На следующее утро он сидел на галерее для публики на том же месте. Когда привели Дану, в зале уже не осталось свободных стульев. Она выглядела маленькой, слишком маленькой, чтобы оставаться в эпицентре этого выверенного ритуала. При появлении судьи все поднялись, а когда расселись по местам, обвинитель остался стоять.

– С вашего разрешения, ваша честь, прежде чем мы продолжим, я ознакомлю суд с вновь открывшейся уликой.

– Сэр Джоб, – произнес судья, – вам известно положение о новых уликах. Сторона обвинения не может преподносить сюрпризы в зале суда.

– В таком случае прошу прервать заседание. Уверяю вас, что для отправления правосудия это дело чрезвычайной важности.

Судья потрогал парик, помолчал и наконец недовольным тоном объявил:

– Перерыв на тридцать минут. Адвокатов обеих сторон приглашаю в мой кабинет.

Даймонд вышел с остальными, предвидя, что заминка продлится дольше, чем назначенные полчаса.

Публику пригласили в зал почти через два часа.

– Выслушав аргументы обоих адвокатов, – начал судья, – я решил дать возможность обвинению предъявить новую улику суду. Затем мы прерываем заседание до завтрашнего дня, чтобы позволить защите оценить последствия.

Со всей тактичностью адвоката, сознающего, что подошел к пределу своих прав, сэр Джоб тихо сказал:

– Вызовите старшего инспектора Уигфула.

Уигфул вышел и торжественно произнес слова присяги. Даймонду показалось, что усы его бывшего подчиненного топорщатся.

– Старший инспектор, сообщите суду, о чем вы проинформировали меня сегодня утром, – попросил Джоб.

У инспектора не было причин смущаться. Он высокомерно расправил плечи, слегка запрокинул голову и стал рассказывать:

– Сегодня рано утром я провел еще один обыск в доме подсудимой в Бате. С тех пор, как ее взяли под стражу, в доме никто не жил. В ходе обыска один из моих сотрудников, инспектор Холлиуэл, вытащил ящик из туалетного столика в спальне – подчеркиваю, в спальне подсудимой – и обнаружил нечто, прикрепленное клейкой лентой к верхней части конструкции, куда вдвигаются ящики. Находку невозможно было увидеть, просто убрав ящики из столика. Инспектор Холлиуэл провел рукой по поверхности и нащупал прозрачную папку. Он немедленно сообщил мне о своей находке.

– Опишите ее.

– В папке находились два старинных письма, подписанных именем Джейн. Оба датированы 1800 годом. По описанию, которое предоставил нам ранее профессор Джекман, я предположил, что это украденные из его дома письма Джейн Остен.

– Ваша честь, – обратился к судье сэр Джоб, – сторона обвинения представляет эти письма как вещественное доказательство номер шесть. – Он отдал документы помощнику, и тот принес их судье.

После беглого осмотра судья поинтересовался, нет ли у защиты на данном этапе вопросов к инспектору. Миссис Баргейнер заявила, что сохраняет за собой право на перекрестный допрос. И судья, сделав обычное наставление присяжным не обсуждать в кулуарах дело, объявил перерыв.

Во время этой сцены Даймонд наблюдал за Даной Дидриксон. Она больше не владела собой. На лице – выражение глубочайшего потрясения.

В коридоре публика возбужденно обсуждала показания Уигфула. Журналисты заняли все телефоны. В толпе Даймонд сумел перехватить взгляд Джекмана. Профессор оживленно беседовал с седовласым мужчиной в сером костюме, очевидно Сиддонсом, но их слова тонули в шуме голосов. Оба зна́ками приглашали его подойти. Неожиданно какой-то человек, похоже журналист, узнал Даймонда и попросил прокомментировать услышанное. Он категорически отказался и стал проталкиваться сквозь толпу.

– Ну и что вы об этом думаете? – спросил Джекман и сам ответил на свой вопрос: – Поразительно! Хуже некуда! Мое вчерашнее выступление ей уже достаточно повредило. Просто катастрофа.

– Да, нелегкая ситуация, – согласился Даймонд.

– Они что, ее подставили?

– Да будет вам! – возмутился Сиддонс.

– Такого быть не может, – заявил бывший суперинтендант. – Джон Уигфул всегда играет по правилам. И за Кита Холлиуэла я ручаюсь. Они действительно нашли письма.

– Но почему не обнаружили раньше? Они обыскивали дом несколько недель назад.

– Два варианта: либо проглядели, либо писем там не было.

– Как?

– Хотите прокатиться в Бат?

На шоссе у Киншема профессор решил облегчить душу и принялся каяться:

– Когда я вчера давал показания, то ощущал себя паршивым лицемером. Представлял дело так, словно все мои отношения с Даной строились исключительно на альтруистической основе, что я действовал только из сочувствия к юному Мэту. Мне нравится парень, и я с удовольствием брал его в бассейн, но при этом не мог дождаться встречи с Даной. А здесь выворачивался, что-то объяснял.

– Так скажите, как было на самом деле, – предложил Даймонд. – Вы в нее влюбились?

– Влюбился, – пробормотал Джекман. – Несмотря ни на что, надеялся, что присяжные не вынесут обвинительный вердикт, и я предложу ей поехать со мной в Америку. Вместе с сыном. Совершить крутой поворот в жизни каждого из нас. – Он вздохнул. – Теперь никаких шансов.

– Вы допускаете, что это сделала она?

– Не могу поверить. Но больше не вижу шанса, чтобы дело закончилось для нее благополучно.

Даймонд промолчал.

Они въехали в Линкомб, и впереди показался таунхаус, в котором жила Дана. В конце улицы они заметили дежурившего у входа полицейского.

– Двигайтесь дальше. В дом можно попасть через сад с соседней улицы. – Даймонд вспомнил, как они прибыли сюда с Уигфулом и Дана попыталась удрать через заднюю дверь.

Он подхватил с заднего сиденья шляпу и прикрыл забинтованную голову. Особенно не скрываясь, но без шума, они вошли в сад и приблизились к дому со стороны черного хода. Даймонд наклонился, изучая дверной косяк и запор – старомодный врезной замок, который не меняли лет сорок. Приникнув к щели, он заметил сверху и снизу контуры засовов без царапин. Этим путем в дом никто не проникал.

Окна кухни тоже были нетронуты, но, проведя пальцем по нижней кромке крашеной рамы подъемного окна гостиной, Даймонд отчетливо ощутил в ней выемку. И попросил потрогать Джекмана.

– Рама надежно запирается изнутри, – произнес тот. – Не думаю, чтобы тут сумели пролезть.

– Сейчас проверим. – Даймонд вернулся через сад к машине. – Рулите обратно к фасаду.

Открывая им ворота, дежуривший у дома молодой констебль узнал суперинтенданта. Он решил, что они только что подъехали.

– Здравствуйте, мистер Даймонд!

– Если не возражаешь, мы хотели бы осмотреть дом изнутри.

– Сэр, у меня строгий приказ мистера Уигфула.

– В таком случае пойдешь с нами и будешь следить, чтобы мы не украли столовое серебро.

Долетела или нет новость об уходе Даймонда из полиции до этой категории сотрудников, но командный тон возымел свое действие. В сопровождении констебля они вошли в дом и, направившись в гостиную, осмотрели оконные замки. На раме стояла надежная медная запорная арматура. Защелка на оси, поворачиваясь, плотно входила в прорезь и соединяла две части окна в положении «закрыто».

– Здесь все в порядке, – заметил Джекман.

Даймонд повернулся к констеблю:

– Найди-ка мне отвертку, парень!

Через несколько минут он отвернул четыре шурупа, крепившие запор к раме, и снял с деревянной основы.

– Ну, как вам это нравится? – Тон Даймонда был почти таким же торжествующим, как у старшего инспектора в суде.

Дерево под запором недавно треснуло. Были видны дырочки из-под выдавленных с силой шурупов. Чтобы шурупам было за что зацепиться, когда их повторно закручивали, в отверстия напихали свежие белые деревянные щепочки.

– Злоумышленник проник в дом через это окно, а затем поставил запор на место. Я заметил свежее дерево на полу между досками. Давным-давно, когда в Скотленд-Ярде еще не перевелись настоящие детективы, у нас была поговорка: «Дай шанс глазам».

– Когда сюда залезали? – спросил Джекман. – Вчера ночью?

– В любое время в течение последних двух недель. Письма спрятали в спальне с таким расчетом, чтобы, когда потребуется, их обнаружили.

Даймонд улыбался. После нескольких месяцев в немилости у судьбы ему было чем гордиться. Его открытие – детективная работа высшего класса, которая возведет его в пантеон героев сыска из прошлого и поставит на одну ступень с такими людьми в шляпах, как Фабиан Скотленд-Ярдский.