10
Ле-Ман
Пограничная станция Чоп встретила бронепоезд плотным кольцом оцепления и комиссией Гохрана. Представитель ГРУ приказал сводному разведотряду собрать вещички и покинуть вагоны. Всем, за исключением Луня, Олега и полковника, коих оставили в штабном вагоне. Разведчики весёлой гурьбой забрались в кузов «студебеккера», помахали на прощанье и скрылись за привокзальными руинами.
– Как бы не влипнуть в неприятности, – отрешённо промолвил Лунь.
– Наград не дадут, а ругать вроде не за что, – философски заметил полковник.
Сработал первый вариант, в штабной вагон поднялся «неправильный» милиционер в узеньких «серебряных» погонах и представился:
– Майор Гохрана Савченко, со мной бригада для приёмки доставленных вами ценностей.
– Вот изъятая у нацистов документация с перечнем ящиков и номерами пломб. – Лунь протянул тоненькую папку.
– Не пойдёт! – возразил майор. – Мы должны рассортировать, взвесить и описать золото в слитках, золото в прутках, золотые изделия без камней, с камнями, золотые монеты, нумизматические золотые монеты…
– Совсем охренел! – возмутился полковник. – Здесь тонны золота! Хочешь до конца войны проторчать на этом полустанке?
– Таковы правила. Данные по доставленному золоту будут доложены лично товарищу Сталину.
– Пошли по вагонам, иначе ничего не поймёшь! – заявил Лунь.
Майор приготовил блокнот с карандашом, но первый же вагон показал абсурдность инструкции. Тем не менее он обошёл весь поезд, осмотрел ровные штабеля и удручённо ответил:
– Нам за год не управиться, а нарушить приказ товарища Сталина я не имею права.
В экстраординарной ситуации любой офицер разведки имеет право позвонить непосредственно начальнику ГРУ. Мало кто отважится тревожить высокое начальство, чревато, знаете ли, и Лунь предпочёл остаться в тени:
– Давай, Студент, ищи подходящий штаб и звони.
– Здесь недалеко штаб Конева, – подсказал майор.
Уже хорошо. Олег было собрался догонять «студебеккер» с представителем ГРУ, Конев должен его помнить. Спрыгнув на короткий перрон, разыскал старшего по оцеплению:
– Как мне добраться до штаба Конева? Необходимо срочно позвонить в Москву.
– Прыскин, – подозвал офицер старшину, – посади товарища в машину. Аллюр три креста в штаб фронта!
«Студер» легко разогнался, но более шестидесяти не взял, и Олег поторопил шофера:
– Добавь газа, у меня срочное дело.
– Всё, идём на пределе. Это тяговая машина, пахать на ней можно, а гоняться нельзя.
Всю дорогу до штаба грузовик не снижал скорости, мягко проходил через колдобины и отлично вписывался в повороты. Так что в деревню, где располагался штаб фронта, они прикатили за полчаса. Олег подошёл к часовому у крылечка и попросил:
– Вызови дежурного.
Отутюженный старший лейтенант критически посмотрел на незнакомого солдата и подозрительно спросил:
– Чего надо?
– Доложите Коневу о прибытии Студента.
Офицер скривился, но сидевшие на лавочке солдаты разом вскочили:
– Здравия желаем, товарищ подполковник! А мы сидим, гадаем, вроде похож, а форма солдатская.
– Рад видеть! Генерал у себя? – позабыв о маршальской звезде, спросил Олег.
– Ха, генерал! Берите выше, маршал! Когда обмывали погоны, всё вас вспоминал!
– Я тут при чём?
– Как же, как же! Кто принёс карту, где каждый немецкий танк с маршрутом движения указан?
Один из солдат личной охраны маршала по-свойски постучал в окно и жестами попросил выглянуть. Рамы звякнули плохо закрепленными стёклами, и Конев высунулся по пояс:
– Что случилось? – а увидев Олега, прикрикнул: – Кто смеет держать на пороге моего спасителя?
Старший лейтенант вздрогнул всем телом, суетливо затоптался и провёл «спасителя» через сенцы. Достаточно просторная горница снова заполнена генералами, большинство которых знало Олега по зимнему заданию и встретило дружескими объятиями. Затем последовало знакомство с «новичками», которые на самом деле были опытными командирами. На войне ротация армий с одного фронта на другой – обычная практика.
Как обычно, начались расспросы о Москве и семье, затем перешли к воспоминаниям о зимней операции. Здесь было чем похвастаться, войска Конева не просто вышли на польскую и румынскую границы, они отрезали Манштейна от Рейха. Единственная железная дорога через Кишинёв и порт Одесса потеряли практическое значение. Сокрушительный разгром Вермахта и советские танки у границ вынудили сателлитов капитулировать с объявлением войны Третьему рейху.
Проведённая Коневым операция вошла в мировую историю как пример разгрома при численном перевесе противника. Причём по танкам у Манштейна было многократное превосходство. Кроме того, впервые на завершающем этапе сражения приняло участие сразу шесть сотен Т-34, перед которыми никто не смог устоять.
– Рассказывай, с чем пожаловал, – когда утихли эмоции, спросил Конев. – Ко мне пришёл или по пути заглянул?
– С просьбой, надо в Москву позвонить. – Олег назвал позывной начальника ГРУ.
Как и положено, прямой телефон под рукой у командующего, и маршал снял трубку. Московский коммутатор без задержки дал линию, Конев представился и после взаимных приветствий подозвал Олега. Выслушав внятное и лаконичное пояснение сложившейся ситуации, начальник коротко ответил:
– Жди у телефона.
В кабинете повисла тишина, затем начальник штаба тихонечко кашлянул и заметил:
– Так вот зачем из резерва забрали целый полк. А то голову морочили «особой важностью».
– Мало тебе личного самолёта фюрера, теперь решил бронепоезд с золотом угнать, – пошутил Конев.
– Не корысти ради, а токмо из злости на врага, – принял шутку Олег.
– Лучше расскажи об организации немецкой обороны на перевалах, – попросил начальник штаба.
– Избыточная, я бы так сказал. За перевалом дальнобойная артиллерия, сам проход защищён ДОТами, по фронту ДЗОТы на сто метров.
– Что из противотанковых средств?
– Против партизан было четыре «Тигра», в качестве усиления готовы бронепоезда серии «Panzerok BR57» и «BP044».
– С бронепоездами намучаемся, бомбой и снарядом трудно попасть, на прямой выстрел не дадут выйти, – вздохнул начальник артиллерии.
– Две французские башни Somua S35 и пятнадцать башен с противотанковыми ПаК-80, – поддержал Катуков.
– Вы собираетесь прорваться в Словакию? – удивился Олег.
– Надо месяц подразнить, заставить фрицев стянуть к перевалу как можно больше войск, – ответил начальник штаба.
– Мы должны выйти к Лейпцигу, а немцы могут ударить с перевалов в левый фланг, – пояснил Конев.
Разговор прервал требовательный звонок, маршал снял трубку и тотчас вытянулся в струнку. Что-то выслушав, на выдохе сказал:
– Тебя. Сам.
Сталин? Олег одёрнул гимнастёрку и встал по стойке смирно. Вождь не мог видеть реакции абонента, но здесь хватает других глаз, и любая вольность в позе, мимике или жестах аукнется суровой карой.
Два шага до телефона прошёл строевым шагом и осторожно взял трубку:
– Здравия желаю, товарищ Сталин!
– Ты оглянись, генералы в обморок не попадали? – с почти неуловимым смешком спросил вождь.
– Никак нет, мы знакомы по зимним делам.
– Припоминаю, Конев с Хрущёвым выхлопотали для тебя сразу два ордена.
– Неудобно получилось.
– Твоё дело выставлять грудь, а кары и награды определяют другие люди. Вступительный экзамен в академию сдал?
– Не успел, позвали на бронепоезде прокатиться, – позволил себе вольность Олег.
– Хвалю, операцию провёл без потерь и добычу доставил знатную. Что прикажешь делать? Мне отменить довоенный приказ?
– Нельзя отменять собственные приказы, – возразил Олег. – Добавьте приложение об особых правилах принятия на хранение в период войны.
– Стараешься выставить меня безгрешным?
– Не в этом дело, товарищ Сталин, впереди много таких поездов, а воевать осталось считаные месяцы.
– Что предлагаешь?
– Сдать в Гохран на ответственное хранение под немецкой и нашей пломбами.
– Разумно, будь по-твоему.
– Слушаюсь, товарищ Сталин.
– Это хорошо, что слушаешься. – В трубке снова прошелестел смешок. – Чтобы завтра в восемнадцать ноль-ноль был на вступительном экзамене.
Олег чуть было не ляпнул: «на метле прилететь?», но согласно уставу ответил:
– Так точно, товарищ Сталин.
– И ты будь здоров, передай трубку Коневу.
Итак, сам предложил повесить пломбу, а где их взять с пломбиратором в придачу? Олег плюхнулся на стул и только после этого обратил внимание на звенящую тишину в комнате. В чём дело? Разговор офицера ГРУ с вождём не может быть для генералов сюрпризом. Тем более что в военной среде много слухов о личных приказах и специфических заданиях. Или причиной всему стиль разговора? Конев не заикался, но говорил в стиле виртуального телефониста.
– Тебе велено сидеть здесь, – напомнил о себе маршал и неожиданно спросил: – Ты знаком со Сталиным?
– Я? – искренне удивился Олег и невольно подтвердил расхожие домыслы: – Он вызывал меня, причём по делу.
– От штаба фронта требуется помощь? – поинтересовался маршал.
– Пломбиратор с пломбами и проволокой, в поезде тысячи ящиков, – спохватился Олег.
Начальник тыла без приказа сорвался с места, но остановился в дверях:
– Какая должна быть маркировка?
– ГРУ две тысячи семнадцать, – невольно вырвалось у Олега.
Следом, не сказав ни слова, вышел командующий фронтом, за ним потянулись на выход остальные генералы. Военная служба не прощает пустопорожнего времяпрепровождения, поэтому Олег воздержался от ненужных вопросов. Впрочем, сидеть в одиночестве пришлось недолго, через полчаса в горницу заглянул посыльный:
– Офицер связи с правительственной телеграммой ждёт вас у машин.
Слово «у машин» оказалось не оговоркой, кроме двух «студебеккеров» с солдатами Олег получил дюжину пломбираторов и пояснение Конева:
– Если на ящик потратить одну минуту, последнюю пломбу поставишь через неделю.
– Посторонним нельзя заходить в вагоны, – указывая на солдат, напомнил Олег.
– По личному приказу верховного тебе временно придаётся мой взвод охраны. Соответствующая телеграмма у офицера связи.
После возвращения в Москву Олег положил пломбираторы в нижний ящик письменного стола и со временем напрочь о них забыл. Напоминание пришло через много лет уже при Брежневе в шестьдесят шестом. Сначала удивил звонок из Гохрана, после которого началась длительная процедура вскрытия отнюдь не пыльных ящиков. Кто бы мог подумать, что на пересчёт, перевес и оценку отбитых у нацистов драгоценностей специалистам Гохрана потребуется более двадцати лет.
Акт передачи доставленного груза подписали ранним утром, но вместо заслуженного отдыха получили прилетевший из Москвы самолёт. Разведчики устало забрались в автобус и сразу уснули, полусонными пересели в самолёт и немного оклемались после посадки на Центральном аэродроме. Олег окончательно проснулся лишь дома, привели в чувство не жаркие объятия жены, а посыльный из Наркомата иностранных дел. Сегодня к шести вечера ему велено прибыть на экзамен!
Жена с домработницей принялись готовить мундир, а Олег судорожно схватился за книги. Студенческая шутка гласит, что для подготовки к экзамену достаточно и часа. Он бессистемно вникал в текст, стучал кулаком по лбу и с пустой до звона головой поехал в наркомат. На указанном в предписании кабинете висела табличка: «Народный комиссар иностранных дел СССР т. Молотов В. М.». Перекрестившись и трижды сплюнув через плечо, он осторожно открыл дверь в «предбанник».
– Олег Осипович Антохин? – не отрываясь от изучения разложенных на столе бумаг, спросил седенький секретарь и пригласил: – Проходите в кабинет, вас ждут.
Монументальность власти – вот первое впечатление от кабинета наркома. Дубовая мебель, дубовые стенные панели и дубовые кресла как бы подчёркивали силу власти. Чернильный прибор и корпус настольной лампы из лазурита, обивка с портьерами и абажуром в тон самоцвету. У окна в ряд пять кресел, четверо дедков и бабулька в пенсне по центру. За столом сам Молотов, а рядом с дверью в углу на стуле притаился Сталин.
– Абитуриент Антохин прибыл для сдачи экзамена!
– Не спешите, молодой человек, не спешите. Abiturus переводится с латыни как тот, кто должен уйти, – заметила старушка по-немецки.
– Я привык трактовать как выпускник, подавший документы в вуз, – по-немецки ответил Олег.
– Не будем спорить, – согласилась старушка, – расскажите нам о Берлине.
Лучше всего он запомнил подвалы с подворотнями, но экзаменаторы ждут рассказ о городе. Пришлось описывать уцелевшие дома, улицы с редкими прохожими и немногочисленный транспорт. На память пришёл дачный район у озера, где они с Занозой провели несколько приятных дней и ночей.
– Достаточно, – прервала бабулька, – у вас шикарный тирольский акцент.
Затем заговорил дедок с великолепными английскими усами на зависть Мегре и предложил рассказать о Лондоне. Центр Олегу был хорошо знаком, и он подробно описал все достопримечательности.
– Неплохо, – сделал вывод дедок, – почти чистый оксфордский выговор, но грешите армейским жаргонизмом, что для вас простительно.
Далее последовали попытки выявить его таланты во французском, испанском и итальянском языках. Но здесь Олег честно поведал, что дальше мерси, асталависта и бонжорно его знания не распространяются.
– Отлично! – сделала вывод бабулька. – Прочие кандидаты не знают и этого.
Молотов поправил пенсне и очень тихо спросил:
– Какие, по вашему мнению, произойдут изменения с окончанием войны?
К этому вопросу Олег был готов, поэтому бодро ответил:
– До войны центрами мировой торговли были Лондон и Берлин, после войны пальму первенства заберут Штаты.
– Даже в британских и французских колониях?
– Колониальное владычество рухнет в ближайшие десять лет.
– Вот как? Даже в Африке, где общество не достигло феодального строя?
– Зато дети местных вождей получили университетское образование и сейчас видят беспощадную драку меж белых господ.
– Неожиданный вывод, я бы сказал, оригинальный. Но белые господа власть не отдадут, это точно.
– Штаты помогут, они уже сейчас душат британцев, а после войны поставят вождям в кредит ставшее ненужным оружие.
– Ты слышал, Иосиф? – воскликнул Молотов.
Сталин пододвинул к себе бронзовую пепельницу на тонкой высокой ножке, закурил папиросу, задул спичку и медленно сказал:
– Он правильно отметил недостаток в работе Коминтерна, мы не приглашаем на учёбу африканскую молодёжь.
– Пропаганда советского образа жизни через личные отношения приведёт к усилению роли СССР в борьбе с колониализмом, – поддакнул Олег.
– Нам нельзя ввязываться в открытую борьбу, – строго заметил Сталин.
Олег вспомнил рассказ деда о войне в Танганьике, где рота аборигенов на «Тиграх» обратила в бегство весь контингент Иностранного легиона. Он усмехнулся и предложил:
– Достаточно продать трофейное оружие, а инструкторов набрать из нашей зоны в Германии.
– Хорошее предложение, а главное, в бывших колониях Германии оно найдёт поддержку. Что скажешь, Вячеслав? – улыбнулся Сталин.
– Там много шахт и рудников, а пролетариат всегда с нами.
– Я тебя спросил об этом парне, – растягивая слова, заметил вождь.
– Беру! – Молотов хлопнул пухлой ладошкой по столу. – Занятия начинаются пятнадцатого октября, прошу не опаздывать, молодой человек.
Если честно, на выходе из наркомата Олег не испытывал радости или эмоционального подъёма. Поступление не в открытый в прошлом году престижнейший МГИМО, в академию, что значительно выше, его пугало. Причина заключалась в Сталине, не показное, а естественное добродушие вождя напоминало сытого кота в окружении суетливых мышек. Даже Молотов с дружеским обращением на «ты» понимал свою зависимость.
Сообщение о приёме в Академию при Наркомате иностранных дел вызвало в доме ликование. Расцеловав мужа, Валя бросилась к телефону, первым делом доложила матери, затем отцу и принялась названивать подругам. Затем к телефону подкралась домработница и тихим шёпотом передала новость по своим каналам. Дед тоже не остался в стороне, обнял внука и посоветовал отныне в словах и поступках соблюдать крайнюю осмотрительность.
Собранный по случаю роскошный ужин Олег не оценил. Поел без аппетита, выпил пару бокалов марочного «Алиготе» из подвалов Массандры и завалился спать. Упал и отключился в буквальном смысле этого слова. На другой день его с трудом растолкала жена:
– Вставай! Уже за полдень! Иди обедать!
– Не хочу, – пробормотал Олег и попытался укрыться с головой.
– Тебя вызывают в управление! Дед уже выгнал машину из гаража! Вставай, иначе поедешь не евши!
В управление? С какой стати? Он только вчера прилетел и имеет право на законный отдых! Теряясь в догадках, Олег побежал мыться-бриться. Если принять во внимание вчерашний экзамен, то для вывода из штата спешно не вызовут. Или… Самый худший вариант мог начаться именно со срочного экзамена, а сегодня ему вручат задание с документами и отправят в неведомые места.
Если дорогой и горячо любимый товарищ Сталин Иосиф Виссарионович знал о новом задании, то ему светит поездка в Империю Черчилля. Стараясь не спешить, Олег съел промежуточный вариант завтрака-обеда, выпил молока, как говорила домработница, «бычком» и побежал во двор.
– Есть догадки о причинах срочного вызова? – освобождая водительское место, спросил дед.
– Англия, я единственный «засвеченный» боевик ГРУ.
– Вернёшься и расскажешь, я посижу на солнышке с газетами у детской площадки.
– Должно случиться что-то важное? – насторожился Олег.
– «Оверлорд», до высадки во Франции остались считаные дни.
– Вроде были тяжёлые бои?
– Ага, полк власовцев против ста пятидесяти тысяч в первой волне. Украинцы сдались без единого выстрела, за что их без задержки вывезли в Канаду.
– Что было дальше?
– Время! – дед толкнул внука в машину и направился к детской площадке.
По дороге Олег выкинул из головы все домыслы и догадки. Зачем строить предположения, если через несколько минут всё разъяснит начальство. Василий Васильевич встретил радушной улыбкой:
– Поздравляю! Наконец-то Наркомат иностранных дел вернулся к хорошо забытой старой практике!
– Спасибо. А что скрывается за словами «хорошо забытая старая практика»?
– До революции кандидатов в военные атташе выдвигали только из сотрудников ГРУ.
– Меня никто не выдвигал, – заметил Олег.
– Ошибаетесь, молодой человек, ошибаетесь. О подобных вещах не принято говорить заранее.
– Я думал, что на темечко капнул небесный елей, а тут, оказывается, был тайный сговор!
– Шутите? Тоже хорошо! Далеко не каждому по нраву жизнь в парадном мундире с бесконечными раутами.
– Если честно, я не представляю своих обязанностей, – вздохнул Олег.
– Основное обучение пройдёте в этих стенах, кадровики уже озаботились поисками дореволюционных преподавателей.
– Мне предстоит шпионить?
– Глупее не придумать! – возмутился Василий Васильевич. – Ваша обязанность дружить, а не ползать вдоль заборов военных баз.
– Простите, я не увязал главную обязанность посольства с ролью военного атташе, – повинился Олег.
– Союзные отношения с Британией нам не удержать, а дружеские взаимоотношения со старшими офицерами вы обязаны наладить.
Вот он, ларчик! Первая командировка к союзникам могла быть стечением обстоятельств, зато последующие с рекламой особо «шумных» акций подготавливали почву для поездки в Лондон. Неплохо сработано, многие офицеры Его Величества знают его лично, а кое-кто дорастёт до больших звёзд. Личная дружба ветеранов не увязана с военной тайной.
Разговор о предстоящей работе и обязанностях военного атташе позволил Олегу расслабиться. Нет, он не против службы в ГРУ и очередных заданий в тылу врага. Как ни странно, но заполненный золотом бронепоезд высосал из него очень много моральных и физических сил.
– На тебя поступил запрос от Special Operations Executive, – огорошил Василий Васильевич.
– Зачем я понадобился «Министерству неджентльменской войны»? – натянуто пошутил Олег.
– Деталей не знаю, они планируют некую операцию в Ле-Мане.
Как ни печально, а догадка о полёте на остров оказалась верной.
– Когда понадобится королевский мундир?
– Вылет в Эдинбург сегодня вечером. Я заберу вас из дома, оружие и снаряжение получите после прохождения пограничного контроля.
– Что за снаряжение? – спросил Олег.
– Два комплекта формы, пилота и офицера СС.
– Не густо, я об информации.
– Скажу по секрету, союзники завершили подготовку к десанту, а штаб расквартированной во Франции дивизии находится в Ле-Мане.
Олег хотел было пошутить на тему секрета полишинеля, но решил воздержаться. ВВС с утра до вечера трендит об этом штабе, на самом деле там командование дивизии тылового базирования. Немцы ожидают вторжения на линии Ницца – Тулон, из десятитысячного контингента на юге сосредоточено пять, что в равной мере известно Москве и Лондону. На бумаге можно найти множество дивизий, включая танковые, на самом деле это учебные части, в которых готовят призывников.
– Что-то вы скисли, – заметил Василий Васильевич.
– Тяжело ехать в неизвестность, – признался Олег.
– Британия вступила в войну на два года раньше нас, но сразу потеряла армию. У командования нет опыта проведения операций, поэтому обращаются к нам.
– Колониальные войска строят японцам дороги, европейские силы играют за колючей проволокой в футбол.
– Не суть, – отрезал Василий Васильевич. – Вы доказали союзникам умение составить план операции и успешно его выполнить.
– Где сейчас фон Рундштедт? – встрепенулся Олег.
– В штабе Седьмой армии, которая занимает позиции от устья Сены до линии Зигфрида, генерал-оберст Долльман в больнице.
– А Роммель чем занят?
– Ничем, фюрер не простил ему африканскую глупость и послал во Францию без конкретной должности.
Вместо удара на беззащитный Каир Роммель повернул навстречу американцам, более глупого решения представить невозможно. Впрочем, все трое бесталанных военачальников были сосланы подальше от фронта. Олег жалел британцев, они почти в одночасье лишись армии и флота, а желание удержать за собой колониальные владения привело к колоссальному долгу перед Штатами. Что же, пора возвращаться домой и несколько часов посидеть с беременной женой.
– Когда летишь на остров? – откладывая газету, спросил дед.
– Сегодня, – сообщил Олег. – Операция связана со штабом в Ле-Мане, больше ничего не знаю.
– Ничего не понимаю! Союзники без помех промаршировали в Париж и до зимы преспокойно попивали коньяк.
– Немцы не сопротивлялись?
– Зачем? Заводы вместе с рабочими вывезены ещё весной, войска заняли линию Зигфрида, и союзники получат патовую ситуацию.
– Так вот почему немцы не строили прибрежных укреплений! – догадался Олег.
– Они не собирались ничего строить, – усмехнулся дед. – Какой смысл воевать на два фронта, когда готовы неприступные бастионы?
– Арденны?
– Союзники попытались прорваться через Люксембург и крепко получили по шапке.
– В чём может быть смысл задуманной союзниками операции? – растерянно спросил Олег.
– Без понятия, – пожал плечами дед. – Авантюра союзников с покушением на фюрера провалилась.
– Разве это дело рук Ми-6?
– Фельдмаршал фон Клюге открыл проходы в линии Зигфрида, но его арестовали до подхода основных сил союзников, а Роммель успел принять яд.
– Не крути, деда! Союзники проламывались через линию Зигфрида или нет? – рассердился Олег.
– Ты знаешь генерала Васильева? Он служит у вас в ГРУ.
– Знаком, встречались в Италии. Он представляет разведуправление при штабе Эйзенхауэра.
– Так вот, союзники преодолели немецкие редуты после передачи Васильевым неких документов.
Олегу приказано оказать помощь Управлению специальных операций, а не украсть у немцев документы. Что касается линии Зигфрида, то планы с чертежами должны бить в Москве. В период советско-германской дружбы военно-инженерные службы двух стран работали сообща, не просто так некоторым фортам даны русские названия. И Тухачевский там побывал, но арестовали его за попытку организовать военный переворот.
Дабы не расхохотаться, Олег стиснул зубы и сделал «каменное» выражение лица. Зачитываемый генералом план операции более всего напоминал сюжет начинающего романиста. Элитный отряд парашютистов атакует Ле-Ман с трёх сторон. Заслышав выстрелы, Олег с французским офицером забегают в штаб и, пользуясь возникшей суматохой, выкрадывают из сейфа начальника оперативного отдела все документы.
Отход через дверь во двор, где ждут на подстраховке ещё две пары офицеров. Далее вшестером уходят на аэродром, где на постоянном базировании стоят три транспортных Ю-52. Бред, полный бред! В городе услышишь выстрел на соседней улице, не далее. Но это вторично, атакованный патруль или блокпост сначала определит степень угрозы, затем отправит посыльного дежурному офицеру своей части.
Далее события непредсказуемы, но штаб дивизии оповестят лишь при угрозе прорыва парашютистов в город. При этом никакой паники или суеты не возникнет, в силу вступит план экстренной эвакуации, в том числе хранящихся в сейфах документов. Олег дождался окончания доклада, посмотрел на постные лица соседей и попросил слова:
– Стрелять придётся от входной двери, часовой не пропустит в штаб постороннего офицера с улицы.
Генерал немного подумал и предложил:
– Предъявите пакет и скажете, что у вас важное донесение.
– С важным донесением по улице пешком не ходят.
– Это единственное замечание? – поинтересовался сидящий у стола бригадир.
– Среди нас есть специалист по вскрытию сейфа?
– Вы полагаете, что начальника оперативного отдела может не оказаться на месте?
– Отражением атаки займётся командование гарнизона, а офицеры штаба могут находиться на рутинном совещании.
– Вы бывали во многих немецких штабах, прошу вас назвать примерную численность охраны.
– С учётом сопровождения офицеров связи и посыльных в наряд посылают до взвода солдат.
– Совсем недавно вы перестреляли ровно взвод, – вежливо улыбнулся генерал.
– Они сидели рядком и дремали. В данной ситуации у нас нет возможности искать дежурную комнату, которая может быть во дворе или подвале.
– Что ещё вам не понравилось?
Неправильный вопрос, Олег приехал не инспектировать, а выполнять задание. Прорехи в плане буквально на каждом шаге, но допущенные ошибки простительны. Управление специальных операций создано после оккупации Польши и состояло лишь из польских генералов в эмиграции. Первоначально оставшиеся на родине офицеры следили за перемещением немецких войск. Диверсионные акции совершались на той части Польши, что вошла в состав Литовской ССР.
Первые изменения произошли в сорок втором, когда возникла необходимость вывезти из Нидерландов евреев. Тогда англичане организовали транспортный маршрут через Данию в Швецию. В сорок третьем возникла необходимость организовать эвакуацию сбитых пилотов, и Управление расширилось ещё на один отдел. Затем фюрер начал призывать в армию жителей оккупированных территорий, и молодёжь дружно попряталась на чердаках.
Организованные СД облавы завершались показательными казнями, в результате беглецы сбились в шайки и попрятались в труднодоступной местности. Управление специальных операций попыталось их организовать в партизанские отряды, но не знающие военного дела люди оказались бесполезными. Пришлось засылать офицеров из эмиграции, а Управление снова расширилось.
Олег не собирался выказывать собственную значимость или указывать начальству на допущенные ляпы. В Москве собраны специалисты любого направления, для решения сложных вопросов привлекаются консультанты из научных кругов. Здесь ничего подобного не может быть, нереально создать за четыре года то, что развивалось столетиями, и он заметил:
– У меня есть небольшой опыт управления самолётом Ю-52. Без прогрева двигателей взлёт невозможен, моторы захлебнутся бензином и заглохнут.
– Самолёт надо проверить, затем заправить. Прежде чем улететь, нам придётся перебить весь аэродромный персонал, – добавил француз в форме пилота.
– Вы считаете план нереальным? – удручённо спросил генерал.
– Проще прилететь на своём самолёте и потребовать от аэродромной службы подготовить его к обратному вылету, – заметил Олег.
– Правильно! – поддержали офицеры. – А дежурный обязан предоставить транспорт до штаба.
Собравшийся в кабинете коллектив сразу оживился, и каждый начал предлагать свой вариант действий. Олег слушал спонтанные идеи с рассуждениями на тему вероятного развития событий, но сам отмалчивался. Нонсенс, в ГРУ не оставляют противнику ни малейшей свободы действий, чаще всего исполнители остаются как бы невидимыми для врага. В завершение он всё же задал генералу вопрос:
– В сейфах штаба дивизии по определению хранится много документов. Хотелось бы знать конкретную цель.
– Поддерживаю! – воскликнул майор в форме ВДВ ЮАР.
Генерал переглянулся с бригадиром, немного подумал и смущённо ответил:
– Я не имею права раскрыть военную тайну, но вы правы в своём требовании. О цели задания я сообщу после посадки в самолёт.
– Мизер втёмную может завершиться пшиком. По глупости начальства мы притащим тонну никому не нужных платёжных ведомостей.
– Вы получите конкретную задачу независимо от решения военного министра, обещаю, – твёрдо ответил бригадир.
Два дня подготовки к заданию лично для Олега превратились в круговерть полётов с посадкой и взлётом по завершении каждого круга. Он осваивал итальянский самолёт «Савоя-Маркетти SM.79-С», а инструктором сидел давешний майор из ЮАР. В отряде был ещё один пилот, француз по кличке Маркиз. Он действительно маркиз, причём богатый, до войны развлекался гонками на самолётах. От тренировочных полётов Маркиз отказался, отделавшись байкой о том, как сын Муссолини в тридцать седьмом выиграл гонку Истр – Дамаск – Париж.
Сдав инспектору Королевских ВВС зачёт по пилотированию, Олег отправился отсыпаться в офицерское общежитие. Операция назначена на завтра, и чтобы успеть вовремя, отряд должен до рассвета вылететь из Шотландии. В Портсмуте промежуточная посадка для дозаправки, проверки самолёта и последнего инструктажа. Там же руководство Управления специальных операций скажет название документов, ради которых затеяна операция.
При подготовке к взлёту Олег занял место за штурманским столиком. Пилоты ориентировались по железной дороге, а он для практики вёл счисление с учётом сноса от ветра. На подлёте к Портсмуту сличили результат, и ошибку в три километра более опытные товарищи признали допустимой. За время полуторачасового отдыха с плотным вторым завтраком специалисты нарисовали латинские кресты, добавив на фюзеляже римского орла в короне. Когда отряд занял свои места, в салон поднялся бригадир и сквозь грохот моторов прокричал:
– Вы должны найти и доставить сюда, в Портсмут, план развёртывания сил по линии Зигфрида!
Зачем? Или военное министерство с правительством не знает плана «Оверлорд»? Главный удар направлен на Париж! Тощая армия Вермахта в две дивизии займёт позиции по реке Сена и далее до границы со Швейцарией, и ку-ку. Когда три миллиона союзников подойдут к линии Зигфрида, участников заговора против Гитлера уже снимут с виселиц, а планы развёртывания потеряют актуальность.
Самолёт сначала облетел вокруг города, выпустив на определённых участках серии из трёх белых и зелёных ракет. Зениток здесь нет, город вне радиуса действия авиации союзников, сигнал для затаившихся элитных отрядов парашютистов. Выполнив над аэродромом «коробочку», Маркиз позвал:
– Иди сюда, Студент, полюбуйся на лучший в мире автодром.
Открывшийся вид потрясал размерами гоночной трассы, длина и ширина которой позволяла сесть даже реактивным самолётам.
– Здесь почти нет крутых поворотов и змеек, – заметил Олег.
– В Ле-Мане побеждает выносливость двигателя и шофера, – ответил Маркиз. – Идеальное покрытие выдержит даже «суперкрепость».
Ха! Самый разрекламированный и самый худший бомбардировщик войны. По боевым характеристикам «Ланкастер» и Пе-8 превышают «суперкрепость» в два раза. Если пристегнуть к сравнению Ту-4, то якобы аналог в четыре раза лучше оригинала.
– Впечатлился! – Маркиз по-своему оценил затянувшееся молчание. – Куда поставим самолёт?
– Рули к двери штаба, мы из Берлина и чихать хотели на провинциальные правила!
Дежурный офицер правильно понял действия пилота и вышел встречать нежданный самолёт. Молодцы англичане, эмблема на треть фюзеляжа с готической вязью сработала лучше любых документов.
– Господин оберштурмбанфюрер, чем могу служить? – вытянулся в струнку дежурный.
Олег протянул пачку рейсхмарок:
– Личная просьба, в Берлине не найти приличной выпивки и сигарет.
– На все? – осторожно принимая деньги, поинтересовался лейтенант.
– Здесь учтены ваши хлопоты и расходы за срочность.
– Сколько у меня времени?
– Автобус до штаба и обратно, за час я должен управиться, – глянув на часы, ответил Олег.
– Самолёту полное техническое обслуживание?
– Достаточно часового, в столице лучшие техники и мотористы.
– Сделаю в лучшем виде! – пообещал лейтенант.
С усилением бомбардировок ночные полёты над Третьим рейхом запрещены, и Олег счёл необходимым добавить:
– Позвоните в штаб, я хочу ночевать в Париже.
Дежурный чуть ли не вприпрыжку помчался на КП, а отряд неспешно выбрался из самолёта. Майор в чёрном кожаном плаще со Шмайссером на груди, остальные в лётных куртках без погон изображали экипаж самолёта. По легенде майор – охранник, а назначен в ударное звено за чистоту немецкой речи. По национальности бур, он достаточно чисто говорит по-немецки.
Шофером французского автобуса «Делаэ» оказался древний старик с гренадёрской нашивкой. Заметив у Олега на обшлаге рукава ленту с надписью «Leibstandarte SS Adolf Hitler», он на полном серьёзе вытянул руку в фашистском приветствии. До штаба доехали за двадцать минут, где у дверей при виде столичного гостя вытянулась троица офицеров СД, а солдаты СС взяли на караул.
– Я привёз новые методички по национал-патриотическому воспитанию. – Олег похлопал по портфелю.
– Добро пожаловать! – елейно заулыбался оберштурмфюрер.
– Штаб охраняют латгальцы?
– Так точно! Сборный отряд, остатки девятнадцатой дивизии СС, кроме того, в городе квартирует латгальский батальон полиции СС.
– В пригороде стоит танковый батальон с французскими «Гочкис» и «Сомуа». Раньше они назывались дивизией «Норвегия», – добавил другой офицер.
– Это всё, что сумело вырваться из Курляндского котла, – пояснил оберштурмфюрер.
Фюрер объявил Прибалтику территорией Рейха и приказал построить непреодолимый «Западный вал». Советское командование продемонстрировало под Нарвой концентрацию войск и вынудило Вермахт стянуть туда все резервы. Затем из района Великих Лук последовал мощный удар со стремительным прорывом в Литву и выходом к Балтийскому морю. Под Нарвой Красная Армия получила колонну брошенной немецкой техники длиной в двести километров.
Шофер автобуса остановил двигатель, а «экипаж самолёта» лениво направился в кафе напротив. Отряд выходит на исходную позицию, и Олег шагнул в услужливо открытую дверь бывшей школы при аббатстве Сен-Жюльен. С лестничной площадки второго этажа в обе стороны расходятся широкие коридоры. Офицеры СД повернули налево и вошли в бывший класс. Четверо нижних чинов встали по стойке смирно, а майор с ходу открыл огонь из пистолета.
– Раньше начнём, быстрее закончим. Всё равно придётся перебить весь штаб, – меняя обойму, пояснил он свои действия.
Франция также включена в состав Рейха, а тыловые офицеры безоружны. На звуки выстрелов в комнату сбежались офицеры из соседних классов, и Олег с трудом протолкнулся в коридор. От лестницы первая дверь слева обшита железом, обычная предосторожность для кассы или оружейной комнаты. За спиной снова загрохотали выстрелы, что заставило дежурящего на этаже солдата очнуться от мечтаний и побежать к распахнутой двери.
Винтовка! Эсэсовец на ходу передёрнул затвор Маузера, а майор зашёл в дальний кабинет и не подозревает об опасности! Труп в начале коридора нежелателен, но делать нечего, Олег выстрелил солдату под мышку и успел подхватить падающую винтовку. Железная дверь оказалась незапертой, за ней узенький предбанник с крошечным оконцем. Попытка сильным рывком открыть дощатую дверь закончилась фиаско и вежливой нотацией штабс-ефрейтора:
– Ко мне входить нельзя, оружие выдаётся через окошко по жетону начальника штаба.
– Бюрократы! В коридоре стреляют! – изобразил возмущение Олег.
– Взвод охраны разберётся, а вас прошу покинуть помещение! – с этими словами штабс-ефрейтор вышел из оружейной комнаты и указал на дверь.
Вот обалдуй, входить нельзя – и тут же сам открыл дверь! Простелив штабс-ефрейтору голову, Олег затащил труп за перегородку и начал осматриваться. Ряды нумерованных ячеек с личным оружием офицеров неинтересны, а металлические шкафы могут хранить полезные вещи. Ближайший оказался заполнен коробками с патронами и пустыми пистолетными обоймами.
Олег привык к тихим, практически незаметным для окружающих людей действиям, а завязавшийся бой начал его нервировать. Грохот винтовочных выстрелов прерывался шепелявым стрёкотом шмайсера и заставлял спешить. Средний шкаф порадовал двумя МГ-42 и коробками снаряжённых лент. Торопливо подготовив оба пулемёта, он для очистки совести заглянул в крайний шкаф, где ждал своего часа сюрприз незадачливому диверсанту.
Гранаты, в ячейках открытых ящиков лежали французские ручные оборонные гранаты Mle-1937D и F-1! Хватит разгромить весь штаб с прилегающим кварталом! Успокоившись, Олег открыл верхний из двух непонятных ящиков у окна. Опаньки, фаустпатроны, по четыре штуки в каждом. Против танков они так себе, это вам не американская базука с прицельным выстрелом в сотню метров. Короткий хвостовик и неудачная конструкция стабилизатора делают полёт ракеты фаустпатрона непредсказуемым, но с десяти шагов попасть можно.
Перетащив часть арсенала к двери, Олег прислушался к выстрелам. Майор явно отстреливался, а эсэсовцы интенсивно палили из винтовок. Хреново, при достаточной сноровке и смелости солдаты быстро поставят крест на обоих. Вспомнив древний кинофильм, Олег стащил с трупа ботинок, осторожно приоткрыл дверь и крикнул:
– Граната! Ложись!
Стрельба мгновенно прекратилась, а через несколько секунд на лестничной площадке раздался дружный хохот. Рано смеётесь, у французских гранат тёрочный запал с бесшумной активацией. Выждав три последовательных взрыва, Олег вышел с пулемётом наперевес и открыл беспорядочный огонь. С конвульсивно трясущейся двухпудовой гирей в руках иначе не получится.
– Я думал, что тебя пристрелили! – сияя улыбкой, сообщил запыхавшийся майор.
– Бери в оружейной комнате второй пулемёт и гранаты, – подсказал Олег и сбросил парочку вниз.
– Где наши? – вернувшись, спросил увешенный оружием терминатор.
Действительно, где? Ближайшее помещение с окнами на улицу как раз напротив оружейной комнаты. В спешке Олег неосмотрительно распахнул дверь и оказался нос к носу с полковником. От неожиданности немец отпрянул назад и начал поднимать руки, но поздно. Пистолет уже сделал два выстрела, в грудь и контрольный в голову. Затем последовало ещё два в адрес спрятавшейся под столом брюнетки в погонах штабс-фельдфебеля.
Сейфы в кабинете начальника штаба подождут, Олег выглянул в распахнутое окно и понял причину задержки товарищей. Маркиз стоял перед автобусом, не давая шоферу тронуться с места. Оставшаяся троица застыла под прицелом охраняющих вход солдат. Не раздумывая, Олег грозно крикнул:
– В чём дело! Почему посторонние у входа?
Солдаты посмотрели на окно начальника штаба и получили за это изрядную порцию свинца. В завершение Олег продемонстрировал завидный глазомер и через крышу автобуса расстрелял шофера.
– Не спешите заходить, дождитесь серии из пяти гранат! – крикнул он на английском и побежал к лестничной площадке.
Майор успешно держал оборону, пресекая любые попытки эсэсовцев организовать атаку, и разнёс в крошево туалеты между коридорами.
– Помоги, – Олег протянул две F-1, – сигналом атаки послужит взрыв пяти гранат.
У них слишком мудрёная конструкция, сначала требуется выдернуть чеку и сбросить защитную крышку. Затем надо сильно ударить колпачком по стене и бросить гранату после хлопка капсюля. Себе он оставил три Mle-1937D, тоже колготная граната. Сначала необходимо вывернуть предохранительный колпачок, который частенько бывает слишком тугим. Выполнив подготовительные действия, принялись поочерёдно бросать и едва не подорвались сами. Одна из гранат рванула на первой секунде, благо к моменту взрыва уже улетела ниже площадки.
– Спасибо французам за качественную каменную кладку, – прокомментировал побледневший майор.
Внизу оглушительно загрохотали револьверы с энергичной скороговоркой пистолета-пулемёта MAS-38. Как истинный патриот, Маркиз предпочёл французское оружие с наилучшими в Западной Европе боевыми характеристиками. Бой внизу сместился в коридоры, и Олег с майором занялись зачисткой помещений. Почти все штабные офицеры успели сбежать, а тех, кто остался, безжалостно добивали.
– Занимайся сейфами, – предложил бур, – я плохо читаю по-немецки, внизу с автоматом принесу больше пользы.
– Лучше встань у входа, комендатура обязательно пришлёт отряд поддержки.
Нужная папка нашлась в сейфе начальника штаба, в оперативном отделе из важных документов нашлись планы развёртывания на случай высадки войск вторжения. Олег запихнул трофеи в жёлтый портфель, с которым прилетел на самолёте, и побежал вниз.
– Уходим! Уходим! – крикнул он в опустевшие коридоры.
– Погоди, надо закончить сбор трофеев, – откликнулся из кабинета Маркиз.
В каждой армии свои правила, отрядом командует француз, посему надо не мудрствовать, а подчиняться. Тем не менее своей головой тоже надо думать. О нападении на штаб дежурный офицер штаба обязан сообщить в комендатуру, и экстренное бегство неизбежно. Не обнаружив майора на крыльце, Олег забрался в автобус и развернулся в обратную сторону.
Со стороны переулка послышался характерный хлопок фаустпатрона, затем второй и длинная пулемётная очередь. Из-за угла выбежал майор и устало прислонился к стене. Ранен? Олег спринтерским рывком примчался к товарищу:
– Куда попало? У тебя весь левый бок в крови!
– Танки, – просипел майор. – Четыре «Сомуа». Фаустпатроны – дерьмо. С полусотни метров один в стену второго этажа, другой в брусчатку.
– Помолчи, – попросил Олег. – После твоей атаки они встанут до подхода пехоты, а мы потихонечку пойдём в автобус.
Всполошённые взрывами с пулемётной трескотнёй, из штаба выбежали остальные диверсанты и занесли майора в автобус.
– Гони! – приказал Маркиз.
Увы, разогнаться не получилось, ближайший перекресток перегородила шеренга эсэсовцев, а пулемётный расчёт залёг точно по центру. Важничая, офицер вышел вперёд и недвусмысленно поднял руку.
– Дави гадов! – взволнованно закричали диверсанты.
– У них винтовки, в минуту изрешетят автобус вместе с нами, – ответил Олег и положил на колени МГ-42.
Маркиз сел на ступеньку у пассажирской двери с пулемётом в руках, остальные с оружием наизготовку рассредоточились по салону. Олег сбросил скорость, дважды тормознул, открыл пассажирскую дверь, но не остановился. Автобус медленно выкатился на перекрёсток и резко рванул вперёд. Шеренга рассыпалась испуганными воробьями, а пулемётный расчёт хрустнул косточками под колёсами.
Впоследствии Олег так и не смог восстановить картину своих действий. Никто в здравом уме не назовёт МГ-42 ручным пулемётом, а он умудрился стрелять без упора и одной рукой. Впрочем, это длилось от силы пару секунд, за которые они проскочили перекрёсток. Олег погнал автобус подальше от опасного места, а диверсанты перенесли пулемёты назад и открыли отсекающий огонь.
