Глава 23

– Эй, ты как? – осторожно спросил Чжаён.

Я развешивала одежду в новеньком, но очень чужом шкафу, и отвечать на глупый вопрос мне хотелось меньше всего на свете. В съемной квартире оказалось еще хуже, чем одной дома, хотя расположение было самое что ни на есть комфортное, пятнадцать минут до центра, вход в метро вообще в двух шагах от подъезда, да и на конуру оно не слишком-то смахивало, в отличие от моей однушки.

– Не может быть, настолько плохо? – явно улыбнулся Чжаён.

Я повесила последнюю пару джинсов, спасенную из моего разоренного гнезда, и обернулась.

– Как тебе сказать. Не слишком хорошо. В университете волком смотрит Алекс, пытаюсь читать все эти ваши документы параллельно с жизнеописаниями судей. Получается галопом по европам. Сроку мне дали всего неделю. Нет ни одной идеи, как решить, кому должен принадлежать амулет. Сам-то как считаешь, нормально у меня дела или нет?

Чжаён снова сделал смешливое выражение лица, и я немного оттаяла, сердиться на него было просто невозможно. Вот на Ямато – другое дело, на Ямато можно было сердиться долго, со вкусом, бить посуду, получать гневно-страстные взгляды в ответ, а потом… Из миража, сотворенного совсем уж заболевшим сознанием, я вылезла с большим трудом.

– Мне кажется, Нин, проблема не в этом всем, а только в части. Назовем эту часть условно «Ямато Мидзуно» и попробуем поговорить?

– Разговаривать не о чем, – вздохнула я, запуская руку в карман джинсов.

Нефритовая безделушка выглядела нефритовой безделушкой, и уже двое ювелиров выдали мне сертификаты о свойствах камня, в которых были очень похожие заключения: китайский ширпотреб, камень поделочный (спасибо, хоть не подделочный), никакими особенными свойствами не обладает, булыжник, в общем, – он и есть булыжник. Выходило так, что новоприобретенные ходячие проблемы-друзья все-таки мне наврали, просто чтобы подвергнуть сомнению мои способности.

Чжаён осторожно вошел в комнату и присел на угол новенького дивана симпатичной рацветки «индиго». Потер рукой глаза, вздохнул:

– Может, в приставку поиграем? Или напьемся? Или сделаем еще что-нибудь глупое? Я чертовски устал.

Я села рядом с ним:

– Если я правильно тебя понимаю…

– Нин, я не то чтобы тебе хотел все портить с Ямато, ты должна в это поверить, потому что у меня все симметрично испортилось с Нари. Уже два дня не созваниваемся. Она сказала правду, я спасал тебе жизнь. Можно, конечно, было крикнуть Ямато, но пока бы он разобрался, рисковать не хотелось, знаешь. Кто бы мог подумать, что эти две сверхъестественные сущности так перекосит после невинного поцелуя.

Я устало пожала плечами в ответ:

– У меня и правда развивался сердечный приступ?

– Да, я видел вонгви, который запустил лапы в твое энергетическое поле. Ты замерзать начала от недостатка энергии. Я поэтому и поцеловал, ты пойми, я не сторонник целовать друзей, потому что обычно это только вредит.

– Чжаён, да я догадывалась, что ты не просто так и не с цепи сорвался. Но понимаешь, раньше я не знала, что ко мне испытывает Ямато. Теперь я тем более в растерянности, потому что он, кажется, заревновал так, что хоть святых выноси. А я не думала даже, что он ко мне хорошо относится.

– С ними тяжело, – сказал Чжаён, – очень. Боятся влюбиться, если не едят людей. Или если едят, но умеренно. Тебе-то еще хорошо, а мне как жить, зная, что эта особа два века питалась прекрасными юношами и что понятие любви вообще очень размыто. Желание, любовь, голод – для них ровным счетом одно и то же. Или не одно и то же. Я даже не уверен уже, чего хочу. Я закрываю глаза и вижу ее. И горы тел вокруг я тоже вижу отчетливо.

– Почему мне-то хорошо? – спросила я, остро понимая, что выпить действительно надо: от описания Чжаёна защемило сердце.

– Мидзуно, к счастью, нет тридцати, и я точно знаю, что он старается обходиться без летальщины.

Я удивилась чудному слову, в очередной раз попробовала постичь, как же работает перевод, в очередной раз потерпела неудачу. Раньше я предполагала, что все строится на общности смысловых пластов, и передается близко, но неточно. А по всему выходило идеальное понимание – и даже с русификацией реалий.

– Выпить – отличная идея, Чжаён. Есть ли у нас что выпить?

– Нет, но время раннее, сейчас сбегаю в магазин.

– Пошли вместе, что я буду сидеть тут, как сыч.

Чжаён кивнул, и я накинула плащ на плечи. Обернулись мы действительно быстро. Мне всю дорогу не давала покоя одна мысль, и по возвращении домой я рискнула облечь ее в слова:

– Вы мне не говорите, кто такой Ямато. Ямато тоже молчит. Но это ладно, бог с ним, глупости. Я другого не понимаю, мой любезный друг.

Чжаён открывал вино, одно из самых дорогих, что были в магазине (а заходили мы в энотеку, вот что значит – жизнь в центре, энотека под боком), но тут остановился и сделал любопытное лицо:

– Набралась ты этих словечек. Слушаю.

– Ну не может же он быть влюблен в меня. У него «Тойота», богатая жизнь и куча моделей перед глазами.

– Почему сразу не может? – кажется, оскорбился Чжаён. – Я бы и сам влюбился, если бы не Нари. Ты очень красивая и незаурядная, Нин.

Я хмыкнула и продолжила разбирать сладости. Что и сказать, комплимент был сногсшибательным.

– Ну и влюбляются не только за это. Айщ, да что я тебе рассказываю, как будто сама не знаешь.

– Я предлагаю вычеркнуть Нари и Ямато из нашей жизни и влюбиться друг в друга, – пошутила я, забираясь с ногами на стилизованную барную стойку, которая находилась посреди нашей столовой.

– Отличная идея. – Чжаён протянул мне бокал. – В конце концов, с нечистью очень трудно, сама знаешь.

Дальнейшее потерялось в веренице тостов. Я совершенно определенно звонила Маринке и получила нагоняй за очередное исчезновение, потом размышляла, кажется, вслух, о том, нормально ли я веду себя по отношению к подруге. Потом уже почему-то Чжаён рассуждал о Маринке и ее симпатии к нему, а я себя чувствовала очень и очень странно. Вроде бы всю жизнь провела похищенным ребенком, а тут вдруг выяснилось, что я принцесса – и вот они мои друзья. В этой дикой компании даже Циньшань казался мне ближе и роднее, чем всякие костики и всякие (почему-то!) маринки. На этой почве я в какой-то момент залилась дурными слезами, а потом настало время целоваться (моя жуткая беда на залитые алкоголем глаза), и я с огромными извинениями сбежала к себе в комнату, где умудрилась что-то послать Ямато в смс, после чего отрубилась без задних ног.

Утро было тяжелым и встретило пронзительной трелью дверного звонка. Я сползла с кровати и прошла по стене до глазка. На площадке стояли Циньшань с каким-то парнем. У меня немного повело правое запястье, я невидяще уставилась на браслет; наконец дошло.

– Циньшань, Минли, – более-менее учтиво произнесла я, открыв дверь.

– Ну наконец-то! – недовольно проговорил Циньшань. – Мы думали, не добудимся. Забыли, что ли? Договорились ведь квартиру обезопасить, время назначили…

Я только и хлопала глазами. Из комнаты Чжаёна раздался нечленораздельный мученический стон.

– Да вы тут пьете, – брезгливо принюхался Циньшань. – Все понятно. Я с Чжаёном договаривался, не передал просто. Пойду приведу в чувство, сам он, кажется, не в состоянии.

С этими словами Циньшань исчез, а я осталась стоять с невысоким мальчишкой в коридоре.

– Может быть, чаю? – предложила я не столько ему, сколько себе.

Мальчишка замотал головой. Я прокляла не к месту проснувшуюся учтивость: надо было брать и делать, и никаких гвоздей, экивоков и прочих глупостей.

– Давайте все-таки в столовую, а то у нас тут и не посидишь…

– Мы начнем укрепление квартиры с входных заклинаний, так что не стоит.

Я страдальчески посмотрела в потолок в поисках слов. Голову вело страшнейшим образом, я просто не знала, что сказать.

Мальчишка вдруг изменился в лице и будто потеплел:

– Как?

Я проследила траекторию его взгляда. Он упал, конечно, на браслет.

– Минли, честно – потрясающе. Я его и не снимаю никогда. Он должен быть тяжелым, но не весит вообще ничего, а красоты такой, что не оторваться.

Минли довольно закивал головой, и мне самой стало очень приятно.

– Камни, тут главное было – найти хорошие камни. Я, конечно, сразу к Юн И побежал, за ним не заржавеет, и потом уже накладывал чары. Мне было радостно, что вы о нас позаботились. Не о колдунах, нет, о людях. Циньшань так о вас высоко отзывается!

Я собралась было поднять брови, но тут же раздумала:

– Простите, Минли, а вы вот сказали про Юн И… Она что, камнями занимается?

– О да. Лучший специалист по камням в Москве. Только это он, а не она.

– А можно ли у нее получить, так скажем, беспристрастную консультацию? То есть у него? – Мысль моя текла линейно, и я никак не могла перестроиться на нормальное восприятие.

– Конечно! – воскликнул Минли. – У него-то только и можно, он же не принадлежит к нашему клану, торгует со всеми, безукоризненно честен и вообще.

В голове мгновенно зажглась лампочка.

– И когда к нему можно попасть?

Минли уже тыкал в экран смартфона, потом ждал несколько секунд, потом протянул телефон мне.

Я на секунду онемела, тряхнула головой:

– Здравствуйте, меня зовут Нина Светлова, извините, что…

– Нина, привет! – неожиданно звонко отозвались с того конца провода. – А я все жду тебя и жду. И жду, и жду.

– Ждете? – изумилась я.

– Ну конечно. Если уж был найден амулет удачи, к кому еще обращаться хорошему судье. А ты хороший судья, я уверен.

– О'кей, – сказала я, не в силах сносить напор. – А когда приехать можно?

– Давай прямо сейчас. Адрес тебе это чудовище под названием Минли скинет. А меня зови просто И, договорились?

– Договорились, – контуженно отозвалась я и воззрилась на замолчавший аппарат.

– Он немного громкий, – радостно сказал Минли.

– Есть самую малость. Дашь мне адрес?

Но Минли уже деловито набирал что-то в телефоне, спросил мой номер, нажал на «отправить». Из комнаты пиликнул телефон. Я похлопала Минли по плечу и пошла в ванную умываться. По-хорошему, конечно, следовало проверить, не убил ли Циньшань Чжаёна, но и в полном похмельном дыму я почему-то чувствовала себя по-прежнему – принцессой, наконец-то попавшей домой, а Юн И только что в очередной раз послужил этому доказательством.