Лилия Зябликова не чуяла под собой ног. Ей хотелось визжать от восторга, но она сдерживалась и изо всех сил старалась быть серьезной, в меру печальной и общительной. Сам Виктор Вагнер вел ее под руку через весь университет! Она заметила как минимум двоих однокурсников и трех приятельниц с других факультетов и не сомневалась, что уже к вечеру эта новость облетит весь корпус их общежития, а к завтрашнему обеду перекинется на два других корпуса. Вот это новость так новость — декан факультета некромантии со студенткой под ручку!

На зависть всем девушкам факультета, они действительно прошли аж на кафедру некромантии, к учебным аудиториям.

Кафедра занимала весь второй и часть третьего этажа, а также несколько подвальных и полуподвальных помещений главного корпуса. Как назло — или к вящему восторгу, как посмотреть! — на первом этаже столпились студенты младших курсов, у которых пока еще продолжались занятия, а также пятикурсники, которые, озабоченные написанием дипломных работ, нередко появлялись в стенах университета. Декана со всех сторон засыпали вопросами и удивленными возгласами, и он, на радость пунцовой от смущения и восторга Лильки, спокойно прошел сквозь толпу. Ах, вот об этом она и мечтала! Вот это мужчина! И ведь не заколебался ни минуты, словно давно уже все для себя решил. И почему она не кинулась ему на шею раньше? Может быть, он, как многие красавцы, комплексует по поводу своей внешности и положения в обществе, уверенный, что девушкам от него нужно только одно? Может, он просто настолько в юности занимался наукой, что не успел вовремя жениться, а тут — глядь, ровесницы давно замужем, а молодежь… Вот она, молодежь, идет с ним под руку и смотрит влюбленными глазами. И теперь все будет хорошо.

На лестнице Лилька сделала попытку прижаться к декану, но мэтр Вагнер ненавязчиво отстранился, и девушка встревожилась:

— Все хорошо?

— Да, но…

— Ваша аллергия на кошек? Простите, я не думала, что все это настолько серьезно! В самом деле, извините меня! Я этого не знала…

— Никто не знал, я же говорил. А что до аллергии…

— Я уже решила эту проблему! — заявила Лилька. — Кот нам не помешает! Обещаю!

— Что — «не помешает»? — Он приостановился, бросив на спутницу косой взгляд.

— Ничего не помешает! Ни практику приходить, ни… общаться. Кота не будет! И шерсти тоже! Клянусь!

— У вас ведуны знакомые есть? Или ведуньи?

— Моя бабушка…

— Проконсультируйтесь у бабушки, что значат клятвы в устах тех, кто владеет магией. И впредь…

— Извините. — Лилька дотронулась до его руки. — Я просто так за вас переживаю… Но кота все равно не будет! Я приняла меры!

Они дошли до одной из аудиторий. Виктор Вагнер открыл дверь, проводя девушку внутрь. Лилька затаила дыхание. Она бывала, конечно, в этом просторном помещении, разделенном стеллажами на несколько небольших отделений, но всякий раз тут было полным-полно аспирантов либо студентов и стоял гул от голосов. Теперь тут было тихо и непривычно пусто.

С другой стороны аудитории имелись еще две двери. На одной из них сияла табличка с именем декана. Сюда Виктор Вагнер и пригласил девушку.

Комната тоже была просторной, но проходной — в глубине имелась вторая дверь. Кожаная оттоманка, два небольших столика, шкафчик, стеллажи с книгами и наглядными пособиями, портреты вдоль стен. На двух подоконниках вместо цветов — муляжи упыриных, вампирьих и вурдалачьих голов в разрезе, а также несколько черепов и скелет кошки. В дальнем углу на подставке красовалась клетка с птицами, и Лилька мигом сообразила, что надо делать.

— Ой, какая прелесть! — всплеснула руками девушка, кидаясь к клетке. — Это малиновки?

— Щеглы, — не глядя, поправил декан, копаясь в шкафчике за ее спиной.

— Ох, простите. Но ведь мы же не на уроке зоологии? Тем более что певчих птиц…

— Тем более что певчие птицы вообще не имеют отношения к миру мертвых, вы это хотели сказать? Кроме ласточек, которые, по поверью, из подземного мира приносят ключи, отмыкающие землю.

— Да-да, — закивала Лилька. — А вы любите птиц?

— Скажем так: я отношусь к ним терпимо. Самое главное, что аспиранты сами убирают клетку и насыпают корм. Но ведь вы хотели поговорить со мной совсем не об этом?

— Да. — Лилька облизала губы и сжала кулаки. — Я хотела вам сказать, что…

— Чай? Печенье? — Виктор извлек из шкафчика вазочку с домашним печеньем и несколько пакетиков с травами.

— Нет! — Девушка от неожиданности попятилась. — То есть… извините, я…

— Не извиняйтесь. Сейчас обеденный перерыв. Вы из желания поговорить со мной пропускаете обед. По себе помню, что студенты весьма трепетно относятся к своему желудку. Сытый студент — существо столь же редкое, как упырь-композитор.

— Я, — девушка мысленно дала себе оплеуху, — на диете… слежу за своим весом…

— И зря. — Декан ловкими движениями сервировал стол. Кроме печенья на свет появились сыр и ветчина. — Никуда ваш вес от вас не денется. Поверьте, я на девушек насмотрелся.

Лилька прикусила губу. Последние слова изобличали в декане донжуана, который меняет подружек чаще, чем перчатки. Но рано или поздно любой бабник остановится, когда встретит ту единственную и неповторимую, в которую влюбится и на которой женится.

— Я… то есть я хотела сказать, что…

— Что вы просто меня стесняетесь. — Виктор Вагнер улыбнулся, и от этой улыбки Лилька растаяла. — Не надо. Мы же не на экзамене. У нас приватная беседа. Вы, если помнится, чем-то были сильно расстроены… плакали… Неохота вам напоминать, студиозус Зябликова, но все-таки хотелось услышать, что же заставило вас так страдать? Ведь не экзамены же?

Он стоял перед ней, держа в одной руке чашку с горячим травяным чаем, а в другой — бутерброд с ветчиной. И девушка пролепетала:

— В-вы…

— Я, — кивнул Виктор Вагнер и улыбнулся. — И что?

— Вы, — повторила девушка. — Именно вы!

— Я? — повторил декан. — Простите, студиозус Зябликова, но я не совсем…

— Вы… — Девушка зажмурилась и выпалила на одном дыхании: — Вы мне нравитесь!

В ответ раздался странный звук, словно декан хотел что-то сказать, но внезапно подавился воздухом.

— Э-э…

Его растерянность неожиданно придала Лильке сил.

— Вы мне очень нравитесь, давно, — произнесла девушка. — С самого первого дня. Еще когда пришла подавать заявление в университет. Я увидела вас и поняла, что буду учиться только здесь. А потом… Когда у нас началась некромантия. Вы пришли на первую лекцию. Вы ее читали, а я… Я смотрела только на вас. Слышала только вас. Я больше ничего не видела и не слышала. И потом на занятиях и на экзаменах… Я слова не могла сказать от волнения, когда вы ко мне обращались. И когда выяснилось, что именно у вас буду проходить практику, я… просто ничего не могла с собой поделать. Я вас люблю, Виктор!

Обычно после таких слов следуют объятия, поцелуи, взаимные признания. Ни один мужчина в мире не в силах устоять перед признанием в любви, которое делает женщина. Говорят, есть даже традиция ни в коем случае не отказывать, если женщина сама предлагает руку и сердце. Уж во всяком случае, нельзя отказываться под предлогом того, что, мол, девушку не любят. Можно лишь отсрочить свадьбу после такого объяснения, скажем, на год. Но отказывать никак нельзя. Есть только одна весомая причина для отказа — если мужчина уже женат. Но Виктор Вагнер холост. Это знает весь университет.

— Вы меня любите, — повторил он со странной интонацией, словно примеряя эти слова к себе.

— Да! Люблю!

Не выдержав, Лилька попыталась кинуться к декану на шею, но он отстранился, защищаясь от нее чашкой чая и бутербродом.

— Студиозус Зябликова… э-э… Лилия! Я ценю ваш порыв, это так… неожиданно и искренне. Не так часто в наше время встретишь девушку, способную на такой поступок. И в то же время я хочу вам напомнить, что наши отношения… студентки и декана… Подобное как бы не принято! Есть же какие-то…

Лилия остановилась, словно налетев на стену.

— Вы мне не верите? Я ради вас на все готова! Я даже ради вашей аллергии решила избавиться от своего кота! Вот!

— От кота? — растерялся Виктор Вагнер.

— Да! Он на вас плохо действовал, из-за него у вас проблемы. Вам даже пришлось навестить целителей и потом эти лекарства… Поэтому я отдала кота в добрые руки.

— Отдали? — Декан сверху вниз смотрел на студентку. — Своего кота?

Она яростно закивала:

— Ради вас!

— Ради меня, — повторил Виктор Вагнер. Лицо его как-то странно дрогнуло. — Это действительно… не ожидал, что вы способны на такое!

— Я вообще на многое способна. — Лилия воодушевилась интонациями, промелькнувшими в его голосе. — Вы можете меня испытать и тогда поймете…

— Хорошо-хорошо. — Декан снова попятился, всеми силами стараясь сохранить дистанцию. — Значит, у вас нет никаких крупных неприятностей? У вас нет проблем? Все ваши родные живы и здоровы и вы не получали тревожных известий из дома?

— Нет.

На миг девушка забыла обо всем, даже о своей любви. Она так давно не получала известий из дома… и от бабушки… А что, если с ней что-то случилось? Что, если старушка тяжело заболела? Если она лежит дома одна-одинешенька и некому послать весточку для внучки? Что, если беда случилась с родителями? Что, если она осталась сиротой и пока ничего об этом не знает? Что, если горькая весть пришла в ректорат — мол, ваша студентка понесла тяжелую утрату, сообщите ей об этом как-нибудь помягче…

— …Зябликова? Лилия? Что с вами?

Голос декана донесся издалека. Одновременно что-то кольнуло в висках, резко пахнуло озоном, как после грозы, а потом вокруг разлился аромат ландышей.

Девушка открыла глаза. Она сидела в кресле, а над ней склонялся декан.

— Все хорошо, Лилия? — поинтересовался он.

Виктор Вагнер назвал ее по имени! Возликовав, Лилька тем не менее придала лицу и голосу томность:

— Не знаю… ощущение какое-то странное… голова кружится, и все как в тумане…

— Вы плохо себя почувствовали. Может быть, стоит пригласить целителей? Зря вы вчера так рано покинули медцентр.

— Не знаю. Может быть, но… как же сессия? И практика?

— Да при чем тут это? — отмахнулся декан. — Мы, некроманты, должны понимать, что жизнь и здоровье — весьма ценные вещи, чтобы ими разбрасываться!

— Я просто… устала и переволновалась.

— И еще пропустили обед. И завтракали наверняка кое-как. — Перед девушкой опять появился чай и бутерброд. — Знаю я студенток — готовы месяцами жить на чае и булочках, перехваченных на ходу. Так что немедленно ешьте и пейте.

Проявление заботы Лилька оценила и вцепилась и в то и в другое.

— Считается, что леди не должна много есть, — промолвила она, стараясь говорить светским тоном. — Дескать, голод прилично испытывать только простолюдинкам…

— …и тем, кто занят напряженной работой. А учеба и сессия — достаточно напряженная работа. Поэтому не стройте из себя вдовствующую герцогиню. — Сев к столу, декан придвинул девушке вазочку с домашним печеньем. — Ешьте!

Лилька немедленно цапнула сразу два. Наверное, на нервной почве у нее так разыгрался аппетит, что она изо всех сил старалась заставить себя жевать помедленнее.

— Вкусные, — высказалась девушка, когда от горки печенья осталась только половина.

— Мамины, — почему-то смутился декан. — Сама печет, не доверяет поварихе.

— Очень вкусно, — улыбнувшись, добавила Лилька. — Пальчики оближешь!

И с радостью отметила, что от ее похвалы Виктор Вагнер заулыбался тоже.