Глава 42. Домой

Хороший самолёт, но не орёл, — заключила Мусенька, опробовав нашу машину в воздухе.

Конечно, она права. Внешне похожий на знаменитый Ла-5, этот аппарат «ждёт» мотора М-82, чтобы стать По-5 — лучшим истребителем эпохи, который заменит И-185, так и не сумевший встать на серию в прошлой моей жизни. А пока у нас под капотом однорядная звезда М-62 мощностью в одну тысячу лошадиных сил. Разница в массах моторов скомпенсирована четырьмя ШКАСами, превратившими истребитель в некую летающую пулемётную батарею.

Эти машины встретили начало войны в строевых частях, вооружённых И-16-тыми, и естественным образом заменили в боевых порядках часть устаревших ишачков. Но… не орёл. Тягаться на нём с Мессером невозможно — слаб двигатель. Хотя, плюсы имеются — пара крыльевых двадцатитрёхмиллиметровок — очень веский вклад в огневую мощь. Многие виды вражеской бронетехники жестоко страдают от огня этих самолётов.

Я не упоминал что Нудельман, заменивший всё-таки репрессированного Таубина, перевёл «учебную» пушку МП-3 с магазинного питания на ленточное? Не к слову было. Так вот, теперь, когда «ящик с патронами» не мешает, пушки отлично становятся в крылья, не требуя для себя отдельных выпуклостей-гондол.

Если поставить на этот же самолёт более мощную и тяжёлую двухрядную звезду — ШКАСы исчезнут, зато пушки останутся — их истребителю будет вполне достаточно. Это сейчас и есть моя основная головная боль. Потому что моторов в стране на всё не хватает, и так нужные нам М-82 уходят на Су-2.

Конечно же, оказавшись в Горьком, мы, прежде всего, заглянули в колхоз Луч. Тут теперь живут родители моей радости. Отца пока в армию не призвали, хотя на учёт в военкомате он уже встал. Как Мусеньке удалось их сюда заманить? Хм. Для мамы было большим ударом узнать, что её семнадцатилетняя дочь уже семьдесят лет замужем за вот этим лётчиком. Но, дав серьёзную подписку очень строгим товарищам, папа и мама не смогли отмахнуться от этой новости, как от глупости.

Они теперь — доярка и пастух. Колхоз сориентировался на крупный рогатый скот м поставляет продукцию прямиком на авиазавод — оба надоя, утренний и вечерний, забирает заводской ДС-3. Хотя сесть он способен и на неприспособленной площадке, но взлётная полоска рядом с коровником всё же оборудована — на неё мы и приземлились прямо, как прилетели. Дела начнутся завтра, а пока нужно проведать родню.

Ничего особенного не отмечу — дом покосившийся, дров кот наплакал, огород зарос бурьяном — до июня тут никто не жил. Зато старшая из младших Муськиных сестриц рассекает на нашем мотоцикле — собирается ездить на нём в школу в соседнее село. Матушка оплакивает оставленных под Одессой кур — всё, как у людей.

Мы по старой командировочной привычке захватили из столицы колбасы и конфет, ну и денег я отмусолил тестю с тёщей, сколько было — им тут много чем придётся обзаводиться, а я мало трачу.

Наутро мы с Мусенькой перелетели на заводской аэродром и разошлись всяк по своим делам. Конечно же, первым делом я облетал прототип По-5 — для образца нашёлся подходящий мотор. Как раз тот самый М-82. Он пока не дотягивает до кондиций сорок третьего года — слабее, но давно отработанный планер серийного УТИ-16 летает с ним так, что просто дух захватывает. Замечания? Это обязательно — без строгости никак нельзя, иначе моему восторженному отзыву просто не поверят.

Указал на необходимость обеспечить подвеску не только направляющих для реактивных снарядов и бомбодержателей, но и дополнительных топливных баков. Хотя — тут всё понятно. Чем мощнее двигатель, тем больше он кушает. После повышения мощности мотора, одной заправки вообще будет хватать только минут на сорок — это чистая физика.

Другие самолеты этого завода мне давно знакомы, хотя раньше я на них толком и не летал. Универсальный многоцелевой По-1 легко переделывается прямо полковыми техниками то в настоящий бензовоз, способный сопровождать бомбардировщики в глубокий тыл противника за счёт огромного резерва топлива — внутренний танк подключается к бензосистеме. То сам становится бомбардировщиком, несущим бомбы по десять, двадцать или пятьдесят килограммов в бомбовом отсеке. Загвоздка только с пушечным вариантом — тридцатисемимиллиметрвку Таубин так и не довёл до ума.

А ещё эту машину легко обвесить реактивными снарядами или теми же бомбами — всё предусмотрено и заложено в конструкцию заранее. Перегруженный вариант, неохотно отрывается от земли и, пока не сбросит гостинцы, нуждается в истребительном прикрытии — это я подчеркнул особо.

Легкий и маневренный По-3 — просто чудо. Летчики, прибывшие из фронтовых частей, чуть не дерутся за эти машины. Понимаю их — сам не люблю работать по наземным целям. От души желаю, чтобы в войска попадали именно истребители истребляющие, но с внесением этого положения в свой отчёт пока не тороплюсь — я ведь не ознакомился пока с положением дел по бомбардировщикам и штурмовикам.

Цех, где строят транспортники ДС-3, ничем меня не удивил, кроме объёмов производства — тут практически налажен конвейер. Оказывается грузовоз, способный сесть где угодно, пришелся ко двору. Лётные качества у него не изменились — сарай, он и есть сарай.

Как и прежде продолжается сборка старых добрых У-2. Самолёты связи тоже нужны всем. И ничего нового? Как бы ни так! На опытном участке происходит нечто весьма интересное — то есть, как бы и всё тот же биплан, но не совсем тот. Начну, пожалуй, с самого носа. Винт изменяемого шага с до боли знакомой шнягой. Потом — мотор уже не пятицилиндровая звезда М-11, а четырёхгоршковый ММ-1, прикрытый обтекаемым капотом. Весь каркас сплошь сварной из стальных профилей обтягивается старой знакомой тканью плотного плетения — перкалем. И в довесок — стоящий рядом с Николаем Поликарповым Александр Москалёв. Естественно, они спорят.

— А вот и наше юное дарование, — восклицает Александр Сергеевич. В отличие от Поликарпова он не осведомлён о моей пожилой сущности. Мой несерьёзный вид совершенно не мешает нам находить общий язык.

— Добрый день, Александр Трофимович — довольно щурится Николай Николаевич. — Налетались и вспомнили о нас?

— Налетаться невозможно, — принимаю я предложенный лёгкий тон. — А вы что, решили общими усилиями модернизировать У-2?

— Это дело попутное, — махнул рукой Москалёв. — На самом деле, как ты любишь выражаться, мы тут подумали, и я решил. В общем, пришло ко мне техническое задание на транспортник, да такое забавное, что проконсультироваться у Николая Николаевича показалось мне правильной идеей.

— Дело в том, что и у меня, и у коллеги конструкторские бюро, хоть и кусачие, но маленькие, — кивнул Поликарпов. — Это у Туполева или у Яковлева коллективы солидные, а нам, провинциалам, не вредно и объединить усилия. Тем более, что точно такое же задание пришло и сюда. А я, признаться, подумывал об увеличении боевой устойчивости ночного бомбардировщика и весьма признателен Александру Сергеевичу за весьма полезные советы. В частности, именно он рассказал мне про двигатель того же веса, но в полтора раза мощнее, при столь удобном воздушном охлаждении.

Этот мотор, привлёк и моё внимание. Дело в том, что в середине тридцатых наши купили у французов лицензии на однорядные авиадвигатели с четырьмя, шестью и двенадцатью цилиндрами. Но ни один в прошлой жизни так и не стал серийным. В этом же варианте, в тридцать восьмом году я отстоял шестицилиндровый вариант, созданный советским конструктором Бессоновым. А теперь вижу его же, но в обрезанном виде.

— Э-э… А что, нет ли у вас в Воронеже и двенадцатицилиндрового варианта? — повернулся я к Александру Сергеевичу.

— Да ты, Шурик, просто на метр в землю смотришь, — расплылся в весёлой улыбке Москалёв. Поликарпов тоже улыбнулся, но загадочно. — Конечно, Бессонов сделал линейку на сто семьдесят, двести пятьдесят и пятьсот сил, даже на стендах их прогнал и провёл испытания. Но, после нападения Германии на Польшу, интерес к спортивным самолётам угас. Что-то иногда ставили на разного рода опытные машины, однако нормальной серии не было. Зато сейчас смотрю — да меньший из братьев просто просится сюда.

— А вы уверены, что их действительно будут изготавливать? — выразил сомнения Николай Николаевич. — Время ведь военное, многие разработки просто прекращены, да развертывание производств — дело не самое простое. Может не встретить понимания.

— Гарантировать не могу, — отвечать стал я. — Однако — дорогу осилит бредущий. Со своей стороны заявляю о готовности грызть этот кактус вместе с вами.

— Грызть кактус! — восхитился Александр Сергеевич. — И откуда у тебя столько шуток на языке!

Николай Николаевич снова улыбнулся.

— Категорически согласна с мнением Александра Сергеевича, — откуда-то из переплетения элементов каркаса появилась Мусенька. — Броневой листик в качестве элемента несущей конструкции будет исключительно к месту. Шурик! — Это уже в мою сторону, — доставай свой куркуллятор. Прикинь-ка мне по-быстрому, насколько возрастёт масса машины, если пилоты окажутся в замкнутой броневой коробке?

Я достал из полевой сумки счёты и логарифмическую линейку, измерил расстояния пядями — а они у меня ровно шестнадцать сантиметров — и выдал цифру.

— Блин горелый, — воскликнула моя супруга. — Какая же при этом будет скорость отрыва?

Я снова прикинул.

— А время разгона до этой скорости?

Я сразу рассчитал длину разбега.

— Кимоно-то херовато, — отрезала Мусенька.

— Я не совсем уверен в своём японском, — насмешливо приподнял бровь Николай Николаевич, — но стальной каркас, как это, ни странно, несколько легче деревянного.

Разговор мы перенесли в кабинет главного конструктора — приходилось прорисовывать контуры защищённого тонкой бронёй пространства для экипажа, но оно непрерывно сжималось под воздействием неумолимого весового фактора. К бронекреслам, которые уже были опробованы в деле, удалось добавить только бронеподножки и несколько удлинить бронеподлокотники.

Муська разъяренной кошкой шипела на нас из-за каждого срезаемого квадратного сантиметра бронирования.

— Хотя бы выступы оставьте тут и тут, — настаивала она. — Мы с девочками сами приварим пластины, если вы такие жадные.

Одним словом, лишних пятьдесят килограммов она из нас вытрясла. А это чуть не половина квадратного метра противопульного бронирования. Мы, конечно, извивались, как могли, выгибая хитрые загогулины и передавая часть нагрузки броневому контуру, но потом всё перечеркнули и…

— Поздравляю, товарищи, — усмехнулся Москалёв. — Мы превратили лёгкий самолётик в уменьшенное подобие штурмовика.

— То есть что? — насторожённо спросила Мусенька. — Не полетит?

— Слишком много неясного. Особенно в плане технологий.

— Технологии-мохнологии, — отмахнулся я. — В Воронеже ведь как-то делают Ил-2 из этой брони, верно, Александр Сергеевич?

— М, да, — почесал затылок Москалёв. — Наконструировали.

— Давайте, пока идёт проработка технологичности бронекоробки, я сделаю образец из обычной стали, — предложил Поликарпов.

— Мне придётся посоветоваться с руководством, — развёл руками я. — Слишком революционные изменения — машина выходит принципиально новой. Надо бы как-то её назвать. Моп, например. Москалёв-Поликарпов.

— Субботин тут тоже повалялся, — прищурился Николай Николаевич. — Получается МоПС.

Мусенька фыркнула и ушла.

— Она меня ещё просила приделать к мотору глушитель, — таинственным голосом поведал Поликарпов. Москалёв рассмеялся, а я почувствовал недоброе — моя хорошая удивительным образом умеет добиваться своего. Она ведь не отступит, несмотря на то, что лёгчайший в недавнем прошлом самолётик потяжелел практически вдвое.

Собственно, после этого мы перешли к разбору технического задания на транспортный самолёт — я вообще не был с ним знаком, поскольку появилось оно ещё до моего отзыва с фронта.

Хорошее задание. Правильное. Руководство пожелало оснастить нашу армию машинами, сочетающими в себе грузоподъёмность и взлётно-посадочные характеристики биплана со скоростью моноплана. Я просто пришёл в восторг. Неудивительно, что Поликарпов и Москалёв решили обсудить столь непростую задачу.

На памяти у меня были и машины Олега Антонова, начавшего похожую тематику с Ан-8, и небесный вагон не помню какой заграничной фирмы. То есть я, в отличие от своих коллег, оказался в выигрышном положении и довольно быстро выложил всё, что знаю. Над прикидками мы просидели довольно долго. Когда общая схема вырисовалась и наша компания разошлась, мне сделалось невыносимо стыдно — Мусенька, дожидаясь меня непутёвого, так и заснула в коридоре под дверью на ужасно неудобном стуле.