Книга: Иисус Христос. Жизнь и учение. Начало Евангелия. Книга 1
Назад: 9. Детство и отрочество. Воспитание и образование
Дальше: 1. Ветхозаветные пророки


Искушение Иисуса в пустыне. Боттичелли. 1481- 1482 гг.


и исторический смысл повествования синоптиков об искушении в пустыне: в обоих повествованиях «речь идет о событии, которое не может быть адекватно описано языком повседневности: о победе над злом и воссиянии нового мира Божия. Уважение к таинственным реальностям требует того, чтобы о них говорили прикровенно. Но этот прикровенный язык — не более чем указание на тайну; его использование ни в коей мере не является аргументом против присутствия исторического ядра в повествовании».

В пустыню Иисуса ведет Дух Святой, но ведет не для чего иного, как для встречи с другим духом — родоначальником злых духов, с которыми Иисусу предстоит борьба: «диавол как дух, противный Богу, противостоит Святому Духу как своему оппоненту».


Христос в пустыне. И. Н. Крамской. 1872 г.


Образ пустыни, доминирующий в первых 13 стихах Евангелия от Марка и придающий им композиционную цельность, играет существенную роль в Ветхом Завете, в особенности в книге Исход, а также в псалмах и у некоторых пророков. Указание на пустыню и сорокадневное воздержание от пищи не может не напомнить о Моисее, который на горе Синай, находящейся в пустыне, пробыл... сорок дней и сорок ночей, и хлеба не ел и воды не пил (Исх. 34:28). Другой параллелью является рассказ о пророке Илии, которого в пустыне ангел кормил хлебом, после чего он сорок дней и сорок ночей шел до горы Хорив (3 Цар. 19:5-8). Смысл короткого рассказа евангелиста Марка становится яснее при сравнении с этими ветхозаветными образами.


Отойди от Меня, сатано (Искушение Христа). И. Е. Репин. 1901- 1903 гг.


У Матфея и Луки содержится значительно более подробный рассказ о пребывании Иисуса в пустыне. Их повествования различаются между собою порядком, в котором следуют три искушения. Приведем версию Матфея:

Тогда Иисус возведен был Духом в пустыню, для искушения от диавола, и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему искуситель и сказал если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами. Он же сказал ему в ответ: написано: не хлебом одним будет жить человек, но всяким словом, исходящим из уст Божиих. Потом берет Его диавол в святой город и поставляет Его на крыле храма, и говорит Ему: если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнешься о камень ногою Твоею. Иисус сказал ему: написано также: не искушай Господа Бога твоего. Опять берет Его диавол на весьма высокую гору и показывает Ему все царства мира и славу их, и говорит Ему: все это лам Тебе, если, пав, поклонишься мне. Тогда Иисус говорит ему: отойди от Меня, сатана, ибо написано: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Тогда оставляет Его диавол, и се, Ангелы приступили и служили Ему (Мф. 4:1-11).

По версии Луки, диавол сначала предлагал Иисусу превратить камни в хлебы, затем отвел его на высокую гору и показал все царства мира, после чего повел в Иерусалим и поставил на крыле храма (Лк. 4:1-13). Лука уточняет, что в течение сорока дней Иисус ничего не ел (Лк. 4:2). Он не упоминает об ангелах, которые приступили к Иисусу по окончании искушения, но говорит лишь, что, окончив всё искушение, диавол отошел от Него до времени (Лк. 4:13). В остальном повествование Луки почти идентично рассказу Матфея.

Термин πειρασμός, употребляемый обоими евангелистами (Марк пользуется родственным причастием πειραζόμενος — «искушаемый»), встречается в Новом Завете двадцать один раз и в большинстве случаев указывает не только на «искушение», но и на «испытание», «проверку». Так, например, в Первом послании Петра говорится: Возлюбленные! огненного искушения (πυρώσει), для


Искушение Христа. X. де Фландec. XVI в.


испытания вам посылаемого (προς πειρασμόν ύμίν γινόμενη), не чуждайтесь (1 Пет. 4:12). Уходя в пустыню на сорок дней, ведомый Святым Духом, Иисус как бы испытывает Свои силы, физические и духовные, перед выходом на проповедь.

А диавол со своей стороны проверяет Его на прочность.

Описанная Матфеем и Лукой история ставит перед нами множество вопросов. Насколько буквально следует ее понимать? Происходило ли все действие в пустыне и было ли неким испытанием мысли для Иисуса, или же из пустыни Иисус и диавол вместе ходили Иерусалим, поднимались на крыло храма, вместе восходили на гору? Что это за гора, с которой можно было увидеть все царства мира? В чем смысл библейских цитат в прямой речи Иисуса и диавола, по внешней форме похожей на ученый спор двух книжников?

Сама манера изложения материала, в чем-то напоминающая библейский рассказ о том, как змий искушал Адама и Еву (Быт. 3:1-5), заставляет нас воспринимать этот рассказ не как историческое повествование, а как обобщение особого духовного опыта, пережитого Иисусом в пустыне и явившегося следствием длительного поста. Источником информации здесь может быть только Сам Иисус, поведавший об этом опыте Своим ученикам. Других свидетелей не было. Приведенные выше слова Иисуса о сатане, спадшем с неба, и другие упоминания диавола в прямой речи


Искушение Христа. Икона. XVII в.


Иисуса подтверждают предположение об Иисусе как основном источнике.

С таким взглядом не согласятся исследователи, стремящиеся вычленить образ «исторического Иисуса» из евангельского рассказа путем отсечения позднейших церковных напластований. Одни из этих исследователей считают, что история трех искушений — мифологическая обработка информации о том, что перед выходом на проповедь Иисус молился и постился. Другие видят в этой истории «образный мидраш с очень существенным библейским элементом, который следует предписать какому-то раннехристинскому сказочнику».

В значительной степени этот взгляд базируется на отношении к самой фигуре диавола как вымыслу и мифу. Между тем существование диавола является аксиомой и для Ветхого Завета, и для Нового, и для христианской Церкви. Сама смерть Иисуса на кресте и Его воскресение будут истолкованы прежде всего как окончательная победа над диаволом. Первой же Его победой над ним является преодоление трех искушений.

Опыт, пережитый Иисусом в пустыне и изложенный тремя евангелистами, лежит за пределами историзма, рационализма и даже психологизма. Вот почему это повествование так трудно уместить в рамки поиска «исторического Иисуса». Русский философ С. Н. Трубецкой пишет:

Едва ли можно найти представление, более претящее современному миросозерцанию, чем представление о сатане или о царстве сатаны. Отсюда еще не следует, однако, чтобы научное или философское исследование об учении Христа могло обходить это представление, которому в жизни Христа соответствовал реальный нравственный опыт. Евангелия сообщают нам, что в начале Своего служения, непосредственно после крещения, Иисус удалился в пустыню, где пребывал сорок дней в молитве и посте и был искушаем сатаною. Только близорукая критика может признавать невероятным этот рассказ евангельский, подтверждаемый столькими аналогиями, почерпнутыми из религиозной жизни множества подвижников самых различных времен и народов.

Рассуждая о природе опыта, описанного евангелистами, философ подчеркивает:

...Не покидая почвы несомненных психологических и нравственных фактов, мы полагаем, что даже и тот, кто не верит ни в Бога, ни в сатану, может вполне допускать возможность видений, в особенности для человека, живущего духовною жизнью, для постника, молитвенника, подвижника. Психологи или физиологи... могут объяснять по-своему и высшие проявления человеческой духовной жизни. Но если при объяснении внешних восприятий было бы нелепо ограничиваться одной ссылкой на физиологию нервной системы, то было бы еще более нелепо, говоря о духовной жизни человека, ограничиваться признаниями того, что и она имеет свой физический коррелят. Ясно, что ни историка, ни философа подобное утверждение еще ни на шаг не подвинет. Ибо если видеть во Христе только человека, только подвижника, подобного прочим, то и тогда историку христианства важно знать: сводятся ли данные видения Его лишь к случайному, болезненному возбуждению галлюцинирующего воображения вне всякой связи с духовною жизнью, или же они являются как бы объективацией внутреннего духовного опыта, выражением реальных фактов и начал духовной жизни?..

Версию, согласно которой Иисус вследствие длительного голода был подвержен галлюцинациям, мы оставим без комментариев, поскольку она не имеет никакого отношения к реальной ткани евангельского рассказа. Если бы евангелисты могли даже помыслить о возможности подобной интерпретации, они не включили бы этот рассказ в свои повествования. Между тем тот факт, что он присутствует у всех трех синоптиков, сам по себе свидетельствует о значении, которое ему придавалось именно в качестве свидетельства о важном духовном опыте, пережитом Иисусом, о победе Иисуса над диаволом в самом начале Его мессианского пути, еще до Его выхода на общественное служение.

Эта победа, по версии Матфея и Луки, состоит из трех эпизодов, каждый из которых должен рассматриваться отдельно. Что означает предложение превратить камни в хлебы и почему Иисус его отвергает? Прежде всего мы должны указать на то, что, хотя Иисус впоследствии совершит


Муж скорбей. У Дайс. 1860 г.


множество чудес, в некоторых случаях Он будет отказываться от совершения чуда. В Назарете к Иисусу обращаются местные жители со словами: сделай и здесь, в Твоем отечестве, то, что, мы слышали, было в Капернауме (Лк. 4:23). Но Он не только отказывает Своим соотечественникам: евангелист подчеркивает, что Он не мог совершить там никакого чуда (Мк. 6:5). Фарисеи будут неоднократно требовать от Него знамения. Но Он будет отвечать: род лукавый и прелюбодейный ищет знамения; и знамение не дастся ему, кроме знамения Ионы пророка (мф. 12:39; 16:4; Лк. 11:29). Когда Иисус будет пригвожден к кресту, к Нему будут с насмешкой обращаться: Если Ты Сын Божий, сойди с креста (Мф. 27:40). Но Он не сойдет с креста, не совершит чуда, которое могло бы заставить кого-то поверить в Него. Иисус последовательно отказывается от совершения чуда для доказательства Своего всемогущества или Своей Божественности, будь то по просьбе людей или по наущению диавола.

Чудо всегда совершается Иисусом ради людей, а не ради Самого Себя. Искушение превратить камни в хлебы ради собственного насыщения и удовлетворения естественного чувства голода Иисус отвергает, тогда как в дальнейшем без всякой просьбы со стороны будет чудесным образом умножать небольшое количество хлебов ради насыщения тысяч людей. Произойдет это опять же в пустыне.

Смысл первого искушения следует искать в изречении, процитированном Иисусом (часть его превратилась в поговорку: «не хлебом единым...»). Это изречение буквально заимствовано из Ветхого Завета, где Бог обращается к израильскому народу перед его вступлением в землю обетованную после сорокалетнего пребывания в пустыне:

И помни весь путь, которым вел тебя Господь, Бог твой, по пустыне, вот уже сорок лет, чтобы смирить тебя, чтобы испытать тебя и узнать, что в сердце твоем, будешь ли хранить заповеди Его, или нет; Он смирял тебя, томил тебя гололом и питал тебя манною, которой не знал ты и не знали отцы твои, лабы показать тебе, что не одним хлебом живет человек, но всяким [словом], исходящим из уст Господа, живет человек (Втор. 8:2-3).

Именно в этих словах лежит ключ к пониманию первого искушения. Сорокалетнее странствование народа израильского в пустыне, где Бог томил его голодом, становится прообразом сорокадневного пребывания Иисуса в пустыне и голода, который Он испытал. Обращаясь к народу израильскому, Бог напоминает ему о том, что источником жизни является не материальный хлеб, а Сам Бог и слово, исходящее из уст Его. Речь здесь идет не только о превосходстве духовного над материальным, о чем Иисус неоднократно будет говорить Своим ученикам, но и о роли Бога в жизни человека. Бог — Источник всякого блага, и материального, и духовного. Следование Его воле, вслушивание в Его слово важнее материального богатства и физического насыщения. Голод физический может быть утолен хлебом, а голод духовный может быть утолен только Богом. Итогом сорокадневного пребывания без пищи не может стать простое окончание телесного поста: им становится первая победа над искусителем, пытающимся поставить материальное выше духовного. Эта победа предшествует выходу Иисуса на проповедь, прообразом которого было вступление народа израильского в землю обетованную.

Общепринятым в последующей христианской традиции является мнение о том, что диавол искушает Иисуса как человека, а не как Сына Божия. Между тем диавол дважды (у Матфея — при первом и втором искушении, у Луки — при втором и третьем) обращается к Иисусу со словами: если Ты Сын Божий. Иоанн Златоуст толкует эти слова в том смысле, что диавол, видя Иисуса алчущим, «не может допустить, чтобы это был Сын Божий». С другой стороны, Иисус еще нигде не заявлял о том, что Он — Сын Божий, и вопрос диавола как бы предваряет те Его заявления о Себе Самом, которые Ему только предстоит сделать и которые будут вызывать негодование и недоумение у иудеев.

В повествовании о трех искушениях, как и в других евангельских эпизодах, невозможно отделить Человека Иисуса от Сына Божия. Диавол искушает Иисуса, воспользовавшись немощью Его человеческой плоти и чувством голода, которое Он испытывает именно как человек. В то же время, отвечая диаволу, Иисус прямо называет Себя Богом: Не искушай Господа Бога твоего. Все искушения Он отвергает и как человек, и как Бог.

Получив от Иисуса ответ на первое искушение в форме цитаты из Священного Писания, диавол, искушая Его вторично, сам цитирует Писание. Это соответствует библейскому пониманию диавола как обольстителя, который, искушая человека, пользуется привлекательными для него образами и апеллирует к тому, что для человека священно. Адама и Еву он искушал плодами дерева, приятного на вид, и словами: будете, как боги, знающие добро и зло (Быт. 3:5). Иисуса он пытается обольстить относящейся к Нему цитатой из Писания о том, что ангелы понесут Его на руках.

По своей смысловой нагрузке второе искушение сходно с первым: здесь опять Иисусу предлагается совершить чудо ради чуда. Однако если в первом случае мотивацией для принятия искушения, с точки зрения диавола, должно стать чувство физического голода, испытываемое Иисусом, то во втором случае соблазн связан с тем, что Иисусу предлагается осознать собственное всемогущество и проявить Себя в славе. Речь идет о мысленном искушении, которое Иисус отвергает со ссылкой на слова из книги Второзакония, полностью звучащие так: Не искушайте Господа, Бога вашего, как вы искушали Его в Массе (Втор. 6:16). Это аллюзия на повествование из книги Исход о том, как сыны Израилевы, истомленные жаждой в пустыне, искушали Господа, говоря: Есть ли Господь среди нас, или нет? (Исх. 17:7). В ответ на ропот народа Моисей по повелению Божиему ударяет о скалу, и из нее истекает вода.

Скрытые библейские аллюзии являются тем контекстом, в котором развивается беседа между Иисусом и диаволом. События истории израильского народа, на которые указывают цитаты из Библии, становятся прообразами


Искушение Христа. Дуччо. 1308-1311гг.


новозаветных реалий. Не случайно вторая часть беседы (у Луки третья) происходит на крыле Иерусалимского храма — главной святыни израильского народа. Историю этого народа знают оба собеседника.

Из трех искушений третье (у Луки второе) является самым значительным по своей смысловой нагрузке: это искушение политической властью и могуществом. Диавол показывает Иисусу все царства мира и предлагает дать власть над ними. Условием ставится поклонение диаволу. Иисус отвергает искушение словами отойди от Меня, сатана, к которым прибавляет ссылку на Ветхий Завет: Господу Богу твоему поклоняйся и Ему одному служи. Это слегка измененная версия слов, дважды приводимых в книге Второзаконие: Господа, Бога твоего, бойся, и Ему [одному] служи (Втор. 6:13; 10:20).

Искушение земной властью преследовало Иисуса на протяжении всего времени Его служения: оно было связано с представлением о Мессии как политическом вожде, который придет, чтобы освободить Израиль от иноземного ига и стать царем над Израилем.

Однако в данном случае диавол предлагает Иисусу политическую власть не только над Израилем, но над всеми царствами мира. Речь, следовательно, идет о более широком контексте понимания власти как таковой — не только в масштабах одной страны. Следует обратить внимание на то, как слова диавола переданы у Луки: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне, и я, кому хочу, даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то всё будет Твое (Лк. 4:6-7). В отличие от Матфея, Лука прямо говорит о власти (εξουσία) как предмете спора, и диавол в повествовании Луки претендует на то, что он не только обладает этой властью, но и дает ее кому хочет.

О какой власти идет речь и почему Иисус отвергает ее? Ни Ветхому Завету, ни христианству никогда не было свойственно представление о том, что диавол имеет власть над миром. Будучи обманщиком, диавол обладает только иллюзорной властью, и если он этой властью торгует, то не потому, что ею обладает, а потому, что обманывает, выдавая себя за Бога. Иоанн Златоуст пишет:

Не удивляйся тому, что диавол, говоря с Христом, бросается то в ту, то в другую сторону. Подобно тому как бойцы, получив смертельную рану и обливаясь кровью, в беспамятстве мечутся во все стороны, так и он, пораженный уже первым и вторым ударами, начинает говорить без разбора, что пришло на ум, и таким образом приступает в третий раз к борьбе. И... так как дьявол согрешил теперь уже против Бога Отца, называя вселенную, которая принадлежит Ему, своею, и осмелился выдавать себя за Бога, как будто бы он был зиждителем мира, то Христос наконец запретил ему...


Искушение Христа. Икона. XIX в.


История трех искушений Иисуса, хотя и комментировалась отцами Церкви, не получила серьезного богословского толкования в святоотеческую эпоху. Ее толкование в основном сводилось к моралистическому призыву отвергать искушения диавола, подражая в этом Христу.

Между тем в этой истории есть тот глубинный богословский и философский смысл, который прочитывается только в свете многовековой истории существования человечества после Христа. Не случайно история трех искушений, не привлекавшая какого-то особого внимания толкователей


Портрет Ф. М. Достоевского. Гравюра. В. А. Фаворский. 1929 г.


в святоотеческую эпоху, получила совершенно новое раскрытие в новое время, в частности, в русской религиозной мысли — у Ф. М. Достоевского, Вл. С. Соловьева и Н. А. Бердяева.

Достоевский рассматривает эту историю в «Легенде о Великом инквизиторе». В уста своего героя он вкладывает мысль о том, что в трех вопросах, заданных диаволом Иисусу, «совокуплена в одно целое и предсказана вся дальнейшая история человеческая и явлены три образа, в которых сойдутся все неразрешимые исторические противоречия человеческой природы на всей земле». Инквизитор говорит Иисусу:

Ничего и никогда не было для человека и для человеческого общества невыносимее свободы! А видишь ли сии камни в этой нагой раскаленной пустыне? Обрати их в хлебы, и за тобой побежит человечество как стадо, благодарное и послушное... Но ты не захотел лишить человека свободы и отверг предложение, ибо какая же свобода, рассудил ты, если послушание куплено хлебами?.. Ты обещал им хлеб небесный, но, повторяю опять, может ли он сравниться в глазах слабого, вечно порочного и вечно неблагодарного людского племени с земным? И если за тобою во имя хлеба небесного пойдут тысячи и десятки тысяч, то что станется с миллионами и с десятками тысяч миллионов существ, которые не в силах будут пренебречь хлебом земным для небесного?.. Есть три силы, единственные три силы на земле, могущие навеки победить и пленить совесть этих слабосильных бунтовщиков, для их счастия, — эти силы: чудо, тайна и авторитет. Ты отверг и то, и другое, и третье... Ты не сошел со креста, когда кричали тебе, издеваясь и дразня тебя: «Сойди со креста, и уверуем, что это ты». Ты не сошел потому, что опять-таки не захотел поработить человека чудом и жаждал свободной веры, а не чудесной. Жаждал свободной любви, а не рабских восторгов невольника пред могуществом...

Религии свободы, принесенной на землю Иисусом, Beликий инквизитор противопоставляет религию рабства, основанную на чуде, тайне и авторитете. Люди, говорит герой Достоевского, нуждаются не в свободе, а в рабском повиновении, не в хлебе небесном, а в хлебе земном. Они, как послушное стадо, пойдут за тем, кто даст им хлеб, покажет им чудо и явит авторитет.

Оставим в стороне социальный пафос «Легенды о Великом инквизиторе» и его антикатолическую направленность. Укажем лишь на то, что имеет отношение к богословскому и философскому осмыслению истории трех искушений. В основе конфликта между Иисусом и диаволом лежит конфликт двух ценностных систем. С одной стороны, проповедь Царства Божия, учение о превосходстве духовного над материальным, представление о том, что следование за Богом должно быть свободным выбором человека, не основанным ни на материальных благах, ни на преклонении перед чудом. С другой стороны, набор ценностей, принадлежащих исключительно «миру сему»: материальное богатство (хлеб), чудо и земная власть.

Противопоставление между этими двумя ценностными системами проходит через все Евангелие. Иисус говорит народу: Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан будет вон (Ин. 12:31). Под князем мира сего подразумевается тот самый диавол, который искушал Его в пустыне. Иисус пришел для того, чтобы изгнать его из мира, освободить людей от его иллюзорной власти, напомнить им о том, что единственным властителем мира является Бог, а единственной системой ценностей, которой необходимо следовать, являются Божественные заповеди. Эта система будет раскрыта Им в Нагорной проповеди, особенно в начальной ее части — заповедях блаженства, а также в многочисленных притчах о Царстве Небесном.

Власти над всеми земными царствами Иисус предпочитает то Царство Небесное, которое не предполагает социального равенства и благоденствия в пределах земного бытия. Отвергая материальное богатство, чудо и земную власть, Иисус всему этому противопоставляет систему ценностей, основанную на единой абсолютной ценности и Источнике всех ценностей, каковым является Бог. Вместо всего, что предлагает человечеству диавол, Иисус предлагает людям Бога. Вместо земного благосостояния, власти и могущества Иисус избирает Бога, следование Которому предполагает отказ от земных ценностей в пользу ценностей духовных.

В своей книге об Иисусе из Назарета папа Бенедикт XVI ставит вопрос: «А что, собственно, принес нам Иисус, если Он не принес нам вселенского мира, всеобщего благодействия, если не дал нам лучшего мира? Что Он нам дал? Ответ звучит просто: Бога. Он принес Бога». Этот ответ вытекает из истории трех искушений:

Царства мира, которые сатана некогда показывал Иисусу, все уже канули в небытие. Их величие оказалось лишь призрачным светом. Но величие Христа, смиренное, сострадательное величие Его любви никуда не исчезло и не исчезнет. В борьбе с сатаной Иисус одержал победу: лживому обожествлению власти и благосостояния, лживому обетованию светлого будущего... Он противопоставил Божественное бытие Бога — Бога, Который есть истинное достояние человека.

В истории трех искушений закладываются основные принципы, на которых будет строиться все последующее служение Иисуса. Он будет совершать чудеса, но не ради демонстрации Своего могущества. Он будет ставить духовное выше материального. Он отвергнет политическую власть ради власти духовной, отвергнет любое насилие над личностью ради свободного исповедания веры в Него и в Его Небесного Отца.

Почему Иисус должен был Сам пройти через искушение от диавола? Не достаточно ли было просто научить людей бороться с диаволом и побеждать его? По той же причине, по которой Иисус Сам был крещен, а не только заповедал ученикам крестить людей. Иисус всецело отождествляет Себя с человечеством. Судьба человечества и каждого конкретного человека связана с человеческой судьбой Иисуса, Который Сам проходит через испытания и искушения,


Искушение Христа. Мозаика. XIII в.


чтобы потом через них проводить людей. В Послании к Евреям об этом говорится: как Сам Он претерпел, быв искушен, то может и искушаемым помочь (Евр. 2:18).

Ключом к истории трех искушений, как и к другим историям, запечатленным на страницах Евангелий, является вера в то, что Иисус — одновременно и Бог, и человек. Искушения диавола Он отвергает не только как Бог, но и как человек, тем самым доказывая, что каждый человек, которого будет искушать диавол, может отвергнуть искушение и сделать выбор в пользу Бога. В лице Иисуса мы имеем не такого первосвященника, который не может сострадать нам в немощах наших, но Который, подобно нам, искушен во всем, кроме греха (Евр. 4:15). Он принял вызов диавола, не отказался пройти через искушения, но, реагируя на предложения искусителя, не совершил греха — ни делом, ни словом, ни мыслью.

5. Иисус и Иоанн Креститель

Что происходило с Иисусом после победы над диаволом в пустыне? В синоптических Евангелиях за рассказом о трех искушениях сразу же следует повествование о Его выходе на проповедь. В Евангелии от Луки говорится: И возвратился Иисус в силе духа в Галилею, и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране (Лк. 4:14). Читатель может предположить, что возвращение в Галилею произошло сразу после искушения от диавола. Матфей и Марк, однако, повествуют о возвращении Иисуса в Галилею только после того, как Он узнает, что Иоанн



Христос, Матерь Божия и Иоанн Предтеча. Храм Святой Софии в Стамбуле. Мозаика. XIII в.


взят под стражу (Мф.4:12; Мк. 1:14). Что же происходило между окончанием искушения в пустыне и возвращением Иисуса в Галилею?

Ответ мы находим в Евангелии от Иоанна. Его автор вообще не упоминает об искушении в пустыне, но не упоминает и о крещении. Вместо этого он сначала рассказывает о том, как Иоанн ответил посланным к нему иудеям: Стоит среди вас Некто, Которого вы не знаете (Ин. 1:26); из чего можно заключить, что беседа происходит в присутствии Иисуса, незаметно стоящего в толпе. Затем евангелист рассказывает о встрече Иисуса с Иоанном на берегу Иордана на другой день (Ин. 1:29) и далее еще об одной встрече, которая происходит на другой день (Ин. 1:35). Эта встреча завершается тем, что двое учеников Иоанна следуют за Иисусом. Опять же на другой день Иисус решает идти в Галилею (Ин. 1:43) и находит Филиппа, а Филипп находит Нафанаила. Наконец на третий день Иисус вместе со Своей Матерью и учениками приходит на брак в Кану Галилейскую (Ин. 2:1). Таким образом, мы имеем повествование, в котором описаны события четырех дней подряд.

Гармонизировать эти описания с повествованиями синоптиков можно только одним способом — если предположить, что события на берегу Иордана, описанные в Евангелии от Иоанна, происходили уже после того, как Иисус вернулся из пустыни. Это значит, что из пустыни Иисус не пошел сразу в Галилею, а вернулся сначала к Иоанну. В этом случае становится понятно, почему Иоанн Креститель в Евангелии от Иоанна говорит о событии крещения Иисуса в прошедшем времени:

Вот Агнец Божий, Который берет на Себя грех мира. Сей есть, о Котором я сказал за мною идет Муж, Который стал впереди меня, потому что Он был прежде меня. Я не знал Его; но для того пришел крестить в воде, чтобы Он явлен был Израилю... Я видел Духа, сходящего с неба, как голубя, и пребывающего на Нем. Я не знал Его; но Пославший меня крестить в воле сказал мне: на Кого увидишь Духа сходящего и пребывающего на Нем, Тот есть крестящий Духом Святым. И я видел и засвидетельствовал, что Сей есть Сын Божий (Ин. 1:29-34).

Выражение о Котором я сказал указывает на некий момент в прошлом. Дважды произнесенные Иоанном слова я не знал Его свидетельствует о том, что до первого появления Иисуса на берегу Иордана они не были знакомы, несмотря на то что, согласно Луке, их матери были родственницами (Лк. 1:36). Слова я видел Духа, опять же, звучат как воспоминание о событии, имевшем место когда-то раньше. Эти слова не могут быть произнесены в самый момент


Деисус. Икона. XVII в.


крещения Иисуса: они адресованы уже новой толпе людей — тем, кто не были свидетелями этого события. Креститель в Евангелии от Иоанна не упоминает о самом событии крещения, но из сопоставления этого рассказа с историей, изложенной синоптиками, можно заключить, что Иоанн увидел Духа Божия, сходившего на Иисуса, сразу после того, как Иисус, приняв крещение, вышел из вод Иордана.

Почему автор четвертого Евангелия не описывает сцену крещения? Во-первых, она уже была описана в синоптических Евангелиях, с которыми (или, по крайней мере, с одним из них) он, по-видимому, был знаком. А во-вторых, он, вероятно, не присутствовал при крещении Иисуса, не был очевидцем этой сцены. Зато он стал очевидцем других встреч Иисуса с Иоанном Крестителем, по крайней мере, последней из тех, которые он описывает.

Для чего же Иисус после искушения от диавола вновь приходил к Иоанну, притом дважды? Некоторые ученые считают, что Иисус поначалу был учеником Иоанна. По мнению современного католического исследователя, «после того, как Иисус был крещен Иоанном, у них сложились взаимоотношения, при которых Иоанн руководил Им. Иисус стал его последователем и сотрудником в его крещальной миссии, которая включала беседы с теми, кто пришел креститься».

Между тем текст Евангелий не дает никаких оснований для подобного рода гипотезы. Мы лишь видим, что Иисус как минимум дважды после крещения приходил к Иоанну, но зачем Он приходил — не знаем. Нельзя исключить, что Он приходил, чтобы из учеников Иоанна выбрать Своих первых учеников: косвенным подтверждением этого может служить рассказ о двух учениках Иоанна, последовавших за Иисусом (Ин. 1:37-39).

Евангелие от Иоанна упоминает о том, что в течение некоторого времени, пока Иоанн не был заключен в темницу, Иисус и Предтеча действовали параллельно: После сего пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил. А Иоанн также крестил в Еноне, близ Салима, потому что там было много воды; и приходили туда и крестились (Ин. 3:22-23). Этот рассказ свидетельствует о том, что на первых порах Иисус перенял у Иоанна


Деисис. Спас Пантократор. Иоанн Предтеча. Икона. XIII в.


внешнюю форму его проповеди и совершал те же действия, что Иоанн, только в другом месте. Однако вряд ли данный факт можно истолковать в том смысле, что Иоанн «руководил» Иисусом.

Евангелист продолжает: Когда же узнал Иисус о дошедшем до фарисеев слухе, что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн, хотя Сам Иисус не крестил, а ученики Его, то оставил Иудею и пошел опять в Галилею (Ин. 4:1-3). Загадочное упоминание о нежелании Иисуса делить с Иоанном одну миссионерскую территорию может навести на мысль о том, что между группой учеников Иисуса и группой учеников Иоанна существовала, по крайней мере в глазах сторонних наблюдателей, определенная конкуренция.

О том, что ученики Иоанна были недовольны самостоятельной активностью Иисуса и Его учеников, свидетельствует еще один эпизод из четвертого Евангелия:

Тогда у Иоанновых учеников произошел спор с Иудеями об очищении. И пришли к Иоанну и сказали ему: равви! Тот, Который был с тобою при Иордане и о Котором ты свидетельствовал, вот Он крестит, и все идут к Нему. Иоанн сказал в ответ: не может человек ничего принимать на себя, если не будет дано ему с неба. Вы сами мне свидетели в том, что я сказал: не я Христос, но я послан прел Ним. Имеющий невесту есть жених, а друг жениха, стоящий и внимающий ему, радостью радуется, слыша голос жениха. Сия-то радость моя исполнилась. Ему должно расти, а мне умаляться. Приходящий свыше и есть выше всех; а сущий от земли земной и есть и говорит, как сущий от земли; Приходящий с небес есть выше всех, и что Он видел и слышал, о том и свидетельствует; и никто не принимает свидетельства Его. Принявший Его свидетельство сим запечатлел, что Бог истинен, ибо Тот, Которого послал Бог, говорит слова Божии; ибо не мерою лает Бог Духа. Отец любит Сына и все дал в руку Его. Верующий в Сына имеет жизнь вечную, а не верующий в Сына не увидит жизни, но гнев Божий пребывает на нем (Ин. 3:25-36).


Церковь Иоанна Предтечи в Керчи


В словах учеников Иоанна слышится нескрываемое недовольство. Между тем в своем ответе Иоанн последовательно проводит ту же линию, что и в тех случаях, когда Иисус появлялся на берегах Иордана. Он ссылается на свое прежнее свидетельство об Иисусе и вновь подтверждает его.

Более того, если принимать текст начиная со слов Приходящий свыше и есть выше всех как продолжение прямой речи Предтечи, то Иоанн здесь проявляет не просто осведомленность о том, что делает и чему учит Иисус. Он почти дословно воспроизводит основные темы учения Иисуса как они будут отражены в последующих главах Евангелия от Иоанна. Предтеча противопоставляет себя Иисусу, называя себя сущим от земли, а Его приходящим свыше или приходящим с небес. Он говорит о свидетельстве Иисуса, которое никто не принимает: по всей видимости, уже в этот начальный период служения Иисуса Его проповедь вызывала отторжение у иудеев. Наконец — и это самое главное — Предтеча излагает учение о единстве Сына с Отцом. И здесь он уже выступает не как ветхозаветный пророк, а как новозаветный богослов, возвещающий людям пришествие в мир Сына Божия.

После ареста, находясь в темнице, Иоанн продолжал следить за деятельностью Иисуса. Евангелист Матфей приводит следующий случай:


Деисус и святитель Николай. Икона. XI в.


Иоанн же, услышав в темнице о делах Христовых, послал двоих из учеников своих сказать Ему: Ты ли Тот, Который должен прийти, или ожидать нам другого? И сказал им Иисус в ответ: пойдите, скажите Иоанну, что слышите и видите: слепые прозревают и хромые ходят, прокаженные очищаются и глухие слышат, мертвые воскресают и нищие благовествуют; и блажен, кто не соблазнится о Мне (Мф. 11:2-6).

Что означает этот рассказ? Можем ли мы предположить, что, находясь в темнице, Иоанн усомнился в мессианском достоинстве Иисуса? Может быть, ему в какой-то момент показалось, что он ошибся и Иисус не Тот, Кому он должен был уготовать путь? Такого проявления человеческой слабости в человеке, находившемся в тюрьме и ожидавшем смерти, исключить нельзя. В таком случае и слова Иисуса блажен, кто не соблазнится о Мне звучат как грозное предупреждение Иоанну:


Деисус («Предста Царица»). Икона. XIVв.


Иоанн — в темнице, в четырех стенах каменной крепости, и Господь попускает ему быть испытанным самым страшным испытанием. Вера большего из рожденных женами подвергается нападкам искусителя. Вражий голос пытается замутить его душу сомнением: «Ты видишь, что Иисус вовсе не Мессия. Он не в состоянии даже вывести тебя из твоей темницы». Иоанн Предтеча жил ожиданием победоносного Мессии, Помазанника Господня, Того, Кто избавит Израиля от всех врагов его. Сына Человеческого, возвещенного Даниилом, грядущего на облаках небесных изнести суд нечестивым и погубить их дыханием уст Своих. Этого Мессию проповедовал Иоанн в пустыне народу: Судию с секирой в руке, Который уже теперь срубит все бесплодные деревья, Небесного Веятеля с лопатой в руке, Который отделит пшеницу от плевел. И вот все не так. Неужели Христос обманул? Неужели Бог обманул?.. Христос не отвечает прямо на поставленный вопрос. Он не говорит: «Я Тот, Кто должен прийти». Он хочет, чтобы вопрошающий сам дал ответ на свой вопрос.

В то же время есть и иное толкование. Оно сводится к тому, что сам Иоанн не сомневался в мессианском достоинстве Иисуса, но сомневались его ученики: вот он и послал их к Нему, чтобы они сами от Него получили ответ. По словам Златоуста, Иоанн «посылал не по сомнению и спрашивал не по неведению». Однако его ученики «еще не знали, Кто был Христос; но почитая Иисуса простым человеком, а Иоанна более, нежели человеком, с досадой смотрели на то, что слава Иисусова возрастала, а Иоанн, как сам о себе говорил, приближался уже к концу. Все это препятствовало им прийти к Иисусу, так как зависть преграждала доступ». Потому Иоанн и отправляет двоих учеников к Иисусу за разъяснением. Иисус же, «проникая в мысль Иоаннову», не отвечает им сразу утвердительно, но предлагает самим сделать заключения на основании Его дел.

Продолжая рассказ, Матфей приводит слова Иисуса об Иоанне Крестителе, обращенные к народу (из чего мы можем заключить, что и общение Его с учениками Иоанна происходило при народе):

Когда же они пошли, Иисус начал говорить народу об Иоанне: что смотреть ходили вы в пустыню? трость ли, ветром колеблемую? Что же смотреть ходили вы? человека ли, одетого в мягкие одежды? Носящие мягкие одежды находятся в чертогах царских. Что же смотреть холили вы? пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, я посылаю Ангела Моего прел лицом Твоим, который приготовит путь Твой прел Тобою (Мал. 3:1). Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его. От ей же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется, и употребляющие усилие восхищают его, ибо все пророки и закон прорекли до Иоанна (Μф. 11:7-13).

В образе трости, ветром колеблемой, некоторые ученые видят намек на приспособленческую политику царя Ирода Антипы (отмечая при этом, что на иудейских монетах того времени изображался тростник). Во всяком случае, Ирод подразумевается в образе человека, носящего мягкие одежды и живущего в чертогах царских. Этому царю, заточившему Иоанна в темницу и затем обезглавившему его, противопоставляется Иоанн, чей образ жизни резко контрастирует с образом жизни царя.

Выражение до Иоанна (έως Ίωάννου) может пониматься в двух смыслах: до Иоанна включительно или до Иоанна не включительно. Если включительно, значит Иоанн относится еще к Ветхому Завету. Кажется, в параллельном тексте Луки (Лк. 16:16) аналогичное выражение (μέχρι Ίωάννου) понимается именно так, о чем свидетельствуют слова того же автора в других местах (Деян. 1:5; 13:24-25; 19:4). Однако Матфей помещает Предтечу в контекст уже новозаветного благовестия, о чем свидетельствуют слова: От дней же Иоанна Крестителя доныне Царство Небесное силою берется. Иоанн Креститель здесь представлен как начальное звено в том благовестии Царствия Небесного, которое в полноте раскроется в проповеди Иисуса.


Встреча Христа с Иоанном Предтечей. Миниатюра. XIII в.


При любом понимании слов до Иоанна для нас очевидно, что Иоанн Предтеча по своей ментальности, образу действий и содержанию проповеди принадлежит еще к Ветхому Завету. Он — последний из ветхозаветных пророков. В то же время он стоит на пороге Нового Завета: рассказ о нем занимает важное место во всех четырех Евангелиях; его проповедь тематически перекликается с проповедью Иисуса; он первым возвещает о приближении Царства Небесного. Многое из того, что в проповеди Предтечи было лишь обозначено или пророчески предсказано, в проповеди Иисуса получит свое обоснование и развитие.

Иисус высоко ценил Иоанна. Об этом свидетельствуют слова: Из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя. Но что означает продолжение этой фразы — о том, что меньший в Царстве Небесном больше его?


Нагорная проповедь. Гравюра. Доре. 1860-е гг.


Его можно понимать двояко. При одном толковании речь идет о Царстве Небесном как новой реальности, в которой каждый человек обретает иное качество, и даже самый великий человек на земле меньше самого малого в Царстве Небесном. При другом толковании слово «меньший» относится к Иисусу: Он — Тот Меньший, Который принял крещение от Иоанна, приклонив голову под его руку, но по Своей значимости Он больше, так как миссия Иоанна носила лишь приготовительный характер, а миссия Иисуса — это Царствие Божие, пришедшее в силе (Мк. 9:1).

В том, что касается внешних форм проповеди и служения, Иисус много заимствовал у Иоанна. Особенно на первых порах Его проповедь выглядит как прямое продолжение Иоаннова служения. Как мы уже отмечали, Иоанн первым произнес слова, ставшие лейтмотивом проповеди Иисуса на начальном этапе: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное. Иоанн первым вступил в полемику с фарисеями, и Иисус перенял стиль и манеру его общения с ними. Даже учение об Отце и Сыне впервые прозвучало из уст Предтечи (Ин 3:35-36) и лишь потом было раскрыто Иисусом.

Но самое главное, что Иисус и вслед за Ним христианская Церковь заимствовали у Иоанна, — это обряд крещения, который Иисус наполнил новым содержанием. О том, что на раннем этапе Своей проповеди Иисус практиковал крещение, упоминает только четвертое Евангелие, и в дальнейшем его тексте мы больше не услышим об этом (синоптики же вообще умалчивают о том, чтобы Иисус или Его ученики кого-нибудь крестили). Практика крещения будет возрождена уже в совершенно ином контексте — после воскресения Иисуса, но по Его прямому повелению: Идите, научите все народы, крестя их во имя Отца и Сына и Святаго Духа (Мф. 28:19). И это будет уже не Иоанново крещение в покаяние, а то крещение Духом Святым и огнем (Мф. 3:11), провозвестником которого он был.

При разительном сходстве некоторых внешних аспектов служения Иисуса в начальный период со служением Предтечи имеются и очень существенные отличия, касающиеся прежде всего содержательного наполнения тех форм, которые были выработаны Предтечей. Это относится не только к крещению, но и к содержанию проповеди Иисуса:

Иоанн провозглашал: «Покайтесь, ибо суд наступает». Иисус провозглашал: «Царство Божие наступает, приидите ко Мне, все труждающиеся и обремененные!» Иоанн Креститель пребывает в ожидании, а Иисус приносит исполнение. Иоанн все еще принадлежит к области закона, а с Иисуса начинается Евангелие. Вот почему меньший в Царстве Небесном больше Иоанна.

Сравнивая служение Предтечи с миссией Иисуса, Иустин Философ говорит, что «Христос пришел к Иоанну, когда он сидел при реке Иордане, и положил конец его пророчествованию и крещению и Сам стал проповедовать Евангелие, говоря, что Царство Небесное приблизилось...» В историческом плане это не совсем верно, поскольку, как мы видели, в течение некоторого времени, до заключения Иоанна в темницу, Иисус и Иоанн проповедовали параллельно. Но в духовном плане проповедь Иисуса действительно означает прекращение миссии Иоанна, пусть и не


Усекновение главы Иоанна Предтечи. Фреска. XVI в.


внезапное, а постепенное. Сам Иоанн сознавал это, иначе он не сказал бы: Ему должно расти, а мне умаляться (Ин. 3:30).

Умаление Иоанна Крестителя — особый сюжет в Евангелиях. Смерть Иоанна подробно описана у Матфея:

В то время Ирод четвертовластник услышал молву об Иисусе и сказал служащим при нем: это Иоанн Креститель; он воскрес из мертвых, и потому чудеса делаются им. Ибо Ирод, взяв Иоанна, связал его и посадил в темницу за Иродиаду, жену Филиппа, брата своего, потому что Иоанн говорил ему: не должно тебе иметь ее. И хотел убить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка. Во время же празднования дня рождения Ирода дочь Иродиады плясала перед собранием и угодила Ироду, посему он с клятвою обещал ей дать, чего она ни попросит. Она же, по наущению матери своей, сказала: дай мне здесь на блюде голову Иоанна Крестителя. И опечалился царь, но, ради клятвы и возлежащих с ним, повелел дать ей, и послал отсечь Иоанну голову в темнице. И принесли голову его на блюде и дали девице, а она отнесла матери своей (Мф. 14:1-11).


Иродиада над отрубленной головой Иоанна Крестителя, поддерживаемой Саломеей. Π. Ф. де Греббер. 1640 г.


Таким был конец человека, к которому еще недавно стекались тысячи людей, чья проповедь гремела на всю Иудею.

Судьба Иоанна стала прообразом судьбы Иисуса — Сына Человеческого, Чье служение на земле тоже станет путем умаления даже до смерти, и смерти крестной (Флп. 2:8). Казнь Иоанна предшествовала казни Иисуса. Параллелизм двух жизней, начавшийся со встречи их матерей — Марии и Елисаветы (Лк. 1:39-56), продолжившийся их собственной встречей на берегу Иордана и параллельной миссией в течение некоторого времени, завершился тем, что каждый взошел на свой крест — сначала Предтеча, а потом Тот, о Ком он предсказывал. Церковная традиция говорит о том, что после своей смерти Иоанн Креститель сошел во ад, чтобы и там приготовить путь Иисусу, Который сойдет туда после Своей смерти на кресте.

Евангелие от Матфея как бы намеренно и сознательно подчеркивает параллелизм жизней Иоанна и Иисуса, употребляя одни и те же выражения применительно к одному и Другому. О желании Ирода убить Иоанна говорится:


Усекновение главы Иоанна Предтечи. Икона. XVIII в.


и хотел у бить его, но боялся народа, потому что его почитали за пророка (Мф. 14:5). А об Иисусе: и старались схватитъ Его, но побоялись народа, потому что Его почитали за пророка (Мф. 21:46). Слова взять и связать употребляются применительно и к Иоанну, и к Иисусу (Мф. 14:3; 21:46; 27:2). Ирод приказывает казнить Иоанна как бы против своей воли (Мф. 14:9), и Пилат выносит смертный приговор Иисусу вопреки своей воле (Мф. 27:24). Сцена погребения Иоанна (мф. 14:12) по содержанию и используемому словарю является как бы предвестием сцены погребения Иисуса (Мф. 27:57-60).

Повествование евангелиста Матфея о смерти Предтечи завершается словами: Ученики же его, придя, взяли тело его и погребли его; и пошли, возвестили Иисусу. И, услышав, Иисус удалился оттуда на лодке в пустынное место один (Мф. 14:12-13). Далее следует рассказ о насыщении пяти тысяч пятью хлебами, после чего понудил Иисус учеников Своих войти в лодку и отправиться прежде Его на другую сторону, пока Он отпустит народ. И, отпустив народ, Он взошел на гору помолиться наедине; и вечером оставался там один (Мф. 14:23-24). Почему евангелист так акцентирует внимание читателя на том, что Иисус дважды в течение короткого времени удаляется от учеников, чтобы побыть наедине? И почему это происходит сразу после того, как Он слышит о смерти Иоанна Крестителя?

В Евангелиях неоднократно упоминается о том, как Иисус удалялся от учеников, чтобы остаться в полном одиночестве (Мф. 14:23; Мк. 6:46; Лк. 5:16; 6:12; Ин. 6:15; 8:1). В первый раз это происходит после того, как Он узнает о смерти Иоанна Крестителя. В последний — в Гефсиманском саду, прямо перед арестом. Иисус оставляет учеников и остается один в тех случаях, когда Он нуждается в молитве. Иногда Он проводит в молитве целую ночь (Лк.6:12).

О чем думал и молился Иисус, узнав о смерти Иоанна Крестителя? О судьбе Крестителя? О Своей собственной судьбе? О предстоящей смерти? Об этом евангелисты умалчивают. Но они не скрывают от нас, что Сын Человеческий глубоко пережил смерть того, кто пришел в мир, чтобы приготовить Ему путь; кто свидетельствовал о Нем как об Агнце Божием и Сыне Божием; того, под чью руку Он приклонил голову и от кого принял крещение.

6. «Галилея языческая»

Что произошло после крещения Иисуса? С чего началось Его общественное служение?

В Евангелии от Иоанна, как мы видели, после второго посещения Иоанна Крестителя Иисус восхотел идти в Галилею (Ин. 1:43). На третий день Он уже присутствовал на браке в Кане Еалилейской, где положил начало чудесам Своим (Ин. 2:1-12). Из Каны Он вместе с Матерью, братьями и учениками пришел в Капернаум, где они пробыли немного дней (Ин. 2:12). Затем Иисус приходит на пасху в Иерусалим и изгоняет из храма торгующих (Ин. 2:13-15). В Иерусалиме же, надо полагать, Он беседовал с Никодимом (Ин. 3:1-21). После этого пришел Иисус с учениками Своими в землю Иудейскую и там жил с ними и крестил (Ин. 3:22). Сколько это продолжалось, евангелист не уточняет. В Еалилею Иисус возвратился после того, как узнал о дошедшем до фарисеев слухе, что Он более приобретает учеников и крестит, нежели Иоанн (Ин. 4:1-3). По дороге в Галилею Он посещает Самарию: этот визит занимает два дня (Ин. 4:4-43). Из Самарии Иисус приходит в Кану Галилейскую, где совершает второе чудо: исцеляет сына капернаумского царедворца (Ин. 4:46-54).

Все эти события, происходившие в то время, пока Иоанн Креститель еще находился на свободе, у синоптиков отсутствуют. В Евангелии от Матфея служение Иисуса начинается



с того, что Он оставляет Свой родной город Назарет и поселяется в Капернауме (Мф.4:13). Именно в Капернауме, согласно Матфею, Иисус начал проповедовать и говорить: покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф. 4:17). Там же Он призвал Петра и Андрея, а затем Иакова и Иоанна Зеведеевых (Мф. 3:18-22).

В Евангелии от Марка местом, где разворачивается начало общественного служения Иисуса, тоже оказывается Капернаум. Первое чудо, описанное Марком, — изгнание беса из одержимого — происходит в капернаумской синагоге (Мк. 1:21-28). О том, что в Капернауме была синагога, свидетельствуют археологические раскопки, благодаря которым были найдены развалины синагоги IV-V веков по Р. X., построенной, по-видимому, на месте той самой синагоги, где неоднократно бывал Иисус. Исцеление Иисусом тещи Петра тоже произошло в Капернауме, так как там находился дом Петра. Там же, вероятно, произошло и исцеление прокаженного (Мф. 1:40-44), после которого Иисус не мог уже явно войти в город, но находился вне, в местах пустынных, куда к Нему приходили отовсюду (Мк. 1:45). Через несколько дней мы видим Иисуса вновь в Капернауме, где Он исцеляет расслабленного (Мк. 2:1-12).

Итак, согласно Матфею и Марку, местом начала служения Иисуса является Капернаум, куда Он приходит, оставив Назарет (Мф. 3:12). Почему Он решил оставить Назарет и поселился в Капернауме? Ответ мы находим в Евангелии от Луки, согласно которому после искушения от диавола возвратился Иисус в силе духа в Галилею; и разнеслась молва о Нем по всей окрестной стране. Он учил в синагогах их, и от всех был прославляем (Лк. 4:14-15). Здесь ничего не говорится о том, в каких городах Галилеи Иисус проповедовал.

Первый подробно рассказанный Лукой эпизод связан с Назаретом, где Иисус вошел, по обыкновению Своему, в день субботний в синагогу, и встал читать (лк. 4:16; начало этого рассказа приводилось выше). Поначалу Его проповедь была воспринята благосклонно, но очень скоро, когда Он заговорил о том, что никакой пророк не принимается в своем отечестве, благосклонность сменилась гневом:

Поистине говорю вам: много вдов было в Израиле во дни Илии, когда заключено было небо три года и шесть месяцев, так что сделался большой голод по всей земле, и ни к одной из них не был послан Илия, а только ко вдове в Сарепту Сидонскую; много также было прокаженных в Израиле при пророке Елисее, и ни один из них не очистился, кроме Неемана Сириянина. Услышав это, все в синагоге исполнились ярости и, встав, выгнали Его вон из города и повели на вершину горы, на которой город их был построен, чтобы свергнуть Его; но Он, пройдя посреди них, удалился (Лк. 4:25-30).

Обратим внимание на то, что евангелист не выделяет какую-ту группу недовольных Иисусом, например книжников и фарисеев. Он рисует яркую картину изменения настроения слушателей по мере того, как Иисус продолжал речь. В самом начале, как только Он закончил чтение и сказал, что пророчество исполнилось, все засвидетельствовали Ему это, и дивились словам благодати, исходившим из уст Его (Лк. 4:22). Когда же Он начал обличать их и рассказывать им истории о том, как Бог посылал пророков к язычникам и иноплеменникам, их настроение изменилось на противоположное и они все исполнились ярости. Евангелист Марк в связи с данным эпизодом добавляет, что Иисус не мог совершить там никакого чуда... и дивился неверию их... (Мк. 6:5-6).

Этот же эпизод кратко изложен у Матфея, но происходит он значительно позже выхода Иисуса на проповедь (Мф. 13:53-58). У Луки же именно с него начинается служение Иисуса, и только после него Иисус приходит в Капернаум (Лк. 4:31). Мы можем предположить, что поселение в Капернауме было вызвано необходимостью: в родном городе Иисуса не только не приняли, но и хотели убить. Кроме того, в Назарете жили родственники Иисуса, а отношения с ними, как мы увидим, у Него испортились после того, как Он вышел на проповедь.

Рассказывая о том, как Иисус поселился в Капернауме, евангелист Матфей ссылается на пророчество Исаии, согласно которому Галилея должна быть просвещена светом истинной веры:

Услышав же Иисус, что Иоанн отдан пол стражу, удалился в Галилею и, оставив Назарет, пришел и поселился в Капернауме приморском, в пределах Завулоновых и Неффалимовых, да сбудется реченное через пророка Исаию, который говорит: земля Завулонова и земля Неффалимова, на пути приморском, за Иорданом, Галилея языческая, народ, сидящий во тьме, увидел свет великий, и сидящим в стране и тени смертной воссиял свет (Мф. 4:12-16).

Упоминание о Галилее языческой дало повод некоторым ученым предположить, что язычники составляли в Галилее чуть ли не большинство населения. Однако Матфей лишь цитирует слова из книги пророка Исаии (Ис. 9:1-2), во времена которого действительно в Галилее проживало много язычников. К I веку нашей эры Галилея была заселена по преимуществу евреями; язычники в пропорциональном отношении составляли лишь незначительную часть от общего числа жителей области.

Все четыре Евангелия свидетельствуют о том, что основным местом проповеди и служения Иисуса была Галилея. Именно здесь Он произнес Свои главные проповеди и притчи, совершил наибольшее число чудес. В Иерусалим Он лишь приходил по праздникам, а в городах и селениях Галилеи жил и проповедовал. Это связано не только с тем, что Галилея была Его родной землей, где Он воспитывался и вырос. В других землях Его проповедь встречала меньший отклик, чем в Галилее.

Так, например, на другом берегу Иордана, в земле Гергесинской, появление Иисуса и совершённое Им чудо вызвало такой испуг, что весь город вышел навстречу Иисусу; и, увидев Его, просили, чтобы Он отошел от пределов их (Мф. 8:34). В Самарии Его не приняли, потому что Он имел вид путешествующего в Иерусалим (Лк. 9:53). С Иудеей же и Иерусалимом связаны наиболее драматичные эпизоды земной жизни Иисуса.

По сравнению с Иудеей и Самарией Галилея оказалась менее враждебной к Его проповеди. Впрочем, и в Галилее, как мы видели, Иисуса принимали не всегда и не везде. Из родного города Его выгнали. Крупных городов, таких как Тивериада и Сепфорис, Он, видимо, избегал, предпочитая небольшие города и селения. Перечисляя места, в которых наиболее явлено было сил Его, Иисус упомянет Хоразин, Вифсаиду и Капернаум, однако будет с горечью укорять их за то, что они не покаялись в результате Его проповеди:

Горе тебе, Хоразин! горе тебе, Вифсаида! ибо если бы в Тире и Силоне явлены были силы, явленные в вас, то давно бы они во вретище и пепле покаялись, но говорю вам: Тиру и Силону отраднее будет в лень суда, нежели вам. И ты, Капернаум, до неба вознесшийся, до ада низвергнешься, ибо если бы в Соломе явлены были силы, явленные в тебе, то он оставался бы до сего дня; но говорю вам, что земле Содомской отраднее будет в лень суда, нежели тебе (Мф. 11:20-24).

Хоразин нигде больше в Евангелии не появляется, кроме параллельного повествования Луки (Лк. 10:13-15), и мы ничего не знаем о том, какие силы были явлены в нем. Вифсаида упоминается в Евангелиях в общей сложности семь раз: с этим городом связан ряд чудес. Капернаум встречается на страницах Евангелий чаще других мест: в общей сложности мы находим шестнадцать упоминаний об этом городе и можем считать, что именно туда чаще всего возвращался Иисус из Своих миссионерских путешествий.

Приведенные слова показывают, насколько глубоко миссия Иисуса была укоренена в библейской истории. То, что происходило с Ним и вокруг Него, Он сравнивал с происходившим на страницах Ветхого Завета, вновь и вновь возвращаясь к известным Его слушателям образам. Тир и Сидон — финикийские города, известные как средоточие пороков; книги пророков содержат многочисленные обличения в адрес жителей этих городов (Ис. 23:1-14; Иоил. 3:4; Ам. 1:9-10; Зах. 9:2-4). Обычай облекаться во вретище и садиться на пепел в знак покаяния также отмечен в книгах пророков: так, например, в результате проповеди пророка Ионы ниневитяне объявили пост и оделись во вретище, а царь Ниневии встал с престола, облекся во вретище и сел на пепле; даже скот покрыли вретищем (Иона 3:5-6, 8). Наконец, история Содома — города, который Бог истребил серой и огнем в наказание за пороки его жителей (Быт. 19:1-29), — была хрестоматийным примером Божия суда и возмездия за грехи.

Все эти библейские аллюзии возникают в речи Иисуса при упоминании о городах, в которых Его проповедь не нашла ожидаемого отклика. Образ, использованный в отношении Капернаума, напоминает слова из книги пророка Исаии:

Как упал ты с неба, денинца, сын зари! разбился о землю, попиравший народы. А говорил в сердце своем: «взойду на небо, выше звезд Божиих вознесу престол мой и сяду на горе в сонме богов, на краю севера; взойду на высоты облачные, буду подобен Всевышнему». Но ты низвержен в ад, в глубины преисполнен (Ис. 14:12-15).


Пророк Исаия. Икона. XVв.


Эти слова, обращенные Исаией к царю Вавилонскому, в христианской традиции переосмыслены как пророчество об окончательной победе Бога над диаволом, который спадет с неба (Лк. 10:18) и будет ввержен в озеро огненное и серное (Откр. 20:10). В данном же случае величественный и порочный Вавилон становится прообразом Капернаума — скромного рыбацкого поселка на берегу Галилейского озера, избранного Иисусом для того, чтобы явить там «силы» (то есть совершить чудеса и знамения).


Проповедь. Гравюра. Доре. 1860-е гг.


Проповедь Иисуса с самого начала встречает восторженный отклик одних, сопротивление, отторжение и равнодушие других. За Иисусом следуют тысячи жаждущих получить исцеление, увидеть чудо, услышать Его слово, но одновременно десятки и сотни тысяч остаются не затронутыми Его проповедью или равнодушными к ней. Несмотря на совершаемые чудеса, никакого массового обращения в новую веру — а именно таковой в конечном итоге оказалась вера, принесенная на землю Иисусом, — не происходит. Это вызывает Его разочарование и негодование, отразившееся в словах, адресованных галилейским городам. Впоследствии похожие слова будут произнесены в отношении Иерусалима (Мф. 23:37-38; Лк. 13:34-35).

7. Иисус и его родственники

Взаимоотношения между Иисусом и Его родственниками — тема, которой в той или иной мере касаются все четыре Евангелия.

На браке в Кане Галилейской Иисус присутствовал вместе со Своей Матерью и учениками (Ин. 2:2). Из Каны Он приходит в Капернаум —Сам и Матерь Его, и братья Его, и ученики Его; и там пробыли немного дней (Ин.2:12). Таким образом, согласно четвертому Евангелию, в первые дни после выхода на проповедь Иисус был окружен смешанной группой, состоявшей из Его родственников по плоти и нескольких учеников.

Однако последующие упоминания евангелистов о родственниках Иисуса свидетельствуют о том, что вскоре после того как Он вышел на проповедь, между Ним и Его братьями возник конфликт.

В Евангелии от Марка сразу же после рассказа об избрании двенадцати апостолов говорится: И, услышав, ближние Его пошли взять Его, ибо говорили, что Он вышел из Себя (Мк. 3:21). Выражение οί παρ’αύτοΰ (буквально: «те, которые с Ним»), переведенное как ближние, может указывать на друзей или последователей, однако в данном случае, скорее всего, указывает на родственников: так это место понимается в большинстве имеющихся переводов и толкований.


Чудо со статиром. Фреска. Мазаччо. 1425 г.


Выражение пошли взять свидетельствует о намерении родственников заставить Иисуса прекратить общественную деятельность и вернуться домой, в семью. Слово говорили может относиться как к родственникам Иисуса, так и вообще к окружающим людям (в первом случае «они пришли взять Его, потому что считали, что Он вышел из Себя»; во втором: «они пошли взять Его, потому что о Нем шла молва, что Он вышел из Себя»). Термин έξεστη (вышел из себя) означает, что родственники Иисуса в какой-то момент сочли Его сумасшедшим. Тот факт, что Он, отказавшись от привычного для них семейного уклада, избрал образ жизни странствующего проповедника, был окружен бесноватыми и больными, вызвал у них полное непонимание.

В другом эпизоде, приведенном только у Иоанна, братья Иисуса, находясь вместе с Ним в Галилее, говорят Ему: Выйди отсюда и пойди в Иудею, чтобы и ученики Твои видели дела, которые Ты делаешь. Ибо никто не делает чего-либо втайне, и ищет сам быть известным. Если Ты творишь такие дела, то яви Себя миру. Приводя эту достаточно грубую ремарку, свидетельствующую о плохо скрываемом недовольстве братьев Иисуса Его деятельностью, евангелист отмечает: Ибо и братья Его не веровали в Него. Ответ Иисуса выдержан в той же тональности; Он показывает, что не нуждается в их непрошенных советах, и резко противопоставляет Себя им: Мое время еще не настало, а для вас всегда время. Вас мир не может ненавидеть, а Меня ненавидит, потому что Я свидетельствую о нем, что дела его злы. В завершение разговора Иисус предлагает братьям пойти на праздник без Него. Когда же они приходят на праздник, то приходит и Он — не явно, а как бы тайно (Ин. 7:3-10). Тайно от кого? Подразумевается, что от братьев.

Третий эпизод, приведенный у всех трех синоптиков, содержит в себе своего рода развязку конфликта:

И пришли Матерь и братья Его и, стоя вне лома, послали к Нему звать Его. Около Него сидел народ. И сказали Ему: вот, Матерь Твоя и братья Твои и сестры Твои, вне лома, спрашивают Тебя. И отвечал им: кто матерь Моя и братья Мои? И обозрев сидящих вокруг Себя, говорит: вот матерь Моя и братья Мои; ибо кто будет исполнять волю Божию, тот Мне брат, и сестра, И матерь (Мк. 3:31-35; ср. Мф. 12:46-50; Лк. 8:19-21).

Из этого рассказа становится ясно, что Иисус сознательно и даже демонстративно (сцена происходит на глазах у десятков или сотен людей) отстранил от Себя родственников, предпочтя им Своих учеников и слушателей. Иоанн Златоуст так комментирует этот эпизод:

Без добродетели нет никакой пользы и Христа носить в чреве, и родить этот дивный плод. Эго особенно видно из приведенных слов... Кто Матерь Моя и братья Мои? Эго говорит Он не потому, чтобы стыдился Матери Своей или отвергал родившую Его, — если бы Он стыдился, то и не прошел бы сквозь утробу Ее, — но желал этим показать, что от того нет Ей никакой пользы, если Она не исполнит всего должного. В самом деле, поступок Ее происходил от излишней ревности к правам Своим. Ей хотелось показать народу Свою власть над Сыном, о Котором Она еще не думала высоко; а потому и приступила не вовремя. Итак, смотри, какая неосмотрительность со стороны Ее и братьев! Им надлежало бы войти и слушать вместе с народом, или, если не хотели этого сделать, дожидаться окончания беседы и потом уже подойти... Так как они думали о Нем как о простом человеке и тщеславились, то Он исторгает этот недуг, не оскорбляя, впрочем, их, но исправляя... Он не хотел оскорбить их, но избавить их от мучительной страсти, мало-помалу привести их к правильному о Себе понятию и убедить, что Он не Сын только Матери Своей, но и Господь.

В связи с этим эпизодом Златоуст вспоминает другой, созвучный ему, рассказанный в Евангелии от Луки. Там женщина из толпы, возвысив голос, говорит: Блаженно чрево, носившее Тебя, и сосцы, Тебя питавшие! Иисус же отвечает: Блаженны, слышащие слово Божие и соблюдающие его (Лк. 11:27-28). Как видно из этих слов, Иисус последовательно в разных ситуациях проводит одну и ту же мысль — о превосходстве исполнения слова Божия над любыми формами плотского родства. Златоуст приходит к следующему выводу: «В самом деле, если для Матери Его не будет никакой пользы в том, что Она мать, раз Она не будет добродетельна,


Икона Божией Матери «Млекопитательница». XV в.


то родство тем менее спасет кого-нибудь другого».

Комментарий Златоуста резко контрастирует с тем языком, каким о Матери Иисуса заговорит Церковь в V веке, когда споры вокруг ереси Нестория заставят Церковь приложить особые усилия для выработки терминологии, объясняющей, как в Иисусе Христе сосуществуют две природы — Божественная и человеческая. Тогда же будет сформулировано другое учение — о Деве Марии как Богородице, давшей на земле жизнь воплотившемуся Богу Слову. Если Несторий считал, что Ее надо называть Христородицей, потому что Она дала жизнь Иисусу Христу как человеку, а не предвечному Богу Слову, то Кирилл Александрийский, чье учение восторжествовало на III Вселенском Соборе (431 г.), настаивал, что Бог Слово и Иисус Христос — одно и то же Лицо. Следовательно, наименование Девы Марии Богородицей, к тому времени прочно вошедшее в литургическую традицию, законно и правильно. Церкви понадобилось четыре столетия, чтобы в полной мере осознать роль и значение Матери Иисуса, Ее участие в совершённом Им искупительном подвиге. Во времена Златоуста (конец IV в.) это учение еще находилось в стадии формирования. Что же касается Евангелий, то в них Матерь Иисуса занимает существенное место только в повествованиях Матфея


Напутствие Иисуса двенадцати апостолам. Гравюра. Ю. Ш. фон Карольсфельд. XIX в.


и Луки, относящихся к Его рождению, детству и отрочеству (Мф. 1-3; Лк. 1-3). Марк упоминает о Ней лишь однажды — в рассмотренном эпизоде (Мк. 3:31-35). Иоанн — дважды: в рассказе о браке в Кане Галилейской (Ин. 2:1-12) и в повествовании о том, как Она стояла при кресте Иисуса (Ин. 19:35-37).

В настоящей книге мы не будем далее развивать тему взаимоотношений между Иисусом и Его Матерью. На данном этапе исследования, касающемся начального периода Его служения, мы можем сделать лишь один вывод на основе приведенных евангельских эпизодов: все они свидетельствуют о достаточно остром конфликте между Иисусом и Его родственниками, которые поначалу принимали некоторое участие в Его публичной деятельности. Причиной конфликта, закончившегося фактическим разрывом Иисуса с ними, стало ярко выраженное непонимание Его действий с их стороны. Конфликт нашел отражение в словах


Собор двенадцати апостолов. Икона. XIV в.


Иисуса: Не бывает пророк без чести, разве только в отечестве своем и у сродников и в доме своем (Мф. 13:57; Мк. б:4).

После того как Иисус призвал учеников, именно они стали Его новой семьей, с которой Он свяжет Свою оставшуюся недолгую жизнь. По всем четырем Евангелиям прослеживается одна и та же динамика: поначалу Иисуса еще окружают родственники по плоти, но довольно скоро их полностью вытесняет Его новая семья, состоящая из родственников по духу.

8. «Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное»

Проповедь Иисуса началась с призыва к покаянию. Первыми словами, которые Он, согласно Матфею, произнес в Капернауме, были: Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:17). Марк, не уточняя название города, в котором началась проповедь Иисуса, повествует о том, как пришел Иисус в Галилею, проповедуя Евангелие Царствия Божия и говоря, что исполнилось время и приблизилось Царствие Божие: покайтесь и веруйте в Евангелие (Мк. 1:14-15).

Мы уже обращали внимание на то, что Иисус начинает Свою проповедь со слов, которые впервые прозвучали из уст Иоанна Предтечи. У Марка эти слова несколько расширены: в частности, добавлен термин «Евангелие». Но призыв к покаянию — общий для Иисуса и Иоанна Крестителя — звучит в версиях обоих евангелистов. Что означает этот призыв?

Буквальное значение греческого глагола μετανοείτε, употребленного евангелистами, — «измените ум», «измените образ мыслей». Иоанн Креститель вкладывал в этот термин (точнее, в его арамейский эквивалент) вполне конкретный смысл: люди должны изменить свой образ мыслей перед приближением Мессии, с приходом Которого связывается наступление эры Царства Небесного. Изменить


Проповедь Христа на берегу озера. А. А. Иванов. 1850-е гг.


надлежит не только образ мыслей, но и образ жизни: войны не должны никого обижать, мытари не должны брать больше положенного. Крещение покаяния, которое практиковал Иоанн, было крещением во отпущение грехов, и оно совершалось после того, как приходившие к нему исповедовали свои грехи.

В устах Иисуса призыв к покаянию должен был иметь тот же самый смысл: это тоже призыв к перемене образа мыслей и образа жизни. Однако если в проповеди Иоанна преобладала тема суда и воздаяния, то лейтмотивом проповеди Иисуса становится тема милосердия Божия и спасения человека. Покаяние и у того, и у другого проповедника связывается с приближением Царства Небесного. Но если Иоанн находится в ожидании, если для него наступление Царства Небесного связано с грядущим Мессией, то Иисус и есть Тот Самый Мессия, Который приносит людям Царство Небесное.


Проповедь Христа на берегу озера. Гравюра. Лоре. 1860-е гг.


Поэтому в Его устах слова Покайтесь, ибо приблизилось Царство Небесное (Мф.4:17) приобретают совершенно иную тональность: они являются возвещением не того, что необходимо ожидать и к чему надо готовиться, но того, что уже наступило. В этом смысле и слово «приблизилось» (ήγγικεν) у Иисуса приобретает иное значение по сравнению с тем, в каком оно употреблялось Иоанном. В другом месте (Мф. 12:28; Лк. 11:20) Иисус прямо говорит о том, что Царствие Божие уже наступило (εφθασετ έφ’ ύμάς — в синодальном переводе «достигло до вас»).

Отметим, что выражение «Царствие Небесное» встречается тридцать два раза в Евангелии от Матфея, главным образом в прямой речи Иисуса. У других евангелистов это выражение отсутствует: Марк, Лука и Иоанн употребляют словосочетание «Царствие Божие». Выражения синонимичны: первое является типичным семитизмом; можно предположить, что Матфей дословно воспроизводит слова Иисуса, тогда как другие евангелисты дают их смысловой перевод. Можно также предположить, что Сам Иисус употреблял оба выражения в качестве синонимов («Царствие Божие» встречается также и у Матфея).

Какой смысл вкладывает Иисус в представление о Царствии Небесном? Является ли это Царство настоящим или будущим? Относится ли к земному бытию человека или к его загробной жизни?

В новозаветной науке конца XIX — первой половины XX века тема Царства Божия получила разнообразное толкование. Некоторые исследователи воспринимали Царство Божие исключительно как метафору, указывающую на набор нравственных качеств, главным из которых является любовь. Другие акцентировали вневременной, эсхатологический и апокалиптический характер этого понятия. Широкое распространение получила точка зрения, согласно которой Царство Божие — это Сам Иисус: через Него


Проповедь Христа в храме. А. А. Иванов. 1850-е гг.


«Абсолют, совершенно Другой, вошел в пространство и время», «история сделалась орудием вечности, Абсолют облекся плотью и кровью».

Как нам думается, в каждой из этих точек зрения есть своя доля правды. Царство Небесное — настолько всеобъемлющее понятие у Иисуса, что его невозможно свести ни к настоящему, ни к будущему, ни к земной реальности, ни к вечности. Царство Божие не имеет ни конкретных земных очертаний, ни конкретного словесного выражения. Оно не может быть локализовано ни во времени, ни в пространстве. Оно обращено не к здешнему, теперешнему и внешнему, а к горнему, будущему и внутреннему. Оно существует параллельно с миром земным, но пересекается с ним в судьбах людей. Царство Небесное — это вечность, наложенная на время, но не слившаяся с ним.

Раскрывая значение понятия «Царство Небесное», Иисус никогда не дает его исчерпывающего определения.


Христос проповедует на озере. Я. Брейгель Старший. XVII в.


Он лишь вбрасывает в умы слушателей идеи или образы, которые могут приблизить их к осознанию смысла этого понятия. Он сравнивает Царство Небесное с человеком, посеявшим семена на своем поле; с горчичным зерном; с закваской, положенной в тесто; с жемчужиной, ради приобретения которой купец продает все свое имущество; с неводом, закинутым в море и вычерпывающем рыб всякого рода (Мф. 13:24,31,33,45-47). На вопрос фарисеев, когда придет Царствие Божие, Иисус отвечает; Не придет Царствие Божие приметным образом, и не скажут: вот, оно здесь, или: вот, там. Ибо вот, Царствие Божие внутрь вас есть (Лк. 17:20-21).

Возвещая наступление Царствия Божия, Иисус открывает людям новое измерение жизни, средоточием которого является Бог:


Христос на Геннисаретском озере. Делакруа. 1854 г.


Можно сказать еще проще: говоря о Царстве Божием, Иисус возвещает Бога, причем Бога Живого, Такого Бога, Который оказывается в состоянии конкретно действовать в мире и в истории и Который действует в настоящий момент... И в этом смысле весть Иисуса весьма проста и абсолютно теоцентрична. Особенность этой вести, ее новизна заключается в том, что Он говорит: Бог действует здесь и сейчас, то есть в этот час Он являет Себя в истории невиданным доселе образом, как ее Господин, как Живой Бог.

Однако весть Иисуса о Царстве Божием не только теоцентрична: она еще и христоцентрична. Иначе она не отличалась бы коренным образом от вести, которую приносили людям ветхозаветные пророки. Ведь они тоже говорили о необходимости покаяния, изменения образа мысли и образа жизни, о действии Бога в истории, о Его присутствии среди людей. Бог Ветхого Завета — это тоже Живой Бог, но только обитающий вдали от людей, на небесах, за облаками, и являющий Свою славу в громах и молниях.

Радикальная новизна вести Иисуса о Царстве Небесном заключается в том, что Он Сам это Царство спускает с небес на землю. И не только Царство: Самого Бога Он низводит с небес на землю, открывая людям доселе невидимый и неведомый, сокровенный и недоступный лик Божий. Царство Небесное становится не только реальностью будущего, но и новым измерением в жизни людей здесь и теперь, на земле и во времени. Это то измерение, которое апостол Павел назовет жизнью вечной во Христе Иисусе, Господе нашем (Рим. 6:23). Не просто жизнь в Боге, но именно жизнь во Христе Иисусе — вечная не потому, что начнется для людей после смерти: она начинается уже здесь — с того момента, когда человек уверует в Иисуса и станет Его учеником, — и продолжается в вечности.

Проповедуя Царство Божие, Иисус проповедует Самого Себя. Будучи Сам Богом и Сыном Божиим, Он через Себя открывает человеку путь к Богу Отцу. Именно в этом в конечном итоге заключается главное содержание Его проповеди о Царстве Небесном. Это Царство неотделимо от личности Иисуса, от Его дела, Его проповеди и Его свидетельства.

Глава 5. Пророк из Назарета Галилейского

Выход Иисуса на проповедь произвел яркое впечатление на людей. Молва о новом Учителе и Чудотворце быстро разнеслась по всей Палестине. Матфей так описывает первую реакцию на появление Иисуса в общественном пространстве:

И ходил Иисус по всей Галилее, уча в синагогах их и проповедуя Евангелие Царствия, и исцеляя всякую болезнь и всякую немощь в людях. И прошел о Нем слух по всей Сирии; и приводили к Нему всех немощных, одержимых различными болезнями и припадками, и бесноватых, и лунатиков, и расслабленных, и Он исцелял их. И следовало за Ним множество народа из Галилеи и Десятиградия, и Иерусалима, и Иудеи, и из-за Иордана (Мф. 4:23-25).

Об Иисусе вскоре заговорили как о великом пророке (Лк. 7:16). Какой смысл вкладывали современники Иисуса в слово «пророк», применяя его к Иисусу? И насколько можно говорить о том, что Его служение было пророческим? С одной стороны, мы видим определенную преемственность между служением пророков и тем, что говорил и делал Иисус: линия преемственности проходит через

Назад: 9. Детство и отрочество. Воспитание и образование
Дальше: 1. Ветхозаветные пророки