Глава 28
Я очень долго пыталась сложить хотя бы относительно смешную строчку про два трупа, кровищу и утренний пейзаж, поймала себя на этом и рванула балконную дверь: подышать свежим воздухом оказалось необходимостью, потому что, судя по поэтическим экзерсисам, я начинала ехать крышей от недосыпа и, наверное, шока. Хотя чувствовала себя почти отлично: ни эмоций, ни страхов, только довольно ясное сознание. Впрочем, последнее было обманчиво.
За дверью занимался мутный рассвет. Я машинально похлопала по карману джинсов, потом увидела пепельницу и открытую пачку сигарет. С наслаждением затянулась. Что ни говори, а работа отвлекала очень сильно: о курении думалось только вот в такие моменты.
В дверь стукнулись, но как-то неловко. Я посмотрела через плечо: все понятно, Нари с Чжаёном оттирают пол швабрами. Я бы им помогла, да только напомогалась уже; когда эта так и оставшаяся безымянной девица упала, начала хватать ртом воздух, посинела, я держала ее на руках, сидя в луже крови, напуганная до одури, но все-таки на что-то еще надеющаяся. Циньшань бежал слишком долго, и я старалась ее не трясти, а зачем-то сидела и думала о том, что джинсы совсем уже промокли, и их, наверное, придется выбросить. Минли примчался с кухни с каким-то отваром, Циньшань поминал всех матерей всех женщин очень страшными словами, а я четко и ясно понимала, что это конец. И можно будет долго выяснять состав преступления. И уже сейчас можно истерически что-то писать на ладони, торопиться спасти, но история этой парочки здесь и сейчас подошла к концу.
– Ты не куришь, – сказал Ямато, втискиваясь рядом со мной.
А я и не услышала, как скрипнула дверь. Впрочем, он верно подметил: курить я не курила, на сигарете нарисовался солидный столбик пепла. Я затянулась, но скорее механически, чем от желания.
– Скоро люди пойдут, Нин. Надо бы в ванную – или смываться.
С его стороны шел какой-то звук, и я нехотя скосила глаза. Ямато, умный, чистый, здоровый демон Ямато, щелкал зажигалкой, придерживая чуть приподнятым плечом шикарные белые волосы, которые почему-то никуда не думали деваться. Жест – кстати, совершенно девчачий – шел ему неимоверно.
– Заклинание это, Циньшанево. Отвод глаз, зрения, никакого обмана, одна ловкость рук, – вяло сказала я. – Они разберутся с мытьем полов?
– Почти разобрались. – Ямато выругался и взял сигарету в руки.
– Прикури, – отреагировала я, все так же на автомате чуть наклоняясь к нему.
Он, видимо, обжигаясь, зачем-то вытащил сигарету у меня изо рта, аккуратно, самыми кончиками белоснежных пальцев, но вышло все равно дерзко и чересчур интимно, чересчур близко, чересчур на нерве. Помолчал, потом выдал:
– Ты вся в крови, – наклонился и поцеловал.
И у меня на губах, вместо дыма, горьковатого привкуса сигареты вдруг оказалось что-то теплое и относительно сладкое. Сердце соскочило с места и отмотало, наверное, положенный за сутки оборот, а я почувствовала под пальцами эти чудесные белые волосы, совсем низко (настоящие, значит, не мираж и не видение, ах, какая картинка с этой безупречной кожей), запуталась в ощущениях, вспомнила, что майка у него тоже белая, а моя правая рука так и не отмылась, но все-таки обняла за талию и даже почувствовала, как пальцы липнут к хлопку.
Под руками Ямато оказался совсем живой и теплый, не то что раньше. Обычный высокий крепкий парень; и я зачем-то утонула в поцелуе, издав что-то неразборчивое. Возможно, это был крик о помощи, но Ямато стер, слизал его с заплаканных губ – и так и продолжал целовать, уверенно, спокойно, не распаляясь и не позволяя себе того субъективного лишнего, когда приходится останавливаться, и смущенно улыбаться, и глупо шутить, а момент упущен безвозвратно, да и все остальное, вероятно, тоже упущено.
Потом мы стояли на чертовом балконе, обнявшись, и, несмотря на утреннюю промозглость, было совсем не холодно. Потом под окнами наконец-то кто-то заходил, а нам деликатно стукнули в стекло. Пора было возвращаться с небес на грешную землю и продолжать убираться в этой нехорошей квартире. А еще пора было прекращать валять дурака и подыгрывать, пусть и не по своей воле, одной из сторон конфликта. Я посмотрела Ямато в глаза, съежилась, толкнула балконную дверь и провалилась в удушающую комнату.
«Земля» оказалась напрасным украшательством, комната все еще напоминала ад. Нари, кажется, отчаявшись, терла красные разводы на полу. Чжаён смотрел на нее таким взглядом, будто это она устроила всю эту бойню, ну, или, на крайний случай, виновата в остальных грехах человечества. В руках он держал средство для мытья полов, но очевидным образом был в отключке. И только два тела лежали спокойно и как-то даже умиротворенно. Конечно, если прокачать умение не видеть лишних дыр и синюшный цвет лица и губ. Я сделала глубокий вдох, зарегистрировала где-то на периферии сознания, что делают Циньшань, Минли и третий, потерявшийся где-то в процессе. Вокруг них закручивались разноцветные спирали, и мир незримо менялся. Я чувствовала это кожей, хотя смысл изменений пока что понять не могла. Делом были заняты – и то хорошо.
Я решительно забрала средство из рук Чжаёна; он вздрогнул, будто отмер, и синхронно с ним шевельнулась отчаявшаяся и бледная Нари.
– Послушай, – сказала я, обращаясь к ней, – иди умываться, а с полом я разберусь, тут дел-то не осталось. Просто тряпку выстирать хорошенько, да вот этим пройтись. Чжаён все правильно нашел, только вы с ним в каком-то ступоре. Иди, иди.
Нари устало поднялась с пола, и я вдруг увидела не просто красивую лису, а мать, потерявшую ребенка. Чжаён удивленно посмотрел на меня. Я сделала страшные глаза в ответ, это он, к счастью, истолковал правильно и умчался вслед за Нари. Я вздохнула и пошла стирать тряпку на кухню.
– Давай я, – сказал Ямато.
Я молча отдала ткань ему. Не знаю уж, с какого момента он следовал за мной, в комнате его вроде бы не было, и не было, когда я шла на кухню.
– Ты ходишь сквозь стены?
– Нет, – мотнул головой он, а волосы так и засверкали под искусственным светом. – Могу, но не ходил, просто тихо подкрался.
– Ты все еще настроен убивать Нари или это… происшествие тебя остановило?
Ямато достал из раковины тряпку, посмотрел на нее осуждающе, по-другому не скажешь, снова засунул под воду:
– Нин, какое происшествие. Это самоубийство. Дурочка наглоталась трав, которые зачем-то держала при себе. Циньшань вон слово дает, а я верю Циньшаню, когда он дает слово. Да и пахнет там травами.
Он вдруг, несообразно своему тону, опустил тряпку обратно, и сам сгорбился, сложился почти пополам, оперся лбом на руки.
– Дети совсем. Счастливая городская легенда, кумихо и ёкай. Одному двадцать три, второй двадцать один.
Я сделала шаг вперед и инстинктивно погладила его между лопаток.
– Случайность, получается? Дикая, нелепая случайность. – Ямато принялся за тряпку уже с остервенением.
Я про себя решила, что убивать Нари он не будет, и едва слышно произнесла:
– Наверное, надо так и считать?
– Да полицию надо звать. Было. Не знаю. Не смотри на меня так, Нин, я не про вашу. У нас своя есть, ровно для таких случаев, ну да, ты не в курсе дела, что там роль судьи. А теперь…
– Подожди, Ямато, – попросила я. – Полицию? Ты хочешь сказать, что у вас есть полиция?
– Скажем так, органы правопорядка. Впрочем, к чему вся эта блажь. С Циньшанем тип приехал, видела? Так он оттуда. Я просто думаю, если бы мы полный дом назвали или если бы не были такими дураками, может, хоть ее спасли бы?
Он вытащил насквозь мокрую тряпку из раковины и понес ее в комнату. Я пошла следом, налила средства на пол, потерла уже откровенно болевшие глаза. Из ванной наконец-то явились Нари и Чжаён.
– Ну что? – спросила Нари. – Ямато, продолжим драться?
Тот поморщился и стал тереть пол.
– Не только ты потеряла дитенка, пожалуйста, перестань меня обвинять во всех смертных грехах.
– Да, прекращайте разборки, – внезапно вмешался Циньшань. – Мы пока не можем сказать ничего утвердительного, поработать бы еще, но в квартире виден затертый след магического вмешательства. Я не знаю, нет, ни какой природы, ни кто его оставил. Непонятно, искусная работа. Я таких магов, кроме себя, в Москве не встречал. Но с ссорами завязывайте. Это лишнее. Если было вмешательство, так и она его, наверное, убила не потому, что хотела, а потому, что заставили. Самоубийство говорит о том же.
– И органы несъеденные, – добавила Нари.
– Я всех поздравляю, в городе, похоже, объявился маньяк, – бодро возвестил тип, моментально сделавшийся совсем неприятным.
– Вы маньяка поздравляйте, – как можно более угрожающе прошипела я. – Я вот вас вообще впервые вижу, зачем вы тут высказываете бесценное и никому не нужное мнение?
– Дожил, знакомлюсь с судьей, – резко хохотнул тип. – Пон Фай, к вашим услугам.
– Нина Светлова. Так отчего такие выводы про маньяка?
– Не знаю. Мне так кажется. Убить парня руками его девушки? Отличная мысль, здоровому, правда, в голову не придет.
Я закатила глаза.
– Попробуем разобраться, – неуверенно сказал Ямато, так и не вернувшийся в обычный облик. – Вот что, тела надо куда-то деть.
– Не надо, – сказал Циньшань. – Ничего с ними не будет, мы положили мощное удерживающее заклятие, своего рода стазис, на них обоих, а также заклятие для отвода глаз.
– И почему у вас нет заклятия для отмывания крови? – буркнул Ямато и снова принялся тереть уже почти незаметные разводы.
– Ну извини меня. Были бы – не смотрел бы на твои мучения. И, разумеется, на мучения уважаемой Нари.
– Ямато, оставь, – вмешалась она. – Ничего не видно. Нам надо решить насчет похорон, а еще съездить к родственникам. У девочки тут мать живет.
– А у парня оба родителя, да еще два брата. Вместе поедем, что делать-то.
– Я с вами, – хором сказали мы с Чжаёном и уставились друг на друга, хлопая глазами.
– Вы не с нами, вы спать. Оба, оба, мелочь, – распорядился Ямато, поднимаясь на ноги. – Вы нам пригодитесь в живом состоянии. Потому что лично мне ситуация чертовски не нравится. Начиная с цветов, продолжая квестом и заканчивая вот этим. Так что аккуратно, быстро, нырнули в квартиру – и отсыпаться. Минли возьмите. А мы возьмем Циньшаня.
Я собиралась так много у него спросить про Ёшиду, про то, что он явно не желал меня видеть, про поцелуй, про отношения, про то, что теперь нам делать, про глупых детей, которых очень и очень жалко, но он поймал мой взгляд, посмотрел ласково в ответ – и я кивнула, подчиняясь.
