14

— Докладывай.

Реутов открыл свой блокнот. Много фактов и фактиков собралось, но как увязать их в единое целое, он пока не очень представлял.

— Начну с того, что нарыл в офисе программистов. — Реутов откашлялся. — Три девчонки, которые занимаются раскруткой сайтов, по моему мнению, интереса не представляют: живут по месту прописки, прежние работодатели в наличии и девчонок этих припоминают. То есть, по моему мнению, тратить на них время нет смысла, никакого второго дна. Но есть и хорошие новости. Там же, в офисе у парней, имеется нанятый программист — Сергей Кротов, тридцать два года, неженат, живет на Алмазной. Я просмотрел резюме, предоставленное им при приеме на работу, — все фирмы, которые он там указал, не существуют. Только по одному телефону мне ответили, организация называется «Нефертум», это какая-то группа личностного роста или школа самосовершенствования, и наш парнишка якобы работал там, но говорить со мной тамошние деятели не пожелали. Сказали только — да, работал, были им довольны, на более детальные вопросы не ответили.

— «Нефертум»? — Бережной покачал головой. — Странное название. Нефертум — это из египетского пантеона, бог растительности, возрождения и исцеления. Личностное развитие, говоришь? Где-то я это уже слышал…

— Ну да. — Реутов пожал плечами. — Я этого не понимаю, потом надо будет вникнуть, если что. Но тут другое интересно: господин Кротов по месту регистрации не проживает. Мало того: и адреса такого нет. Вернее, он есть, но это нежилое помещение.

— О как!

— Да. А самое главное, что на этот адрес зарегистрированы десятки других граждан, и кто они, где — никому не ведомо.

— Интересно, только что нам это дает? — Бережной нетерпеливо побарабанил пальцами по столу. — Конечно, присмотреться к парню надо, но многие покупают прописку, это не такая уж редкая практика. Отпечатки пальцев есть?

— Нет, пока не взял.

— Обязательно сними у всех сотрудников отпечатки. К чему ты клонишь, Денис Петрович?

— А вы послушайте, Андрей Михайлович. Пропавшая Мария Гранишевская тоже зарегистрирована по тому же адресу. И с ее резюме такая же точно история — несуществующие организации, трудовая книжка якобы утеряна, здесь ей завели новую. Я пробил ее по отпечаткам пальцев — взял у нее со стола линейку, так вот в нашей базе она имеется.

— Вот как? И в связи с чем?

— Помните, лет шесть назад было неприятное дело с сектой «Путь вечности»?

— Да, в столице тогда вспыхнул громкий скандал, этот «Путь вечности» оказался замешан в отъеме недвижимости, массовом гипнозе с применением психотропных веществ, ритуальных убийствах, но хуже всего, что функционеры этой секты проникли во власть и начали влиять на внутреннюю политику, но их вовремя выявили. Оказалось, что в списках этой секты значились очень высокопоставленные чиновники и их дети, а также известные бизнесмены, а вещественные доказательства и записи были уничтожены пожаром, возникшим на складе улик. Там целая система рангов и уровней была, я помню, изучал тогда из интереса. А в итоге мелкие сошки пошли как свидетели и многого не сказали, потому что были не в своем уме, и к суду удалось привлечь кое-кого из верхушки секты — всего лишь за мошенничество, но в тюрьму никто не сел, к сожалению. Защищали их адвокаты из конторы самого Малышева, так что особых шансов не было.

— Но вот эта самая Мария Гранишевская проходила по делу «Пути вечности» — была одной из наложниц основателя секты Ивана Домбровского, — сказал Реутов, — и звали ее тогда Мария Богданова. Свою нынешнюю фамилию девица обрела, взяв после суда фамилию матери. К суду она не привлекалась, по делу проходила как свидетельница и на суде давала свидетельские показания, но ее пальчики в нашей базе имеются, как и досье. А вот папаша ее, который тоже в той секте был не последним человеком, наложил на себя руки в СИЗО, и на него тогда многое списали — отчасти потому никто из крупной рыбы так и не сел. Хотя, по-моему, этот Богданов как раз и сам искренне верил во всю ту чепуху, которую проповедовал, даже дочь не пожалел для общего, так сказать, дела — потому и убил себя, когда понял, что сотворил. Повесился в камере, и все. Может, сам повесился, а может, и помог кто. — Реутов вздохнул. — Я тоже тогда внимательно следил за расследованием того дела, мне было интересно. Конечно, само дело я не читал, но расследованием интересовался — в пределах своих возможностей — и отлично помню, что полного списка членов секты так и не нашли, а ведь там вполне мог быть и следователь по делу, и прокурор, и судья — кто угодно там мог быть, если депутаты засветились и миллионеры. Да только пойди найди теперь, кто там был и кто чем замазан, дело-то прикрыли уж больно резво. А Богданов все знал, конечно, может, оттого и прожил после ареста недолго. Разные слухи ходили среди наших тогда, но из того, что я слышал, было понятно, что Богданов был идеалист — слабое звено, так сказать, и все бы рассказал, конечно. Так что я не исключаю, что ему могли помочь умереть.

— Все может быть. — Полковник задумался. — А дочурка, значит, нырнула, и нет ее, и где она была все эти годы, неизвестно, зато вынырнула полтора года назад у нас в Александровске, устроившись на работу в фирму Щелканова и Горчинского секретаршей. Ловко, ничего не скажешь.

— Ну, ее можно понять, после того, что с ней было, не слишком-то захочешь светить свое прошлое. Конечно, вины ее нет никакой, она стала жертвой своего пришибленного папаши, которого не смутило даже то, что лидер секты забрал его дочь в свой гарем. Естественно, резюме ее тоже всецело фальшивое, но дело в том, что эти чокнутые компьютерщики вообще не проверяли достоверность резюме. Как пояснил Щелканов, ему важно, чтобы человек знал свое дело, и Кротова они проверили на предмет профессиональных навыков, а его резюме никто не рассматривал. Ну, а в случае с Гранишевской, я думаю, решающую роль сыграла ее внешность. — Реутов улыбнулся, вспомнив немного нескладного и рассеянного Генку. — Геннадий парень хороший, да только вряд ли с барышнями у него есть какой-то существенный опыт, а тут такая птица.

— А что, хороша?

— И весьма. — Реутов вздохнул, вспомнив Соню. — Но, похоже, среагировал на ее немыслимые достоинства именно Щелканов.

— Ну, неважно. А ты вспомни, Денис Петрович, в деле с сектой «Путь вечности» была статья обвинений насчет использования психотропных веществ с целью заставить адептов секты безоговорочно подчиняться. Многие по сей день в психушках, а многие в момент штурма здания, где располагалась секта, совершили самоубийство. Знаешь, что я думаю? Нам нужно поднять то старое дело. Я запрошу его из архива, там много томов, но нам важны фигуранты и характеристики веществ, которые они использовали. Что слышно о Семенове?

— Я звонил ему. Он молодец, держится, находится в сознании, даже шутит, хоть и плохо ему. Врачи, говорит, умереть спокойно не дают. Все-таки прививка свое дело сделала, выкарабкается. — Реутов сделал пометки в своем блокноте. — А девицу я объявлю в розыск.

— Ну, объяви. — Бережной ухмыльнулся. — Только дамам спрятаться гораздо проще, чем мужчинам. Перекрасила волосы, по-другому уложила, нанесла тональный крем другого цвета — и все, ищи-свищи. А конкретно эта барышня, похоже, привыкла прятаться. Но ты объяви, конечно, мало ли.

Реутов понимал, что полковник прав, но в то же время он чувствовал, как что-то ускользает от них в этом деле. Что-то, что лежит практически на поверхности.

— Что касается Долгашевского. — Он вздохнул и открыл следующую папку. — Пальцев его в базе нет, и вот что любопытно: человек такой был, да. Но он умер, имеется запись о смерти — в городе Торинске, работал на цементном заводе.

— То есть документы поддельные.

— Не только документы, Андрей Михайлович. — Реутов подал полковнику протокол вскрытия. — Сама личность этого гражданина поддельная, эксперт говорит, что лицо его, по крайней мере, два раза переделывал очень хороший пластический хирург.

— Вот как… — Бережной пробежал глазами протокол. — Удовольствие не из дешевых, но это в какой-то мере зацепка, можно найти хирурга. Правда, займет время, а его-то как раз и нет. Тут ведь дело вот в чем, Денис Петрович. Следственной группы не будет. Дело засекретили, так что придется нам с тобой вдвоем его вытянуть. Ну, может, кого-то одного еще привлечем, но это все, что нам разрешили.

— Не вытянем вдвоем-то. — Реутов принялся складывать бумаги в папку. — Много ниточек, успеем ли за все потянуть?..

Бережной поднялся и подошел к окну.

— По расследованию убийств мы будем работать сами, а по вирусу параллельно с нами будет работать некая контора сродни Интерполу, но покруче. Конечно, убийства и вопрос с вирусом связаны неразрывно, и спецам из той конторы не понравилось, что мы с тобой станем путаться у них под ногами, но генерал наш не из тех, кто позволяет отодвинуть своих людей. Контакты у меня есть, с руководителем группы, работающей по этому делу, меня познакомили, но парень мне активно не понравился — психопат какой-то, ей-богу. А потому нам бы лучше самим все раскрутить по-быстрому.

— Я думаю надавить на Кротова, что-то он знает.

— И то. Ладно, Денис Петрович, ты ступай, работай, и мне тоже надо кое-чем заняться. Связь по телефону, по необходимости, а завтра в это же время встретимся здесь, сверим часы, так сказать. А я прямо сейчас запрошу из архива старое дело, поглядим, что выстрелит.

Реутов кивнул и ушел к себе — нужно было многое успеть сделать и при этом не забыть позвонить жене. То, что Соня живет на даче, это к лучшему, так безопаснее. Но приходить в пустую квартиру стало невыносимо, и он подумал, что было бы неплохо ночевать в кабинете, как Бережной.

— Принесу раскладушку, и…

Зазвонил телефон. Реутов выудил аппарат из кармана — высветился номер Генки Щелканова, и Реутов даже гадать не хотел, что у него снова стряслось, а ведь если стряслось, то, возможно, в деле есть подвижка.

Или очередной тупик.

Павлов оказался худым высоким парнем с лицом, изрытым следами от прыщей. О таком лице говорят, что черти на нем горох молотили, и Бережной, глядя на покрывшегося испариной парня, поморщился от отвращения.

— Рассказывай.

Солонцову схватить не удалось, ни в офисе, ни по адресу ее не было, и Бережной объявил ее в розыск, но Павлов скрыться не успел, и теперь обильно потел в кресле напротив. Руки его, скованные наручниками, мелко дрожали, и хотя он сцепил пальцы, чтобы унять дрожь, но бесполезно — дрожь не унималась.

— У меня к тебе только один вопрос: где вы взяли психотропное вещество, которое подмешали в водку?

В офисе Павлова, находящемся в небольшой комнате офисного центра, обнаружили ящик водки, аналогичной той, что была найдена полицией в доме, где проживал Олег Горчинский.

— Ванька принес откуда-то.

— Рассказывай дальше.

— Ванька узнал, что Марконов ищет помещения… Не знаю откуда. — Павлов шмыгнул носом. — Мы район изучили отлично, и эти помещения идеально подходили, но расселить жильцов… Там общаги, с ними проще, а одно здание под офисы продали, тамошние могли и не захотеть съезжать.

— Как вышли на Марконова?

— У Ваньки знакомый был, он ему озвучил размер бюджета и договорился о доле, чем больше сэкономим, тем больше получим. — Павлов замотал головой, предваряя вопрос Бережного. — Я не видел никогда его… Ну, того чувака, что у Марконова, и как зовут, не знаю. Ирка… она спала с Ванькой, быстро снюхались, вот она, может, и знает, а я нет.

— Так, значит, психотропное вещество, заставляющее людей впадать в неконтролируемую ярость и убивать всех вокруг, принес Иван Долгашевский?

— Да. — Павлов закивал. — Мы смекнули: если тамошние жильцы друг друга поубивают, то и расселять не надо, даже если половина — и то хорошо. Что в них проку, в этих алкашах, зачем они?

— А кто ты такой, чтоб решать, кому жить, а кому не надо?

— Да какая польза от этих алкоголиков? Вы их видели? Пьют, воруют и плодятся — вся их жизненная программа, и дети такие же. Так зачем они нужны? А может, если таких вот убирать, очищать общество от них, то и само общество оздоровится и на нужные вещи деньги пойдут, а не на лечение и пособия этим уродам?

— Отличный план, а главное — идея новая совершенно. — Бережной насмешливо прищурился. — Понимаешь, фишка в чем. Вот все эти любители планирования очищения посредством убийства миллионов ненужных особей отчего-то считают, что именно они сами нужны и не повымрут. Но, как показывает история, они обычно сильно ошибаются. Кто побывал в квартире Долгашевского и унес оттуда его компьютер?

— Да он потерял ноут в маршрутке, кто там его уносил! — Павлов дернулся, наручники впились в запястья. — А потом звонит и говорит: я заболел, справляйтесь без меня, и я слышу — да, кашляет, явно заболел. Так он сам обещал позвонить… Спросите у него, где он ту бодягу взял, он-то знает!

«Значит, о смерти Долгашевского Павлов не знает. — Бережной наблюдал за арестованным, размышляя, что либо он гениальный актер, либо говорит правду. — Можно на этом сыграть».

— А нанять Малышева чья была идея?

— Адвокат, что ли? Тут я не в курсе, говорил с ним тот человек, что от Марконова. Так Ванька сказал — типа, порешают через суд, как только иск всплывет, собственники, боясь ареста имущества, продадут свои офисы за бесценок.

Бережной кивнул — скорее всего, так бы оно и было: испуганные перспективой лишиться имущества вообще, а если бы предыдущую сделку признали недействительной, то и последующие тоже, владельцы офисов постарались бы спасти хоть часть своих активов и продали бы помещения по цене, которую предложили им, не торгуясь. Имя Олега Малышева, иск в суде — да никто бы не сомневался, что совершил выгодную сделку, продав имущество за полцены, а то и меньше.

— Лихо. — Бережной вздохнул. — Могло получиться, да.

— Получилось бы, как пить дать! — Павлов гордо выпятил грудь. — Мы бы хорошо заработали.

Бережной смотрел на Павлова с брезгливым интересом. Он никогда не мог понять, откуда берутся такие вот люди, лишенные любых моральных ориентиров. Ходят в школы, растут в семьях — а потом выскакивает в жизнь особь абсолютно без тормозов, без понимания разницы между хорошо и плохо, эдакие люди-желудки, все побуждения которых вертятся вокруг поесть и потрахаться. Полковник подобного и понимать не хотел, а его миссия заключается в том, чтобы как можно большее количество таких вот профессиональных недоумков изолировать от общества.

— Вирус кто распылял, ты или Долгашевский?

— Вирус?!

Удивление Павлова было таким искренним, что явно о вирусе он ничего не знал. Что ж, еще одна попытка, вопросов много, а Павлову торопиться уже некуда.

— В секте «Путь вечности» на каком ты был уровне?

Павлов замер с открытым ртом, глаза его испуганно округлились, и полковник понял, что попал в десятку.

— Я и так знаю — на первом. А Долгашевский, скорее всего, входил во внутренний круг. А Солонцова?

— На четвертом…

— И как же вы все вместе снюхались снова?

Павлова затрясло, слезы покатились по его щекам.

— Вы ничего не понимаете. — Он зарыдал, а потом продолжил почему-то шепотом: — Когда был смысл, когда знал, что ты не один, и неважно, хорош ты собой или так себе, и даже если ты не очень умный — тебе найдется место, а случись что, тебе помогут. Это ощущение, словно ты падал, а тебя подхватили и не дали погибнуть, — это стоит всего на свете, и плевать, что выше первого уровня не светит подняться, рядом братья и сестры, такие же, как ты сам, и ты теперь все можешь.

— Что можешь?

— Все, что угодно. — Павлов зло прищурился. — Есть работа, если заболел — тебя не оставят, и секс есть, он как часть программы, и есть понимание, что жизнь твоя имеет смысл, что ты не один…

— А цена за это?

— Ничего не жаль. И когда это исчезло, и я оказался там, где и был…

— Что ж ты не саморазвился?

— Не всякая душа готова к этому, нужно расти. — Павлов закачался, словно в такт какой-то мелодии. — Часть наших оставила тела, а я не успел, меня не было в храме в тот день. Но я смог выжить, работал — и все время помнил. И искал кого-то из наших, искал все время — и нашел. Вернее, меня нашли, и хотя мы не могли пока собираться, мы снова были одним целым.

— Кто вам приказывал?

— Ванька знает, но вряд ли скажет — они там, во внутреннем круге, все крепкие орешки, я бы сказал, если бы знал — Учитель был прав насчет меня, я сказал бы, а он нет. Ирка тоже не скажет, да и не найдете вы ее, раз сразу не взяли.

Голос Павлова звучал совсем тихо, но полковник слышал каждое слово.

— Есть хозяева — вот они решают, кому жить, кому умереть, несовершенные души надо отпускать, чтобы они перерождались. И мы хотели помочь им в этом.

— И попутно заработать?

— В этом нет ничего плохого. — Павлов посмотрел на полковника в упор. — Тем, кто ушел в путешествие, имущество больше не нужно.

Бережной пожал плечами и вызвал конвоира.

Один узелок развязался, но ниточка пока никуда не привела. Нужно говорить с Марконовым, но что, если и он тоже имеет отношение к секте?

«Нет, вряд ли. — Бережной вздохнул. — Потапов сказал, что Марконов — хороший мужик, да и ожоговую больницу строит, это не что попало! Но кто-то из его окружения — да, из секты. Видимо, гидру эту только загнали в подполье. А уж то, что молодой Малышев в секте состоял, ясно как день. Этим они его и взяли — напугали оглаской. Никто не доверит вести свои дела фирме, где один как минимум партнер — член секты, которая известна тем, что ее адепты полностью подчиняются верхушке. Кто знает, что и о ком такой адвокат выболтает, а ведь адвокаты многое знают! То-то старый Малышев поторопился свернуть разговор. Ну, дама эта, Анна Валентиновна, — тоже гестапо то еще, ей только попадись».

Бережной встал — отчаянно хотелось курить, и поесть бы не мешало, но дело усложнялось на глазах, и полковник понимал, что время играет против них, кто-то зачищает концы, и то, что Павлов у них в руках, — большая удача.

— Андрей Михалыч, у нас ЧП.

Дежурный сержант заскочил, даже не постучав, и Бережной понял, что случилось нечто неординарное.

— Говори.

— Посадили мы этого Павлова в обезьянник — честное слово, пальцем никто не тронул! А он сидел-сидел, а потом упал на пол, мы думали — симуляция, но я все же заглянул к нему. А он мертвый.

— Как — мертвый?

— Совсем, натурально — мертвый.

Бережной поднялся и вышел из-за стола.

— Там врача вызвали, Петрович из морга сейчас приедет. В общем, я думаю, это инфаркт у него, не иначе, потому что был он жив-здоров, и не били его — а он…

— А он умер. — Бережной нашарил в кармане ключ от кабинета. — Идем.

Теперь он был точно уверен: кто-то из его людей тоже может оказаться членом «Пути вечности», но как узнать, кто? Им может оказаться любой, совершенно любой человек, вот этот сержант, например. Или Реутов.

«Нет, Реутов не знает о задержании Павлова, и его не было здесь — слава богу, хоть ему я могу пока доверять. — Бережной торопился. — Но тут явно не в инфаркте дело».

У обезьянника столпились сотрудники, патологоанатом уже перевернул труп и что-то рассматривает — а это значит, что был он где-то рядом, но что он делал вне морга?

— Что, Петрович?

— Ну, это не инфаркт, тут я точно скажу. — Петрович поднял на Бережного взгляд. — И следов уколов, равно как иных повреждений, на теле нет. Похоже на мгновенный удар — разрыв аневризмы, возможно. Нужно вскрывать, тогда скажу точно.

— Ладно, оформляйте.

Бережной поспешил выйти из здания. Прохладный воздух остудил его, и он снова подумал о Диане.