Глава 12. Петушиный бой
– Хайден! – я уронила поднос, тарелки и столовые приборы со звоном посыпались на пол. Дальше по коридору какая-то женщина высунулась из дверей своего номера и тут же спряталась обратно. – Что ты здесь делаешь?!
Хайден стоял передо мной, его тщательно уложенные золотые волосы прекрасно гармонировали с серебристой тканью костюма от Севиль Роу. Узел желтого галстука из итальянского шелка, который я подарила ему на прошлое Рождество, был безупречен, а рубашка, как всегда, белее белого и безукоризненно отглажена. Он был очень красивый.
– С тобой все в порядке? – он улыбнулся, глаза его превратились в щелочки.
Я бросилась ему на шею, стыдясь своих недавних мыслей о Рое и вдыхая знакомый аромат кожи, и зала суда, и переговорных с их толстыми темными панелями и персидскими коврами вековой давности.
– Я в порядке, – ответила я. – Просто очень удивлена, вот и все.
Он прижал свои губы к моим и поцеловал меня долгим, обстоятельным поцелуем, и на мгновение я вдруг снова оказалась в Нью-Йорке, где разъезжала на такси и все время вела какие-то переговоры по телефону, водила лимузины и ходила на оперные представления и выставки в музеях… я видела саму себя, валяющуюся на диване в нашей квартире в воскресенье утром, потягивающую кофе, на журнальном столике – развернутая газета, в окно бьют лучи солнца… Там было так хорошо.
Мы собрали упавшую посуду, и Хайден вслед за мной вошел в комнату.
– Почему ты не сказал мне, что собираешься приехать? – спросила я.
– Потому что я не собирался сюда приезжать. До сегодняшнего вечера.
Я повернулась, чтобы взять его плащ, и заметила, что он озирается по сторонам.
– Значит, вот тут ты и остановилась? – его глаза перебегали с фарфоровой раковины на треснутый кувшин, потом на неудобный стул, потом он заглянул в приоткрытую дверь в крошечную ванную комнату, где на туалетном столике стоял стеклянный стакан с моими ручками и карандашами…
Я повесила его плащ на спинку стула.
– Тут не так уж и плохо.
Он наградил меня скептическим взглядом.
– Эллен Брэндфорд, королева суперлюксов пятизвездочных отелей, говорит мне, что тут не так уж плохо. Я впечатлен.
– Серьезно, – я взяла у него пиджак. – Мне кажется, тут довольно мило.
Он вздернул подбородок и внимательно посмотрел на меня.
– Ты выглядишь как-то… – он задумался. – Как-то иначе, – еще с минуту он изучал мое лицо, а потом его осенила догадка: – О, ты не накрашена! Может быть, в этом дело.
– Правда? – я дотронулась до своей щеки.
– Ну, не стоит так уж переживать, – засмеялся Хайден. – Тебе и не нужен макияж.
Я задумалась – как же так получилось, что я забыла про макияж?!
– Думаю, я просто слишком волновалась сегодня утром, – сказала я. – Я же ездила на встречу со старинной подругой моей бабушки в дом престарелых.
– Ее подруга живет здесь? – спросил Хайден, убирая мне волосы с лица и заглядывая мне в глаза.
– Да. Ты не поверишь, что я сегодня выяснила.
И я рассказала ему о старике из фотомагазина, и о картине в историческом обществе, и о газетной заметке в библиотеке.
– Очень интересно, – он смотрел на меня с любопытством. – Похоже, что у нее была тайная, скрытая от вас жизнь.
– Ну, не то чтобы прямо уж тайная жизнь – по крайней мере, я так не думаю. То есть надеюсь, что нет. Но действительно, было кое-что в ее жизни, о чем она никогда не рассказывала.
– Думаю, что у этой загадки должно быть объяснение, – сказал он, когда мы присели на постель. – Я бы хотел увидеть картины. Ты должна мне их показать.
– Покажу. Я тоже хочу, чтобы ты их увидел. Но прежде чем мы продолжим с тобой разгадывать загадки моей бабушки – объясни-ка мне, как ты здесь оказался. Я была уверена, что ты весь день проведешь в переговорах по поводу дела Добсона.
На лице Хайдена расцвела довольная улыбка.
– Да что такое?! Говори! – скомандовала я.
– Мы выиграли сегодня утром.
– Выиграли?! О, Хайден, это же прекрасно! – я снова бросилась ему на шею. – Ты же говорил, что сомневаешься, что вы вообще можете выиграть это дело!
– Двадцать девять и пять, – сказал он, качая головой, словно сам не веря в то, что говорит. – Я и подумать не мог, что так получится.
Я понимала, что он говорит о миллионах. Не о тысячах – о миллионах долларов. Наши клиенты при выигрыше дела получают много денег – но и наша фирма откусывает от этого пирога порядочный кусок. Так что для Хайдена это был весьма ощутимый с материальной точки зрения триумф.
– Вау, это просто фантастика! – воскликнула я.
Он кивнул.
– Я очень доволен. Руководство Добсона в восторге. Для них это шикарное соглашение. Я рад, что все получилось – им удалось заключить очень выгодную, но честную сделку. Иногда все идет само собой, просто так, как должно идти.
– Поздравляю, – сказала я, чувствуя за него гордость. – Ты, наверно, был очень убедителен.
– О, я умею быть очень убедителен, когда хочу, – ответил он, и его улыбка стала лукавой. – Несколько раз мне удалось даже использовать мой несомненный дар убеждения в отношении тебя.
– Может быть, – притворяясь равнодушной, произнесла я. – Но от меня ты никогда не получишь двадцать девять с половиной.
Он взял меня за руку.
– Шутки в сторону. Знаешь, что самое лучшее в том, что соглашение заключено?
Я покачала головой.
– Что я смог приехать сюда и быть здесь с тобой. Я ехал в такси, ехал домой – и вдруг подумал: а почему бы мне не поехать в Мэн? Ну вот, я заскочил домой, схватил пару вещичек – и бегом на самолет.
– О, Хайден, – да уж, он умел меня растрогать.
– Я соскучился, – сказал он, прижимая меня к себе. – Не люблю находиться в нашей квартире без тебя.
Я положила голову ему на грудь.
– Я тоже соскучилась.
– Пока ты была здесь, я все время думал о тебе, – продолжал он. – Думал – как ты там одна. И решил: ты тут закончишь свои дела – и мы вернемся домой вместе, – он помолчал. – Кстати, раз уж мы заговорили о Нью-Йорке… я тебе кое-что купил.
Он подмигнул мне, поднялся и стал что-то искать в своем портфеле.
– Что же?
– Открой, – он снова сел рядом со мной и протянул мне сверток.
Я сняла упаковочную бумагу и увидела, что это была книга. «Мир» Анри Картье-Брессона.
– Хайден, это же…
– Я знаю. Это первое издание.
– Она прекрасна, – я начала перелистывать страницы с черно-белыми фотографиями. – Отец современной фотожурналистики.
– Да, это точно.
Я остановилась на фото мужчины, который на велосипеде ехал по узенькой улочке во Франции. Снимок был сделан с пожарной лестницы.
– Мне очень нравится вот это. Посмотри на эти ступени и железные перила, какие красивые тени! И этот человек на велосипеде – он почти просто контур… у фотографа было буквально полсекунды, чтобы сделать этот снимок. Невероятно. «F-11 и нужное место».
– Хмм?
– Это такая поговорка, ее часто используют фотографы, – пояснила я. – Она означает… ну, что технические аспекты не так важны, как оказаться в нужном месте в нужное время, – я притянула Хайдена к себе и поцеловала его. – Это потрясающий подарок! Не терпится рассмотреть каждое фото детально.
– Я рад, что тебе понравилось, – сказал он.
Я закрыла книгу и прижала ее к груди.
– Очень понравилось!
Он улыбнулся.
– Ну, а теперь расскажи мне, что тут у тебя происходит. Ты наконец встретилась в этим пресловутым мистером Каммингсом?
Я опустила глаза и покачала головой.
– Нет. И не встречусь с ним.
– Почему не встретишься? Что случилось?
Я потянула за ниточку, торчащую из покрывала.
– Чет Каммингс… он… ну, он умер.
Хайден взял меня за руку.
– О, милая… мне так жаль.
Я кивнула.
– Ага. Мне тоже.
– Когда это случилось?
– Три месяца назад.
– О нет. Какая ужасная несправедливость… Ты проделала весь этот путь, чтобы приехать сюда… да, мне очень, очень жаль.
В окно ворвался порыв прохладного ветра. Я замерзла, поэтому закрыла створки, подошла к термостату, чтобы включить его на обогрев. Внутри него что-то загремело, загудело, потом заработал вентилятор. Из радиатора пахнуло металлом, а потом по полу пошел поток теплого воздуха, который постепенно поднимался вверх.
Хайден подложил подушку себе под голову, скинул ботинки и улегся на кровати. Он ослабил узел галстука и жестом пригласил меня присоединиться к нему. Я свернулась калачиком на его руке.
– Итак, расскажи мне, что к чему, – сказал он. – Ты не смогла доставить письмо и…
– Вообще-то я доставила письмо, – возразила я. – Я его отдала его племяннику.
Хайден уставился на меня.
– Его племяннику? А кто его племянник?
– Парень по имени Рой Каммингс. Чет жил в его доме.
– А, – Хайден помолчал, потом спросил: – И что он будет с ним делать?
– Не знаю. Но мне показалось правильным, что письмо будет у него. Ты так не считаешь?
Хайден посмотрел на меня с сомнением.
– Не знаю, Эллен. Вообще-то я удивлен, что ты это сделала. Письмо ведь адресовано не ему. Хотя с другой стороны… если этот парень был опекуном своего дяди и его наследником, то… этот парень – наследник?
Я попыталась вспомнить, что говорил мне Рой, когда мы сидели с ним на скамейке в саду. Дела моего дяди – мои дела, так он, кажется, сказал. Что-то вроде того. Он не утверждал прямо, что является наследником дяди, но я думала, что именно так и обстояло дело. Что он занимался делами дяди. Надеюсь, я не поспешила с выводами. А что если я совершила ошибку?
Я кивнула.
– Думаю, так и есть.
– Думаешь?
– Нет. Я имею в виду – да, так и есть. Он наследник.
– Что ж, тогда ладно. Тогда никаких проблем не вижу.
Хайден вытянулся и медленно выдохнул. Я помогла ему снять золотые запонки, на одной из которых был выгравирован их фамильный герб, и он положил их на прикроватную тумбочку. А потом он начал целовать мою шею. Я закрыла глаза и чувствовала его дыхание, такое теплое и такое родное, чувствовала, как его мягкие волосы щекочут мне кожу. Волосы у него пахли лимоном – как шампунь из нашей квартиры.
Он расстегнул мне блузку, его пальцы осторожно проникли под ткань. Я отодвинула его галстук и нащупала пуговицы рубашки. Он наклонился и поцеловал меня в губы. Трещины на потолке, которые так напоминали мне Нью-Хэмпшир, стали тонкими и расплывчатыми, за окном стучал и выл ветер, а мы сбросили с себя одежду и занялись любовью.
Хайден уже поднялся, когда я проснулась на следующее утро. Он сидел рядом со мной на кровати в своих боксерах и голубой футболке и стучал по клавишам ноута.
– Доброе утро, – сказала я, зевая и протирая глаза. – Сколько времени?
Он посмотрел на часы:
– Начало десятого.
Я заметила, что из-за занавесок пробиваются солнечные лучи.
– Похоже, сегодня будет хороший денек?
Он продолжал печатать.
– Не знаю. Я еще не смотрел.
– Ты не выглядывал в окно?
Он покачал головой.
– Я работал, – он быстро поцеловал меня в щеку.
– Слушай, Хайден, – сказала я. – Я очень хочу показать тебе бабушкины картины. Сомневаюсь, что историческое общество сегодня открыто, но, может быть, мы можем поехать сегодня к Портерам и посмотреть картину на их чердаке.
– Звучит заманчиво, – ответил он. – Я бы с удовольствием на них посмотрел.
– Я позвоню Сьюзан чуть попозже.
У меня сосало под ложечкой, и я вдруг поняла, что зверски голодна. Что-то вообще происходило с моим аппетитом – я хотела есть все время, причем хотела совсем не ту полезную низкокалорийную еду, которой питалась обычно. Мне хотелось другой еды: мясного хлеба с картофельным пюре, жареного цыпленка с клецками, макарон с сыром, тушеного мяса… Я повернулась к Хайдену.
– Ты не хочешь позавтракать?
– Да, конечно, дай мне еще минутку, – ответил он. – Мне нужно кое-что закончить. – Он схватил меня за руку, когда я проходила мимо него в ванную, его рука скользнула по моему бицепсу. – Ммм, по-прежнему отличный мышечный тонус, – он улыбнулся. – Ты и здесь, судя по всему, тренируешься.
– На самом деле нет, – я сомневалась, что здесь вообще есть подходящее для тренировок место.
Я достала из шкафа шорты и топ.
– А, нет, подожди-ка, – сказала я. – Я совсем забыла – я немного поплавала.
– Поплавала? – он бросил на меня быстрый взгляд. – А, ну да, точно, ты же была в команде. Эксетер, да? – Он снял с ручки колпачок и начал что-то писать в блокноте.
– Ага, Эксетер, – я застегнула молнию на шортах и натянула топ через голову. Потом открыла одну из штор – и комната до краев наполнилась солнечным светом. Облокотившись на подоконник, я высунулась из окна и всей грудью вдохнула прохладный, кристально чистый воздух.
Через минуту Хайден оторвался от компьютера:
– Здесь так тихо.
По его словам нельзя было понять, нравится ему это или нет.
– Да, тихо.
Я пошла в ванную, собираясь почистить зубы – и вдруг замерла на месте.
В углу зеркала была прикреплена карточка цвета слоновой кости. Черные буквы, напечатанные на ней, были высокие и узкие, и я сразу опознала гарнитуру: французский шрифт. Осторожно подойдя поближе, я прочитала карточку: «Миссис Синтия Паркер Брэндфорд имеет честь пригласить вас на церемонию бракосочетания ее дочери, Эллеанор Ньюхаус, с мистером Хайденом Стюартом Крофтом, которая состоится 17-го октября, в субботу, в 17.30 в церкви Святого Томаса, Нью-Йорк».
У меня вдруг защемило в груди. Я сняла карточку с зеркала и, держа ее двумя пальцами, словно бабочку, опустилась на край ванны. Суббота, 17-е октября. Буквы были темные, решительные, уверенные…
– И каков твой вердикт? – крикнул Хайден из комнаты.
– Вердикт? – Я пыталась вспомнить, сколько приглашений мы в результате заказали. Двести? Двести пятьдесят? Я вспомнила количество гостей в гостевом листе – триста тридцать семь человек. Их всех, всех надо было пригласить на свадьбу. Члены семьи, друзья, партнеры по бизнесу…
– Приглашение, – в голосе Хайдена звучало нетерпение. – Что думаешь? Разве оно не великолепно?
Я представила себе церковь: мерцающий свет свечей, кругом цветы, заполненные гостями церковные скамьи, струнный квинтет играет те произведения, которые мы выбрали…
И снова почувствовала, как у меня сжался желудок.
– Да, – сказала я. – Оно великолепно.
– Ну вот, я же говорил, что Смитсон лучше всех, – сказал Хайден, появляясь в дверях ванной. – Такое приглашение достойно королевы.
– Да, это точно, – согласилась я.
– В Штатах такого качества не найдешь.
Я провела пальцем по напечатанным буквам и попыталась разобраться – с чего бы мне вдруг так нервничать. Может быть, это мысль, что мы с Хайденом будем стоять на виду у десятков, даже сотен людей и обмениваться клятвами и поцелуями заставила меня занервничать. А может быть, все невесты испытывают волнение и панику при виде первого экземпляра своих свадебных приглашений. Почему, собственно, нет? Вполне вероятно, что это нормальная реакция.
Как бы то ни было – это было… ну, появилась определенность. Больше не было пути назад, все было предопределено.
Пути назад?
Ну, это не совсем то слово… Не совсем то, что я имела в виду. Я имела в виду… а что, собственно, я имела в виду?
Я, наверно, сошла с ума, думала я, стоя перед зеркалом. Я ведь помолвлена с лучшим мужчиной на свете! И у нас будет просто потрясающая свадьба.
Хайден тихо подошел ко мне и вынул карточку из моей руки. Посмотрел на нее, удовлетворенно улыбнулся и прикрепил обратно к зеркалу.
– Достойно королевы, – повторил он с легким кивком.
– Да, – я обняла его так крепко, как только могла.
Тотти, вчерашней дежурной, за стойкой не было, когда мы спустились с Хайденом на завтрак – вернулась Паула. И она, пожалуй, как-то даже слишком удивилась при виде Хайдена.
Я приветливо улыбнулась ей:
– Это мой жених, Хайден Крофт. Он приехал из Нью-Йорка, – я повернулась к Хайдену: – А это Паула Виктори, хозяйка гостиницы.
Паула мигнула.
– Ваш жених…
Слово «жених» она произнесла так, словно в нем было не два, а все шесть слогов. Потом уставилась на Хайдена:
– Как, вы сказали, ваше имя?
– Хайден Крофт. К-Р-О-Ф-Т.
– Никогда не слышала такого.
– Это английская фамилия. Мои предки…
– Да нет, я про имя. Вы сказали – Хаим?
Хайден поправил воротничок своей рубашки-поло.
– Нет, Хайден. Через Й.
– Ага, – Паула перевела взгляд на меня. – Жених, значит, – один уголок ее рта опустился, от чего на лице появилось странное выражение. – Ну разве это не чудесно?
Она снова оглядела Хайдена с ног до головы. Потом коротко и удовлетворенно кивнула.
– Я вам очень благодарен за заботу об Эллен, – сказал Хайден, обнимая меня за талию.
Паула рассмеялась.
– Да не за что меня благодарить, – ответила она. – Эллен вполне в состоянии сама о себе позаботиться.
Я потянула Хайдена к дверям, пока Паула не сболтнула чего-нибудь еще.
– Ну, ладно, мы хотели пойти куда-нибудь позавтракать. Увидимся.
– Мы возьмем машину? – спросил он, останавливаясь на верхней ступеньке крыльца. – Я поведу.
– Машину? Да тут пять минут пешком.
Он выглядел очень удивленным.
– Ты что, гуляешь тут пешком по городу?
– Конечно, – ответила я.
Мы пошли по Прескотт-Лейн, мимо домиков с живыми изгородями из кустов белого шиповника. Я сорвала один из цветков и сунула в него нос – он пах свежестью и рассветным солнцем. В конце улицы мы свернули направо и вышли на Пэджет-стрит, а оттуда снова повернули – и перед нами возник океан, переливающийся всем оттенками синего: от глубокого аквамарина до почти прозрачного голубого; сверкающий в лучах солнца.
– И это весь город? – спросил Хайден, оглядывая улицу, спустив солнечные очки на нос.
– Да, это Бейкон, – ответила я и взяла его за руку.
Я привела его в закусочную «Три пенни». Почти все столики были заняты, лишь один был пустой. Юная официантка, с которой я беседовала в свой первый приход сюда, принесла нам меню. Свои огненно-рыжие волосы она сегодня убрала в два хвоста, а улыбка ее светилась искренней радостью. Мы сели друг напротив друга, заказали кофе и стали изучать меню.
– Вообще-то я и так знаю, что хочу, – сказала я Хайдену. – Я хочу яблочный пончик. Ты должен тоже его попробовать – это потрясающе вкусно!
– Пончик? – он смотрел на меня с ошарашенным видом. – Ты ешь пончики?!
– В каком смысле?
– Ну, не знаю… А жиры? Калории? Ты никогда не ешь пончики. Так что я просто удивлен.
Он вернулся к изучению меню, а стала думать о пончике: горячий, жареный во фритюре, с одной стороны посыпанный сахаром, так что когда кусаешь его – он слегка хрустит на зубах, а внутри – мягкий, пористый, сочный, со вкусом яблока и тающий во рту… вообще-то он наверняка не полезный. Так что Хайден прав.
Официантка вернулась и поставила две кружки кофе перед нами.
– Готовы заказывать, ребята?
Я понимала, что мне надо бы заказать овсянку. Или спросить, есть ли у них какая-нибудь другая каша из цельного зерна. Но воспоминания о яблочном пончике были слишком яркими. Я заказала пончик, возвращая ей меню с чувством, близким к раскаянию.
Хайден выразительно посмотрел на меня, но ничего не сказал, а с вежливой улыбкой повернулся к официантке:
– Я бы хотел омлет из яичных белков со шнитт-луком и ломтиками помидоров отдельно, а еще тост из хлеба с двенадцатью злаками. И никакого масла, пожалуйста.
Омлет из белков с шнитт-луком? Его же даже не было в меню.
Я хотела было напомнить ему, что мы не в Нью-Йорке, но промолчала.
Официантка щелкнула несколько раз ручкой.
– Сэр, прошу прощения, но у нас такого не подают. У нас нет ни шнитт-лука, ни такого хлеба.
– Ладно, – он примирительно поднял вверх руки. – Тогда просто омлет из белков с помидорами и… какой хлеб у вас есть?
Она снова щелкнула ручкой.
– Белый, с отрубями, ржаной.
Он подумал секунду, потом решил:
– Я возьму с отрубями.
Официантка улыбнулась и ушла.
Я глотнула кофе – он был обжигающе горячий, с привкусом лесного ореха.
– Я бы хотел почитать «Уолл-стрит джорнал», – сказал Хайден. – Как ты думаешь – есть хоть какой-то шанс его здесь раздобыть?
– Есть один маленький магазинчик на этой улице, где он может быть, – ответила я.
Он поднялся и стал озираться по сторонам.
– Я видел вроде бы какие-то газеты, когда мы вошли… а, вот они, – он направился к прилавку и вернулся с «Бостон Глоуб» и «Бейконским Вестником». – Это, должно быть, жутко интересно, – сказал он, глядя на заголовок на первой странице «Вестника»: – «Камни на Шоссе 9 остановили движение». Под заголовком красовалось фото пробки и кучи камней, которые выпали из грузовика на дорогу.
Слава Богу, он смотрит не на мое фото, подумала я.
– Наверно, день выдался небогатым на новости, – заметила я.
Хайден отложил «Вестник» в сторонку и придвинул к себе «Глоуб»:
– Удивительно, что такой маленький городок может позволить себе содержать ежедневную газету, – сказал он. – Какой у нее тираж? Сколько экземпляров они могут продать – четыре, пять сотен в день?
– Раза в три больше…
Он посмотрела на меня с удивлением?
– Да? А откуда ты…
Я небрежно махнула рукой:
– Да так.
Официантка принесла наш завтрак, и я стала уговаривать Хайдена попробовать мой пончик:
– Ну пожалуйста, ты же находишься в Мэне, – убеждала я его. – Чад ничего не узнает.
– Ха! – воскликнул Хайден. – Чад является моим тренером вот уже семь лет! Он все равно узнает.
Но потом он все-таки согласился отщипнуть кусочек пончика, сунул его в рот и медленно прожевал, изучая вкус – такое выражение лица я видела у него много раз, когда он пробовал вино.
– Вау, – признал он. – Никогда бы не подумал, что пончик может быть настолько вкусным.
– Добро пожаловать в Мэн!
Почему-то меня переполняла гордость и радость – как будто это меня похвалили. Был прекрасный день, и мы собирались провести его вместе. И эти маленькие каникулы в Бейконе стали для нас обоих чудесной передышкой.
Я пролистала «Вестник», прочитала статью об офицере полиции, который получил специальную благодарность за организацию распродажи в церкви Сент-Мэри, и письмо к редактору с выражением возмущения по поводу повышения налога на собственность. А на следующей странице я наткнулась на объявление о проведении сельской ярмарки, которую спонсировала Ассоциация органических фермеров и садоводов. Мне стало ужасно интересно, что это такое и как это выглядит: конкурс среди девушек в белых фартучках, кто быстрее взобьет масло? Дегустация молока? Это должно быть очень увлекательно и весело.
– Хайден, думаю, нам надо сходить вот сюда, – я положила газету перед ним.
– Сельская ярмарка?! – спросил он. – С лошадками и коровками?!
– Думаю, она и есть. Почему бы нам ее не посетить?
Он положил в рот кусочек омлета, пожевал, а потом сказал:
– Я не очень силен в коровках и лошадках. Но ради тебя, Эллен, я готов пойти.
Мы доели завтрак, допили кофе, а потом я взяла «Вестник», свернув его в трубочку, и мы вышли из закусочной. Я позвонила Поттерам, но в трубке все время раздавались длинные гудки. Потом включился автоответчик, и я оставила сообщение, в котором спрашивала, могу ли я привести Хайдена, чтобы он посмотрел на картину.
По пути обратно в гостиницу нам попался магазинчик, в витрине которого была выставлена коллекция джинсовой одежды, а также рабочие ботинки и резиновые сапоги.
– Давай зайдем на секундочку, – сказала я и потянула Хайдена за собой внутрь магазина. – Я хочу купить себе джинсы.
– Я когда-нибудь видел тебя в джинсах? – спросил он, когда мы вошли внутрь.
Я рассмеялась.
– Не помню, когда я в последний раз их надевала. Но ведь я не могу вспомнить и того, когда в последний раз была на сельской ярмарке.
Я примерила пару прямых джинсов в обтяжку, с множеством отстрочек на карманах и швах. Хайден присвистнул, когда я вышла из примерочной.
– Я возьму эти, – кивнула я продавцу. – И пойду прямо в них, – я повернулась к Хайдену: – А как насчет тебя?
Он посмотрел на свои слаксы и топсайдеры:
– Думаю, я останусь в этом.
Мы вернулись в гостиницу и подошли к машине.
– Раз уж мы едем на сельскую ярмарку, – произнес Хайден, – мне обязательно смотреть на кур или на что-то подобное?
Я села на пассажирское сиденье и сложила руки так, словно давала присягу:
– Никаких кур, обещаю. Может быть, парочка свиней…
Он покачал головой.
– Свиньи. Угу, – потом его глаза загорелись. – Вот что я тебе скажу. Я поеду на ярмарку, если ты там найдешь местечко, где я смогу поиграть в гольф. Хотя бы в мини.
Я качнула головой:
– Прости, милый. Боюсь, в округе нет места, где можно поиграть в гольф.
– А автогонки? Может быть, хотя бы автогонки там будут?
Он включил зажигание, пока я просматривала «Вестник»: в нем была карта, как проехать к ярмарке. Недалеко от Кенлин Фарм.
Мы за пятнадцать минут доехали до фермы и проехали мимо дома Поттеров.
– Вот бабушкин старый дом, – сказала я, указывая на пустую подъездную дорожку.
Вскоре мы свернули на проселочную дорогу, и какой-то мужчина направил нас на грязную парковку. Толпы людей, с детьми и целыми компаниями, шли с парковки на ярмарку. Около ряда грузовиков толпились подростки.
С краю парковки росли полевые цветы, образуя широкий бордюр. Я остановилась, чтобы нарвать букетик золотых лютиков и белых с желтыми серединками ромашек. Отщипнула веточку дикой моркови и понаблюдала, как черная бабочка с раздвоенным хвостиком присела на цветок золотарника. Потом выпрямилась и глубоко, всей грудью вздохнула. Воздух был сладким.
– Что ж, – сказала я, – я готова.
Всю дорогу, пока мы шли вместе с толпой, я любовалась своим букетиком.
Вскоре мы подошли к указателю, который демонстрировал, где какие площадки ярмарки, включая «Выставку ослов и мулов», «Бега тяжеловозов с препятствиями», «Ретро-трактора», «Выставку овчарок», «Конкурс на лучший яблочный пирог» и такие впечатляющие шоу, как «Различные способы заточки косы» и «Лекция по разведению червей».
Ярмарка растянулась на несколько акров, здесь было множество шатров, павильонов, стендов, продавцов, а также площадки с едой и площадки для выступлений. Были аттракционы, включая колесо обозрения и какую-то горку, посетители которой залезали в кабинки, напоминающие бобы. Дети гордо восседали на плечах у отцов, а старики предусмотрительно захватили с собой складные стульчики. В воздухе разносился аромат свежей пиццы и яблочных чипсов.
Мы шли вдоль прилавков с цветами и травами. Я взяла горшочек с тимьяном и поднесла его к лицу – так пахло в маминой кухне, когда она готовила жареного цыпленка. Потом я увидела горшочек с лимонной вербеной и потерла ее листочек между пальцами: теперь я оказалась во внутреннем дворике бабушкиного дома, где пила холодный чай. Мы прогуливались, изучая, пробуя на вкус и разглядывая местную продукцию: кленовый сироп, печенье для собак, пряжа, окрашенная вручную, картины… Купили коробочку черники и ели ее на ходу. Посмотрели на женщин, которые работали на ткацком станке, и полюбовались на немецких овчарок, пасущих овец.
– Давай заглянем сюда, – предложила я, показывая на большой шатер, у входа в который толпилось много людей. Когда мы подошли к нему ближе, раздался петушиный крик.
Хайден поморщился:
– Я думал, мы договорились: никаких кур.
– Да ладно тебе, – я взяла его за руку. – Пойдем посмотрим, что там такое.
Когда мы вошли, в нос мне ударил запах зерна и животных. Первое, что я увидела – это два десятка клеток, в каждой из которых сидел петух или курица. Они кудахтали, клевались и царапали лапами пол, а люди ходили около клеток и восхищались.
– Ой, Хайден, смотри, какие они хорошенькие! – воскликнула я и показала на черного Гиганта Джерси и голубого Андалузца с фиолетовым хвостом. Андалузец склонил голову набок и начал скрести когтями пол своей клетки.
– Полагаю, в них есть… эээ… хммм… Свой шарм, – с гримасой отвращения ответил Хайден. – Пойду посмотрю, какие еще красавцы у них имеются.
Он двинулся вперед, а я остановилась у следующей клетки, где громко кудахтал плимутский Леденец. Черно-белые узорные перья делали его похожим на абстрактную картину. Я наклонилась поближе, чтобы разглядеть его как следует.
– Кто это у нас тут такой красавец? – спросила я, глядя ему прямо в глаза. Он потянулся ко мне. – Да, да, ты такой красавчик…
– Эллен?!
Я обернулась.
У меня за спиной стоял мужчина в джинсах и линялой красной футболке с надписью «Патриоты Новой Англии». На голове у него красовалась бейсболка «Рэд Сокс», а на лице выступила легкая однодневная щетина.
Это был Рой.
На секунду мне показалось, что вся кровь, которая есть в моем организме, прилила к щекам. Но я все-таки выдавила из себя приветствие.
Плимутский Леденец именно этот момент выбрал, чтобы оглушительно закукарекать – его отчаянный вопль разнесся далеко за пределы шатра.
Рой повернул бейсболку козырьком назад.
– И тебе привет. Я думал, ты уехала.
Глаза у него все-таки были слишком синими. Не бывает таких синих глаз в природе.
– Я и собиралась уехать сегодня, – сказала я. – Но мне нужно повидать кое-кого завтра, поэтому планы слегка изменились.
– Что ж, я вижу, что ты весьма мудро распоряжаешься свободным временем, – он улыбнулся. – Куры, петухи и – что это у тебя? – он взял мою руку и раскрыл мне ладонь. А я и забыла, что все еще держу в руке цветы. – Хммм, – произнес он. – Лютики. И дикая морковка.
Когда он отпустил мою руку – я почувствовала пустоту.
Я слова не могла выдавить из себя.
Какая-то маленькая, лет четырех, девочка подбежала к клетке с петухом, рядом с ней шел отец.
– Не подходи слишком близко, – предупредил он ее. – Это может быть опасно.
Рой смотрел на меня, склонив голову и почесывая подбородок.
– Ты в джинсах. А я-то думаю – что же изменилось!
Непонятно было, нравится ему это или нет.
– Вообще по выходным я именно так и одеваюсь.
– Тебе идет, – сказал он. – Вот сейчас ты бы идеально вписалась в атмосферу «Оленьего рога».
И он улыбнулся.
Андалузская курица со сказочным оперением распушила перья и склонила голову в сторону стоящей рядом клетки, как будто пытаясь привлечь внимание находящегося там петуха.
– Что это она делает, пап? – спросила девочка, показывая на курицу. – Почему она танцует?
Отец приподнял бровь:
– Не знаю, милая. Может быть, она пытается с ним поговорить?
Девочка засмеялась, и они удалились.
– Так, хорошо, я уже насмотрелся на этих дурацких кур…
К нам шел Хайден. Он остановился как вкопанный, увидев Роя. А я почувствовала, как цветы выпадают из моей ладони.
– Хайден, – сказала я, стараясь придать тону максимальную непринужденность, – Это Рой Каммингс. Помнишь, я тебе о нем рассказывала… племянник Чета Каммингса, помнишь? – я повернулась к Рою. – Это мой жених, Хайден Крофт.
В горле у меня пересохло, пока я смотрела, как они жмут друг другу руки. А еще мне показалось, что выражение лица Роя как-то изменилось. Как будто челюсть у него стала тяжелее, что ли. Совсем чуть-чуть.
– Хайден сделал мне сюрприз вчера вечером, – продолжала я щебетать. – Он вдруг появился в «Виктори Инн», где я остановилась.
Плимутский Леденец начал носиться по кругу, он выглядел слегка рассерженным или возбужденным, топорща свои черно-белые перья и кудахча.
Рой сунул руки в карманы джинсов.
– Это замечательно. Откуда вы приехали? С Манхэттена?
Хайден кивнул.
– Да, я выиграл дело вчера и подумал: почему бы не сесть в самолет и не отпраздновать это? Так я и сделал, – он помолчал, а потом добавил: – Эллен говорит, вы местный, из Бейкона.
– Так и есть, – кивнул Рой. – Я здесь родился и вырос.
– Похоже, это приятный городок, – сказал Хайден. – И очень тихий. А как вы тут развлекаетесь? Может быть, где-то есть площадки для гольфа?
Рой оглядел Хайдена с ног до головы, задержался взглядом на его топсайдерах и на рубашке поло цвета дыни…
– А, так вы играете в гольф?
Хайден кивнул.
– Но не так часто, как хотелось бы. А вы?
– Нет. Меня это как-то никогда не интересовало, – ответил Рой. – Но здесь на самом деле полно других интересных занятий. Зимой можно кататься на лыжах, или на коньках, или на доске. Можно даже на снегоходе, – он замолчал. И мы все вместе отошли от клеток с курами, как стайка подростков, которые держатся кучкой.
– А летом, – продолжал он, – люди рыбачат. У нас многие ребята покупают лодки или берут их напрокат. А некоторые любят… плавать, – и он покосился на меня.
– Да, Эллен рассказала мне, что она немного поплавала, – сказал Хайден.
Я послала Рою умоляющий взгляд.
– Хайден был рад, что мне удалось немножко позаниматься спортом.
– Я думал, ты не полезешь в такую холодную воду, – подхватил Хайден. Рой вернул козырек своей бейсболки на место. – Но ты ведь была в команде Эксетера и вы участвовали в национальном чемпионате, так что…
– Это было очень давно, – перебила я его, косясь на Роя. Я видела, что он с трудом удерживается от смеха.
– Так вы надолго приехали? – спросил он.
– Всего на пару дней, – Хайден обнял меня и привлек к себе. – Я подумал, что лучше уж мне прилететь сюда, раз уж Эллен не торопится домой.
Я выдавила из себя улыбку.
Рой склонил голову и уставился на меня:
– Бейкон не отпускает тебя, Эллен? Такое случается с людьми, знаешь – некоторые приезжают сюда и уже никогда не уезжают.
– Мне просто нужно еще на несколько дней, – пробормотала я. – Найти кое-какие потерянные концы в истории моей бабушки.
Хайден сжал мое плечо:
– Я не очень-то беспокоюсь по поводу того, что Эллен задерживается здесь. И совсем не волнуюсь, что она вдруг может захотеть здесь остаться навсегда. Она очень городская девушка, насколько я ее знаю, и не думаю, что она смогла бы жить в таком месте, как это. Ей нужно движение, драйв… и у нее совершенно отсутствует терпение.
Я не знала, как относиться к этому замечанию Хайдена.
Да, я действительно много лет прожила в большом городе. И да, я действительно не выказывала никогда желания жить где-нибудь еще. Но… значит ли это, что я не смогу это сделать, если захочу? Он сказал это так, словно считал меня неспособной измениться.
Рой пожал плечами:
– Иногда люди сами не понимают, на что способны, пока не попробуют, – он перевел взгляд с Хайдена на меня. – Думаю, Эллен вполне могла бы жить и добиваться успеха в любом месте. Включая Бейкон.
– Что ж, спасибо за такое выражение доверия, – сказала я, пытаясь повернуть разговор в другое русло. Потому что в воздухе явственно ощущалось напряжение – и я чувствовала себя от этого неловко.
Рука Хайдена на моем плече напряглась.
– Я не имел в виду, что она не может этого сделать, – произнес он. – Я просто не думаю, что она была бы счастлива, если бы жила за пределами большого города, – он повернулся ко мне: – Правда, дорогая?
Так, что тут происходит? Я как будто стояла между двух огней.
– Не знаю, – ответила я, рука Хайдена показалась мне вдруг очень тяжелой. – Я сейчас живу здесь – и мне очень хорошо. Думаю, я могла бы приспособиться.
– Что ж, тогда переезжай, – улыбнулся Рой. И снова появились эти его ямочки.
– Мы уедем через пару дней, – заявил Хайден тоном, который не оставлял сомнений в том, что дискуссия окончена.
Я выскользнула из-под его руки.
– Ну, думаю, нам пора идти, Хайден, – я взяла его за руку – теперь я могла увести его отсюда. – Может быть, Поттеры уже дома, и мы можем к ним заехать, – я повернулась к Рою. – Я нашла дом, где росла моя бабушка, и хочу показать его Хайдену. И я думаю, что…
– О, это просто замечательно, что ты нашла ее дом! – воскликнул Рой. – И где он находится?
– На Комсток-Драйв.
Рой кивнул.
– Это рядом с Кенлин Фарм.
– Да, прямо рядышком, – ответила я. – Мы проезжали мимо, когда ехали сюда. Кто-то мне говорил, что раньше там была черничная плантация.
– Да, была. Давным-давно.
– Сейчас, похоже, там все пришло в упадок, – вмешался Хайден. – Очень жаль. Такой огромный кусок земли – и ничей. Я удивлен, что туда никто не пришел и не стал строиться. Какие-нибудь дома или жилые комплексы… – он улыбнулся мне. – А может быть, поле для гольфа?
– У Хайдена один гольф на уме, – вставила я.
В это время в шатер ввалилась стайка детей в сопровождении двух женщин, которые велели им держаться группой.
– А почему там обязательно надо что-то строить? – спросил Рой, в голосе его слышалось сдерживаемое раздражение. – Почему обязательно надо все превращать в дома, жилые комплексы или… поля для гольфа? Почему нельзя оставить хотя бы некоторые вещи в покое – такими, какие они есть?
Черный Гигант Джерси встопорщил свой красный гребень и отчаянно начал скрести пол своей клетки когтистой лапой.
– Ну, насчет поля для гольфа я пошутил, – Хайден покосился на меня. – Эллен может подтвердить, что я…
– Я знаю бесчисленное множество историй о маленьких прекрасных городках, которые убило вот такое строительство, – Рой покачал головой. – Людям приходится уезжать с насиженных мест, потому что строители хотят все больше денег… ну, вы понимаете. Они находят вот такой городок типа Бейкона и думают: он такой славный – потому что красивый и тихий. И поэтому они начинают там строить кучи домов и жилых комплексов, – он не сводил глаз с черного петуха, но мне казалось, что видит он что-то совсем другое. – Да, потом они строят поле для гольфа и загородный клуб, – продолжал Рой. – Большой порт и кучу ресторанов. И вскоре не продохнуть от бесконечных магазинов – «Гэп», «Виктория Сикрет», «Для душа и души»… и тогда – ой… они удивляются: а почему же здесь стало уже не так красиво и совсем не так тихо… – он посмотрел на меня. – И они начинают искать новое место – а люди, которые жили здесь много лет, вдруг оказываются вынужденными привыкать к городу, который больше не их.
Черный Гигант Джерси вдруг затряс крыльями и издал такой громкий вопль, какого я в жизни не слышала. Я подпрыгнула.
– У этого парня определенно есть голос, – признала я с нервным смешком.
– О да, это точно, – сказал Рой, его губы сжались в тонкую прямую линию.
Я потерла руки, чтобы избавиться от мурашек, которые вдруг забегали по моей коже.
– Будем надеяться, что с Бейконом этого никогда не случится и что он не будет погребен под торговыми центрами и магазинами. Это было бы ужасно.
Рой обвел глазами шатер.
– Ну да… посмотрим, – когда он повернулся к нам, его синие глаза уже не были синими, а приобрели стальной оттенок. – Вообще-то это уже происходит, – тон у него был холодный и бесстрастный, но было очевидно, что внутри у него бушует огонь. – Кенлин Фарм разбили на миллион кусочков – и распродадут по частям. Так что ваша идея по поводу строительства… – он взглянул на Хайдена, – она уже почти осуществляется. Может быть, и поля для гольфа дождемся.
Мы с Хайденом оба молчали. Прежде чем мне удалось придумать подходящий ответ, Рой коснулся козырька своей бейсболки, пробормотал «Увидимся!» и ушел.
Мы с Хайденом обменялись взглядами.
– И что это было? – недоуменно спросил Хайден.
Я скорчила гримаску:
– Не знаю. Ну, может быть, его уж очень сильно расстроила идея построить на месте фермы поле для гольфа.
Хайден смущенно покачал головой:
– А что я такого сказал? Я же не хотел никого обидеть или оскорбить!
– Я знаю, Хайден. Давай просто забудем об этом.
– А что это была за лекция о застройщиках? – Хайден начал двигаться к выходу из шатра. – Пошли-ка отсюда.
Я следовала за ним по территории ярмарки, он шел все быстрее, мимо продавцов черники мы уже почти бежали, а когда он был уже у вывески «Выращено в Мэне», я не выдержала и закричала:
– Подожди! – потому что уже совсем за ним не поспевала.
– Давай скорей! – крикнул он в ответ. – Давай уже уйдем из этого жуткого места!
Он повернулся, чтобы посмотреть на меня, и споткнулся о ловушку для лобстеров, красиво оформленную и выставленную в качестве украшения одного из прилавков. И полетел вниз лицом, распластавшись на земле, словно лягушка.
– Хайден! – я бросилась к нему и опустилась на колени.
Он закрыл глаза, морщась от боли. Несколько человек остановились и уставились на нас, а какой-то старик поспешно расставил свой складной стул и уселся, чтобы не пропустить ни секунды столь увлекательного зрелища.
– Моя лодыжка! – простонал Хайден.
– Что случилось?
– Не знаю, но болит просто дьявольски! Чего они выставили эту дурацкую хрень прямо на дорогу, скажи на милость?! – он пытался подняться и сесть.
– Помочь тебе? – я протянула руку.
Он отмахнулся.
– Нет, я сам, – буркнул он сквозь зубы. Наконец ему удалось сесть. Он потер лодыжку и несколько раз глубоко вздохнул.
– Может быть, я попрошу кого-нибудь помочь, – сказала я.
– Нет, просто давай уйдем отсюда.
Опираясь на меня, он медленно встал и отряхнулся.
– Ты уверен, что все в порядке? – спросила я, глядя, как он ковыляет к парковке, используя мое плечо как костыль.
– Нет, – ответил он. – Я не уверен, что все в порядке. Я думаю, что сломал чертову лодыжку. Говорил же тебе – не хочу я смотреть на кур!
Там были главным образом петухи, подумала я. Но не стала говорить это вслух.
