Глава 36
НЕТ СЕКРЕТОВ

— А тебя Лион искал, — задумчиво сообщила Ланка, едва я перешагнула порог комнаты, прижимая к себе «ценнейшее учебное пособие», за порчу которого мне и остальным обещали все муки Бездны. — Злой и решительный. Интересно, кто успел его довести? Сказал, что зайдет чуть позже, и просил, чтобы ты его дождалась…

Злой и решительный, да? Ой. Допрыгалась! То, что на меня не орал Остромысл, еще не значит, что этого не сделает Лион! И, если выбирать, я предпочла бы выслушать директора…

Я шумно выдохнула, положила бесценную книжку на кровать и бросилась к двери.

— Куда?! — полетело вослед Ланкино восклицание.

— Ты меня не видела, не слышала и понятия не имеешь, куда я подевалась, — скороговоркой выпалила я, обернувшись. Подружка недоуменно нахмурилась, но объяснений от меня не дождалась — воспользовавшись ее замешательством, я выскочила в коридор.

Так. Отлично. И куда теперь?! Школа, конечно, большая, но можно ли в ней скрыться от взбешенного мага? Попробую спрятаться в лабораториях травников, наставник их не любит так же, как и я, — авось на сей раз пронесет.

По пути я чуть не сбила с ног Рэмиона.

— Вики!.. — окликнул друг, но я только рукой махнула — ничего, потом извинюсь, терять драгоценное время на пустые разговоры нельзя.

В холле мне улыбнулась удача — на загнанного в угол с фикусом худющего паренька медленно и неотвратимо надвигалась Дверь. А ведь это гораздо надежнее любых лабораторий будет!

Обрадовавшись, я изловчилась и пробралась по стеночке к жертве книжного, толкнула несчастного в сторону и шмыгнула в приоткрывшуюся Дверь, в данный момент похожую на полную острых зубов пасть. Ха, кажется, я только что помогла злостному задолжнику, для более мелкой сошки Звиныч бы так стараться не стал! Ну и ладно, в другой раз наказание парня обязательно настигнет, если, конечно, у него не хватит ума правильно распорядиться подаренным временем!

— А ты здесь какого беса забыла?! — рявкнуло нечто большое, лохматое, красноглазое и весьма хищное, превращаясь в привычного Звиныча. Ух. Как бы меня вместо провинившегося не схарчили!

— Мне нужно! — запыхавшись, пробормотала я.

— Что нужно? — возмутился книжный, вновь раздуваясь.

— Политическое убежище! — нашлась я, вжимаясь в стену.

— Ремня тебе нужно, — проворчал хранитель мудрости, раздумав пугать и без того перепуганную меня. — Чего стряслось-то, неразумная?

— Спрятаться бы мне. Ненадолго. Я тихо-тихо посижу тут, а? — жалобно заломив брови, попросила я.

— От Лиона бегаешь? — ухмыльнулся Звиныч, и я покраснела.

Мне еще директор обещал разговор по душам с наставником, но я смогла ускользнуть из его кабинета незаметно, и нежеланной встречи не произошло. Выходит, зря я в столовой отсиживалась, ожидание не только не успокоило Лиона, а еще и разозлило… Попадаться мастеру Ривенсу под горячую руку совершенно не хотелось, и я даже пожалела, что не уехала со Стославом. Сейчас я была готова уехать куда и с кем угодно, лишь бы с Лионом не объясняться! Не верилось мне, что наставник скажет что-то доброе и светлое. Наверняка все припомнит. Я покраснела еще сильнее — щеки так и заполыхали — и пристыженно кивнула.

— Мне бы дня два ему на глаза не попадаться, — вздохнула я, смотря на книжного взглядом, который Ланка называла щенячьим.

— Как раз шишка на лбу зажить успеет, — ехидно хмыкнул Звиныч, и я совсем погрустнела.

Помимо шишки наставник стал несчастливым обладателем двух сломанных ребер и шрама на правой щеке, который будет казаться мне молчаливым укором минимум месяц. А нам с Лионом еще три года бок о бок жить и работать. И не факт, что я его однажды не угроблю!..

— Ничего, девонька, — похлопал меня по руке Звиныч, — некроманты живучие, небось и этот не помрет.

Я всхлипнула и пару раз стукнулась лбом о стену. Да уж, у книжного просто-таки талант подливать масло в огонь! И ведь явно получает от этого удовольствие — вон как щечки раскраснелись да глазки заблестели, и про задолжника своего позабыл, на мои нравственные страдания любуясь… Мысль переждать бурю именно здесь уже не казалась столь удачной, но отступать было поздно — от Звиныча еще никто не уходил.

Мне повезло — он ушел сам. Одарил меня строгим взглядом, повелел не совать нос в бумаги и сидеть тише мышки и прошел прямо сквозь стену, не утруждая свою любимую Дверь. Ну и отлично, а я пока чаю попью — про то, что нельзя трогать травки и заварочный чайник, не было сказано ни слова.

Я успела насыпать в чайник пару ложек душистой смеси трав, когда Дверь смешно крякнула и пропустила нежданного гостя. Он споткнулся о какую-то брошенную прямо у порога деревяшку, отшвырнул ее в сторону, зашипел, прижав руку к ребрам.

— Звиныч, ты не знаешь… — начал было он, но осекся, увидев меня. А потом нехорошо прищурился и шагнул вперед…

Я ойкнула и, бросив травы, кинулась к Двери, без проблем проскользнув мимо не ожидавшего такой прыти наставника. И все бы обошлось, если бы Дверь, предательница, не растаяла у меня на глазах! Бессильно поцарапав ногтями стену, я медленно развернулась и, словно кролик на удава, уставилась на взъерошенного Лиона.

— Ты что, теперь так и будешь от меня бегать? — угрожающе вопросил он, весьма вовремя припечатав ладонями стену по обеим сторонам от моей головы, тем самым отрезав все пути к отступлению.

— Да, — буркнула я. — Меня устроил бы такой вариант…

— А меня — нет! — категорически заявил Лион.

— Еще ваших разборок тут не хватало! — проворчал голос Звиныча, и я обрадовалась, но, как выяснилось, зря, ибо материализовавшийся за своим столом книжный непреклонно заявил: — В другом месте объясняйтесь, у меня учет!

— Подождет твой учет, — зловеще процедил Лион. — Мне нужен час. И это не обсуждается!

— Молодой, а нервный, лечиться нужно, — обиженно буркнул Звиныч и медленно растаял в воздухе, напоследок ободряюще подмигнув хитрым глазом.

Я с трудом сглотнула и зажмурилась. Все, я таки довела наставника до белого каления. Сейчас придушит по-тихому и скажет, что после праздника меня не видел!

— Присядь, пожалуйста, — неожиданно вежливо попросил Лион.

Я рискнула открыть глаза и посмотреть на него. По-прежнему зол, но, кажется, не на меня. Но в последнее время мне много чего кажется! Не смея спорить, я бочком пробралась к стоявшему у стола стулу и осторожно уселась — и все это под пристальным взглядом мастера Ривенса.

Я поерзала на жестком стуле, чувствуя себя крайне неуютно. Ну он бы еще фонариком в глаза посветил! Как на допросе, ей-ей. Словно прочитав мои мысли, наставник положил передо мной вытащенный из кармана лист бумаги.

— Ты знаешь, кто это? — требовательно спросил Лион.

Я настороженно посмотрела на него и перевела взгляд на стол. И задохнулась от возмущения. Это что же получается, преподаватели теперь в комнатах студентов обыски устраивают?!

— От… откуда это у вас?! — глядя на мамин портрет, прошептала я.

— Не волнуйся так и не думай лишнего, — вздохнул наставник, садясь на край столешницы. — Это всего лишь копия рисунка, который я однажды нашел под кроватью. Под той самой, на которой полгода назад лежали колючки…

Я похолодела. Кажется, у меня не может быть тайн от Лиона, как бы я того ни желала! Или он просто… проверяет?

— Оригинал я вернул тебе, чтобы ты не расстраивалась, — разбил мои надежды мастер Ривенс.

Ну все. Теперь мне точно конец. За все хорошее…

— Виорика. Я не враг тебе, — заметив, как я съежилась, очень медленно и спокойно проговорил Лион. — Поверь.

— Сложно кому-то верить, если учесть, что меня уже три раза чуть было на тот свет не отправили! — выпалила я, не подумав.

— Три? — насторожился Лион. — Я чего-то не знаю?!

Ох. Язык мой — враг мой, поистине!

— Гарпии! — сверкнул глазами наставник. Догадливый наш. — И почему я не удивлен?! — зло прищурился он. — Ты умудряешься влипнуть в неприятности на ровном месте! У вас это семейное!

— А вот моя семья — не ваше дело! — разозлилась я.

— Ошибаешься! — сжал кулаки Лион. — Очень даже мое! Когда-то я не смог защитить Эрику, но ее бестолковую дочь — сумею, даже если придется пойти на крайние меры!

— Какие же?! — выпалила я прежде, чем до меня дошло. — Вы… вы знали маму?!

— Не просто знал, Виорика, — устало вздохнул Лион. — Восемнадцать лет назад мы вместе сбежали из Ривалэйна.

— Из мифического королевства?! — недоверчиво уставилась на мастера Ривенса я. Голова шла кругом, сознание никак не могло уяснить, как связана моя мама с таинственным Ривалэйном, и все еще до конца не верилось, что Лион вот прямо сейчас обо всем расскажет…

— Из более чем реального храма Нариса-покровителя, — поправил меня Лион.

— Храм?! Ривалэйн — это храм? Но… Почему о нем ничего не известно? И ведь Нарис — не бог, а простой человек, хоть и вошедший в историю!.. — Нарис-мореход, чьи приключения я выучила чуть ли не наизусть благодаря оригинальной методике Рэмиона, — самый настоящий бог, с храмом и прочими полагающимися богам привилегиями?! В голове не укладывается!

— Без этого «простого человека» не было бы ни истории, ни мира. И объединение магов для битвы — лишь малая толика его деяний. Битва не окончилась разгромом армии Бездны. Три демона вырвались на свободу, и нетрудно догадаться, чем это могло обернуться. Было лишь одно место, где можно заточить исчадия Тьмы. И был лишь один человек, рискнувший сделать это.

Я вспомнила прочитанную во дворце книгу, в которой упоминалось о последнем путешествии Нариса. Наконец-то все стало на свои места.

— Так вот зачем Нарис отправился на север… И вот почему не вернулся… Он… погиб при ритуале?

— Нет. Он стал хранителем печатей и земли, их сдерживающей. Нарис провел сложнейший ритуал, в результате чего превратился в кого-то вроде бога. Проклятого бога, прикованного к одному месту, обреченного век за веком оберегать печати, не давая вернуться в мир способным разрушить его тварям… Взывающие, отправившиеся с ним, стали его жрецами. А некроманты — защитниками. Вокруг древних руин возвели стены, положившие начало городу. Городу-храму, в который не было пути чужакам. Но нет ничего тайного, что рано или поздно не стало бы явным. Кто-то проведал о диковинном городе, и тогда пришлось скрыть его за неприступными горами. С Нарисом остались сильнейшие маги, они решили проблему легко и просто. Но и после этого не перевелись желающие раскрыть тайну Ривлэна, как окрестили они храм. Ходили слухи, что там хранятся несметные сокровища… Тогда-то и пригодились бесплотные воины и кланы оборотней-магов. Проклятые Стражи Ривалэйна… — с горечью добавил Лион.

— Оборотни?! — прошептала я, до боли сжав руки.

— Маги, чью ауру смяла и исказила первородная сила. Ритуал коснулся всех, оставшихся с Нарисом, — не глядя на меня, отстранение сказал Лион. — И не пыхти так гневно — они сознавали, на что обрекают себя. Себя и своих потомков.

— А… мама… И… вы?! — наконец-то по-настоящему дошло до меня.

В сознании словно плотину прорвало, и мешанина образов, мыслей и эмоций грозила затопить остатки разума. Вот она, долгожданная правда, но почему же она ничуть меня не радует?!

— Эрика… — протянул Лион и улыбнулся, тепло и грустно. — Эрика из рода Нариса. Она должна была стать жрицей, когда… произошло нечто, заставившее ее бежать из храма.

— С вами?!

— Только я мог помочь ей. Возможно, имелся другой выход, но Эрика была слишком молода, а я — просто мал… Я открыл нам проход через кости земли, хотя не имел права этого делать. Не имел права даже приближаться к непосвященной жрице, — с каким-то ожесточением произнес Лион, — не говоря уж о том, чтобы уводить ее за пределы Ривалэйна.

— Что же тогда произошло? — тихо спросила я, заметив, как побелели сомкнувшиеся на столешнице пальцы мага. Смотреть в его глаза я поостереглась — со своими бы чувствами справиться.

— То же, что происходило во все времена и во всех землях, — усмехнулся наставник. — Предательство. Среди детей Нариса оказалась ядовитая змея, только и выжидавшая удобного случая, чтобы вцепиться в намеченную жертву.

Лион говорил тихо, иногда замолкая и сжимая зубы — до скрипа, даже мне было слышно. Годы не стерли, не заставили поблекнуть то, что намертво отпечаталось в душе тогда еще семилетнего мальчишки, без колебаний пошедшего против вековых законов ради спасения чужой жизни и потерявшего в итоге все.

Привыкшие к аскетичному образу жизни, за богатством и прочими благами ривалы — так называли себя жители Ривалэйна — не гнались, были бы пища на столе да кров, а об остальном Нарис позаботится. Пищу и одежду в город-храм поставлял малочисленный клан северных гномов — в обмен на защиту от нередкой в тех краях нечисти. Во внешний мир ни жрецы, ни Стражи не ходили. Ни к чему это было, да и предавать огласке существование запретного храма остерегались. Иногда, правда, жителям северных поселений среди буйства снежной стихии мерещились облаченные в длинные меховые плащи фигуры — то развлекалась неугомонная любопытная молодежь, тайком от старших пытавшаяся познать мир обычных людей, ради которых их предки когда-то отдали свою свободу. И лишь немногие могли надолго отлучаться от дома — те, чья сила позволяла перемещаться на дальние расстояния, минуя воздвигнутый вокруг Ривалэйна защитный барьер, поставленный еще Нарисом и регулярно подновляемый магами. Но на такие перемещения нужны были личные разрешения всех семи старших жрецов, одобренные верховной жрицей, и случалось такое ох как нечасто.

Но при столь размеренном, казалось бы, образе жизни скучать ривалам было некогда — близость печатей привлекала нечисть, да и сами печати требовали неустанного внимания. Было к чему приложить молодую неиссякаемую энергию, а также богатый опыт старшего поколения. Однако не всем нравилось такое положение дел… Законы магии нерушимы, и не важно, где находится маг — в Буянии или Ривалэйне, их соблюдение — единственная гарантия безопасности этого мира. Молодой и не обделенный амбициями некромант решил, что законы — это скучно, а их нарушение никому не способно навредить, и в один вовсе не прекрасный день услышал странный зов. Он манил, обещал все блага мира — большого, светлого, теплого, не очерченного никакими границами, не скованного бесчисленными запретами, мира, по сравнению с которым Ривалэйн казался снежинкой среди зимней равнины. То был зов запечатанных демонов, и только запятнанная душа могла услышать его. И за столь поистине щедрый дар демоны просили совсем немного — всего лишь освобождения. Кому, как не молодому магу, было знать, что такое вечные оковы? Оковы долга, подчинения, законов, ненавистных ледяных стен…

«Но ведь вы разрушите мир, едва освободитесь!» — боролся с жаждой нового и неизведанного голос разума. «Мир большой, и все, что уцелеет, будет твоим», — смеялись в ответ искусители, раз за разом являя взору некроманта то, чего у того никогда не было и не будет, если он откажет в помощи. День за днем разрушительный шепот и посулы демонов затемняли и без того замаранную душу мага, и однажды он сломался. Не отрезвило его и то, что для срыва печатей нужна была кровь наложившего эти самые печати. Или же, на крайний случай, кровь его потомка, еще не посвященного своему предку-покровителю. К радости демонов, у Нариса были жена и дочь — сильнейшая взывающая за всю историю до первой битвы с Бездной. Обе остались в Ривалэйне, до конца преданные мужу и отцу, и род его не прервался.

Единственная прапраправнучка дочери Нариса, семнадцатилетняя Эрика, как раз готовилась к своему первому посвящению, не подозревая, какие планы вынашивает приближенный к верховной жрице некромант. Да и разве можно было предположить, что кому-то здесь, в Ривалэйне, угрожает опасность? На что тогда верный Страж, следующий за будущей жрицей по пятам и не спускающий с нее глаз? А еще этот смешной мальчишка, крутящийся поблизости и норовящий копировать каждое движение своего старшего брата. Малыш уже не раз был за пределами храмовых стен, он знал, что такое нечисть и как она опасна, умел обращаться с оружием и принимать взрослые решения… В Ривалэйне детство кончается очень быстро… если оно вообще бывает. Девичьи синие глаза на миг встретились с серьезными зелеными, и в ответ на ее теплую улыбку последовал полный достоинства кивок.

Ей нельзя разговаривать со Стражами, кроме своего личного, но удержаться было невозможно. Темный коридор, тяжелые шаги верного и любимого Эстана за спиной, быстрое движение — и юркий мальчишка не успевает спрятаться, как обычно. Легкое дыхание на щеке и полный тепла и доброй улыбки шепот: «Когда у меня будет дочка, ты станешь ее Стражем». Она рассмеялась и отозвалась на встревоженный голос Эстана, успев заметить в мальчишеских глазах настоящий восторг. Взывающие не лгут, их слова всегда сродни клятве.

В попытках представить свою будущую подопечную мальчик замечтался и забрел туда, где не полагалось быть никому. На нижних уровнях всей кожей ощущалась близость печатей, слышались тяжкие вздохи и невнятный шепот, который окутывал разум, ища лазейку в самую душу… Мальчик тряхнул темноволосой головой, избавляясь от липкой паутины чужой воли, и повернул было назад, когда до его острого слуха донеслось едва слышное бормотание. Он узнал голос и разобрал слова, и слова эти привели его в ужас…

Первым порывом было рассказать все старшим жрецам, но что-то подсказывало — нельзя терять время, нужно найти Эстана и Эрику, смешную синеглазую девушку, так легко обещавшую свою не рожденную еще дочь юному Стражу…

Выбраться из лабиринта коридоров оказалось не так просто, как думалось поначалу; они петляли, сворачивали совсем не туда, замыкались в кольца, оканчивались тупиками… Время, драгоценное время уходило невозвратно, подгоняемое быстрыми ударами сердца, а нужные переходы все не находились.

Мальчик замер посреди очередного мрачного коридора, упрямо закусив губу. Он свято чтил правила и законы, соблюдал все «нельзя» и «должен», но сейчас наступил миг, когда он готов был нарушить всё и сразу. И пусть потом его хоть в Бездну бросят!

После перехода всегда плохо. Всегда не хватает воздуха и темнеет в глазах. Но на сей раз он задыхался не из-за этого — дверь в покои Эрики была распахнута настежь, а на устланном толстым теплым ковром полу лежал, раскинув руки, бездыханный Эстан, и темно-алая кровь уже пропитала его кожаный доспех.

Мир качнулся, сжался — и стал больше, шире, ярче; запах отчаяния и боли безошибочно вел юного Стража по запутанным переходам, и скоро к этому запаху примешался противный, сладковатый аромат разложения… едва уловимый, но оттого не менее ненавистный. Так пахло от нечисти за пределами храма, от тех, кого самим Нарисом-покровителем было заповедано уничтожать без раздумий. Прыжок, рывок, полный злости вопль — и Эрика свободна. Жаль, нельзя закончить начатое — убийства в стенах Ривалэйна недопустимы, и на такое нарушение правил он еще не был готов. Пока что не был.

Он снова взял след и без труда догнал перепуганную девушку. Только вот оказалось, что они сами себя завели в ловушку, из которой не было выхода. Зато был маг-отступник, давным-давно забывший, что такое законы магии и чести. Ему ничего не стоило избавиться от обоих сразу, чтобы замести следы своих преступлений, и никто никогда не узнает, что случилось с наследницей Нариса и безвестным Стражем. Если только… Если только Страж вновь не нарушит закон.

Он не рассчитал — от перенапряжения, боли и страха — и портал выбросил их не перед залом совета старших жрецов, как и было задумано, а перед невысокой по сравнению с храмовой оградой, на что-то мягкое, свежее и ярко-зеленое… В книжках это называлось травой и никогда, никогда не росло в Ривалэйне.

Эрика как зачарованная водила ладошкой по нежной зеленой поросли, а мальчик, судорожно вздохнув, с силой ударил кулаком по земле.

— Я преступник, моя госпожа, — прошептал он в ответ на взволнованный возглас взывающей. — Мне нет дороги в Ривалэйн… Но если ты прикажешь…

— Я никогда не потребую от тебя такой жертвы, — замотала головой она, и светлые волосы в беспорядке упали на бледное, осунувшееся лицо. — Я должна тебе жизнь, мой Страж. Вдвоем мы не пропадем, — легко коснулась она перепачканной землей и кровью мальчишеской щеки, и он неуверенно улыбнулся ей сквозь застлавшие глаза слезы — первые и последние в его жизни.

Если я и рассчитывала на захватывающую, душещипательную историю, то крупно просчиталась. То есть история была весьма захватывающей, но вот деталей ей явно не хватало. Лион был немногословен. Да, о многом он рассказал, но еще о большем наверняка умолчал. Никаких личных чувств, переживаний, волнений — словно главу из учебника истории читал. Но мне и этого хватило, чтобы возжелать еще разок кинуть в Ргеона самым эффективным боевым заклятием. К тому же наконец-то стали понятны мои странные сны, а они отнюдь не были лишены эмоций… Тонкий лед подземного озера — ловушка, из которой мама не выбралась бы в одиночку. Разверзшаяся под ногами земля — портал, созданный Лионом для ее спасения…

— Значит, рисунок — ваш? — не зная, что еще сказать, как выразить то, что чувствую, спросила я.

— Да, — кивнул Лион, — по рассеянности забыл в книге, все перерыл, пока Звиныч не сказал, что его нашла ты.

— Звиныч знает?

— Конечно. Эрика училась здесь год…

Отлично. Знал — и лгал мне в глаза! Я досчитала до десяти и обратно, прежде чем задать новый вопрос:

— А Яр? Что знает он?

— Все, — выдохнул Лион. — Именно он и нашел нас возле Школы и привел к Остромыслу.

— И он… молчал, — спокойно констатировала я, хотя в душе все просто-таки клокотало от негодования.

— Виорика… тебе незачем было знать. Пока опасности не было, ты…

— Это моя жизнь! — все-таки взорвалась я. — И почему все уверены, что имеют право решать за меня?

Лион отвел взгляд и нахмурился, а я остыла так же быстро, как вспыхнула, — уж слишком знакомыми показались произнесенные мастером слова.

— Это ведь мой отец, да? — тихо спросила я. — Он заставил вас молчать?

— Он тебя любит, — невпопад ответил Лион, но вот его взгляд мне очень не понравился.

— Зато вас — не любит. Как и вы его, — прищурилась я.

— Так уж получилось, — нервно усмехнулся Лион.

Угу. Разумеется. Само собой, р-раз — и получилось!

— Как мама попала во дворец? — видя, что Лион и не думает продолжать, решила зайти с другой стороны я.

— Через год после того, как Остромысл принял нас здесь, Эрику попытались похитить. Я не был уверен, что это Ргеон, но… — Мастер помолчал и с усилием продолжил: — Яр убедил меня, что Эрику нужно спрятать. И что иголке легче всего затеряться среди других иголок, а потому лучшим местом для молодой девушки будет дворец, где этих самых девушек при дочери царя и так полным-полно… Эрика долго не соглашалась, но твой дядя способен и беса уболтать, а я к тому моменту уже сомневался в безопасности Школы. А через несколько месяцев я узнал, что Всеслав Градимирович выбрал себе новую жену.

— Вы были против? — тихо спросила я, наблюдая, как Лион гипнотизирует взглядом пол.

— Кто я такой, чтобы быть против воли взывающей? — невесело хмыкнул он. — Но смириться было трудно. Мне казалось, что со смерти моего брата прошло недостаточно времени, чтобы… вот так просто позабыть о нем. Но, впервые попав во дворец, вместе с Яром, я понял Эрику. Всеслав — копия Эстана. Те же рост, цвет волос и глаз… характер. Неудивительно, что все случилось так, как случилось. А потом родилась ты, и Эрика рассказала Всеславу об обычаях Ривалэйна. О Стражах для взывающих… Думаю, тогда он в первый и последний раз что-то не разрешил ей. Ему было трудно принять, что кто-то живет по другим правилам, — и он этого не принял. А во избежание… непредвиденных ситуаций мне запретили появляться во дворце.

— Но… почему? — попыталась я понять логику отца, пока что успешно ускользающую от меня. Если он сейчас столь помешан на моей безопасности, почему тогда отказался от надежной защиты?

— Видимо, Всеслав превратно истолковал рассказ Эрики. Наши обряды связывают взывающих и Стражей как охраняемых и охранников, а не как…

Он не договорил, но я и так все поняла и покраснела. Да уж, кажется, у батюшки и семнадцать лет назад мозги в том же направлении работали!

— А потом Эрика пропала. Она пыталась достучаться до меня, но наша связь, ослабленная временем и расстоянием, подвела, и я не успел… Ни Яр, ни Всеслав ей помочь не смогли.

О. Теперь ясно, почему Лион зол на мою семейку! Мне и самой захотелось стукнуть упрямого батюшку и самоуверенного дядю, взявших на себя слишком много и не оправдавших доверия.

— Значит, вы не знаете, где мама? — дрожащим голосом спросила я то, что мучило и страшило меня с самого начала разговора.

— Прости, — опустил голову Лион. — Я даже не уверен… — Он осекся и виновато посмотрел на меня.

— Она жива, — протянула я, касаясь спрятанного под одеждой медальона, — но вот где находится — я так и не смогла выяснить…

Ох, зря я это сказала! Виноватый и смиренный Страж на глазах превратился в разъяренного наставника:

— Ты проводила этот ритуал одна?!

— Ага, — осторожно кивнула я, — но…

— Что — но?! — вскинулся Лион. — Виорика, когда же наконец ты научишься думать и просчитывать результаты своих действий?!

Ах так?! Ну ладно, сам напросился!

— Я всю жизнь была одна и, как видите, до сих пор жива! — зло прищурилась я, и, судя по взгляду, Лион намек уловил.

— Ты была не одна. Яр приглядывал за тобой, — отводя глаза, пробормотал маг.

— Ага, до того, как исчезнуть на четыре года, — фыркнула я. — И всем было плевать, что я в это время делала и обдумывала ли свои действия!

— Твой отец не до такой степени упрям, — устало и как-то обреченно улыбнулся Лион. — И Яр тебя не бросал. Он покинул дворец по моей просьбе. Чтобы я смог заменить его…

— Что?! — совершенно невежливо уставилась на наставника я.

— Я был твоей тенью все эти четыре года, — терпеливо пояснил очевидное он.

— Как… как отец допустил это?! — помотала головой я. — Вы же могли…

— Не мог, — выдохнул Лион. — Он стребовал с меня страшную клятву, что я не открою тебе правду. Несмотря ни на что, Всеслав понимал — со мной ты в полной безопасности. Единственное, чего он боялся, — что я заберу тебя. По законам Ривалэйна я имел на это право. И сам себя лишил его. Хотя… мне некуда было забирать тебя.

— Выходит, вы нарушили клятву? — стараясь не зацикливаться на правах, спросила я. Голова гудела, как растревоженный пчелиный улей, и единственное, что сейчас хотелось — так это выбежать вон, а потом… проснуться.

— Нарушил. Но лишь потому, что незнание сейчас для тебя опаснее знания. Всеслав не захотел этого понять. Ухватился за глупое предсказание, не поняв его смысла…

— И каков же его смысл? Вы должны помочь мне?

— Не я. Нарис. До восемнадцати лет ты должна пройти посвящение, только тогда можно будет считать, что ты под его покровительством. Возможно, именно это и увидел ваш астролог. Ргеону для срыва печатей нужен непосвященный потомок Нариса. Он похитил тебя, чтобы проверить, подходит ли твоя кровь, но фея испортила ему всю игру. Теперь он думает, что ты не относишься к роду Нариса, но я бы не стал надеяться, что его заблуждение продлится слишком долго.

— Отец… не знает?

— Знает. Но не верит. Он боится, что ты уйдешь. Что я отниму тебя.

Бесья круговерть! Не получилось не зациклиться! Вот, значит, как. Лион имел право забрать меня. Забрать из дома, где я не чувствовала себя нужной и любимой, рассказать все о маме, чтобы я не винила себя в ее побеге, научить контролировать и использовать свою силу. Он имел право это сделать. Но не сделал. Не смог. Или не захотел? На последней мысли в моей голове что-то щелкнуло и окончательно замкнуло.

Я встала и на будто одеревеневших ногах подошла к Двери, которая, к ее чести и моему счастью, даже не попыталась исчезнуть.

— Виорика!.. — растерянно окликнул меня Лион, но я не обернулась — лишь помотала головой, вцепившись в ручку, и открыла Дверь.

И, только захлопнув ее, поняла, что стою посреди своей комнаты, причем в гордом одиночестве.

Отлично. Говорят, что порой подушка — лучшая подруга. Проверим?

Рухнув на кровать, я зарылась лицом в подушку и разрыдалась.