Глава 55. Про крылья танка, квадроциклы и стратегические бомбардировщики
Обожаю бездельничать и всегда тяжело переживаю, когда заканчивается отпуск, потому что приходится прекращать заниматься тем, чем хочешь и начинать делать то, что велят. Словом в Саратов я выехал на поезде, чтобы получить Ан-226 для нашей экспедиции.
Да, здесь на заводе теперь делают именно эти самолёты, а Олег Константинович Антонов руководит конструкторским бюро. Его я нашел на площадке за ангарами, расхаживающим вокруг небольшого танка. Видел я такие — это Т-60. Их довольно много было в войсках. Как на мой вкус, так это, скорее танкетка, потому что бронирование противоосколочное или противопульное, что почти одно и то же. И пушка мелкокалиберная. Башня у него сдвинута набок — в общем, машинка своеобразная, можно сказать — танк не противотанковый, а противогрузовиковый.
И почему я не удивился, увидев, что стоит на нем двадцатитрехмиллимитровка? Вот пошла эта пушка — достаточно было принять на вооружение нормальное орудие, как оно тут же всем понадобилось.
Ну да это — дело житейское. И ещё более естественно то, что Олегу Константиновичу заказали планер для транспортировки лёгкого танка по воздуху. Вот он и примеряется.
— Привет, Трофимыч! — обрадовался он мне. — Хочу тебя попросить, позволить мне воспользоваться бипланной коробкой от твоего «Сарая». По соотношению массы груза и подъёмной силы выходит как раз то, что нужно. Даже чуть больше полутонны остаётся запаса.
— Хочешь просто срисовать? Нет, так не пойдёт. Бери в Горьком сразу готовый конструктив — то есть весь «Сарай» без фюзеляжа, но с моторами и хвостом.
— Мне не самолёт заказали, а только планер, — развёл руками Антонов.
— Потому что не понимают, — ответил я без колебаний, — того, что каждый раз, переправив технику к партизанам, придётся сжигать труд сотен людей? Нет уж, народное добро должно быть надёжно защищено. И твердая конструкторская позиция тому порукой.
— То есть, что? Придётся конструировать кабину и шасси? Я ведь предполагал, что взлёт и посадка пройдут с танковыми гусеницами, а управлять полётом планера будет мехвод.
— Если планера — то тут ты прав. А если самолёта, то да, шасси нужно приделать под крылья. Впрочем, они у нас тоже готовые имеются на Ан-226. Их просто нужно приладить правильно. А кабину возьми у Москалёва с его сверхлёгкого штурмовика и пристрой посередине на верхнее крыло.
— И как на это посмотрят Николай Николаевич и Александр Сергеевич?
— Они на это давно смотрят с огромным дружелюбием и нескрываемым удовольствием. Ты что, не заметил, насколько высокая степень унификации между их детищами? Особенно, по деталям крыла. Штампы Горьковского автозавода и для Ан-226 поставляют добрую треть набора. Штуцеры, переходники, системы управления и контрольные приборы — все с одной машины подходит к другой. Капоты тебе ведь в Воронеже делают. И для Горьковских «Сараев» тоже в Воронеже. Так что не мучайся — лепи все в одну кучу и, чистого неба твоему детищу.
— Ладно, успокоил ты меня. А то, знаешь, нашептывают, будто Поликарпов и Москалёв создали своё кубло и стараются всех под себя подогнуть.
— А ты не будь дураком — сразу доносы пиши, куда следует. Мол, создают нерабочую обстановку подозрительности — пусть их, где следует, подержат за вымя и предупредят, насчёт распускания языка. Ты, Константиныч, не обижайся. Мне нужно торопиться. Я ведь сюда буквально на часок — мне сегодня самолёт в Пермь… тфу, ты, никак не привыкну, что она теперь Молотов. В общем, забираю транспортник и адью.
* * *
Расскажу немного о подготовке к экспедиции на Вилюй. Я ведь не просто сидел на ближней даче у Сталина, а частенько увязывался вместе с ним на его работу. Он шел к себе в кабинет, а я отправлялся в Кремлёвский гараж.
В это время в нашей стране давно уже поставлены на производство тяжелые мотоциклы с коляской. Они считаются лёгкой бронетехникой, поскольку на них можно установить пулемёт, и поступают исключительно в войска. Делают их, то ли на трёх заводах, то ли на четырёх, но важно то, что моторы их всех «списаны» с одного и того же немецкого «БМВ», аналогичного тому, что стоял на моём самодельном самолёте.
Сил у них около двадцати, все они воздушного охлаждения, но относительно низкооборотные. Вот на их основе я и наделал простеньких квадроциклов. В качестве колёс взял самолётные дутики, бросил понижающую цепную передачу на заднюю ось — и всё. Получился микротрактор. Может увезти двоих, но не очень быстро. А нечего по тайге гонять, словно ненормальные — хватит и двадцати километров в час. Зато усилие на крюке позволяет катать тележки или даже волочить брёвна.
Затык был только с грунтозацепами на колёсах — авиационные колёса не снабжают глубокими протекторами. Думал уже, что придётся на заднюю пару надевать цепи, но на резино-техническом мою головную боль приняли близко к сердцу и за два квадроцикла сделали новую форму для шин.
Вообще-то, если без наворотов, квадроцикл — машина несложная. Тут вся закавыка в моторе — если он есть, то всё хорошо, а, если нет — труба дело. И не забыть поставить вентиляторы для обдува цилиндров. И позаботиться, чтобы никто в них пальцы не сунул. Товарищ Сталин с интересом наблюдал, как по одному из подмосковных полигонов артиллеристы таскали за такими тарахтелками сорокапятку и артиллерийский передок, а потом сказал мне, что после экспедиции на Вилюй предоставит мне вечный оплачиваемый отпуск.
Тем не менее, прежде чем отпустить меня, он, впервые на моей памяти, раскурил трубку, распотрошив для её набивки две или три папиросы «Герцеговина Флор». Некоторое время прохаживался по веранде своей дачи мимо меня, сидящего на диване, а потом произнёс:
Видите ли, товарищ Субботин! Многие вещи, которые вы делаете между прочим, словно неохотно, под действием обстоятельств — на поверку оказываются достаточно интересными во многих отношениях. Скажем, артиллеристы категорически настаивают на скорейшем переводе на квадроциклическую тягу для начала хотя бы стодвадцатимиллиметровых миномётов. Однако, мощности наших заводов не готовы к выполнению подобного заказа.
— Загвоздка в моторах, — понял я.
— Как всегда, — кивнул Иосиф Виссарионович.
— Попросите у англичан. Припоминаю, в это время у них одних только типов мотоциклов было, как собак нерезаных. Наверняка найдётся что-нибудь подходящее. Уж, я чай, найдётся в автобронетанковом управлении истинный знаток, способный подобрать нечто стоящее.
— Пожалуй. Поставлю этот вопрос на контроль. А что ещё представляется существенным?
— Так всё существенно, товарищ Сталин. Бульдозерные ножи, экскаваторные ковши, грейдерные захваты и скреперные полуприцепы для перемещения грунта. Плуги и культиваторы для фермеров…
— … фермеров?
— Сейчас это называется хуторское хозяйство. Пусть оно становится эффективным.
— Это мелкобуржуазный подход.
— Это наши советские люди, производящие продукцию сельского хозяйства для городского населения. Чем товарней их производство, тем больший вклад в построение социализма они вносят.
Иосиф Виссарионович никак не отреагировал на мой «посыл». Ухмыльнулся, и сделал несколько шагов. Вот не думал я, что вождь и отец народов может выглядеть таким безоблачным.
— Товарищ Поликарпов, — доложил вышедший из дома… не знаю, охранник он или прислужник. Хотя, как мне кажется, охранники тут все.
— Проси, — старомодно отозвался товарищ Сталин. — Мы перейдём на второй этаж в комнату с большим столом.
* * *
Рулоны ватмана раскатывали втроем — они здорово скрутились в тубусе и никак не хотели расстилаться по просторной столешнице. Пришлось придавливать их, чем попало, чтобы не сворачивались в трубочку. Я был ужасно недоволен, если не сказать, встревожен, потому что увидел — речь пойдёт о двухмоторной машине, от разработки любого вида которых, всеми силами старался Николая Николаевича уберечь. Ну не отдаст Туполев этого направления никому и никогда. Хотя, идея была интересная. Бомбардировщик с моторами М-82, рассчитанный на пять тонн бомбовой нагрузки и весьма солидную дальность полёта. И вообще в нём просматривалось нечто ужасно стратегическое. То есть — понятно, берёшь больше горючего, летишь дальше, но везёшь меньше бомб. Главное взлётный вес вдвое больше сухого, а максимальный взлётный — втрое.
И название говорит само за себя — ночной бомбардировщик. Вот тут-то меня и осенило. Сейчас конец, пусть и не самый, весны сорок второго. Судя по бронекреслицам с бронеподлокотниками на По-2, Мусенька ввела Николая Николаевича в курс дел относительно идеологии ночных бомбардировочных действий не позднее начала сорок первого. То есть — прошло больше года. А конструкторское бюро в Горьком в начале этого периода было далеко не перегружено. Да и производство не лихорадило — имела место напряжённость, но в пределах обычных для этого времени интенсивностей.
То есть, тайком от меня, действуя в сговоре, Поликарпов при полном попустительстве Сталина… страшно подумать, чего они натворили! Тем более, что самолёт почти насквозь деревянный, а Шевцов в Молотове уже довёл М-82 примерно до полутора тысяч сил мощности…
Походив вокруг чертежей и присмотревшись к некоторым деталям, я встал так, чтобы видеть обоих заговорщиков.
— Что показали войсковые испытания?
— Я же говорил, что его не проведёшь, — улыбнулся Поликарпов.
— Отличные результаты показали войсковые испытания, — согласился товарищ Сталин. — Заводы в Чехии и Австрии это подтверждают, — он выложил аэрофотоснимки разрушенных производственных корпусов. — Фронтовая авиация и авиация дальнего действия затеяли нешуточный спор — кому этими самолётами пользоваться. Но, ни те, ни другие, словно не слышат приказов о возврате прошедших проверку машин обратно на завод. Потому что товарищ Тито предоставил исключительно удобную площадку, где можно и заправиться, и подвесить новые бомбы.
— А ПВО? — не понял я.
— С самолётами ПВО разбираются Пе-3. Они же наводят группы подавления на проявившие себя зенитные батареи. Техника работы по объектам в тылу противника непрерывно совершенствуется. Не откажетесь с нами поужинать, товарищ Поликарпов?
