Книга: Иисус Христос. Жизнь и учение. Начало Евангелия. Книга 1
Назад: 4. События, предшествовавшие рождению Иисуса
Дальше: 5. Иисус и Иоанн Креститель

9. Детство и отрочество. Воспитание и образование

Детские годы Иисуса прошли в Назарете. Об этих годах мы знаем очень мало. Матфей не говорит о них ни слова, а Лука весь период жизни Иисуса до достижения Им двенадцатилетнего возраста умещает в одну фразу: Младенец же возрастал и укреплялся духом, исполняясь премудрости, и благодать Божия была на Нем (Лк. 2:40). Что стоит за этой фразой?

Чтобы понять, как был воспитан Иисус, Сын Человеческий, мы должны представить себе жизнь благовести- вой семьи среднего достатка из скромного галилейского города. Если верить предположению о том, что у Иосифа было шестеро детей от первого брака, то весьма вероятно, что все они жили в одном доме и что Иисус воспитывался среди Своих сводных братьев и сестер, которые были значительно старше Его.

В Назарете в то время проживало, как полагают, не более пятисот человек. Все знали друг друга и родственников друг друга, что убедительно подтверждается рассказом о посещении Иисусом Назарета уже в зрелом возрасте: И, придя в отечество Свое, учил их в синагоге их, так что они изумлялись и говорили: откуда у Него такая премудрость и силы? не плотников ли Он сын? не Его ли Мать называется Мария, и братья Его Иаков, и Иосий, и Симон, и Иуда? И сестры Его не всели между нами? откуда же у Него всё это? (Мф. 13:54-56).

В этом рассказе Иисус назван Плотниковым сыном. В параллельном повествовании Марка, цитированном нами выше, Иисус назван плотником (Мк. 6:3). Это указывает на профессию Иосифа, которой, надо полагать, Иисус тоже овладел. Вполне возможно, что семья Иосифа была единственной семьей в маленьком городе, занимавшейся плотницким ремеслом. Большинство жителей города было вовлечено в сельскохозяйственные работы, и весьма вероятно, что Иосиф изготавливал для них орудия производства. Так полагал во II веке Иустин Философ, писавший об Иисусе: «Его почитали сыном Иосифа плотника, и Он... был принимаем за плотника, ибо Он, живя среди людей, занимался плотничными работами, делал орала и ярма». Употребление Иисусом термина «ярмо» в Мф. 11:30 (греч. ζυγός, в русском переводе «иго») может служить косвенным подтверждением этого предположения.


Иосиф-плотник. Р. Кампен. XVII в.


В то же время следует отметить, что греческое слово τέκτων, которым обозначена профессия Иосифа, означает не только «плотник», но и «строитель»: термин применялся не только к тем, кто работал по дереву, но и к тем, кто строил из дерева или камня. Строительные метафоры нередки в речи Иисуса, и мы можем предположить, что Он был хорошо знаком со строительным мастерством. Примером могут послужить Его слова о доме, построенном на камне, и о доме, построенном на песке (Мф. 7:24-27).

Профессия плотника или строителя предполагала вовлеченность в коммерческую деятельность, поскольку плотники продавали свои изделия, а строители получали плату за свой труд. Иисус был хорошо знаком с законами коммерции, с системой договорных отношений между продавцами и покупателями, заимодавцами и должниками. В Своих поучениях Он неоднократно использовал образы из этой области, в частности, в притчах о двух должниках (Мф. 18:23-35), о талантах (Мф. 25:14-30; Лк. 19:12-27) и во многих других.

Сельскохозяйственные образы, часто встречающиеся в притчах Иисуса, свидетельствуют о том, что Он был хорошо знаком с трудом Своих соплеменников: здесь мы встречаем и сеятелей, и жнецов, и виноградарей. С некоторыми ремеслами Иисус мог познакомиться уже в раннем детстве, наблюдая за тем, как трудятся Его соотечественники.

Какое образование получил Иисус? Его старший современник, александрийский философ-иудей Филон, рассказывает, из каких наук состоял в его времена цикл общего образования:

Грамматика, научая тому, о чем рассказывают поэты и прозаики, даст ум и многознание и научит с пренебрежением относиться ко всему тому, что рисуют нам пустые помыслы... Музыка, зачаровывая не имеющее ритма — ритмами, лишенное гармонии — гармонией, нескладное и неблагозвучное — мелодией, приведет нестройное к стройности. Геометрия, закладывая семена равенства и подобия в чуткую к наукам душу, привьет любовь к правильности гладкостью связной теории. Риторика, заострив ум для наблюдения и постоянными упражнениями выстроив речь для словесного выражения, делает человека по-настоящему разумным... Диалектика — сестра и двойник риторики, как говорят некоторые, различая истинные и ложные утверждения и изобличая внешне убедительные софизмы, вылечит величайшую болезнь души — заблуждение. Таким образом, полезно познакомиться с этими и близкими науками и заранее поупражняться в них.

Описанный здесь цикл наук составлял среднее образование в эллинской школе времен Иисуса, однако не имел ничего общего с тем образованием, которое Иисус мог получить в родном городе. Здесь не преподавалась ни грамматика, ни музыка, ни геометрия, ни риторика, ни диалектика. Из того, что мы знаем о Галилее времен Иисуса, мы даже не можем с уверенностью утверждать, что в городе, где Он воспитывался, была школа. Во всяком случае, мы можем не сомневаться в том, что первыми учителями Иисуса были Иосиф и Мария, у которых Он был в повиновении (Лк. 2:51). Возможно, братья Иисуса, если они были старше Его, также принимали участие в Его воспитании и обучении.

В чем состояло обучение в галилейской семье времен Иисуса? Прежде всего в изучении Торы — Пятикнижия Моисеева, которое было Священным Писанием для всех евреев и пользовалось непререкаемым авторитетом. Тора была не просто сборником повествований об истории израильского народа: она включала в себя и законы, по которым жил еврейский народ, и нравственные предписания, считавшиеся незыблемыми и обязательными для исполнения. Любой ребенок, воспитывавшийся в еврейской семье, должен был знать Тору.

Каким образом изучали Писание? Его учили совсем не обязательно по письменному тексту. Большинство сверстников Иисуса не умело читать, и библейские тексты воспринимали на слух, заучивая их наизусть. Из Евангелия мы знаем, что Иисус умел читать: об этом свидетельствует рассказ о том, как Он проповедовал в назаретской синагоге. Этот рассказ имеется у всех синоптиков, но только Лука уточняет, что, войдя в синагогу, Иисус начал читать по книге:

И пришел в Назарет, где был воспитан, и вошел, по обыкновению Своему, в лень субботний в синагогу, и встал читать. Ему подали книгу пророка Исаии; и Он, раскрыв книгу, нашел место, где было написано: Дух Господень на Мне; ибо Он помазал Меня благовествовать нищим, и послал Меня исцелять сокрушенных сердцем, проповедовать пленным освобождение, слепым прозрение, отпустить измученных на свободу, проповедовать лето Господне благоприятное. И, закрыв книгу и отдав служителю, сел; и глаза всех в синагоге были устремлены на Него. И Он начал говорить им: ныне исполнилось писание сие, слышанное вами. И все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его, и говорили: не Иосифов ли это сын? Он сказал им: конечно, вы скажете Мне присловие: врач! исцели Самого Себя; сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме. И сказал истинно говорю вам: никакой пророк не принимается в своем отечестве (Лк. 4:16-24).


Проповедь Христа в синагоге назаретской. Фреска. XIV в.


Рассказ Луки подтверждает, что Иисус умел читать на иврите. Но почему тот факт, что Он взял книгу (точнее, свиток) и, раскрыв, начал читать, вызывает у Его соотечественников такое изумление, что они устремляют глаза на Него еще до того, как Он, закрыв книгу (то есть свернув свиток), начинает комментировать прочитанное? И почему, услышав Его поучение, они спрашивают: Не Иосифов ли это сын? Очевидно, именно потому, что в доме Иосифа Иисус, по их мнению, не мог получить такое образование, которое позволяло бы Ему свободно читать на иврите и толковать слова пророков. Его слушатели хорошо знали условия, в которых Он воспитывался, и не могли представить


Христос в синагоге. Η. Н. Ге. 1868 г.


себе, что сын плотника превратится в учителя, способного читать Священное Писание и толковать его.

Не исключено, что помимо образования в семье Иисус получил образование в начальной школе (если таковая была в Назарете) и затем при местной синагоге. Согласно более поздним иудейским источникам, начальную школу мальчики оканчивали в двенадцать - тринадцать лет, после чего наиболее одаренные из них могли поступить на обучение в בת המדרש — bit hammidras (дом учения), где изучали Тору под руководством опытного наставника. Такое обучение, однако, было доступно лишь немногим мальчикам. Сложившейся системы среднего и высшего образования в Израиле времен Иисуса не было.

Нам известно, что Иисус прекрасно знал Ветхий Завет, и мы не сомневаемся в том, что с библейскими книгами Он познакомился еще в детстве. В отрочестве главным центром обучения помимо родного дома могла быть для Него местная синагога — та самая, которую Он посетит много лет спустя, уже будучи взрослым. Именно здесь, участвуя в субботних молитвенных собраниях вместе со Своими родителями, отрок Иисус мог слышать слова Священного Писания, присутствовать при обсуждении их взрослыми, впитывать в Себя священные тексты, слова псалмов, молитв и песнопений.

О том, как происходили молитвенные собрания в синагогах времен Иисуса, пишет Филон Александрийский:

Итак, каждый седьмой день в каждом городе открыты тысячи школ здравомыслия, воздержанности, мужества, справедливости и других добродетелей, в которых изучающие сидят тихо, с отверстыми ушами и полным вниманием, дабы утолить словами учителя жажду, и где особо опытный человек встает и излагает, что полезнее всего и что будет способствовать росту блага в жизни.

Филон не случайно называет синагогу школой: чтение Писания и его толкование опытным наставником составляли основную часть субботнего синагогального собрания. Судя по всему, никакую иную школу, кроме назаретской синагоги, Иисус в отрочестве не посещал. Нет сведений о том, чтобы Он учился у какого-либо известного раввина, или в философской школе, или при Иерусалимском храме. Иудеи, слышавшие Его в храме Иерусалимском, недоумевали: Как Он знает Писания, не учившись? (Ин.7:15). Слова не учившись указывают на отсутствие у Него формального образования, каким обладали книжники и фарисеи Его времени. Говоря современным языком, Иисус был самоучкой, и когда Он выступил в роли учителя, это вызвало недоумение не только в Его родном городе, где все знали об отсутствии у Него образования, но и в Иерусалиме, где Его считали пришельцем и чужаком, непонятно по какому праву вторгшимся в закрытую корпорацию учителей и книжников.

Отсутствие формального образования не исключает эпизодических контактов отрока Иисуса с учителями. Один такой эпизод сохранило для нас Евангелие от Луки. Здесь говорится о том, что каждый год родители Иисуса ходили в Иерусалим на праздник пасхи (Лк. 2:41). Обычай посещать Иерусалим на пасху был широко распространен, и многие благочестивые евреи ему неуклонно следовали. Сам Иисус сохранит этот обычай до конца Своих дней. Евангелист повествует:

И когда Он был двенадцати лет, пришли они также по обычаю в Иерусалим на праздник. Когда же, по окончании дней праздника, возвращались, остался Отрок Иисус в Иерусалиме; и не заметили того Иосиф и Матерь Его, но думали, что Он идет с другими. Пройдя же дневной путь, стали искать Его между родственниками и знакомыми и, не найдя Его, возвратились в Иерусалим, ища Его. Через три дня нашли Его в храме, сидящего посреди учителей, слушающего их и спрашивающего их; все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его. И, увидев Его, удивились; и Матерь Его сказала Ему: Чадо! что Ты сделал с нами? Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя. Он сказал им: зачем было вам искать Меня? или вы не знали, что Мне должно быть в том, что принадлежит Отцу Моему? Но они не поняли сказанных Им слов. И Он пошел с ними и пришел в Назарет; и был в повиновении у них. И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем (Лк. 2:42-52).


«Вот, отец Твой и Я с великою скорбью искали Тебя». Гравюра. Лоре. XIX в.


Откуда евангелист мог узнать об этом эпизоде? Единственный возможный источник — Дева Мария, Которая рассказала о нем самому Луке или кому-либо из апостолов (Петру?), с чьих слов Лука его и записал. Многие детали повествования свидетельствуют о том, что вся сцена здесь изложена со слов Матери Иисуса: мы как бы видим эту сцену Ее глазами. В словах евангелиста о том, что все слушавшие Его дивились разуму и ответам Его, мы слышим любящий материнский голос, пересказывающий этот эпизод много лет спустя. Тот же голос слышится в эмоциональных словах Матери: Чадо! что Ты сделал с нами? Заключительная фраза повествования (И Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем) также неопровержимо указывает на источник: никто, кроме Матери, не мог сохранить в сердце этот эпизод и слова, которые на тот момент были Ей непонятны, но которые Она поняла уже после того, как «оружие» прошло Ее сердце.

Достигнув зрелости и выйдя на проповедь, Иисус будет много говорить о Своем Небесном Отце. Между тем уже в двенадцать лет Он знает о том, что Его Отцом является Бог и что храм Иерусалимский принадлежит Его Отцу. Нам трудно предположить, что Мария могла рассказать двенадцатилетнему мальчику о том, что Иосиф не является Его отцом. Тем менее можно было бы ожидать подобного рассказа от Иосифа. Слова двенадцатилетнего Иисуса, обращенные к Его родителям и непонятые ими, но сохраненные в сердце Его Матери, свидетельствуют о том, что уже в раннем возрасте Он знал о Своем богосыновстве.

Трогательный эпизод, рассказанный Лукой, — единственный в Евангелиях, относящийся к отрочеству Иисуса. В следующий раз Иисус появится в Евангелии от Луки уже тридцатилетним. Между этим эпизодом и появлением Иисуса на берегах Иордана — около двадцати лет, которые Лука вмещает в одну фразу: Иисус же преуспевал в премудрости и возрасте и в любви у Бога и человеков (Лк. 2:52). Об этих годах жизни Иисуса мы не знаем ничего и можем лишь догадываться, что внешне Его жизнь ничем не отличалась от жизни обычных людей, Его сверстников и соотечественников. По всей видимости, до тридцатилетнего возраста Он продолжал жить в повиновении родителям, плотничать и изучать Священное Писание.

Мог ли Иисус в молодости получить образование где-либо в ином месте, за пределами Израиля? Нельзя исключить, что до тридцатилетнего возраста Он путешествовал по разным странам. Однако, если бы это имело место, почему бы евангелисты единодушно умолчали об этом? Если бы Иисус имел разностороннее философское образование, почему это не нашло никакого отражения ни в Его речи, ни в повествованиях о Нем? Ни одно Евангелие не дает даже намеков на то, что Иисус мог получить образование вне Своей страны.

Единственным Его путешествием за пределы Израиля, упомянутым в Евангелиях, является кратковременное пребывание в Египте, когда Он был еще младенцем. Могло ли это пребывание как-либо сказаться на формировании личности Иисуса? Согласно Матфею, Святое Семейство вернулось в Иудею в то время, когда там царствовал Архелай, сын Ирода. Его царствование началось после смерти Ирода Великого в 4 году до Р. X., а закончилось в 6 году по Р. X., когда император Август отправил его в ссылку. Возвращение Марии и Иосифа из Египта, таким образом, не могло произойти позже 6 года, однако, вероятнее всего, произошло ближе к началу царствования Архелая, чем к концу. На это указывают слова по смерти же Ирода (Мф. 2:19) и услышав же, что Архелай царствует в Иудее вместо Ирода, отца своего (Мф. 2:22): обе ремарки свидетельствуют о том, что смерть Ирода и воцарение Архелая были событиями сравнительно недавними. Таким образом, к моменту возвращения из Египта Иисус вряд ли был старше трехчетырех лет. Следовательно, пребывание в Египте вряд ли могло существенным образом сказаться на Его воспитании и образовании.

10. Два предания — два свидетеля?

Мы рассмотрели два повествования о рождении Иисуса. Прежде чем перейти к следующей главе, мы должны попытаться ответить на вопросы: какова историческая ценность этих повествований? Что они дают для понимания значения Иисуса и Его миссии? И почему в них столько несходного материала?

Большинство современных исследователей Нового Завета согласны между собой в том, что первые две главы Матфея и первые три главы Луки — достаточно поздний материал, добавленный к уже существовавшему и циркулировавшему более раннему преданию о жизни Иисуса. Это раннее предание зафиксировано в Евангелии от Марка, которое ничего не говорит о рождении Иисуса и начинает повествование с проповеди Иоанна Крестителя. Прочий материал Евангелий Марка и Луки — позднейшие добавки, обладающие значительно меньшей долей достоверности, чем повествования, начинающиеся с Иоанна Крестителя.

Таково мнение большинства ученых, изложенное нами суммарно и в смягченной форме. Наиболее радикальные критики прямо говорят о мифологическом и легендарном характере всех содержащихся у Матфея и Луки сведений, касающихся рождения, детства и отрочества Иисуса. Некоторые ученые предлагают рассматривать евангельские повествования о рождестве не как свидетельства о событиях, имевших место в реальности, а как притчи: последователи Иисуса, по мнению этих ученых, от Самого Иисуса научились сочинять притчи и на основе нескольких скупых фактов сочинили две разные истории-притчи о Его рождении и детстве.

Если рассматривать первые главы Евангелий от Матфея и Луки в качестве исторического документа, то ни один из них не подходит под строгие критерии, предъявляемые к историческому повествованию. Практически невозможно сшить их в единую повествовательную ткань, хотя попытки это сделать предпринимались неоднократно (достаточно вспомнить блаженного Августина). При подходе к этим текстам как историческим документам приходится признать, что мы имеем дело с двумя разными историями, лишь в некоторых пунктах соприкасающимися одна с другой, подобно тому как две генеалогии Иисуса соприкасаются лишь в некоторых позициях.

Если же подойти к обоим повествованиям как к свидетельствам очевидцев, то перед нами открывается иная картина. Здесь уже синхронизация двух повествований с целью достижения максимальной исторической достоверности отходит на второй план, а на первый выдвигается достоверность иного рода, базирующаяся на доверии к свидетелям. Именно этот метод мы решили применять к евангельскому повествованию, и в данном случае он как нельзя более подходит.

Кто те свидетели, на которых опираются Матфей и Лука? Очевидно, что сами евангелисты не могут выступать в роли свидетелей. Мы уже говорили, что некоторые эпизоды


Поклонение пастухов. Д. Д. Тьеполо. 1751- 1753 гг.


первых глав Евангелия от Луки ограничивают круг свидетелей одним человеком — Марией, Матерью Иисуса. Только Она могла поведать о том, как Ей явился ангел и возвестил о рождении Мессии. Только Она могла рассказать о Своем посещении Елисаветы. Она же — наиболее вероятный источник повествований о поклонении пастухов, о сретении Иисуса в храме Симеоном и Анной и, наконец, о поведении двенадцатилетнего Иисуса в Иерусалиме. Все эти повествования содержатся в Евангелии от Луки, причем Мария фактически указывается автором Евангелия в качестве основного источника: а Мария сохраняла все слова сии, слагая в сердце Своем (Лк. 2:19); и Матерь Его сохраняла все слова сии в сердце Своем (Лк. 2:51). Слагать в сердце — значит хранить в памяти. Именно из памяти Девы Марии были впоследствии извлечены все эти рассказы. Иную картину мы наблюдаем в повествовании Матфея. Здесь центральной фигурой является не Мария, а Иосиф. Мы узнаем из этого Евангелия не только о поступках, но и о мыслях Иосифа (Мф. 1:20), о том, как он получал откровение во сне (Мф. 1:22) и как ему трижды во сне являлся ангел (Мф. 1:20; 2:13; 2:19). Иосиф представлен как источник принятия решений: именно он после явления ангела берет Марию и Младенца и отправляется с ними в Египет; он же принимает решение сначала о возвращении в землю Израилеву, а затем о поселении в Еалилее. Все это говорит о том, что наиболее вероятным источником информации для Матфея является Иосиф.

Каким образом эта информация была получена Матфеем? Ко времени выхода Иисуса на проповедь Иосифа уже не было в живых, поэтому прямое соприкосновение между ним и Матфеем практически исключено. Но были в живых братья Иисуса, которые после Его смерти и воскресения играли заметную роль в жизни христианской общины. Не мог ли, например, Иаков, брат Еосподень, передать Матфею и другим ученикам то, что когда-то слышал от Иосифа о рождении Иисуса? Такую версию никак нельзя исключить, тем более что именно с Иаковом церковное предание связывает появление памятника, в котором говорится о рождении и детских годах Марии и о рождении от Нее Иисуса. Значительная часть «Протоевангелия Иакова» тематически перекликается с первыми главами Евангелий от Луки и Матфея.

«Протоевангелие Иакова» относится к числу апокрифов, не вошедших в канон Нового Завета. Появилось оно предположительно около середины II века, и апостол Иаков, как считают ученые, не мог быть его автором. Тем не менее изложенное в нем предание вполне могло в каких-то своих частях восходить к брату Господню, а через него к Иосифу. Несмотря на откровенно апокрифический характер, памятник ценен тем, что представляет собой первую попытку синхронизации двух различных евангельских повествований о рождении Иисуса. При этом памятник во многих моментах дополняет повествования Матфея и Луки различными подробностями. Вот, например, как описывается реакция Иосифа, когда он увидел, что Мария беременна:

Шел уже шестой месяц, и тогда Иосиф вернулся после плотничьих работ и, войдя в дом, увидел ее беременною. И ударил себя по лицу, и упал ниц, и плакал горько, говоря: как теперь буду я обращаться к Господу Богу моему, как буду молиться о девице этой, ибо я привел ее из храма девою и не сумел соблюсти?.. И встал Иосиф, и позвал Марию, и сказал Ты, бывшая на попечении Божием, что же ты сделала и забыла Господа Бога своего? Зачем осквернила свою душу, ты, которая выросла в Святая святых и пищу принимала от ангела? Она тогда заплакала горько и сказала: чиста я и не знаю мужа. И сказал ей Иосиф: откуда же плод в чреве твоем? Она ответила: жив Господь Бог мой, не знаю я откуда.

Эта история не вошла в новозаветный канон, но она стала фактически частью церковного предания через богослужение. В православном богослужении в канун Рождества мы находим такой текст, составленный как бы от лица Иосифа:


Иосиф и Мария. Фрагмент картины «Поклонение пастухов». Джорджоне. 1505-1510 гг.


Марие, что дело сие, еже в Тебе зрю? Недоумею и удивляюся, и умом ужасаюся: отай бо от мене буди вскоре, Марие, что дело сие, еже в Тебе вижу? За честь, срамоту: за веселие, скорбь: вместо еже хвалитися, укоризну ми принесла еси. Ктому не терплю уже поношений человеческих: ибо от иерей из церкве Господни яко непорочну Тя приях, и что видимое?

В другом месте мы говорили о том, что богослужебные тексты Православной Церкви — не просто комментарий к Евангелию: нередко они повествуют о том, о чем Евангелие умолчало. В рассказе Матфея о рождении Иисуса от Девы многое осталось за кадром. Евангелист умолчал, в частности, о личной драме Иосифа: можно только догадываться о его переживаниях, сомнениях, о том, что он мог говорить своей Невесте, когда обнаружил, что Она «имеет во чреве». «Протоевангелие Иакова», а вслед за ним и богослужебные тексты пытаются в поэтической форме восстановить диалог между Иосифом и Марией. Можно относиться к текстам подобного рода как к поэтическому вымыслу, церковной риторике, а можно увидеть в них нечто большее — стремление проникнуть в чувства и переживания тех людей, чьими руками творилась священная история.

***

Подведем некоторые итоги, касающиеся двух евангельских повествований о рождении Иисуса. Они сходятся в следующих ключевых пунктах:

1) На момент зачатия Младенца Марией Иосиф и Мария были обручены, но не начали жить супружеской жизнью (Мф. 1:18; Лк. 1:34).

2) Иосиф был из рода Давидова (Мф. 1:16,20; Лк. 1:27; 2:4).

3) О рождении Младенца возвестили ангелы (Мф. 1:20-23; Лк. 1:30-35).

4) Мария зачала не от Иосифа, а от Духа Святого (Мф. 1:18-20; Лк. 1:34-35).

5) Имя Младенцу было наречено ангелом (Мф. 1:21; Лк. 1:31).

6) Ангел возвестил, что Младенец будет Спасителем (Мф. 1:21; Лк. 2:11).

7) Иисус родился в Вифлееме (Мф. 2:1; Лк. 2:4-6).

8) Иисус родился при царе Ироде Великом (Мф. 2:1; Лк. 1:5).

9) Иисус воспитывался в Назарете (Мф. 2:23; Лк. 2:39).

Эти общие пункты составляют ту историческую канву, которая относится непосредственно к биографии Иисуса. Расхождения же свидетельствуют о наличии двух свидетелей, на информации которых базируются два параллельных рассказа. Гипотеза двух свидетелей дает нам ключ к пониманию причин, по которым эти повествования столь существенно разошлись между собой в деталях. Эта гипотеза также помогает понять различие между двумя родословными Иисуса.

Мы уже говорили о том, что, по мнению некоторых исследователей, в Евангелии от Луки представлена родословная Марии, а в Евангелии от Матфея — родословная Иосифа. Вовсе не настаивая на правильности этого мнения, мы все же должны отметить большую близость Евангелия от Луки к Марии, чем к Иосифу. Может быть, не случайно в церковном предании Лука представлен как апостол, близко знавший Богородицу и даже написавший первый Ее портрет (икону).

В дальнейшем нам придется еще не раз сверять показания двух или нескольких свидетелей, и мы будем наблюдать между ними гораздо больше сходства, чем различий. Но речь пойдет о свидетельствах иного рода, принадлежащих непосредственным очевидцам событий — апостолам. В повествованиях же о рождении Иисуса мы имеем дело с материалами хотя и восходящими к конкретным свидетелям, но прошедшими через различные стадии редактирования.

Повествования Матфея и Луки о рождении Иисуса имеют прежде всего богословский смысл. Каждое из них является своего рода прологом к истории общественного служения Иисуса. В обоих повествованиях Иисус предстает как Сын Божий и Сын Человеческий одновременно, даже если Матфей делает больший акцент на человеческом происхождении Иисуса как Сына Авраамова и Сына Давидова, а Лука делает акцент на Его богосыновстве. Думается, именно эта начальная богословская установка является главным скрепляющим звеном между двумя повествованиями и именно она делает эти повествования неотъемлемой частью изначального христианского учения, отраженного на страницах Нового Завета.


Евангелист Лука, пишущий икону Богоматери. Икона. Нач. XVв.


Глава 4. Сын Божий

1. «В начале было Слово»

Если Евангелия от Матфея и Луки открываются повествованиями о рождении Иисуса, то Евангелия от Марка и Иоанна — рассказом о проповеди Иоанна Крестителя. Именно с проповеди Иоанна Крестителя начинается тот тематический материал, который является общим у трех евангелистов-синоптиков и частично перекликается с четвертым Евангелием. У Марка этот материал предваряется словами: Начало Евангелия Иисуса Христа, Сына Божия (Мк. 1:1). У Иоанна же повествование об Иоанне Предтече вплетается в общий контекст пролога, имеющего самостоятельное богословское значение.

В первом стихе Евангелия от Марка термин «Евангелие» употреблен по отношению не к конкретному литературному жанру, обозначающему повествование евангелиста, а к самой Благой Вести Иисуса Христа, Сына Божия. Здесь мы имеем дело с наиболее ранним и аутентичным использованием термина «Евангелие» в качестве указания на проповедь Иисуса, а в более широком смысле — на Его жизнь и учение.

Термин «Евангелие» встречается в Новом Завете многократно: 8 раз у Марка, 4 раза у Матфея, 2 раза в Деяниях апостольских и 60 раз в посланиях апостола Павла. Термин принадлежит Самому Иисусу (Мф. 24:14; 26:13; Мк. 1:15:13:10; 14:9; 16:15) и является одним из ключевых для понимания того значения, которое ранняя Церковь придавала Его миссии и проповеди. Прежде всего термин «Евангелие» связан с учением Иисуса о Царстве Божием, почему у евангелистов и употребляются выражения Евангелие Царствия Божия (Мк. 1:14) или просто Евангелие Царствия (Мф. 4:23; 9:35; 24:14). У апостола Павла слово «Евангелие» обозначает всю совокупность апостольского предания о жизни, смерти и воскресении Иисуса Христа (1 Кор. 15:1-5).

Открывая свое повествование, Марк говорит о Евангелии Сына Божия, подчеркивая Божественное происхождение Иисуса. В отличие от Матфея, его не интересует ни рождение Иисуса, ни Его родословная, включая происхождение из дома Давидова, ни Его земная жизнь до выхода на проповедь. Евангелие от Марка начинается с богословского утверждения о том, что Иисус Христос есть Сын Божий, и все последующее повествование призвано раскрыть эту богословскую аксиому.

С той же аксиомы начинает свое Евангелие Иоанн, однако здесь она дана в гораздо более развернутом и богословски проработанном виде. Пролог Евангелия от Иоанна имеет ключевое значение для понимания того, как миссия Иисуса воспринималась в ранней Церкви:

В начале было Слово, и Слово было у Бога, и Слово было Бог. Оно было в начале у Бога. Все чрез Него начало быть, и без Него ничто не начало быть, что начало быть. В Нем была жизнь, и жизнь была свет человеков. И свет во тьме светит, и тьма не объяла его... Был Свет истинный, Который просвещает всякого человека, приходящего в мир. В мире был, и мир чрез Него начал быть, и мир Его не познал. Пришел к своим, и свои Его не приняли. Л тем, которые приняли Его, верующим во имя Его, дал власть быть чалами Божиими, которые ни от крови, ни от хотения плоти, ни от хотения мужа, но от Бога родились. И Слово стало плотью, и обитало с нами, полное благодати и истины; и мы вплели славу Его, славу, как Единородного от Отца (Ин. 1:1-5,9-14).

В прологе Евангелия от Иоанна закладываются ключевые темы этого Евангелия. Прежде всего, Иоанн начинает не с рождения Иисуса на земле, а с изначального бытия Слова Божия у Бога. Это Божественное Слово (λόγος), как явствует из дальнейшего повествования, тождественно Сыну Божию Иисусу Христу. Первые слова пролога говорят о том, что с пришествием в мир Иисуса Христа связано новое откровение о Боге. Ветхий Завет свидетельствовал о единстве Бога и не допускал никаких мыслей о том, что в Боге может существовать кто-то, кроме Самого Бога, Иоанн говорит об изначальном пребывании у Бога Слова Божия:

Поскольку Сам Бог явился и открылся в Иисусе Христе окончательно, безоговорочно и предельно, Иисус принадлежит к определению вечной сущности Бога... Иисус есть от вечности Сын Божий... И Бог от вечности есть Отец нашего Господа Иисуса Христа. Тем самым история и судьба Иисуса обоснованы в сущности Божией; сама сущность Бога оказывается событием. Новозаветные высказывания о предсуществовании (Сына Божия) ведут тем самым к новой всеобъемлющей интерпретации идеи Бога.

Центральным пунктом пролога Евангелия от Иоанна является учение о Боговоплощении. Наиболее емко оно выражено в словах: и Слово стало плотию, и обитало с нами, полное благодати и истины (Ин. 1:14). В этих словах — сердцевина того благовестил, которое принесли миру евангелисты.

Согласно ветхозаветному пониманию, между Богом и тварным миром существует непреодолимая онтологическал пропасть: Бог абсолютно трансцендентен миру, материи, плоти, будучи бестелесным Духом. Понятие плоти встречается в Библии уже в рассказе о сотворении человека. Когда Бог приводит к Адаму жену, Адам говорит: Вот, это кость от костей моих и плоть от плоти моей; она будет называться женою, ибо взята от мужа [своего] (Быт.2:23). В дальнейшем повествовании понятие «плоть» применяется преимущественно к человеческому сообществу (Быт. 6:3; Пс. 77:39), а выражение «всякая плоть» является собирательным, обозначая всех людей или всех живущих на земле (включая животных). У пророка Исаии плоть прямо противопоставляется духу (Ис. 31:3). Характерны слова пророка, в которых тленной человеческой плоти противополагается вечное слово Божие: Всякая плоть трава, и вся красота ее как цвет полевой... Трава засыхает, цвет увядает, а слово Бога нашего пребудет вечно (Ис. 40:6,8).

В Новом Завете онтологическая пропасть между Богом и плотью, между Божеством и человечеством преодолевается благодаря тому, что Слово Божие становится плотью. Если раньше Бог участвовал в жизни народа израильского как бы со стороны, сверху, с небес, то теперь Сын Божий приходит на землю и становится частью человеческой истории. При этом Он остается Тем, Кем был: предвечным Божественным Словом, неотделимым от Бога. Все четыре Евангелия, каждое по-своему, посвящены раскрытию тайны вхождения Бога в человеческую историю, и все евангелисты верят в Иисуса как Сына Божия. Но из четырех евангелистов только Иоанн придает этой вере подлинно богословское содержание, начиная свое повествование не с момента вхождения Бога в историю, а с предыстории: с предвечного существования того Бога Слова, Которое в конкретный исторический момент стало человеком.

Пролог Евангелия от Иоанна завершается поразительным по своей простоте и парадоксальности заявлением: Бога не видел никто никогда; Единородный Сын, сущий в недре Отчем, Он явил (Ин. 1:18). Первая часть этой фразы могла бы принадлежать атеисту. Смысл ее, однако, становится понятен только в контексте всей фразы, всего пролога, всего Евангелия от Иоанна и всего Нового Завета. Речь здесь идет о том новом откровении Бога, которое принес на землю Иисус.

В Ветхом Завете Бог пребывал в абсолютной недоступности. Будучи невидимым по природе, Он никогда не являлся людям в видимом облике. Когда Моисей просит Бога покажи мне славу Твою, Бог отвечает ему: Лица Моего не можно тебе увидеть, потому что человек не может увидеть Меня и остаться в живых. Однако Бог обещает Моисею показать Себя сзади: Когда же будет проходить слава Моя, Я поставлю тебя в расселине скалы и покрою тебя рукою Моею, доколе не пройду; и когда сниму руку Мою, ты увидишъ Меня сзади, а лицо Мое не будет видимо (Исх. 33:18,20-23). Само откровение Бога Моисею заключается в том, что Бог


Единородный Сын. Икона. 1668г.


является Ему в облаке славы Своей и провозглашает Свое священное имя (Исх. 34:5).

Евангелист Иоанн, несомненно, имел в виду этот библейский рассказ, когда говорил о том, что Бога не видел никто никогда. Употребление термина «слава» в прологе Евангелия также подчеркивает связь с повествованием о явлении Бога Моисею. Иоанн здесь прямо говорит о том, что пришествие в мир Единородного Сына Божия стало новым откровением человечеству о Боге. Если раньше Бога не видел никто и даже Моисей мог увидеть Бога только «сзади», то теперь Единородный Сын Божий явил людям лик невидимого Бога. Речь идет именно о новом откровении, о новой ступени богопознания по сравнению с монотеизмом Ветхого Завета:

Веровать в Бога по-христиански означает нечто иное, нечто новое по сравнению с иудейским монотеизмом: невозможно более говорить о Боге, не говоря о Христе. Бог и Христос едины таким образом, что Христа можно и нужно называть Богом, без того, чтобы возникало соперничество с Божественностью Бога. Значение этого единства, которое полностью реформирует наше понимание Бога, открывается, конечно, в конкретной жизни, смерти и воскресении Иисуса.

В этом смысле можно говорить о том, что пролог Евангелия от Иоанна является ключом не только к пониманию последующего текста этого Евангелия, но и к пониманию повествований других евангелистов, а также всего новозаветного учения об Иисусе, Сыне Божием и Сыне Человеческом. Пролог Евангелия от Иоанна — это грандиозная богословская увертюра к тому действию, которое разыгрывается на страницах Евангелий.

Описанная в них история Иисуса, Его слова и события Его жизни не могут быть поняты вне контекста того богословия, которое изложено в прологе Иоаннова Евангелия. В наше время сознательный отказ от опоры на те богословские установки, которые дают ключ к пониманию евангельских событий, привел к полному коллапсу более чем двухвековую кампанию по поиску «исторического Иисуса». Можно попытаться вычленить историческую ткань рассказа о жизни Иисуса из общего контекста новозаветного богословия, можно объявить пролог Евангелия от Иоанна более поздней богословской инвенцией, чем само евангельское повествование, но невозможно отделить «исторического Иисуса» от Бога Слова, «сущего в недре Отчем», без того, чтобы целостный евангельский образ Иисуса не рассыпался на мелкие кусочки.

Именно в этом — величайшая тайна личности Иисуса. Он — не просто человек, пророк, учитель нравственности: Он есть Сам Бог в Его откровении миру. И Евангелие — не просто рассказ о земных деяниях, чудесах и словах Иисуса: оно является откровением Бога, ставшего человеком. Только в свете этого догмата, столь ярко изложенного Иоанном в прологе своего Евангелия, обретает смысл евангельский рассказ об Иисусе. И только вера в Божественность Иисуса делает свидетельства очевидцев, легшие в основу евангельских повествований, достоверными в абсолютном значении этого слова.

2. «Явился Иоанн, крестя в пустыне»

Парадокс всех четырех Евангелий заключается в том, что «Евангелие Иисуса Христа, Сына Божия» начинается не с проповеди Иисуса Христа, а с проповеди другого лица. И формула, с которой Иисус начал Свою миссию, — Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17), — принадлежит не Иисусу. Ее автор — Иоанн Креститель (Мф. 3:2), или Предтеча, с каким прозванием он вошел в историю Церкви.

Иоанн — один из немногих героев Нового Завета, о котором мы имеем свидетельство от внешних (1 Тим. 3:7), служащее дополнительным подтверждением его историчности. Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» пишет о нем:

Ирод умертвил этого праведного человека, который убеждал иудеев вести добродетельный образ жизни, быть справедливыми друг к другу, питать благочестивое чувство к Предвечному и собираться для омовения. При таких условиях (учил Иоанн) омовение будет угодно Господу Богу, так как они будут прибегать к этому средству не для искупления различных грехов, но для освящения своего тела, тем более что души их заранее уже успеют очиститься. Так как многие стекались к проповеднику, учение которого возвышало их души, Ирод стал опасаться, как бы его огромное влияние на массу, вполне подчинившуюся ему, не повело к каким-либо осложнениям. Поэтому тетрарх предпочел предупредить это, схватив Иоанна и казнив его раньше, чем пришлось бы раскаяться, когда будет уже поздно. Благодаря такой подозрительности Ирода Иоанн был в оковах послан в Махерон, вышеуказанную крепость, и там казнен. Иудеи же были убеждены, что войско Ирода погибло лишь в наказание за эту казнь, так как Предвечный желал проучить Ирода.

История Иоанна Предтечи достаточно подробно изложена в Евангелиях. О его рождении от священника Захарии и жены его Елисаветы повествует Лука (Лк. 1:5-25). О его заточении в темницу и казни по приказу Ирода рассказывают три евангелиста-синоптика (Мф. 14:1-12; Мк. 6:14-29; Лк. 3:19-20; 9:9). Их сведения в целом соответствуют приведенным словам Иосифа Флавия и дают некоторые дополнительные подробности.

Жизнеописание Иоанна Крестителя не входит в нашу задачу. Однако мы не можем обойти вниманием его проповедь, которая не только предшествовала началу проповеди Иисуса, но и, несомненно, оказала на нее определенное влияние. Это влияние видно хотя бы из того, что Иисус начал Свою проповедь теми же словами, которые были лейтмотивом проповеди Иоанна Крестителя, тем самым сознательно подчеркивая преемственность Своего учения от учения Предтечи.


Проповедь Иоанна Крестителя. Я. Брей гель. 1598 г.


Наиболее краткое и емкое описание проповеди Предтечи мы находим в Евангелии от Марка:

Явился Иоанн, крестя в пустыне и проповедуя крещение покаяния для прощения грехов. И выходили к нему вся страна Иудейская и Иерусалимляне, и крестились от него все в реке Иордане, исповедуя грехи свои. Иоанн же носил одежду из верблюжьего волоса и пояс кожаный на чреслах своих, и ел акриды и дикий мед. И проповедовал, говоря: идет за мною Сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его; я крестил вас водою, а Он будет крестить вас Духом Святым (Мк. 1:4-8).

Из этого описания мы узнаём, что Иоанн был аскетом, жил в пустыне, проповедовал народу и сопровождал свою проповедь особым ритуалом — омовением в водах Иордана. Свидетельство Матфея почти идентично (Мф. 3:1-6), однако он добавляет к словам, зафиксированным Марком, отдельное поучение Иоанна, обращенное к фарисеям и саддукеям:

Порождения ехиднины! кто внушил вам бежать от будущего гнева? сотворите же достойный плод покаяния и не думайте говорить в себе: «отец у нас Авраам», ибо говорю вам, что Бог может из камней сих воздвигнуть детей Аврааму. Уже и секира при корне дерев лежит: всякое дерево, не приносящее доброго плода, срубают и бросают в огонь (Мф. 3:7-10).

Из этого повествования мы видим, что проповедь Иоанна носила характер жесткого обличения, когда дело касалось фарисеев и саддукеев. Эту манеру обращения к фарисеям переймет от Иоанна Иисус, вплоть до вербальных совпадений, таких как оскорбительное обращение порождения ехиднины (Мф. 12:34; 23:33) и слова о том, что всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь (Мф.7:19).

Повествование Луки почти полностью соответствует рассказам Матфея и Марка, однако добавляет к ним дополнительные штрихи. Прежде всего, Лука представляет Иоанна как нового пророка: в пятнадцатый же год правления Тиверия кесаря... был глагол Божий к Иоанну,


Иоанн Предтеча — ангел пустыни. Икона. Сер. XVII в.


Иоанн Креститель. Икона. XIII в.


сыну Захарии, в пустыне (Лк. 3:1-2). Аналогичным образом, с использованием формулы «было слово Господне к...», начинаются книги пророков:

Слова Иеремии, сына Хелкиина... К которому было слово Господне во дни Иосии, сына Амонова, царя Иудейского, в тринадцатый год царствования его (Иер. 1:1-2). В пятый день месяца (это был пятый год от пленения царя Иоакима) было слово Господне к Иезекиилю, сыну Вузия, священнику, в земле Халдейской, при реке Ховаре (Иез. 1:2-3). Слово Господне, которое было к Осии, сыну Беериину, во дни Озии, Иоафама, Ахаза, Езекии, царей Иудейских... (Ос. 1:1). И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину (Иона 1:1). Слово Господне, которое было к Михею Морасфитину во дни Иоафама, Ахаза и Езекии, царей Иудейских, и которое открыто ему о Самарии и Иерусалиме (Мих. 1:1).

Лука — единственный из евангелистов, кто воспроизводит беседы Иоанна с разными категориями приходивших к нему людей: Пришли и мытари креститься,


Иоанн Креститель. Мурильо. 1600-е гг.


и сказали ему: учитель! что нам делать? Он отвечал им: ничего не требуйте более определенного вам. Спрашивали его также и воины: а нам что делать? И сказал им: никого не обижайте, не клевещите, и довольствуйтесь своим жалованьем (Лк. 3:12-14). Как видим, отношение Иоанна к мытарям и воинам было гораздо более терпимым, чем к фарисеям и саддукеям.

В Евангелии от Иоанна приводится рассказ о том, как священники и левиты из Иерусалима пришли к Иоанну, чтобы выяснить, кто он такой и почему крестит в водах Иордана:

И вот свидетельство Иоанна, когда Иудеи прислали из Иерусалима священников и левитов спросить его: кто ты? Он объявил, и не отрекся, и объявил, что я не Христос. И спросили его: что же? ты Илия? Он сказал: нет. Пророк? Он отвечал: нет. Сказали ему: кто же ты? чтобы нам дать ответ пославшим нас: что ты скажешь о себе самом? Он сказал: я глас вопиющего в пустыне: исправьте путь Господу, как сказал пророк Исаия. А посланные были из фарисеев; и они спросили его: что же ты крестишь, если ты ни Христос, ни Илия, ни пророк? Иоанн сказал им в ответ: я крещу в воле; но стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете. Он- то Идущий за мною, но Который стал впереди меня.

Я недостоин развязать ремень у обуви Его (Ин. 1:19-27).


Иоанн Креститель в пустыне. Гравюра. Л. ван Лейден. Ок. 1490 г.


Совокупное свидетельство четырех евангелистов дает нам достаточно полную картину того, что происходило на берегах Иордана перед тем, как там появился Иисус. Деятельность Иоанна Крестителя вызывала большой интерес среди иудеев, а его суровый, аскетический облик привлекал к нему толпы народа. Проповедь Иоанна, насколько можно судить, носила прежде всего моралистический характер. Каждому классу людей Иоанн адресовал конкретные советы. К некоторым категориям лиц (а именно — к фарисеям и саддукеям) он относился с подчеркнутой строгостью. Активность Иоанна была не по душе фарисеям, отвечавшим ему взаимной антипатией. На их вопросы тем не менее Иоанн отвечал — прямо и коротко. Он понимал, что он не Мессия и не Илия-пророк. Главную цель своей миссии он видел в том, чтобы приготовить путь Тому, Кто сильнее его и Кому он недостоин развязать ремень обуви. Кто этот человек, Иоанн не знал до тех пор, пока Он не появился на берегу Иордана (Ин. 1:21).

В чем состояло крещение Иоанново? По форме оно мало напоминало ритуальные омовения, известные в ветхозаветной практике (подробное



Иоанн Предтеча — ангел пустыни. Икона. XVII в.


описание таких омовений содержится в главах 13-17 книги Левит). Наиболее близкая параллель — практика общины ессеев, известная по сочинениям Иосифа Флавия и кумранским рукописям. Иосиф упоминает о принятии новых членов в общину через ритуальное омовение. В кумранских рукописях омовение связывается с покаянием, очищением от грехов, соблюдением нравственной чистоты и вступлением в завет с Богом.

Несмотря на некоторые возможные параллели, крещение Иоанново имело ярко выраженные индивидуальные черты, делавшие его уникальным событием в жизни израильского народа.

3. Крещение Иисуса

Среди тех, кто крестился от Иоанна, был Иисус. Наиболее краткий рассказ об этом мы находим у Марка:

И было в те дни, пришел Иисус из Назарета Галилейского и крестился от Иоанна в Иордане. И когда выходил из волы, тотчас увидел Иоанн разверзающиеся небеса и Духа, как голубя, сходящего на Него. И глас был с небес: Ты Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мк. 1:9-11).

Матфей указывает, что Иисус приходит на Иордан из Галилеи, и дополняет сцену диалогом между Иисусом и Иоанном, произошедшим перед крещением: Иоанн же удерживал Его и говорил: мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Но Иисус сказал ему в ответ: оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду. Тогда


Крещение Господне. Фреска из римских катакомб. III в.


Крещение Господне. Леонардо да Винчи. 1475 г.


Иоанн допускает Его. Голос Отца передан в несколько иной форме: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 3:14-15,17).

Лука не рассказывает отдельно о крещении Иисуса, но упоминает о том, что Он крестился вместе с народом: Когда же крестился весь народ, и Иисус, крестившись, молился: отверзлось небо, и Дух Святой нисшел на Него в телесном виде, как голубь, и был глас с небес, глаголющий: Ты Сын Мой Возлюбленный; в Тебе Мое благоволение! (Лк. 3:21-22). Лука, таким образом, помещает Иисуса в толпу людей, которых крестит Иоанн, не выделяя крещение Иисуса как событие, совершённое отдельно от прочих крестившихся.

Перед нами три почти идентичных свидетельства, отличающихся одно от другого лишь небольшими деталями. Из всех трех свидетельств явствует, что крещение в Иордане было пограничным событием в биографии Иисуса, разделившим Его жизнь на «до» и «после».

До крещения о Нем никто не знал: безвестный Сын плотника, Он пришел к Иоанну как один из многих, один из толпы. После крещения Иисус перестает быть незаметной фигурой, одним из толпы: о Нем узнают благодаря свидетельству Иоанна, сошествию на Него Святого Духа и голосу Отца, который слышит народ. Сразу же после крещения Иисус удаляется в пустыню, а затем возвращается к людям уже не как некий безвестный Иисус из Назарета


Крещение Господне. Гирландайо. 1486- 1490 гг.


Галилейского (Мк. 1:9), а как пророк, сильный в деле и слове пред Богом и всем народом (Лк. 24:19), Которого даже родственники перестают узнавать.

Главным событием, разделяющим эти два периода в жизни Иисуса, радикально отличные один от другого, является крещение. Оно оказывается тем моментом, когда «сжигается мост» между предшествующими тридцатью годами и новым периодом в жизни Иисуса. Крещение от Иоанна становится для Иисуса «прелюдией ко всей Его последующей деятельности». С этого момента начинается Его путь к Голгофе.

Почему для вступления на этот путь нужно было крещение? Если говорить об Иисусе как о Сыне Человеческом, то, возможно, Он пришел к Иоанну потому, что нуждался в некоем отправном пункте для Своей миссии, нуждался — по-человечески — в благословении того, кто уже подобную миссию вел в преддверии Его собственной миссии. Как человек, Он получает благословение от старшего, но в том Царстве Небесном, которое открывается именно с Его пришествием, Он, меньший, оказывается больше Иоанна (Мф. 11:11; Лк. 7:28).

В этом и смысл ответа Иисуса на вопрос Иоанна: Мне надобно креститься от Тебя, и Ты ли приходишь ко мне? Отвечая Оставь теперь, ибо так надлежит нам исполнить всякую правду (Мф. 3:14-15), Иисус словом теперь (άρτι) подчеркивает временный, переходный характер той ситуации, в которой оказываются они оба — Иоанн, сознающий


Крещение Господне. Мозаика. Vв.


Крещение Господне. Г. Рени. 1622- 1623 гг.


превосходство Иисуса и потому пытающийся воспрепятствовать Его крещению, и Иисус, Который принимает от Иоанна крещение, потому что видит в этом исполнение воли Отца.

Данная ситуация напоминает нам другой момент той же истории самоистощания Сына Божия, тоже связанный с водой: умовение ног ученикам на Тайной Вечере. Здесь в аналогичной роли оказывается Петр, который пытается воспрепятствовать Иисусу умыть его ноги, говоря: Господи! Тебе ли умывать мои ноги? Но Иисус отвечает ему: Что Я делаю, теперь ты не знаешь, а у разумеешь после (Ин. 13:6-7). Параллелизм между двумя историями усматривает Григорий Богослов (IV в.), который дает следующее богословское истолкование события:

Креститель не принимает — Иисус настаивает. Мне надобно креститься от тебя (Мф. 3:14), говорит светильник Солнцу, глас — Слову, друг — Жениху, тот, кто выше всех рожденных женами (Мф. 11:11), Рожденному прежде всякой твари (Кол. 1:15)... Ибо Креститель знал, что будет креститься мученичеством или что у Него будут очищены не только ноги, как у Петра (Ин. 13:9). И Ты ли приходишь ко мне? И в этом пророчество. Ибо Креститель знал, что как после Ирода будет неистовствовать Пилат, так за отошедшим Предтечей последует Христос. Что же Иисус? Оставь теперь... Ибо Иисус знал, что вскоре Сам будет Крестителем Крестителя.


Крещение Господне. Н. Пуссен. XVII в.


Евангелисты описывают Иисуса как Человека, Который четко знает, что делает, идя по пути, предначертанному для Него Отцом. Это осознание не приходит к Нему в какой-то определенный момент: оно с самого начала Ему присуще. Уже двенадцатилетним отроком Он уверенно говорит о Боге как Своем Отце, о храме как месте, которое принадлежит Его Отцу (Лк. 2:49). Непоколебимое стремление исполнить волю Отца приводит Его на Иордан. То же стремление приведет Его на крест.

Не случайно уже в ранней Церкви крещение Иисуса воспринималось как прообраз Его крестной смерти. Сам


Крещение Господне. И. К. Айвазовский. 1890-е гг.


Иисус употреблял термин «крещение» применительно к Своим страданиям и смерти: Крещением должен Я креститься; и как Я томлюсь, пока сие совершится! (Лк. 12:50). Учеников, пожелавших воссесть по правую и левую руку от Него, Он спрашивает: Можете ли пить чашу, которую Я буду пить, или креститься крещением, которым Я крещусь? (Мф. 20:22).

Крещение, совершаемое по заповеди Иисуса Его учениками, также воспринимается как образ Его смерти. Апостол Павел пишет: Неужели не знаете, что все мы, крестившиеся во Христа Иисуса, в смерть Его крестились? Итак, мы погреблись с Ним крещением в смерть (Рим. 6:3-4). Обращаясь к новокрещеным, Кирилл Иерусалимский (IV в.) говорит:

Вы произнесли спасительное исповедание, и погружались троекратно в воду, и снова выходили из воды. И здесь вы символически изобразили тридневное погребение Христово. Ибо как Спаситель три дни и три ночи пробыл во чреве земли (Мф. 12:40), так и вы первым выходом из воды изобразили первый день, а погружением первую ночь Христова пребывания в земле... и в то же время вы умирали и рождались, и эта спасительная вода была вам и гробом, и матерью. И одновременно произошло и то и другое: и смерть, и рождение ваше вместе сочетались.


Крещение Господне. Мозаика. XI в.


Если крещение Иоанново было крещением покаяния для прощения грехов (Мк. 1:4), то какое действие оно оказало на Иисуса? Евангелисты вполне однозначно представляют Иисуса Тем, Кто, будучи Сыном


Крещение Господне. А. Карраччи. 1584г.


Человеческим и Сыном Божиим, имеет власть отпускать грехи (Мф. 9:6; Мк. 2:10; Лк. 5:24 и др.). Новозаветные авторы многократно, в разных формах подчеркивают, что в Нем нет греха (1 Ин. 3:5), напротив, Он — источник прощения грехов. По словам апостола Петра, Сын Божий не сделал никакого греха... Он грехи наши Сам вознес телом Своим на древо, дабы мы, избавившись от грехов, жили для правды (1 Пет. 2:22, 24).

В свете этого учения схождение Сына Божия в воды Иордана можно понимать только в одном смысле: оно было необходимо для избавления человечества от греха. В русском синодальном переводе Второго послания апостола Павла к Коринфянам читаем: Ибо не знавшего греха Он сделал для нас жертвою за грех, чтобы мы в Нем сделалисъ праведными пред Богом (2 Кор. 5:21). Более буквальный


Крещение Господне. М. В. Нестерев. 1891 г.


перевод звучит так: «Того, Кто не знал греха, Он сделал грехом за нас, чтобы мы стали праведностью Божией в Нем». Не имея греха, Иисус всецело отождествляет Себя с грешным человечеством, а потому принимает то крещение, которое другие принимали во очищение собственных грехов: принимает не по чему иному, как потому, что берет на Себя грех мира (Ин. 1:29).

Крещение в Иордане стало для Иисуса важным шагом на том пути умаления, самоистощания и самоуничижения (кенозиса), по которому Он дойдет до конца — до смерти крестной (Флп. 2:8). Этот путь начался с того, что Сын Божий стал Сыном Человеческим. Как Сын Человеческий, Он вливается в толпу людей, ищущих отпущения грехов, становясь как бы одним из них для того, чтобы как Сын Божий взять на Себя бремя их грехов. Об этом говорит Иустин Философ в «Диалоге с Трифоном-иудеем», настаивая на том, что крещение было необходимо не для Иисуса, а для людей, которых Он должен был искупить от смерти:

И когда Иисус пришел к реке Иордану, где Иоанн крестил, и сошел в воду, то огонь возгорелся в Иордане; а когда Он вышел из воды, то Дух Святой, как голубь, слетел на Него... И мы знаем, что Он пришел к реке не потому, чтобы нуждался в крещении или в Духе, сошедшем на Него в виде голубя; также Он снизошел быть рожденным и распятым не потому, чтобы имел в этом нужду, но Он совершил это за род человеческий, который от Адама подпал смерти... Когда Иисус пришел к Иордану... то Дух Святой для людей... сошел на Него в виде голубя, и в то же время пришел с небес голос, провещанный и чрез Давида, который как бы от своего лица говорил то, что имело быть сказанным Ему от Отца: Ты Сын Мой, Я ныне родил Тебя (Пс. 2:7).


Крещение Господне. П. делла Франческа. Ок. 1440 г.


Иоанн Златоуст подчеркивает, что Иисус не нуждался в крещении — ни в Иоанновом, ни в каком-либо другом. Наоборот, «само крещение имело нужду в силе Христовой». В церковной традиции прочно установилось мнение, согласно которому Иисус, сойдя в воды Иордана, освятил их. По словам Игнатия Богоносца, Иисус «родился и крестился для того, чтобы Своим страданием очистить и воду». Ему вторит Григорий Богослов, утверждающий, что Иисус


Крещение Господне. Перуджино. 1496- 1498 гг.


крестился, «чтобы освятить воды». Кирилл Александрийский подчеркивает, что Иисус «крестился отнюдь не как кающийся, но как очищающий согрешения и освящающий воды».

Современный православный богослов так раскрывает смысл церковного воззрения на сошествие Иисуса в воды Иордана:

В эти воды приходили омываться люди, кающиеся по проповеди Иоанна Предтечи; как тяжелы были эти воды грехом людей, которые ими омывались!.. И в эти воды пришел Христос окунуться в начале Своего подвига проповеди и постепенного восхождения на крест, погрузиться в эти воды, носящие всю тяжесть человеческого греха, — Он, безгрешный... Теперь созревший уже в Своем человечестве

Господь, достигший полной меры Своей зрелости Человек Иисус Христос, соединившийся совершенной любовью и совершенным послушанием с волей Отца, идет вольной волей, свободно исполнить то, что Предвечный Совет предначертал. Теперь Человек Иисус Христос эту плоть приносит в жертву и в дар не только Богу, но всему человечеству, берет на Свои плечи весь ужас человеческого греха, человеческого падения и окунается в эти воды, которые являются теперь водами смерти, образом погибели, несут в себе все зло, весь яд и всю смерть греховную.


Крещение Господне. И. Патинир. 1475- 1480 гг.


Особого внимания заслуживают упоминания евангелистов о голосе Отца, прозвучавшем, когда Иисус выходил


Крещение Господне. Г. Давид. Ок. 1508 г.


из воды. Этот момент — знаковый для того откровения о Боге, которое получило наименование Нового Завета. Он имеет прямое отношение к последним словам Иисуса, обращенным к ученикам:

Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28:19). Именно в тот момент, когда Иисус выходил из иорданских вод, людям впервые были явлены Отец, Сын и Святой Дух в Своем нераздельном единстве: Отец свидетельствовал о Сыне голосом с неба; Сын, выйдя из крещальных вод, молился Отцу; а Дух нисходил на Сына в виде голубя. «Итак, мы отчетливо видим Троицу: в голосе — Отца, в человеке — Сына, в голубе — Духа Святого», — говорит блаженный Августин.

Явление Бога Отца, описанное евангелистами, стоит в одном ряду с откровениями Бога, о которых рассказывается в Ветхом Завете. Во многих случаях Бог открывался людям именно посредством голоса. Адам и Ева в раю слышали голос Божий (Быт. 3:8,10). На Синае Моисей говорил, и Бог отвечал ему голосом (Исх. 19:19). Болос Божий слышал Моисей над крышкой Ковчега Завета (Чис. 7:89). О пророке Илии говорится, что был к нему голос (3 Цар. 19:13). Некоторые из тех, кто слышали голос Божий, не сразу распознавали его, как, например, отрок Самуил, который не понял,


Крещение Господне. Икона. XVв.


Кто говорит с ним, потому что еще не знал тогда голоса Господа (1 Цар. 3:4-7).

Мы можем здесь снова вспомнить слова из пролога Евангелия от Иоанна: Бога не видел никто никогда (Ин. 1:18). Эти слова относятся к Богу Отцу, Который никогда никому не являлся в видимом облике. Однако в отношении Бога Отца нельзя сказать, что Его не слышал никто никогда, потому что Его голос прозвучал в тот момент, когда Сын Божий был явлен израильскому народу. На горе Преображения три ученика вновь услышат тот же голос, произносящий те же самые слова: Сей есть Сын Мой возлюбленный, в Котором Мое благоволение (Мф. 17:5; ср. Мк. 9:7; Лк. 9:35).

Однако если на горе Отец свидетельствует о Сыне в третьем лице (то есть свидетельство обращено к спутникам Иисуса, а не к Нему Самому), то в рассказе о крещении Иисуса у Марка и Луки голос Отца обращается непосредственно к Иисусу: Ты Сын Мой возлюбленный. Можно ли толковать это обращение как некое событие в истории взаимоотношений между Отцом и Сыном — как момент, когда Отец, обращаясь к Сыну, Которого Он послал в мир, публично свидетельствует о Своей любви к Нему для того, чтобы укрепить Его в предстоящем служении?

Тема взаимоотношений между Отцом и Сыном раскрывается на страницах Евангелий в целой серии эпизодов и речей Иисуса. Неоднократно евангелисты рассказывают об обращениях Иисуса к Отцу. Но лишь дважды мы слышим, как Отец обращается к Сыну: первый раз — в момент крещения, по версии Марка и Луки. Второй случай упоминается у Иоанна. Когда перед Своей последней пасхой Иисус восклицает Отче! прославь имя Твое, голос с неба отвечает Ему: и прославил и еще прославлю (Ин. 12:28). Оба эпизода имеют отношение к поворотным событиям в жизни Иисуса: первый связан с Его выходом на публичное служение, второй — с приближением к Иерусалиму, где Его ожидали арест, суд и смертная казнь.

В первом случае Иисус никак не отвечает на голос Отца и не комментирует Его слова. Во втором случае Иисус дает такое пояснение: Не для Меня был глас сей, но для народа (Ин. 12:30). Из этого мы можем заключить, что и в момент крещения свидетельство Отца, даже если было обращено к Сыну, было нужно не столько Сыну, сколько стоявшему вокруг народу. В то же время нельзя исключить, что Сам Иисус как Человек нуждался в укрепляющем свидетельстве Отца в тот момент, когда Ему предстояло начать подвиг служения людям, — тот подвиг, который увенчается Его смертью.

Что означает схождение Духа Святого на Иисуса после выхода Его из вод Иордана? В жизни Иисуса Дух Святой действует особым образом. От Духа Святого без участия мужа Дева Мария зачала Божественного Младенца. Иоанн пророчествует о том, что Иисус будет крестить Духом Святым и огнем. Сразу после крещения Дух поведет Иисуса


Крещение Господне. Эчмиадзинское Евангелие. Миниатюра. VIв.


в пустыню (Мф. 4:1; Мк. 1:12; Лк. 4:1). Духом Божиим Иисус будет изгонять бесов (Мф. 12:28). О Духе Святом Иисус скажет, что хула на Него не простится ни в сем веке, ни в будущем (Мф. 12:32; Мк. 3:29; Лк. 12:10). Обещание Святого Духа станет одной из главных тем прощальной беседы Иисуса с учениками (Ин. 14:16-17:26; 15:26; 16:7-15). По воскресении Иисус дунет и скажет ученикам: Примите Духа Святого (Ин. 20:22). А в день Пятидесятницы Дух Святой сойдет на учеников в виде огненных языков (Деян. 2:4).

Мы видели, что евангелисты представляют крещение Иисуса как поворотный момент в Его человеческой судьбе. Можно предположить, что в этот важный момент Своей жизни Иисус по-человечески нуждался не только в укреплении от Отца перед выходом на проповедь, но и в особом явлении Святого Духа. Поскольку Его служение будет сродни пророческому, Ему как человеку необходимо то же вдохновение, каким обладали пророки, получавшие


Крещение Господне. Салимбени. 1416г.


Крещение Господне. Перуджино и Пинтуриккьо. 1482 г.


его от Духа Божия. В дальнейшем Он будет посылать Святого Духа ученикам, вдохновляя их на апостольское служение, но сейчас Он Сам нуждается в таком вдохновении.

В то же время ошибочным является представление о том, что крещение в Иордане было для Иисуса событием психологического характера — что оно спровоцировало «диссоциативную психологическую трансформацию» Его личности, заставив Его осознать Свое мессианское призвание и сделав Его «человеком, одержимым Духом, чья новая социальная роль происходила от этого нового статуса». Чрезмерная психологизация данного события чревата домыслами и спекуляциями касательного новой роли, которую Иисус якобы ранее не сознавал и взял на Себя лишь под воздействием Святого Духа.

Как мы говорили, сознание Своего богосыновства и Своей особой миссии было присуще Иисусу с детства (Лк. 2:43-52). И хотя мы очень мало знаем о жизни Иисуса до крещения,


Крещение Господне. Мурильо. 1655 г.


у нас нет оснований предполагать, что она не представляла собой последовательного развития и поступательной подготовки к той цели, ради достижения которой Он пришел в мир. А сошествие Святого Духа на Иисуса, при всей важности этого события, не означает того, что ранее Святой Дух в Его жизни отсутствовал. Рассказы евангелистов Матфея и Луки о Его рождении свидетельствуют об обратном.

В истории же крещения Иисуса сошествие Святого Духа является ключевым моментом. С этого момента начинается Его мессианское служение. Святой Дух выступает как та творческая сила Бога, которая конституирует начало мессианской эры. В Деяниях апостольских приводится речь Петра, включающая такие слова: Вы знаете происходившее по всей Иудее, начиная от Галилеи, после крещения, проповеданного Иоанном: как Бог Духом Святым и силою помазал Иисуса из Назарета, и Он ходил, благотворя и исцеляя всех, облагаемых диаволом, потому что Бог был с Ним (Деян. 10:37-38). Одновременное упоминание крещения, помазания и Святого Духа может указывать на то, что именно в момент крещения, благодаря сошествию на Него Святого Духа, Иисус был явлен миру как Помазанник Божий, обетованный Мессия.


Крещение Господне. Эль Греко. 1596-1600гг.


О сошествии Святого Духа на Иисуса упоминается в Евангелии от Иоанна, в котором рассказ о крещении отсутствует. Здесь приводятся слова Иоанна Крестителя об Иисусе: я видел Духа, сходящего с неба, как. голубя, и пребывающего на Нем. Креститель подчеркивает: я не знал Его; но Пославший меня крестить в воде сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым (Ин. 1:32-33). Дважды употребленный глагол «пребывать» указывает на то, что с момента крещения Святой Дух остается при Иисусе, постоянно пребывает с Ним.

Голубь как символ мира и кротости, но одновременно и символ спасения (Быт. 8:8-12), стал тем образом, в котором Святой Дух был явлен людям. Его сошествие на Иисуса в момент, когда звучал голос Отца, свидетельствующий о Сыне, стало видимым подтверждением единства трех Божественных Лиц, о Которых говорится в конце Евангелия от Матфея (Мф. 28:19).

История крещения Иисуса от Иоанна получила свое продолжение в церковной традиции. Прежде всего это выразилось в празднике Богоявления, который, как мы уже говорили, поначалу включал в себя воспоминание рождения Иисуса от Девы и крещения от Иоанна, но уже в IV веке выделился в самостоятельное празднование Крещения


Крещение Господне. Икона. XII в.


Господня. Богослужебные тексты этого праздника содержат осмысление самого события крещения, роли Иоанна Крестителя, сошествия Святого Духа на Иисуса и других аспектов крещальной истории. Многочисленные ссылки на эту историю содержатся также в чинопоследовании (тексте) таинства Крещения, совершаемого над всяким, кто желает вступить в Церковь.

Крещение Иисуса в Иордане нашло свое отражение также в иконографической традиции. На древних иконах, мозаиках и фресках Иисус, сошедший в воды Иордана, представлен полностью обнаженным. Это имеет глубокий богословский смысл, связывая Иисуса с первыми людьми — Адамом и Евой, которые до грехопадения были оба наги... и не стыдились (Быт. 2:25). Ощущение наготы как позора стало первым открытием Адама после того, как он вкусил от древа познания добра и зла (Быт. 3:10). С этого времени нагота становится символом незащищенности человека от диавола, символом его позора, ставшего следствием греховной жизни. Иисус через крещение восстанавливает человека в его первозданном достоинстве; нагота Иисуса символизирует изначальную чистоту человеческого тела, не оскверненного грехом.


Крещение Господне. Баккьякка (Франческо Уберпиши). Ок. 1620г.


Не случайно со времен апостола Павла образ одежды используется для указания на то изменение, которое происходит с верующим после принятия Крещения: Все вы, во Христа крестившиеся, во Христа облеклись (Гал. 3:27). Сам Христос становится той одеждой, в которую облекаются крестившиеся в Него, освобождаясь от нечистоты и наготы. По словам Григория Нисского, Бог сначала изгнал человека из рая, но через Христа снова призвал, снял с него «постыдный покров» — листья смоковницы — и облек «одеждой многоценной». Потому для Адама больше нет необходимости стыдиться и прятаться между деревьями рая. «В Крещении Иисусовом, — пишет Григорий, — все мы, совлекаясь грехов, как бы нищенского и из лоскутов сшитого хитона, облекаемся в священную и прекраснейшую [одежду] пакибытия».

4. Искушение от диавола

Согласно синоптикам, сразу же после крещения Дух ведет Иисуса в пустыню. Марк употребляет выражение немедленно после того (Мк. 1:12), Матфей употребляет менее определенное слово тогда (Мф. 4:1), а Лука говорит, что Иисус возвратился от Иордана и поведен был Духом в пустыню (Лк. 4:1). В этом рассказе синоптики вводят в повествование новый персонаж: сатану, или диавола.


Искушение Иисуса в пустыне. Д. Тиссо. XIX в.


Искушение Адама. Тинторетто. 1551 г.


В Ветхом Завете этот персонаж фигурирует в рассказе о грехопадении первых людей (Быт. 3:1-15). Там он назван змием, но уже ветхозаветная традиция отождествила его с диаволом. В частности, в книге Премудрости Соломоновой говорится о том, что завистью диавола вошла в мир смерть (Прем. 2:24): имеется в виду рассказ книги Бытия об искушении Адама и Евы змием.

Под именем сатаны тот же персонаж появляется в книге Иова в качестве одного из сынов Божиих, которые регулярно предстают перед Господом (Иов 1:6; 2:1). С ним Бог вступает в диалог и спрашивает, обратил ли он внимание на праведность Иова. Сатана отвечает, что Иов праведен потому, что Бог кругом оградил его и дом его и все, что у него (Иов 1:10). Бог сначала отдает в руки сатаны все имущество Иова


Святой праведный Иов. Гравюра. Доре. 1860-е гг.


и всех детей его, которые один за другим погибают, а потом и тело его, которое покрывается проказой (Иов 1:8-2:7).

В Первой книге Царств неоднократно упоминается злой дух от Бога, или злой дух от Господа (1 Цар. 16:14-16,23; 18:10; 19:9), который нападал на Саула и заставлял его бесноваться. В Третьей книге Царств Господь попускает духа лживого в уста пророков Ахавовых (3 Цар. 22:21-23). Наконец, в одном из псалмов Давид обращается к Богу с просьбой о наказании обидчика: Поставь над ним нечестивого, и диавол да станет одесную его (Пс. 108:6).

И в книге Иова, и в книгах Царств сатана, или злой дух, действует как будто по прямому повелению или с разрешения Бога. Ветхий Завет не пытался ответить на вопрос о происхождении сатаны и его взаимоотношениях с Богом. Однако начало книги Иова показывает, что в представлении ветхозаветного писателя сатана был одним из сынов Божиих, находящимся в личном общении с Богом. Сатана действует в тех рамках, которые поставлены Богом, и вне этих рамок действовать не может. Он наносит человеку вред, и это Богом попускается.

В книге пророка Захарии сатана противодействует Beликому Иерею Иисусу, облаченному в запятнанные одежды (Зах. 3:1-3). Это пророчество в раннехристианской Церкви было воспринято как указание на Иисуса Христа, чьи одежды запятнаны человеческими грехами. Блаженный Феодорит (V в.) пишет:

Как тому Иисусу, когда он стал архиереем и ходатайствовал за народ, крайне противился губительный и лукавый диавол, так этот же самый враг противодействовал опять Иисусу, архиерею великому, по чину Мелхиседекову (Евр. 7:21), вземлющему грех мира (Ин. 1:29)... Когда же приступил диавол к Иисусу, Спасителю вселенной, от Него Самого как от Бога и Владыки приемлет он запрещение и слышит: отойди от Меня, сатана (Μф. 4:10).

В Евангелиях диавол и демоны упоминаются многократно. Синоптические Евангелия содержат многочисленные повествования об изгнании Иисусом беса или бесов из одержимых. Силой изгонять бесов Иисус наделил Своих учеников (Мф. 10:8; Мк. 3:15; 6:13). В Евангелии от Луки Иисус, обращаясь к Петру, говорит: Симон! Симон! се, сатана просил, чтобы сеять вас как пшеницу, но я молился о тебе, чтобы не оскудела вера твоя (Лк. 22:31-32).

Иисус упоминает о диаволе в притчах и в беседах с иудеями. В одной из притч диавол сравнивается с сеятелем, который посеял плевелы (Мф. 13:39). В другом месте Иисус говорит о том, что диавол уносит из сердца человека посеянное в нем слово Божие (Лк. 8:12). Иудеям Иисус говорит: Ваш отец диавол; и вы хотите исполнять похоти отца вашего. Он был человекоубийца от начала и не устоял в истине, ибо нет в нем истины. Когда говорит он ложь, говорит свое, ибо он лжец и отец лжи (Ин. 8:44). Говоря о Страшном Суде, Иисус упоминает о вечном огне, уготованном диаволу и ангелам его (Мф. 25:41).

Мы не будем излагать здесь христианское учение о диаволе. Скажем лишь о том, что в рассказах синоптиков об


Искушение Иисуса в пустыне. В. И. Суриков. 1872 г.


искушении Иисуса в пустыне диавол представлен как существо, имеющее прямой доступ к Иисусу и вступающее с Ним в диалог, подобно тому как сатана из книги Иова вступает в диалог с Богом. Как и в книге Иова, сатана действует прежде всего как искуситель.

Наиболее краткая версия рассказа об искушении в пустыне содержится у Марка: Немедленно после того Дух ведет Его в пустыню. И был Он там в пустыне сорок дней, искушаемый сатаною, и был со зверями; и Ангелы служили Ему (Мк. 1:12-13). Здесь присутствует и Дух, и ангелы, и сатана, и звери. Однако мы не узнаем никаких подробностей о том, в чем состояло искушение, продолжалось ли оно в течение всех сорока дней или в завершение этого срока. Версия Марка полна загадок. Тема названа, но практически не раскрыта. Между тем исследователи обращают внимание на символизм образов, содержащихся в этой версии, и на некоторый параллелизм между рассказом Марка об искушении в пустыне и словами Иисуса, обращенными к ученикам: я видел сатану, спадшего с неба, как молнию (Лк. 10:18). Когда и где Иисус мог видеть сатану, спадшего с неба? Не в пустыне ли, когда сатана искушал Его? В таком случае становится понятен не только богословский, но

Назад: 4. События, предшествовавшие рождению Иисуса
Дальше: 5. Иисус и Иоанн Креститель