«Короткая!» – крикнул Костя и слегка толкнул носком сапога мехвода Лесового. Впрочем, тот и сам знал, что делать – остановил машину. Чуев показал кулак заряжающему Локтеву – значит, давай бронебойный. Борис со звоном закатил снаряд в казенник – готово, командир!

Чуев правой рукой бешено закрутил рычаг поворота башни, а левой – подъема пушки, совмещая марку прицела с целью. А затем нажал ногой на педаль внизу – выстрел! Пушка отрывисто бабахнула, бронебойная болванка полетела в Pz.III, совсем не вовремя высунувший свое тупое «рыло» из-за полуразбитой хаты. Получай, фашист, гранату!

Бой шел в большом селе Невирове, немцы засели в нем прочно, укрепились основательно, ощетинились орудиями и пулеметами. А между белыми домиками поставили свои «троечки» и «четверочки».

В Невирово согнали всю бронетехнику, оставшуюся у 2-го панцерного полка. Легкие панцеры, Pz.II и Pz.38(t) спрятали за селом – глупо бросать их в бой, русские Т-34 и КВ сожгут мгновенно, лучше поберечь – может, еще пригодятся для контрудара. А вот средние, Pz.III и Pz.IV, наоборот, развернули «лицом» (то есть орудиями) в сторону русских. Чтобы остановить их, когда они ворвутся в Невирово. Закидали сеном и соломой, превратили панцеры в незаметные «стога» и «скирды»….

В том, что русские ворвутся в село, командующий 16-й панцерной дивизией Ганс Хубе нисколько не сомневался – его панцерные батальоны уже с трудом сдерживали натиск 20-й танковой дивизии Михаила Катукова. Но за Невирово генерал-майор уцепился намертво – это был последний рубеж обороны перед Берестечко. Возьмут его – и все, путь в тыл дивизии открыт. И тогда всем придется очень плохо…

Командующий 48-м корпусом генерал Вернер Кемпф откровенно сказал Хубе: «Позади вас – никого. Да, должны были стоять дивизии «Лейбштандарт «Адольф Гитлер» и «Викинг» из 14-го моторизованного, но их срочно перекинули на правый фланг, к Радехову, где прорвались советские мехкорпуса, 4-й и 15-й. Наши части сдержать их не смогли, откатились назад, вот и надо заткнуть чем-то брешь. Оборона под Радеховом трещит по всем швам, бои идут тяжелые, кровавые, и если русские прорвутся на Берестечко… Это точно конец – правый фланг корпуса открыт, русские легко возьмут город и отрежут 9-ю и 297-ю пехотные дивизии от основных сил. Что будет с ними – сами понимаете… Так что ваша задача, генерал, не дать им ворваться в Невирово. Держитесь во что бы то ни стало! В помощь вам выделим батальон средних танков графа Штрахвица…»

Генерал Хубе сразу решил: «троечки» и «четверочки» Штрахвица он поставит в засаде. Конечно, места для маневра в селе будет мало, зато – хорошая возможность для внезапного удара, когда русские ворвутся на улицы. Спрячем «графские» панцеры за хатами, потом подпустим советские Т-34 и КВ ближе и расстреляем в упор. Броня, конечно, у них очень хорошая, прочная, особенно у «Клима Ворошилова», но если ударить в бок или, скажем, в корму…

А на шоссе для видимости поставим четыре 37-мм Pak.35/36 и три 50-мм Pak.38. Пусть русские думают, что это все наши огневые силы…

Конечно, против русских танков батареи долго не продержатся, скорее всего, скоро погибнут, но что делать! На войне без потерь не бывает. Зато ослабят удар, сожгут часть советских машин. А потом «графские» «тройки» и «четверки» завершат дело…

Конечно, генералу Хубе было жаль артиллеристов (камрады!), но еще больше – своих панцергренадеров. 2-й танковый полк 16-й дивизии был особенным, элитным…

Его образовали из лейб-гвардии кирасирского полка, и, по старой традиции, в нем служили представители прусской аристократии. При обращении к офицеру в полку чаще можно было услышать «ваша светлость» или «ваше сиятельство», чем «герр лейтенант» или «герр гауптман». Конечно, дворянские титулы в вермахте давно уже не имели большого значения и никаких привилегий не давали, но все-таки…

Традиция есть традиция, и ее следует по возможности поддерживать. Тем более что во 2-м панцерном действительно служили лучшие представители старинных семейств. К сожалению, многие из них уже погибли или были ранены…

А молодые командиры, прибывшие из резерва, не радовали генерала Хубе. Замена была явно неравноценной… И выучка не та, и боевого опыта нет, да и вообще… Лучшие гибнут первыми – это своеобразный закон войны. Так что надо беречь тех, кто еще остался. Да и бронетехнику – тоже, чтобы было с чем потом воевать…

Русский поход вряд ли закончится скоро, как это было в Польше или во Франции, думал генерал, значит, надо готовиться к длительной и тяжелой кампании. А панцеры в современной войне – это основа основ. Не будет их – не будет и победы…

Новые же машины поступали в дивизию крайне нерегулярно – заводы не справлялись с заказами. Русские за день успевали уничтожить больше панцеров, чем немецкие рабочие – их произвести. Даже с учетом чешских Pz.38(t) – все равно не хватало…

У русских же подобных проблем, похоже, не было – им бронетехника шла сплошным потоком. Батальон за батальоном, полк за полком, бригада за бригадой… Такое впечатление, что большевики клепают свои машины чуть ли не на каждом заводе, чуть ли не в каждом дворе – иначе откуда их столько? В таких немыслимых количествах? Сотни, тысячи, десятки тысяч – в том числе и новых Т-34 и «КВ»…

Немецкие летчики говорили, что все железнодорожные пути от Киева до Житомира сплошь забиты воинскими эшелонами, днем и ночью идущими на запад. Непрерывно, бесконечным потоком. На Ровно, Луцк, Дубно… Везут танки, бронемашины, тягачи, пушки, минометы…

Вот надо поберечь силы – чтобы хватило еще на два-три сражения. Пока не подойдут резервы из Германии…

Все правильно задумал Ганс Хубе, но не учел одного: далеко не все в Невирове желали победы немецких войск. Да, были такие, кто с радостью приветствовал новых хозяев и даже преподносил им хлеб-соль, но большинство смотрели на гитлеровцев весьма неприязненно.

И кто-то очень вовремя предупредил советские войска, идущие на Невирово, о засаде. Причем не только предупредил, но и старательно нарисовал на самодельной карте, где спрятаны немецкие танки и бронемашины. А также – огневые точки, артиллерия, минометы…

Поэтому майор Дымов отлично знал, что (вернее, кто) ждет его в Невирове. И мог спланировать удар – чтобы 40-й танковый полк потерял не слишком много людей и техники. А потом ударим на Берестечко, в тыл гитлеровской дивизии… Раскатаем ее, отгоним на запад, и тогда назад, в Ленинград. Миссию «КВ» можно будет считать законченной. И со спокойной душой возвращаться на Кировский завод, где их давно уже ждут…

Виктор Михайлович решил, что атаковать село надо по-хитрому. Немцы давно приготовились, поэтому соваться в лоб по шоссе – крайне глупо. Есть другая возможность – обойти село справа, по балке. Гитлеровцы считают ее непроходимой – слишком уж крутые склоны, танкам не вылезти… Значит, там мы и ударим.

Гитлеровцы, скорее всего, заминировали балку, но лишь «лягушками», а для танка, особенно тяжелого «КВ», они не опасны. Вот и отлично! Подавим мины гусеницами, проложим путь пехоте. А для того, чтобы гитлеровцы не заметили нашего маневра, отвлечем их – ложным ударом по шоссе… Лучше всего – трофейными «троечками», те вполне смогут противостоять немецким ПТО, опять же, если маневрировать, менять направление, уходить…

Обманем гитлеровцев – они ждут советские танки, а появятся Pz.III. Стрелять сразу не станут, начнут запрашивать начальство… Мы этим и воспользуемся: ворвемся на артиллерийские позиции и разнесем ПТО. Раздавим орудия, разгоним расчеты… Главное – отвлечь внимание фашистов, чтобы они не заметили нашу танковую группу, пробирающуюся по балке в обход.

Рано утром трофейные «троечки» пошли на Невирово. В колонне, открыто, не скрываясь. Если смотреть со стороны – самая обычная немецкая часть. «Троечки» всем своим видом показывают: мы свои, не стреляйте!

Немецкие артиллеристы сильно удивились – а где же русские Т-34 и «КВ»? Где противник? Значит, это ложная тревога, зря мы готовились? Но вскоре все встало на свои места: трофейные панцеры разошлись веером и открыли по батареям беглый огонь.

Стреляли прицельно, прямо по замаскированным орудиям – знали, что и где. В воздух полетели куски металла, разорванные части человеческих тел… Разгром усилили пулеметные очереди, которыми советские танкисты щедро поливали гитлеровцев. Патронов не жалели…

Командир «трофейного» батальона капитан Михальчук первым влетел на позиции Pak.35/36, раздавил орудия и закрутился на месте, впечатывая в землю горячую пушечную сталь. А затем прошелся по траншеям, по огневым точкам, вминая в чернозем пулеметы и разгоняя выстрелами немецких солдат…

Генералу Хубе пришлось бросить в бой панцерный батальон майора Штрахвица. Скрепя сердце отдал приказ – отбить атаку! Хотя очень хотел сберечь его для решающих сражений.

Граф двинул панцеры в бой, «троечки» пошли против «троечек»… В белесом дыму германские танкисты не видели, где свои, где чужие, били почти наугад. И нередко попадали по своим же… А советские экипажи четко знали, что машины с белыми кругами – свои, а с черными крестами – чужие. Вот и стреляли точно. Соответственно, и потери в нашем батальоне оказались гораздо меньше, чем в «графском»…

Вскоре Михальчук отдал приказ – отходим: мы свою задачу выполнили, немцев отвлекли. Теперь самое время вступить в бой броневой группе майора Дымова.

Pz.III Михальчука пошли назад, на окраине села остались догорать восемь машин майора Штрахвица. Сам граф спасся: его танк хоть и был подбит, но сам он сумел вовремя выскочить и скрыться в дыму. Впервые за свою долгую карьеру (а граф служил с 1914 года) Штрахвиц бежал, как трусливый заяц. Но ничего не поделаешь, такова ситуация! Главное – уцелеть, а там мы еще посмотрим…

Тем временем «Клим Ворошилов» медленно спустился на дно балки. За ним скатились и легкие «бэтушки» (в том числе Костина). Гитлеровцы их не видели – слишком увлеклись боем на шоссе…

Как и полагал Дымов, на дне балки оказались противопехотные S-Mine-35. «КВ» смело давил их гусеницами, прокладывая путь штурмовой пехотной группе. За грохотом боя гитлеровцы не обратили внимания на хлопки шпрингмин. Или же подумали, что это подрываются русские солдаты, решившие незаметно подобраться к селу. Наступили на «прыгающую» мину и получили смертельный осколок в бок или же в грудь…

«Клим Ворошилов» благополучно добрался до конца балки и встал. Да, гитлеровцы не зря считали, что склон слишком крутой, не вылезти. Но – не для их танков! Надо только уметь…

«КВ» пропустил вперед первую «бэтушку» (как раз Костину) и начал толкать ее вверх, помогая взобраться на край склона. Мощности двигателя вполне хватило, чтобы справиться с задачей: тяжелый танк, как медведь, «подсадил» маленького медвежонка – легкий «БТ».

Костя Чуев сразу устремился в атаку. Сделал быстрый рывок и с ходу ворвался в Невирово. Еще на окраине заметил две «двоечки», прячущиеся под деревьями, и дал по ним бронебойными. Те даже не дернулись – обе мгновенно вспыхнули. После чего Костя пошел на ближайший Pz.III, укрытый соломой и сеном. Натуральный стог! Тут дал зажигательными – чтобы горело лучше.

Расчет оказался верным – от первого же выстрела «стог» вспыхнул, немецкие танкисты выскочили наружу. И угодили под пулеметную очередь – Костя расстрелял из ДТ…

Вслед за Чуевым из балки стали вылезать и другие советские танки. Все их ловко «подсаживал» тяжелый «Клим Ворошилов». Две последние «бэтушки» задержались на краю и сбросили вниз стальные тросы – чтобы помочь подняться самому «КВ». Напряглись, потянули, как заправские бурлаки, и выволокли танк наверх. А потом все вместе пошли в бой – освобождать Невирово.

Вслед за танками побежали в атаку и пехотинцы. Они рассыпались по Невирову, выискивая спрятанные немецкие машины. В общем, дело было нехитрое: увидел стог – бросил бутылку с зажигательной смесью. Практически наверняка попадешь в гитлеровский танк. Горящие струи растекались по броне, проникали в двигатели, в нутро машин. Не проходило и минуты, как панцер взрывался. И далеко не всегда экипаж успевал выскочить…

Сражение шло уже на улицах Невирова, даже в переулках. Вот тут-то и сказалось преимущество легких, подвижных советских машин – они без труда втискивались между домами и били по «троечкам» со всех позиций. Лобастые, квадратные Pz.III, как неуклюжие бегемоты, вертелись на месте, но не успевали ответить шустрым БТ – те ловко уходили, прятались за деревьями и сараями…

Тактика сражения была простой: ударил – скрылся, выскочил с другой стороны – снова пальнул. И так до тех пор, пока панцер не загорится. Если же немец пер в лоб, надо сдавать назад и уходить от столкновения. Маневр и скорость – главные преимущества советских машин. Ну и, конечно же, отличная 45-мм пушка, позволяющая дырявить немецкие бока и башни.

Костя Чуев прятался и увертывался, уходил и нападал. И бил до тех пор, пока стрелять уже стало не в кого: остатки панцерного батальона, поджав хвост, убрались из села. Вслед за ними Невирово покинула и немецкая пехота – без брони сражаться совершенно бессмысленно.

Последним на «четверке» уходил генерал Ганс Хубе. Он понял, что село уже не удержать, и дал приказ отступать. Хотя было чертовски обидно: не выполнил приказа, не удержал Невирово. И потерял почти все, что имел: и танки, и пехоту, и артиллерию…

Что ж, очевидно, сражение за Берестечко проиграно, город тоже не удержать. Дай бог, чтобы остановить русских у Радехова. Если они прорвутся в тыл 48-го моторизованного корпуса… Страшно даже представить, что будет…

Костя Чуев все никак не мог добить последний панцер – тот укрылся за полуразрушенной хатой и упорно не хотел отступать. Костя всадил в него уже две болванки, но тот упрямо продолжал стрелять. Высунет тупую «морду» из-за угла, пальнет – и назад, за хатку.

Тогда Костя решил применить хитрость: приказал Локтеву взять масляные тряпки (благо их полно) и поджечь на броне. Борис понимающе кивнул, выскочил наружу. И поджег промасленные куски старого комбеза… Занялось хорошо – черным чадящим пламенем, вонючий едкий дым поплыл по воздуху…

Отлично, теперь надо ждать. Немец непременно высунется, чтобы убедиться, что противник мертв. Тогда мы его и…

Так и вышло: не прошло и минуты, как из-за хаты показалась тупая «морда» Pz.III. Панцер осторожно выглянул, недоверчиво поводил туда-сюда толстым «хоботом», а затем радостно пошел вперед – добивать «бэтушку». Чтобы горела лучше…

Костя только этого и ждал: его танк внезапно ожил и открыл огонь. Снаряд угодил точно в тупую «морду» Pz.III, попадание оказалось на сей раз смертельным. Немецкий экипаж не стал ждать, пока следующая болванка добьет панцер, а спешно покинул машину. Рысцой понесся за хату…

Бой закончился. Костя Чуев вытер пот со лба. Что ж, еще одна победа. Сколько еще их будет, пока не разгромим гитлеровцев? Кто знает! Впрочем, ему нравилось воевать, и он готов был бить панцеры, сколько надо. До тех пор, пока красный флаг не взметнется над поверженным Берлином…

Костя еще раз провел ладонью по лицу, размазывая пот по щекам, и довольно улыбнулся: все-таки ему везло! Только закончил танковое училище, как сразу попал на войну. И уже, между прочим, командует ротой. А дальше, если повезет…

Чуев огляделся: горящие хаты, разбитые сараи и амбары… Да, наделали фашисты дел. Ну, ничего, они за все ответят! Забрался в свой БТ и приказал мехводу Лесовому – давай на Берестечко. Надо гнать наглого агрессора с нашей земли, как и приказал товарищ Сталин. И начал негромко про себя напевать:

… На Новоград-Волынском направлении продолжаются напряжённые бои с танковыми и моторизованными частями противника.

На Могилёв-Подольском направлении (Украина) наши части ведут упорные бои с противником, пытающимся прорваться к реке Днестр. Действиями наших войск противник на этом направлении уничтожается по частям.

За день 7 июля нашей авиацией в воздушных боях и на аэродромах уничтожено 58 самолётов противника. Наши потери за день – 5 самолётов.

На Дубненском направлении с утра развернулись ожесточённые бои, в ходе которых наши войска неоднократно переходили в контратаки. Противник несёт большие потери от огня артиллерии, авиации и контрударов наших танковых частей.

На Новоград-Волынском направлении наши войска с большим упорством отражают наступление крупных танковых частей.

В районе Фельчиу наши войска нанесли ряд мощных контрударов по наступающим румыно-немецким войскам. В результате контрударов противник был опрокинут и в беспорядке отошёл за реку Прут, бросив вооружение и снаряжение.

В течение дня наша авиация успешно атаковала авиацию противника на её аэродромах и нанесла ряд ударов по его танковым и моторизованным войскам. За день уничтожено 56 немецких самолётов. Наша авиация потеряла 4 самолёта.