Глава 16. Окно гостиной
(Пятница, 12 октября, 3.00)
Когда мы с Вэнсом прибыли в дом Коу, Маркхэм и сержант Хис были уже там. На крыльце с мрачным видом сидел детектив из убойного отдела. Он глянул на нас исподлобья и отвернулся – мы для него являлись источником неприятностей, вестниками беды. В тот момент я не понял, чем вызвано такое отношение.
Гэмбл, бледный, трясущийся, в шлепанцах и длинной фланелевой рубахе, впустил нас в дом и провел наверх. Достигнув второго этажа, мы прошли в переднюю часть дома, туда, где находилась комната Грасси. Шторы были опущены, горело электричество. В изножье кровати, не сводя глаз с распростертого Грасси, стояли Маркхэм с Хисом. На стуле сидел мужчина лет сорока, низенький, плешивый, деловитый, похожий на доктора Алексиса Каррела.
– Позвольте представить – доктор Лобзенц, – сказал Маркхэм. – У него кабинет неподалеку отсюда, на Семьдесят первой улице, вот Гэмбл за ним и послал.
Доктор Лобзенц поднял взгляд, чуть склонил голову и продолжил свое занятие.
Грасси лежал на спине, облаченный в белоснежную пижаму из натурального шелка. Он был бледен, одна рука шарила по одеялу, словно под действием гиосцина. Слева на простыне расплылось кровавое пятно дюймов двенадцать в диаметре. Кровь измарала и пижамную куртку.
Глаза Грасси были закрыты, губы шевелились – итальянец бормотал что-то бессвязное. Левый рукав был оторван, на локтевом сгибе левой руки белела тугая повязка, впрочем, уже испачканная сочащейся кровью. Врач наконец закончил дело и поднялся.
– Боюсь, пока больше ничем ему помочь нельзя, мистер Маркхэм. Я немедленно вызову «Скорую», пусть его доставят в больницу.
– Благодарю вас, доктор, – сказал Маркхэм и обратился к Вэнсу: – Грасси ранен в левую руку. Доктор Лобзенц говорит, рана неопасная.
Вэнс пристально смотрел на бледное лицо итальянца. Не поднимая глаз, он спросил:
– Какие мышцы и сосуды повреждены?
– Задета двуглавая мышца, перерезаны сухожилия в локтевой ямке. Удар пришелся на медиальную подкожную вену и вызвал обильное кровотечение. К счастью, артерия не пострадала.
– Каким оружием, по вашему мнению, был нанесен удар? – продолжал Вэнс.
Доктор Лобзенц колебался:
– Рана рваная, странной формы. Ножом такую рану нанести невозможно. Скорее был использован инструмент наподобие толстого шила.
– Например, клинок с четырехгранным лезвием?
– Да, очень может быть. Я же говорю – края раны рваные, крови столько вытекло, что и контуров толком не разглядишь. Точнее можно будет сказать после тщательной промывки раны.
– Не утруждайтесь определять форму раны, доктор. Значит, вы его в больницу забираете?
– Да, причем немедленно. Я сделал временную повязку – марлевый компресс под бинт. В домашних условиях невозможно продезинфицировать рану и уж тем более наложить швы. А без швов кровотечение не уймешь. Впрочем, к завтрашнему утру пострадавший будет в порядке.
– Вы давали ему какое-нибудь лекарство?
– Он был крайне возбужден, поэтому я дал ему тройную дозу амитал-натрия. Препарат его успокоит, так что завтра он сможет вернуться в дом. Рука, правда, будет несколько дней на перевязи. Главное – избежать инфекции.
Вэнс по-прежнему смотрел на Грасси.
– А можно ли, доктор, задать ему несколько вопросов, пока мы ждем «Скорую»?
Лобзенц склонился над своим пациентом, пощупал пульс, заглянул в зрачки:
– Задавайте. Он в состоянии отвечать. «Скорая» приедет через полчаса, не раньше.
С этими словами доктор Лобзенц вышел в коридор, где маялся дворецкий.
– Откуда у вас можно позвонить? – спросил доктор.
Едва он покинул спальню, как Грасси открыл глаза, посмотрел на нас и заерзал в постели, пытаясь принять сидячее положение. Вэнс помог ему, взбил подушки, расправил простыню.
Взгляд Грасси скользил по нашим лицам. Казалось, итальянец никак не ожидал увидеть в своей спальне всех нас.
– Слава богу, вы здесь! – выдохнул он, останавливая взгляд на Вэнсе. – Будто мало нам двойного убийства, негодяй еще и на меня покушался! Ужас! Хоть бы поскорее выбраться из этого кошмарного дома! – Грасси поежился, закрыл глаза. – Возмутительно! Произвол! Сущий произвол! Я, конечно, наслушался историй об американских беззакониях, но случившееся со мной превзошло все мои опасения.
– По крайней мере вы живы, – утешил Вэнс.
Казалось, Вэнс напрочь забыл о присутствии раненого и крайне интересуется планировкой и предметами обстановки. Он внимательно оглядел дверь, подергал ручку, затем воззрился на туфли Грасси, стоявшие под кроватью. Открыл платяной шкаф, заглянул внутрь. Приблизился к восточному окну, поднял и вновь опустил жалюзи. Снял крышку с корзины для белья, чуть ли не обнюхал содержимое. Зафиксировал в памяти расстановку мебели. Выключил и опять включил электричество.
Веки Грасси были полуопущены, но я видел – он следит за каждым движением Вэнса. Когда Вэнс щелкнул выключателем, Грасси приподнялся на локте.
– Что вы ищете? – спросил он капризным тоном. – Какое вы имеете право пользоваться моей беспомощностью? Если в этой варварской стране так принято, тогда по крайней мере объясните, что конкретно вам надо, и я скажу, где лежит эта вещь.
Под сарказмом в голосе Грасси отчетливо слышались нотки волнения.
Вэнс уселся на стул подле кровати, спокойно вынул сигарету, лениво прикурил.
– А разве в вашей стране, синьор Грасси, – заговорил он, – не принято тщательно осматривать комнату, где было совершено покушение на убийство?
– Вы что-нибудь обнаружили? – вопросом ответил Грасси.
– Ничего особенного, – вздохнул Вэнс. – Расскажите-ка лучше, что здесь произошло.
– Сейчас расскажу. Это много времени не займет. – Грасси обернулся к Маркхэму: – Я требую справедливости, мистер Маркхэм. Я должен быть отмщен.
– Будете, раз должны, – заверил окружной прокурор. – Однако нам нужна ваша помощь и содействие следствию. Как вы себя чувствуете? На вопросы отвечать сможете?
Грасси выпрямился в подушках.
– Разумеется. Итак, вчера я рано пошел спать. Я очень устал. Сами понимаете – такой день выдался. В общем, еще и одиннадцать не пробило, когда я лег в постель. И сразу заснул. Потому что был измотан.
– А свет вы выключили? – вдруг спросил Вэнс.
– Конечно. И жалюзи опустил. Здесь слишком яркое уличное освещение. Мешает спать… Я проснулся от легкого шума. Не мог определить его источник. Я затаил дыхание, прислушался. Кругом было тихо. Я снова начал дремать, но вдруг понял – не знаю, каким образом, – что в комнате кто-то есть. Не потому, что этот кто-то шуршал, пыхтел или топал. Просто у меня сработало шестое чувство…
– Возможно, вы экстрасенс, – с легким зевком предположил Вэнс.
– Не исключено, – сразу согласился Грасси. – Как бы то ни было, я лежал не шевелясь и вглядывался в темноту. Сначала я ничего не видел, потому что шторы и жалюзи почти не пропускают свет. Затем, когда мой взгляд скользнул к окну, мне показалось, что передо мной мелькнула некая тень. Повинуясь инстинкту, я левой рукой заслонил грудь. Наверное, я бессознательно хотел отразить возможный удар, неведомую опасность. И почти в это же мгновение я почувствовал острую боль в левой руке, повыше локтя. На руку будто что-то давило. То ли от боли, то ли от ужаса я лишился чувств. Но лишь на один миг. Когда сознание вернулось ко мне, я ощутил липкое тепло у левого бока. Боль в руке нарастала, становилась пульсирующей.
Грасси обратил к Маркхэму взор, алчущий сострадания. Затем перевел глаза на сержанта и наконец на Вэнса. И Маркхэм, и Хис стояли рядом с кроватью и слушали очень внимательно. Что касается Вэнса, он в каком-то полусне попыхивал сигаретой, будто рассказ потерпевшего вовсе его не интересовал. Мне, успевшему хорошо изучить повадки друга, было ясно: именно сейчас его мозг занят напряженной работой, а уши улавливают каждое слово, каждую интонацию Грасси.
– И что же вы предприняли? – спросил Вэнс.
Грасси сделал глубокий вдох и закрыл глаза.
– Я стал звать на помощь. Никто не ответил, и тогда я кое-как поднялся с постели и включил свет.
– С какого краю кровати вы встали? – перебил Вэнс.
– С того, где вы сидите. Я включил свет и сразу же открыл дверь…
Вэнсовы брови взлетели вверх.
– Так дверь была заперта?
– Замка как такового тут нет, вы сами видели. А задвижка… Задвижка была открыта. Я снова позвал на помощь, и мне ответил дворецкий. Я сел на кровать и дождался, пока он придет.
– А кто-нибудь еще откликнулся на ваш призыв?
– Нет. Дворецкий побежал на первый этаж, к телефону. Я слышал, как он вызывает врача.
– Мне он тоже позвонил, – сказал Маркхэм. – Поэтому мы все здесь.
– За что я вам очень признателен, – учтиво ответил Грасси.
Вэнс неспешно поднялся, прошел к антикварному шкафчику, помещавшемуся между двух окон у восточной стены, провел пальцами по ценной инкрустации.
– Скажите, мистер Грасси, – сказал он, не оборачиваясь, – откуда в корзине для белья могло взяться окровавленное полотенце?
Грасси сверкнул глазами. Прежде столь быстрых реакций он не демонстрировал.
– Это полотенце висело возле кровати. Видите ли, ванная к моим апартаментам не прилагается, и дворецкий оставляет полотенце здесь. Поднявшись, я схватил его и обмотал поврежденную руку.
– Вы действовали согласно инстинкту, – кивнул Вэнс, отвлекшись от антикварного шкафчика и направляясь к двери. – Теперь понятно, откуда на полу кровавые пятна.
Вэнс принялся осматривать задвижку.
– Как случилось, мистер Грасси, – спросил он небрежным тоном, – что вы не заперли дверь перед тем, как прочесть молитву на сон грядущий?
– Я не заперся, потому что задвижка испорчена, – запальчиво ответил Грасси.
На пороге возник Гэмбл:
– Это я виноват. Простите меня, мистер Грасси. Уже давно надо было задвижку починить, да я все забывал.
Вэнс жестом велел дворецкому удалиться.
– Теперь понятно, Гэмбл. Вы все объяснили.
В этот миг послышался вой сирены, и Вэнс шагнул к фасадному окну.
– «Скорая» приехала, – объявил он. – Мы очень надеемся, мистер Грасси, что остаток ночи пройдет спокойно, и утром мы вновь увидим вас в добром расположении духа.
Вошел доктор Лобзенц. За его спиной маячил Гэмбл.
– Вы закончили опрашивать пострадавшего? – спросил Лобзенц. – Тогда надо одеть его и помочь ему сойти с лестницы.
Вэнс кивнул:
– Спасибо, доктор. Желаю успехов. А мы с вами, Маркхэм, пожалуй, спустимся в библиотеку и пораскинем мозгами. Правда, сейчас не самое продуктивное время для этого…
Когда Грасси был увезен доктором Лобзенцем, Вэнс закрыл библиотечные двери и прошел к массивному столу.
– Вот оно, разящее оружие, – с мрачной усмешкой произнес Вэнс, указывая на китайский кортик.
Кортик лежал на столе почти в том же самом месте, где был оставлен нами накануне. Только теперь на нем была свежая кровь – ярчайшее доказательство того, что именно этим оружием некто пытался убить Грасси.
– Зачем, – заговорил Маркхэм, хмурясь, – преступнику было тащить кортик обратно в библиотеку?
– Возможно, – отвечал Вэнс, – по той же причине, по которой преступник, поразив насмерть Арчера и Брисбена Коу, оставил кортик в вазе прямо на месте убийства.
– Не понимаю.
– Я тоже. Но, уж конечно, убийца действовал сообразно некой логике.
– Вы считаете, что один и тот же человек убил братьев Коу и ранил Грасси?
– Не стоит делать скоропалительных выводов, – вздохнул Вэнс. – Прежде чем родится вменяемая версия, нужно очень многое прояснить.
– Например?
Вэнс удобно устроился в просторном кресле.
– Для начала, – произнес он, затягиваясь, – я бы послушал, что обитателям этого дома и соседних домов известно о ночном покушении. Также меня крайне интересуют следующие моменты: почему вопль Грасси не разбудил мисс Лейк прежде, чем достиг ушей Гэмбла? Ведь ее спальня находится на третьем этаже. И что видел или слышал наш Цербер, приставленный отслеживать парадную дверь? И где во время происшествия находился и чем занимался вкрадчивый мистер Лян? И почему на зов раненого Грасси не явился страж из спальни Арчера Коу?
Хис, с самого начала пребывавший в состоянии безмолвного, но агрессивного недоумения, выступил вперед, набычился:
– Знаете что, мистер Вэнс? Мы прямо сейчас на все ваши вопросы ответим.
Он направился к двери, но прежде, чем открыть ее, обернулся:
– Я и сам хочу это прояснить. Видит бог, как хочу. Спрашивал уже парня, который на крыльце дежурит. По его словам, ночью мышь не проскочила. Спрошу еще раз.
Сержант распахнул дверь и рявкнул:
– Эй, Салливан! Сюда!
Унылая фигура, торчавшая на ступенях крыльца, возникла в дверном проеме.
– Здесь, Салливан, в этом самом доме, будь он неладен, нынче ночью человека чуть насмерть не зарезали, – приступил к караульному Хис. – А ты мне что сказал? Ты сказал, мышь не пробегала! Дело серьезное, Салливан. Так что давай, шевели мозгами – если, конечно, они у тебя есть. Вспоминай, кто возле дома ночью околачивался.
Детектив Салливан совсем смутился:
– Я уж говорил вам, сэр. Я всю ночь на этих чертовых ступенях просидел, с семи вечера, и никого – никогошеньки – не видел. Ни жучка, ни паучка.
– А может, Салливан, ты просто заснул, а теперь шкуру свою выгораживаешь?
Детектив Салливан крайне оскорбился:
– Я заснул? В таком-то грохоте? На улице с двухполосным движением? Да эти машины мертвого разбудят! Нет, сэр, я глаз не смыкал.
– Достаточно, сержант, – умиротворяюще сказал Вэнс. – По-моему, Салливан говорит правду. Мне тоже кажется, что в парадную дверь ночью никто не входил.
Салливана отправили обратно на крыльцо, Хис вышел в холл.
– Пойду узнаю, чем порадует Берк, – сказал он и направился в спальню Арчера Коу.
Мы слышали, как Хис, перескакивая через две ступеньки, спешит допросить Берка. Через несколько секунд он притащил его в библиотеку.
– Расскажи мистеру Маркхэму и мистеру Вэнсу, чем ты всю ночь занимался, – велел сержант.
– Я спал, – честно признался Берк. – Стул к двери придвинул и заснул. Я провинился, да?
Хис ответил не сразу:
– Вообще-то нет. Ты весь день на ногах. Я не давал распоряжений бодрствовать. Но здесь, в доме, ранили человека. Он звал на помощь – а ты утверждаешь, что не слышал. – Сержант качнул головой, скривился. – Ступай на свой пост и постарайся не заснуть.
Берк вышел.
– Я сам виноват, – покаялся Хис. – Берк – подчиненный, что с него взять? Весь спрос – с начальника, то есть с меня.
– Берк нам все равно не помог бы, – успокоил Вэнс. – К сожалению. Давайте лучше допросим Гэмбла.
Позвали дворецкого, и вскоре его скукожившаяся от страха фигура предстала перед нами.
– Чем вы объясните тот факт, – заговорил Вэнс, – что смогли расслышать крики мистера Грасси, находясь на четвертом этаже, в то время как мисс Лейк, спальня которой помещается всего лишь одним этажом выше спальни мистера Грасси, от этих криков не проснулась?
Гэмбл дважды сглотнул, прислонился к двери. Казалось, без подпорки он упадет.
– Все просто, сэр. Комнаты мисс Лейк – в задней части дома, а между ее спальней и дверью в холл находится просторная гостиная. А я, сэр, всегда дверь на ночь открываю – вдруг кто будет на крыльце звонить или из комнат меня покличут?
Гэмбла отослали заниматься делами. Вэнс со вздохом раздавил в пепельнице окурок.
– Объяснение удовлетворительное… Ох, Маркхэм! Сами видите, скорость моего расследования отнюдь не впечатляет.
Он закурил, поднялся:
– Пожалуй, осмотрю комнаты в задней части дома. Не хотите пройтись со мной?
Сержант глубокомысленно кивнул:
– Думаете, убийца пробрался в дом через черный ход?
– Знаете, сержант, я пришел к выводу, – с грустью констатировал Вэнс, направляясь к двери в столовую, – что думать в это время суток – занятие крайне непродуктивное.
В столовой Вэнс включил электричество, проследовал в кухню. Мы шли за ним. Вот он открыл дверь буфетной – и мы с удивлением увидели под кухонной дверью полоску света.
На миг Вэнс замер.
– Интересно, – пробормотал он едва слышно. – Нет, нет, только не Гэмбл. Он не посмел бы сунуться в эту часть дома. Он же трус.
Вэнс прошелся по буфетной, открыл дверь в кухню.
Там, при потолочном освещении, за большим кухонным столом из белой сосны, полностью одетый, в надвинутом на нос зеленом пластиковом козырьке, сидел Лян. Перед ним была стопка книг и целый веер писчей бумаги. При нашем появлении Лян встал и воззрился на нас, предварительно сняв головной убор. Лян отнюдь не выглядел удивленным. Он широко улыбнулся и изобразил неловкий поклон.
– Добрый вечер, мистер Лян, – дружелюбно сказал Вэнс. – Я смотрю, вы засиделись за работой.
– Дел, знаете ли, накопилось. Пора сдавать ежемесячный отчет в Дадаохуэй. Надеюсь, я никого не потревожил тем, что работаю далеко за полночь.
– Значит, вы здесь, в кухне, с вечера обосновались? – спросил Вэнс, шагнув к двери, ведшей на крыльцо, и дернув за ручку. Дверь была заперта.
– Да, с восьми часов, – ответствовал китаец. – Я могу вам чем-нибудь помочь?
– Несомненно. – Вэнс взгромоздился на высокий табурет. – Скажите, вы сегодня ничего подозрительного не слышали?
Лян изобразил удивление.
– Нет, не слышал. Наоборот, после дня, насыщенного событиями, вечер показался мне тихим и мирным.
– Неужели? И тем не менее, мистер Лян, пока вы упражнялись в изящной словесности, был ранен синьор Грасси.
Китаец не изменился в лице.
– Какое несчастье, мистер Вэнс.
– Да, случай скверный. – В тоне Вэнса звучало раздражение. – Может быть, вы слышали, как кто-нибудь проник в дом через черный ход?
Последовал короткий, безразличный жест.
– Нет, – сказал Лян. – Насколько мне известно, через черный ход никто в дом не проникал. Возможно, злоумышленник воспользовался парадной дверью…
– Премного благодарен за предположение, – перебил Вэнс. – Но у парадной двери дежурит наш человек, и чужие воспользоваться ею не могли.
– Вот как! – Глаза китайца чуть побегали, нашли некую точку над Вэнсовой головой и зафиксировались на ней. – Крайне интересно… А что, если злоумышленник проник в дом через окно гостиной?
– Действительно! – Вэнс спрыгнул с табурета. – Окно гостиной! Как я сам не догадался?
– Это было бы только логично – воспользоваться окном гостиной, – продолжал китаец. – Во-первых, его не видно ни с улицы, ни из самого дома, во-вторых, к нему ведет цементная дорожка, на которой не остается следов.
– Сердечно благодарю вас, мистер Лян, – произнес Вэнс. – Я непременно займусь осмотром этого окна… Прошу вас, продолжайте работу. – И Вэнс устремился обратно в столовую, а оттуда – в библиотеку.
– Немного же вы узнали от узкоглазого, – проворчал Хис.
– И все-таки, сержант, со стороны мистера Ляна было очень любезно намекнуть нам на окно гостиной. Давайте-ка лучше, чем язвить, займемся этим объектом.
Хис прищурился и после секундного колебания прошел через холл в гостиную. Мы слышали, как он открывает дверь, как тяжелыми шагами меряет тесноватую комнату. Через несколько минут сержант вернулся в библиотеку и сообщил:
– Там, в гостиной, нечисто. Пожалуй, узкоглазый дал хорошую наводку. Окно открыто! А диван, который под окном стоит, передвинут. Самую малость, но у меня-то глаз наметанный!.. Может, и правда преступник залез через окно. Как вы думаете, шеф? И куда нам сейчас податься?
– Домой, ужинать и в постель, дражайший мой Пипс, – сказал Вэнс. – В этакую пору порядочные люди пребывают в горизонтальном положении. А сделать мы все равно пока ничего не можем.