Глава 25
«Черные археологи»
Я, кажется, задремал, когда из молескина раздался голос настолько чуждый всему человеческому, что даже химероидские синтезаторы речи рядом с ним звучали чем-то очень близким и домашним.
И, между прочим, это был женский голос.
– Я хочу говорить со старшим. Повторяю: говорить со старшим! – настаивала некая спесивая особа.
Я сразу открыл глаза и энергично потер лицо ладонями, чтобы поскорее прийти в себя.
Из голограммы на меня, на всех нас, смотрела прекрасная женщина. Невероятно, невыразимо прекрасная.
Нет-нет, не подумайте! Я видал вблизи всяких красоток, в том числе и экстракласса. Да чего там, я даже был практически женат на принцессе Лихтенштейнской. Пусть и гражданским браком. Пусть и совсем недолго.
И все-таки эта особа, нарисованная голографическими проекторами молескина, была прекрасна до абсолютной жути. Сюрреалистически хороша. Рядом с ней сирены из Лунного Контроля – включая «мою» Виолу – казались дурнушками.
Это как если бы, знаете… Как если бы у тысячи мужчин собрать из головы их фантазии – о том, как должна выглядеть идеальная женщина, – и на основании этих фантазий слепить Мисс Совершенство.
Одного взгляда на изображение было достаточно, чтобы понять: никакой такой Мисс Совершенство в реале не существует.
«Слишком хорошо, чтобы быть правдой», – эта затертая формула подходила здесь как нельзя лучше.
(Мне вспомнились слова Литке, оброненные накануне: «Черные археологи» всегда берут женский облик для контактов. Совершенно непонятно почему… Может, их «психологи» рассудили, что это располагает к откровенности мужчин, с которыми в подавляющем большинстве случаев им приходится иметь дело?»)
– Старший здесь я. Моя фамилия Литке, – ответил наш шеф молескину. – Приветствую народ Плейоны.
До меня продолжало доходить. Народ Плейоны! «Черные археологи»! Они вышли с нами на связь, используя в качестве приёмопередающего устройства химероидский молескин!
– Приятно познакомиться, Литке, – сказала инопланетная женщина голосом, напрочь лишенным выражения (кстати, ее лицо тоже почти не имело мимики, а та мимика, что всё же у нее была… эх, лучше бы она обходилась без нее!). – Меня вы можете называть Летящая.
Литке коротко кивнул – потому что был джентльменом. Летящая так Летящая. Лишь бы не Стреляющая от Бедра.
– Я здесь для того, чтобы ликвидировать все последствия вашего свежего контакта с опасной и вероломной цивилизацией, которую вы именуете химероидами, – продолжала вещать Летящая. – Народ Плейоны полагает, что, если не сделать этого, сложатся предпосылки для значительных трудностей во взаимопонимании между нашими расами.
– Я всегда был сторонником взаимопонимания между нашими расами, – сказал Литке дипломатично.
– В таком случае немедленно остановите свои транспортные средства и разрешите моим мехам забрать всё то, что вы вынесли из модуля химероидов.
– Может, им еще в трубочку подуть? – фыркнул Тополь, который время от времени серьезно попадал на деньги по случаю развеселых выпивонов накануне вождения транспортного средства.
– И то правда. «ГИБДД под ёлочкой», итить, – пробормотал Литке с кривой ухмылкой.
– Что вы сказали? Я не поняла, – монотонным голосом тяжелого шизоида сказала Летящая.
Мне так хотелось, чтобы Литке немедленно послал эту ледяную королеву на три буквы! Но, увы, сила была не на нашей стороне.
– Я говорю, что… – Литке досадливо прикусил губу, – что… разумеется, предоставлю вам доступ к артефактам химероидов. Но если я отдам вам этот молескин, по которому мы с вами говорим, возможность связи между нами полностью исчезнет!
– Не волнуйтесь об этом. Я смогу говорить с вами через свойственное вашей машине устройство связи, – Летящую было не смутить.
– И вот еще что. У меня есть одна просьба.
– Не думаю, что я смогу ее удовлетворить. Но – говорите.
– Я хотел бы, чтобы вы позволили нам оставить себе антенну, которую химероиды наполнили отрицательной жидкостью. Мы нуждаемся в ней.
– Об этом не может быть и речи, – отрезала Летящая.
«Шах и мат», – с тоскою подумал я.
Петрозаводский механоид, по которому я не успел соскучиться, висел прямо перед нами.
Синело вечернее марсианское небо. Белым пятаком застыло над горизонтом, что был экспрессивно изломан скалистым кряжем, Солнце, укутанное белесоватой дымкой.
И вот прямо на фоне гор, на два пальца левее Солнца, он и завис – Петрозаводский механоид.
– Нас попросили во избежание эксцессов отойти от марсоходов, – голос Литке звучал глухо.
– Густав Рихардович! Я совершенно не понимаю, – это был Полозов, – почему мы так легко сдались?! После всего, что мы сделали! Ведь у нас есть ионные пушки! Подрывные заряды химероидов! Мы можем выдать целеуказание на «Сварог», в конце концов! Они долбанут еще одним сейсмозондом!
– Ну куда они «долбанут»? – устало вздохнул Литке. – Цель – подвижная. Да вдобавок еще и воздушная. Что же до наших пушек… Ну проплавишь ты ими на Летящей пару царапин глубиной в метр – и всё.
Полозов сделал депрессивное лицо и опустил глаза. Мол, понимаю…
Еще бы! Если бы не понимал, в Космодесант ни хрена не попал бы. Сюда, и это я уже просек, брали только понимающих.
«Черные археологи», между прочим, явно держали род человеческий за непредсказуемых и коварных противников.
Например, они всерьез рассматривали возможность использования нами одного из марсоходов в качестве брандера.
Если не поняли, поясню: по их мысли мы могли набить марсоход взрывчаткой и в автоматическом режиме загнать его под брюхо механоида. После чего, само собой, взорвать.
Так вот: Летящая и ее механические слуги-боты сделали всё, чтобы пресечь подобную возможность в зародыше!
Три десятка мехов тесной цепью окружили нас и наши машины. А еще две дюжины устройств вертелись непосредственно над марсоходами, готовые в любой миг продырявить их из лазерных пушек.
Сам же механоид держался на почтительном удалении, принимая на борт конфискованные у нас химероидские артефакты при помощи шагающих платформ.
На наших глазах платформы утащили невесомый куб из храма, никелированную колесную тележку с черной дырой и содержимое наших выпотрошенных экспедиционных ранцев…
Последней «черные археологи» прибрали к рукам (или что там у них было в реальности? щупальца? педипальпы?) тахионную антенну.
Для того, чтобы транспортировать эту довольно громоздкую штуку, им пришлось задействовать четыре шагохода одновременно.
И вот стоим мы понуро. Глядим, как исчезает во чреве вражеского механоида нажитое непосильным трудом.
Капелли – тот чуть не плачет (а может, и плачет). И вдруг… вдруг на инфобраслете Благовещенского загорается зеленый огонек входящего вызова!
Благовещенский, ничего не говоря и стараясь не делать резких движений, а делать их страшновато, ведь мы под прицелом мехов, нажимает пару кнопочек на запястье своего скафандра. И я краем глаза вижу, как из его нагрудного отсека – там, где у всех у нас три сердечника и, как я думал всегда, больше ничего нет, – вдруг потихоньку выползает… выползает… ленточка.
Узкая пластиковая ленточка. Розового цвета. Покрытая перфорацией.
«Шифрограмма от куклы Барби?»
Дождавшись, когда из его чрева изойдут полтора метра ленточки, Благовещенский плавным движением передает ее Литке. Тот некоторое время вперяет затуманенный взор в хаос перфорированных дырочек, шевелит губами, явно складывает буквы морзянки в слова и предложения.
А потом – потом Литке включает передатчик в режим «всем, кто меня слышит» (предельная мощность, все диапазоны) и отчетливо, со сталью в голосе, произносит:
– Говорит Литке! Вызываю Летящую!
Довольно долго ему не отвечали.
Как видно, плейонский искусственный интеллект – а это, конечно, он с нами говорил, взяв женское обличье, – был перегружен управлением таким количеством мехов одновременно.
Наконец ближайший боевой мех придвинулся к Литке почти вплотную. В его внутренностях что-то зашуршало и…
– Я готова слушать, – сказала Летящая своим чокнутым голоском из недр боевого меха. – Но прошу вас говорить быстро.
«Какое-то воистину женское простодушие», – отметил я со смешком. В отличие от остальных, я был далек от мыслей насчет «повеситься» и «застрелиться». Я умел проигрывать. И даже находил в проигрышах если не удовольствие, то… то некие полезные для себя уроки.
– Хорошо, я включу свой мозговой акселератор, – сказал Литке. («О! Железный Густав шутит! Что же за чудо-радиограмму подогнал ему Благовещенский?!») – Наша космическая разведка обнаружила объект, который вы именуете Узлом. Мы знаем, как он важен для вас. Нами установлено, что он находится на дне подлёдного океана спутника нашей пятой планеты, который мы называем Европа… Координаты известны нам точные, с погрешностью не более трех метров. Это означает, что мы готовы выдать полное целеуказание хризалидам, которые уже давно просят нас об этом. За последние пять лет хризалидами были похищены у наших союзников, которые известны вам как французы, три атомных устройства. Любое из них может быть доставлено телепортером хризалид по координатам вашего Узла на Европе в течение двух минут. Что, разумеется, прекратит существование Узла навсегда.
Услышав всё это, я едва чувств не лишился – как кисейная барышня позапрошлого века. Нет, правда, ноги отказывались держать меня!
«Литке что, сошел с ума? Он шантажирует инопланетян, которые обогнали нас по уровню развития на сотни лет?! И мало того, что шантажирует, так он еще и блефует: ведь телепортер-то банально не работает!»
– Но зачем вам делать это? – спросила Летящая.
– Мы не хотим делать этого, – заверил механоида Литке. – И не станем. Но все добытые нами артефакты химероидов для нас очень важны. И мы полагаем их своей законной добычей. А ваше требование отдать их для нас – оскорбление наших чувств и обыкновений. Поэтому, чтобы восстановить прочный мир между нашими расами, я прошу вас доставить все артефакты химероидов, которые вы поместили на свой корабль, в любую точку сухой поверхности на территории Российской Федерации по вашему выбору. И, в качестве последней любезности, сообщить мне координаты этой точки!
Некоторое время Летящая молчала – не иначе как радировала в этот свой Узел. Мол, так и так, обнаглели земляные червяки, шантажируют ядрёнбатоном!
– Но вы же понимаете, – наконец сказала Летящая, – что даже если я соглашусь с вашим требованием, ваш шантаж навсегда бросит тень на наши взаимоотношения?
Литке тоже выждал немного, чтобы его слова прозвучали поэффектнее.
– Я уверен, что взаимоотношения между нашими расами настолько прочны и лежат на настолько взаимовыгодной основе, что они выдержат любую тень!
«Наглость города берет!» – подумал я с одобрением.
Литке был однозначно мой герой. С таких бы монету чеканить.
После того как Летящая приняла требования Литке, у меня внутри будто какая-то пружина ослабла.
Я вдруг почувствовал, что хочу всего одновременно: есть, пить, спать, бездельничать. И всё это в безопасности. А не под поминутно рвущими крышу небесами чужой планеты.
Петрозаводский механоид эффектно стартовал – полетел на нашу далекую Родину с мешком подарков, – ну а мы снова погрузились на марсоходы.
Стало уже совсем темно. Над горизонтом разгорелись две сверхкрупные звезды – это были спутники Марса Фобос и Деймос.
По пустыне закрутились вихри-недомерки – Капелли называл их «бегущие дьяволы»…
– А в «Городе-1», между прочим, русская баня есть, – сказал Благовещенский с надеждой. – Может, нам удастся ее запустить.
– Баня на Марсе. Что может быть экзотичней? – Тополь проглотил непрошеный зевок.
– А я просто спать лягу. Затрахало всё, мочи нет, – заметил Капелли сердито. Как видно, действительно устал.
– Постойте-ка! – вскинулся я. – Баня и «затрахало» – это, конечно, шарман… Но скажите мне, Густав Рихардович, как мы намерены вернуться домой, на Землю? Не слишком ли быстро вы Летящую отпустили? Там же, небось, у Петрозаводского механоида внутри, места полно? Вот бы и нас подкинул, «в любую точку Российской Федерации»!
Литке посмотрел на меня со смесью умиления и снисхождения – как на любознательного, но не шибко умного ребенка.
– Далеко пойдешь, Володя, – сказал он, – с такими аппетитами относительно визитеров. Телепортером тебя телепортируй, механоидом – подвези… А как насчет десятичасового воздействия перегрузками в тридцать «же»? Потянешь?
– Тридцать «же»? – я страдальчески скривился.
– Ага, – кивнул Литке. – А как бы он иначе, по-твоему, носился между Юпитером, Марсом и Землей за считаные дни? Механоид в обычном пространстве летает, безо всяких альфа-срезов!
– Тридцать «же» – это, конечно, без меня. Двадцать восемь хотя бы, – я попытался отшутиться.
– Вот именно, Володя, вот именно. Поэтому «черные археологи» нас с Марса домой не повезут.
– А кто повезет? – включился Тополь. – «Сварог»? В нем точно будет место на всех?
– Не торопи события, Константин. И так голова распухла, – отрезал Литке.
Мы все закивали. У всех распухла. И хочется только одного – коньяка.
А когда вдали показался «Город-1», я почувствовал себя почти счастливым. Удивительно быстро привыкаешь к чему угодно, даже к будням космонавта-лишенца.
