Самолет зашел на посадку в аэропорту Новосибирска точно по расписанию. Стас Крячко одним из первых спустился по трапу. Пройдя положенную регистрацию, он вышел из здания аэропорта, глазами отыскивая золотистую «Ниву». Перед вылетом он созвонился с подполковником Бессмертновым, и тот сообщил ему марку и номер машины, на которой собирался его встречать. В обозримом пространстве ни одного отечественного авто не наблюдалось. Стас прошел вдоль временной стоянки дважды, но так и не обнаружил нужного автомобиля. Тогда он выудил из кармана мобильник, намереваясь позвонить подполковнику и высказать все, что думает о новосибирском гостеприимстве. Облокотившись о решетчатое ограждение, отделяющее пешеходную зону от проезжей части, он набрал нужный номер. И тут где-то слева от Крячко у сутуловатого мужичка запел мобильник.

– Слушаю, говорите, – произнес мужичок, и его голос зазвучал сразу в двух местах, в телефонной трубке Стаса и в реальной обстановке.

– Это Крячко, – сообщил Стас.

Сутуловатый мужик посмотрел на трубку, потом перевел взгляд на Крячко и рассмеялся.

– Ну, здравствуйте, товарищ полковник. Пожмем друг другу руки, или еще немного поэксплуатируем сотовую связь? – спросил он в трубку.

– Подполковник Бессмертнов?

– Он самый. Как долетели?

– Долетел отлично. А вы решили пешочком прогуляться?

– Почему пешочком? Как и обещал, на машине, – ответил Бессмертнов.

– Потому что я тут все обошел, но вашу машину не запеленговал, – пояснил Крячко.

– А она у меня на спецстоянке. Пойдемте, покажу. Чемоданчик позволите?

– Сам донесу, не барин, – отмахнулся Крячко, воинственный настрой которого тут же испарился. – Погодка у вас шикарная. В Москве дожди, а тут теплынь.

– Балует нас апрель, ваша правда, – согласился Бессмертнов, вышагивая впереди Крячко.

Дорога до стоянки заняла минут десять. Все это время мужчины обсуждали нейтральные темы. Погода, перелет, разница во времени. Как только машина тронулась, Бессмертнов приступил к выполнению обязанностей гостеприимного хозяина.

– Есть два возможных варианта вашего расселения, – начал он. – Первый – это гостиница люкс в Центральном районе. Одноместный номер с питанием. Правда, это довольно далеко от отделения, в котором я тружусь. Машину в ваше распоряжение выделить не сможем. Временные неудобства, напряженка со свободными машинами.

– А второй вариант? – полюбопытствовал Крячко.

– Второй – у меня дома. Трехкомнатные апартаменты на нас двоих. Разносолов не обещаю, но добротные завтрак и ужин гарантирую. Жилье в двух шагах от работы, и я с машиной всегда под рукой. Утром доложил о вашем приезде вышестоящему начальству, так они меня от всех текущих расследований освободили вплоть до вашего отъезда. Можно сказать, у меня внеочередной отпуск нарисовался. Вы, кстати, надолго к нам?

– Пару дней, не больше, – ответил Стас.

– Жаль, жаль. Хотелось бы подольше, – приуныл подполковник. – В кои-то веки свободу дали, и той вдоволь не насладишься. Так какой вариант выбираете, товарищ полковник?

– Домашние харчи и подъем без горничной мне как-то ближе, – усмехнулся Крячко. – Я выбираю квартиру неподалеку от работы. Но с одним условием.

– Излагайте, покумекаем, что можно сделать.

– Сразу на «ты», и без званий. Раз уж я буду гостить у тебя в доме, «выкать» не собираюсь и твое «выканье» терпеть с утра до ночи не намерен, – заявил Станислав.

– Годится, – быстро согласился Бессмертнов. – Сам терпеть не могу официальщины.

– Тогда гони домой. Посмотрим, как новосибирским операм устраиваться удается, – заключил Крячко.

Бессмертнов рассмеялся и втопил педаль газа до упора. Двигатель натужно взревел, и машина понеслась по гладкому асфальту. Крячко развалился на пассажирском сиденье. Убаюканный ровным звуком двигателя, он лениво осматривал окрестности и вскоре, незаметно для себя, задремал. Бессмертнов не стал его беспокоить, понимая, что ночной перелет отнимает много сил. Только затормозив у подъезда, он толкнул полковника в бок:

– Просыпайся, приехали!

– Так быстро? – удивился Стас, открыв глаза.

– Сорок минут добирались, – проговорил Бессмертнов. – Спать ты, полковник, горазд, вот что я тебе скажу. Выгружайся, будем знакомиться с местным колоритом.

Они вышли из машины, и Бессмертнов открыл перед гостем подъездную дверь:

– Нам на последний этаж.

Лифт доставил их на девятый этаж. На лестничной площадке располагались четыре квартиры. Дверь квартиры подполковника была первой слева. Погремев ключами, он отпер ее, пропустил гостя вперед и сказал:

– У меня тут небольшой беспорядок, гостей не ждал. Проходи сразу в ту комнату, что справа. На ближайшие дни она твоя.

Крячко послушно двинулся в спальню. Комната была небольшая, но уютная. Платяной шкаф, раскладной диван, телевизор на полстены и малюсенький столик возле окна, с двумя стульями по краям. На этом убранство комнаты заканчивалось. Стас бросил на один из стульев свой «дипломат» и вернулся в прихожую.

– Ванна прямо по коридору. Бежевое полотенце для тебя. Сейчас халат принесу. Примешь душ, а я пока завтрак организую, – командовал Бессмертнов.

– Душ, это хорошая идея, – направляясь в ванную комнату, заявил Крячко. – Насчет халата можешь не беспокоиться. Полотенца будет достаточно.

– Ты просто моего халата не видел, – многозначительно заявил подполковник. – Вот увидишь, что это за чудо, еще в подарок выпрашивать станешь.

Крячко скрылся в ванной комнате. Настроил воду погорячее и с наслаждением встал под душ. Когда через пятнадцать минут он вышел из душа, усталость как рукой сняло. На ручке двери висел халат. Увидев его, Крячко расхохотался:

– А ты, подполковник, шутник, однако! – и, облачившись в приготовленный халат, прошел на кухню. – Где ж ты такой шедевр откопал?

Бессмертнов окинул фигуру полковника взглядом с ног до головы и, не сдержавшись, громко рассмеялся. Посмеяться было над чем. Лимонного цвета халат был разукрашен алыми цветочками вперемежку с физиономиями мультяшных героев. Солидный мужчина выглядел в таком одеянии довольно комично.

– А тебе идет, – отсмеявшись, заявил он.

– Откуда сие чудо? – вновь поинтересовался Станислав.

– Дамочка одна подогнала. Шесть штук, – признался Бессмертнов. – Этот еще ничего, а вот есть у меня ярко-красный, с Аладдином из Диснеевской серии, а на спине джинн. Вот где ужас!

– Она что, сама их раскрашивает?

– Не сама. Она путешествовать очень любит. Так из каждого путешествия веселенький халат привозит. Чем чудней, тем лучше. А мне презентовала в качестве гонорара за выполненную работу. Я ее оболтуса-племянника на поруки взял, когда он в скверную историю влип. Так дамочка эта решила, что непременно должна со мной расплатиться. Натурой я не взял, пришлось жертвовать халатами.

– Чего ж от натуры отказался? Ты, как я вижу, парень холостой, – заметил Крячко, – мог бы и не стесняться.

– Да я бы не прочь, только больно уж она страшна, дамочка эта. Как Адамов грех, – расставляя тарелки на столе, пояснил Бессмертнов. – А я красоток предпочитаю.

– Тогда понятно, – усаживаясь возле окна, проговорил Крячко.

Дальше разговор продолжался в том же русле. У Крячко и Бессмертнова оказалось много общих интересов. Собеседники они были отменные, и завтрак пролетел незаметно. Когда тарелки опустели, Бессмертнов предложил перейти в зал. Там они заняли кресла, расположенные одно против другого, и приступили к обсуждению дела, ради которого Крячко прилетел в Новосибирск.

– Так говоришь, у вас в столице объявился последователь нашего душителя? – произнес Бессмертнов.

– Похоже на то, – отозвался Крячко. – Почерк один в один. Наш убийца проник в охраняемый дом, не оставив следов. Тюкнул архитектора по затылку, а когда тот потерял сознание, придушил его нейлоновым шнуром, выколол глаза и на лоб приклеил бумажный листок с пиктограммой. И никаких следов.

– Знакомая ситуация, – посочувствовал Бессмертнов.

– Расскажи, как вам удалось вычислить убийцу? – попросил Стас.

– На самом деле нам помог случай. Если бы не это, Котиков и по сей день спокойно жил в своей хибаре на окраине Новосибирска, – признался подполковник.

– Котиков, это убийца? – догадался Крячко.

– Он самый. Знаешь, на вид вполне обычный мужик. Пил, правда, сверх меры, работу профукал, но в этом нет ничего необычного. Сколько их таких по городу шастает, – начал Бессмертнов. – Подвел Котикова язык. Совершив преступление, он вернулся в свою хибару, а там у него целый шалман постоянно трется. Такие же, как он, опустившиеся алкоголики и бомжи. Котиков напился и брякнул кому-то из своих дружков, что, мол, начал борьбу с классовой несправедливостью. Почему, говорит, кто-то должен в двухэтажных хоромах икру черную жрать, а он, токарь-шестиразрядник, помои хлебать и в трущобах ютиться. Дружки-алкоголики ему не поверили, решили, треплется по пьяни. В этой компашке был наш «стукачок». Как только мы клич бросили, что ищем маньяка, пристукнувшего известного музыканта, он сам к нам явился и рассказал, о чем болтает Котиков. Мы сразу опергруппу на выезд, и туда. Взяли Котикова еще «тепленьким», он от ночных возлияний отойти не успел. Привезли в отдел, устроили допрос с пристрастием, тот все и выложил. Следственный эксперимент провели, все подтвердилось. Так и закрыли «висяк».

– Значит, он один действовал? – уточнил Крячко.

– Все на это указывало. Дружки его чистыми оказались. Шарагу их, конечно, разогнали, дом опечатали, Котикова посадили, на этом история закончилась.

– Он говорил, откуда идею позаимствовал, пиктограмма, глаза выколотые?

– А его никто об этом и не спрашивал. Прокурор давил на асоциальный образ жизни, адвокат особо не старался. Всем было по барабану, лишь бы он в отказ не пошел. Быстренько дело состряпали и упекли мужика в колонию, – пояснил Бессмертнов.

– Как бы мне с ним пообщаться? – спросил Крячко. – Хочу все же попытаться узнать, откуда идейка в его голову пришла. Может, это как-то поможет нам в поисках нашего убийцы.

– Свидание я вам устрою, это не проблема, – пообещал Бессмертнов. – Только вряд ли тебе это поможет. Ну, скажет он, что в кино такое видел, и что ты с этим знанием делать станешь?

– Сам не знаю, – честно признался Стас. – Но ведь что-то делать надо?

– Предлагаю наведаться к его дружкам. Я слышал, они на новую хату перебрались. Неподалеку от дома Котикова. Там бабка старая живет, одинокая. Сынок у нее на зоне чалится, так она в его отсутствие бедолаг всяких в доме собирает, подкармливает. Дебоширов только не жалует. Да у нее шумные не приживаются.

– Годится, – согласился Крячко. – Но сначала Котиков.

– Тогда поехали. По дороге позвоню кое-кому, все устрою, – поднимаясь, сказал Бессмертнов.

Спустя несколько минут Крячко вновь сидел на пассажирском сиденье и, убаюканный ровным гулом двигателя, мирно дремал. До колонии, где содержался Котиков, было чуть больше часа езды. Важных тем для обсуждения не осталось, поэтому Стас предпочел помолчать и немного поспать.

К колонии подъехали к одиннадцати часам. Охранник на входе придирчиво рассмотрел документы Крячко и Бессмертнова, после чего пропустил в общий коридор, откуда другой охранник провел их в комнату для свиданий. Котикова привели минут через пять. Настроение у того было приподнятое.

– Здорово живете, гражданин начальник! – присаживаясь на привинченный к полу стул, заговорил он. – Какими судьбами вас в наши, богом забытые, места занесло? Неужто сжалилась надо мной фортуна, и мне амнистия светит?

– Оботрешься без амнистии, – не особо вежливо ответил Бессмертнов.

– Жаль, жаль, гражданин начальник. Я ведь все уже осознал, раскаялся, готов искупить ратным подвигом, так сказать.

– В колонии будешь искупать, – проворчал подполковник. – Кончай балаган, не то велю обратно в камеру увести.

– Ладно, не пугай. Я буду паинькой, – засуетился Котиков и тут же, противореча собственному обещанию, добавил: – А вы что ж, без гостинчика? Негоже это, гражданин начальник, на свиданку без «хавки», не по-людски как-то.

– Котиков, не прекратишь, выполню угрозу, – чуть строже проговорил Бессмертнов.

– Хоть куревом оделите, гражданин начальник, – заискивающе попросил арестант. – Уши пухнут. Свои в карты проиграл, два дня уже не куримши.

Крячко вытащил из кармана пачку сигарет, шелчком подтолкнул ее к Котикову. Тот схватил пачку, вытряхнул оттуда сразу четыре сигареты, потом подумал и добавил к ним еще две.

– Вы же не против, гражданин начальник?

– Бери всю, – махнул рукой Крячко.

– Вот спасибочки, – обрадовался Котиков, сигаретная пачка в мгновение ока скрылась в кармане робы. – Это вам я, что ли, понадобился? Вижу, вы не из здешних мест.

– А ты догадливый, – заметил Крячко. – Верно, я не из здешних. По твою душу из самой столицы пожаловал. Так что времени у меня в обрез. Шутить с сокамерниками будешь, а у нас с тобой разговор пойдет серьезный.

– Я готов. Прикурю вот только и все как на духу выложу. – Котиков порылся в карманах робы, извлек засаленный коробок спичек, ловко чиркнул серной головкой по черкашу, прикурил и с наслаждением затянулся. – Ох, уважил, гражданин начальник. Я такого знатного табачка с самых добрых времен не пробовал, – довольно проговорил он.

– У тебя бывали добрые времена? – пошутил Крячко.

– А как же. Как у любого нормального человека. Это ведь я после перестройки в болоте оказался, а до этого на заводе трудовую вахту нес. На сдельщине вкалывал, неплохие «бабки» зашибал. Только в нашей стране фортуна – вещь коварная. Сегодня она тебя золотом одаривает, а завтра голым задом к тебе повернется. Вот моя ко мне и повернулась.

– Это все лирика, Котиков, ты лучше расскажи, какой леший тебя на «мокруху» подбил? – предложил Крячко. – Не вдруг же ты людей «мочить» пошел?

– Дело давнее, гражданин начальник. Дурак был, – ответил Котиков. – Теперь все осознал, спасибо государству, о таких, как я, пекущемуся.

– И все же меня интересует, кто подал тебе идею расправиться с музыкантом именно таким способом? – повторил вопрос Станислав.

– Чтоб вы и его на нары упекли? – насторожился Котиков. – Нет уж, увольте, «стукачом» я не стану. Таких на зоне не жалуют, а мне тут еще «пятерик» мотать.

– Мы не собираемся пересматривать дело, – объяснил Крячко. – Ты свой срок все равно отмотаешь, будешь сотрудничать или нет, а вот условия ужесточить, это в наших силах.

– Опять пугаете, гражданин начальник? Я уж думал, избавился от вас, а вы снова нарисовались, и снова с угрозами. Что случилось-то? Кому я обязан беспокойством?

– Кое-что случилось, – признался Стас. – Только это не твоего ума дело. Твое дело – выложить все как на духу. Откуда идея, кто подстрекатель, дальше мы сами разберемся.

– Уж вы-то разберетесь, – буркнул Котиков, но все же рассказывать начал: – Я ведь тогда на весь свет зол был. Работы лишился, квартиры лишился, жена, паскуда, вытурила. Кинула мне ту гнилую хибару, как черствую корку бездомной собаке, и дорогу домой велела забыть. Ну, и запил я, а где бутылка, там и собутыльники. Сначала приличный люд собирался, потом как-то враз все изменилось. Очнулся я однажды после загульной пьянки, гляжу, а вокруг меня одни бомжи в отрепьях стелются. Весь пол ими, как конфетти после новогодней ночи, усыпан. Вот, думаю, до чего тебя страна довела. Из уважаемого человека, ведущего токаря завода в алкаша последнего превратился. И такая злоба меня взяла. А кто-то, думаю, сейчас на белых простынях пышную барышню обжимает и шампанское из узкого бокала цедит. Тогда-то и решил, что классовую несправедливость нужно искоренять. И стал я думать, как мне эту самую справедливость восстановить. Сивушное пойло, каким я тогда заправлялся, существенно замедляло процесс обдумывания толкового плана. Мозги-то всегда в тумане, попробуй намысли чего доброго в таком состоянии.

– И ты не придумал ничего лучше, как пойти и убить ни в чем не повинного человека, – подытожил Крячко. – Это мы уже знаем. Нас интересует способ. Откуда идея?

– Это вы про сердцеграмму? – уточнил Котиков. Крячко кивнул, и он принялся объяснять: – Идейка всплыла в мозгу совершенно неожиданно. К тому времени я уже был готов на преступление. Только становиться банальным вором или грабителем каким мне казалось скучным. Не поймите превратно, я ведь тогда абсолютно из ума выжил. Все от пьянки.

– Оправдания в свой адрес ты на суде излагал, – прервал его Бессмертнов. – Давай по существу. Битый час тебя слушаем, а до сути так и не дошли.

– А ты не торопи, гражданин начальник. Мне, может, с интеллигентными людьми пообщаться за праздник, – огрызнулся Котиков. – Я ведь, по сути, не урка какой. Оступившийся человек – это да, но не урка. Мне тюремный треп до чертиков надоел.

– Раньше надо было думать, – слегка сбавил тон Бессмертнов.

– Это я и без вас знаю. Только время-то вспять не повернешь, – философски изрек Котиков.

– Продолжай! – потребовал Крячко.

– Так я и продолжаю. В хибаре моей, которую мне жена после развода выделила, разный люд бывал. Случались и образованные. Однажды прибился к нам один профессор. Может, он и не был профессором, но мужик башковитый, и историй всяких знал неисчерпаемое количество. Поговаривали, что он в университете философию преподавал. А диссертация у него была на тему сектановедения. Это уж он сам рассказал. Так он про эти самые секты столько всего знал, заслушаешься. Любил с утречка, пока еще не надрались все до поросячьего визга, лекции устраивать. Какие истории излагал! И про сатанистов, что в Архангельске орудовали, и про маньяка-душителя из Душанбе. Но больше всего любил про штатовских сектантов вещать. Очень уж, говорил, разнообразные секты там процветают. Болтал, что вроде как сам в Америку ездил, когда материал для диссертации собирал. Брехал, поди, но красиво.

– Про сердцеграмму ты от него узнал, так? – поторопил его Крячко.

– От него, от кого еще, – подтвердил Котиков. – Была в Штатах одна секта, небольшая по численности, но безбашенная совсем. Знак этот, сердцеграмма, у них в особом почете был. Она ведь знаете, откуда пришла? Простые каменщики основали ложу, вроде ку-клукс-клана, только из рабочих. Они, как и я, классовой справедливости добивались. А потом сдвиг по фазе у их главного сектанта произошел, и он подбил их на преступление. Пятерых они тогда «замочили», прежде чем американские шерифы на них вышли и обезвредили. Мне эта история, видно, в сердце запала. Дальше вы знаете.

– Как фамилия этого философа?

– Кто ее знает? В моей хибаре фамилии не в ходу были, – пожал плечами Котиков. – Вот если вам описание того философа понадобится или возраст, к примеру, тогда пожалуйста. А про имя-фамилию не спрашивайте. Все равно не скажу, потому как не знаю.

– Тогда хоть опиши его.

– Внешность у него примечательная, – прикрывая глаза, чтобы легче было вспоминать, начал Котиков. – Высоченный мужик, под два метра ростом, а худющий, что твоя жердь. И нос крючком, точно клюв у коршуна. А еще глаза. Впалые такие и чернючие, как угли. К сорока ему тогда подкатывало. Помню, потому что хвастался он, что через месяц или около того, проставляться серьезно будет. Все говорят, мол, что сорок лет не отмечают, а он не из суеверных. На свое сорокалетие ведро бухла обещал выставить. Мужики все дразнили, откуда деньги возьмешь, а он отмахивался, мол, мать вышлет. Она на каждый день рождения кругленькую сумму ему ссужала. Так он говорил.

– Проставился? – полюбопытствовал Крячко.

– Черта лысого, – хихикнул Котиков. – За неделю до назначенной даты свинтил, и больше его никто не видел.

– Саму дату помнишь?

– Откуда? Летом это было, а когда именно, понятия не имею. Яблоки вовсю шли. У меня в саду уже нападали. Мы еще шутили, что закусь есть, а философа с ведром пойла как корова языком слизала.

– Еще что-то про философа добавить можешь?

– Еврей он вроде был, – выдал Котиков. – Мужики говорили, что он обрезанный, и в субботу его делать ничего не заставишь.

– Из дружков кто твою философию поддерживал? – перевел разговор Крячко.

– Это про неравенство, что ли? Да никто. Им всем до фени было. Пойло есть, крыша над головой, а остальное пусть работяги разруливают. Устраивала их такая жизнь. И потом, будь у меня последователи, вряд ли бы я тут один оказался, – резонно заметил Котиков.

– У меня больше вопросов нет, – обращаясь к Бессмертнову, проговорил Крячко. – Отпускаем?

– Погодите, люди добрые, дайте «косячок» дотянуть. Вернусь в камеру, делиться придется, – зачастил Котиков. – Эх, жаль, гостинчика не принесли. Хоть бы печенюшек каких подбросили от хозяйских щедрот.

Бессмертнов нажал кнопку, в комнату вошел охранник. Котиков поднялся, бросил тоскливый взгляд в коридор и, не сказав больше ни слова, вышел. Выждав положенное время, ушли и Крячко с Бессмертновым.

– Что обо всем этом думаешь? – занимая водительское кресло, поинтересовался Бессмертнов.

– Пока непонятно, – ответил Крячко. – С одной стороны, философ этот мог не один ум с дороги сбить. С другой стороны, контингент на хате у Котикова тот еще был. Возможно, он правду сказал о том, что им все до фени. Но прокатиться туда не помешает.

– Задача ясна. Едем в притон к бывшим дружкам Котикова. – Бессмертнов завел двигатель и покатил к выезду из города.

Дом Семенихи, приютившей бывших дружков Котикова, являл собой странное зрелище. Сам дом выглядел добротным, поставленным на века, а вот забор и прилежащие постройки вопили о заботливой руке настоящего хозяина. Двор был завален старыми деревянными ящиками. В таких в былые времена продукты в стеклянной таре в сельские магазины завозили. Ящиков этих во дворе было видимо-невидимо. Штабелями к забору примыкали, грудами у сараев валялись. И такое запустение кругом, тоска смертная.

Как только Крячко и Бессмертнов пересекли двор, на крыльцо выскочила бойкая старушка. Уперев руки в обширные бедра, она окинула посетителей строгим взглядом и зычным голосом заорала:

– Стой где стоишь! Ружья нет, но стрельнуть могу!

– Чего шумишь, Семениха? Или «нарики» «чернуху» варят? – ничуть не смутившись, проговорил Бессмертнов.

– Какие еще «нарики», гражданин начальник? – слегка подобрела Семениха. – В моем доме отродясь наркоши не водились.

– Видать, сама принимать пристрастилась, раз мента от проходимца отличить не можешь, – продолжал Бессмертнов.

– Прости, мил-человек, сослепу не признала. А это кто с тобой? Тоже начальник? – прищурилась Семениха.

– Начальник. Большой начальник, – засмеялся Бессмертнов. – Целый полковник, да еще и из столицы.

– Ах ты, батюшки! Из столицы? Это что ж ты, Андрей Васильевич, без предупреждения такого важного человека ко мне тащишь? У меня же контингент!

– Ничего, он привычный. Его твой контингент как раз и интересует, – произнес Бессмертнов, поднимаясь на крыльцо. – Кто из Котиковых у тебя сейчас квартирует?

– Из Котиковых? Да вы, никак, старым делом занялись? И когда только угомонитесь, – заворчала Семениха. – Знаете же, у меня всегда тихо. Никаких разборок, никакого криминала.

– Если не считать, что сынок твой второй десяток за убийство корячится, – заметил Бессмертнов.

– И что с того? Не я же ту мразь располосовала, – как ни в чем не бывало, заявила старуха.

– Семениха, не начинай старую песню! Сын твой убил шестерых невинных людей, а про мразь мы уже разговор вели, – прикрикнул на бабку Бессмертнов.

– И что с того? Людишек, конечно, жалко, но ведь сынок мой ничего плохого им делать не хотел. Бомбочку не рассчитал, это да. А мразь ту нужно было еще в утробе прикончить, – стояла на своем бабка.

– О чем речь? – вполголоса поинтересовался Крячко.

– Сынок ее вложил деньги в организацию типа МММ. Денежки потерял и решил расправиться с обидчиком. Подложил тому бомбу самодельную в автомобиль. Бомба взорвалась, когда тот возле супермаркета остановился. Шестерых разом убило. Вот такой он у нее красавчик, – пояснил Бессмертнов. – Теперь она грехи его замаливает, бездомных мужиков подбирает, кров им дает. Но насчет порядка правду говорит. В доме всегда тихо, соседи не жалуются.

– Случайность это, мил-человек, чистая случайность. Умерли люди, жалко их. Да ведь от судьбы не убежишь, верно? – кинулась Семениха за поддержкой к Крячко. – У тебя вот, мил-человек, детишки имеются?

– Не обзавелся, – сухо ответил Стас.

– Ничего, будут еще, – обнадежила Семениха. – Тогда и узнаешь, каково это, кровиночку взрощенную в тюрьму провожать.

– Ну, спасибо на добром слове, хозяйка, – опешил Крячко.

– Хорош лясы точить! На вопрос отвечай: кто из Котиковых у тебя квартирует? – оборвал беседу Бессмертнов.

– Ванька Косой, Лоботряс, Проныра, – начала перечислять Семениха. – Еще Гоголь забрел на днях. И Сирота, естественно. Он всегда при мне. Хороший мужчина, хозяйственный.

– Чего же он, такой хозяйственный, двор твой в порядок не приведет? – хмыкнул Крячко.

– А чем тебе мой двор не угодил? Двор как двор, мне нравится, – нараспев проговорила Семениха. – А хочешь, оставайся, позволю тебе во дворе похозяйничать.

Устав от долгих пререканий, Бессмертнов отодвинул бабку в сторону и прошел в дом. Крячко следовал за ним. Не успев войти, он тут же сморщился и зажал нос рукой. Вонь в доме стояла неимоверная.

– Что, не нравится амбре? – рассмеялся Бессмертнов. – Тут тебе не курорт, бомжи живут, а удобства во дворе, и банька приносной водой топится. Заходи, знакомить тебя буду.

Крячко прошел в первую комнату. Там вповалку, кто где смог устроиться, спали человек десять мужиков. «И как они только поместились здесь?» – удивленно подумал Крячко. А Бессмертнов, как ни в чем не бывало, пробирался между поваленными телами, отыскивая тех, кто был нужен. Время от времени он толкал какого-нибудь мужика мыском ботинка в бок и отдавал короткий приказ:

– Вставай, и во двор. Живо.

Мужик тут же вскакивал, дико озирался по сторонам и, не задавая лишних вопросов, просачивался сквозь дверь во двор. Процедура повторилась ровно пять раз. Все это время Крячко стоял у двери, не переставая удивляться, как Бессмертнову удается распознать нужных людей в этой безликой массе бомжей. Когда пятый мужик прошмыгнул во двор, Бессмертнов удовлетворенно хмыкнул и предложил Крячко:

– Пора и нам на свежий воздух. Разговор лучше там вести. Боюсь, здесь ты долго не протянешь.

Стас с радостью выскочил из дома, не дожидаясь повторения предложения. Мужики, высланные Бессмертновым во двор, жались к крыльцу, силясь проснуться. Семениха куда-то исчезла. Куда именно, Крячко узнал через минуту. Подполковник Бессмертнов едва успел спуститься с крыльца, когда она появилась в дверях, держа в руках кастрюлю с вонючей мутной жижей. В кастрюле плавал половник. Примостив ее на порожек, Семениха извлекла из кармана передника видавший виды граненый стакан и загремела половником, зачерпывая муть и наливая первую порцию в стакан.

– Что, граждане тунеядцы, хулиганы, алкоголики, – фразой из популярного фильма режиссера Гайдая начал Бессмертнов, – тяжко после ночной попойки? Вижу, что тяжко. Предлагаю викторину. Кто быстрее, а главное, правдивее ответит на вопросы вот этого джентльмена, тот получит порцию благословенной жидкости из рук этой прекрасной леди. Правила ясны? Начнем, пожалуй.

Он сделал шаг назад, уступая место Крячко. Тот выдвинулся вперед, оглядел сиротливо стоящие перед ним фигуры и спросил:

– Гражданина Котикова все помнят?

Мужики дружно закивали головами, не отрывая взгляда от стакана в руке Семенихи.

– Не так быстро, господа, это была всего лишь разминка, – осадил их Бессмертнов. – Настоящие вопросы впереди.

– Кому из вас знаком человек по кличке Философ? – снова спросил Крячко.

На этот раз за кивками последовал нестройный хор голосов. Философа признали все.

– Когда вы видели его последний раз?

Последовала непродолжительная пауза, после чего один из мужиков произнес:

– А когда Котика замели, тогда и видели.

– Врешь ты, Косой. Философ еще раньше свалил, – перебил его мужичок помоложе.

– Точно, раньше свалил. Праздник нам обещал устроить, а когда «бабло» не получил, решил слинять по-тихому, – вторил ему другой.

– Я видел, – неожиданно для всех выдал мужик, похожий на сморчка. – Котик тогда уже с полгода на нарах чалился.

– Где ты мог его видеть, чудило? – вклинился первый бомж. – Он давно к мамочке слинял.

– А где живет его мамочка? – спросил Крячко.

– На югах где-то, – ответил тот же мужик.

– Видел я его, – настаивал сморчок. – У магазина на Свинцовой. Он водку брал.

– Не слушайте его, гражданин начальник, – вставил свое слово один из мужиков. – Это он похмелиться вперед всех норовит. Гоголь у нас известный враль. Одно слово – Гоголь.

– Так дело не пойдет, – вступил в разговор Бессмертнов. – Мы тут с вами не в бирюльки играем. Не будет правды, заберем всех в отделение. Там с вас быстро стружку снимут.

Мужики притихли, а Крячко задал следующий вопрос:

– Кто из вас знает, как выглядит сердцеграмма?

– Чего? Поясни, начальник, – за всех попросил первый бомж.

– Это определенный знак, и опохмел получит тот, кто нарисует его первым, и правильно, – выдал Крячко.

– На чем рисовать-то? – вступил сморчок.

– На земле, палочкой, – ответил за Крячко Бессмертнов.

Наблюдать за тем, как взрослые мужики кидаются врассыпную по двору в поисках палочки, а потом грызутся за свободный клочок земли, было неприятно, но другого выхода Крячко не видел. Он понимал, что, если хоть один из них правильно изобразит сердцеграмму, с ним можно будет продолжить беседу. Если же нет, тратить время на разговоры с кучкой алкашей не стоит. А у бомжей работа кипела вовсю. Каждый старался выполнить задание первым. Не прошло и двух минут, а Крячко и Бессмертнов уже осматривали творения алкоголиков.

– Симпатичные работы, не находишь? Прямо как в Галерее художеств, – усмехаясь, проговорил Бессмертнов, останавливаясь у последнего рисунка.

– Гражданка Семениха, можете одарить своих постояльцев нектаром, – выдал Крячко.

Мужики дружной толпой ломанулись к крыльцу. Станислав ожидал, что вот сейчас наступит полный хаос и хозяйку попросту снесут с крыльца, но, вопреки его ожиданиям, ничего подобного не произошло. Возле Семенихи выстроилась аккуратная очередь, согласно одной ей ведомой системе. Семениха наполняла стакан, отмеряя точно по норме. Очередной мужик, приняв посуду из рук хозяйки, вежливо благодарил ее, опрокидывал содержимое стакана в рот и, возвращая посуду, отходил в сторону.

– Ничего себе, дисциплина, – присвистнул Крячко. – Ничего подобного в жизни не видел!

– У Семенихи и не такое бывает, – посмеиваясь, ответил Бессмертнов. – Что, Стас, провалился твой эксперимент?

– Напротив, все, что хотел, я узнал. Можем отчаливать.

– А кто победил-то? – подал голос сморчок.

– Ничья, – через плечо бросил Бессмертнов, покидая двор Семенихи.

– Жаль, красивые рисунки получились, – высказал свое мнение сморчок, после чего интерес к начальникам испарился окончательно, так как Семениха начала новый круг наполнения посуды.