Глава 14

Время шло, и ничего не менялось. Сначала Валера успокоился, обдумав происшедшее и переговорив с друзьями — ведь часто, когда растолковываешь кому-то проблему, сам же её в процессе объяснения для себя и решаешь. Опять же, нужно было отрешиться от эмоций, попробовать сложить все кусочки мозаики в цельную картину. Но — попробуй оставаться спокойным, сидя в загоне, как какой-то скот, когда тебя каждый день по много раз гоняют на «дойку»… К тому же, «та эльфийка» больше не появлялась, не приходила, и никаких объяснений такому своему поведению давать даже и не думала.

Вывод что она, наверное, всё же не кидала «партнёра» и собиралась выполнить условия, напрашивался. Ведь иначе всё выглядело как-то совсем странно и нелогично. Что было в исходных данных? Вот она хотела отпустить его — если действительно хотела, конечно. А вот получила энергию — и передумала. Ладно бы погнала под пытками выбивать остатки, или ещё как-то вытягивать, хоть даже и женским ласками… А может, и простым убийством — куда денется энергия убитого из браслетов, никто пока не знал и проверять не горел желанием. Но нет, она просто загнала Валеру после заключения сделки обратно в загон, к остальным, кого планировалось спасать. И всё.

Почему не оставила на свободе? Почему не отпустила? Кто знает, может, отпустив одного, закрыла бы путь для других. Ужесточили бы охрану или ещё что-нибудь. Потеряли бы доверие. Ведь кто знает, как у этих полоумных баб всё устроено… Не исключено также, что амазонка просто не видела разницы.

Ну и, наконец, самое главное — почему не выпустила на волю сразу всех? Судя по всему, не хватало полномочий. Одного пленника ещё можно забрать, для утех, неизвестно каких — может, и с летальным исходом. А вот несколько штук — уже проблема. Если принять все эти допущения за правду, факты стройно выстраивались в ряд, и происходящее получало вполне логичное объяснение. Но — опять же, одно дело что-то там в голове у себя сложить, а другое — день за днём плестись к окаянному дереву с его жадными дуплами, живя только одной надеждой. Постепенно гаснущей под гнётом уходящего времени и постоянно возникающих тяжёлых мыслей и альтернативных гипотез.

Двое суток просидев, как на иголках, на третьи Валера решил не тратить времени зря. Ведь желательно иметь какой-то козырь в запасе, если «План А» по освобождению накрывается. А такое легко могло произойти, даже если допустить, что с самой сделкой всё в порядке. Например — напали на «эльфов» какие-нибудь свино-фашисты, или ещё кто, и замочили кого не надо. То есть ту самую, которая знает, что есть какая-то сделка. Остальные-то не в курсе, скорее всего…

Попросив товарищей прикрыть, если что, Валера после долгого и скурпулёзного обдумывания и обсуждения запустил себе «Базовое общее улучшение», после чего ожидаемо слёг. К дереву его носили, прислоняли — и так там и оставляли. Когда надсмотрщицы обнаружили сие непотребство, парню едва не настал конец — его сначала пытались заставить «работать» силой, мотивируя при помощи всё тех же вылезающих из-под земли корешков, очень неприятно врастающих прямо в тело. К счастью, «эльфийки» всё же поняли — проблема не в нежелании, а в невозможности. Но допёрли далеко не сразу… И в копилке воспоминаний у Валеры появилось ещё одно, очень неприятное.

Когда «чудо-трава» отпустила свою жертву, пришла какая-то особенная амазонка. Нет, она была совершенно такая же полуголая, молодая и красивая, как и остальные, но ходила гоголем и цедила приказания сквозь зубы, будто кобра яд. Остальные по одному её жесту появлялись или исчезали, ловили каждое слово, явно старались услужить всеми способами. Кроме того, у этой «особенной» в руках был длинный посох с закрученным навершием, и растущим сверху одиноким листочком. Не как у остальных, луки-копья.

Подойдя к бессильно валяющемуся на земле Валере — сил встать у самого у него не было, а помочь никого не пускали — амазонка просто не церемонясь и довольно ощутимо ткнула своим посохом парню в живот, заставив опять застонать и согнуться. Что-то сверкнуло, откуда-то появились и стали опадать появившиеся прямо из воздуха полупрозрачные светящиеся лепестки. А колдунья что-то каркнула стоящим рядом, подняла свой посох, и ничего больше не говоря ушла по своим делам.

Как ни странно, после этого Валере стало лучше. Он даже смог ходить сам, хоть и опираясь на кого-нибудь, но, во всяком случае, уже не полностью облокачиваясь и обвисая бессильным кулём. И это оказалось не самым удивительным последствием неведомого воздействия, то ли колдовского, то ли энергетического, то ли ещё какого-то — мозг уже готов был принять любую гипотезу, хоть как-то объясняющую происходящее…

Первые дни большинство времени, свободного от «работы», для Валеры и его товарищей занимали пикировки с поселковыми, разговоры с остальными пленниками, обсуждения в полголоса планов побега, да наблюдения за поведением самок неизвестно-кого в естественной среде обитания.

Задирать людей Николая — сам он просто игнорировал все обращённые к себе реплики — очень быстро надоело. Даже агрессивный и вспыльчивый Костя вскоре перестал реагировать на слишком умные для него подколки, в которых особенно преуспели Рома и Тимур, и просто иногда матерился сквозь зубы и обещал всем свернуть шею. Но потом.

Расспросы остальных товарищей по несчастью дали не очень много интересной информации. Все появились в этом мире одинаково, и практически все истории попадания в нежные ручки амазонок не отличались друг от друга — шёл по лесу, схватили, привели. Многие впали в апатию, кто-то постоянно ныл, и вообще среди этой публики оказалось мало адекватных и ещё не сломленных. Буквально по пальцам пересчитать — грубый дядька-крановщик с пропитым лицом, откуда-то из Сибири, какой-то бывший менеджер-живчик из Киева, белорусский офицер, и «потомственный казак» из Ростовской области. Последний постоянно фантазировал, как будет сшибать своей шашкой «милые головки прекрасных дам», и делал это настолько смешно и непринуждённо, даже по-детски наивно, что зачастую вызывал взрывы абсолютно искреннего хохота.

Единственным хоть сколько-нибудь стоящим фактом, который удалось установить благодаря общению со всеми этими людьми, стало сопоставление географии проживания и времени «попадания». Всех закинуло в одно и то же время по Гринвичу, где бы они ни находились — кого-то ночью, кого-то уже ранним утром.

Много интересного ещё удалось выудить из Ромы, про общину поселковых и их уклад. Как выяснилось, «Главным» оказался какой-то тип с явно мутным прошлым, судя по замашкам и иногда проскакивающим словечкам. Но, как бы там ни было, он оказался очень деятельным и волевым, быстро организовал растерянных и не понимающих что происходит людей, закинутых непонятно кем в неведомые дали и вырванных из привычного уклада. Полная уверенность в том, что он делает, умение «спрашивать» с остальных, и кое-какой ум позволили вполне толково обустроиться.

Однако вскоре у «Главного» появилась своя гвардия и даже особист, а всех остальных определили на различные общественные работы, обеспечивая им «крышу». Оособых перегибов в управлении не присутствовало, «мирные» в принципе были довольны и чувствовали себя защищёнными, имелась пища в достатке, постепенно обустраивался быт. А на маленькие странности босса, вроде заточённой им у себя в специальной комнате пленной амазонки, по сути превратившейся в личную рабыню, и на конфликты с отдельными людьми — все закрывали глаза.

Про последних говорили — мол, сами виноваты. Нечего было высовываться и перечить. Среди таких «неугодных» оказался и Рома, незадолго до похода они очень хорошо так схлестнулись. Свободолюбивого и не очень следящего за словами панка спасло только то, что он, как уже получивший некоторый опыт в первых схватках с «фашистами» и «амазонками» боец, был нужен в разведке. Но, по его же словам, по возвращении он готовился к новому витку конфликта, и даже не исключал возможности его перехода в силовую плоскость. Поэтому, так удачно вдруг подвернувшиеся представители другого анклава оказались как нельзя кстати, и Рома ждал возможности поговорить с Михаилом наедине. Но — не сложилось.

Кое-что получилось выяснить и относительно развития базы поселковых. Оказалось, у тех был один «строитель», имевший доступ к управлению стройботами, но не имевший возможности управлять зданиями. На вопрос, как же поселковые отстроили базу не имея инженера, который задавал бы Коллективному Комплексу необходимые программы производства составляющих частей зданий, ответ оказался очень простым. И сильно позабавил Валеру и товарищей.

Выяснилось — по умолчанию, Комплекс просто гонит всё подряд, то ли в случайном порядке, то ли — по какой-то одному ему ведомому алгоритму. То есть, в свой «Пепелац» рабочие поселковых просто запихивали железяки, одну за другой, и ждали — когда же на выходе появится то, что нужно. Сначала результатом такого подхода стало появление штабелей стальных листов, балок, крепежа и различных агрегатов. Но когда ресурсы в ближайших окрестностях истощились, пришлось менять технологию, и перерабатывать один и тот же металлолом по много раз, до тех пор, пока Комплекс не выдавал именно то, что нужно.

Про то, что внутри зданий возможны ещё какие-то улучшения, поселковые даже не представляли — доступ всем был закрыт, кроме информации про те самые заветные пять тысяч энергии и улучшение «пепелаца». С израсходовавшими ресурсы Казармой и прочими зданиями, внезапно встававшими, мучились долго. Но, в конце концов, методом тыка всё же смогли выяснить то же самое, что Валера в своё время определил довольно быстро через управляющие интерфейсы. Таким образом, получалось, инженера искали в первую очередь для оптимизации производственного процесса, не подозревая о других доступных возможностях.

Застройка базы «поселковых» незначительно отличалась от того, что Валера и товарищи видели у себя. Первое здание было таким же, Казарма, второе — Оружейная, а третьим являлась Кузница. Это позволило кое-как вооружить и заковать в доспехи часть бойцов. Но на остальное металла не хватало, поэтому отряды разведчиков и прочёсывали всё вокруг, в поисках столь необходимого для развития ресурса.

Рома рассказывал ещё много разного, и про свою жизнь до того, как увидел в небе странное свечение, и про похождения после этого. Вообще, он оказался достаточно интересным и остроумным собеседником, с довольно необычным жизненным путём. Чего стоили его рассказы про уличные драки, всевозможные пьяные дебоши, и сонмы соблазнённых девиц. Но вся эта информация имела уже сугубо личный характер, и к делу освоения «Нового мира» отношения не имела.

Походя, панк также развеял и кое-какие сомнения относительно своей персоны, после чего вырос в глазах Валеры, да наверняка и не только его.

— Пленница? Да нафига мне было её? Ладно, понимаю, эти, — красноречивый кивок в сторону Кости, тут же побагровевшего и сжавшего кулаки, — им нормальные бабы-то не дают, вот бедолаги и изгаляются. А я в гробу такие забавы видел. Не, спасать ни за что не стал бы, я не как Валера ваш, но участвовать в таких забавах — увольте. Никакого удовольствия нету же, она лежит вся по рукам и ногам связанная, ну чисто бревно. Кому-то может нравится, а мне нет…

Следующее из доступных пленникам занятий, наблюдение за бытом «эльфиек» из, по всей видимости, самого сердца поселения последних, дало немало пищи для размышлений. Через какое-то время удалось установить, что каждое из деревьев на поляне выполняет какую-то вполне определённую функцию. Гигант-патриарх явно что-то производил, но что — рассмотреть не получалось. «Специальные» амазонки, которых окрестили «садовницами», иногда подходили к какой-нибудь из могучих веток, опускающихся почти до земли, и брали оттуда нечто таинственное. Что именно — рассмотреть не получалось, но, судя по тому, что одно такое «что-то» закопали неподалёку, и вскоре там начало расти дерево, было решено: это либо саженцы, либо семена. Причём — скорее, последнее.

Учитывая, что в зоне видимости пленников была произведена только одна посадка, родилось несколько гипотез относительно судьбы остальных семян. Решили, что либо где-то может быть ещё одна база, либо — это какие-то «сторожевые башни», которым место где-то по периметру охраняемой зоны, либо — просто нечто, дающее плоды или любые другие ресурсы, и требующее посадки в определённых местах или не слишком близко друг к другу.

То, что производят остальные деревья, растущие на поляне, было определить гораздо проще. На одном в прямом смысле росли луки и стрелы, на другом — копья, третьему «эльфийки» иногда залезали в здоровенное дупло человеческого роста, и появлялись наружу, когда через несколько минут, а когда и через более приличные отрезки времени. Выглядели при этом донельзя довольными и жизнерадостными. А из одного дерева как-то раз в прямом смысле вылез «котёнок», если можно так сказать про здоровенного белого тигра, лишь чуть меньше ростом, чем взрослые собратья. Появившийся из древесного чрева прошёлся взад-вперёд вдоль «вольера» с пленниками, изучая их хищными голодными глазами. От такого взгляда пробирало до костей. Но, к счастью, вскоре на зверя налетели амазонки, накинули на шею поводок-удавку, и куда-то увели.

У Валеры и остальных уже не было сил удивляться. Деревья, «производящие» котиков? Да как нефиг! В то, что тигр просто зашёл в дупло «отдохнуть», никто почему то не верил. Луки, растущие на ветвях? Ишь чем удивили, у нас и почище чудеса на базе есть. Всё это не на мониторе, в какой-то игрушке, а на самом деле? Так вот он я, а вот они, эти штуки… Что-то даже потрогать могу. И что?..

Помимо понимания устройства базы, стали чуть более понятными быт «эльфиек» и они сами, хотя многое всё ещё оставалось загадкой. Девки любили громко говорить, иногда кричали друг другу с разных концов поляны, много смеялись, помогая себе красноречивой жестикуляцией и мимикой. Иногда, когда вроде удавалось понять их шутки, землянам они казались очень тупыми. В пищу употреблялось что-то растительное, побеги и плоды, а также вяленое мясо. Ничего жареного и варёного — по всей видимости, в лесу действовал запрет на огонь.

Из виденных «юнитов» можно было выделить только супер-бабу, друидку, обычных «бойцов» — лучниц и копейщиц, кентаврих, котиков, да «садовниц». Не исключено, что последних было много разновидностей — но даже если так, пленникам не удавалось их распознать. Никого мужского пола, кроме находящихся в вольере, обнаружено не было.

Благодаря всему вышеперечисленному первые дни в дивном лесу были наполнены впечатлениями. Но для Валеры с тех пор, как стало тяжело даже ворочать языком и вращать глазами, все доступные способы коротать время из забав превратились в тяжкий труд. Поэтому инженер, от нечего делать, «копался в себе» — изучал имеющиеся улучшения, список которых расширялся с каждым увеличением «коэффициента эффективности», думал о них, и отслеживал прогресс «изменений».

Если говорить о доступных инженерных «умениях», среди них были всякие узкоспециальные, соответствующие дисциплинам, знакомым ещё по учёбе — гидравлика, детали машин, теория автоматического управления, сопромат, горение и взрывы, и им подобные; направленные на получение каких-то навыков — анализ устройства, моделирование работы, локализация проблем, поиск неисправностей, и далее по списку; завязанные на окружающую не совсем обычную действительность — управление стройботами, захват чужих зданий, обслуживание каких-то «автоматических туррелей» и установка мин. К ним добавились всего три «дипломатических» — улучшенное понимание собеседника, умение торговаться, и чтение мимики. Ничего из вышеперечисленного не могло помочь выбраться из плена, всё это было уже думано-передумано, и не одной головой, а четырьмя (Вилена Александровича к обсуждениям не привлекали, он в этом всё равно ничего не понимал). Поэтому какое-то количество энергии Валера слил Михаилу, который запустил себе «Снятие часовых», Тимуру, что уже имел навык обращения с молотом, активированный на свои кровно заработанные, и которому на его улучшение не хватало совсем чуть-чуть, и Роме, оказавшемуся гренадёром, и за неимением ничего более подходящего к ситуации взявшему «Базовый рукопашный бой».

Конечно, с одной стороны, с точки зрения боеспособности отряда было бы лучше передать всю энергию Тимуру, как самому прокачанному бойцу, и активировать ему «Общее усиление». Но Валера не очень доверял товарищу, боялся, что если спортсмен сделается слишком сильным — станет неуправляемым. Да и было откровенно жаль заработанной энергии, и так большая часть ушла «эльфийке» на выкуп.

Ещё, проблемой был дед. Он, как ни пытались ему всё объяснять, так и не научился активации интерфейсов, и более того — в упор отказывался понимать, зачем всё это нужно, и что за «бесовские штуки» ему на руки нацепили, которые снять теперь не получается. Хоть как-то убедить шевелиться Вилена Александровича получилось, только когда объяснили — он сможет стать моложе. Хотя, тот сначала загорелся, а потом махнул рукой — мол, что вы старика разыгрываете… Не поверил. И получалось, что дед так и оставался самым слабым звеном — старым, больным и очень не мобильным. Даже закрадывались подленькие мыслишки — стоит ли вообще его спасать? Не лучше ли будет взять кого-нибудь молодого вместо него, бойца? Но Валера гнал искушение прочь. Он считал себя в ответе за деда. Хотя, конечно, будь у него возможность — вызволил бы и остальных пленников, даже поселковых.

У самого инженера осталось чуть больше восьмисот единиц энергии. Он решил отложить их до окончания своего «улучшения», с целью использовать потом на «Оптимизацию и ускорение нервной системы». По идее, вкупе с «базовым усилением», это должно было сделать его гораздо более боеспособным. Конечно, не факт что настолько, что помогло бы справиться с вооружёнными и явно умеющими обращаться со своими луками и копьями амазонками — но это могло дать хотя бы шанс.

И как уже было сказано, помимо рассматривания и изучения того, что и так уже было давно рассмотрено и изучено, размышлений, подобным вышеописанным, и кое-чего ещё, о чём будет сказано чуть позже, «болеющий» инженер ещё и регулярно перепроверял статус улучшения — сколько там осталось до окончания. Это было уже что-то нервное, но парень ничего с собой поделать не мог. Ему казалось, что если он не посмотрит, не оценит прогресс — заветные доли процентов не добавятся.

И эти проверки помогли сразу заметить, что после инцидента с «друидкой» прогресс ускорился! Причём, в разы. Когда с трудом, слабым шёпотом, парень рассказал друзьям об этом, те дружно порадовались, мол, молодец, «хакнул систему».

С одной стороны, Валера не очень разделял восторг остальных. Во всяком случае, повторять эксперимент точно желания не имел. Но возможность встать на ноги раньше срока внезапно стала для парня очень важной, фактически, первоочередной задачей. Пусть и не было уверенности, что даже так что-то получится сделать. Причина этого внезапно очень сильно прорезавшегося желания появилась на вторые сутки в плену.

К тому времени Валера уже слёг и у него был самый тяжёлый, первый период «улучшения». Проблемой было даже поднять веки. Потому самостоятельно выяснить, что за оживление и гомон вдруг начались вокруг, вообще не представлялось возможным. Когда остальные пленники замолкли, дружно уставившись куда-то в одну сторону, стало совсем невыносимо. Быть может, пришёл их смертный час, а он даже не знает?.. Но Валере было просто даже не повернуться. А объяснять ничего, само собой, никто не спешил.

Прошло, наверное, не менее минуты тяжелого гнетущего неведения, когда Михаил заметил жадно вопрошающий взгляд и соизволил ответить.

— У нас пополнение. — И после небольшой паузы: — Девочка. Плохо выглядит…

— Я её знаю, — тут же добавил Рома. — Они с каким-то парнем пришли к нам. Вроде брат и сестра. Главный пригласил к себе, поговорить… И с тех пор этих двоих больше никто не видел.

— Фига себе. И часто у вас такое бывало?

— Да нет, собственно, первый и последний раз. Ну из тех, о которых я в курсе.

— Никто не стал выяснять, что произошло-то?

— Кое-кто пытался. Главный сказал — особист раскрыл шпионов. Мол, нужно разбираться.

— А ты сам чего?

— А я сам не дурак бодаться с паровозом. Хотя именно тогда и начал задумываться, не пора ли удочки сматывать. Но класть голову за каких-то людей, кого один раз мельком видел… Нет, увольте. Своя шкура дороже. И, кстати, они же реально могли оказаться и шпионами, не исключаю.

— Ясно… — Индеец протянул таким тоном, что было непонятно — одобряет или порицает бездействие собеседника. На этом их разговор, собственно, и закончился.

Валере же ещё какое-то время не удавалось увидеть так взбудоражившую всех новую пленницу. Ровно до тех пор, пока она не появилась в поле зрения и не села на краю загона, у самой изгороди. Тогда у «больного», наконец, появилась возможность скосить глаза и рассмотреть это потрёпанное и измождённое «пополнение».

Девочкой она была только для Михаила, фактически, являясь сверстницей Валеры. Выглядела и правда весьма неважно: синяки, ссадины, осунувшееся, хоть и очень симпатичное, лицо, да и вообще в целом вид весьма утомлённый. Спутавшиеся и грязные волосы по плечи, чуть нескладная, но какая-то неуловимо притягательная фигурка… Новенькая не являлась такой же «глянцевой» красавицей, как разгуливающие вокруг полуголые амазонки, но при этом была всё равно хороша собой, и даже очень.

Никаких браслетов, комбинезонов — лишь какие-то лохмотья, в которых угадывались остатки «цивильной» одежды. Причём, характер повреждений этой одежды Валере очень не понравился. Но он старался гнать от себя скверные мысли — и так было тяжело.

Опустившись прямо на землю, подтянув ноги к подбородку и обхватив их руками, девушка уставилась в пространство перед собой пустым, отсутствующим взглядом. И не реагировала на попытки заговорить с собой. Сначала, когда недоброй памяти Костя попробовал «подкатить шары», она вздрогнула — но потом просто отвернулась, и, это Валера смог разглядеть совершенно ясно, надолго закрыла глаза. Как очень уставший человек, которому уже всё равно. Остальные — не удостоились даже и такой реакции.

Сил ни скрипнуть зубами, ни ещё как-то выразить своё негодование у лежащего не было. Он мог только смотреть и слушать. А послушать было что…

Ведь, кинув попытки разговорить новенькую, старожилы начали вспоминать. Вспоминать тех женщин, которые тоже сидели с ними, в этом загончике. Судьба их всех была совершенно одинакова — рано или поздно приходили «демоны», «черти», «рогатые», и обменивали пленниц на таких же подневольных, только мужского пола. Те, кого уводили, никогда не возвращались. Предположения, которые строились относительно дальнейшей судьбы несчастных, были одно ужасней другого. Ведь те, кто успел побыть в лапах «демонов» хотя бы немного, рассказывали леденящие душу истории, и воспринимали пребывание в неволе у амазонок как самый настоящий рай.

Михаил шикнул на болтунов, которые говорили обо всех этих вещах так свободно и непринуждённо, будто бы и не было рядом той, кому всё это светит, возможно, в ближайшем будущем. Любители посплетничать сначала стушевались, но спустя какое-то время вернулись к теме, и, чувствуя себя под защитой побегов, атакующих любых нарушителей спокойствия, даже начали с ещё большим смаком всё описывать. Ровно до тех пор, пока офицер-белорус не подошёл обманчиво медленно и вальяжно к одному из особо громко вещавших, и не сунул тому незаметно под рёбра, выбив весь дух и желание разглагольствовать дальше. Нападение побегов не последовало — то ли не заметили, то ли не посчитали конфликт достаточно значимым.

Повисло тягостное молчание, и стало ещё хуже. Все переваривали услышанное, каждый по-своему. А Валера лежал и рассматривал девушку. И клял себя за то, что запустил это дурацкое улучшение. Сердце сжималось от жалости, настолько пленница казалась несчастной и беззащитной. Парня просто трясло от бессилия и невозможности помочь. Он сейчас не мог ни встать, ни подойти, ни утешить. Не говоря уже о том, чтобы как-то защитить…

Наверное, далеко не сразу он заметил тяжёлый взгляд Михаила, направленный на себя. Индеец, увидев, что на него смотрят, выждал недолгую паузу. И заговорил — негромко, медленно выговаривая слова.

— Знаешь, не всегда есть возможность помочь. Часто случается так… Что ты не можешь изменить ничегоо. Ведь ты, Валера, совсем ещё молодой. Повезло, не знаешь… Например, каково это — когда на твоих руках умирают, а ты бессилен изменить что-нибудь. И врачи бессильны. И вообще никто во всём мире ничего не может сделать, или не хочет, а ты не имеешь ничего, чтобы убедить захотеть… — Тихий голос было слышно еле-еле. Но он пробирал до самого нутра. В глазах Михаила плескалась такая тоска, что Валере начало казаться — он сейчас утонет в ней. Парень никогда не видел разведчика таким, и никогда даже не мог представить, что же скрывается за его обычно бесстрастным лицом. — А мне вот не повезло. Я проходил через такое, много раз. И не сразу, но научился… Научился тому, что если ты не можешь ничего сделать — надо это просто принять, как данность. Сейчас… Сейчас мы в очень хреновой ситуации. Если я когда-нибудь встречу того, кто всё это заварил, очень постараюсь свернуть ему шею. Или что там у этой твари будет. Но на данный момент, наша задача — выжить. Наша, как группы. И мы не сможем её выполнить, если будем помогать всем подряд. Та эльфа… Тебе просто повезло, легко отделался. Даже получил что-то за это. Но если думаешь, что такое прокатит ещё раз — сильно заблуждаешься. Погибнешь сам. А ты нам нужен, всем нам. И мне, и Тимуру, и оставшимся на Базе. Юле, Кате, Кристине… Подумай о них. Спасая всех подряд, рано или поздно надорвёшься, сгоришь. Нельзя осчастливить всех людей на Земле. Или где бы то ни было, куда нас занесло… Можно попытаться тех, кто рядом. Но на всех вообще тебя, да и вообще никого не хватит.

Валера слушал. Очень внимательно слушал. Он понимал, что его друг кругом прав. Что, скорее всего, всё так и есть. Понимал — но не принимал. Хотелось многое сказать, многим поделиться. Хотелось, чёрт возьми, просто как-то поддержать этого человека, всегда казавшегося твёрдым и непробиваемым, как скала, и только сейчас вдруг раскрывшего свою израненную душу. Но Валера мог только лежать, слушать, и молча хлопать глазами…

Их никто больше, скорее всего, не слышал, Индеец говорил очень тихо. Постепенно все успокоились, наговорились, жизнь пленников вернулась в привычное русло — дойки, отдых между ними, ленивые разговоры и наблюдение за кипящей вокруг жизнью. И для Валеры это длилось до тех пор пока не произошёл тот самый случай, когда амазонки обнаружили, что он халтурит, и не решили проучить его.

Это было чертовски больно. Валера корчился, растянутый на земле, пронзающие плоть побеги не знали жалости и хладнокровно терзали тело. Для них не была преградой даже ткань комбинезона, не поддающаяся ножам! Сначала казалось — сил, чтобы дёргаться, нет. Но адская боль задействовала какие-то скрытые резервы. Тщетно, конечно — уйти от острых ростков возможности не было, никакой. Пытка всё не кончалась и не кончалась…

Потом всё вдруг оборвалось, жадные гибкие побеги втянулись обратно в землю. Какая-то боль осталась, но стало гораздо легче. Пришла та самая амазонка-друидка с посохом, совершила непонятный обряд, снявший частично последствия от «улучшения», и ушла. Друзья, наконец получившие такую возможность, подбежали и подняли окровавленного Валеру на руки, чтобы отнести обратно, в загон. И когда его поднимали, парень поймал взгляд новенькой. Большие, полные слёз и сочувствия глаза внимательно смотрели прямо на него. Впервые — не равнодушные и безразличные.

Когда парня перенесли в загон и положили на землю, девушка просто молча подошла, села рядом, переложила его голову себе на колени. Они долго смотрели друг другу в глаза, не сказав при этом ни слова. И никто вообще ничего не говорил, даже любители посплетничать на этот раз молчали…

Вскоре взгляд девушки снова стал отсутствующим, она будто ушла в какие-то одной ей ведомые дали. Лишь рассеянно ерошила пальцами Валере волосы, и это длилось до тех пор, пока не пришла пора «дойки». Друзья, явно немного смущаясь, нарушили идиллию, подняли инженера и повели к дереву-патриарху, а по окончании процесса, вернули обратно и положили на землю. И девушка больше не приходила, хотя Валере казалось, что он пару раз ловил на себе взгляд больших грустных глаз.

Постепенно самочувствие улучшалось, даже раны заживали. Вскоре Валера даже смог еле-еле говорить, пусть шёпотом, и с грехом пополам, кое-как передвигаться. Воспользовавшись этим, он попробовал заговорить с пленницей. Но — тщетно, та всё так же смотрела куда-то в пустоту и никак не показывала, что даже слышит его.

А потом случилось то, чего Валера боялся больше всего. Пришли «рогатые». Было это на четвёртый день плена у амазонок. Пленников внепланово загнали в загон, и все недоумевали по поводу причины этого, пока не увидели, как два важно вышагивающих существа выходят на поляну.

Они сразу очень не понравились всем, кто их до этого не видел. Действительно — не то черти, не то демоны, будто бы содранные с каких-то старинных иллюстраций. Копыта, козлиные бородки, торчащие вверх короткие рога. Очень мерзкие, жестокие хари, с приплюснутыми носами, почти пятаками — тоже, как обычно любят рисовать в книжках. Рост больше двух метров, довольно развитое телосложение. Огромные, гипертрофированные мужские достоинства, с докторскую колбасу толщиной. И позволяющее оценить это полное отсутствие одежды. А что особенно напрягало — у одного из представителей рогатого племени вместо руки обнаружилась стальная механическая клешня, а второй походил на киборга, с выпирающими в нескольких местах прямо из-под кожи металлическими пластинами.

Твари тащили за собой двух тощих забитых мужичков, со связанными руками и верёвками на шеях. При этом не очень приятном зрелище у Валеры мелькнула мысль — уж больно привычным становится подобное. Всё равно, как раньше увидеть трамвай, или хипстера. От осознания этого стало очень паршиво.

Навстречу демонам, или чертям, или кто это бы, вышли амазонки. Между ними началась довольно бурная дискуссия — само собой, на непонятном языке. Но оживлённая жестикуляция с обоих сторон, несдержанность «эльфиек», выразительная мимика козлоногих позволили довольно точно понять, о чём они толкуют.

Рогатые начали первыми, с примерно таких слов: вон, у вас там в загоне кое-кто сидит. Дайте-ка её нам, а мы вам какого-нибудь из пленников, которых привели. Амазонки в ответ — да вы посмотрите, что за сморчков пригнали-то! Ни мяса, ни стати, суповые наборы. Что один, что второй. То ли дело у нас, девочка — вах, персик! Попа — во, сиськи — во, лицом не дурна, ноги длинные, молоденькая. А ваши… Тьфу! Забирайте обоих, да проваливайте подобру, не позорьтесь. Неинтересно такое.

Демоны — один бороду погладил, второй в затылке почесал. Подошли к загону, уставились на пленницу. Очень выразительно, плотоядно. Повернулись к выжидающе замершим тюремщицам — и махнули рукой, образно конечно. Ладно, говорят, уговорили. И правда — мужички не того, а девка чудо как хороша. Давайте, мы вам обоих отдадим за неё? «Эльфийки», в свою очередь — да не нужны нам такие, как эти убожища, говорим же вам нерадивым! Хоть десять, хоть сто. Нужны — годные экземпляры! Вон, как тот, например. Или этот. Тычут в Тимура и в Костика. Те багровеют, понимают о чём речь. Кулаки сжимают — но ничего поделать не могут…

И так минут пятнадцать. Когда, наконец, стало ясно, что «покупателей» отшили и уже просто выпроваживают — Валера не смог сдержать облегчённого вздоха. Пронесло. Не факт, что отсрочка надолго. Демоны так смотрели на девушку, что было ясно — вернутся. Рано или поздно они точно придут, чтобы взять своё.

Когда рогатые гости «волшебного» леса покинули поляну, все пленники вздохнули с облегчением. То, что «эти» не родственны амазонкам, было ясно даже самым невнимательным: и по внешнему виду гостей, и по настороженному поведению хозяев, и по тому, как последние начали оживлённо общаться, когда козлоногие ушли.

Остаток дня прошёл штатно. Пленники «отработали» смену. Настало время ужина, а уж чего не отнять — амазонки кормили всех на убой. Как в переносном — так, возможно, и в прямом смысле… Ведь случалось и такое, когда какая-нибудь амазонка приходила, указывала на кого-то пальцем, уводила «счастливчика» — и его больше никогда не видели. Такое редко, но происходило, и это заставляло некоторых дёргаться при проявлении малейшего интереса к себе со стороны хозяек леса. Всех, кроме Ромы, который очень любил прикалываться над тюремщицами и даже пытался флиртовать с ними.

Еду подавали на больших твёрдых листьях, похожих на пальмовые. Никаких приборов не полагалось, есть приходилось руками. Ассортимент не радовал разнообразием — что-то вроде бобов, вяленое мясо, и безвкусные плоды с сухой мякотью, которые прозвали «мацой», за явное сходство. Воду подавали в кувшинах, тоже явно растительного происхождения, похожих на гигантские нераспустившиеся бутоны. Количество провианта всегда превышало потребности, остатки потом выбрасывались.

Валера уже уверенно стоял на ногах и медленно ходил, в глазах не темнело от малейших усилий. Бегать и драться он явно ещё не был готов, но вот взять двойную порцию пищи, пройти к потенциальной жертве демонов, по своему обыкновению сидящей с отсутствующим видом, устроиться рядом с нею и предложить перекусить — вполне.

Пленница сначала не обратила на парня никакого внимания. Тот с невозмутимым видом начал жадно поглощать принесённое — аппетит, подогретый прогрессирующим улучшением, был просто зверским. Видимо, пример оказался слишком заразительным — девушка, будто очнувшись, протянула руки к разложенным перед нею припасам и начала сначала медленно, а потом всё быстрее и быстрее есть сама.

В какой-то момент она поймала на себе заинтересованный взгляд Валеры, и, вздрогнув, замерла, уставившись на сидящего рядом с откровенным испугом. Будто впервые увидела. Но парень улыбнулся, поднял перед собой руки открытыми ладонями вперёд, стараясь всем видом своим дать понять, что не имеет никаких плохих намерений. А когда пленница снова начала медленно жевать, осторожно заговорил:

— Демоны приходили купить тебя. Вряд ли для чего-то хорошего.

В ответ — молчание.

— Ты понимаешь меня? Осознаёшь, что вокруг происходит?

Долгая пауза. Лёгкий кивок. И сердце парня бешено забилось. Наконец, она пошла на контакт! Этот факт омрачало только понимание того, что в ближайшее время может произойти.

— Как тебя зовут? Меня — Валера.

Опять тишина. Когда уже казалось, что она так и не заговорит, прозвучало совсем тихое:

— Вера…

— Вера. Красивое имя.

Тут уже замолчал сам Валера, понимая, что не знает — что говорить. Сказать, что вытащит её, не даст в обиду? Зная — что, скорее всего, не сможет этого сделать?.. Или — может, признаться, что она ему нравится? Что будет звучать особенно цинично и неуместно по отношению к приговорённой, к… к чему — не хотелось даже думать. Мысли лихорадочно крутились в голове, сменяя одна другую, пока, наконец, не сложились в какое-то подобие стройной картины.

— Надо как-то пережить всё это. Уверен, такое возможно… Иначе, зачем было нас всех сюда засовывать. Вряд ли будет легко. Но надо быть сильнее обстоятельств! Согнуть этот дурацкий мир в бараний рог, поставить раком… Прости за такое сравнение, но иначе не сказать. И когда… Когда всё закончится. Я хотел бы встретить тебя где-нибудь, где не нужно будет бояться за себя и за других каждую секунду, и пригласить погулять, посидеть где-нибудь… Надеюсь, будет, где… Вот.

Валера замолк, сам удивляясь произнесённой речи, ведь опыта публичных выступлений у него не имелось. Обычно, когда надо было говорить какой-нибудь тост, поздравления, выступить с каким-нибудь докладом, что угодно подобного плана — парень всегда старался уйти огородами, в переносном смысле, конечно, спрятался где угодно и за кем угодно, лишь бы отмазаться от такой сомнительной чести.

А девушка оттаяла. Мило улыбнулась. И тихонько ответила одно-единственное слово:

— Хорошо…

Валере больше и не надо было. Этого хватило, чтобы всё внутри запело, сердце радостно забилось, и всё плохое временно забылось.

Но, как это всегда и бывает, счастье длилось недолго. Демоны вернулись уже на следующий день, таща за собой какую-то помесь кинг-конга со шварцнеггером. Дядька внушал, как размерами, так и буквально сочащейся изо всех пор свирепостью. Но выглядел крайне неважно. Как хорошенько потрёпанный собаками волк, или что-то, застрявшее в мясорубке и вытащенное обратно.

Валера сразу же, с первого взгляда, возненавидел этого мужика. Хоть он и не был виноват ни в чём. Но то, как «эльфийки» по-хозяйски начали виться вокруг приведённого, щупать мышцы, оглядывать со всех ракурсов — явно свидетельствовало, что сделке суждено состояться. Это значило, что пришла пора действовать… Стараясь успокоиться и собраться, Валера незаметно потащил из потайного кармашка комбинезона крохотный перочинный ножик. То единственное, что каким-то чудом не нашли и не отобрали при пленении. Смешное, но всё же оружие…

— Не дури! — Это Михаил.

— Не обсуждается…

— Ты неисправим. Подумай. Сейчас нет шансов, ещё и демоны впишутся…

— Думал. Сдохнем тут, бессмысленно. Лучше уж так… Хоть уважать себя буду.

— Не будешь… Мёртвым всё равно.

Живая ограда раздвинулась, внутрь шагнули две амазонки. Направляясь к пленнице, они прошли мимо Валеры, в этот момент он и кинулся. Почти смог. Но цепкие побеги, неведомо как успевшие среагировать, с немыслимой силой метнулись вверх, разрывая землю и выстреливая в воздух, схватили за лодыжки и притянули обратно вниз возомнившего неведомо что о себе пленника. Всё оказалось предусмотрено и очень хорошо отлажено.

Одна из «эльфиек» сделала несколько шагов к парню, которого уже начали терзать острые побеги, и, наклонившись к нему, подняла выпавший ножик. Повертела перед глазами, а потом просто не глядя кинула за спину, в сторону «параши» — таинственной ямы на краю отведённой пленникам территории, которая пожирала все отходы. Уже снова на ходу, амазонка что-то сказала на своём непонятном языке, и боль резко стала сильнее.

Так всё и закончилось. Девушку увели, оставив взамен кинг-конга. Валера валялся полуживой и бредил — экзекуция не прошла даром. Спускающиеся с небес святые дарили ему скрижали с чертежом танка-молниёба, вокруг толпились кровавые хомячки, на разные голоса кричащие: «Убей! Убей! Всех убей! Ты должен быть жёстче! Ты должен быть злее! Ты должен всех мочить!». «Его» амазонка, помахивая рыбьим хвостом, плыла вверх по реке, и на вопрос: «Куда ты?», отвечала человечьим голосом: «На нерест!». Потом её лицо менялось, приобретая черты Веры. На неё со всех сторон бросались огромные летающие члены, с крыльями, рогами и копытами. А из задницы у Валеры вырастал конь, кожа превращалась в латы, в руке появлялся меч… Но твари легко уходили от ударов, издевательски хохоча, и всегда уводили девушку из-под самого носа…

Такой бред продолжался почти сутки. Потом сознание прояснилось, остались только слабость и опустошение. Постепенно силы вернулись, и даже преумножились — завершилось запущенное улучшение. Но парень пребывал в полнейшей апатии.

В таком состоянии пленника и застала «его» «эльфийка». Сначала Валера её не узнал. Первой мыслью было, что это опять пришла зачем-то «особенная», которая колдовала над ним. Может, посмотреть на последствия…

Но потом как обухом ударило — так это же та самая! Которую когда-то выпустил на волю, спасая из плена. Изменилась она очень сильно — приехала на белом тигре, быть может, даже на том, который на глазах пленников «вылупился» из дупла дерева. В руках у неё сейчас был не лук, а посох, уже знакомого типа, с изогнутым концом и единственным листком на конце. На лице появилось надменное выражение, как у той «друидки». Правда, казалось оно немного наигранным, неестественным. Будто не привыкла ещё…

Увидев, что Валера узнал её, «эльфийка» махнула рукой — мол, давай за мной. И показала четыре пальца, показав широким жестом на остальных пленников — мол, выбирай, кто пойдёт с нами. Парень кивнул своим, и те подорвались сами и помогли встать Вилену Александровичу. Сдержанно попрощались с остальными, даже с поселковыми. Выходили наружу вместе, провожаемые завистливыми взглядами оставшихся. Ведь в курсе сделки были уже все, несмотря на все попытки скрыть это.

Покинув ненавистную поляну, они шли сквозь «волшебный» лес до самого его конца. Там амазонка остановилась, пропуская остальных, и показала — свободны. Все начали неумело благодарить её… Все, кроме Валеры. Парень, дождавшись, когда остальные замолкнут, сделал несколько шагов к «эльфийке», и привлёк к себе её внимание, демонстративно постучав пальцем по браслету. Тяжело вздохнул, собираясь — предстоял долгий и сложный разговор.