Глава 41. Столичные впечатления

В главном управлении ВВС нас почему- то сначала попытались приткнуть в какое-нибудь из подразделений, хотя направлены мы были прямиком к начальнику. Кто-то куда-то бегал или звонил, объясняя, что тут появились никому неведомые капитаны Субботины, и что непонятно, куда их девать. Словом, возникло ощущение, что мы угодили в момент каких-то перемен — в высоких коридорах власти это всегда сопряжено с нервозностью, которая невольно передаётся подчинённым.

Наконец нас проводили в кабинет кого-то из кадровиков — ему в нашем присутствии принесли папки с личными делами, полистав которые, этот майор раздражённо заявил, что подобными вопросами должен заниматься сам командующий. Как будто не к нему нас вызвали! Понятно, что на сделанное заявление мы дружно промолчали и не тронулись с места.

— Вы ведь с фронта, — без вопросительных ноток в интонации, произнёс кадровик, несколько более миролюбиво.

— Так точно. А что, Павел Васильевич куда-то уехал? — поинтересовалась Мусенька.

— Боюсь, да. Во всяком случае, на его место назначен Павел Фёдорович Жигарев, однако, в связи с занятостью, принять вас сейчас он не может.

— Когда нам явиться? — на этот раз любопытство проявил я.

— Право не знаю. Думаю, вам не следует уходить прямо сейчас — хотелось бы узнать о событиях на Южном фронте от его непосредственных участников, — видимо, что-то из наших личных дел показалось этому человеку интересным.

Мы стали рассказывать, сначала в общих чертах, потом, отвечая на вопросы, коснулись и подробностей — нормальное человеческое общение, в какой-то мере без чинов. Подкупил меня человек, проявивший интерес к рядовым, по сути, командирам полков. Хорошо поговорили, а потом, когда я спросил, нет ли планов развернуть авиадивизию Валерия Павловича в воздушную армию, хозяин кабинета нажал на столе кнопку — думал, сейчас принесут чаю.

Чаю не принесли — вошли два автоматчика и лейтенант НКВД.

— Товарищи задают нескромные вопросы, — объяснил прибывшему красному командиру хозяин кабинета.

— Ваши документы.

Вообще-то мы их сегодня уже предъявляли в этом самом учреждении, но, если обычные не подходят — есть у меня и на особый вкус. Я подал тот самый «Вездеход», который на непредвиденные случаи. То есть, если попаду в неприятную ситуацию.

Лейтенант осмотрел его со всех сторон, даже понюхал. Думал — полижет. Но нет — не стал. Попросил подождать до выяснения.

— А не могли бы вы, товарищи, пока ждёте, отдать оружие? — добавил он не совсем уверенным голосом.

Кобуры у нас на ремнях — вместе с ними и отдали. Потом Мусенька достала из-за голенища сапога финку, а я — кинжал, что презентовали мне разведчики. Ещё — пистолетик скрытного ношения — опять же дарёный, трофейный. Он, хоть и пукалка с виду, но дюймовую доску простреливает. Мусенька свой тоже отдала и пару запалов для гранаты выложила. И литой из алюминия кастет — она вообще бережёт пальцы. Я отдал и ножик-выкидыш.

Глядя на горку оружия, хозяин кабинета невольно поёжился. Потом красный командир НКВД ушёл, а мы с автоматчиками остались. Как-то скучно стало — только что так хорошо разговаривали — а тут, как отрезало. Хозяин кабинета вид принял несколько унылый, но почему-то не уходил.

Скучно стало, тоскливо. Дай, думаю, развею немного эту тоску.

— Мусь, — говорю, — скажи, а бывает такая любовь, чтобы один раз, и на всю жизнь?

— Бывает, Шурик. Морячки.

Один из автоматчиков заржал, а потом его поддержал и другой.

Тут открылась дверь и заглянул ещё один красный командир:

— Адмирал Кузнецов прислал за Субботиными машину.

Мы переглянулись — нам стало реально смешно. Вот что теперь будут делать автоматчики, чей командир так и не вернулся? И как на это отреагирует майор?

Знаете, юное тело иногда сподвигает на разного рода шалости.

Николай Герасимович встретил нас приветливо. Вообще-то он был несколько занят в том плане, что разного рода новости ему докладывали буквально через каждые несколько минут, причем многие из них были неприятными — события на фронте разворачивались не вполне удачно. Тем не менее — у него был к нам вопрос.

— Акваланг — водяные лёгкие, — сказал он в качестве вступления. — Люди, носящие эти лёгкие, упоминаются в вашей песне между делом, как нечто само собой разумеющееся. То есть что — в будущем действительно разработают способ добывать из воды кислород для дыхания, как предсказывал Александр Беляев в своих «Подводных земледельцах»?

— Никак нет, товарищ адмирал. Подобного рода устройство и в наше время будет чересчур громоздким, чтобы оказаться пригодным для практического использования, — поспешил я вывести его из заблуждения. — Этим словом будут называть баллон со сжатым воздухом и редуктор, выпускающий газ в загубник под таким давлением, чтобы человеку было можно дышать под водой.

— И всё? Так просто? — удивился Николай Герасимович.

— А разве этот акваланг ещё не изобрели?

— Насколько я знаю — нет. Мы пользуемся для погружения более сложными устройствами, или подаем воздух через шланги насосами.

— На такой привязи, как шланг, над рифом не поплаваешь и на красоты подводного мира не полюбуешься, — махнула рукой моя супруга. — А для респиратора желательно иметь в баллончике кислород, что не всегда удаётся. Воздух же в баллоны можно накачать повсюду.

— Вы так уверенно рассуждаете, Мария Антоновна, о делах далёких от авиации?

— Я окончила морской техникум по специальности «судовождение», — очаровательно улыбнулась моя сливочная. — Практики у меня, конечно, мало, но в делах флотских немного смыслю. А что за тихая паника в Главном Управлении ВВС?

— Рычагова сняли с должности и отправили учиться в академию. Вместо него назначили его зама — Жигарева. Но одновременно изменили и статус бывшего начальника управления — он теперь — Командующий ВВС. В этой ситуации само управление логично переименовать в штаб, но пока это решение не до конца оформилось — многие старые работники не уверены в ближайшем будущем. Это несколько нервирует.

— То есть, эти два события совместились по времени и произошли внезапно? — не понял я.

— Переименование должности не было неожиданностью — оно планировалось заранее. Но перед подписанием документов, товарищ Сталин обратил внимание на некоторые события, произошедшие в самые первые минуты войны. Его заинтересовало, почему одни истребительные полки сбили в это время значительное количество бомбардировщиков противника, а другие — ни одного. Оказалось, что часть самолётов, перебазируюсь на полевые аэродромы, имела на борту боезапас и атаковала немцев, а другая просто переместилась из одного пункта в другой.

Выяснилось, что приказ из Главного Управления ВВС был подготовлен недостаточно однозначно. Вину за то, что голые, без прикрытия, бомбардировщики беспрепятственно вернулись на свои аэродромы, возложили на Рычагова. И эти события — снятие Павла Васильевича и изменение должности — произошли одновременно.

— Приказано неотступно вас сопровождать, — смущённо проговорил тот самый лейтенант НКВД, что попросил нас разоружиться. Он ожидал в приёмной командующего флотом, присоединившись к своим автоматчикам. Да, к Николаю Герасимовичу нас доставили без ремней и под конвоем. Понимаете, не исполнить распоряжение самого главного адмирала страны майор, пусть и авиационный, не мог. Так что, хотя бойцы с автоматами и не обязаны подчиняться его распоряжениям, но, формально, они не нарушили приказа своего командира, поскольку продолжили нас охранять — в машине было тесно вчетвером, что усугубляла скатерть с нашим оружием, связанная в увесистый узел.

Вот из-за подобных неудобств я и стараюсь наше с Мусенькой особое положение всячески скрывать. У нынешнего руководства хватит ума поселить нас где-нибудь на изолированной даче, периметр которой непрерывно патрулируется, и ограничить круг общения лишь самым малым количеством особо доверенных лиц. Работать в подобных условиях было бы просто невыносимо.

— Как зовут вас, неотступный сопровождальщик? — мурлыкнула Мусенька, заталкивая свой крошечный браунинг в карман брюк.

— Вася.

— Так вот, Вася. Дистанцию будете держать ровно одиннадцать метров, и позицию займёте позади. Бойцов же пошлите обратно в главное управление ВВС за нашими чемоданами — пусть доставят их в ту самую гостиницу, куда вы нас сейчас и проводите.

— Какую гостиницу? — попытался уточнить лейтенант.

— Сами решите, — вмешался я. — Мы тут не ориентируемся, потому что из провинции.

Да, эту Москву я знаю не слишком хорошо, как, впрочем, и ту, из своего времени. Бывал наездами, в метро не заблужусь, но город представляю себе отдельными местами. А вот Вася — местный. Коренной москвич. И, раз уж он должен быть с нами — пусть потрудится.

Самый вкусный хлеб оказался в маленькой булочной на Арбате. В Центральном Парк Культуры и Отдыха работали карусели и продавали мороженое, до Сокольников мы быстро доехали на метро и побродили по тенистым аллеям. Июль — маковка лета. Погода стоит жаркая, поэтому Мусенька оделась мирной жительницей — она чудо как хороша в лёгком ситцевом платье.

Я надел рубашку и светлые брюки — специально купил. Жаль, что в это время шорты ещё не вошли в широкий обиход среди взрослых. Одним словом до вечера мы бездельничали, да и на другой день прислали за нами только после обеда.

Генерал Жигарев выглядел усталым и замотанным — досталось ему в последние дни — мама не горюй.

— В общих чертах я понял, кто вы такие, — сказал он, едва мы представились. — Но перечитать всё это, — он показал на толстые папки с записями наших «показаний» и, видимо, заключений, данных по их поводу специалистами, — просто не в состоянии. Допуск к ним был дан мне только вчера, а поручить это кому-либо другому не имею права. Мой предшественник тоже не совсем внимательно ознакомился с этими материалами, отчего натворил дел, за которые и поплатился. Так что, товарищи, докладывайте, по возможности коротко но, не упуская главных моментов.

Совсем коротко у нас не получилось, да и не все главные моменты я считал возможным открывать — не зная картины раскладов отношений между людьми, составляющими высшее руководство страны, можно неосторожно затронуть весьма звонкие струны. Тем не менее, всё получилось хорошо, потому что последовали вполне логичные решения — Мусеньку направили формировать новые полки ночных бомбардировщиков, а меня послали в инспекционную поездку на авиазаводы Горьковский, Казанский, Саратовский и Воронежский. Для разъездов выделили истребитель-спарку УТИ-16, на котором мы с супругой и вылетели в Горький. Она — к месту службы, а я — в первый инспектируемый пункт.