Ижевск, СССР. Здание Медицинского института. 21 июля 2010 года
Тестирование проводилось в здании Медицинского института, он совсем недалеко от здания УКГБ – перейти на другую сторону Пушкинской и там, за тридцаткой – во дворы. О том, что в институте существует секретная лаборатория полиграфии и ведутся разработки по линии КГБ, я не знал. Хотя ничего удивительного нет – Ижевск один из главных центров микроэлектроники Союза. Два профильных производства – Электромеханический завод и Радиозавод, плюс Сарапульский электрогенераторный, помимо электрогенераторов производящий армейские рации ближней связи. И профильный университет – Ижевский государственный технический – с мощной кафедрой информатики. Понятно, что на стыке медицины, электроники и информатики может возникнуть много интересного.
– Не жмет?
– Нет.
Медичка, которая терлась около меня и вокруг меня, была красивой. И кажется, белье под халатом она не носила. Только я знал, что это – тоже прием. Не дать сосредоточиться. Все понимали, что опрашиваемый – офицер спецназа, готовившийся к допросам противником, в том числе с применением технических средств. И расколоть такого респондента (правильное название) будет непросто.
– Готовы?
На меня навешали кучу оборудования – на пальцы, на голову, на грудь – чтобы дыхание контролировать, обруч такой. Садясь на стул, я попытался немного подвинуть его – и понял, что он тяжелее обычного стула. Значит, и стул непростой.
– Начнем. Итак, на все вопросы прошу отвечать только «да» или «нет». Для настройки оборудования прошу дать неправильный ответ. Перед вами карточка и карандаш. Напишите цифру от одного до десяти и положите карточку лицевой стороной вверх. Потом я буду спрашивать вас, какую цифру вы загадали, но вы не признавайтесь. Хорошо?
Я взял карточку, написал цифру ноль.
– Готово.
– Хорошо. Итак, вы загадали цифру один?
Я улыбнулся.
– У вас прокол в безопасности.
– Простите?
– Прокол в безопасности. Может статься так, что вам придется допрашивать настоящего шпиона. Этим карандашом он может вас убить.
Человек в белом халате, проводивший опрос, побледнел.
– Купите детские фломастеры. Знаете, такие в магазине продают. Без деревянной оболочки, они состоят только из пишущего материала и легко ломаются. Ими убить гораздо сложнее.
Опрашивающий сглотнул слюну.
– Давайте продолжим. Это была двойка?
– Нет.
– Молодец.
Янкель негромко хлопнул в ладоши. Янкель и начальник УКГБ по УАССР генерал Кружилин присутствовали в большой пустой аудитории и смотрели на происходящее через экран. Эта аудитория являлась частью учебного комплекса, в ней проводились занятия по психологии и некоторым другим дисциплинам.
– То есть?
– Он уже сбил настрой у опрашивающего. Теперь хозяин положения – он.
– Он ведет себя как враг?
– Он и должен вести себя как враг, – сказал Янкель, – его учил я. А я учу тому, что у разведчика не бывает друзей. И «своих» тоже нет.
– Ничего себе…
– Только потому те, кого я учу, возвращаются с холода живыми.
– И что, осечек не было? – ехидно поинтересовался Кружилин.
– Нет.
– Ваш псевдоним Александр Васнецов?
– Да.
– Вы служили в Прибалтике?
– Нет.
– В Афганистане?
– Да.
– Вы полковник советской армии?
– Нет.
– Вы офицер разведки?
– Да.
Легкие вопросы закончились быстро, начались вопросы посложнее.
– Вы знали Мохаммеда Юсефа?
– Да.
– Вы пытались спасти ему жизнь?
– Да.
– Вам удалось спасти жизнь Мохаммеду Юсефу?
– Нет.
– Вы убили Мохаммеда Юсефа?
– Нет.
– Вы видели, как умер Мохаммед Юсеф?
– Я видел его труп.
– Пожалуйста, да или нет.
– Нет.
– Вы привезли тело Мохаммеда Юсефа в СССР?
– Да.
– Вы взяли что-то с трупа Мохаммеда Юсефа?
– Нет.
– У вас есть что-то, что ранее принадлежало Мохаммеду Юсефу?
– Нет.
– Вы взяли какую-то вещь на том месте, где умер Мохаммед Юсеф?
– Нет.
– Вы видели, как кто-то из вашей группы взял какую-то вещь на том месте, где умер Мохаммед Юсеф?
– Нет.
– Вы говорите правду?
– Да…
Хлопнула дверь, в помещение так называемой второй аудитории вошли ученый, который проводил допрос, и куратор, осуществляющий оперативное обслуживание института, капитан госбезопасности Гальцев. Капитан Гальцев, помимо этого института, осуществлял оперативное обслуживание еще двух, получая зарплату по двум оперским ставкам. Подобное было запрещено, сейчас от того, что происходило, капитан нервничал и сильно потел. Когда на тебя обращает внимание начальство – это вообще плохо. Тут каждое лыко идет в строку, а начнут раскручивать – тут тебе и стенами, расписанными надписями «Кино» и «Алиса», ткнут, вспомнят, как на КВН были номера антисоветского содержания, начнут копать и раскопают, что половина осведомителей липовая, капитан сам за них отчеты пишет и деньги на оперрасходы в карман кладет. Всплывет и то, как он на конспиративной квартире «наказывает» в постели студенток, относительно которых из милиции приходят отношения. Какие отношения? Да все одни и те же – «проституция, приставание к иностранцам». В общем, все одно и то же, половина провинциальных оперов такие же грешки имеет, но раз заинтересовалось начальство – тут каждое лыко в строку будет. Вывозят носом в дерьме как нашкодившего котенка и вышибут из органов с такой сопроводиловкой, что ни одна тюрьма не примет, а то и в самом деле в Нижний Тагил лет на пять уедешь. Потому и нервничает Гальцев, не понимая, что всего его гешефты начальству сейчас до одного места.
– И?
– На все значимые для вас вопросы респондент ответил правду.
Кагэбэшники молча смотрели на ученого. У него не было такой высокой ступени допуска, какая требовалась, потому поступили по-другому. Техники настраивали аппаратуру, допрос проводил сотрудник КГБ. Все вопросы были пронумерованы, техники к ним доступа не имели – они всего лишь должны были сказать, правду ли говорил респондент в ответ на вопрос номер такой-то.
– Ошибка исключена?
– Абсолютно. Восемнадцать каналов, компьютерная расшифровка – этот аппарат существует только здесь, в Ижевске. Проходит испытания. Его нельзя обмануть.
– А если респондент не помнит правильного ответа? – спросил Янкель.
Ученый пожал плечами:
– Если не помнит, значит, не помнит.
– Что это значит? – спросил Кружилин.
– Видите ли, понятия «не помнит» для нас нет. Просто есть глубокая память, человек не осознает какие-то вещи. Это как в компьютере – есть жесткий диск, и есть оперативная память. По данным научных исследований, в повседневной жизни человек использует пять-семь процентов памяти, не более. Все остальное – это глубокая память, когда мы думаем, что не помним.
– А если… поработать с глубокой памятью?
Ученый улыбнулся:
– Это невозможно. Таких методик нет. Тот, кто откроет механизмы взаимодействия с глубокой памятью человека, получит без очереди Нобелевскую премию.
– Мира? – сострил Янкель.
– Любую, – серьезно ответил ученый, – мозг человека исследован меньше, чем наша вселенная, мы очень мало знаем о нем. Тот, кто откроет механизмы взаимодействия с глубокой памятью, получит возможность подсаживать в память человека чужие воспоминания. А отсюда рукой подать до создания человеко-роботов, людей, поведение которых запрограммировано.
– Зомби.
– Что-то вроде этого.
– То есть если респондент не помнит чего-то, то понять, что он должен помнить, а чего нет – мы не можем.
– Именно.
– Твою же мать! – стукнул по столу Янкель.
Стол жалобно хрустнул.
Машин «наших» не было видно, значит, все, даже Кружилин (который точно – тут), пришли от здания КГБ пешком. Я освободился первым и в ожидании результата сидел на лавочке в сквере, глазел на студенток и думал думу. Передо мной было уродливое панно второго корпуса, слева – первый корпус, а справа – только что построенный третий. Среди студенток попадались даже черненькие, с Африки. С тех пор как Ижевск «открыли», сюда начали принимать студентов из «братских стран Африки».
Первым вышел Кружилин, в одиночку, без охраны, он прошел мимо меня, ничего не говоря, свернул в проулок, чтобы выйти к зданию Потребсоюза и там, дальше – на Пушкинскую. Следом появился Янкель, присел рядом.
– Ну? – спросил я. – Прошел?
– Да, прошел-то ты нормально, – сказал Янкель, – было бы другое, я бы тебя в действующий резерв сослал. Ты лучше скажи, как у тебя с этой шпионкой. Отсосала она тебе?
– Отсосала, – в тон сказал я. – Спасибо, что бандитов подослали. В деле завоевания женского сердца помогло.
– И что?
– Да ничего. Хочет информацию, предлагает денег. Думаю, может, ей дезу подкинуть, раз она так хочет? Еще и заработаем.
– Тебе смешно?! – вдруг заорал Янкель.
…
– А мне не смешно! Мне, б…, не смешно! Ты хоть понимаешь, как в Москве по этому поводу бесятся! У нас теракт! В городе стратегического оборонного значения! И у нас хоровод из американских агентов! И мертвый агент МОССАДа!
Я сплюнул.
– Ну не было ничего. Чем мне поклясться?
– Откуда тогда информация у американцев?
– Провокация.
Этот мир развивался так, как он и должен был бы развиваться, не развались в 1991 году СССР. Китай был врагом СССР, он дружил с США, США развивали промышленность в Китае, вели стройки. Китай был крупнейшим покупателем американского оружия. Индия была другом СССР, отношения Индии и СССР развивались так же, как США и Китая. В нашем же мире 1991 год поставил все с ног на голову. После события на площади Тянь-Ань-Мэнь США ввели частичные санкции в военной сфере против Китая, Китай обиделся и стал врагом США и другом новой России, которая Китаю нужна была как союзник в противостоянии с США. В то же время Китай сильно зависит от американских рынков, а США – от дешевых китайских товаров, потому что на них они пятнадцать лет печатали деньги, но не допускали инфляции. Индия теперь разрывается между старой дружбой с Россией и новой дружбой с США и Западным миром, потому что главным конкурентным преимуществом Индии перед Китаем в глобальном мире является то, что вся Индия знает английский язык. Короче, если раньше было все понятно, то теперь каждый каждому и не друг, и не враг, а так…
Сказал, но сам-то я понимал, что это не так. Какая же это провокация, если американцы столько людей положили? Сначала они группу из посольства, видимо, послали, потом, поняв, что группа погибла, подняли польский спецназ, потом едва наши вертолеты не свалили по дороге на авианосец. Там не меньше десятка граждан США погибло плюс поляки. За какую такую дезу разрешат положить столько своих?
– Говоришь, а сам не веришь. Провокация…
– Другого просто быть не может.
Янкель встал.
– Пошли. Послушаешь кое-что…
В лингафонном кабинете, единственном в республике – дырчатые стены, омерзительный свет ртутных ламп, мешающих сосредоточиться. А сосредоточиться надо. Закрыть глаза, проникнуть в тайну голосов… представить себе собеседников. На Востоке разговор мало что значит без контекста. Одни и те же слова, сказанные разными людьми, могут значить совсем разное…
Слушать голос…
Вся хвала Аллаху, господу миров, у которого нет сотоварища.
Аллах предписал мусульманам вести джихад на Его пути по причине великой пользы, которая исходит из этого, и по причине вреда, причиняемого оставлением джихада.
Далее мы приведем некоторые причины обязательности Джихада:
– Основная цель Джихада— заставить людей поклоняться Аллаху и вывести их от подчинения людям к подчинению Господу людей.
Аллах сказал (перевод смысла):
«Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение и пока религия целиком не будет посвящена Аллаху. Но если они прекратят, то посягать можно только на беззаконников».
«Сражайтесь с ними, пока не исчезнет искушение и пока религия (поклонение) не будет полностью посвящена Аллаху. Если же они прекратят, то ведь Аллах видит то, что они совершают».
Ибн Джарир сказал:
«Поэтому сражайтесь, до тех пор пока не будет ширка, и не поклоняются никому, кроме Аллаха, не придавая Ему сотоварищей или равных, и пока искушение и беды – неверие и политеизм, не будут удалены от рабов Аллаха на земле, и пока религия не будет лишь Аллаха, и пока подчинение и поклонение не будут направлены лишь Ему одному и никому больше».
Ибн Кясир сказал:
«Аллах приказал сражаться с куффарами, чтобы не было больше фитны, т. е. ширка, и религия принадлежала лишь Аллаху, т. е. религия Аллаха доминировала над другими религиями».
Пророк, да благословит его Аллах и приветствует, сказал: «Мне было приказано Аллахом сражаться с людьми, пока они не засвидетельствуют, что нет достойного поклонения, кроме Аллаха, и что Мухамад – Посланник Аллаха, и будут совершать регулярную молитву и платить закят. Если они сделают это, то они обезопасили свои жизни и имущество от меня, кроме как по закону Ислама, и их исход у Аллаха».
И он сказал: «Я был послан перед самым наступлением Часа с мечом, чтобы поклонение было лишь Аллах без придания Ему сотоварищей.
Эта цель Джихада была в умах Сахабов, да будет доволен ими Аллах во время их сражений с врагом».
Бухари (2925) передал, что Джубайр ибн Хайа сказал:
«Умар отправил людей во все регионы для сражения с мушриками… и Умар назначил Нуман ибн Мугаррина для руководства нами. Когда мы были на земле врага, представитель Хосроя вышел с сорока тысячами солдат».
Переводчик встал и сказал: «Пусть один из вас говорит со мной».
Аль Мугира сказал: «Спрашивай, что хочешь».
Он спросил: «Кто вы?»
Мугира ответил: «Мы люди из арабов. Мы вели презренную и ужасную жизнь, жевали кожу наших животных и финиковые косточки по причине голода. Одевали одежды, сделанные из шерсти верблюдов и овец, поклоняясь деревьям и камням. Мы были в этом состоянии, и Господь небес и земли послал нам Пророка из нашего числа, чьего отца и мать мы знали. Наш Пророк, Посланник Господа (да благословит его Аллах и приветствует), приказал нам сражаться с вами до тех пор, пока вы не будете поклоняться одному лишь Аллаху или пока не будете выплачивать джизью. Наш Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) донес до нас послание от нашего Господа, что каждый из нас, кто будет убит, попадет в Рай и будет наслаждаться тем, что никто никогда не видел, а тот из нас, кто выживет, тот станет вашим хозяином».
Это истина, которую сахабы и лидеры мусульман доносили во время военных кампаний.
Когда Рустам, командующий армией персов, спросил: «Зачем вы пришли?», Раби ибн Амир ответил: «Аллах послал нас вывести того, кого Он пожелает из поклонения человеку, к поклонению Аллаху».
Когда Укбах ибн Нафи достиг Танжера (город-порт на севере Морокко), он вошел в воду, пока не оказался в ней по грудь, и сказал: «О Аллах, свидетельствую, что я сделал все, что мог, и если бы не это море, я бы сражался по всей земле с теми, кто не верит в Тебя, пока религия не была бы посвящена только Тебе».
– Отражение агрессии тех, кто атакует мусульман.
Ученые единогласны в том, что отражение агрессии тех, кто атакует мусульман, является фард айн на тех, кто может сделать это. Аллах сказал:
«Сражайтесь на пути Аллаха с теми, кто сражается против вас, но не преступайте границы дозволенного. Воистину, Аллах не любит преступников».
«Неужели вы не сразитесь с людьми, которые нарушили свои клятвы и вознамерились изгнать Посланника? Они начали первыми. Неужели вы боитесь их? Вам надлежит больше бояться Аллаха, если вы являетесь верующими».
– Уничтожение фитны.
Фитна бывает различных видов:
I) Фитна, начатая куффарами, которые преследуют мусульман или оказывают на них давление для того, чтобы они оставили свою религию. Аллах приказал мусульманам сражаться на Джихаде для того, чтобы спасти слабых и притесненных.
Аллах сказал:
«Отчего вам не сражаться на пути Аллаха и ради слабых мужчин, женщин и детей, которые говорят: «Господь наш! Выведи нас из этого города, жители которого являются беззаконниками. Назначь нам от Себя покровителя и назначь нам от Себя помощника»?»
II) Фитна самих куффаров и их удержание других от изучения и принятия Истины. Кяфирская система портит натуру и разум людей и заставляет их служить и поклоняться и признавать что-то помимо Аллаха, приучает к алкоголю, затягивает в трясину сексуального разврата и уничтожает благие качества. И находящийся в подобном положении не может отличить правду от лжи, благое от зла, правильное от неправильного. Джихад предписан для устранения этих препятствий, которые удерживают людей от изучения и принятия истины.
– Защита исламского государства против зла кяфиров.
Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) приказал убивать предводителей неверия, тех, кто направляет врагов против мусульман, как, например, Каб ибн Ашрафа и ибн Аби Хагига.
Другим аспектом Джихада является защита границ против куффаров. Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) призывал к этому, сказав: «Охрана границ в течение одного дня ради Аллаха лучше, чем этот мир и все, что в нем».
– Устрашение (терроризирование) куффаров, унижение и пристыжение.
Аллах сказал:
«Сражайтесь с ними. Аллах накажет их вашими руками, опозорит их и одарит вас победой над ними. Он исцелит груди верующих людей и удалит гнев из их сердец. Аллах прощает, кого пожелает, ибо Он – Знающий, Мудрый».
«Приготовьте против них, сколько можете, силы и боевых коней, чтобы устрашить врага Аллаха и вашего врага, а также тех, которых вы не знаете, но которых знает Аллах. Что бы вы ни израсходовали на пути Аллаха, вам будет возвращено сполна, и с вами не поступят несправедливо».
Поэтому предписано сражаться так, чтобы терроризировать сердца врагов.
Шейх уль Ислама ибн Теймия (да помилует его Аллах) был спрошен о дозволенности одевать шелк, золото или серебро во время сражения или когда враг прибывает с дипломатической миссией.
Он ответил:
«Вся хвала Аллаху».
Относительно ношения шелка для устрашения врага имеются два мнения, более правильное – дозволенность этого. Солдаты Сирии написали Умару ибн Аль Хаттабу: «Когда мы встретились с врагом, то увидели, что их оружие обернуто в шелк, и это устрашило наши сердца». Умар ответил: «Вам следует покрыть оружие так же, как это сделали они».
И ношение шелка – разновидность хвастовства, а Аллаху нравится хвастовство во время сражения, как это было передано от Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) в Сунане: «Есть хвастовство, которое Аллаху нравится, и есть такое, которое Аллах ненавидит.
Хвастовство, которое любит Аллах, – это хвастовство во время войны.
Хвастовство, которое Аллах ненавидит, – это хвастовство ради гордыни и кичливости.
В день Ухуд Абу Дуджана аль Ансари ходил хвастливо среди рядов, и Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Подобная манера ходить ненавистна Аллахом, кроме как в этой ситуации».
– Разоблачение лицемеров.
Аллах сказал:
«Верующие говорят: «Почему не ниспослана сура о Джихаде?» Когда же ясная сура, в которой упоминалось сражение, была ниспослана, ты увидел, что те, чьи сердца поражены недугом лицемерия, смотрят на тебя взглядом потерявших сознание перед смертью».
Во времена легкости и спокойствия к мусульманам могут присоединиться те, кто желает мирских благ, и те, кто не желает, чтобы слово Аллаха превалировало над словом куфра. Эти люди могут скрывать свою настоящую сущность от многих мусульман, и самым эффективным является ведение Джихада, потому что Джихад требует самопожертвования, но эти лицемеры удовлетворяются своим лицемерием для того, чтобы спасти себя.
Разоблачение лицемеров – одна из великих целей, которую Аллах пожелал, чтобы верующие достигли в день Ухуд.
Аллах сказал:
«Аллах не оставит верующих в том положении, в котором вы находитесь, пока не отличит скверного от благого».
Ибн Кайим сказал:
«Это означает: Аллах не оставит вас в том положении, что вы находитесь, когда верующие неотличимы от лицемеров, пока верующие не будут отделены от лицемеров, как это было в день Ухуд, и Аллах не разделит их посредством скрытого, когда одна группа будет просто отделена от другой, но Он желает разделить их на основе очевидного, и таким образом Его скрытое знание становится известным и видным».
– Очищение верующих от грехов и удержание от них.
Аллах сказал:
«Если вам нанесена рана, то ведь подобная рана уже была нанесена и тем людям. Мы чередуем дни (счастье и несчастье) для людей, чтобы Аллах узнал уверовавших и избрал среди вас павших мучеников, ведь Аллах не любит беззаконников, и чтобы Аллах очистил тех, которые уверовали, и уничтожил неверующих. Или вы полагали, что войдете в Рай, пока Аллах не узнал тех из вас, кто сражался и кто был терпелив?»
– Трофеи.
Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) сказал: «Я был послан перед Часом с мечом, чтобы поклонялись лишь Аллаху, и мое пропитание находится в тени моего копья, и унижение предопределено тем, кто вышел против моего приказа и кто уподобляется людям, тот из них».
Аль Хафиз сказал:
«Хадис указывает на то, что трофеи разрешены этой умме и что пропитание Пророка (да благословит его Аллах и приветствует) было в трофеях, а не в другом заработке. И поэтому некоторые ученые отметили, что это лучший заработок».
Куртуби сказал:
«Аллах послал пропитание Своему Посланнику (да благословит его Аллах и приветствует) посредством его усилий, и Он сделал это посредством лучшего вида усилий – посредством войск и силы.
Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) отправился в Бадр для того, чтобы напасть на караван Абу Суфьяна.
Куртуби сказал: «То, что Пророк (да благословит его Аллах и приветствует) отправился, чтобы захватить караван, указывает на допустимость захвата трофеев, потому что это дозволенный источник дохода. Малик считал это макрухом, отметив, что это сражение ради мирского».
Шаукани сказал: «Ибн Абу Джамра сказал: “Ученые хадисов считают, что если основным мотивом является возвышение слова Аллаха, то нет разницы, что еще при этом было достигнуто”».
Мученики (шахиды).
«Если вам нанесена рана, то ведь подобная рана уже была нанесена и тем людям. Мы чередуем дни (счастье и несчастье) для людей, чтобы Аллах узнал уверовавших и избрал среди вас павших мучеников, ведь Аллах не любит беззаконников, и чтобы Аллах очистил тех, которые уверовали, и уничтожил неверующих».
Мученичество (шахадат) – самый высокий статус пред Аллахом, и шахиды самые близкие к Нему рабы. И нет статуса выше статуса сиддик, кроме статуса шахида. Аллах любит выбирать шахидов из числа Его рабов, которые проливают кровь ради Его любви и добиваются Его довольства, предпочитая Его довольство и Его любовь всему остальному. И нет иного пути получить этот статус, кроме как при обстоятельствах встречи врага с мусульманами.
И в этом великая мудрость, и ничтожны те, кто пытается удержать мусульман от Джихада и пугает им их, и говорит, что Джихад не более чем смерть, и оставляет женщин вдовами, а детей сиротами.
– Исправление испорченного мира.
«Они были несправедливо изгнаны из своих жилищ только за то, что говорили: «Наш Господь – Аллах». Если бы Аллах не позволил одним людям защищаться от других, то были бы разрушены кельи, церкви, синагоги и мечети, в которых премного поминают имя Аллаха. Аллах непременно помогает тому, кто помогает Ему. Воистину, Аллах – Всесильный, Могущественный».
Если бы Аллах не сдерживал одних людей посредством других, то земля пришла бы в расстройство. Однако Аллах милостив к мирам.
Мугатил сказал:
«Если бы Аллах не сдержал мушриков посредством мусульман, то мушрики захватили бы землю и убили бы мусульман и уничтожили бы мечети».
Шейх уль Ислам ибн Теймия сказал: «Так куффары подавлены мусульманами, и худшие подавлены лучшими, так же как персы были подавлены христианской Византией, затем христиане были подавлены уммой Мухаммада».
Ас Сади сказал: «Мир пришел бы в расстройство, если бы куффары и грешники одержали верх».
И это некоторые причины обязательности Джихада.
Так сражайтесь же на Джихаде против неверных, против многобожников и безбожников, ищите себе лучшее, чем есть. Всякая торговля с Аллахом прибыльна, но нет торговли прибыльнее этой. Каждый, кто убьет кяфира, будет многократно вознагражден.
Да благословит Аллах нашего Пророка Мухаммада. Аллаху Акбар. Аллаху Акбар.
Так сражайтесь же на Джихаде против неверных, против многобожников и безбожников…
Это кассета. Одна из тех, что во множестве ходит по базарам Джелалабада, Кандагара и Кабула. Одна из тех, из-за которых мы проиграли войну…
Кассета эта применяется очень просто. Сначала в кишлак приходим мы. Несколько машин, охранение из БТРов. Моджахеды на такие караваны нападают редко – люди не поймут. Собираются декхане, каждому полагается продуктовый набор: пара килограммов муки, тушенка, соль и большая бутыль керосина. Все это на базаре стоит денег, и до базара надо идти, а шурави привезут все это на дом. Охотно берут и листовки: бумага дорогая, листовку используют самыми разными способами: и пишут на ней, если грамотные, и на растопку…
Потом на агитационную машину забирается лектор и начинает читать проповедь. Типа: в эпоху развитого социализма, преимущества которого неоспоримы… и так далее, тому подобное. Чтобы слушатели не разбежались – есть еще доктор. Пока лектор выступает – он по очереди осматривает тех, кто этого пожелает, ставит диагнозы, дает лекарства. В последнее время в караванах были даже мобильные стоматологические кабинеты.
Через несколько дней – в тот же кишлак приходят духи. Иногда они налагают на кишлак налог за то, что бесплатно брали у шурави, но так действуют самые отмороженные, типа наркоджихадистов Раббани. Остальные просто ставят кассету, на которой авторитетный мулла из медресе Махмадия или Хаккания, или из Красной мечети разъясняет общепризнанные истины ислама, например, почему коммунисты безбожники и их надо убивать.
Это выглядело бы идиотизмом, неким кривлянием перед накатывающим с севера катком, если бы не одно «но». Это работало.
Я пробыл в Афганистане долго, настолько долго, чтобы начать понимать. Мы учили их пацанов в школах и университетах. Мы возили их старейшин и всех, кто этого пожелает, на нашу территорию военно-транспортными самолетами, мы делали им экскурсии в колхозы-миллионеры и на заводы, производящие сельхозтехнику и автобусы. Мы давали им продуктовые наборы и керосин бесплатно, только для того, чтобы они выслушали нас. Наши пацаны, отслужив срочку и оставшись в живых, возвращались строить кабульский ДСК и новые микрорайоны. Наши студентки записывались в комсомольские интернациональные бригады и ехали преподавать туда. Их ученики – слушали про математику или физику, но когда приходило время намаза – они все как один бухались на колени. Закон Ома был ничем, пылинкой на руке Аллаха, как и весь мир.
Поэтому мы проигрываем. А они выигрывают.
Нельзя сказать, что я особо верю в наступление светлого коммунистического рая, как то предсказал старик Ленин. Не особо верю я и в демократический централизм Ельцина. Но я знаю, как живем мы и как живут они. Я знаю, что дело наше правое, и их – нет. Что, если позволить мракобесию победить – весь мир погрузится в хаос и мрак.
И потому я сражаюсь…
Я снял наушники.
– Это запись прошлого года, – сказал Янкель, – эксперты оценивают ее как подлинную.
– То есть шейх Азам жив?
– Возможно… все возможно.
Шейх Абдалла Азам…
Шейх был необычным человеком. Он стоял у истоков Аль-Каиды, если бен Ладен был финансистом и организатором, то шейх Азам – идеологом террора. Он был намного лучше образован, чем бен Ладен, и он был палестинцем – человеком из народа, у которого ненависть в крови. Шейх прибыл в Пакистан в самом начале войны, и в немалой степени его заслугой является тотальная радикализация этой страны, привнесение в Пакистан элементов всеобщего джихада. До этого Пакистан был слишком далеко расположен от Ближнего Востока, а его люди говорили на другом языке – урду и пушту, вместо арабского. Местные горцы даже не ненавидели Израиль – для них трагедия палестинского народа ничего не значила, многие даже не знали о ней. В поселениях держали собак и гнали шароп – местный самогон. В Пакистане было даже собственное, пусть и небольшое, виноделие – осталось от англичан.
Все это за какие-то несколько лет превратилось в кипящий котел фанатизма, ненависти и безумия.
Получивший наполовину западное образование, шейх любил и умел выступать, он мог написать и прочесть проповедь лучше, чем любой местный мулла. Но его жизненный путь – как и жизненный путь его сына – закончился в тысяча девятьсот восемьдесят девятом году, когда сам шейх, его сын и еще пятьдесят человек были разорваны на куски мощным зарядом направленного действия, установленным по пути к одной из мечетей Пешавара. Судя по отчетам полиции, там было месиво.
Никто не знал, кто это сделал – хотя многие хотели знать. Мы думали, что это ФАТХ – Азам приговорил Арафата к смерти за сотрудничество с СССР, и это было взаимно. Но боевики Арафата поклялись, что это не они. Мог это сделать и президент Пакистана Уль-Хак – ему ни к чему был в стране столь популярный и при этом чужой шейх. Тем более что сам Уль-Хак вскоре после этого погиб при крайне подозрительных обстоятельствах – это могло быть и местью. Но кто тогда мстил и как – при том, что вместе с Уль-Хаком погибла американская делегация и американский посол? Это могла сделать ХАД, они были очень активны в то время – почти одновременно с гибелью Уль-Хака по неизвестным причинам взорвался главный распределительный склад ЦРУ под Исламабадом. Но мы тогда контролировали ХАД полностью, в ней сидели наши военные советники, и мы знали, что это сделал не ХАД. Оставалось предположить только одно – что это сделал кто-то изнутри террористической организации, изнутри «Мактаб аль-Хидмат», которая впоследствии стала Аль-Каидой. И думать так были очень серьезные основания.
«Мактаб аль-Хидмат» была очень необычной организацией. Обычно верхушка террористической организации это люди не только из одной страны, но и из одного города, они давно знают друг друга, вместе претерпевали одно и то же и вместе пришли к решению начать террор. Трое основателей «Мактаб аль-Хидмат» имели друг с другом мало общего. Палестинский профессор, закончивший религиозный университет, трибун и борец, сын палестинского народа. Египтянин из интеллигентской семьи, врач с высшим образованием, не имеющий нормального религиозного образования и радикализовавшийся в тюрьме, куда египетская охранка бросила его после убийства Садата: смертную казнь ему заменили отправкой на джихад с Советским Союзом. И сын миллиардера из Саудовской Аравии, который в детстве вообще не знал ни голода, ни лишений и мог разъезжать на дорогих машинах, как его братья, но вместо этого предпочел отправиться на джихад с риском погибнуть под бомбами и ракетами. Разными были и их взгляды – палестинец не мог не призывать бороться за Палестину и против Израиля, египтянин ненавидел все военные диктатуры и призывал к исламской революции. Саудит? А он вообще ни к чему не призывал – до две тысячи первого его даже не считали опасным. Но именно он организовал беспрецедентный по масштабам и последствиям террористический акт, добившись большего, чем любая другая группировка в мире.
После взрыва, унесшего жизнь профессора Азама и терактов в ленинградском метро, организация Аль-Каида ушла в глубокое подполье, готовясь к противостоянию с самой сильной разведкой в мире – советской. Почти десять лет поисков не привели ни к чему – ни Завахири, ни бен Ладена найти не удалось. Хотя их искали не только мы – их искала и афганская ХАД, и разведки других стран социалистической ориентации, и ФАТХ, и некоторые другие палестинские, ливанские и другие организации. Их искал и Иран – для Ирана Аль-Каида была смертельным врагом. Искали все, но никто не нашел.
До сегодняшнего дня вопрос, почему не нашли, имел довольно простой ответ – потому что американская и британская разведка, а также подчиненная им ИСИ, межведомственная разведслужба Пакистана, не хотят, чтобы эти ублюдки были найдены. Но теперь, спустя много лет, когда считавшийся мертвым профессор Азам вдруг воскрес, вопросов становится намного больше и ответы на них могут быть самыми разными.
– Михаил Ефимович, а что это значит? – задал вопрос я.
– Значит… а как думаешь? Человек считается мертвым много лет – и вдруг воскресает. Согласись, для этого есть серьезные основания.
– Вопрос в том, какие?
– Верно. Мыслишка такая, что не все в Аль-Каиде ладно. Капиталистический мир в кризисе… собственно, с тех пор как у них в двухтысячном рухнула биржа, они из него и не выходили. Разрешением кризиса, как говорят классики, всегда является война. И есть два варианта ее устроить. Восточная Европа, но их новые союзники особого рвения сражаться не проявляют, кроме Польши. Да и… страшно как-то, ведь все понимают, что война сразу затронет территорию Советского Союза и применение ядерного оружия станет неизбежным. И есть Ближний Восток. В котором есть все классические признаки революционной ситуации. Верхи не могут, низы не хотят, значительная часть правителей просто стара, и так далее и тому подобное.
– Да, но если есть революционная ситуация, почему мы ею не пользуемся? – спросил я. – Почему они?
Янкель прищелкнул языком.
– Не все так просто. Ты служил в Афганистане, помотался по Востоку, тебе не надо ничего пояснять, ты и сам все знаешь. Революционная ситуация есть, но нет классов. На Востоке нет классов, классовая теория не работает. А наши подонки из ГлавПУРа вместо того, чтобы посидеть и подумать, как так и чего-то новое придумать, защищают кандидатские диссертации на тему «Ленинская политика НЭПа в новых условиях» и поют дифирамбы политическому наследию верного ленинца Бориса Николаевича Ельцина. Мы проиграли в Афганистане именно идеологически, потому что собственный бай и угнетатель оказался для нищего афганского крестьянина ближе и роднее советского воина, пришедшего ломать многовековые устои. Бай – единоверец и соплеменник, а советский солдат – чужак. Помнишь, как афганским крестьянам намеряли участки земли, а они не брали?
– Полно вам, Михаил Ефимович… не брали. Может, и взяли бы – да как? Бая-то нет, да нукеры его никуда не делись. Возьмешь, жди ночных гостей. А пожить-то всем хочется.
– Не делай мне смешно, Саша. Хотели бы справиться – справились бы. У нас с кулаками как-то справились. Все в кишлаках в уездах знали про банды и про нукеров. Знали, кто где живет, кто на кого работает. И что? Хотели бы – в два счета бы их выжили. Но нет. Афганское общество не отвергло своих угнетателей и эксплуататоров. А помнишь, как афганские сарбозы мимо цели стреляли в бою. Потому что на той стороне свои, такие же афганцы. Дошло до того, что в коммандос стали целенаправленно отбирать тех, у кого или руки по локоть в крови и назад хода уже нет, или у кого кто-то из родственников погиб от рук душманов. Не подскажешь, это по Марксу так делать? По Ленину?
Что верно, то верно. Мы пришли в Афганистан не только с оружием, мы пришли с идеологией. И оказалось, что то, что работало в других местах, здесь не стоило и гроша.
– Я вот думаю, – сказал Михаил Ефимович, – что готовится что-то очень серьезное. Из двоих, кто остается в живых до сих пор – бен Ладен – считает, что главный фронт джихада по-прежнему против СССР, а вот Завахири и Азам считают, что тяжесть борьбы надо сместить в арабские страны и попробовать в одной или нескольких из них прийти к власти. Не исключено, что профессор Азам воскрес для того, чтобы внести ясность в этот спор. И не исключено, что то, что все потеряли в Боснии – как раз и вносит ясность.
…
– Ты действительно ничего…
– Еще раз…
– Хорошо, – сказал Янкель, – не исключено, что это и в самом деле дезинформация. Или американцев, или американцы клюнули на нее. В любом случае игру надо продолжать.
– Вы понимаете, что американцы, скорее всего, точно знают, что они хотят получить. И бездумно подложив им пустышку, мы рискуем сами попасть в ловушку, которую уготовили им.
Классическое правило разведки. Если противник знает о дезинформации, то дезинформация превращается в информацию для него и дезинформацию для тебя.
– Понимаю. Потому и не форсирую события. Попытайся выяснить у своей мисс – что именно она хочет получить. Хотя бы в общих чертах.
– Хорошо.
– Как у тебя с Машей?
– Спасибо, что спросили.
– Перестань. Меня этим не проймешь.
Я достал серебряный гарнитур.
– Вот, подарок купил. Как думаете, понравится?
– Понравится. Она поймет.
– Поймет – что?
Янкель не ответил.
Что поймет – я понял почти сразу. В тот же день, точнее, в ночь.
Я пришел домой – и меня ждал ужин. Я подарил подарок, скушал ужин – и я понимал, что после этого должна была быть постель. Но вместо этого я открыл дверь на балкон и так и стоял, глядя на огни ночного города. И понимал, что не смогу.
Вот так вот – не смогу…
Последний раз у меня такое было в Афганистане… давным-давно. Ее звали Наташа… она как раз учительствовать приехала. Про девочек, которые туда ехали учителями-врачами, слава шла недобрая… понятное дело, ограниченный контингент, больше ста тысяч мужиков без баб, и каждый день по лезвию ножа ходят. Ну и… с караванов барахлишко, шурави-контроль это называлось. И такой вот Лене-Маше-Наташе бывало, что удавалось заработать по две-три тысячи рублей в месяц. Или вернуться домой женой полковника, а то и генерала. Некоторые даже оставались, выходили замуж за сыновей племенных вождей… благо «Мерседес» в этом случае прилагался.
Но Наташа была не такой. Мы любили друг друга… а потом ее, как и несколько других наших, похитили… водитель предал. Мы пытались их освободить… но нашли только их головы. После этого никто из нас не брал пленных.
– Саша…
– Я сейчас приду. Иди.
Но Маша не ушла. Она только крепче прижалась ко мне. Дневная жара давно спала, в комнату сочилась ночная прохлада, огни города рисовали причудливые узоры на паркете. Мы так и стояли – как в одном фильме… только наоборот.
– Я знаю.
– Что?
– У тебя было с Николь. Я понимаю.
– Не понимаешь.
– Пойдем.
Она подвела меня к дивану, а сама уселась в кресло напротив… большое такое. Я потянулся к выключателю.
– Не включай свет.
Я не включил. Голос Маши был как будто бестелесным, как будто сам дом, сама квартира говорила со мной.
– Я понимаю, что иногда это нужно. Я ведь дочь разведчиков.
…
– Когда мы жили в Штатах, я один раз увидела маму… она вышла из машины с правительственными номерами. За несколько кварталов от дома. Я начала следить за ней… узнала, чей это номер, и сказала папе. Но папа страшно рассердился… он все знал.
…
– Мама спала с офицером из Пентагона. И еще с каким-то перспективным чиновником из Госдепа. Папа все знал. Такая была работа.
Хороша работа. Я-то думал, что все знаю… или почти все – ан нет. Похоже, согласившись пройти спецкурс, я вляпался куда сильнее, чем сам себе это представлял.
– Я понимаю, что у тебя есть работа и ты должен ее делать. Давай договоримся только об одном – не врать друг другу.
Отлично просто. Дорогая, я тут кое-кого отымел. Но ты не переживай, такая работа. И кстати, я предохранялся.
Так, что ли?
– Скажи… ты что-то чувствуешь ко мне?
Я помолчал, собираясь с мыслями.
– Маш… ты мне не безразлична. Я не знаю, любовь ли это… но ты единственная женщина, к которой я это чувствую. Других нет.
…
– Это правда.
– Я знаю. Пойдем в постель.
Посреди ночи я проснулся.
Такое бывает… после Афгана… там даже спишь вполглаза и иногда просыпаешься, услышав, как на твоем этаже остановился лифт. Но тут я буквально подскочил… чувство было такое сильное, что я потянулся к пистолету, который теперь держал рядом с собой даже ночью.
Кто-то в квартире? Дверь в спальню у меня только с виду похожа на другие. На самом деле под деревом скрывается сталь, а пока будут ломать – я открою сейф, который справа от меня, и вооружусь «Сайгой» – полуавтоматическим карабином, который храню совершенно легально, как охотник.
Но в доме никого не было. Я это бы почувствовал.
Что тогда? Сон?
Время от времени мне снятся сны, в которых я вижу будущее. Ничего глобального, как-то раз мне приснился сон, как я ем в столовой, я вспомнил его спустя три года в Дамаске, когда ел в столовой посольства – это как раз и была та самая столовая, я никогда до этого не был ни в Дамаске, ни в этой столовой. Еще раз мне приснился сон, как я ругаюсь в каптерке, что мне выдали не те берцы, какие входят в норму положенности – он сбылся через год. Ни разу мне не приснилось что-то серьезное… например, где находится бен Ладен. Но всегда то, что снилось – сбывалось.
Бен Ладен!
Я вскочил с кровати. Начал шарить по полу, стараясь найти брюки – в них был телефон – я никогда не ношу телефон в рубашке, плохо влияет на сердце. Найти не удавалось – надо сказать, что ни я, ни Маша в этот раз не озаботились тем, чтобы нормально сложить одежду.
Бен Ладен…
Вот они. Мои брюки. Я выудил телефон, матовым светом засветился экран, я начал искать номер Янкеля. Ага… вот.
– Михаил Ефимович…
Раздалось какое-то бурчание.
– Саша…
– Это я.
– Который час…
– Не важно. Я кое-что вспомнил.
