Глава 11
Шаманка

Одной из самых роковых и экстремальных женщин-учителей в моей жизни, без преувеличений, стала шаманка Ханда Цырен Абре. Она приложила немало усилий к процессу моей трансформации, даром что методы воздействия, которыми она оперировала, были где-то за гранью всего того, о чем я знал до этого. Сказать, что она меня потрясла, не сказать ничего.

А «проводником» всей этой истории стала моя давняя знакомая, известная ведущая тренингов личностного роста Анна Доценко. В то время она была, что называется, «в топе», ее техники работали превосходно, и на ее тренинги был повышенный спрос. Анна ездила по всей стране, да и к ней на тренинги съезжались отовсюду. И вот однажды Аня мне говорит: «К тебе на сессию хочет прийти одна женщина, которая ходит ко мне на тренинг, ей надо со здоровьем помочь». А я тогда уже начал лечить народ, давал частные сессии. Так я познакомился с Олей – стодвадцатикилограммовой буряткой, невероятно милой и приятной женщиной.

Поработав с ней и ее болячками, я какое-то время Олю не видел, она уехала к себе в Бурятию. И вот в один прекрасный день иду я после тренировки домой, в свою московскую квартиру, а жил я тогда возле Битцевского парка. Иду по двору, иду себе, и вдруг такой вопль: «Да-а-а-аши-и-и-и!» Я вздрогнул, вижу – Оля. «Оля?! Ты что тут делаешь?!» А Оля отвечает: «Я тебе Бориса привезла». И буквально одной левой достает из песочницы компактного мужичка, совершенно «в хлам» пьяного, и несет его ко мне. Я его отпихиваю. Говорю, что не надо мне никакого Бориса. А Оля так настойчиво: «Это мой муж, он в запое, полтора месяца водки, не можем ничего сделать, я его кое-как пивом в самолет заманила, но по дороге он опять нажрался, помоги!»

Ну, куда деваться? Надо помочь, ведь сам знаю, что такое «зеленый змий» и как он тяжело выводится. «Ладно, – говорю, – пусть продышится, хотя бы на ноги встанет, а я вас дома жду». И вот через некоторое время звонок в дверь. Открываю – стоят Оля с Борисом. У Бориса только и хватило сил на то, чтобы протянуть мне руку и сказать: «Борис!» После этого нечеловеческого усилия он упал. Бедный маленький бурят, уважаемый человек, который прошел войну в Афганистане, который был хорошим семьянином, вот в таком вот состоянии. Печаль.

Только я успел проникнуться сочувствием к Борису, как Оля быстро попрощалась и ушла. А мы с Борисом и его проблемой остались втроем. И так мне тошно стало, так досадно, что в голове что-то щелкнуло, и я ка-а-а-ак «сунул» Борису в живот, как по щекам надавал. Тот открыл глаза, а я его взглядом подцепил. Он мне в глаза глянул, пьяная пелена сразу спала, он сфокусировал зрение, его затрясло. Он посмотрел на меня с ужасом, с каким-то животным страхом и вдруг как заорет: «Восьмерки! Восьмерки! Восьмерки!» Я сразу понял, что видит он не меня, а что-то другое. Но не сразу понял, о чем он кричал. А «восьмерки» – это так на войне боевые вертолеты Ми-8 называют. И оказалось, что, когда Борис служил в Афганистане, его взвод попал под мощный обстрел этих «восьмерок». Выжил, по-моему, только Борис. И вот это воспоминание всплыло в тот роковой момент. И с этим воспоминанием нам пришлось работать. Я впился в Бориса взглядом, изо всех сил, насколько мог, как меня Камал-хан учил, и страшным голосом, который даже мне показался абсолютно чужим, сказал ему: «Борис, больше ты не пьешь!» И все.

Позвал Олю. «Забирай, – говорю. – Готово!» Оля, мне кажется, не поверила сначала. Но через несколько дней они вместе приехали ко мне в гости, и я увидел другого Бориса – абсолютно вменяемого, приятнейшего человека, в свежей отутюженной рубашке, энергичного и полного оптимизма.

И вот стали Боря и Оля ходить ко мне на сессии. Однажды, переглядываясь, рассказывают они мне такую историю. Есть у них дочка Оксана. И у нее детский церебральный паралич. А это страшное заболевание центральной нервной системы и некоторых отделов головного мозга, когда отказывают самые разные функции организма, опорно-двигательного аппарата, речевые способности. Это страшная трагедия для родителей. И что они только не делали, чтобы помочь ей, но ничего не выходило. Обращались не только к врачам. Ездили и к черной шаманке, которая живет неподалеку от Улан-Удэ, но та только и сказала, что где-то в Москве они встретят парня с длинными белыми волосами, который сможет вылечить их дочь. И вот до Оли и Бори дошло, что я и есть этот человек, о котором говорила им черная шаманка. Когда я об этом услышал, то сразу же предложил свою помощь.

Боря и Оля привезли свою дочь Оксану в Москву, и я занимался с ней, наверное, месяц. Ей было восемнадцать, но выглядела она лет на одиннадцать, не больше. У нее были правостороннее припадание, плохая речь, спастика, искривленный таз и нога, которая «ушла» внутрь таза. Работали мы интенсивно, и, надо сказать, Оксана очень мужественно проживала все, что с ней происходило во время сессий. И результат не заставил себя долго ждать – к радости Оли и Бори, через месяц ежедневных сессий мне удалось «выдернуть» эту ногу и закрепить достигнутый эффект.

Буквально у нас на глазах Оксана за считанные дни расцвела: она стала расти, округляться, и вскоре перед нами уже был не недоразвитый подросток, а юная девушка, женственная, живая. Это было какое-то чудо: она стала ходить, стала хорошо разговаривать, потом поступила в институт, начала заниматься танцами. Девочка, которая еще полгода назад лежала и не могла самостоятельно встать, танцует! Ее жизнь очень изменилась, и сама мысль о том, что я приложил к этому руку, греет меня до сих пор. Я безумно благодарен судьбе, Оле, Боре и Оксане за этот опыт.

На упоминание о черной шаманке я тогда не особо отреагировал. А зря, потому что это был знак, который я не заметил по неопытности. Так ко мне постучался дух Ханды Цырен Абре.

Спустя какое-то время наша с Борей и Олей общая приятельница Анна Доценко позвала меня с собой в Улан-Удэ, куда она отправлялась со своим тренингом личностного роста. Я очень хотел повидаться со старыми друзьями и принял приглашение.

Прилетели в Улан-Удэ, поселились в гостинице «Бурятия». Горячей воды нет, холодно, неуютно. Что делать? Я попытался переместиться в съемную квартиру, но сильно легче не стало – несмотря на свежепоклеенные обои, квартира была стылая, как склеп, и с характерным запахом бомжатника. Ничего лучше на тот момент найти было нельзя, и я жег благовония, но проводил там целые дни напролет, давая по пять-шесть сессий в день. Приходили ко мне и Ольга с Борисом. И как-то раз позвали они меня с собой к шаманке. Жила она в деревне под Улан-Удэ.

Мы приехали, подошли к большому деревенскому дому. Вошли. В большой комнате за широченным столом собралось много народу, а во главе стола восседала неописуемого вида женщина с оленьими рогами и в расписном халате. Ханда Цырен Абре во всей своей красе. Все присутствующие так на нее смотрели, с таким придыханием к ней обращались, словно она была персоной королевской крови. Вся «на обрядах», да с подвываниями. Вещает каждому свое, и видно по реакции людей, что вещает все «в яблочко». Я же вижу, как она «ездит» народу по ушам, а народ, не будь дураком, внимательно слушает, воспринимает все с почтением да благодарностью. Я тихо в сторонке стою, не отсвечиваю, спокойно наблюдаю за всем этим действом. И вдруг шаманка на меня смотрит и говорит: «А ну иди сюда!» Я подошел, а она мне: «Я такого в жизни не видела! Столько голых женщин вокруг тебя, с ума сойти! Что ты с ними делаешь?» Мне это тогда показалось страшно смешным: неужели она пророчила мне карьеру порноактера? Вот это заявление! Я тогда не понял, что она имела в виду, и только сейчас могу сказать, что именно из моего будущего она увидела. Нет, не оргию, не обольщайтесь. Вокруг меня действительно очень много голых, и действительно, среди них большинство – женщины. А работаю я с телом, и, разумеется, у меня на сессиях все раздеваются, чаще всего догола, потому что одежда попросту мешает. Ну как я вам буду вправлять позвоночник через майку, а копчик – через трусы? Можно, конечно, но это примерно как играть на рояле через бархатную тряпку. Непонятно только зачем.

Шаманка Ханда восторженно смотрела на меня и улыбалась, уверенно сулила мне в недалеком будущем толпы голых женщин. Хоть это и звучало бредом тогда, но мне было забавно с ней общаться, к тому же я не мог закрывать глаза на ощущение ее сильнейшего биополя, которое распространялось далеко за пределы комнаты, в которой мы с ней находились, ее дома и, возможно, деревни.

Мы с Хандой очень по-дружески побеседовали. Я обращался к ней на «ты», чем, судя по всему, очень ее порадовал, потому что так, кроме меня, никто не делал. Потом я как-то очень странно себя почувствовал, мне захотелось выйти из ее дома, мы с Олей и Борисом поблагодарили ее и уехали.

Прошло некоторое время, закончился тренинг личностного роста Анны, вся ее команда собралась в ресторане праздновать окончание курса. Борис позвал и меня. Прихожу, а там дым коромыслом, Анна уже «хорошенькая», ее свита тоже в полном угаре, все веселятся. И давай мне наливать. Я отказывался, отказывался, а потом думаю: «Надо пригубить слегка, чтобы перестали уговаривать». Пригубил. И так хорошо этот коньяк лег на душу, что я сам не заметил, как напился. Так сказать, в лучших традициях «я не пью».

Мало что помню: ночь, такси. Приехал в квартиру, где я жил, смотрю – ключей нет. А такси уже укатило. Пришлось идти пешком в гостиницу, где все жили. «Дайте, – говорю, – полежать!» И так мне плохо и стыдно стало, так меня накрыло душевными терзаниями и муками совести, что ужас просто. А на следующий день все собрались опять по-новому гулять: Аня успела поссориться с Олей и Борей, я их помирил, и все поехали в ресторан, который находился в огромной юрте, отмечать. И вот уже в этой юрте мне окончательно поплохело, и я понял, что надо делать. Взял такси, кое-как объяснил водителю, куда мне надо, кое-как нашли мы с ним эту деревню, нашли дом Ханды. Я еле дополз и с порога говорю: «Ханда, что-то мне так фигово!» На что Ханда невозмутимо переспросила: «Да? А ты тут работаешь?» «Ну, работаю», – отвечаю. «А ты разрешения спросил?» – снова спрашивает Ханда. «У кого?» – удивляюсь я. «У духов», – отвечает она. Я только отрицательно помотал головой. Шаманка с пониманием кивнула: мол, все ясно с тобой. И тогда Ханда рассказала мне, что у всего на свете есть дух. Не только у живых организмов. Например, есть дух реки, дух дороги, дух огня, дух всего, что существует. Она объяснила, что можно взаимодействовать с миром на уровне духов и оказывать свое влияние на него посредством нематериальных процессов.

Для меня, в общем-то, существование духов различных стихий не было новостью. Еще у Марины Михайловны в свое время я научился общаться с духом огня. Это не так уж и сложно: нужно научиться смотреть на пламя свечи слегка прикрытыми глазами, чтобы взгляд был немного в расфокусе, но не до конца. Когда начинаешь четко видеть лучики света, проникающие через ресницы, можно научиться направлять их энергию в тело, в разные его точки – например, в третий глаз или на сердечную чакру. Если получается, то можно увидеть чуть больше, чем положено среднестатистическому человеку.

Лично мне очень близок дух деревьев. Я вообще очень люблю природу и не могу долго находиться в городе, а живу всегда рядом с лесом, парком или возле реки. Мне обязательно нужен кусочек природы, потому что это гармония в чистом виде, неиссякаемый источник энергии. Но должен предупредить незадачливых «лесовиков»: многие любят обниматься с деревьями, и это прекрасно. Но есть нюансы. Дело в том, что если, допустим, вы на протяжении какого-то времени – скажем, полугода – обнимались с одним и тем же полюбившимся вам деревом, а потом с ним что-то случилось (пришли мужики, спилили, или, допустим, бурей поломало), то для вас это будет тяжелейшим опытом разрыва энергетической связи. Поэтому будьте осторожны. С духами не шутят.

Сильнее всего я почему-то чувствую дух котов. Коты – моя слабость, я их очень люблю. Эти животные – наша связь с потусторонним миром, они на самом деле являются проводниками, можно сказать, это ходячие порталы в другие реальности и измерения. Коты – магические животные. У меня с ними очень близкие отношения. Например, даже если мы с котом близко не знакомы и видим друг друга впервые, я могу его попросить, чтобы он встал на задние лапы. Без слов, мысленно. Еще ни один кот ни разу мне не отказывал. Со стороны это выглядит как цирк Куклачева, но мы с котами на самом деле общаемся. И конечно, у меня есть мой собственный любимый кот Матвей, которого ласково по-домашнему называют Мотя. Мотя – полудикий кот, с ним фокусы не проходят, дрессировке он не поддается, что мне очень нравится. У Моти есть характер и свое мнение, он гордый и очень красивый. А грациозность у котов непревзойденная. Эти животные так владеют своим телом, что можно любоваться на них часами. Коты, на мой взгляд, вполне себе идеальные существа, и это видно невооруженным глазом. Я большой поклонник этих существ. Хотя мое тотемное животное – Волк.

Вообще, тотем, вопреки расхожему мнению, – это фактически образ твоей жизни. Сейчас в интернете есть масса анкет-опросников, которые якобы вычисляют твое тотемное животное, словно знак зодиака. Это все глупости. Тотем – это то, как ты живешь. То, как смотришь на мир. Есть люди-собаки, допустим. Среди них встречаются мопсы (представили себе сейчас человека-мопса, это несложно), пудели (люди, которые легко поддаются дрессировке и смотрят хозяину в рот в ожидании приказа), бывают даже люди-овчарки – умнейшие собаки. А есть люди-лайки, которые несутся сквозь снежный буран по ледяной равнине навстречу рассвету (это мой тип). Понимаете, о чем я? А сейчас подключите свое воображение. Вспомните, есть ли в вашем окружении люди-кошки? Домашние и дикие, большие и маленькие? А люди-птицы с орлиным профилем? Целеустремленные, зоркие, обитающие на каких-то недосягаемых, нечеловеческих высотах, крайне неэмоциональные, с хищными привычками охотника? А люди-рыбы с ничего не выражающим взглядом игрока в покер?

Я сразу вижу тотем человека при первой же встрече. Могу сказать, что в каждом городе преобладает какой-то определенный тотемный тип, я это заметил. Люди кучкуются по тотемным признакам, и это невероятно интересно! Если обратить внимание, любая социальная группа при проверке на тотем покажет преобладание одного из типов животных. Можно взять, например, даже небольшую социальную группу – какой-нибудь кондоминиум. Приглядевшись к его жильцам, вы сразу поймете, что именно это большинство представляет из себя: птичий базар, аквариум или террариум. Да, люди-ящеры, люди-змеи и люди-насекомые встречаются не так уж и редко, как хотелось бы.

Своего Волка я встретил в молчании, в тишине. Я очень люблю бывать один, одиночество мне необходимо как воздух. Точнее сказать, не одиночество, а уединение. Потому что одиночество – это когда у человека нет выбора, оно всегда вынужденное, и настоящее одиночество очень трудно пережить. Что же касается уединения, тут все наоборот – это добровольный, осознанный шаг полноценного, самодостаточного человека. Человека, которому не скучно, не грустно и не страшно. Человека, у которого внутри целая Вселенная, которую он с интересом изучает. Человека, который общается «на ты» со своим внутренним миром. Человека, который принял себя таким, какой есть. Человека, который не боится в тишине услышать свой истинный голос.

Мой Волк – не степной кочевник. Он такой же одиночка, как и волк великого писателя Германа Гессе, но мой Волк обитает где-то на Аляске, в заснеженных диких пейзажах далекого Севера. Возможно, этот Волк пришел из детства, из моего увлечения рассказами Джека Лондона в раннем возрасте. Я упивался его описаниями суровой беспощадной природы, непроходимых лесов, покрытых вечными снегами, зимней стихией пронизывающего до костей холода. Я очень много читал в детстве, потому что у нас дома была настоящая библиотека. В детстве я прочитал всю классику мировой литературы приключенческого жанра. Но Джек Лондон был моим любимым писателем, я так от него кайфовал! Забавно, что сейчас его рассказы не приводят меня в такой восторг, как это было в детстве. А вот образы в душу запали раз и навсегда.

Но вернемся же в дом шаманки Ханды. В тот день, когда мне было плохо и я приехал к ней за помощью, она сказала: «Я знаю, какой тебе нужен обряд» и уверенно надела свои ритуальные оленьи рога. Надела она и свой синий шелковый халат в стиле «народный гламур». Очень выразительный, яркий, в глаз бьет. Красота! Позвякивая своими многочисленными амулетами и прочими атрибутами, Ханда соорудила хитрую пирамиду из многочисленных чарок, которые стояли друг на друге, а нижний ряд их стоял в плошке с краями. Усадила меня шаманка напротив себя. И давай шаманить-бормотать, да вскрикивать и подвывать. «Ну, – думаю, – сейчас мне наконец-то станет полегче». Но не тут-то было.

Я почуял неладное, только когда у Ханды в руках появилась водка. И вот она уже льет огненную воду из двух полулитровых бутылок на эту пирамиду, водка стекает по ступеням стоящих друг на друге чарок в нижнюю плошку. И в итоге в эту плошку каскадом выливается литр водки. И я не могу поверить своим глазам – Ханда протягивает мне эту нижнюю плошку и говорит: «Пей!» Я говорю: «Слушай, ты вообще, что ли? Я сейчас помру у тебя тут!» Но Ханда и бровью не повела, а только настойчивей приказала: «Пей давай!» Я попытался пить, само собой, меня мгновенно стало выворачивать – ну о-о-очень невкусно. Я попытался избежать неизбежного, стал сопротивляться, задергался, чем сильно разозлил Ханду. У шаманки сделалось такое страшное лицо, она так уставилась на меня, что я окаменел от ужаса. И тогда она страшным рычащим голосом, от которого все вокруг содрогнулось, гаркнула мне в лицо: «ПЕЙ!» Это было очень страшно, а я вообще-то не из самых пугливых. С перепугу литр водки, омерзительной теплой водки, я выпил до дна, причем мгновенно, за несколько глотков. И вот тут уже начался беспредел: Ханда скакала вокруг меня и била в литавры. Не в бубен, как я ожидал, а в настоящие литавры! Откуда они у нее взялись, не знаю. Не исключено, что я галлюцинировал. Потому что после последнего удара все вокруг вдруг потемнело и сознание покинуло меня.

Очнулся – лежу. Надо мной звездное небо, подо мной – трава. Как я здесь оказался? Мы же были в доме. Оглядываюсь – я где-то черт знает где, на каком-то косогоре валяюсь. Один. И никого вокруг. Ночь. И такой животный страх, такой ужас меня обуял, не передать. Я орал, валялся, катался. И снова темнота, снова провал. Снова открываю глаза. Я в машине с какими-то людьми, меня куда-то везут. Но я понятия не имею, кто это и куда меня везут. То ли похитили, то ли, наоборот, до дома подбрасывают. И снова темнота. Опять провал в памяти. Открываю глаза: я дома, в съемной квартире. Звонок в дверь. Еле-еле встал, еле дотащился до двери, открыл. На пороге Борис: «Ханда велела тебя в баню сводить». А меня и правда только и водить: сам ничего не мог и не соображал. И вот тут Борис, конечно, включился по полной программе. Привел меня в баню, завел в парилку, ну вот буквально за ручку, потому что я был в полнейшем коматозе. А в этой парилке каменка была размером примерно два на два метра. Каменка-гигант. Я только помню, что на нее таз воды выливали и от пара дверь вышибало, а я тихо сидел, и мне было нормально. Вообще ничего не чувствовал. Потом, уже привычно, снова темнота, склейка, монтаж: опа, я уже в ледяной купели сижу. И опять же ничего не чувствую, и мне нормально. Я вообще не принимал участия, я только наблюдал все происходящее как бы со стороны. И вот такое кино у меня осталось в памяти: парилка, пар вышибает дверь, купель, снова парилка, снова купель. И потом глубокий сон без сновидений.

А на следующее утро я открываю глаза и вижу, что синее небо в окне стало более синим. И так мне хорошо, так спокойно на душе, что слов нет. И было мне счастье.

Я продолжил работать в Улан-Удэ, пребывая в полной уверенности, что все позади. Но на этом приключения «зеленого змия» в Бурятии не закончились.

Как-то раз, в самый разгар сессии с одним парнем, которому я «открывал» лопатки, вбегает ко мне в квартиру запыхавшийся Борис и с порога громко объявляет: «Даши! К тебе Ханда!» При упоминании имени шаманки мой клиент вздрогнул. А когда она появилась в дверях и мы увидели, что она пьяна, ну, в совершеннейший умат, его как ветром сдуло. А Ханда в полном невменозе мне подмигивает и говорит: «Давай! Ты сверху, я снизу! Давай!», а сама по стеночке «стекает», еле на ногах стоит. Я говорю: «Боря, ёклмн! Что это?!» А Боря мне: «Да ничего, ничего, вон она уже уснула…» Я смотрю, и правда – спит Ханда у меня на кухне. Вот те на!

Борис ушел, я старался не шуметь, чтобы не будить лиха. Когда Ханда проснулась, она ужасно сконфузилась. И тысяча извинений, и прощения просила. Я ее успокаивал, а перед глазами у меня вырисовывалась нехитрая схема: Оля привозит Бориса в Москву в состоянии «не алё», я приезжаю к Ханде в таком же состоянии, Ханда приезжает ко мне с теми же «симптомами». Словно мы эстафету друг другу передаем. Видно, силен демон пьянства, если даже на Ханду перекинулся. Сильнее, чем мы думаем.

Улан-Удэ был всесоюзным центром буддизма, там находится крупнейший буддистский дацан. Борис, который рассказывал всем, кому возможно, про меня и про то, как я лечу людей, используя разные техники, корни которых произрастают из древних сакральных учений, сказал мне, что ламы позвали меня в гости, и предложил нанести визит в дацан.

Мы приехали, вошли, я сел в медитацию. Но толком помедитировать не удалось, потому что я постоянно что-то делал не так, как тут принято, и местные буддисты меня то и дело поправляли. Когда к нам вышел лама, я просто попросил его помолиться за меня, и мы с Борисом уехали. Не знаю, почему так сложилось, но сильного впечатления на меня эта поездка не произвела. И я упомянул это как-то раз в разговоре с Хандой. Тогда она оживилась и предложила мне съездить к буддисту-отшельнику, к Белому Ламе, который жил где-то в лесах. И вот тут меня снова настигло это невероятно странное состояние, которое так похоже на сюрреалистический сон: система «Наставник – ученик». Как мы добирались и на чем мы только не добирались, одному Богу известно. На автобусах рейсовых, на маршрутках, чуть ли не на санях с оленями. А обстановочка та еще: размытые дороги, трактора какие-то. Но я шел по своему Пути, и никакие неудобства меня не напрягали.

Приехали мы с Хандой куда-то в глушь, в тайгу. Шли-шли и вышли на полянку. Постояли немного и увидели направляющегося к нам человека. Такой обычный чувак, даже и не скажешь, что монах-отшельник. Не старый, не молодой, раскосый, с кривыми зубами и со счастливой улыбкой. Простой. Никаких развевающихся одежд, никаких побрякушек. Просто вышел человек на полянку. Мы разговорились, о чем-то поболтали, он мне подарил каких-то целебных трав, и только потом я осознал нечто странное: когда мы с Хандой ушли с полянки, отправившись в обратную дорогу, я сразу же заметил, что не могу точно сказать, о чем же мы там говорили. Все наше общение с этим человеком в моем сознании мгновенно из отдельно взятых информационных элементов слилось в один поток ощущения, в котором было много такого, что не поддается адекватному описанию словами. Просто находиться на этой полянке рядом с ним уже было хорошо. И так странно мне было, что его называют Белым Ламой. Излишняя патетика, на мой взгляд. Но там, на этой полянке, в присутствии этого человека меня посетило некое состояние душевного покоя, какой-то кристальной внутренней тишины и в то же время внимательности, ясности сознания, чистоты видения всего вокруг. После встречи с Белым Ламой осталось такое «послевкусие», очень приятное. Чем-то таким повеяло, чем-то волшебным. И это состояние так хорошо закрепилось в моей памяти, в отличие от произнесенных нами слов, что я до сих пор с легкостью могу его воспроизвести, словно возвращаясь назад в прошлое, в тот момент нашего контакта. Потому что для таких моментов время – всего лишь условное обозначение условных отрезков времени в нашем таком обусловленном мире.

В последний раз, когда мы виделись с Хандой, она спросила меня: «Даши, что ты делаешь с людьми?» Я сказал, что лечу. «А можешь показать?» – попросила она. Я ответил, что с удовольствием проведу с ней сессию. Раздеваться она застеснялась, но переоделась в трико и радостно подпрыгивала, словно маленькая девочка. Я провел с ней сессию, удивился, что блоков в ее теле не так уж и много, несмотря на возраст – Ханде тогда было уже за пятьдесят. А после сессии Ханда с восторгом сказала, что никогда не думала, что можно «вот так с людьми делать!».

На прощание мы обменялись подарками. Я привез Ханде кристалл горного хрусталя из Индии, который формировался в мягкой почве, то есть в среде, которая не препятствовала его естественному росту. Таким образом, получился кристалл-шестигранник идеальной формы. Я вручил Ханде кристалл, а она, в свою очередь, подарила мне какой-то невероятно старый, «прабабкин» подсвечник. «Работай с ним!» – сказала она. А потом залезла на печь и долго там возилась, чем-то шуршала, что-то перекладывала. В результате она слезла с печи и торжественно вручила мне Оранжевую книгу Ошо. Я остолбенел. Ведь я столько лет изучал медитационные техники, которые были там описаны! Я знал эту книгу, знал ее вдоль и поперек. Я знал все эти практики как свои пять пальцев. Но как Ханда это поняла?! Откуда у нее была эта книга? В Бурятии, у деревенской шаманки, которая всю свою юность была примерной комсомолкой, служила Советскому Союзу и даже, наверное, вступила бы в партию, если бы в ней не проснулся дар, унаследованный от бабки-шаманки, давным-давно истребленной коммунистами. С какой планеты к ней прилетела книга Ошо? И как после этого можно сомневаться в ясновидении в принципе? Это был сильнейший момент. Я понял, что Ханда видит меня насквозь.

Спустя некоторое время после того, как я вернулся из Улан-Удэ, Ханда прислала мне из Бурятии огромную посылку с самыми разными целебными травами и гигантским письмом, написанным корявым почерком, с кучей ошибок, на оберточной бумаге. Целая простыня слов! Но каких! Столько тепла, любви, доброты и благодарности излила она на меня этим письмом, столько воодушевления, вдохновения и желания жить было в нем. И связь с Хандой я чувствую до сих пор, даже в этот самый момент, когда пишу эти строки.