Как только представилась возможность, я ушел из книжного магазина «Уотерстоун». Поездка в Чотон заставила меня задуматься о других проблемах. Дом, где Джейн Остен провела последние восемь лет своей жизни, расположен ближе к Бату от Альтона у шоссе. Он превращен Обществом Джейн Остен в музей – не такое место, куда меня обычно тянет. Я делал пометки, получилось множество пунктов – рукописи, семейные портреты и другие реликвии, о которых я собирался справиться, можно ли их позаимствовать. Список не включал локон волос Джейн, недавно выкрашенных в ярко-рыжий цвет, или увеличенные фотографии кусочков ее кожи с их корнями. В своем выборе я руководствовался строгим профессорским вкусом, но даже такое просторное место, как стофутовый зал, имеет свои пределы. Я сообщил заведующему о цели своего визита и спросил, какова возможность воспользоваться экспонатами для выставки. Выходило, что мне потребуется обратиться в Общество Джейн Остен в связи с обычными ограничениями по страхованию.

Когда я ехал домой, зной уже спал, но вести машину было трудно – солнце светило в ветровое стекло под низким углом. Я остановился в «Мальборо» выпить кружку пива и закусить салатом и в Бат вернулся после девяти часов, чтобы столкнуться с новым испытанием. Еще до того, как я увидел на подъездной дорожке длинную вереницу машин, до меня донесся бессмысленный ритм диско. Я заметил красный «Порше» и серый старомодный «Бентли» – автомобили людей из бристольской компании Джеральдин. Потянуло запахом горячих углей и кебаба. Совсем не в стиле Джейн Остен.

Передняя дверь была открыта, на пороге сидел незнакомый бородатый мужчина и отбивал ритм диско пальцами на фарфоровом блюде, выпущенном в 1935 году в честь двадцатипятилетнего юбилея правления короля Георга V – вещи коллекционной, которую я обычно держал на комоде.

– Привет! Чего принес? – спросил он.

– Ничего. Я здесь живу.

Он поднял голову и прищурился:

– В смысле с Джерри? Хорошо устроился. Зайдешь?

Я переступил через его ноги, прошел по дому и обнаружил Джерри в патио, танцующую с риелтором Роджером. Тот был в полосатой рубашке и красных подтяжках. Я знал, что он никогда не пропускает подобных сборищ. Музыка била по ушам, и я приглушил звук. Джерри помахала мне рукой и, вихляя бедрами, крикнула:

– Рано пришел, еда еще не готова! Нужно полчаса, чтобы как следует прожарилась. У тебя есть время предаться кое-чему более расслабляющему. – Сама она расслаблялась в изумрудно-зеленом комбинезоне в обтяжку и босиком.

– Джерри, могла бы меня предупредить, что планируешь такое! – раздраженно воскликнул я.

– Не было возможности, сердце мое. Ты поднялся и умчался ни свет, ни заря. Но ничего, я пригласила тебе телку.

– Что?

– Телку. Чувиху, или как это по-вашему?

Джерри остановилась, приблизилась ко мне и попыталась распустить галстук. Она была в приподнятом настроении, как никогда наедине со мной. Никакого особого запаха я не почувствовал и догадался, что она пила водку.

– Переоденься во что-нибудь сексуальное, она сейчас появится.

– Брось трепаться, Джерри!

– Я ничуть не заливаю. Час назад позвонила женщина с мужским именем и попросила тебя. Вспомнила – звезда из фильмов сороковых годов, с глазами с поволокой, в фетровой шляпе. Дана Эндрюс. Дана – вот как ее зовут.

– Не знаю такую.

– Скоро узнаешь. Она так отчаянно хотела поговорить с тобой, что я пригласила ее на барбекю. Она мать того школьника, которого ты выловил из реки.

– Миссис Дидриксон. – Да, день поистине не задался. – Куриные твои мозги! Они не дают мне проходу. Уже объявлялись на литературной встрече.

– Что с тобой, мой скромный мальчик? Я считала, что слава необходима тебе как воздух.

– Но не в роли местного героя. Сыт по горло и не желаю, чтобы журналисты вторгались в мой дом, особенно во время этой вакханалии.

– Она заверила меня, что придет одна.

– Бывает, что свиньи летают, только это вряд ли бывает.

Я поднялся в спальню, снял с вешалки чистую одежду, заглянул в душ, обнаружил, что там моется какая-то женщина, и отправился в ванную. А там кто-то снял зеркало со стены.

Сначала я хотел сказать Джеральдин, чтобы она развернула Дидриксон восвояси, как только та объявится. Но на Джерри нельзя полагаться, даже когда она трезвая. Придется делать все самому. Я переоделся, спустился вниз, перешагнул через мужчину на пороге и стал вглядываться в подъездную аллею – не прибавилась ли еще одна машина. Затем вышел на дорогу. Стемнело и стало прохладно. В те дни, когда я курил, с удовольствием бы в такое время затянулся. У меня не было ни малейшего желания принимать участие в барбекю Джеральдин. С ее друзьями я не имел ничего общего, хотя смирился с необходимостью порой встречаться с ними. Пытаться заснуть – бесполезно.

Со стороны Бата послышался гул мотора. Но прежде чем я увидел автомобиль, поверх стен и живых изгородей ударили лучи фар. Он приближался медленно, словно водитель высматривал нужный дом. Но вот машина появилась, и лучи нырнули к земле. «Мерседес» остановился напротив того места, где стоял я, но никто из салона не вышел. За рулем сидела темноволосая женщина. Она опустила стекло и спросила:

– Может, лучше съехать с дороги?

– Вы на барбекю?

– Не совсем, – поколебавшись, ответила она. – Вы ведь профессор Джекман?

– Да. Но вечеринку устраивает жена. Если хотите, паркуйтесь здесь. В это время тут мало кто проезжает.

– Кажется, мы друг друга не поняли. Я приехала на несколько минут именно к вам, профессор.

– Так вы миссис Дидриксон? – Я никак не ожидал, что она прикатит на «Мерседесе».

– Разве вас не предупредили?

– Если вы приехали поговорить, то тут неподходящее место. – Мне пришла мысль, что я могу перехитрить Молли Эйбершо, которая наверняка затесалась среди гостей, и на некоторое время смыться на машине Дидриксон в ближайший паб. – Будет удобнее в местном заведении – «Виадуке». У вас нет возражений?

Она колебалась, но наконец ответила:

– Нет, если вам так удобнее.

Я сел в машину и стал болтать о погоде и о туристах, восхищаясь, как уверенно она вписывается в крутые повороты на Брасснокер-Хилл. Миссис Дидриксон вела автомобиль так, словно наслаждалась процессом. Я удивился, почему она не ездит на спортивном – для «Мерседеса» ей явно не хватало роста. Она подложила под себя две подушки.

В пабе было не протолкнуться. Поскольку миссис Дидриксон хотела что-нибудь безалкогольное, я заказал ей апельсиновый коктейль «Сент-Клементс», а себе большую рюмку коньяка.

– Прошу прощения за то, что произошло сегодня в книжном магазине, – произнесла она, как только мы сели за столик. – Поверьте, появление фотографа для нас с Мэтью стало шоком. Мы пришли туда, рассчитывая, что можем неофициально повидаться с вами и поблагодарить за то, что вы сделали. Предложение Молли Эйбершо мне показалось удачным. Какой же я оказалась наивной! Простите меня, пожалуйста.

В книжном магазине я взглянул на нее лишь мельком. Все произошло внезапно. Я и сына-то ее не рассмотрел как следует до того, как сверкнула вспышка. Теперь глубоко посаженные карие глаза Даны Дидриксон тревожно сверлили меня – она ждала ответа. Не похоже было, что она приехала ко мне ради газетной шумихи. Овал лица, высокий лоб, четко очерченные губы и подбородок свидетельствовали об уме без коварства. Она сидела, крепко сжав руки.

– Забудьте, миссис Дидриксон, – сказал я. – Я вспылил и жалею об этом. Надеюсь, ваш сын восстановился после купания?

– Да. Я не могу оставить это дело. Не могу не поблагодарить вас за то, что спасли ему жизнь. Хотя слов здесь недостаточно.

– Хорошо, – улыбнулся я. – Вы заплатите за мою выпивку, и мы оба успокоимся.

– И по счету за чистку вашей одежды?

– Ее все равно следовало отдать в чистку.

– Костюм, наверное, испорчен?

Я покачал головой:

– О, вы не знаете, какой замечательный умелец работает в нашей химчистке. Гений! Артист! Ему бы восстанавливать фрески Леонардо, а он оттирает мои брюки.

Она была из тех женщин, чья красота заключается в их улыбке.

– А сейчас я увезла вас с вашей вечеринки.

– С вечеринки моей жены. Справедливее будет сказать, что увез вас я. Ведь Джерри вас пригласила?

Дана вспыхнула:

– Я не собиралась оставаться. Простите, это звучит невежливо. Я вымоталась. Выдалась трудная неделя.

– Чем вы занимаетесь?

– Я водитель пивоваренной компании.

– Полезное знакомство.

Она опять застенчиво улыбнулась.

– У меня нет с собой образцов, а машина принадлежит фирме.

– Трудное ремесло?

– Надо как-то зарабатывать на жизнь.

– Вы…

– Разведена. – Ее голос прозвучал спокойно. – Отец Мэта вернулся в Норвегию. Мы поженились с ним слишком рано.

– Трудно растить сына? У меня детей нет.

Дана, обдумывая ответ, посмотрела в бокал. Я заметил, что она не бросается ничего не значащими фразами.

– Проблема в том, что необходимо постоянно следить за его развитием. Сейчас ему двенадцать лет, приближается экзамен, от которого зависит, где он продолжит учиться. Он взрослеет, сейчас уже не ребенок, но и не мужчина. Уговариваю себя не удивляться его поведению. Очень боюсь, что Мэт перестанет уважать меня. Как мне его поддерживать, если он будет относиться ко мне с пренебрежением? Я уже вижу такие признаки и разрываюсь между желанием не спускать с него глаз и прижимать к груди.

– Тяжело. Мэт поддерживает связь с отцом?

– Нет. Со Сверром он не общается, но гордится им. Отец Мэта – шахматист международного уровня. Сын собирает его фотографии и вырезки из газет, которые я ему даю, но подобное обожание напоминает почитание идола. – Дана откинулась на стуле и провела рукой по волосам. – Ну как, готовы ко второй порции?

Я смотрел, как она несет стаканы к стойке и здоровается со знакомыми за соседним столиком. Небольшого роста, но держится уверенно. Видимо, работа ее закалила. Мне выпала особая честь, что Дана решила поделиться, насколько трудно быть для Мэтью одновременно и матерью, и отцом. Но вернувшись с напитками, Дана ясно дала понять, что хочет изменить тему беседы.

– Я поняла из вчерашней телепередачи, что вы организуете выставку, посвященную Джейн Остен?

– Как ни сопротивлялся, однако придется. Ничего не поделаешь, вытянул короткую соломинку. Ищу в Южной Англии экспонаты, но их катастрофически не хватает. Если узнаете, что где-то хранится ее шляпка или вышитый ею каминный экран, немедленно звоните.

– Все, что имеет к ней отношение?

– Да. Строго говоря, тема «Джейн Остен в Бате» здесь ни при чем, но я не отклоняю никаких предложений: ни кружевных платков, ни чайных ложек, ни тапочек, ни теннисных ракеток – беру все.

– Разве во времена Джейн Остен играли в теннис?

– Шутка. Мне надо чем-то заполнить бальный зал.

– Она жила на Гей-стрит.

– Да. Простите за бестактность, но откуда вам это известно?

– Есть в программе Мэтью.

– Похоже, мне придется заручиться его помощью. Но кроме этого, в городе есть еще три дома, где она жила: на Сидни-плейс, в Грин-парке и на Трим-стрит. Останавливалась на Куинн-сквер до того, как в Бат переехала семья. И у своей скандальной старой тетки. Во флигеле особняка «Диамант».

– У Джейн была скандальная тетка?

Миссис Дидриксон заинтересовалась моей характеристикой, и я посчитал себя обязанным рассказать ей историю.

– В биографических работах данный эпизод игнорируют. Но тетушка Джейн, хотя словом «диамант» обозначался ее адрес, сама бриллиантом не являлась. Ее судили за кражу в магазинах, а это считалось тяжким преступлением. Говорили, она стащила кружева у модистки. Знаете магазин одежды на углу Бат-стрит и Столл-стрит напротив входа в термы?

– Вы имеете в виду «Принципы»?

Я улыбнулся:

– В этом есть доля иронии. Да, место там, рядом. В августе 1799 года тетушка Джейн купила моток черных кружев и прихватила с собой еще белые, за которые не заплатила. Управляющая остановила ее на улице и обвинила в воровстве. Та ответила, что это ошибка магазина, но управляющая настаивала, и тетушка Джейн провела семь месяцев в тюрьме, дожидаясь, пока рассмотрят ее дело.

– Наверное, жуткое место в то время.

– Могло быть и хуже. Поскольку она принадлежала к высшим слоям общества, ей разрешили в ожидании суда поселиться в доме надзирателя, а не посадили в камеру. Муж переехал с ней. Джейн тоже туда чуть не угодила. Ее мать предложила послать их с сестрой Кассандрой составить тетке компанию, но на всех места не хватило.

– Хороший материал для писателя.

– Но считала ли так сама Джейн – другой вопрос. Жена надзирателя завела привычку, пожарив лук, облизывать дочиста нож, а затем намазывала им масло на хлеб.

Дана поморщилась:

– Я бы предпочла сидеть на хлебе и воде. Что решили в суде?

– Тетушку Джейн со временем освободили, и все подумали, будто старую склочницу оболгали и она стала жертвой лжесвидетельства. Однако современные авторы, исследовавшие показания, более скептичны. Она выкрутилась главным образом благодаря своей репутации честной гражданки. На ее защиту встали члены парламента, пэры, священнослужители, хозяева магазинов. Все это подчеркивалось в обращении судьи к присяжным, который в заключение добавил, что богатой знатной даме не было нужды красть кружева в лавке.

– Дело не обязательно в нужде, – заметила Дана. – Богатые женщины крадут, это факт. И мотивы могут быть другими, кроме бедности.

Я кивнул:

– Тетушке Джейн повезло, что постфрейдистскую психологию в начале девятнадцатого века не изучали.

– Тем не менее интересно. Надеюсь, вы сумеете использовать данную историю в вашей выставке.

– Не сомневайтесь. Дело в том, что она не настолько побочна, как может показаться на первый взгляд. Представьте, что получилось бы, если бы присяжные приговорили тетю Джейн.

– К повешению?

– Скорее к ссылке на каторгу в Ботани-Бэй. Семья Остен наверняка не переехала бы в Бат, как это случилось после ее оправдания. Они останавливались у нее, пока подыскивали себе дом. «Нортенгерское аббатство» и «Доводы рассудка» могли бы не увидеть свет.

– Они находились в кровном родстве?

– Нет. Тетушка Джейн была из семейства Холмели. Вышла замуж за дядю Джеймса и превратилась в миссис Ли-Перро. Дожила до глубокой старости и умерла, когда ей было за девяносто.

– Невинность вознаграждается?

Я покачал головой:

– Хорошие умирают рано, плохие живут долго.

Каждый раз, когда Дана улыбалась, черты ее лица смягчались, и это нравилось мне все больше. Прежде чем я успел что-либо добавить, она повесила на плечо сумку и произнесла:

– Боюсь показаться невежливой, но не пора ли отвезти вас обратно?

– Уже?

– Мне не следует отвлекать вас от гостей.

– Меня к ним не слишком тянет. Но вы говорили, что устали. Не следовало начинать рассказ про тетушку Джейн. – Я допил коньяк. – Поехали.