Глава 16
— Не трогай её, — пробормотал очкарик, продолжая смотреть в окно, как будто ждал, что появится полицейский и спасет его. Или полицейский бот прилетит. Блин, точно бот прилетел!
— Закрой окно шторами!
Он закрыл, а я держал лезвие у его горла и одновременно следил за девушкой. Блондинка сидела спокойно и не рыпалась. Прикрылась одеялом, но скрыть рукава прелестной розовой ночнушки не вышло.
— Сядь! — гавкнул я и очкарик осторожно вернулся на место. — Вот блин, попадос. Откуда она взялась?
— Это жена моя. Она живет тут.
Я мысленно выругался, при красавице было неудобно выражаться.
— А чего не видно было целый вечер?
Очкарик хотел обернуться к ней, но я придержал его ножом.
— Спала она. Устала после работы.
— А ты чего не устал? Не работаешь что ли? Книжки читаешь?
Книгочей вздрогнул и побагровел, но ничего не сказал.
— Вставай! — скомандовал я, — Отойди от окна!
>Я убрал нож и дал ему пройти:
— Садись рядом с ней.
Вот так парочка. Худосочный перепуганный очкарик и красавица- блондинка жена сидели рядом на койке. Она не отрывая от меня взгляда, взяла его за руку и прижала к груди, как бы успокаивая. Верно говорят, что противоположности сходятся.
— Николя тебя зовут, — хмыкнул я вспомнив странное имечко. Он глянул на меня хмуро:
— Жена меня так нежно называет. Подслушивали?
Она чуть покраснела и опустила глаза.
— Если бы подслушивал, то за спиной бы не оставил. Мужики так тебя назвали, соседи.
— Ааа, — протянул Николя, — вот придурки. Меня Николай знакомые называют. Николя — это интимное.
— Интимное, понятно. А жёнку как звать?
Он задумался, решая стоит ли врать или вообще не называть имя жены, решил не выёживаться.
— Натали.
— Натали, ага. Типа Наташа.
Я почесал ножом за ухом и зевнул. Клонило в сон, но расслабляться сейчас не время. Супруги смотрели мне в рот так, как будто я хочу их сожрать.
— Который час, Николя, — подчеркнув последнее слово, спросил я. Он посмотрел на стену за моей спиной и ответил:
— Без пятнадцати три утра.
— Детское время. Не бойся, скоро я вас отпущу и пойдешь на работу, живой и здоровый. Если не будешь рыпаться. Когда тебе на работу?
Николя опять покраснел и промолчал.
— Он временно безработный, — ответила за него блондинка, смело посмотрев на меня.
— Понятно, так и думал. А тебе когда выходить?
— На шесть утра нужно быть.
— Ясно, значит у нас ещё куча времени.
Николя продолжал гипнотизировать пол, а женушка меня. А я думал, чего все-таки хочу от них. Если честно теперь и сам не знаю. Подвел меня моё девятый интеллект. Имплантанты придумали какую-то фигню и заставили меня выполнить. Ну не убивать же мне мужика, после того как он откроет люк? Даже такой бесполезный он кому-то нужен.
Я отодвинул стул от окна ногой и уселся поудобнее. Посмотрел на них оценивая. Не знаток я человеческих душ, но интеллект девятка должен помочь. Лидер в семье явно девушка, несмотря на внешнюю беззащитность. Смотрит прямо, в отличии от муженька, и не трусит — опасается. Это мне стоит опасаться, нет ли у нее длинного острого кухонного ножа под одеялом. Кстати об одеяле.
— Ты, — показал я кинжалом на муженька, — иди к окну.
— Зачем? — пролепетал он.
— Узнаешь. Бегом.
Очкарик встал оставив жену сидеть и подошел к окну. Я развернулся к нему лицом и кинул через плечо:
— Одевайся! У тебя минута. Смущают меня полуголые блондинки. Только без шуток, зарежу муженька быстро, если что.
Николя перекинулся с женой взглядами и кивнул. Заскрипела железная койка и я напрягся, сейчас как звезданет чем-то. И надеюсь у них в доме нет огнестрельного оружия. Можно было понаблюдать через отражение в окне, но муженек точно подумает, что я подглядываю. Доверюсь инстинктам, шуршание за спиной похоже на переодевание а не на разворачивание дробовика из коробки конфет.
— Всё. Можете поворачиваться.
Я кивнул мужику, чтобы присоединялся к любимой, не хочу его за спиной держать. Кто их знает этих ученых, на что они способны. Шею поцарапает или пинка даст… Или колбу со снотворным газом швырнёт, который он дома разводит.
— Значит так, — проговорил я, когда все собрались. — Как уже говорил, никто вас не тронет. Пара мелких услуг и вы свободны.
— Мы всё сделаем, — сказал Николя и посмотрел на жены, — всё. что скажете.
Она кивнула и я кивнул тоже:
— Хорошо. Во первых никому нельзя знать что я здесь. Особенно полиции и людям в странных масках.
Они кивнули одновременно, как болванчики.
— Если сдадите, не обижайтесь потом. Во вторых, дайте что-то пожрать. Желательно не синтетического, сто лет не ел нормальной еды. И выпить тоже.
— У нас нет натуральной еды, — взяла слово Натали, — Мы не можем себе позволить хорошую квартиру в нормальном районе, а вы говорите про натуральную еду. Только синтетика в холодильнике.
— Но это нормальный район, — возразил муженёк, — Рабочий люд ничем не хуже начальников.
Жена махнула на него рукой и ничего не сказала.
— Чувак, тебе надо работу найти, — выдал вдруг я, — семью содержать нужно.
Он оскалился и уже хотел сказать что-то злое и ехидное, когда вспомнил с кем говорит и посмотрел на нож.
— Ну давайте свою химию.
Жена встала и посмотрела на дверь в кухню. Я кивнул:
— Только без приколов, звонков и стуков по трубам.
— Да что вы, — махнула она рукой, — я же не дура. Сейчас будет консервированный томатный суп из пакетиков.
Николай смотрел на меня и даже вытянулся навстречу:
— Говорите, что вам нужно от нас. Прямо. Денег у нас нет совсем. Вещи забирайте любые, мы не будем сопротивляться.
Он думал, что я не хочу говорить при жене и травмировать её, да серьезные вещи я лучше бы с ней и обсуждал.
— Водка есть у вас или что покрепче?
Он покачал головой:
— Я не пью, жена тоже. У нас нет ни грамма спиртного. Вам следовало к соседям зайти.
— Это точно, — я почесал кинжалом спину и задумался. Пить хотелось сильно, но раз нет, то лбом стену пробивать не собираюсь. Из кухни уже запахло искусственным супом, хотя мало кто отличает запах искусственного от натурального, для этого нужно натуральный попробовать, — Гости у вас часто бывают?
— Нет, — осторожно ответил парень, — Мы любим тишину. Ночью точно никто не придет.
— Жену в черном теле держишь, — пробурчал я и он уже собирался возмущаться, когда в дверь заколотили. Николай вздрогнул, испуганно посмотрел на дверь, потом еще более напуганный на меня. Я повернулся на ножках стула и вспоминал запер ли за собой дверь или нет. Наталья выглянула из двери с ножницами в руках и посмотрела на меня.
— Это не мы, — сказала она, когда дверь прихожей распахнулась. На пороге стоял Бородач. Сразу было понятно, что он готовый. Причем на всю растудыть его в качель, как говорил мой знакомый. Глаза пустые и раскосые, лоб наморщенный — пытается думать. Борода вся в чем-то красно-желтом, как будто он яйца откусил собутыльнику. Одной рукой он держался за дверь, а другой за стенку, но это не помогало — качка только начиналась. Когда Бородач икал, а делал он это часто его подбрасывало чуть не до потолка.
— Никля, — пробурчал он и завис.
Заложник посмотрел на меня умоляюще и я кивнул.
— Что такое, Жорик? — спросил он, а я спрятал нож в рукав и погрозил Николя пальцем. Типа, я слежу за тобой, не балуй.
— Никля, — повторил бородач и посмотрел на меня. Опять завис. Хлопнула дверь кухни, слегка еле-еле но мы с Николя вздрогнули почти одновременно, — Пшли нами.
Пошли с нами, наверное имел в виду или пошли к нам. Пьяная душа требовала компании.
— Я не могу, — жалобно сказал Николя, — я не пью. У меня желудок.
— Всех жудок, — пробормотал бородач и ввалился в комнату. Дверь хлопнула и зашаталась, поднимая пыль, — Ты кто?
Я наблюдал как его шатало и думал, много думал.
— Я друг Николя.
— Как вать?
— Как звать? Ваня! Выпить есть че?
Бородач кивнул и чуть не упал вперед:
— Есть!
— А у меня закуска и хорошее настроение. Пусть Николя спит с любимой женой, а мы пойдем, а?
Бородач встрепенулся, выпрямился и отряхнул с бороды крошки. Закрыл глаза и гаркнул:
— Наташа! Наташа!
Девушка опять выглянула из кухни и аппетитный запах, рванувший из кухни чуть не заставил меня сдаться. Стоило огромных усилий продолжать идти по новому еще более рискованному плану, подсказанному чипом. Я бы сам точно не додумался.
— Что, Жорик? — улыбнулась она искренне и совсем ненатужно. Похоже на кухне совсем забыла про бандита, угрожающего клинком мужу, — опять наклюкался?
— Так точно, — пробурчал пьяный бородач и постарался отдать честь левой рукой, но только дал себе пальцем в глаз. Наташа махнула рукой и скрылась за дверью. Он еще долго смотрел на дверь и думал, потом вспомнил про очкарика и обернулся к нему.
— Никля! Не спишь?
— Четыре часа ночи брат, — простонал Николя, — иди домой.
— А я проведу, — весело сказал я и встал. Бородач увидел меня и опять завис:
— Ты кто?
Я Иван-закуска. Пойдем?
— Закуска, хрошо, — кивнул он и обнял меня дыхнув перегаром, — пойдем?
Я приобнял его и посмотрел на очкарика, показал глазами, чтобы он подошёл.
— Этот сам живет?
— Ага, — подтвердил очкарик, предвкушая радостную весть.
— Я к нему. Пусть Наташка принесет пожрать и мы в расчете.
Очкарик изменился в лице и я легонько взял его за воротник.
— Сделайте это и больше не увидите меня. Ничего с ней не случится. Просто закуска нужна хорошая, а у меня шоколадные батончики.
— Не вопрос, — ответил Николя, но не отходил. Открылась дверь кухни и блондинка опять выглянула уже встревоженная. Бородач послал ей воздушный поцелуй и икнул. Я отпустил муженька и наклонился к его уху.
— Ничего с ним не будет. Обещаю. На утро пойдет уголь рыть как всегда. Только не вызывайте копов и забудьте про меня.
— Где-то я тьбя видел, — проблеял бородач и смачно поцеловал меня в щеку.
— И я, — задумчиво сказал Николя, но не было времени вспоминать, — Хорошо. Согласен.
— Отлично, — сказал я и вытолкнул счастливого бородача в прихожую, — И вот еще что. Работу найди.
* * *
Время 04.36. День 6. Осталось играть 24 дня.
Бородач загремел, чуть не обрушив вешалку, но я вовремя его подхватил и вытолкнул на улицу. Вдохнул свежего воздуха и огляделся. Ни ботов, ни живых копов тишина. На двери висела моя фотография с подписью «Разыскивается», «Особо опасный!», бла-бла-бла. Я прикрыл объявление спиной и подтолкнул бородача нужным курсом.
Глаза слипались и страшно хотелось спать. Информационный экран показывал семьдесят процентов усталости. Нужно немного еще продержаться.
Свет на втором этаже, там где Жорик набрался, был выключен. Следовательно его уже выгнали и уснули. Неожиданностей не будет.
— Пшли, — пробормотал бородач и ввалился в свою прихожую. Я осторожно за ним, стараясь удерживать нового друга от постоянных падений. Грязновато, но не хуже чем у очкарика. Даже лампочка горит, дернуть за шнурок и включается яркий свет.
Мы вошли в комнату и я быстро осмотрелся, прошелся в туалет, заглянул на кухню, задернул шторы. Мы были одни.
Навык «Внимание» вырос на тринадцать процентов.
Бородач вытащил из под койки две бутылки и чуть тут же их не расколотил.
— Тихо-тихо, — пробормотал я, когда его ловил. А вдруг у него больше нет? — Стол накроем, закуска сейчас будет.
Бородач кивнул и вытащил раскладной стол из под койки. Мы сложили его, точнее я сложил и пришла соседка. Она принесла две пластиковые тарелки с красным вкусно пахнущим супом и два огромных куска хлеба с искусственным мясом. Бородач полез целоваться, когда она расставляла посуду на столике, но я его поймал за шиворот и молча показал кулак и пообещал уйти. Бородач кивнул и ушел за табуреткой, которая почему-то была в туалете.
— Все? — спросила Натали и я кивнул:
— Да. Больше мы вас не потревожим. Только не вызывайте копов.
Она кивнула и посмотрела на меня неожиданно храбрым и наглым взглядом.
— А я знаю кто вы. Ваше лицо уже на каждой двери висит.
Я кивнул и промолчал, а что тут скажешь.
— Вы правда убили полицейского?
— Не убивал, — сказал я, — Это подстава.
Она кивнула, как будто поверила и ушла. Окинула последний раз взглядом комнату, кивнула соседу на прощание и навсегда ушла из моей жизни. А жаль. Мне бы другие обстоятельства, я бы отбил красавицу у этого хлюпика. Хотя я и сам сейчас хлюпик, зато умный, как утка.
Бородач вернулся и грохнул об пол табуреткой:
— Сдись, друг.
— А ты?
— Сдись, друг.
Я сел на табуретку, а он грохнулся жопой об пол рядом. Достал раскланой пластмасовый стаканчик и раскрыл его.
— Один? — спросил я, вздыхая.
Он кивнул и макнул бородой в суп.
— Ну ладно, давай за знакомство.
* * *
Дальше пошло дело быстрее. Бородач пил первый, а я тем временем навертал суп, чтобы избавиться от зудящего чувства голода и вообще не окосеть с первых минут. Готовила девушка хорошо. Химию искуственных продуктов она разбавляла маленькими кусочками мяса и капельками сметаны. Хлеб чуть посыпала солью и намочила. Вкуснятина. Я чавкал пока голод не упал до нулевой отметки, а бородач мычал и тыкал стаканом. Сам он пить отказывался наотрез. Ну и я не отказался. Нужно было расслабится, пока не отрубился от усталости.
Пристрастие к алкоголю увеличено на десять процентов.
Эх, гулять так гулять. Мы пили и закусывали, общались на только пьяницам понятном языке, поняли, что чокаться не получится и продолжали пить.
Пристрастие к алкоголю увеличено на десять процентов.
По двигающимся стенам, хорошему настроению и любви к бородачу я понял, что перебрал, но уже было поздно. И так было нужно. Усталость как рукой сняло.
Никто не ломился в двери, никто не требовал успокоиться и заткнуться, мы боролись до последних ста грамм, пока не победили.
Пристрастие к алкоголю увеличено на десять процентов.
Я был готов и клиент тоже созрел. Он уже ничего не соображал и только хрипел. Хорошо, что слушался приказов, как послушный робот. Уговорить его сдвинуть люк труда не составило.
— Зчем? — спросил он обнимая меня и смотря в глаза, — Зчем?
— Нда, — в тон ему ответил я и кажется поцеловал, — Мжду нами?
— Да.
Стол с пустыми бутылками. стаканами и рассыпанными крошками хлеба остался позади. Мы пошатываясь и поддерживая друг друга вышли из дома, не забыв закрыть двери.
* * *
По дороге я забрал пакет, который оставил у гаражей. Бородач кивнул и ничего не сказал. Мы проходили мимо плакатов с моим именем, мимо моей рожи на столбах, моей рожи на земле, раздуваемой ветром. Если бы собутыльник был хоть чуть менее пьяным, он бы узнал меня. Но не в эту ночь.
Этой ночью мы добрались до Площади Независимости практически без приключений. Сфотографировались перед ботом (я отвернулся и показал ему некрасивый жест), спрятались от полицейского (хотя кажется он все видел, просто связываться было лень, элитные полицейские брезгливые очень) и раз десять упали. То я оказался сверху, то Бородач и пришлось его скидывать, а потом ставить на ноги. Так и добрались.
Я отпустил друга и он рухнул у люка, сел, обняв его ногами и посмотрел на меня.
— Этот?
— Угу.
— Нахрна?
— Надо.
Он кивнул и схватившись за углубления для пальцев потащил груз вверх. Люк с трудом но поддался, бородач напрягся и побагровел и все тянул вертикально. Я подполз к нему на коленях, оставив пакет и потянул на себя, горизонтально.
— Ухнем!
Мы ухнули и протащили люк по земле, оставив след и открытую черную дыру.
Сила увеличена на три процента.
Бородач убрал ноги подальше и подполз ко мне.
— Ты драк, — прошептал он обнимая меня и слюнявя пьяными поцелуями. Я уже терпел из последних сил, но нужно было. Быть может это последний человек с которым я разговариваю и он точно меня завтра не вспомнит.
— Спсибо, — сказал я, — Йди домой.
— Дурак, — повторил Ваня и встал, — Но мой дрых.
— Конечно, друг, навсегда. Люк ту-ту и йди домой.
— Ту-ту и домой, — кивнул он соображая, — Давай.
Я схватил пакет с продуктами и сунул ноги в дыру. Не нашел опоры под ногами и чуть не навернулся. Бородач подхватил меня и улыбнулся.
— Джу.
— Спасибо, — наконец-то ступеньки нашлись под ногами и вдохнул свежий относительно воздух ешё раз, — Ну пока. Иди домой.
Бородач кивнул и вытер слезу со щеки. Слишком много эмоций, как бы не вспомнил он завтра сегодняшнюю ночь.
Ожидая с каждым шагом, что меня сейчас цапнут за ногу, оставляя без куска мяса я полез вниз. Все ниже и ниже. Голова была уже ниже уровня земли, светлый круг наверху становился все меньше и меньше, пока не стал величиной с монету. Что он там заснул что ли? Нет, голова торчит.
Я отчаянно замахал рукой привлекая внимание:
— Закрывай!
Круг закрывался, погружая меня в кромешную тьму.
* * *
Продолжая вечер ужасных монстро-историй я сидя на лестнице и дрожа от страха и напряжения вспомнил ещё одну.
Когда мне было лет одиннадцать, уже после того случая с летающими крысами я устроился подрабатывать на какой-то завод. Какой? Да черт его знает. У нас их тут дофига, а лет мне было совсем не дофига. Какой-то завод с кучей мешков, кажется с цементом внутри. Не это главное. Двое друзей позвали меня на лето подзаработать, им нужен был еще один в бригаду. Я подумал и согласился, посоветовался с мамой, конечно. Она с радостью согласилась и пообещала, что все деньги останутся у меня. Втайне она конечно надеялась, что работа отвадит меня от плохой компании и выпивки, приучит к труду, но к сожалению пацаны, что позвали меня и были той самой плохой компанией.
Взяли нас без проблем, рабочих рук не хватало, особенно для такой работы. Выдали чистые, выстиранные но рваные и старые рабочие рукавицы. Подошел начальник, прораб или как там его звание и повел нас сквозь длинные темные склады. На ходу старался инструктировать, обращаясь к Олесю, так как тот выглядел старше, хотя и был младшим и самым глупым.
— Ваша обязанность грузить старые мешки на машину. Машина подъезжает, вы работаете. Шофер ждет. Сколько будете грузить — ваши проблемы. Получаете оплату за каждый полный рейс. Понятно?
— Понятно, — пробормотал туповатый Олесь.
— Работа не приятная, но другой у нас для вас нет, ребята. Понятно?
— Понятно, — хором ответили мы.
Когда проходили мимо одного из штабелей мешков, я заметил как из под нижнего мешка выскочила крыса и набросилась на седого рабочего. Он поседел еще больше и стал топтать ее ногами, старался, но не попадал. В конце концов крыса юркнула назад под мешки и седой возмущенно замахал руками и закричал на матерном. Много и неприятно уху. Даже мы так еще не выражались.
— Крысы, — рявкнул прораб, — не боитесь?
— Нет! — дружно ответили мы, но еще долго оглядывались назад, не бежит ли крыса за нами.
Начальник познакомил нас со скучающим шофером, у того был очень удивленный вид, когда он нас разглядел. Пожал плечами и дал знак залезать в кузов грузовика. Сам он сел в кабину, убедился, что всё нормально и мы поехали.
Остановилась машина около огромной двери ведущей на еще больший склад. Склад был завален стеллажами с мешками и горы мешков лежали на входе и ещё больше вдоль стен. Похоже на то, что хранилище было много лет заброшено и недавно его только вскрыли. Несло спертым воздухом и воняло затхлостью.
Машина остановилась, мы попрыгали вниз и прораб вылезая одобрительно хмыкнул:
— Видал, Михалыч? Молодежь, да? Энергия прёт.
— Угу, — пробормотал недовольный Михалыч и начал открывать борта. Наверное ему не улыбалось дежурить с малолетками. Прости, чувак работа такая.
— Вот, — сказал начальник и ткнул пальцем в кучу белых мешков у двери, — Примерно такого размера загружаете и норма готова.
Мы обступили молча кучу и я присмотрелся. Мешки не были чисто белыми, отдавало изнутри желтизной и зеленый цвет присутствовал. Михалыч перехватил мой взгляд и довольно хмыкнув залез в кабину.
Начальник нахмурился и забрал у меня рукавицы:
— Хорошо. Теперь самое главное. Вижу, что вы уже обратили внимание.
Он схватился за верхний мешок и дернул его вниз, одновременно отскакивая. Мешок покатился, рассыпая белые палочки из под себя.
— Опарыши! Фу! — закричал Олесь и мы отскочили.
— Да, — сказал Михалыч, — а они думали тут курорт.
Опарыши это такие белые червячки, противные и ужасно воняющие. Они облепили мешок с невидимой глазу стороны и устроили там огромное зелено-желтое вонючее гнездо. Сейчас когда гнездо лежало у наших ног я разглядел сотни толстых и коротких, как обрубки пальцев червяков, которые посыпались на пол и беспомощно ползали, стремясь спрятаться.
— Кто не сможет работать, — сказал начальник, — лучше уходите сразу. Кто боится маленьких червяков — тоже.
Я не боялся маленьких червячков, они просто воняли отвратительно. За свою жизнь я слышал много отвратительных и ужасных запахов, но этот перевешивал даже запах трупа. Настолько блевотный запах, что ни в сказке сказать, ни пером описать. Никто работать не отказался, деньги на дороге летом не валяются, тем более перед глазами подростков. Тем более бухло было дорогое, а для подростков ещё и с наценкой.
— Ну ладно, — понял всё начальник, — Приступайте.
Мы и приступили. Этот мешок был еще не самый ужасный. Я забрал рукавицы и вместе с Олесем держась за белые, непокрытые плесенью края мы дотащили мешок и закинули его в кузов. Пацаны наверху взялись принимать и укладывать мешки. В итоге не выиграл никто. Дальше мешки пошли еще хуже. Облепленные червями и маленькими желтыми змейками, зелеными, красными, желтыми мошками и какими-то блин глистами, лопающимися от прикосновения света. Мы не могли зажимать носы пальцами, потому что рукавицы были полностью в этой вонючей слизи, а если бы мы их сняли, то вряд ли одели бы снова. Приходилось нюхать и сдерживать рвотные позывы. Мешки попадались прогнившими на девяносто процентов. Один лопнул посередине, когда мы его тащили к машине выпустив вверх струю опарышей. Поганые черви лихо прокатились на воздушном потоке и приземлились на воротнике Олеся. Он закричал и на ходу испуская содержимое желудка побежал блевать, а я испугался и швырнул свою сторону мешка, от чего черви и гнилое содержимое мешка рассыпались большой вонючей кучей на сером бетоне.
Михалыч выскочил из кабины грязно ругаясь, посмотрел на блюющего Олеся, но помощи не предложил. Сходил за двумя лопатами и заставил нас сгребать переваренную еду Олеся и гнилые остатки мешка с опарышами на одноколесную тачку и вывозить. Веселый, короче был денек.
Гору мы, конечно, убрали но на это ушел целый рабочий день и заработали в итоге копейки и несварение желудка. Сейчас я понимаю, что наверное на это и был расчет — работа за которую не каждый мужик возьмется, но дети чтобы заработать потерпят и платить много не нужно.
Приехал начальник и вручил нам наличку прямо на месте (что тоже наводит сейчас на подозрения). Машина вместе с начальником и вечно недовольным Михалычем уехала, а мы пошли пешком. «Прямо не заблудитесь».
— Завтра придешь? — спросил Олесь.
— Неа, — простонал я, — Второй раз я опарышей не выдержу.
— Говорят, что это проверка для новичков. Завтра уже опарышей не будет.
Я вспомнил, сколько еще мешков было на старом складе и позволил себе усомниться, но промолчал.
— Я зайду завтра, — сказал Олесь и остановился.
— Хорошо, — сказал я и остановился.
Тот седой мужик, который бился с крысой все еще не успокоился. Мы встали и вытаращились на него. Он раскидал-разложил в стороны множество мешков, как бы пробиваясь в середину, как будто преследую кого-то. Спина у седого была вся мокрая от пота и по лбу тоже текло, капая на грудь.
— Чего пацаны? Хотите посмотреть на королеву? — сказал он не оборачиваясь.
Мы переглянулись и только я переспросил.
— Кого?
— Кого, кого. Про крысиную королеву слышали?
— Не слышали, — ответили мы хором и с придыханием. Намечалось что-то интересное и забылась ноющая спина, боль в руках и вонь застрявшая в носу.
— Молодежь. Ничему вас не учат, сейчас покажу. Учитесь пока я жив.
Он осторожно взялся за еще один мешок и мягко ступая отошел с ним в сторону и положил на землю:
— Смотрите в дырку, кто не боится.
Отвратительнее зрелища я не видел до сих пор. Мелкие угольные мышки отдыхают, а опарыши просто смешные насекомые по сравнении с этим уродом.
Крысиные королевы это крысы, которые когда-то слиплись хвостами. Случайно или нарочно — никто не знает, но в связке находится до тридцати крыс. Они все соединены хвостами в один большой омерзительный хоровод. Выглядит это удивительно мерзко. Сам такой монстр передвигаться не может, но крысы своих не бросают. Они кормят, поят короля, прячут его от опасности и изготавливают убежища. Одно из таких убежищ и нашел седой работяга. Неудивительно, что он поседел не по возрасту, знай себе работай, а не ищи херню на свою голову.
Лично я убежище не видел, потому что отвернулся и глубоко дышал стараясь не вырвать. Сдержать позывы удалось, но больше я в ту сторону не смотрел и даже не слушал рассказы пацанов. Хватит с меня ужасов. Как знал, что мне придется поселиться рядом с этими тварями.
