Глава 25
САМОВЫРАЖЕНИЕ НЕ В МЕРУ ТВОРЧЕСКИХ НАТУР
Студент — птица гордая. Не наступишь на хвост — не запоет, не зажмешь клюв — не замолчит.
Студенческая мудрость
В следующие два дня я отсыпалась. Слава всем богам, никакие кошмары меня больше не беспокоили. Мне вообще ничего не снилось, и это было чудесно.
Пока я успешно изображала впавшего в спячку медведя (на сказочную спящую красавицу, по заявлению Ала, я все равно не тянула), а «хвостатые» студенты бегали на пересдачи, наши более удачливые и стойкие сотоварищи готовились к балу в честь дня зимнего солнцестояния и окончания сессии. Самая длинная ночь в году по традиции принадлежала нам, и ее с нетерпением ждали как выпускники, так и первокурсники. Лантэлия пыталась растормошить меня и щебетала что-то о нарядах, прическах и прочих прелестях грядущей ночи, я зевала, рассеянно кивала и засыпала, стоило Ланке отвлечься от познавательной, но такой скучной лекции. Платье, конечно, вещь хорошая, но для этого нужно проснуться, одеться и отправиться в город, где предстояло обойти не одну лавку и примерить не один десяток нарядов. А у меня на все это банально не было ни сил, ни желания. В конце концов, бал-маскарад предполагает, что на нем могут присутствовать не только прекрасные принцессы и воздушные феи, но и страшные ведьмы, а уж превратить себя в одну из них труда не составит. Ланка возмущалась и ругалась, потом махала на меня рукой и убегала за очередными покупками или к Лису. Благо что запрет покидать Школу был снят, и я надеялась, что по веской причине.
Ситуацию легко и изящно решил Рэмион. Заявившись на третье утро моей великой спячки, он поставил на стол нечто, бережно развернул плотную ткань… и по комнате поплыл невероятно вкусный и бодрящий аромат, от которого мои глаза открылись сами собой.
Кофе! О боги милостивые, это был кофе!..
— Дай! — выдохнула я, свесившись с кровати и протянув загребущие ручки.
— Во-первых, с добрым утром, спящая красавица, — невозмутимо отозвался Рэм, наливая божественный напиток в чашку и игнорируя мои алчные взгляды. — А во-вторых, кофе ты получишь только после того, как оденешься, умоешься и докажешь, что не утратила способности к человеческому общению.
— Злюка, — буркнула я, натянув одеяло на голову. — Мог бы и пожалеть маленькую меня и подать кофе в постель…
— Вряд ли тебе понравится, если я подам его в постель, — едко фыркнул друг, недвусмысленно звякнув кофейником над моим ухом. Когда только успел подкрасться?!
— Не надо! — взвизгнула я, выпуталась из одеяла и дезертировала в ванную.
— Я уже говорил, что у тебя бесподобная пижама? — расхохотался несносный некромант вослед.
— Хочешь, такую же подарю? — высунулась на мгновение из ванной я. И чего эти несчастные розовые дракончики ему покоя не дают?!
— Боюсь, нужного размера не найдешь, — хохотнул Рэм.
— Ничего, ради такого дела сама сошью, — пригрозила я, закрывая дверь.
— Смотри, ты обещала! — донеслось до меня прежде, чем я включила воду.
— Смотри, сам напросился, — хихикнула я, припомнив лицо Ликиной наставницы, когда я показала ей свою работу по рукоделию. До того славного мига почтенная дама даже не подозревала, что на свете есть столь криворукие особы…
Кофе оказался восхитительным. Уютно устроившись за столом, я пила бодрящий напиток маленькими глоточками, жмурясь от удовольствия и наконец-то чувствуя, как застарелая усталость отступает. Последний раз я пила кофе дома. В городе его почему-то не было… А может, я просто плохо искала.
— Где ты достал эту прелесть? — спросила я Рэма, с отсутствующим видом расчленяющего на тарелке пирожок с капустой.
— О, это было очень трудно и опасно для жизни, — закатил глаза третьекурсник, взмахнув вилкой. Я пригнулась, и кусочек капусты благополучно пролетел мимо. Рэм смутился и поспешно положил вилку на стол.
— Верю, — хихикнула я. — Надеюсь, тот, у кого ты брал кофе, жив…
— И даже здоров, — уверил меня парень, с удивлением глядя на растерзанный пирожок, словно не сам только что учинил сие варварство над ни в чем не повинной едой. — Кстати, ты помнишь, что сегодня — бал?
— Сегодня? — нахмурилась я. — Уже?!
— О боги, — рассмеялся Рэмион. — Виорика, иногда я тебе поражаюсь. Все девчонки с ног сбились, ища себе наряд, Ланка вон опять Лиса ни свет ни заря в город потащила, а ты…
— А что я? — пожала плечами я. — Не волнуйся, будет у меня наряд.
— Уже страшно, — признался Рэм и попытался надкусить чашку. Выругался, недоуменно поморщился, вздохнул…
Я решительно отодвинула от себя завтрак и пригляделась к приятелю. Ну точно, только я могла не заметить — бледный, взъерошенный, какой-то потерянный… Поздравляю, Вики, ты — лопух!
— Рэм, — тихонько позвала я друга, — что с тобой происходит?
— Ничего, — как ни в чем не бывало улыбнулся он, но я уже почувствовала, что дело неладно, и сдаваться не собиралась.
— Значит, ты всегда столь зверски разделываешь завтрак и грызешь чашки? — приподняла брови я. — Рэм… не хочу лезть тебе в душу, да и не буду, но если хоть чем-то могу помочь…
— Вряд ли. Никто не сможет, — с неожиданной тоской сказал Рэмион, откидываясь на спинку стула и смотря на меня взглядом потерявшегося ребенка. — Я сегодня письмецо из дома получил.
— И?..
— Нужно тщательно следить за тем, что говоришь, — усмехнулся парень, растерянно взъерошив отросшую челку. — Знаешь, Вики, никогда не шути с судьбой, у этой дамы весьма извращенное чувство юмора… — Он замолчал, покачался на стуле, словно проверяя его на прочность, и выдал: — Отец хочет, чтобы я женился.
— Ужас! — вырвалось у меня. — Женская половина Школы этого не переживет!
— Хуже — этого даже я не переживу… — грустно улыбнулся Рэм.
Я крутила в руках чашку, не зная, что можно сказать в такой ситуации. Очень знакомой ситуации… Интересно, что чувствуют, о чем думают родители, оглашая свои решения, ничуть не учитывающие наши желания?
— И что ты намерен делать? — наконец спросила я. — Не поедешь домой?
— Наоборот. Поеду. И буду отстаивать свою жизнь и свободу. Посмотрим, по зубам ли мне эта задачка, — задумчиво проговорил Рэмион.
— Удачи, — искренне пожелала я. Мне ли не знать, какое это нелегкое дело?
— Удача, ребенок, здесь ни при чем, — снисходительно улыбнулся друг. — Это будет лишь моя победа!
Я не выдержала и рассмеялась. В том, что Рэм найдет выход, сомнений не было — он же не я, он сделает так, что никто и никогда больше и не подумает решать за него… Не удивлюсь, если он доведет бедную невесту до истерики и она сама наотрез откажется выходить за жуткого некроманта, каковым мой друг блестяще умеет становиться.
— Не забивай голову, — посоветовал Рэмион, прежде чем уйти. — Лучше подумай, может, песенку какую споешь или еще что… Перед балом будет небольшой концерт самодеятельности, талантам там всегда рады!
— А раньше сказать нельзя было?! — возмутилась я.
— А раньше кое-кто спал мертвым сном и не желал никого ни слышать, ни видеть, — передразнил меня Рэм.
— Ну ладно, — мстительно фыркнула я, выпроводив его и обдумывая неожиданно пришедшую в голову идею. — Будет вам самодеятельность… Сами виноваты!
Пакость придумалась легко. Жертвы я наметила сразу — две из них были мне должны, третья же не сможет отказать из-за доброго сердца и дружеской солидарности.
Первым делом я сбегала к Иве, отвечающей за проведение бала, и поделилась с ней своей идеей. Дриада посмеялась и дала добро, пообещав отыскать нужный реквизит. Воодушевленная, я отправилась на поиски тех, без кого моя задумка не могла воплотиться в жизнь.
Вайшен нашелся в холле жилого корпуса. Он гипнотизировал взглядом фикус и явно не чувствовал опасности, чем я и воспользовалась.
— Ни за что! — возмущенно отказался парень, сверкая темными глазищами.
Ух, некромант во гневе, трепещите! Только вот после Лионовых громов и молний никакие однокурсники страшны не были.
— Ты мне должен! — уперев руки в бока, нахально заявила я.
— Когда успел? — искренне удивился Вайшен.
— Когда вытолкнул меня отвечать на боевой! — напомнила я.
— Это была помощь! — возмутился приятель. — Ты сама бы так и сидела до последнего!
— И это был бы мой выбор! — отрезала я. — Потому считаю, что мне был нанесен… э-э… моральный ущерб, и требую его возмещения!
С полминуты Вайшен молчал, и я даже подумала, а не прикидывает ли он, как бы ловчее тюкнуть меня по темечку, но наконец парень ожил, поморщился и обреченно махнул рукой:
— Бесы с тобой, золотая рыбка! Что делать?
Обрадованная, я вручила однокурснику листок с текстом и послала его к Иве, а сама направилась за второй жертвой, заранее готовясь к нешуточной борьбе.
Но, к моему удивлению, пойманный в столовой Рэм с энтузиазмом воспринял мою затею — даже про так и не отданный выигрыш напоминать не пришлось. Пробежав глазами накорябанный мною текст, друг от души похохотал и заявил, что это будет нечто. Честно говоря, его взгляд мне не понравился — явно ведь что-то задумал, но докапываться я не стала. Отправила Рэма к Иве, а сама вышла на крылечко — подышать свежим воздухом, а заодно покараулить третьего актера моего маленького спектакля.
Долго ждать не пришлось — счастливая Лантэлия под ручку с Лисом показались почти сразу. За ними, нагруженный сумками, пыхтел Алтэк. О, видно, Тэка привлекла его к полезному и святому делу помощи сестре.
Просьбу свою я изложила прямо на крыльце, состроив жалобную мордашку и стараясь не замечать круглых Ланкиных глаз, ехидных смешков Ала и медленно, но верно вытягивающегося лица эльфа.
— Рэм согласился, — добавила я в конце прочувствованной речи, с надеждой заглядывая в слегка обалдевшие глаза Лиса.
Алтэк держался за бока, устав хохотать; Лана кусала губы, пряча улыбку, а Лис, задумчиво потерев подбородок, кивнул, за что удостоился моего счастливого визга и заверения в дружеской любви до гроба. Лис вздрогнул, но мужественно стерпел и это, получил заветный листочек и, оглядываясь на уже откровенно смеющуюся Лану, побрел в актовый зал.
— Ну ты даешь!.. — простонал Ал в холле, вытирая счастливые слезы.
— Будешь издеваться — станешь четвертым, — улыбнулась я, мигом успокоив расшалившегося приятеля.
— Бедный Ардэниодирниэль, — посочувствовала возлюбленному Лана. — За что ты с ним так?
— Он же сам согласился, — невинно похлопала ресницами я. — Более чем уверена, что им гарантирован успех!
— Это нельзя показывать бесплатно, — заверил меня Ал. — Вики, мы упускаем огромные деньги!
— Думаю, Остромысл не поймет, если мы будем продавать билеты, — с сомнениями возразила я, а Ланка со смехом покрутила пальцем у виска.
Вот так, развеселившись, мы слишком поздно заметили опасность…
Мастерица травников, шедшая нам навстречу, была необыкновенно оживленна и взволнованна. Темные кудри разметались но плечам, щеки раскраснелись, светло-карие глаза сияли. Короче говоря, уже один только вид Янки заставил меня насторожиться и приготовиться к очередным неприятностям.
— Ребята! — возликовала травница при виде нашей честной компании. Стоявший ближе всех к лестнице Алтэк нервно вздрогнул и попытался за эту самую лестницу нырнуть, но я бдительно вцепилась в рукав приятеля, лишая его возможности скрыться. Парень обреченно дернулся и затих, во все глаза наблюдая за радостной мастерицей.
— Ребята! — повторила она, подойдя ближе и переведя дух. — Не желаете ли поучаствовать в общественной жизни Школы?!
«Нет!!!» — малодушно взвыл инстинкт самосохранения, однако его вовремя заглушил здравый смысл, напомнивший о недавно прошедшем экзамене по травоведению и авансом поставленной четверке. Все-таки Янка тогда пошла навстречу… И, полагаю, не обрадуется, если я не последую ее примеру!
— А что нужно делать? — осторожно спросила Ланка, самая ответственная и совестливая из нас.
— Ой, да сущие пустяки! — взмахнула руками мастерица и звонко рассмеялась. Интересно, что ее студенты варили на последней пересдаче?! — Вы же знаете о конкурсе на лучшую снежную скульптуру?
Мы знали. Более того, участвовали. Вернее, пытались. Когда мы две седмицы назад совместно со второкурсниками изваяли шедевральную ледяную статую под условным названием «Кошмар некроманта», директор как-то странно посерел личиком и сдавленным голосом сообщил, что наш факультет, конечно, на диво талантлив, но именно потому и отстраняется от участия в конкурсе. Для того, видите ли, чтобы не лишать других студентов хотя бы шанса на победу. Мастер Малик, которому мы нажаловались на столь несправедливое решение начальства, пообещал разобраться, но после знакомства с нашим творчеством тоном, очень похожим на директорский, заявил, что вообще-то согласен с Остромыслом. Зато Лион от души посмеялся над этой ситуацией, обронив, что директор просто испугался столь мощной конкуренции, кою мы представляем для его любимых боевых магов. Видя, что его слова нисколько нас не утешили, наставник посоветовал не обращать внимания на столь мелкую зависть и пообещал в качестве компенсации оценить «Кошмар некроманта» по достоинству. В следующем семестре. По пятибалльной системе!
Короче, сей конкурс принес свои благие плоды, и я считала, что наше участие в нем раз и навсегда закончено. Однако, как оказалось, ошиблась…
— Мои ребята слепили лошадь! — жизнерадостно прощебетала мастерица Янка. — Ваша же задача — покрасить ее!
Я помотала головой, отгоняя невнятные, но от того не менее психоделические, видения.
— Зачем? — не удержалась я. — В смысле для чего нужно красить снег?!
— Чтобы было ярче и выразительнее, — веско пояснила Янка. — Ну что, возьметесь?
Мы переглянулись и синхронно кивнули. Деваться-то нам все равно было некуда.
На улице вовсю светило солнышко, ослепительно сияющий снег походил на россыпь алмазов, а на нос то и дело падали редкие пушистые снежинки, крупные и красивые, совсем как на сказочных картинках. До бала оставалось несколько часов, и всю дорогу до отданной на откуп буйной студенческой фантазии площади перед парком я размышляла над очень актуальным вопросом: что надеть? Ланка купила себе яркий наряд то ли принцессы, то ли эльфийки, уготовив Лису участь Прекрасного Принца, Тэка, со слов ее братца, отыскала платье доброй волшебницы из детских сказочек, сам Ал замахнулся на роль лихого пирата. Мне же было откровенно лень заниматься всякой ерундой, за что теперь я и расплачивалась. Ничего… При желании всегда можно что-нибудь придумать! В мужском крыле, кстати, висят такие симпатичные шторы, как раз для образа вредной ведьмы… Три минуты, пять булавок — и платье готово! Главное, чтобы Лион не засек.
Ланка, не ведающая о моих злокозненных планах, беззаботно шла рядом, придерживая меня за локоть и наслаждаясь погожим зимним днем, Алтэк же тащил выданное Янкой ведерко и коробочку с сухой краской. Краску, по строгому наказу мастерицы-травницы, следовало развести в воде и оным раствором тщательно полить скульптуру. Мое высказывание на тему, что белые лошади тоже очень даже яркие и выразительные, не говоря уж о том, что это самая ходовая масть среди всяческих царевичей-королевичей, осталось без должного внимания.
Ланкино хорошее настроение, подогреваемое ожиданием волшебного бала, было неистребимо. Едва мы пришли на площадь, сплошь усеянную скульптурами, многие из которых уже раскрасили во все цвета радуги, как подруга начала упоенно оглядываться по сторонам и восхищаться воплощенными талантами будущих коллег.
— Ой, ледяной замок! — восторженно вещала Ланка, вертя головой. — Правда, перекошенный какой-то… По-моему, его менталисты лепили!
— Тогда понятно, почему перекошенный, — мрачно комментировала я, — у них даже мозги набекрень, чего уж про что-то другое говорить…
Алтэк молча ухмылялся, кидая на результаты творческих мучений студентов оценивающие взгляды, каждый из которых будил нехорошие подозрения. Впрочем, приятель чинно-благородно шел рядышком, не посягая на чужие творения, что меня вполне устраивало.
— Ой, Виорика, смотри — змея! — не унималась восторженная подруга. — Хотя, судя по размерам, это все же василиск…
— А судя по страдальческому выражению морды — василиск больной, — проворчала я, с брезгливым интересом изучая «шедевр». Наверняка боевые маги постарались — только у них хватило бы совести так уделать бедную зверушку, пусть даже и снежную!
— Вики, какой ми-и-иленький поросеночек! — ахнула тем временем Ланка. — Ну посмотри!
Я, вздохнув, кинула взгляд в указанном направлении. Там и в самом деле было что-то большое и толстое. Приглядевшись повнимательнее, я фыркнула:
— Странный какой-то твой поросенок. На мутанта из наших лабораторий похож…
— Ничего не похож! — неожиданно обиженно встрял Алтэк. Мы удивленно воззрились на него, а парень, не выдержав, рассмеялся: — В смысле на поросенка не похож! Девочки, это и есть наша лошадь, слепленная нашими же доблестными травниками!
— Почто напраслину на коллег возводишь, старче? — недоверчиво прищурилась я.
Однокурсник широко ухмыльнулся и развел руками:
— Чтоб меня бесы сожрали, если вру! При мне ваяли, болезные…
— Где они видели такую лошадь?! — ужаснулась Ланка.
— В монстроведческом музее, — хохотнул Алтэк. — А может, в собственной лаборатории после варки глюкогона!
— А что у нее с щекой?! — недоумевала впечатлительная подруга.
Щека у лошади действительно была непомерно раздута, словно сначала рассеянные студиозусы хотели слепить хомяка, но отчего-то передумали и решили: а пущай будет конь! Лошадь то бишь.
— У нее флюс, — авторитетно заявил Алтэк. — Я у Сианы в конспекте точно такую же морду видел!
Решив не любопытствовать, для каких надобностей нашему раздолбаю понадобился конспект травницы-отличницы, я раздраженно передернула плечами:
— Ладно, к бесам коллективные глюки! Давайте, что ли, покрасим этот кошмар… Может, не так страшно будет?!
Алтэк просиял и споро развел в ведерке с растопленным снегом выданный Янкой порошок. Увидев результат, я загрустила еще сильнее. Краска оказалась ядовито-синей. И преподаватели туда же! Похоже, Алтэк прав, и на своем последнем экзамене-пересдаче травники сварганили-таки знаменитый глюкогон, коим надышались не только студенты, но и мастера! Ничем иным объяснить сей полет фантазии я не могла.
Не обремененный эстетическими терзаниями Ал добросовестно полил несчастное животное краской и отошел к нам с Ланкой, дабы оценить результаты проделанной работы.
Что ж… Результаты поражали. С первого взгляда — и на всю жизнь.
Крашеная лошадь производила еще более удручающее впечатление, нежели некрашеная. Краска легла на снег неровно, пятнами, рождая нездоровые ассоциации. Хотя теперь я отчетливо поняла, почему малярные работы доверили именно нам: получившаяся картинка так и просилась в наглядное пособие по некромантии.
— Бедная лошадка, — вздохнул Ал, стащив с взлохмаченных волос шапку и пламенно прижав ее к груди. — Она все-таки скончалась…
— От флюса, — мрачно добавила я, ковырнув ногтем «трупное» пятно.
Повздыхав над невинно замученной животинкой, мы с Ланкой вознамерились идти обратно в Школу.
— Как, мы уже уходим?! — удивился наш неугомонный приятель, тряхнув опустевшим ведерком.
— Можешь остаться, — усмехнулась я. — К полуночи из тебя получится шикарная ледяная скульптура — «Некромант-недоучка» называется. В какой цвет тебя покрасить?
— Ну тебя, Виорика! — отмахнулся парень, сверкая глазами. — Ведь ночь солнцестояния — время чудес, так?
— Ну, — настороженно кивнула я.
— И этих чудес достойны все, не так ли? — продолжал вещать Ал.
— Так, — напряглась я.
— И даже несчастная лошадь, загубленная стараниями наших недоделанных травников? — патетично взвыл приятель.
Ланка, смекнув, что к чему, сдавленно застонала, я же расплылась в предвкушающей улыбке и азартно хлопнула в ладоши:
— Действительно! В конце концов, некроманты мы злобные или кто?!
Едва мы вернулись в Школу, как Ланка побежала проверить, не съела ли Ива ее любимого Лиса. На мое замечание, что дриады не питаются худосочными эльфами, подружка только кулак показала.
А в комнате меня ждал сюрприз в виде задремавшего за столом Рэма.
— Эй! — возмутилась я, подергав парня за рукав. — Ты чего это?! А как же репетиция?!
— А я роль учу, — не моргнув глазом, выдал Рэм и сладко зевнул. — Да не сопи ты так грозно, уже отрепетировали… Не волнуйся, все будет по высшему разряду!
— Ну-ну, — скептически улыбнулась я. — Смотрите, если что, гнилыми помидорами не меня закидают!
— Почему же? Мы не жадные, автора идеи с удовольствием любезной публике представим! — «утешил» друг.
Я лишь рассеянно пожала плечами, потому что заметила лежащую на моей кровати коробку.
— Маленький подарок, — хмыкнул Рэм. — Я даже представить боюсь, какие планы у тебя имеются насчет наряда, потому вот…
Пропустив шпильку мимо ушей, я открыла коробку и в шоке уставилась на ее содержимое.
— Что это?! — выдохнула я.
Судя по вытянувшемуся лицу Рэма, он задавался тем же вопросом.
— Вот ведь бесы! — выругался он. — Ничего нельзя оставлять без присмотра, стоило лишь на несколько минут отвлечься! Подожди, сейчас сбегаю, поменяю…
— Не надо! — ухватила я парня за руку. — Мне нравится. Честно!
— Опять что-то задумала? — недоверчиво прищурился Рэмион, а я лишь загадочно улыбнулась и поспешила его успокоить:
— По сравнению с тем, что я задумала до твоего подарка, это цветочки!
Рэм недоверчиво хмыкнул, а я уже прикидывала детали нового образа. И он получался гораздо интереснее прежней задумки!
За окном разливался малиновый закат. Скоро должен был начаться предваряющий бал концерт, и Рэм ушел в актовый зал — готовиться к предстоящему триумфу. Я с сомнением посмотрела на коробку и решила пока что обойтись без маскарадного костюма. Успеется… Быстренько переодевшись в темно-голубое платье, купленное недавно по настоянию Ланки, и собрав волосы в аккуратный хвост, я тоже побежала в актовый зал, утешая себя тем, что под длинным подолом незаметно, туфли на мне или более удобные, подходящие на все случаи жизни эльфийские ботинки.
На лестнице пришлось задержаться, ибо внизу одиноким привидением маячил Лион. Он мерил холл широкими шагами и с явным нетерпением поглядывал на входную дверь. Интересно, чего он тут забыл? А главное, когда это что-то отыщет? Нет, конечно, экзамен я ему сдала и ничего натворить еще не успела, но встречаться с ним все равно не хотелось. Лучше подожду, когда он уйдет…
Но Лион и не думал уходить. Вместо этого дверь распахнулась, и через порог шагнул мужчина. Высокий, облаченный в дубленую куртку с необычными заклепками-шипами на рукавах и вороте, в темных штанах и сапогах. Захлопнув за собой дверь, он откинул капюшон, и по широким плечам рассыпалось множество тонких длинных косичек.
— Ты-то мне и нужен! — хрипловатым, вероятно, простуженным голосом возвестил мужчина, бесцеремонно ткнув в сторону Лиона пальцем. Непослушные косички упали ему на глаза, и он раздраженно заправил их за ухо.
— Соизволил-таки явиться, — далеким от доброжелательного тоном бросил Лион.
— Соизволил бы и раньше, не забудь кое-кто упомянуть о защитном контуре вокруг Школы, из-за чего меня выбросило неизвестно где! — недовольно огрызнулся гость.
— А самому догадаться ума не хватило? — саркастически вопросил Ривенс.
— Не всем же быть гениями, — не остался в долгу его собеседник.
— Я уж было решил, что зря доверился тебе, Северский… и в этот раз, — очень тихо сказал Лион, от чего мужчину просто-таки передернуло. Он шагнул вперед, открыл было рот, чтобы возразить, но тут его рассеянный взгляд скользнул по замершей на лестнице мне… и мужчина неожиданно улыбнулся.
Солнечно и открыто, совсем как тогда, четыре года назад.
— Я-а-ар! — заорала я, слетая со ступенек как на крыльях.
Он подхватил меня, закружил — аж дух захватило, — и почудилось, что я снова вернулась в беззаботное детство.
— Вики, малышка, как же я скучал! — смеялся Яр, пока я отчаянно цеплялась за него, словно боясь, что все окажется сном, предрассветным обманом, исчезающим с первым лучом солнца. От моего чародея пахло морозом и еловой свежестью, в темно-русых волосах запутались снежинки, а в серо-голубых глазах плясали золотистые искорки, похожие на отблески костра, сияющего во тьме зимней ночи…
— Оно заметно, — едва слышно буркнул Лион, разрушая хрупкую идиллию.
— Что? — переспросила я, найдя в себе силы расцепить руки и повернуться к мастеру Ривенсу.
— Думаю, вам есть о чем поговорить, — сказал Лион и, бросив на Яра весьма странный взгляд, вышел на улицу.
Я кивнула, немало озадаченная поведением наставника. Судя по всему, они с моим дядей знакомы… Интересно только, с кем именно знаком Лион — с царевичем, магом или обеими ипостасями Славояра?!
Свое происхождение дядюшка никогда не афишировал, учился, как и я, под чужой фамилией, ее же оставил и после обучения. Тайны в этом, конечно, не было, но большинству никогда бы и в голову не пришло, что Славояр Святогорский, непокорный и непоседливый младший брат царя Всеслава, и странствующий чародей Яр Северский — это один и тот же человек. Сам Яр никогда не смешивал свои жизни, четко отделяя одну от другой. Ему так было удобнее, и я его понимала…
Надеюсь, Лион не в курсе… Судя по спокойствию дяди, так и есть — вряд ли бы он стал подставлять своего брата, какие бы отношения между ними ни были. Да и мастер Ривенс удивленным не выглядел. Раздраженным — да, но он почти всегда такой, так что… Пожалуй, не стоит еще и об этом волноваться, тем более сейчас, когда у меня есть повод для приятных эмоций!
— Я возвращаюсь в столицу, — сказал Яр. Он уютно устроился за столом в нашей с Ланкой комнате, казавшейся по сравнению с ним, таким большим и высоким, ненастоящей, игрушечной. — Вики, пошли со мной, а? Понимаю, что ты не слишком-то хочешь видеть отца, но Лика, Свят и Зар наверняка скучают…
Я сидела напротив и задумчиво грызла указательный палец. По сестре и близняшкам я и сама соскучилась, но вот домой… не хотелось туда. И не только из-за отца и его матримониальных планов. Просто я изменилась. Не во всем, но во многом. Научилась верить в себя… и в других. И не знаю, смогу ли вписаться в свою старую жизнь, в которой не было места учебе, друзьям и ощущению свободы… Не задохнусь ли в душных дворцовых стенах и оковах батюшкиной заботы, никогда не шедшей мне во благо? И не потеряю ли новую себя, оторвавшись от всего того, что меня изменило?
— Виорика… Обещаю, что никуда не уйду из дворца, пока ты не вернешься в Школу. И, если что, найду управу на братца, — по-своему истолковал мое молчание Славояр.
— Яр… можно, я подумаю?! — взмолилась я.
— Думай, — вздохнул дядюшка. — До утра я буду тут. Заодно и дикую молодость вспомню. — Он предвкушающе усмехнулся и привычным уже жестом откинул с лица косички.
— Что у тебя с волосами? — хихикнула я, дернув за одну из них. — Новая мода у боевых магов?
— Если бы, — страдальчески закатил глаза Славояр. — Кое-чего с домовым на постоялом дворе не поделил. Вот и проснулся утром с такой… прической. — И дядюшка отчетливо скрипнул зубами. — Времени возиться не было, пришлось так оставить.
— Тебе идет, — задумчиво сказала я.
— Еще больше шел первоначальный вариант, с розовыми бантиками на концах этого безобразия, — хмыкнул Яр.
— Ты не остался бы незамеченным, — оценила старания домового я.
— Да я и так на отсутствие внимания не жалуюсь, — приосанился он, лукаво прищурившись. — Али не хорош?
— Хорош, хорош, прямо принц эльфячий с картинки, — с серьезным видом закивала я.
— Я круче, — скромно улыбнулся Яр, щелкнул пальцами — и мне на колени упал шикарный букет красных роз. Настоящих, ароматных, с капельками росы на нежных бутонах… — Разве принц, даже эльфячий, так сможет?
— Если только он маг, — поддержала шутку я, осторожно собрав хрупкие стебельки. Они были без шипов и оттого казались еще беззащитнее.
— Какой приличный принц будет заниматься подобной ерундой? — вскинув брови, процитировал Яр моего батюшку.
— Я все больше убеждаюсь, что мне больше по душе исключительно неприличные принцы! — хихикнула я, а Славояр звонко рассмеялся.
— Ты прелесть, племяшка, — ласково проговорил он.
— Я знаю, — поставив цветы в многофункциональную трехлитровую бутыль, выразительно хлопнула ресничками я, бросила взгляд в окно и спохватилась: — Ой, бежать пора! У ребят выступление… нужно посмотреть, все ли готово!
— Беги, — усмехнулся Яр. — Повеселись от души, малышка… Потом я тебя найду.
Я кивнула и, чмокнув дядюшку в щеку, выбежала в коридор.
Коробку с подарком Рэма я прихватила с собой, чтобы потом за ней не возвращаться… И чуть не выронила ее, когда перед дверями актового зала почти врезалась в девицу с более чем шикарными формами, каким-то чудом утянутыми в традиционный буянский сарафан.
— Извини-и-и… — начала я и не закончила, ибо девица залихватски подмигнула темным глазом и улыбнулась так, что мои волосы едва дыбом не встали.
— Ну ничего себе! — невольно вырвалось у меня, а красотка, довольно хихикая, вертелась так и сяк, чтобы я смогла оценить ее по достоинству.
Я оценила. Высокая, статная, широкоплечая… И все бы ничего, но вот с художественным оформлением зоны декольте был явный перебор. По законам природы девицу должно бы неумолимо перетягивать вперед. Она же явно плевать хотела на законы и кокетливо хлопала приклеенными длиннющими ресницами, демонически сверкая клыками в обольстительной улыбке. Я икнула и попятилась, невольно припоминая способы избавления от нежити.
— Слу-у-ушай, — слабым голосом простонала я.
— Да? — музыкально пропела «девица», вновь продемонстрировав накладные клыки.
— Ты бы это… Полегче с улыбками, что ли! — решительно сказала я. — Поверь, твое обаяние в повышенных дозах перенесут не все!
— Это точно, — скромно махнула ресничками «дива». — Красота — страшная сила!
И с этим я была целиком и полностью согласна!
Нервно хихикая и подталкивая девицу-красу, я пробралась в зал. Он был погружен в приятный полумрак, в котором величественно летали крошечные светлячки, создавая сказочную атмосферу. На расставленных полукругом лавках сидели зрители, поглощенные очередным студенческим номером. Ох, заболталась я с Яром, не заметила, как время пролетело! На нас шикали, но, увидев потрясающие воображение формы и улыбку «красотки», сдавленно охали и начинали меленько трястись, прощая все былые и будущие прегрешения. Вот так мы и добрались до освещенной зеленоватыми огоньками невысокой сцены, с которой уныло декламировал стихи целитель-второкурсник. Судя по отчетливо доносившимся с первого ряда зевкам, сия экзекуция началась уже давно, а вот заканчиваться не спешила…
Ну и что тут у нас? Ага, стихи о трагической любви. Ветреная девица кинула несчастного лирического героя, и теперь он изощренно мстил, пытаясь вынести ей — а заодно и невольным слушателям — мозг скверно зарифмованными признаниями. Послушав всего полминуты, я начала тихо звереть. Я люблю поэзию. Но только не тогда, когда ее превращают в орудие пытки!
А юноша меж тем неустанно вещал:
Мне без тебя не жить,
Тусклее солнце стало,
О, как тебя забыть?!
— Ты так меня достала! — не выдержав, громко ляпнула я, поставив жирную логическую точку в этой эпопее чувств и вызвав оживление в зале.
— А сейчас свой номер представят наши бравые некроманты! — умело вклинилась в разгорающиеся страсти Ива, ненавязчиво оттирая в сторонку оскорбленного и требующего возмездия поэта.
Заиграла бодрая музыка, и из-за кулис яркими вихрями вылетели две… кхм… девицы в разноцветных пышных сарафанах и кокетливых платочках, из-под которых задорно торчали соломенные косы. Третья «подруженька» лихо запрыгнула на сцену, не забыв ободряюще мне подмигнуть. Покружившись и поклонившись восхищенно хлопающим зрителям (я, стоящая близко к сцене, едва успела засунуть обратно в декольте особо ретивой «девы» почти вынырнувший оттуда надувной мяч), «девицы» выстроились в рядок и молодцевато гаркнули, даже — о чудо! — попадая в ноты:
Светит месяц, светит ясный,
Светит с ночи до утра,
Три младые чародейки танцевать пришли сюда!
В подтверждение сих слов они и впрямь пустились в пляс. Я закусила костяшки пальцев. Сценарий такого не предусматривал, однако я не могла не признать, что танец вприсядку в исполнении фигуристых «младых чародеек» выглядел более чем оригинально. Я только тихонечко молилась, чтобы кокетливые сарафанчики в обтяжку не полопались по швам…
Рэмку любит наш директор, —
похвасталась неописуемая краса в ярко-желтом наряде, которую я и повстречала у дверей.
К Вайшке сватался завхоз, —
подхватила ее «подруженька» в зеленом сарафане и сердито дернула за правую косу, чересчур задравшуюся вверх. Коса осталась у «девицы» в руках и после секундной заминки отправилась в недолгий полет, угодив кому-то из зрителей в лоб и спровоцировав громкую ругань. Зубасто улыбнувшись, «красотка» небрежно показала отнюдь не миниатюрный кулак, и возмущение увяло на корню, а косу раздора быстренько затолкали под лавку.
Ну а Лиску, вот непруха, любит только рыжий пес! —
отчаянно пожаловалась третья «чародейка», и на сцену вырвалось нечто лохматое и восторженное, облобызавшее обделенную «девицу» в обе щеки.
Утаскивали это нечто двое дюжих парней с боевого; оно вырывалось, рычало и пыталось их покусать. Но неунывающие «подружки», не обращая внимания ни на обиженного пса, ни на ругающихся сквозь зубы боевиков, ни на истерический хохот в зале, продолжали:
Светит месяц, светит ясный,
Светит с ночи до утра,
Три младые чародейки танцевать пришли сюда!
Я уже не могла смеяться и только тихонечко постанывала, закусив рукав платья. Кстати, высокие шнурованные сапоги с рифленой подошвой, пригодные для прогулок по кладбищу в любую погоду, как нельзя более подходили к летящим сарафанам и кружевным платочкам…
Рэмку отругал директор, Вайшке изменил завхоз,
— понуро возвестили две «девицы», отступая на шаг назад.
Ну а Лиске молодой дали орден золотой! —
гаркнул сияющий Лис, вытягивая — к вящему восторгу зрителей, прямо из-под юбок! — сверкающий медный поднос, уведенный им же с кухни, и под одобрительное улюлюканье публики «девицы» вновь грянули, да так, что аж светлячки испуганно замерцали:
Светит месяц, светит ясный,
Светит с ночи до утра!
Три младые чародейки танцевать пришли сюда!
Дружно топнув сапожками внушительных размеров и едва не проломив сцену, «чародейки» склонились в глубоком поклоне, на сей раз не забывая придерживать «истинную красоту» — во избежание, так сказать.
На мгновение в зале воцарилась тишина… которая взорвалась мощными аплодисментами и смехом.
О да, это был успех!
Перепало и мне, ибо парни, не церемонясь, втащили рыдающую от хохота меня на сцену и радостно объявили, кто является автором идеи. Я смущенно улыбалась, прижимала к себе коробку со своим маскарадным костюмом и незаметно тыкала парней в бока, чтобы они наконец-то додумались отпустить меня — всеобщее внимание настораживало и заставляло нервничать. Окинув зал быстрым взглядом, я заметила рядом со сценой Яра, хохочущего и хлопающего в ладоши, а неподалеку от него — Лиона. Он стоял, прислонившись к стене и закрыв лицо руками, а его плечи тряслись… О-о-о, кажется, мастер Ривенс тоже оценил таланты своих учеников! Лион резко опустил руки, и я натолкнулась на насмешливый взгляд, смутилась окончательно и, дернувшись, колобком скатилась со сцены, не забыв пнуть увлекшегося Рэма. Тот понял правильно и увел вошедших во вкус «чародеек» за кулисы, куда, не теряя времени, шмыгнула и я.
В большой, но захламленной комнате нашлось место всем — и распевающимся девчонкам с травоведческого, и делающим растяжку танцорам, и пытающейся что-то доказать старшекурсникам-боевикам Иве, и нам, облюбовавшим уютный уголок подальше от общей суеты.
— Вы молодцы! — выпалила я, повиснув сразу на Рэме и Вайшене. Лис был занят счастливо смеющейся Ланкой и подносом, который так и не успел никуда положить.
— Вики, я с тобой расплатился на сто лет вперед! — вздохнул Вайшен, свободной рукой отрывая вторую косу.
— Вот еще! — не согласилась я. — Смотри, сколько внимания вам сегодня досталось! Если бы не я…
— Ты на что намекаешь?! — испугался он, а Рэм, осторожненько выскользнув из-под моей руки, приготовился наслаждаться очередным зрелищем.
Я невинно улыбнулась и заботливо поправила Вайшену сбившуюся набок косыночку:
— Ты только не нервничай, ага? И не волнуйся, а то от этого, говорят, лысеют… — И я кивнула на небрежно брошенную на пол косу.
Вайшен задохнулся от возмущения, закатил глаза, подыскивая приличные слова, не нашел и обреченно покачал головой:
— Ты неисправима!
— За то и любим, — хохотнул Рэм, выпутываясь из сарафана.
— Ты зачем по коридорам в таком виде ходил? — кинула я в него выпавшим мячиком.
Некромант легко увернулся и ослепительно улыбнулся, сверкая так и не снятыми клыками:
— Мне показалось, что это будет забавно!
— И как? — хихикнула Лана, помогая Лису распутать слишком туго затянутый узел платка.
— Было забавно, — расхохотался Рэм, кинув на меня нахальный взгляд.
— А Лион сказал, что нам так только на практикумы ходить — вся нежить сама собой от смеха лапки откинет, — вставил Лис, избавившись от платка и сарафана и одергивая рубашку.
— Мирные граждане, случайно наткнувшиеся на вас, — тоже, — хмыкнула я.
Эльф согласно угукнул, критически осматривая немного помявшуюся куртку, словно решая — надевать или выбросить.
— Ардэниодирниэль, — прервала его раздумья Лантэлия, робко протягивая небольшой сверток. — Возьми. Это тебе…
Лис с улыбкой принял подарок, развернул ярко-розовую бумагу и слегка изменился в лице. Я, догадавшаяся о содержимом свертка, закусила губу и величайшим усилием воли подавила смешок — не смирившись с потерей шарфа, Ланка самоотверженно связала эльфу… свитер! Теплый, длинный, в ярких осенних тонах и самую малость кривоватый… Подруга смотрела с такой мольбой, что Лису ничего не оставалось, как поблагодарить девушку и примерить обновку. С размером Ланка угадала… почти.
— Рукава подвернуть можно, — с трудом сохраняя серьезное выражение лица, посоветовала я.
— И поясом в талии подхватить, чтоб в подоле не путаться, — встрял нетактичный Вайшен.
Глаза Ланки стали стремительно наполняться слезами, и умница Лис, наградив Вайшена испепеляющим взглядом, принялся убеждать ее, что лучшего подарка он в жизни не получал. Рэм благоразумно помалкивал, сосредоточенно складывая сарафаны и платочки, и кусал губы, чтобы не рассмеяться.
— Лана! — прервав утешения, решительно заявила я. — Дело не в размере, а в том, что ты вязала с любовью…
— Любовь в холод не наденешь, — ввернул подозрительно вредный Вайшен. У него что, шок от выступления?
— А кто-то! — повысила я голос, видя, что подруга вновь готова зареветь. — Банально завидует! Ему-то никто никогда ничего не вязал!
— И слава богам, — едва слышно пробормотал парень, и, положа руку на сердце, я готова была с ним согласиться.
— Шен, — шепнула я, пока Ланка окончательно успокаивалась в объятиях Лиса, — придуши меня, если я когда-нибудь захочу связать для кого-то подобное!
— Обещаю, — серьезно кивнул приятель, и мы скрепили наш договор рукопожатием.
Концерт шел полным ходом. На сцене танцевали девушки, Рэм и Вайшен увлеченно хлопали в такт музыке, рядышком стояли счастливая Ланка и смущенный Лис в свитере и со смятением во взоре. Вот ведь выдержка у эльфа! И какие еще подружке доказательства нужны? Психически здоровый на такое геройство никогда в жизни не согласится, а вот по уши влюбленный — запросто… Я скромненько подпирала стенку и с интересом осматривала зал, и мое любопытство в конце концов было вознаграждено — не так далеко от себя я увидела Лиона и Яра. Наставник был мрачен и недоволен, дядюшка что-то с жаром ему говорил, и, приглядевшись, я чудом смогла прочитать по его губам одно-единственное слово: «прости». Потом между нами вклинилась стайка студентов, потянувшаяся на выход, и я завертелась, пытаясь не выпустить из поля зрения обоих мужчин.
— Ты чего вертишься, словно укусил кто? — дернул меня за рукав Рэм.
— Д-да так, — нервно облизнула губы я. Что у них за секреты? И за что Яр просил прощения?! И… нет, беса с два он расскажет, об этом и мечтать не стоит…
Тем временем Ива объявила о выступлении новенькой, присланной к нам по обмену — из Дубрав. О, а вот и гипотетическая Ланкина соперница! Смелая однако… Я бы не решилась, едва появившись в Школе, привлекать к себе всеобщее внимание.
На сцену вышла облаченная в нежно-сиреневое платье девушка с золотисто-каштановыми волосами, заплетенными в сложную косу, и огромными фиолетовыми глазищами на нежном бледном личике. Ланка с шумом втянула в себя воздух и судорожно вцепилась в Лиса. Эльф лишь обреченно вздохнул, поправляя сползший вбок ворот свитера. Рэм и Вайшен заметно оживились, с интересом разглядывая новенькую, которая обвела зрителей задумчивым взором и, ослепительно улыбнувшись, запела. Ей не нужна была музыка — музыкой был ее голос, чистый, высокий, совершенный. И песню она выбрала красивую, так что присутствующие, позабыв обо всем на свете и затаив дыхание, внимали этому остроухому чуду.
Как только отгремели заслуженные девушкой аплодисменты, Рэм и Вайшен куда-то исчезли, и я даже догадывалась куда.
— Предатели, — буркнула я, с тоской подумав, что появление в Школе эльфиечки, имени которой не запомнила по причине его крайней заковыристости, без последствий не обойдется.
А на сцену снова вышла Ива, готовясь торжественно объявить об окончании концерта, а заодно — о начале бала-маскарада. Как рядом с ней оказался Яр, я не заметила, а потому очень удивилась, когда дриада, улыбаясь, громко оповестила нас о заключительном номере и исчезла за кулисами. Дядюшка же, присев на невысокую сцену, звонко хлопнул в ладоши — и в следующее мгновение бережно поглаживал появившуюся из ниоткуда гитару.
Я восторженно ахнула — видно, не шутил он, обещая вспомнить «молодость»!
У Славояра был глубокий, завораживающий голос; раньше, стоило ему взять в руки гитару, время для меня словно останавливалось… И не только для меня. Даже батюшка заслушивался, когда длинными зимними вечерами в уютной комнате перед жарким камином собиралась вся наша семья, а Славояр был в настроении побаловать нас очередной балладой, причем нередко — собственного сочинения. Если бы Яр не выбрал магию, целиком и полностью посвятив ей свою жизнь, он мог бы стать отличным менестрелем, чьи песни, минуя преграды, попадают прямо в сердце…
Яр задумчиво улыбнулся, прикрыл глаза и осторожно коснулся струн. А они, казалось, только того и ждали — тягуче застонали, серебристо зазвенели, охотно отзываясь на ласку чутких пальцев, сплетаясь в мелодию — нежную и слегка печальную… Голос Яра гармонично влился в нее, став ее продолжением, единым и неделимым:
Он жил, огня не зная, душа была пустая,
Как снежная равнина, — им смерть была любима.
Что-то словно толкнуло меня, побуждая обернуться. Взгляд выхватил Лиона, бледного, с упрямо сжатыми губами и такими глазами, что даже мне стало не по себе, хотя смотрел наставник на Славояра. Который как ни в чем не бывало продолжал петь:
Он дом родной покинул и клятвы все отринул,
Терял, не обретая, не видя Бездны края…
Он не прощал ошибок, его мир слишком зыбок —
По самой тонкой грани ходил он, душу раня.
Ой. Судя по тому, как изменился взгляд Лиона, я рискую лишиться любимого дядюшки… Прямо здесь и сейчас! Что Яр творит?! Ведь видит же… не может не видеть, как его песня действует на человека!.. Хотела бы я знать, что в ней такого…
В любовь, увы, не верил, но рок ему отмерил
Совсем иную долю, лишив навеки воли.
Ее случайно встретил. Прекрасней в целом свете
Не видел он девицы. Пришлось в нее влюбиться.
Лион вдруг расслабился и странно усмехнулся, по-прежнему не сводя с Яра глаз. Но в его взгляде уже не читалось желание немедленно придушить певуна, что меня немало порадовало. Понятия не имею, какие у них счеты, но, слава богам, у Яра хватило ума свернуть со скользкой дорожки.
Был он неромантичным и к ласке непривычным,
Но, чтоб ее добиться, решил он измениться.
Ах, многие таланты скрывают некроманты! —
тем временем задушевно пропел Яр, и отчетливо послышались едкие нотки, а на душе стало так нехорошо-нехорошо… Кажется, я догадалась, к чему ведет неугомонный дядюшка, чтоб у него струны полопались!
Дарил цветы сухие и бусы костяные,
И при луне скелеты слагали ей сонеты,
А призраки ночами тихонечко цепями
Звенели, подвывая… Как вурдалаков стая, —
с готовностью оправдал мои худшие ожидания Яр, легко и просто превратив трагическую песню в юмористическую зарисовку из жизни… опоенного приворотным зельем некроманта. Я с ужасом покосилась на Лиона — и едва не рассмеялась от облегчения, потому как он… улыбался! Ну да, кривовато и не особо ласково, но со столь снисходительным выражением лица, с каким наблюдают за очередной выходкой шаловливого дитяти, которому и надо бы дать ремня, да рука не поднимается.
Он своего добился — и все-таки женился,
На кладбище… да ночью. Невеста, между прочим,
Была — увы! — на диво печальна и красива,
Бледна и хладнокровна, держалась тихо, ровно —
Его покорна власти и не жива отчасти, —
окончательно разошелся Славояр, используя все возможности своего богатого голоса.
От радости у девы не выдержали нервы —
В истерике не билась, а просто утопилась.
Последовал сложный и красивый проигрыш, от которого даже у меня сердце захолонуло, а потом в резко наступившей тишине глухой и зловещий голос Яра почти прошептал:
Не знала всех талантов влюбленных некромантов…
Несколько похоронных аккордов — и вновь повисла тишина, которую через мгновение разбил уверенный, насмешливый голос:
Да, девочка сглупила и сильно упростила
Задачу некроманту — хвала его таланту!
Яр поднял руки в шутливом признании поражения, зал взорвался аплодисментами, а я… открыв рот, смотрела на Лиона, в котором сейчас не было ни капли агрессии, зато было что-то такое… от чего хотелось горько заплакать… или отвесить Яру оплеуху. Несомненно, он ее заслужил!
— Ничего себе таланты, — шепнул Рэм.
— Угу, — рассеянно кивнула я, гадая, когда наставник и дядя успели так спеться… в прямом смысле слова.
Я стояла в пустой аудитории и критически оглядывала себя в небольшом зеркальце, прикрепленном рядом с дверью. Что ж… На фоне разномастных прекрасных принцесс, обольстительных ведьм и сказочных фей я и в самом деле буду смотреться… оригинально. Складки белоснежного, слегка мерцающего плаща красиво ниспадали на пол, широкие рукава, похожие на крылья гигантской летучей мыши, скрывали руки до кончиков пальцев и крепились к запястьям хитрыми завязками, а глубокий капюшон не позволял разглядеть лицо. Немного чар — и под ним заклубился белесый туман, создавая впечатление, что лица и вовсе нет. Зато есть два горящих алыми отблесками глаза без белка и зрачков, словно провалы в огненную бездну. Именно такими рисуют призраков в книжках, и плевать, что образ этот далек от реальности. Подняв руки, я с интересом проследила, как эффектно взметнулись рукава-крылья, и осталась довольна. Пора было возвращаться в актовый зал, где резвились принцессы, пираты, рыцари, феи и прочие прекрасные и не очень персонажи сказок и легенд.
Но тихо-мирно дойти до зала мне было не суждено — за поворотом я налетела на одноглазого пирата, лохматого и усатого, в залихватски заломленной шляпе и с путающейся в ногах кривой саблей.
— Бесья мать! — возопил он, отпрыгнув от меня на добрых два шага. Спиной вперед… О, знакомые все лица!
— Ал, ты чего?! — рявкнула я, видя, что приятель не прочь спалить меня ко всем бесам — даже огнешар на ладони уже заалел. — Это я, Вики!
— В-виорика?! — вытаращился Алтэк, сдвигая украшенную слегка пожеванным пером шляпу на затылок. — Твою ж некромантию, подруга, ты совсем рехнулась!
— А что такого? — обиделась я, поправив капюшон. — По-моему, хорошее привиденьице вышло.
— Привиденьице?! — нервно рассмеялся Ал. — Да ты сейчас явно не на привиденьице тянешь! — Лицо приятеля озарила широкая пакостная улыбка, и он, сцапав меня за руку, заявил: — Идем-ка!
— Куда? — поинтересовалась я, еле поспевая за целеустремленно шагающим Алом.
— Создавать новый образ, — туманно ответил он и затормозил у кладовки. Ловко взломав замок, парень нырнул в недра хранилища всякой, несомненно, нужной и очень полезной всячины и вынырнул через пару минут, причем не с пустыми руками.
— А это не перебор? — осторожно спросила я, не торопясь брать предложенное.
— Ничуть! — от уха до уха ухмыльнулся Ал. — Спорить готов, что твой костюм признают лучшим!
— Лишь бы не посмертно, — хмуро пробормотала я, представив реакцию Лиона, а приятель весело хохотнул, по-своему оценив шутку.
— Ты, главное, со спины ни к кому не подкрадывайся, а то даже Лион того бедолагу не откачает, — душевно посоветовал он, заботливо поправляя мой капюшон.
— Иди-ка ты отсюда, пират, — мрачно сказала я, многозначительно помахивая «подарочком», — ежели жить не надоело…
Ал состроил оскорбленную гримасу и, шутливо поклонившись, скрылся с глаз моих долой. Ну и бесы с ним… Я одернула полы плаща, покрутилась, зачем-то заглянула себе за спину, чуть не вывернув шею, и попыталась сдвинуть капюшон. Зря старалась! Как я ни дергала за острый кончик, он не поддавался. Я вспомнила хитрющие глаза Ала и его шаловливые ручки и поняла, что поспешила отпустить это лихо одноглазое, ох как поспешила! Поймаю — второй глаз подобью! Его же «подарочком»…
Сейчас мне, злой и вооруженной, море по колено казалось, и я решительно направилась в актовый зал, дабы сократить поголовье наглых пиратов. Ровно на одну пустую голову! Но и на сей раз дойти без приключений не получилось — за следующим поворотом меня ждал сюрприз в виде Лиона и Славояра. Попадаться на глаза ни одному, ни другому не хотелось категорически, и я шмыгнула обратно за угол, высунув из-за него лишь любопытный нос, надежно скрытый мороком. Что это они тут делают? Мужчины, оглядевшись с видом матерых заговорщиков, нырнули в аудиторию. Я, не теряя времени, скользнула к двери и приникла к ней ухом. Ох, видно, я действительно изменилась за это время, потому как сейчас даже не задумалась над тем, что подслушивать нехорошо… Однако, как я ни напрягала слух (применять магию рядом с двумя чародеями не рискнула), до меня доносились лишь непонятные обрывки фраз. Ну что сказать? Либо во дворце стены тоньше, либо наставник с дядюшкой разговаривали гораздо тише, чем батюшка и советник… То, что удалось услышать, только сильнее разожгло любопытство, а отнюдь не утолило его.
— Это не тебе решать! — Славояр, недовольно, но без угрозы.
— Ну еще бы! — Лион, с вызовом. И глазками, наверное, сверкает, как разозленный кот… — Не надо доказывать мне… у тебя больше прав… на… Докажи, что… решить возникшие проблемы!
— Ты сам предложил… Столько времени! — Снова Яр, начиная заводиться всерьез и надолго. Но после этой фразы наступила тишина, а потом Лион устало и очень отчетливо произнес:
— Сейчас у нас есть проблемы поважнее. Разберемся с ними, а затем решим, как быть дальше.
— Первая здравая мысль, дружище, — невесело хмыкнул Яр, и я сообразила, что чародеи разговаривают у самой двери! О да, только ею по лбу и не хватало получить! И, потирая свеженький синяк, объяснять Яру и Лиону, как докатилась до подслушивания…
Подхватив свободной рукой подол, я припустила по коридору к лестнице, надеясь, что успею раньше, чем меня заметят. И сама не заметила, как возле лестницы нарисовалась сладкая парочка — мастер Добрав под ручку с Бесьим Сверчком, наряженным в воздушно-кружевное платье дикого лимонного оттенка. О-о-о… Не мой вечер, однозначно! Ибо не составляло труда предугадать, как именно отреагируют нервная тетка и боящийся нежити мастер на задрапированную в сияющий в полумраке плащ фигуру с туманом вместо лица и кровожадно горящими алыми глазами, размахивающую остро отточенной косой! В попытке остановиться конечно же, но кому какое дело до мелочей в подобных ситуациях?!
Первой ожила Эттора, выдав такой мощный вопль, что мастера Добрава должно было контузить. Увы и ах, этого не случилось, и бородач вторил ей впечатляющим оперным басом, дико выпучив глаза и с размаху сев на нижнюю ступеньку. Ох, ну и славный же вышел дуэт!.. Окончательно ошалев, я в последний момент сумела-таки сориентироваться и изменить траекторию своего движения-скольжения. Уже нырнув в спасительный темный коридорчик, я услышала за спиной топот и новые крики.
— Это была смерть! Настоящая смерть! — на невообразимо высокой ноте визжала Эттора Сверчок.
— Ривенс, ты же некромант, прогони, прогони ее не-мед-лен-но! — в тон ей истерил мастер Добрав.
Бесы! Не знаю, что там решили горе-преподаватели, но у моей личной смерти были темные волосы и зеленые глаза, а еще — не самый добрый характер…
А Алтэка я точно прибью. Если сама выживу.
В последнем я очень сильно сомневалась, потому что мастер Ривенс бегал куда быстрее меня. Если бы не Ал с его дурацкими шуточками, я бы сбросила плащ и сделала вид, что вовсе здесь ни при чем; увы, но это было невозможно, и все, что оставалось, только бежать в надежде затаиться и переждать бурю.
Подходящее укрытие отыскалось легко — темная ниша, в которую я и нырнула. Лион, не заметивший моего маневра, пронесся мимо. Но далеко убежать не успел — на него, грозно впечатывая копыта в каменный пол, мчалась лошадь.
Та самая жертва нездоровой фантазии травников и специфической милости некромантов.
Играючи сбив опешившего Лиона с ног, ледяной монстр огласил коридор замогильным ржанием и вознамерился продолжить свой триумфальный путь, но тут наперерез ему бросилась я. Нет, я не чувствовала в себе излишков героизма и недостатка мозгов, зато чувствовала ощутимые уколы совести — все-таки оживляли лошадку мы с Алом, невзирая на уговоры благоразумной Ланы. Приятель притащил дохлую мышь и надежно засунул трупик в синюшную скульптуру, ну а я завершила черное дело, проведя несложный ритуал и напитав лошадку силой. Когда наше создание наворачивало круги по площади, нам было весело; зато сейчас, когда оно бодренько гарцевало по Школе, пришло осознание того, что Ланка все-таки была права… Жаль, умные мысли приходят в голову с большим опозданием! И теперь я стояла лицом к морде с кошмарной лошадью и судорожно вспоминала, что нужно сделать, чтобы она снова стала неподвижной кучкой снега.
— Хорошая лошадка, — пробормотала я, неуверенно погладив ледышку по храпу дрожащей рукой и заодно пытаясь впитать свою силу, — умная, хорошая… хорошая-а-а!
Я не успела понять, как это произошло. Только когда душа выбралась из пяток, я осознала, что сижу на бешено скачущей лошади, причем одной рукой накрепко вцепившись в ледяную гриву, а второй — в древко косы, со зловещим свистом рассекающей воздух. Полы плаща хлопали за спиной, словно нетопыриные крылья, зато капюшон стараниями Ала сидел как влитой…
О-о-о, кажется, я знаю, почему от нас шарахались с такими воплями!.. Если я не сверну шею, свалившись со взбесившейся ледышки, то меня все равно придушат! Управлять лошадью я не могла, и она неслась в актовый зал, радуя попадающихся по пути студентов и преподавателей редкостным зрелищем. Смерть верхом на коне из Бездны, чем не эпическая картина?!
В зал мы ворвались эффектно, посреди медленного танца, под визги бросившихся врассыпную парочек. Я успела заметить круглые от удивления глаза Ланки и то, как съехал по стене Алтэк, прежде чем сообразила, что лошадка не прочь выскочить в арочное окошко, ничуть не считаясь с желаниями своего незадачливого седока.
— Стой!.. — еле выдавила я из пересохшего, сжавшегося от спазма горла. — Твою ж магию, останови-и-ись!..
Но лошадь была глуха к моим мольбам — или же, что вероятнее, просто глуха; а потому искусно составленные из крошечных кусочков цветного стекла створки окна обещали стать последним, что мне суждено увидеть в этой жизни…
— Да твоих же бесов обратно в Бездну! — подобно грому раздался злой голос Лиона. — Стоять!!!
И — о чудо! — лошадь встала. А вот я ласточкой перелетела через ее голову и… чья-то сила бережно подхватила меня и аккуратно поставила на пол, отвесив легкий, но обидный шлепок чуть пониже спины.
Позади раздалось возмущенное оханье и пронзительно-противное ржание. Я резко обернулась. Свистнула уже такая привычная и родная коса… Ох, а у мастера Малика, оказывается, отменная реакция! И новая прическа…
— Мои волосы!.. — ошеломленно просипел старший наставник некромантов, ощупывая свою изрядно укороченную шевелюру. Длинный серебристый хвост, гордость мага, лунными полосами лежал на полу, ровнехонько срезанный острой кромкой косы.
— Волосы — не голова, отрастут! — брякнула я, в ужасе понимая, что не в силах контролировать свой собственный язык.
Бесья круговерть, что я несу?! И что мне теперь за это буде-э-эт?..
Я затравленно оглядела творившийся в зале хаос. Передумавшая сигать из окна лошадь, высоко задрав хвост и то и дело разражаясь мрачным ржанием, пошла на второй круг; Малик отрешенно смотрел в пол, беззвучно шевеля губами; Остромысл глотал подсунутое Янкой успокоительное; студенты привычно радовались жизни.
Я наткнулась на взгляд Ривенса и поняла; убьет. Прямо здесь и сейчас. А потом оживит и снова убьет. И так — до тех пор, пока не успокоится. То есть очень, очень долго…
Кто-то обнял меня за плечи, без труда стянул надоевший до ужаса капюшон и шепнул на ухо;
— Пойдем-ка домой, малышка, ты сама не оставила себе выбора.
Я повернулась и виновато посмотрела на чуть улыбающегося Яра. В другой ситуации я бы ни за что не согласилась возвращаться. Но в данный момент, когда по Школе скакала ледяная лошадь оригинальной масти, мастер Малик привыкал к новой прическе, директор находился в глубочайшем шоке, а взгляд Лиона целенаправленно прожигал во мне дыру, — так вот, именно сейчас идея эта казалась самой замечательной из всех возможных!
— Я согласна! — торопливо кивнула я, пошевелив зудящими лопатками.
Надеюсь, трех седмиц спокойной жизни вполне хватит Лиону, чтобы осознать, что убивать студентов крайне нежелательно.
Все равно ведь всех не перебьешь!
А свою ценность я еще докажу. Во втором семестре. Если, конечно, родной дом не превратится в банальную тюрьму, из которой будет невозможно сбежать.
