Костров
Мы с Геной почти до утра просидели в его кабинете за бутылкой коньяка, подводя итоги опознания, строя версии относительно того, кем была звонившая женщина, и какое она могла иметь отношение к семье Львовых или Игорю Туманову. Оставался открытым вопрос, кто же следил за детьми Игоря и кого его няня Жукова впустила в квартиру, приняв за его бывшую жену Евгению. Удалось выяснить, что звонок был сделан с телефона-автомата в районе Павелецкого вокзала. Гена был уже основательно пьян, когда я попытался внушить ему о необходимости обращения в вокзальную службу безопасности за видеоматериалом. Он промычал что-то о том, что этот телефон-автомат не в самом вокзале, а поблизости, в десяти шагах, напротив пирожковой. Я спросил его, не помнит ли он, когда именно был звонок, он сказал, на удивление точное время «11.48».
Домой я вернулся на такси, оставив свою машину рядом со следственным комитетом. Конечно, я разбудил Лену, извинился. Сонная, она спросила меня, буду ли я ужинать, я ответил, что немного посплю, а там уже недалеко и до завтрака, и лег спать.
Утром мне позвонил Игорь и сообщил, что передал мою просьбу Елене об осмотре квартиры Львовых, на что она ответила, что согласна, но только в ее присутствии. Моя Лена, слышавшая наш разговор, кивнула, и мы с Игорем договорились встретиться там через час.
– Что ты хочешь там найти? – спросил я свою жену, стараясь скрыть свою иронию.
– Да есть кое-какие вопросы, – ответила она, укладывая чашки и тарелки в посудомоечную машину. – Я через четверть часа буду готова.
Мы вызвали такси, доехали до следственного комитета, пересели в нашу машину и отправились на квартиру Львовых. В машине Лена сказала:
– Она чего-то боится, явно.
– Почему ты так решила?
– Интуиция.
– А ты бы как поступила, окажись на ее месте? – спросил я у нее сдуру, о чем сразу же пожалел, поскольку заранее знал ответ.
– Ну, во-первых, я бы никогда не оказалась на ее месте, и, будь у меня такие отношения с мужем, какие были у нее, я бы разошлась, постаралась бы сделать все разумно, чтобы мои финансовые и имущественные права не были ущемлены. Ведь бизнес Лены изначально принадлежал ее семье.
– Да, это так.
– Предполагаю, что Львов обманывал ее, он был жук еще тот.
– Ты не скажешь мне, что хочешь там найти? Быть может, я помогу тебе?
– Не хочу, чтобы ты посмеялся надо мной прямо сейчас. Я и так чувствую себя неуверенно, а тут еще Львова… Я же не следователь. Конечно, я надеялась, что мы с тобой в квартире будем только вдвоем! Да мне даже как-то неудобно будет обыскивать квартиру в присутствии хозяйки. Может, вообще отказаться?
– Поэтому я и спрашиваю тебя: что ты хочешь там найти?
– Хорошо, я скажу тебе. Понимаешь, поскольку у нас с тобой нет доступа к компьютеру Львова и я не могу узнать подробности, cвязанные с его инернет-покупками, то хочу найти бумажные чеки, понимаешь?
– Зачем?
– Пока не скажу. Это всего лишь мое предположение…
Я улыбнулся. С каждым днем я все сильнее и сильнее привязывался к Лене, влюблялся в нее, и очаровывался все больше и больше, и иногда ловил себя на мысли, что временами превращаюсь в мальчишку, легкомысленного и счастливого, у которого один ветер в голове. Не знаю, как объяснить все эти чувства, но они наполнили мою жизнь смыслом и радостью. Надо ли говорить, что в таком состоянии мужчина готов потакать любым прихотям и капризам своей возлюбленной. Обыск в квартире Львовых – пожалуйста!
Игорь с Еленой поджидали нас на крыльце, мы подошли, поздоровались, я, чтобы наша встреча и общение не носили официального характера, решил пошутить и, встав между двумя Ленами, загадал желание. Обе Лены сказали, что догадываются, о чем это желание, и, не сговариваясь, выразили уверенность в том, что оно исполнится уже на этой неделе. Конечно, я хотел одного – как можно быстрее найти убийцу Львова.
Лена Львова выглядела утомленной, даже встревоженной. Словно ничего особенного в ее жизни не произошло, или же она просто не осознала, насколько важным было вчерашнее событие, не успела прочувствовать радость освобождения от такого тяжкого обвинения.
В квартире было душно, и Лена Львова, едва отворив дверь, сразу же бросилась к окну и распахнула его. Я вдруг вспомнил, как Игорь рассказывал о ее поведении в квартире в ее первое появление здесь, после совершенного там убийства. Вот точно так же она тогда, едва переступив порог квартиры, стремительно прошла к окну, раздвинула шторы и посмотрела в ночь. Кажется, так. Хотя, что же тут странного? Может, задумалась, тем более что задуматься было о чем. Вот и сейчас. Ну и что, что подошла к окну? Любой человек захотел бы открыть окно, чтобы впустить в дом свежий воздух.
– Быть может, чаю? – спросила Львова, тоже, насколько я понял, желая разрядить обстановку. Все же понимали, зачем мы здесь.
– Нет, спасибо, – поспешила отказаться моя Лена.
– Вам помочь? Что вас конкретно интересует? – спросила Львова.
– Письменный стол вашего мужа, – решительно произнесла Лена. – Бумаги, документы, чеки, квитанции, все то, на что не обратили внимания те, кто работал здесь прежде.
– Надеетесь найти здесь что-то важное, что может указать на убийцу? – вздохнув спросила Львова. – Хорошо, конечно, ищите. Пойдемте, я провожу вас.
– Да, и еще, если можно, ваши семейные альбомы, фотографии, особенно последние, чтобы я имела представление, каким был ваш муж.
– Легко.
Львова, проводив мою Лену в комнату своего покойного мужа, вернулась и принялась хлопотать, накрывая стол к чаю. Я только позже понял, что она делала это не столько из вежливости или из желания напоить нас чаем и продемонстрировать свое гостеприимство, сколько для себя, чтобы самой почувствовать себя хозяйкой в этой квартире. Все-таки здесь произошло убийство ее мужа, и эта квартира уже не могла не напоминать ей о трагедии. Однако, жизнь продолжалась, и она захотела, вероятно, проверить себя, сможет ли она находиться здесь, в этих стенах, поможет ли сама себе забыть весь этот кошмар.
Конечно, я не знаю, что чувствовала она, звеня чашками на кухне, но с каждой минутой пребывания в своей квартире она словно оживала, даже движения ее стали порывистыми, а глаза заблестели, как у человека, который медленно, но верно возвращался к нормальной жизни. Что ж, подумал я, одну часть своего плана я уже выполнил – с Лены сняли обвинение. Осталось самое трудное – вычислить убийцу.
Когда стол был накрыт, на пороге гостиной появилась моя Лена. В руках ее была стопка фотоальбомов.
– Вы позволите мне забрать некоторые документы домой на время? – сильно смущаясь, спросила она Львову. – Прошу заранее меня извинить за то, что я посмела вмешаться в ход расследования, но у меня появилась одна идея, одна версия, и я должна ее проверить.
Она стала смелой! И я понял, что она уже что-то нашла.
– Да, пожалуйста! – махнула рукой Львова. – Мы же все заинтересованы только в одном – найти убийцу. И если ваш план сработает и мы выйдем на этого гада, то я только спасибо вам скажу! Какая разница, профессиональный ли вы следователь или просто умная женщина, не равнодушная ко всему, что происходит со всеми нами… Больше скажу: мне стыдно, что я сама, живя с этим человеком под одной крышей, ничего о нем не знаю, просто совсем ничего!
Львова расслабилась, и это тоже показалось мне хорошим знаком.
– Прошу за стол. Пирожные купили в кондитерской, не домашние, конечно, но выглядят аппетитно.
– Скажите, Елена, – сказала моя Лена, дуя на горячий чай, – ваш муж был крупным солидным мужчиной?
– Да, это правда.
– Я сужу по фотографиям. А размер ноги был какой? Предполагаю, сорок четвертый – сорок пятый?
– Да, точно! Летнюю обувь он покупал сорок четвертого размера, а зимнюю – сорок пятого, а то и сорок шестого, если надевать с носком.
Я бросил взгляд на жену, та же, в свою очередь, внимательно смотрела на Львову. Она была увлечена, сосредоточенна, она явно узнала что-то важное. Но что? Что можно было найти в письменном столе покойного, если все самое важное было уже изъято Неустроевым и изучено? Выходит, что не все.
– А одежда соответственно примерно пятьдесят второго?
– Да, между пятьдесят вторым и пятьдесят четвертым. Лена, вы спрашивайте меня, спрашивайте, не стесняйтесь! Вы же не просто так заинтересовались размерами одежды и обуви моего мужа.
– Да. Но я пока ничего рассказывать не буду, мне нужно все проверить. А сейчас хочу спросить вот что: фамилия Долгополов Олег Михайлович вам ни о чем не говорит?
– Нет, впервые слышу.
– У вашего мужа, Елена, был один ноутбук или больше?
– Один, и он с ним не расставался. А на работе, в кабинете, он работал на обыкновенном компьютере, с очень большим экраном, он говорил, что так ему комфортнее, удобнее.
– Не помните, какой марки был ноутбук?
– Помню, конечно! «Apple»!
– Давно он его купил?
– Очень давно, лет шесть-семь! Он все собирался купить новый, да не успел…
– Думаю, это все, о чем я хотела вас спросить, – и моя Лена с таинственным видом принялась за пирожное.
– Да? Ну, хорошо… – Львова пожала плечами.
– А мне, Елена, вы позволите задать вам вопрос?
Она вздрогнула. Но не от вопроса, а от того, я думаю, каким неожиданно строгим и сухим тоном это было произнесено.
– Да, пожалуйста…
– Скажите, Елена, что это за черный шарф у вас на шее?
– Шарф? – Она потрогала обвивающий ее тонкую белую шею узкий шелковый шарфик.
– Я так понимаю, что это траур.
– Да, а что в этом такого? Почему вы спрашиваете?
– Это ведь траур не по Львову?
Игорь бросил на меня укоризненный взгляд. Все это время он молча сидел за столом и внимательно слушал. И, конечно же, он очень боялся, как бы я снова не травмировал его Леночку.
– Нет, не по мужу, – Львова сразу побледнела, и глаза ее моментально наполнились слезами.
– Погибла ваша подруга, Мирем.
Она закивала головой. Слезы закапали на грудь.
– Для тех, кто не в курсе, – обратился я к Игорю и моей жене. – Мирем – это близкая подруга Елены, которая проживала в городе Варне и которая несколько дней тому назад была жестоко убита, предположительно своим сожителем, неким Меттином.
Львова подняла голову и теперь смотрела на меня с тревогой.
– Скажите, Елена, вы готовы здесь, в присутствии Игоря и моей жены, близкого и преданного мне человека, которая всей душой переживает за вас, ответить на несколько моих вопросов?
Львова какое-то время сидела в задумчивости.
– Я только что прилетел из Варны, встречался с вашей другой подругой, прекрасной женщиной по имени Теодора.
– Да?
Она усмехнулась, покачала головой.
– Хорошо, я отвечу на все ваши вопросы. Тем более что и сама уже созрела для этого разговора. Игорь, – она повернулась к Туманову, – я бы рассказала тебе все раньше, да только не знала, как это сделать… К тому же с меня только вчера сняли обвинение, и я не знала, как ты отреагируешь… Расскажи я об этом раньше, все могло бы обернуться иначе…
Услышав такое, я и сам разволновался. Выходит, я все-таки не зря побывал в Варне.
У Игоря был растерянный вид.
– Скажу сразу – многое, что мне удалось узнать, мне рассказала не ваша подруга Теодора, которая про вас с Мирем практически ничего не знала, а потому не могла вас выдать. Тем более что вы и сами прекрасно знаете о том, что она никогда не была посвящена в ваши с Мирем дела. А рассказала мне о Зое Кравченко, подружке Мирем, которая обокрала ее, соседка Мирем, женщина по имени Дора. Теодора сказала, что Мирем попросила вас съездить в Харьков. Какая связь между Зоей Кравченко, Харьковом, Мирем и вами? Что вы должны были сделать в Харькове? С кем повидаться?
– Хорошо, я расскажу. Но если бы Мирем была жива, никогда бы никто не услышал ее тайну. Ведь это – ее история, часть ее жизни, ее страхи, ее ночные кошмары… Брат ее матери был бандитом. Ему в руки попали драгоценности королевы Марии…
При этих словах я почувствовал, как сердце мое забилось вдвое быстрее, а на лбу выступила испарина. Я разволновался! Моя жена бросила на меня восхищенный взгляд.
Игорь удивленно присвистнул.
– Судя по всему, драгоценности были похищены группой лиц, и дядя Мирем присвоил их себе, за что ему его же дружки отрезали голову. Но поскольку он успел перед смертью спрятать драгоценности в доме своей сестры, матери Мирем, их так и не нашли. Однако и мать Мирем, и сама Мирем всю жизнь жили в страхе, что эти бандиты явятся к ним за драгоценностями. Поэтому они их не продавали, хранили у себя. После смерти матери хранительницей королевских сапфиров стала Мирем. И когда ее жизни стала угрожать реальная опасность, когда ее сожитель Меттин превратился для нее в настоящую угрозу для ее жизни, кроткая и нервная Мирем решилась все же продать их, чтобы уехать, спрятаться от Меттина там, где он ее не мог бы найти. И надо же было такому случиться, что она поделилась своими планами с подругой, украинской девушкой по имени Зоя Кравченко, которая работала служанкой в одном богатом доме в Варне. Мирем выпила, расслабилась и показала Зое сапфиры. И когда Мирем уснула, Зоя украла их вместе с ее личной картой, заменяющей болгарам внутренний паспорт. Предполагаю, что она слегка изменила свою внешность, чтобы быть похожей на Мирем. Дело в том, что поначалу, я думаю, у нее были планы задержаться в Болгарии, возможно, купить дом на море. Вот для чего ей нужен был этот болгарский паспорт. Возможно, что к тому времени заканчивалась ее рабочая или какая-то другая виза. Так Зоя Кравченко стала Мирем Христовой. Больше того, чтобы уж окончательно обрубить все концы, Зоя, перед тем как сбежать, ограбила и своих хозяев. Но ей не повезло – она сразу же попала под машину, покалечилась, лежала какое-то время в больнице под именем Мирем Христовой и благо, что не потеряла драгоценности. Потом она с большими трудностями добралась до своего родного Харькова, где долго болела, потом ударилась в религию, словом, сильно изменилась, раскаялась и решила искупить свою вину перед Мирем, написала ей, что драгоценности у нее и что она может забрать их в любое время. Но Мирем и шагу не могла ступить из-за Меттина, настоящего тирана! И тогда она доверилась мне… Дело в том, что однажды я помогла ей – у нее были проблемы со здоровьем. Так вот, она доверилась мне и попросила съездить в Харьков, найти Мирем Христову и спросить ее, помнит ли она Мисси. Это было чем-то вроде пароля. Мисси – так звали близкие румынскую королеву Марию. И эта женщина должна была мне отдать какую-то вещь, которую я должна буду передать Мирем.
– Значит, Мирем ничего не рассказала вам о драгоценностях?
– Нет, ничего. Да я и в Харьков не собиралась! Мы поехали туда лечить Колю, там, в одну деревню… И вот пока его лечили, я и отправилась в Харькове по указанному адресу. Оказалось, что Зоя Кравченко давно умерла и что поручила ее соседке отдать Мирем сверток. Я приехала, спросила про Мисси, и эта женщина, которая сама ничего не знала, отдала мне роскошные и баснословно дорогие сапфировые серьги королевы Марии.
– Так это из-за них убили вашего мужа? – вырвалось у моей Лены. – Да? Вы рассказали ему о них?
– Нет, я ему ничего не рассказывала и уж точно не показывала. Просто я в ожидании Мирем (а она должна была прилететь ко мне в Москву, с тем чтобы мы с ней нашли людей и передали сапфиры официальным представителям королевской семьи или в музей!) бродила по «сапфировым» сайтам, интересовалась королевой, мечтала поехать на будущий год в Балчик, пройтись по ботаническому саду… Коля, оказывается, интересовался моей жизнью, о чем я и не подозревала, и залез в мой ноутбук. Уж не знаю, как он догадался, что я не просто интересуюсь, а что у меня на самом деле есть сапфиры, мы этого уже никогда не узнаем. Но он начал рыться в моих вещах, залез ко мне в комод и нашел серьги. Я как-то вернулась домой и увидела его сидящим за столом с лупой – он разглядывал сапфиры!
– Кажется, я понял… – наконец, заговорил Игорь. – Вы со своей подругой хотели вернуть серьги государству, так? В музей или потомкам Марии? То есть надеялись получить двадцать пять процентов как бы от находки…
– Ну да!.. Мирем никогда бы не стала самостоятельно продавать такие дорогие вещи. К тому же она считала, что просто обязана сохранить их, чтобы люди могли любоваться ими в музее. Она была такая, моя Мирем…
– А твой муж сказал, что ты сошла с ума, раз хочешь вернуть драгоценности, и стал уговаривать тебя продать серьги, да?
– Да. Все так и было. Я сказала ему, что они не мои, что мне дали их на хранение, но он не поверил.
– В тот вечер, когда его убили, вы ссорились из-за сапфиров? – спросил я.
– Да. Он сказал, что у него есть знакомый ювелир, его фамилия Дудучава, и что он даст за них хорошую цену. Я отказалась. Тогда он стал требовать, чтобы я отдала ему серьги.
– Это вообще свойственно было вашему мужу – вот так грубо себя с вами вести? – спросила моя Лена.
– Да в том-то и дело, что нет! У меня сложилось впечатление, словно ему на тот момент срочно понадобились деньги. И это при том, что деньги у него и без того были…
– Кстати говоря, незадолго до смерти, буквально за пару дней, ваш муж заказал в банке довольно крупную сумму наличными, – вспомнил я. – Вы не знаете, на что он их потратил?
– Я не знаю, о какой сумме идет речь, но в последнее время Коля покупал какие-то камни, драгоценности, ведь у него все было! Он тратил деньги просто для удовольствия. Я же говорила, он покупал одежду, дорогие аксессуары, выписывал по Интернету… У него несколько машин.
– Да, все это подтверждено обыском и документами, – согласился я. – Что ж, каждый тратит деньги так, как хочет. Но почему вы решили, что вашему мужу понадобились деньги?
– А иначе с чего бы это ему так себя вести? Я понимаю, если бы он, оценив сапфиры, решил оставить их себе, выкупить их у меня, понимаете? Он же любил драгоценности. Думаю, они придавали ему уверенности, он наслаждался тем, что они у него были. А тут вдруг – продать! К тому же чужие драгоценности. Я же ему ясно сказала, что они – не мои!
– Он наверняка спрашивал, откуда они у тебя? – спросил Игорь.
– Спрашивал. Но я ему не сказала. Зачем? Это не имело к нему никакого отношения. Собственно говоря, я это и пыталась ему внушить.
– И что было потом? Вот вы поругались… – Мне казалось, что я сейчас узнаю что-то очень важное. – И что?
– Да ничего! Я ушла, хлопнув дверью! Не могла больше его выносить! Он уже не был тем прежним спокойным и уравновешенным Колей, с которым мы столько лет прожили вместе. Это был другой человек, и я его не узнавала.
– Серьги вы, насколько я понимаю, надежно спрятали, да?
– Конечно. Я была уверена, что после моего ухода он станет их искать. И не ошиблась. Он перевернул все вверх дном! Но, к счастью, не нашел их.
– Вы уверены?
– Конечно, я же сейчас на них смотрю, – невозмутимо ответила она.
Все повернули головы в ту сторону, куда смотрела Елена. А смотрела она в окно!
Тут она встала из-за стола, подставила стул к окну, встала на него, Игорь бросился, чтобы поддержать ее. Она потянулась к верхнему краю тяжелых лиловых портьер, после чего почти сразу же опустила руки и легко спрыгнула на пол. Подойдя ко мне, она протянула руку, разжала кулак, и мы увидели на ладони невероятной величины и красоты серьги с красивыми синими прозрачными камнями.
– Я повесила их на портьеры, зацепила за кольца… Уверена была, что там-то он их точно не заметит.
Я усмехнулся про себя: теперь-то я понял, что делала возле окна, вернувшись впервые в свою квартиру после убийства мужа, Елена. Она осматривала штору, чтобы проверить, на месте ли серьги.
– А вы правы, Лена, – сказала моя жена, приподнимаясь, чтобы получше разглядеть украшения. – Вы правы! И все вы сделали правильно, что никому не рассказывали про это до того, как с вас сняли подозрение! Будь я на месте Неустроева, точно связала бы смерть вашего мужа с этими сапфирами, а значит, и с вами. Ссора из-за драгоценностей стоимостью в несколько миллионов долларов – мощнейший мотив для убийства!
– Вы хотите сказать, что мой муж мог бы убить меня? Или?..
– Я полагаю, что во время ссоры он действительно мог достать свой пистолет, но не для того, чтобы убить вас, а испугать, заставить вас отдать ему серьги. Вы можете вспомнить, где он был в тот момент, когда вы видели его в последний раз! И где он прятал свой пистолет? Как далеко он был от этого места?
– Да понимаете, он носился по квартире, орал на меня, обзывал идиоткой… Размахивал руками, я даже боялась, что он меня ударит! Я сказала ему, что у него своя жизнь, а у меня – своя, еще, кажется, я сказала, что разведусь с ним… Да, вы правы, в какой-то момент он действительно находился неподалеку от сейфа, в котором хранил пистолет. Быть может, он на самом деле и достал его, но я этого не видела, я бросилась к выходу. Не могла его больше видеть! Он был мне противен! Он был похож на сумасшедшего!
– Он при вас начал громить квартиру? – спросила моя жена.
– Нет, поначалу он просто носился по квартире и орал на меня, но, думаю, после моего ухода, еще больше разозлившись, начал искать серьги, вытряхивая мои вещи из шкафа и комода, книги…
– Значит, можно предположить, что это сам Львов, а не его убийца перевернул здесь все? – сказал Игорь. – Но кто же тогда его-то убил? И кто та женщина, которая била его машину? Связано ли его убийство с этими сапфирами? Что, если Львов успел рассказать кому-то о них перед смертью, о том, что они в доме? Что-то я совсем уже запутался.
– Думаю, мне сегодня предстоит работа, – сказал я, скорее для себя, чем для присутствующих, словно боясь расплескать, потерять, выпустить из рук ускользающую змеей светлую и спасительную мысль. Эта мысль, идея, с одной стороны, показалась мне утопичной, с другой – простой и почти гениальной. Я еще удивился, как это мне раньше она не пришла в голову! И, что удивительно, она не была связана ни с одной темой, наводящей фразой или словом, прозвучавшим за нашим чайным столом. Вот просто возникла и все! Сама по себе! Как подарок!
Между тем на столе, на обыкновенной бумажной салфетке лежали сапфировые серьги. Они сверкали, переливались всеми оттенками синего, лилового и нежно-голубого оттенков. Золотая оправа камней радужно сверкала густым рядом впаянных бриллиантов. Это были тяжелые, роскошные серьги, вполне вероятно что и королевские.
– Елена, это вам Мирем сказала, что серьги принадлежали королеве Марии?
– Да, конечно. А ей сказала ее мать, ну а той – ее брат-бандит. Он сказал, что они украдены у одного крупного чиновника, находящегося то ли в родстве, то ли дружбе с царской болгарской семьей.
– Теперь понятно, что вы искали в Интернете! – воскликнула моя Лена. – Вы рассматривали фотографии королевы Марии, чтобы найти эти серьги, так?
– Мария носила колоссальных размеров сапфир на груди, на массивной золотой цепи, там целая история с этим сапфиром… Возможно, эти серьги шли комплектом к нему. Но ни в одном описании ее украшений я этих серег не нашла. Я вообще пришла к выводу, рассматривая фотографии и восхищаясь этой женщиной, что она очень любила жемчуга. Я бы скорее поверила в легенды вокруг ее жемчужных серег, чем сапфировых. Но, согласитесь, эти серьги тоже настоящее произведение ювелирного искусства и стоят немало. Конечно, если это не подделка.
– Я хоть и не специалист, но сдается мне, что вы абсолютно правы. Елена, вы простите мне мое любопытство. Скажите, что вы намерены с ними делать, в случае если они окажутся настоящими? – спросил я.
– Понимаете, у Мирем никого нет. Получается, что они теперь как бы принадлежат мне. Но я ума не приложу, что с ними делать. Думаю, что для начала действительно нужно, чтобы их оценил специалист высокого класса, настоящий ценитель старинных драгоценностей.
– Вот тут я с вами абсолютно согласен! Вам нужно отдать их на искусствоведческую экспертизу, после чего вы будете уже уверены в том, что это не подделка, возможно, вам назовут автора этого изделия, то есть ювелира, ну и оценят, конечно! Могу порекомендовать вам, к примеру, «Коллегию экспертов и оценщиков ювелирных изделий и антиквариата», куда я уже обращался не раз, расследуя дела своих клиентов.
– А могу ли я попросить вас заняться этим, Ефим Борисович? Но с условием, что мое имя нигде не будет фигурировать? Разумеется, за вознаграждение!
– Хорошо.
– Тогда заберите их. Минутку, я вам отдам холщовый мешочек, в котором они и были.
– А можно вопрос? – не удержался я, сгораемый от любопытства. – Скажите, как вам удалось провезти эти сапфиры через границу?
Елена улыбнулась, вышла из кухни и вернулась, положив на стол массивные серьги из бирюзы.
– Они двойные. Мое ноу-хау. Конечно, рисковала страшно, но я вся тогда была увешана бирюзой и надеялась, что серьги никто не заметит. Честно говоря, я чуть не поседела от страха. Но я делала это ради Мирем. А она… Она не дождалась, хотя все было готово к ее приезду, умерла… Убила бы, удушила бы этого Меттина!
Поблагодарив хозяйку за чай, мы распрощались с Львовой и Игорем, и я ушел, унося в кармане холщовый мешочек с сапфирами.
