Читая отцов Церкви, мы не можем не поразиться тому, с какой виртуозностью они оперировали библейскими текстами, приводя параллели из самых разных частей Библии. А ведь они пользовались рукописями, в которых не было ссылок на параллельные места. Но для современного читателя параллельные места оказываются большим подспорьем.
Говоря о судьбе Евангелий, нельзя обойти молчанием вопрос о так называемой коррупции (порче), которой в течение столетий подвергался предполагаемый первоначальный текст в рукописной традиции. Многочисленные ошибки появлялись в рукописях по вине переписчиков: некоторые из них впоследствии исправлялись другими переписчиками, некоторые оставлялись без исправления и постепенно начинали восприниматься как норма. Различия касаются не только отдельных слов и предложений, но и целых фрагментов, которые присутствуют в одних рукописях, но отсутствуют в других. Так, например, вторая половина 16-й главы Евангелия от Марка (Мк.16:9-19) отсутствует в ряде авторитетных древних кодексов. Во многих древних рукописях Евангелия от Иоанна отсутствует рассказ о женщине, взятой в прелюбодеянии (Ин. 8:1-11).
Ошибки в рукописях могли быть как случайными, так и намеренными. К первым относят так называемые ошибки глаза, ошибки памяти и ошибки суждения.
Ошибки глаза появлялись из-за несовершенства письма, неудобства чтения сплошного текста, в котором многие слова сокращались, некоторые могли быть неудачно перенесены или стерты, отдельные слова визуально оказывались похожими на другие; иногда текст был настолько мелким, что переписчик не мог его как следует разглядеть.
Ошибки памяти возникали, в частности, в результате того, что, взглянув на фразу, переписчик не вполне точно ее запоминал, а скопировав, не сличал заново с оригиналом.
Ошибки суждения возникали, когда при спорном чтении из двух вариантов выбирается худший. Так, если перед глазами переписчика два кодекса, из которых один содержит правильное чтение, а другой неправильное, он может выбрать второе, поскольку по каким-то причинам именно оно представляется ему верным.
К намеренной порче текста следует отнести, в частности, те искажения, которые предпринималась еретиками для оправдания своих лжеучений. Так, например, Маркион при переписывании Евангелия от Луки сознательно изменял или исключал из текста те места, которые не соответствовали его гностической системе. Однако нужно отметить, что тексты, испорченные еретиками, Церковь быстро распознавала и изымала из употребления.
Более сложным представляется вопрос о намеренном внесении изменений в текст, связанным с лингвистической или риторической коррекцией: переписчику казалось, что текст недостаточно грамотно составлен, или он полагал, что в текст вкралась ошибка, и на свой страх и риск изменял фразу, слово или букву.
Наконец, укажем на ту разновидность намеренной порчи текста, которую современная наука называет гармонической корректировкой — когда текст одного Евангелия исправлялся так, чтобы он более соответствовал тексту другого Евангелия. В качестве примера можно привести уже упоминавшуюся разницу между версиями молитвы «Отче наш» в Евангелиях от Матфея и от Луки. В привычном для нас синодальном переводе Нового Завета это почти идентичный текст, тогда как в критическом издании, основанном на наиболее древних рукописях, приведены два разных текста: молитва «Отче наш» у Луки короче, чем у Матфея. Если исходить из того, что избранный для синодального перевода оригинал отражает развитие, которое евангельский текст претерпел в течение многих столетий, а критическое издание восстанавливает текст, максимально приближенный к первоначальному, то становится очевидным, что в оригинальной версии Евангелия от Луки молитва «Отче наш» была дана в сокращенном виде, однако последующие переписчики дополняли ее за счет Евангелия от Матфея: в результате различия стерлись и текст получился идентичным. До XVI века Новый Завет существовал только в рукописях. Первое печатное издание — так называемая «Комплютенская полиглотта» — появилось в 1514 году: в нем были напечатаны параллельными столбцами греческий и латинский тексты Нового Завета. Затем появилось пять изданий Эразма Роттердамского в Базеле (1516-1535). В 1624 году греческий текст был напечатан братьями Эльзевирами. В одном из последующих изданий братья сообщили читателю, что публикуемый ими текст — лучший, самый авторитетный из всех: они назвали его «textus ab omnibus receptus» — буквально «текст, всеми принятый», то есть получивший всеобщее признание. С их легкой руки этот текст
Титульный лист первого тома Комплютенской полиглотты
Эразм Роттердамский
действительно стал считаться самым авторитетным и печатался под названием «textus receptus».
Однако в XIX веке все большее внимание стали обращать на древние рукописи Нового Завета, в которых содержались многочисленные разночтения с textus receptus. В середине XIX века немецкий библеист К. Тишендорф издал несколько таких рукописей, среди которых наиболее знаменитым был Синайский кодекс V века, найденный им в библиотеке монастыря Святой Екатерины на Синае.
Постепенно количество известных науке рукописей возрастало, и в конце XIX века стали появляться критические издания, в которых греческий текст Нового Завета, восстановленный на основе рукописной традиции, печатался с подстрочными примечаниями, содержавшими
Синайский кодекс. Разворот
основные разночтения. Эти издания известны под именем Нестле-Аланда.
С середины XX века к работе по изданию критического текста Нового Завета подключились Объединенные библейские общества, в составе которых трудились католические, протестантские и православные ученые. В результате совместными усилиями был подготовлен тот греческий текст Нового Завета, «который стал закономерным результатом последовательного охвата все большего круга рукописных источников, развития методов текстологического исследования и совершенствования приемов филологической и богословской критики».
Текст, содержащийся в 3-м издании греческого Нового Завета, подготовленном Объединенными библейскими обществами, идентичен тексту, содержащемуся в 26-м издании Нестле-Аланда (различия между двумя изданиями касаются только критического аппарата, но не самого текста). Это свидетельствует об определенном консенсусе, достигнутом ведущими мировыми учеными относительно основных разночтений в тексте Нового Завета.
Тем не менее работу по совершенствованию критического текста Нового Завета, максимально приближенного к предполагаемому архетипу, не следует считать
Монастырь Святой Екатерины на Синае
законченной. Она продолжается, подходы к тексту меняются, принятые за аксиому мнения исследователей (в том числе те, на основе которых отдавалось предпочтение тем или иным вариантам текста) пересматриваются…
Работа над критическим изданием Нового Завета выявила его уникальность в качестве литературного памятника, равного которому по числу рукописей в истории человечества не было. В то же время, учитывая беспрецедентное количество рукописей, неудивительно и количество разночтений между ними. Из более пяти тысяч известных науке манускриптов нет двух, которые были бы полностью идентичны. Общее количество известных науке и отраженных в издании Нестле-Аланда разночтений превышает десять тысяч; между «textus receptus» и изданием Нестле-Аланда существенных разночтений, влияющих на понимание смысла текста, несколько сотен.
9. Интерпретация источников
Для того чтобы понять смысл евангельских повествований, отдельных их эпизодов и изречений Иисуса, очень важно уметь правильно интерпретировать текст Евангелия. Нет в мире ни одной другой книги, которая имела бы столь богатую историю интерпретации и которая толковалась бы настолько по-разному в разные эпохи, разными авторами, в разных контекстах.
История интерпретации евангельской истории может быть разделена на несколько периодов.
Первый период — это I век, когда евангельская история записывалась разными авторами. Как мы говорили, уже сам текст Евангелий содержит в себе не только повествование, но и интерпретацию описываемых событий. Послания апостола Павла внесли решающий вклад в дело церковной интерпретации евангельской истории, заложив основы ее последующего богословского истолкования.
Второй период — это эпоха мужей апостольских (Климент Римский, Игнатий Богоносец, Папий Иерапольский, Ириней Лионский) и иных раннехристианских авторов, как восточных, так и западных (Климент Александрийский, Тертуллиан, Ориген), занимавшихся исследованием и толкованием евангельских повествований. Эта эпоха обнимает собой II и III века. В этот период Евангелия
Сщмч. Игнатий Богоносец. Миниатюра. Менологий Василия II. Хв.
воспринимаются как авторитетный источник сведений об Иисусе Христе, к ним начинают относиться как к Священному Писанию для всех христиан, их активно комментируют, цитаты из них вставляют в авторские тексты.
Один из мужей апостольских, Игнатий Богоносец, говоря об интерпретации Евангелия, призывает: «Будем прибегать к Евангелию, как к плоти Иисуса, и к апостолам, как к пресвитерству Церкви. Будем любить также и пророков, ибо и они возвещали то, что относится к Евангелию, на Христа уповали и Его ожидали и спаслись верою в Него».
Учение о Евангелии как «плоти Иисуса», Его воплощении в слове получило развитие у Оригена. Во всем Писании он видит кенозис (истощание) Бога Слова, воплощающегося в несовершенные формы человеческих слов: «Все признаваемое словом Божиим есть откровение воплотившегося Слова Божия, Которое было в начале у Бога (Ин. 1:2) и истощило Себя. Поэтому мы за нечто человеческое признаем Слово Божие, ставшее человеком, ибо Слово в Писаниях всегда становится плотью и обитает с нами (Ин. 1:14)».
Ориген стал одним из основоположников так называемого аллегорического, или духовного, метода толкования Писания, основанного на представлении о том, что Писание содержит не только буквальный смысл, «но и некоторый другой, скрытый от большинства, ибо описанное здесь служит предначертанием некоторых таинств и образом Божественных вещей». Духовный смысл Писания «известей не всем, а только тем, кому подается благодать Святого Духа в слове премудрости и знания».
Аллегорический метод толкования Священного Писания получил широкое распространение в христианской традиции благодаря толкованиям на Ветхий Завет александрийского иудея Филона (ок. 25 г. до Р. X. — ок. 50 г. по Р. X.). Написанные по-гречески, эти толкования были забыты в позднейшем иудаизме, но оказали определенное влияние на становление аллегорического метода у христианских авторов и дошли до нас именно благодаря христианским переписчикам его трудов. Ориген находился под несомненным влиянием Филона Александрийского, когда составлял свои толкования.
Как и Филон, Ориген исходил из представления о наличии двух уровней в Писании — буквального и духовного — и о необходимости в каждом слове Писания усматривать некий аллегорический, символический смысл. При помощи такого метода, который современному читателю может показаться бесполезным и бессмысленным, но который соответствовал культурной традиции образованных эллинов его времени, Ориген истолковал многие книги Священного Писания.
Третий период в истории толкования евангельского текста обнимает собой всю эпоху Вселенских Соборов — IV-VIII века. Этот период дает наиболее богатый материал для интерпретации евангельской истории. Богословские споры, в том числе относящиеся к личности Иисуса Христа как Бога и человека, вызывали к жизни необходимость постоянного обращения к Евангелию, а также к прочим книгам Нового Завета для опровержения ошибочных и еретических мнений. Помимо полемической литературы, содержащей детальный анализ некоторых новозаветных эпизодов и изречений Иисуса, в этот период создавались последовательные комментарии на целые Евангелия или даже на весь корпус Четвероевангелия.
Аллегорическая традиция толкования Евангелия в этот период нашла свое отражение в трудах представителей александрийской школы, в частности у Кирилла Александрийского. Этот же тип толкования активно использовался Григорнем Нисским и Максимом Исповедником. Последний говорил о двух видах, в которых Писание являет себя людям: первом — «простом и общедоступном, видеть который могут многие»; втором — «более сокрытом и доступном
Схождение Святого Духа. Икона. XVI в.
Прп. Максим Исповедник. Фреска. XVв.
лишь для немногих, то есть для тех, кто подобно Петру, Иакову и Иоанну уже стали святыми апостолами, пред которыми Господь преобразился в славу, побеждающую чувство». Вслед за Орите-ном Максим Исповедник разделял Писание на тело и дух: Ветхий Завет составляет тело, а Новый — душу, дух и ум. И еще: телом всего Священного Писания, Ветхого и Нового Заветов, служит историческая буквальность его, душой же — смысл написанного... Как человек смертен по своей видимой части, а по невидимой бессмертен, так и Священное Писание, с одной стороны, обладает преходящей явленностью буквы, а с другой — содержит сокрытый в ней дух, бытие которого непреходяще и который составляет истинный предмет созерцания. Максим Исповедник говорил о толковании Священного Писания как восхождении от буквы к духу. Анагогический метод толкования Писания (от греч. αναγωγή — «восхождение»), как и аллегорический метод, исходит из того, что тайна библейского текста неисчерпаема: только внешняя
Пророк Моисей получает скрижали. Икона. XII в.
канва Писания ограничена рамками повествования, а «созерцание» (θεωρία), или таинственный внутренний смысл, является беспредельным. Все в Писании связано с внутренней духовной жизнью человека, и буква Писания возводит к этому духовному смыслу:
Когда слово Бога становится в нас ясным и светлым, а лик Его сияет, словно солнце, тогда и одежды Его являются белыми, то есть слова Священного евангельского Писания — ясными, прозрачными и не имеющими никакого покрова. И вместе с Господом приходят Моисей и Илия, то есть духовные логосы закона и пророков.
Наряду с аллегорическими толкованиями в эпоху Вселенских Соборов развивалась и традиция буквального толкования текста Евангелия, в частности, в трудах представителей антиохийской школы, таких как Ефрем Сирин, Иоанн Златоуст, Феодор Мопсуестийский. Этих авторов интересовал прежде всего буквальный смысл историй из жизни Иисуса и Его изречений, которые рассматривались как через призму ветхозаветных пророчеств, так и в общем контексте человеческой истории.
Златоуст в своих толкованиях Евангелия делает акцент на нравственных уроках, которые необходимо извлекать из него, постоянно проецируя ситуации из жизни Иисуса и Его учеников на жизнь своих современников. Такой способ толкования Евангелия стал основным в церковной проповеди вплоть до настоящего времени.
Традиция буквальной и аллегорической интерпретации Евангелия развивалась в этот период и на Западе. Важный вклад в осмысление евангельского текста внесли два крупнейших латинских богослова, имеющих в католической традиции статус доктора Церкви: Августин Иппонский и Иероним Стридонский. Первый — автор многочисленных толкований на евангельские тексты, основанных на сочетании буквального и аллегорического подходов. Второй — автор целой серии библейских комментариев и текстологических исследований. Иерониму, в частности, принадлежит полный латинский перевод Ветхого Завета и новая редакция латинского перевода Нового Завета. Кроме того, он является автором четырехтомного толкования на Евангелие от Матфея, ряда толкований на другие библейские книги. В своих толкованиях Иероним придерживается главным образом буквального метода с элементами литературной критики (он комментирует отдельные слова и выражения, их перевод).
В эпоху Вселенских Соборов окончательно сложился такой подход к текстам Ветхого Завета, при котором эти тексты воспринимаются как прообразы новозаветных реальностей и рассматриваются через призму Нового Завета. Такой
Иероним Стридонский. Эль Греко. 1600-1610 гг.
Спас. Икона. XVв.
род толкования получил в науке название типологического. Начало ему положено Самим Иисусом, Который сказал о Ветхом Завете: Исследуйте Писания, ибо вы думаете чрез
Страсти Христовы. И. Босх. 1515 г.
них иметь жизнь вечную; а они свидетельствуют о Мне (Ин. 5:39). В соответствии с этим указанием в Евангелиях (особенно у Матфея) многие события из Его жизни истолкованы как исполнение ветхозаветных пророчеств.
В христианской традиции Ветхий Завет, Евангелие и корпус апостольских посланий воспринимаются как три части неделимого целого. При этом Евангелию отдается безусловное предпочтение как источнику, доносящему до христиан живой голос Иисуса; Ветхий Завет воспринимается как прообразующий христианские истины; а послания апостольские — как авторитетное толкование Евангелия, принадлежащее ближайшим ученикам Христа.
В эпоху Вселенских Соборов сложилась традиция ежедневного чтения Евангелия за богослужением. Эта традиция сохраняется в Православной Церкви до сего дня. Четыре Евангелия прочитываются за православным богослужением целиком в течение года, причем на каждый день церковного года положено определенное евангельское зачало, которое верующие выслушивают стоя. В дни Страстной седмицы полностью прочитываются повествования четырех евангелистов, посвященные Страстям Христовым.
Годовой круг евангельских чтений начинается в пасхальную ночь, когда читается пролог Евангелия от Иоанна. После Евангелия от Иоанна, которое прочитывается
Страсти Христовы. Эль Греко 1600-1605 гг.
в пасхальный период, начинаются чтения Евангелий от Матфея, Марка и Луки. Деяния апостольские, соборные послания и послания апостола Павла также читаются в церкви ежедневно и также прочитываются целиком в течение всего года: чтение Деяний начинается в пасхальную ночь и продолжается в течение пасхального периода, далее следуют соборные послания и послания апостола Павла.
В эпоху Вселенских Соборов в христианской Церкви сложилось представление о том, что в Священном Писании в целом и в Евангелиях в частности заложены все основные догматические истины: надо только уметь их распознавать. Григорий Богослов предлагает такой метод чтения Писания, который можно назвать ретроспективным: он заключается в том, чтобы рассматривать тексты Писания исходя из последующего Предания Церкви и идентифицировать в них те догматы, которые более полно сформулированы в позднейшую эпоху. Такой подход к Писанию является основным в патристический период. В частности, по мнению Григория, не только новозаветные, но и ветхозаветные тексты содержат учение о Святой Троице:
Просветись с Давидом, говорящим Свету: Во свете Твоем мы увидим свет (Пс. 35:10), то есть в Духе Сына, светозарнее Которого может ли что-нибудь и быть? С Иоанном возгреми, сыном громовым, ничего низкого и земного не возглашая о Боге, но все высокое и возвышенное, признавая Того, Кто был в начале, Кто был с Богом и Кто есть Слово Божие (Ин. 1:1), Богом, и Богом истинным от истинного Отца... И когда читаешь Я и Отец — одно (Ин. 10:30), представляй связь по сущности; а когда [читаешь] Придем к нему и обитель у него сотворим (Ин. 14:23), размышляй о раздельности Ипостасей; когда же [встречаешь] имя Отца и Сына и Святого Духа (Мф. 28:19), представляй три личных свойства. Вдохновляйся вместе с Лукой, читая Деяния апостолов. Зачем ставишь себя в один ряд с Ананией и Сапфирой... окрадываешь Само Божество и лжешь не человеку, но Богу (Деян. 5:4), как слышал?
Таким образом, Писание, согласно Григорию, следует читать в свете догматического Предания Церкви. В IV веке и православные, и еретики прибегали к текстам Писания
Свт. Григорий Богослов. Мозаика. XI в.
для подтверждения своих богословских установок. В зависимости от этих установок к одним и тем же текстам прилагали разные критерии и толковали их по-разному. Для Григория Богослова, как и для других отцов Церкви, в частности Иринея Лионского, существует один критерий правильного подхода к Писанию — верность Преданию Церкви. Только то толкование библейских текстов легитимно, считают эти авторы, которое основывается на церковном Предании; всякое другое толкование ложно, так как «окрадывает» Божество. Вне контекста Предания библейские тексты утрачивают свою догматическую значимость. И наоборот, внутри Предания даже те тексты, которые не выражают прямо догматические истины, получают новое осмысление. Христиане видят в текстах Писания то, чего не видят нехристиане; православным открывается то, что остается сокрытым от еретиков. Тайна Троицы для находящихся вне Церкви остается под покрывалом, которое снимается только Христом и только для тех, кто пребывает внутри Церкви.
Типологическое, аллегорическое и анагогическое толкования Писания, сложившиеся в эпоху Вселенских Соборов и в значительной степени утратившие актуальность для современного исследователя евангельского текста, сохранились в богослужении Православной Церкви. Главная цель чтения Писания за богослужением — помочь верующим стать участниками описанных в нем событий, приобщиться
Пьета. Боттичелли. Ок. 1495 г.
к опыту библейских персонажей и сделать его своим собственным опытом.
Так, например, в литургических текстах Страстной седмицы мы встречаем множество примеров толкования Писания со ссылкой на внутреннюю, духовную жизнь христианина. Следуя за Иисусом день за днем, верующий сам становится участником событий, описанных в Евангелиях. Например, эпизод с засохшей смоковницей (Мф. 21:19) комментируется так:
«Изсохшия смоковницы за неплодие прещения убоявшеся, братие, плоды достойны покаяния принесем Христу...» Рассказ о предательстве Иуды побуждает автора богослужебных текстов вместе со слушателем вступить в прямой диалог с Иудой: «Кий тя образ, Иудо, предателя Спасу содела? Еда от лика тя апостольска разлучи? Еда дарования исцелений лиши? Еда со онеми вечеряв, тебе от трапезы отрину? Еда иных нозе умыв, твои же презре? О, коликих благ непамятлив был еси! и твой убо неблагодарный обличается нрав...» В песнопении, посвященном распятию, автор говорит от лица Девы Марии, а в песнопении, посвященном погребению Иисуса, — от лица Иосифа Аримафейского.
На утрене Великой Пятницы прочитываются двенадцать отрывков из четырех Евангелий, посвященных Страстям Христовым. За этим богослужением поются следующие слова: «Жизнь, како умираеши? Како и во гробе обитаеши?.. Иисусе, сладкий Мой и спасительный свете, во гробе како темном скрылся еси?.. Иосифе треблаженне, погреби тело Христа Жизнодавца». Верующий настолько глубоко вовлечен в литургическую драму Страстной седмицы, что вступает в диалог со всеми ее героями. Страдания Иисуса переживаются православным христианином и становятся частью его личного опыта.
Особое место в истории интерпретации Евангелия в эпоху Вселенских Соборов занимает монашеская традиция. В монашеской среде сложилось отношение к Священному Писанию как к источнику религиозного вдохновения:
Не рыдай Мене, Мати. Икона. XVI в.
Снятие с креста. В. Г. Перов. XIX в.
монахи не только читали и толковали его, но еще и заучивали наизусть. Монашеская традиция знает совершенно особый способ использования Писания — так называемое μελέτη (размышление, прилежное изучение), предполагающее постоянное повторение, вслух или шепотом, отдельных стихов и отрывков из Библии. На Западе сложилась аналогичная практика, получившая название lectio divina (Божественное чтение).
Монахи, как правило, не интересовались научной экзегетикой Писания: они рассматривали Писание как руководство к практической деятельности и стремились понимать его посредством исполнения написанного в нем. В своих сочинениях отцы-аскеты настаивают на том, что все сказанное в Писании необходимо применять к собственной жизни: тогда станет понятным и скрытый смысл Писания. Такой подход к Писанию особенно характерен
Торжество православия. Икона. XVв.
для «Изречений пустынных отцов». «Исполняй то, что написано», — говорит авва Геронтий (IV в.). В этой простой формуле обобщен весь опыт толкования и понимания Писания в раннем монашестве. Знаменательно также высказывание Антония Великого (IV в.): «Куда бы ты ни шел, всегда имей перед глазами Господа; что бы ты ни делал, имей на это свидетельство Священного Писания».
Четвертым периодом в истории интерпретации Евангелия можно считать десять веков, протекших с VII Вселенского Собора (787 г.) до второй половины XVIII века. В этот период на православном Востоке не создавались новые оригинальные толкования евангельского текста и не разрабатывались новые методы интерпретации. Толкования Евангелия, появлявшиеся в этот период, носили компилятивный и подражательный характер. Так, например, Толкование на Евангелие Феофилакта Болгарского (сер. XI — нач. XII в.) было в значительной степени основано на комментариях более ранних авторов, прежде всего Иоанна Златоуста.
При этом Евангелие продолжало оставаться источником вдохновения для церковных писателей, многие из которых толковали тексты Евангелия через призму собственного
Свт. Григорий Палама. Фреска. XVв.
духовного опыта. Весьма оригинальные толкования евангельских текстов мы находим в трудах Симеона Нового Богослова (XI в.), Григория Паламы (XIV в.) и целого ряда других авторов.
В этот же период на христианском Западе текст Священного Писания, включая Ветхий и Новый Заветы, окончательно получил статус непререкаемого авторитета в вопросах веры и морали. При этом текст Писания рассматривался исключительно через призму церковного толкования. Любая интерпретация библейского текста, противоречившая учению Католической Церкви, объявлялась еретической со всеми вытекавшими из этого последствиями, включая костры инквизиции.
Кроме того, вплоть до начала Реформации текст Библии в Западной Европе читался на латинском языке, который для многих был непонятен. Это ограничивало возможность доступа простых верующих к библейскому тексту. О нем
Прп. Симеон Новый Богослов. Рисунок пером с древней фрески афонского монастыря Пантократор. М. В. Боскин
Мартин Лютер. А. Кранах Старший 1543 г.
узнавали чаще всего из проповедей епископов и священников, а также из различных письменных толкований на национальных языках. Одной из главных своих задач идеологи Реформации, начавшейся в 1517 году, ставили перевод Библии на национальные языки: основатель Реформации Мартин Лютер собственноручно перевел Библию на немецкий.
Вопрос о значимости библейского текста был поставлен в ходе полемики между Реформацией и Контрреформацией в XVI- XVII столетиях. Лидеры Реформации (Лютер, Кальвин) выдвинули принцип достаточности Писания, согласно которому абсолютным авторитетом в Церкви должно пользоваться только Писание; что же касается позднейших вероучительных документов, будь то постановления Соборов или творения отцов Церкви, то они авторитетны лишь постольку, поскольку согласуются с учением Писания (наиболее радикальные реформаторы вообще отвергали авторитет отцов Церкви). Те догматические определения, литургические и обрядовые традиции, которые не основаны на авторитете Писания, не могли, по мнению лидеров Реформации, быть признаны легитимными и потому подлежали упразднению.
В противовес протестантскому принципу «sola scriptura» (лат. «только Писанием») богословы Контрреформации подчеркивали важность Предания, без которого, по их мнению, Писание не имело бы авторитета. Оппонент
Жан Кальвин
Лютера на Лейпцигском диспуте 1519 года утверждал, что «Писание не является подлинным без авторитета Церкви». Противники Реформации ссылались на слова блаженного Августина: «Я бы не поверил Евангелию, если бы меня не подвиг к этому авторитет Кафолической Церкви». Указывали, в частности, на то, что канон Священного Писания был сформирован именно церковным Преданием, определившим, какие книги должны в него войти, а какие нет. На Тридентском Соборе 1546 года была сформулирована теория, согласно которой Писание не может рассматриваться как единственный источник Божественного Откровения: не менее важным источником является Предание, составляющее жизненно важное дополнение к Писанию.
Именно лютеранская традиция с ее повышенным интересом к Библии как единственному источнику Божественного Откровения стала движущей силой тех исследований Нового Завета, которые в середине XVIII века привели к появлению так называемой библейской критики. С этого времени мы можем вести отсчет пятого периода в истории интерпретации Евангелия.
В основе библейской критики лежит историко-филологический подход к библейскому тексту. Такой подход подразумевает, во-первых, текстологический анализ (восстановление древнейшего вида текста через сличение рукописей), во-вторых, филологический анализ (с привлечением других письменных памятников Древнего Востока и античности), в-третьих, исторический и культурологический анализ (с учетом нашего знания об истории и реалиях Древнего мира, о жизни, быте и мировоззрении людей того времени). Отличительной чертой европейской библейской науки является то, что к библейскому тексту, в его буквальном прочтении, предлагается применять те же самые способы анализа, что и к другим древним текстам.
Наиболее характерной особенностью данного периода в истории исследований евангельского текста является тот поиск «исторического Иисуса», о котором мы рассказали в предыдущей главе. Этот поиск продолжается по сей день. На определенном этапе развития современной критики текста Нового Завета наблюдалась отчетливая тенденция, связанная с желанием исследователей максимально далеко отойти от церковной интерпретации текста. Эта тенденция доминировала в новозаветной науке с середины XIX до середины XX века и привела в том числе к созданию целой школы демифологизации Евангелия, появлению представления о том, что Иисус был вымышленным персонажем.
Однако во второй половине XX века и особенно в начале XXI столетия все отчетливее стала проявляться обратная тенденция — ученые, работающие в области новозаветных исследований, все чаще стали обращаться к традиционному церковному толкованию евангельских текстов в качестве одного из важных источников для их понимания. Можно говорить о том, что в современной новозаветной науке происходит второе открытие того подхода к Библии
Свт. Филарет Московский
в целом и к Евангелию в частности, при котором они мыслятся как часть многовековой традиции: вне этой традиции они в значительной степени утрачивают свой смысл.
Современные ученые все чаще осознают простую истину: именно в Церкви текст Евангелия продолжает свою жизнь не в качестве мертвого музейного экспоната, а в качестве живого источника веры и нравственности.
Следовательно, именно церковное толкование евангельского текста во многих случаях дает ключ к его правильному пониманию, в наибольшей степени соответствующему тому, что в этот текст хотел вложить автор.
Параллельно в церковной среде растет интерес к библейской критике, особенно в тех ее аспектах, которые не противоречат церковной интерпретации Библии, но, наоборот, подтверждают ее правильность. В православной среде, в частности, ширится понимание того, что благоговейное отношение к Библии отнюдь не исключает анализа ее текста — критического не в смысле отрицания или оспаривания содержащихся в нем богооткровенных истин, а в смысле вдумчивого сравнительного разбора различных его версий. Сличение древних рукописей, установление разночтений и выявление наиболее авторитетного текста никоим образом не противоречит православному пониманию Священного Писания. Критические издания библейских текстов не менее ценны для православного христианина, чем для католика, протестанта или светского ученого.
Другой вопрос, что к самой библейской критике следует подходить критически, выборочно, отбрасывая различные домыслы и спекуляции, основанные исключительно на тех или иных идеологических посылках. В XIX веке святитель Московский Филарет считал необходимым критически подходить к тексту Священного Писания, и сделанный под его руководством русский перевод Библии учитывал достижения библейской критики того времени. Однако святитель Филарет вовсе не воспринимал библейскую критику некритически: он активно работал с источниками, а вторичную литературу использовал лишь постольку, поскольку она оказывалась востребованной при его работе над текстами.
А. В. Карташёв
Знакомство с данными современной библейской науки нужно современному читателю Евангелия также и для того, чтобы не запутаться в существующем многообразии интерпретаций, в том числе заведомо ошибочных, сектантских и еретических. В 1944 году об этом говорил А. В. Карташёв, известный историк и один из ведущих профессоров Свято-Сергиевского богословского института в Париже, в прошлом министр исповеданий Временного правительства:
Поворот, производимый в данном случае библейской наукой, относится к крупнейшим событиям в истории духовной жизни человечества... В неизбежно предстоящем Русской Церкви... миссионерском походе по обширному лицу родной земли нельзя обойтись одними устарелыми средствами из арсенала нашей научно-богословской отсталости. Чтобы бить врага на всех его кажущихся передовыми и научными позициях, нужно самим владеть оружием новейшей научной техники. Но для этого нужно ее сначала творчески воспринять, усвоить и преобразить в лоне церковного богословия и церковной истины.
Слова эти можно считать пророческими. В 1944 году трудно было представить себе масштаб того «миссионер-
Свято-Сергиевский богословский институт в Париже
ского похода», который осуществляется ныне Русской Православной Церковью.
Но нельзя забывать, что на том же миссионерском поле трудятся и другие деятели, в том числе представители различных сектантских сообществ. Некоторые из них (например, «Свидетели Иеговы») пользуются своими переводами и толкованиями тех же самых евангельских текстов, к которыми обращаются православные христиане, при этом интерпретируя их совершенно по-иному. Сектантская литература распространяется параллельно с литературой церковной, и очень часто люди, не знакомые с историей толкования Библии в церковной и научной традициях, оказываются не способны отличить в этой литературе истину от лжи.
Труды представителей современной библейской науки тоже становятся все более доступными для церковного читателя, которому сам историко-критический подход к Библии может показаться шокирующим и кощунственным. Целая серия классических трудов в области современной библеистики в последние годы издана на русском языке. Что же касается английского и иных западных языков, то на них сегодня существует безбрежное море научной литературы, посвященной Иисусу и Его учению. Именно этой литературой заполнены полки книжных магазинов, содержащих религиозную литературу, будь то в Оксфорде, Тюбингене, Париже или Гарварде. Традиционные церковные толкования Евангелия на полках таких магазинов встречаются крайне редко.
Современный православный исследователь Нового Завета уже не может игнорировать данные библейской критики, и при исследовании жизни и учения Иисуса мы будем постоянно к ним обращаться. Однако мы будем подходить к ним критически, оспаривая то, что кажется нам не соответствующим образу Иисуса, который вырастает из непредвзятого взгляда на евангельскую историю. Кроме того, во многих случаях мы будем обращаться к традиции церковного толкования Евангелия, используя при необходимости обширный корпус святоотеческих творений начиная со II века, а также труды современных богословов. Это позволит нам получить стереоскопическое видение многогранного образа Иисуса и многоуровневую интерпретацию Его учения.
Глава 3. Сын Человеческий
1. Народ, страна, язык
Народ и страна
Иисус принадлежал к народу, произошедшему от библейского патриарха Авраама. Согласно Библии, Авраам первоначально жил в Уре Халдейском, расположенном в Южной Вавилонии недалеко от побережья Персидского залива. Получив повеление от Господа (Быт. 12:3; Деян. 7:2), он отправился оттуда в землю Ханаанскую, придя сначала в Харран, а затем в Сихем, где Бог пообещал отдать ему эту землю (Быт. 12:7). С этого времени начинается колонизация Ханаанской земли Авраамом и его потомством, получившим наименование народа израильского, по имени внука Авраама — Иакова, которому Бог дал новое имя Израиль (Быт. 32:28). Для израильского народа это была святая земля, принадлежавшая Самому Богу: она воспринималась как Его наследие и удел (1 Цар. 26:19; 2 Цар. 14:16; Иер. 16:18; 50:11). Библия приводит слова Бога, обращенные к народу израильскому: ибо Моя земля: вы пришельцы и поселенцы у Меня (Лев. 25:23).
Авраам идет в землю Ханаанскую. Мозаика. XIII в.
Вся ветхозаветная история начиная с Авраама представляет собой историю борьбы евреев за право обладания землей обетованной. Ко времени прихода туда Авраама она была густо заселена. Многочисленное потомство Авраама начинает теснить местные племена, ведя с ними войны. Двенадцать сыновей Иакова делят между собой и своим потомством землю Ханаанскую, однако вследствие продолжительного голода им приходится переселиться в Египет. Этим заканчивается книга Бытия. Возвращению народа израильского из Египта посвящена книга Исход, главным героем которой является Моисей, выведший израильский народ из египетского плена.
Повторное освоение земли обетованной потомками Авраама после возвращения из Египта, датируемого приблизительно XV веком до Р. X., сопряжено с многочисленными войнами. Первоначально народ израильский не имел своей государственности. В течение некоторого времени
Моисей и медный змей. А. ван Дейк. 1620 г.
он управлялся судьями — родовыми вождями: этому периоду посвящена книга Судей. Затем, около 1030 года до Р. X., пророк Самуил помазал на царство Саула, и с этого времени начинается история, отраженная в Первой и Второй книгах Царств и двух книгах Паралипоменон.
Вторым израильским царем стал Давид, который, вскоре после того как был помазан на царство (это произошло около 1002-1001 года до Р. X.), захватил Иерусалим, сделав его столицей объединенного Израильского царства. В историю еврейского народа Давид вошел как самый успешный правитель: с его именем связана эпоха политического и культурного расцвета Израиля. Кроме того, Давид известен как пророк и поэт — автор большинства псалмов, составивших книгу Псалтирь. Сын Давида, Соломон, построил Первый Иерусалимский храм.
После смерти Соломона единое Израильское царство разделилось на два: Израиль и Иудею.
В результате многочисленных войн территориальные границы этих двух царств постоянно менялись. После разрушения Первого храма войсками вавилонского царя Навуходоносора в 586 году основная часть иудеев была уведена вавилонянами в плен. В 539 году, когда Вавилония была завоевана персидским царем Киром, евреям было
Давид. Скульптура. Микеланджело. 1501- 1504 гг.
Макет Иерусалимского храма
разрешено вернуться в свою землю и восстановить храм. Строительство Второго храма было завершено в 516 году. При этом территория бывших царств Израильского и Иудейского вошла в состав Персидской империи, внутри которой Иудея и Самария составили две отдельные провинции.
По всей территории Иудеи, Галилеи и Самарии в период после вавилонского плена было построено множество синагог — домов для собраний. В отличие от храма, синагога не воспринималась как культовое сооружение: она была прежде всего домом учения, где благочестивые евреи читали Тору (Пятикнижие Моисеево) и книги пророков, обсуждали содержание прочитанных книг. В то же время в синагогах возносились совместные молитвы, имевшие характер богослужения. В синагогах собирались по субботам. В Евангелиях описаны многочисленные случаи посещения синагог Иисусом (Мф.4:23; 9:35; 12:9; 13:54; Мк. 1:21; 1:39; 3:1; 6:2; Лк. 4:15-16; 4:44; 6:6; 13:10; Ин.6:59).
Однако главным духовным центром для иудеев оставался Иерусалимский храм. При храме нес свое служение глава духовной иерархии израильского народа — первосвященник. Служение первосвященника было наследственным, передаваясь, как правило, от отца к сыну. Первым человеком в истории израильского народа, получившим это служение, был брат Моисея Аарон, от которого оно перешло к его потомкам. В период вавилонского пленения у израильского народа не было первосвященника, но после плена служение было восстановлено. Помимо многочисленных литургических привилегий, которыми обладал первосвященник, он также обладал судебной властью: именно он возглавлял синедрион — высший судебный орган, состоявший из семидесяти членов, не считая самого первосвященника, по образцу совета старейшин, созванного Моисеем по повелению Господню (Чис. 11:16). Как первосвященник, так и члены синедриона принадлежали к еврейской аристократии.
В 332 году Александр Македонский захватывает Иудею и Самарию. В этот период своего апогея достигает конфликт между иудеями и самарянами, начавшийся после возвращения иудеев из вавилонского плена. Александр
Александр Македонский. Мозаика. III в.
разрешает самарянам построить свой собственный храм на горе Гаризим в противовес Иерусалимскому храму, остававшемуся центром богослужебной активности для иудеев.
При Александре благодаря политике веротерпимости евреи расселяются по разным городам возглавляемой им империи, основным языком которой является греческий. Так возникает обширная диаспора иудеев, для которых греческий становится основным языком общения. Именно для них при египетском царе Птолемее II Филадельфе (282- 246) в Александрии создается греческий перевод Библии, получивший название Септуагинты — перевода семидесяти толковников.
Середина II века в истории израильского народа ознаменовалась попыткой восстановления политической независимости, связанной с именем Иуды Маккавея, который в 166 году до Р. X. возглавил восстание против династии Селевкидов. В течение последующих ста лет борьба иудеев против Селевкидов сопровождалась внутренними междоусобицами, порожденными борьбой за власть различных семейных кланов. В 63 году до Р. X. по просьбе двух враждующих кланов в Иерусалим вошел римский император Помпей. С этого момента Израиль попадает в политическую зависимость от Римской империи, став одной из ее провинций.
В 37 году до Р. X. правителем Израильского царства становится Ирод Великий. Именно в его правление начинают
Древнейшая рукопись Септуагинты
Избиение младенцев Иродом Великим. М. ди Джованни. 1482 г.
разворачиваться события, описанные в Евангелиях от Матфея и Луки. Хотя Ирод в Евангелиях именуется царем, его власть не абсолютна: фактически он управляет Израилем от имени римлян, ставленником которых является.
В период междоусобиц, предшествовавших воцарению Ирода, Иерусалимский храм пришел в упадок, и Ирод предпринял его масштабную реконструкцию. При этом были использованы многие элементы греческой классической архитектуры — колоннады, балюстрады, галереи, портики. Размер храма Ирода значительно превышал размеры первоначального храма Соломонова. Строительные и реставрационные работы продолжались и после смерти Ирода. К тому времени, когда Иисус начинал Свое служение, Иерусалимский храм представлял собой гигантский комплекс зданий, восхищавших
Император Октавиан Август. Скульптура. I в.
современников своей красотой и великолепием: «Внешний вид храма представлял все, что только могло восхищать глаз и душу. Покрытый со всех сторон тяжелыми 30-лотыми листами, он блистал на утреннем солнце ярким огненным блеском, ослепительным для глаз, как солнечные лучи», — писал Иосиф Флавий. После смерти Ирода в 4 году до Р. X. император Октавиан Август разделил власть между сыновьями Ирода: Архелай получил в управление Иудею, Идумею и Самарию; Ирод Антипа — Галилею и Перею; Филипп — ряд других областей; часть земель отошла к сестре Ирода Саломее. В 6 году по Р. X. Архелай был отправлен в ссылку, и в Иудее было введено прямое правление императора через римских префектов, из которых пятым по счету был Понтий Пилат. Ирод Антипа при этом сохранил свою территорию, которой управлял до 39 года. Именно этот Ирод упоминается в евангельских повествованиях о смерти Иоанна Крестителя (Мф. 14:1-12; Мк. 6:14-29; Лк. 3:19-20) и о допросе Иисуса в Иерусалиме (Лк. 23:6-12,15).
Основные события евангельской истории происходят в то время, когда Палестина была разделена между несколькими правителями. Действие разворачивается в Галилее, Самарии и Иудее, упоминается также о посещении Иисусом Сирии Палестинской (стран Кесарии Филипповой) и Десятиградия, находившегося на другой стороне Иордана. Таким образом, деятельность Иисуса охватывает практически все области бывших царств Израильского и Иудейского, всю обетованную землю, полностью входившую тогда в состав Римской империи.
Палестина во времена Иисуса Христа
Одной из характерных особенностей еврейского народа было и остается присущее ему острое чувство истории и своего места в ней.
В наше время многие люди спокойно живут, на зная историю своего народа или зная ее в самых общих чертах, в рамках однажды пройденной и благополучно забытой школьной программы. За редкими исключениями, события истории, «дела давно минувших дней, преданья старины глубокой», не воспринимаются как-то, что должно влиять на жизнь человека, на его настоящее и будущее. Люди, как правило, помнят события недавнего прошлого, произошедшие в пределах жизни двух или трех поколений; что же касается событий, отстоящих по времени более далеко, то они постепенно стираются из народной памяти.
В силу сказанного современному человеку бывает трудно понять привязанность евреев к своей истории. Эта привязанность объясняется прежде всего тем фактом, что евреи узнают историю своего народа не столько через школьные учебники, сколько через то, что для них является Священным Писанием: книги Ветхого Завета. В Торе история израильского народа излагается вперемежку с Божественными заповедями; в книгах пророков голос Божий накладывается на исторический фон; Ветхий Завет в совокупности является одновременно учебником истории и сводом духовно-нравственных постановлений, подтвержденных авторитетом Самого Бога. Все религиозные праздники иудеев связаны с историей израильского народа: пасха (Песах) является воспоминанием об исходе Израиля из Египта; праздник кущей (Суккот) — воспоминанием о том, как евреи сорок лет блуждали по пустыне; праздник обновления храма (Ханука) установлен в память о возобновлении богослужения во Втором храме после того, как он был осквернен персами; праздник пятидесятницы (Шавуот) — в воспоминание о том, как израильскому народу через Моисея была дарована Тора.
Язык
Еврейский язык относится к семитской языковой семье и имеет многотысячелетнюю историю. Во времена Иисуса в Палестине сосуществовали два родственных языка — иврит и арамейский. Иврит был языком Ветхого Завета: на нем читали Писание, на нем, по-видимому, вели философские споры ученые иудеи. Разновидностью литературного иврита был разговорный иврит, сохранявшийся в Иудее и Иерусалиме. Другим разговорным языком был арамейский, распадавшийся на несколько диалектов, включая галилейский и самарийский. Поскольку Иисус и Его ученики происходили из Галилеи, наиболее вероятным представляется, что между собой они говорили на галилейском диалекте. Это отчасти подтверждается следующим рассказом евангелиста Матфея:
Петр же сидел вне на дворе. И подошла к нему одна служанка и сказала: и ты был с Иисусом Галилеянином. Но он отрекся перед всеми, сказав: не знаю, что ты говоришь. Когда же он выходил за ворота, увидела его другая, и говорит бывшим там: и этот был с Иисусом Назореем. И он опять отрекся с клятвою, что не знает Сего Человека. Немного спустя подошли стоявшие там и сказали Петру: точно и ты из них, ибо и речь твоя обличает тебя (Мф. 26:69-73).
Из этого рассказа, где Иисус назван Галилеянином, явствует, что Иисуса и Его учеников отождествляли с Галилеей
Христос предсказывает отречение Петра. Мозаика. VI в.
и диалект, на котором они говорили, выдавал галилейское происхождение. Характерно, что в параллельных повествованиях двух других евангелистов-синоптиков эта тема также присутствует. У Марка стоявшие вокруг Петра обращаются к нему со словами: Точно ты из них, ибо ты Галилеянин, и наречие твое сходно (Мк. 14:70). У Луки Петра называют Галилеянином (Лк. 22:59).
О том, что у иудеев было скептическое и презрительное отношение к галилеянам, мы узнаем и из Евангелия от Иоанна. Евангелист приводит три эпизода, подтверждающие это. В одном из них Филипп возвещает Нафанаилу: Мы нашли Того, о Котором писали Моисей в законе и пророки, Иисуса, сына Иосифова, из Назарета. Но Нафанаил пренебрежительно отвечает ему: Из Назарета может ли быть что доброе? (Ин. 1:45-46). В другом случае иудеи, которые слушали Иисуса, спрашивают друг друга: Разве из Галилеи Христос придет? (Ин. 7:41). Наконец, в диалоге Никодима с фарисеями последние презрительно спрашивают его: и ты не из Галилеи ли? рассмотри и увидишь, что из Галилеи не приходит пророк (Ин. 7:52).
Из того же Евангелия мы узнаем, что Иудеи с Самарянами не сообщаются (Ин. 4:9). Помимо различий, касающихся способа богопочитания, между иудеями и самарянами существовали и языковые различия. Не исключено, что, беседуя с самарянкой, Иисус употреблял самарянский диалект арамейского языка. В то же время, беседуя с иудеями на серьезные богословские темы (таких бесед немало в Евангелии от Иоанна), а также обращаясь к слушателям в синагоге, Иисус мог использовать литературный иврит. В одном из описанных случаев Иисус, находясь в синагоге, сначала читает отрывок из Писания на иврите, а затем, закрыв книгу (точнее, свернув свиток), дает Свое толкование прочитанному (Лк. 4:15-30). Возможно, Он говорил тогда на классическом иврите.
Как мы уже отмечали, в Евангелиях, написанных на греческом языке, некоторые слова сохранились в их оригинальном звучании, транскрибированные греческими буквами. Среди таких транскрипций мы находим и арамейские, и еврейские слова. Евангелисты Матфей и Марк по-разному транскрибируют возглас Иисуса на кресте (эта разница видна даже в русском переводе): Или, Или, лама савахфани (Мф. 27:46) или Элой! Элой! ламма савахфани (Мк. 15:34). В данном случае Матфей приводит обращение Иисуса к Богу по-еврейски (אלי — ’ё11, см. Пс. 21:2), Марк — по-арамейски (אלהי, реконструируемое произношение — ’ilаhi, ср. библейско-арамейское ’elahi). На каком языке оно звучало в действительности? Возможно, на арамейском — разговорном языке Иисуса и Его учеников. По крайней мере, те слова Иисуса, которые Марк сохраняет в их оригинальном звучании, имеют арамейское происхождение: талифа куми (Мк. 5:41), еффафа (Мк. 7:34), Лева (Мк. 14:36). В параллельных повествованиях других евангелистов эти слова отсутствуют.
Помимо различных вариантов иврита и арамейского, которыми мог пользоваться Иисус, в Палестине Его времени широко употреблялся греческий — язык межнационального общения в Римской империи. Греческим в большей или меньшей мере владели многие жители Галилеи. Латинский имел значительно меньшее хождение. Владел ли Иисус этими языками, и если да, то в какой степени? Мы можем только догадываться о том, что Его беседа с Понтием Пилатом велась не на арамейском и не на иврите, на которых римский префект вряд ли говорил. Скорее всего, она велась на греческом.
Мы также знаем из Евангелия от Иоанна о желании еллинов (греков) встретиться с Иисусом (Ин. 12:20-22). Состоялась ли беседа Иисуса с ними, и если да, то на каком языке? Ответа на это евангелист не дает, так же как не дает объяснения недоуменному вопросу иудеев относительно Иисуса: Не хочет ли Он идти в Еллинское рассеяние и учить Еллинов? (Ин. 7:35). Как бы там ни было, знакомство Иисуса с греческим языком и использование Им этого языка в определенных ситуациях более чем вероятно.
2. Годы жизни
Евангелия содержат конкретные указания на время, в которое происходят описываемые в них события. Так, например, Лука начинает свое повествование о рождении Иоанна Крестителя со слов: Во дни Ирода, царя Иудейского (Лк. 1:5). Речь здесь идет об Ироде Великом, который правил Израильским царством с 37 по 4 год до Р. X.
Основным источником сведений об Ироде служат сочинения Иосифа Флавия, хотя о нем упоминает и целый ряд других источников. Отец Ирода Антипатр получил римское гражданство и в 47-48 годах до Р. X. стал наместником Иудеи. Своего двадцатипятилетнего среднего сына Ирода он назначил правителем Галилеи. В 40 году Ирод получил от римлян право на израильский престол, но сумел овладеть им только в 37-м. Правление Ирода было отмечено многочисленными жестокостями, ярко описанными Иосифом Флавием. Смерть Ирода датируется, как правило, 4 годом до Р. X., хотя некоторые исследователи эту датировку оспаривают.
Повествование о рождении Иисуса евангелист Лука начинает словами: в те дни вышло от кесаря Августа повеление сделать перепись по всей земле. Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею (Лк.2:1). Квириний упоминается в целом ряде исторических источников, в том
Рождество Христово. Икона. XV в.
числе у Тацита, Флора и Иосифа Флавия. Последний говорит и о переписи, организованной Квиринием по повелению императора:
Сенатор Квириний, который раньше занимал все государственные должности и проложил себе дорогу к консульству, человек, пользовавшийся во всех делах огромным влиянием, явился в Сирию, куда его посылал император для того, чтобы творить суд и оценить все имущество населения... Ему была предоставлена верховная власть над всею Иудеею. Затем в Иудею, которая тем временем вошла в состав Сирии, прибыл и Квириний, желая совершить общую перепись и конфисковать имущество Архелая. Хотя иудеи при первых слухах о переписи с самого начала были возмущены этим, но в конце концов оставили всякую мысль о сопротивлении благодаря увещаниям первосвященника Иоазара, сына Боэта. Уступая увещаниям Иоазара, они наконец беспрепятственно допустили расценку своего имущества.
Поклонение волхвов. Фабриано. 1423 г.
Датировка данной переписи представляет значительные трудности. Иосиф Флавий увязывает ее со смещением Архелая, которое произошло в 6 году по Р. X. Если верить Флавию, то именно тогда в Иудею отправился Квириний. Однако от предполагаемой даты рождения Иисуса этот год отстоит примерно на десять лет. Чтобы согласовать две хронологии, была выдвинута гипотеза о том, что Квириний был проконсулом Сирии дважды. Эта гипотеза в некоторой степени подтверждается надписью, найденной в окрестностях Рима во второй половине XVIII века: в ней говорится о некоем человеке, который во времена Августа дважды был удостоен «триумфальных» отличий и был проконсулом в Асии и Сирии с Финикией. Весьма вероятно, что речь идет именно о Квиринии и что он был проконсулом в Сирии сначала при Ироде Великом, а затем еще раз — спустя десять лет после его смерти. В этом случае становится понятным и уточнение, сделанное Лукой: Эта перепись была первая в правление Квириния Сириею. Очевидно, перепись, упомянутая у Иосифа Флавия, была не первой.
Рассказ о начале проповеди Иоанна Крестителя в Евангелии от Луки датирован пятнадцатым годом правления Тиберия (Лк. 3:1). Тиберий правил Римской империей с 19 августа 14-го по 16 марта 37 года; следовательно, выход Иоанна на проповедь можно отнести ко второй
Тиберий. Скульптура. I в.
Проповедь Иоанна Крестителя. Миниатюра. Менологий Василия II. Хв.
половине 29-го или первой половине 30 года. Мы не знаем, сколько прошло времени между началом проповеди Иоанна и крещением от него Иисуса. Лука упоминает, что Иисус, начиная Свое служение, был лет тридцати (Лк. 3:23).
Летоисчисление «от Рождества Христова» было введено в Европе благодаря трудам латинского монаха Дионисия Малого, жившего в VI веке. Он выбрал 754-й год от основания Рима в качестве года рождения Иисуса Христа, что соответствовало данным 3-й главы Евангелия от Луки. Однако в 1-й главе своего Евангелия, рассказывая о событиях, непосредственно предшествовавших рождению Иисуса, Лука датирует их временем правления Ирода, царя Иудейского (Лк. 1:5). У Матфея также говорится о рождении Иисуса во дни царя Ирода (Мф. 2:1) и об избиении младенцев от двух лет и ниже по приказу Ирода (Мф. 2:16). Все эти события, следовательно, должны были произойти до смерти Ирода, как и бегство Иосифа и Марии с Младенцем в Египет. Только по смерти Ирода (Мф. 2:19), когда в Иудее
Бегство в Египет. Тициан. 1508 г.
уже царствовал сын Ирода Архелай (Мф. 2:22), Иосиф и Мария смогли вернуться из Египта.
Если исходить из того, что Ирод Великий умер в 4 году до Р. X., рождение Иисуса следует датировать 5 или 6 годом «до Рождества Христова». Именно такой датировки придерживается большинство современных ученых.
Еще одно указание, помогающее восстановить хронологию жизни и служения Иисуса, содержит Евангелие от Иоанна. В нем приводятся слова Иисуса, сказанные Им в начале Своего служения: Разрушьте храм сей, и Я в три дня воздвигну его. На это иудеи, имея в виду Иерусалимский храм в том виде, в каком его реконструировал Ирод Великий, ответили: Сей храм строился (οίκοδομήθη) сорок шесть лет, и Ты в три дня воздвигнешь его? (Ин. 2:19-20).
Согласно Иосифу Флавию, реконструкция Иерусалимского храма началась в 18-й год правления Ирода Вели кого, то есть в 20-19 году до Р. X. Отсчитывая сорок шесть лет от этого года, мы приходим к 28 году по Р. X. Однако нельзя с уверенностью утверждать, что беседа Иисуса с иудеями происходила на пасху именно этого года, поскольку о строительстве храма говорится как о событии, завершившемся в прошлом (используется форма пассивного аориста).
Оригинальная (хотя и не бесспорная) интерпретация Ин. 2:19-20 была предложена Дж. Финеганом, автором фундаментального исследования о библейской хронологии. Исследователь указывает на то обстоятельство, что только в этом месте евангелист Иоанн обозначает храм словом ναός (букв, «храм»), в то время как в остальных случаях (в том числе в рассказе об изгнании торгующих из храма, непосредственно предшествующем этому тексту) он использует термин ιερόν (букв, «святилище»). Последний указывает на храм как целое, включая двор иудеев и двор язычников, и действительно, евангелист использует его всякий раз, когда говорит о присутствии Иисуса и народа в храме (Ин. 2:14; 5:14; 7:28; 8:20; 18:20). Напротив, термин ναός имел также и специальное значение — «внутренняя часть храма», доступная только священнослужителям (это значение, известное из античной литературы применительно к языческим храмам, встречается и у Иосифа Флавия). Тот факт, что в Ин. 2:19-20 евангелист использует слово ναός вместо обычного для него ιερόν, позволяет предположить,
Изгнание торгующих из храма. Джотто. 1304-1306гг.
что и здесь речь идет не о храме в целом, а о святилище, реконструкция которого описана Иосифом Флавием отдельно. Однако в этом случае сорок шесть лет не могут обозначать время строительных работ, поскольку работы в святилище длились всего полтора года. С учетом того, что пассивный аорист обозначает событие в прошлом, Финеган предлагает понимать слова τεσσεράκοντα και εξ ετεσιν οίκοδομήθη не как «строился сорок шесть лет», а как «был построен сорок шесть лет назад». Поскольку полуторагодичные работы в святилище должны были завершиться в 18 или 17 году до Р. X., беседа Иисуса с иудеями в первую
Пилат умывает руки. Фреска. XVI в.
пасху Его общественного служения должна была произойти в 29 или 30 году.
Иисус был распят при Понтии Пилате, который правил Иудеей с 26 по 36 год. Характерно, что Понтий Пилат упоминается во всех четырех Евангелиях в рассказе о Страстях Христовых. Его имя сохранила и последующая христианская традиция вплоть до Символа веры, принятого на II Вселенском Соборе 381 года («распятаго же за ны при Понтийстем Пилате»). Включение этого имени в Символ веры, несомненно, преследовало цель показать историчность Иисуса путем синхронизации Его смерти с временем правления римского префекта. Год начала и год конца правления Пилата могут восприниматься, соответственно, как terminus ante quem и terminus post quem для определения года смерти Иисуса.
Совокупность имеющихся данных позволяет сделать лишь приблизительные выводы относительно времени рождения Иисуса: Он родился не раньше 7 и не позже 1 года до Р. X. Гораздо больше ясности относительно даты Его смерти. На основании единогласного свидетельства евангелистов о том, что Иисус был распят пятницу (Мф. 27:62; Мк. 15:42; Лк. 23:54; Ин. 19:14,31), а также на основании свидетельства евангелиста Иоанна о том, что в этот день должен был быть заклан пасхальный агнец (Ин. 18:28), Дж. Финеган приходит к выводу, что распятие произошло 7 апреля 30 года или 3 апреля 33 года. Второй дате исследователь
Распятие. Альтдорфер. 1526г.
отдает предпочтение. Другие ученые, однако, склоняются к 30 году как наиболее вероятному году распятия Иисуса.
Сколько лет прожил Иисус? Во II веке Ириней Лионский пытался доказать, что немногим меньше пятидесяти. Свои аргументы он основывал на обращенных к Иисусу словах иудеев: Тебе нет еще пятидесяти лет, — и Ты видел Авраама (Ин. 8:57). По мнению Иринея, такие слова могли быть адресованы «тому, кто прожил уже сорок лет, но еще не достиг пятидесятого года и, однако, не далек от пятидесятого года». Если бы Ему было тридцать с небольшим, считает Ириней, иудеи сказали бы Ему «тебе нет еще и сорока», поскольку «совершенно неразумно предполагать, чтобы они, желавшие выставить Его моложе времени Авраама, ложно прибавили Ему двадцать лет». Ириней также ссылается на апостола Иоанна Богослова, который якобы утверждал, что Иисус учил в возрасте от сорока до пятидесяти лет, «как свидетельствует Евангелие и все старцы, собиравшиеся в Азии около Иоанна, ученика Господня, что им передал это самое Иоанн; а он был с ними до времени Траяна. Некоторые же из них видели не только Иоанна, но и других апостолов и слышали от них то же самое и свидетельствуют об этом обстоятельстве».
Приведенное свидетельство нельзя игнорировать, поскольку Ириней жил в третьем поколении от апостолов и получил эту информацию непосредственно от тех, кто слышал апостолов. Тем не менее впоследствии сложилась устойчивая традиция, согласно которой Иисус прожил около тридцати трех лет. Она базируется на буквальном понимании слов Евангелия от Луки о том, что Ему было лет тридцать, когда Он вышел на проповедь, и данных евангелиста Иоанна, делящего все общественное служение Иисуса на три периода: от первой пасхи до второй, от второй до третьей, от третьей до четвертой.
Повествования синоптиков не дают нам никакого указания на то, как долго продолжалось служение Иисуса. Тем не менее совокупность приведенных выше данных, касающихся Его рождения и смерти, заставляет предположить, что при любом раскладе Он вряд ли дожил до сорокалетнего возраста. Учитывая, что Его рождение большинство ученых ныне датируют 5-6 годами до Р. X., а смерть — 30 или 33 годом по Р. X., длина Его жизни может составлять от 35 до 38 лет.
3. Проблема двух родословных
Евангелие от Матфея, открывающее Новый Завет, начинается со слов: Родословие Иисуса Христа, Сына Давидова, Сына Авраамова (Мф. 1:1). Термином «родословие» в русском переводе передается гревеское выражение βίβλος γενέσεως (соответствующее еврейскому תולדות — toledot): буквально оно означает «книга происхождения», «книга родословия» или «книга бытия» (в славянском переводе «книга родства»). В Септуагинте слово γενεσις употребляется в качестве названия книги Бытия — первой книги Библии; в самом же тексте книги Бытия оно употребляется, когда речь идет о происхождении неба и земли (Быт. 2:4) и о родословии Адама (Быт. 5:1). Вольно или невольно евангелист проводит параллель между, с одной стороны, сотворением мира и человека, а с другой — пришествием в мир Богочеловека Иисуса Христа. В отношении к Иисусу термин γένεσις указывает на такой же тип «родословия», которым обладал Адам: как у Адама не было земного отца, но Бог был его Создателем и Отцом, так и у Иисуса не было земного отца. «Книга родства» Иисуса Христа содержит длинный перечень имен — Его предков по плоти. Перечень представлен в непривычной для современного читателя форме: Авраам родил Исаака; Исаак родил Иакова; Иаков родил Иуду и братьев его (Мф. 1:2). Завершается этот перечень следующими словами: Иаков родил Иосифа, мужа Марии, от Которой родился Иисус, называемый Христос. Итак всех родов от Авраама до Давида четырнадцать родов; и от Давида до переселения в Вавилон четырнадцать родов; и от Переселения в Вавилон до Христа четырнадцать родов (Мф. 1:16-17).
Текст этот ставит перед читателем множество вопросов. Почему Иисус в первом же стихе Евангелия назван Сыном Давидовым, Сыном Авраамовым? Почему жизнеописание Иисуса начинается с Его родословной? Почему родословная Иисуса в действительности оказывается родословной Иосифа, который, как явствует из дальнейшего повествования того же евангелиста, не был физическим отцом Иисуса? В чем смысл разделения родословной на три части, каждая по четырнадцать родов?
К этим вопросам добавляются другие, возникающие при сравнении приводимого Матфеем списка имен с родословной, содержащейся у Луки (Лк. 3:23-38), а также с книгами Ветхого Завета, в которых упоминаются перечисляемые в обеих родословных персонажи. Почему Матфей и Лука расходятся между собой по многим позициям? Почему в родословной цепи, приведенной Матфеем, отсутствует несколько звеньев из-за пропуска нескольких имен, легко восстанавливаемых по ветхозаветным книгам?
Попробуем ответить на эти вопросы. Прежде всего отметим, что Матфей называет Иисуса Христом, то есть Помазанником Божиим, с первой же строки представляя Его как обещанного пророками Мессию. В отличие от Марка, который в первом стихе своего Евангелия говорит об Иисусе Христе, Сыне Божием (Мк. 1:1), Матфей делает акцент не на Его Божественном, а на Его человеческом происхождении, называя Иисуса Христа Сыном Давида и Сыном Авраама. В то же время он, как и Марк, подчеркивает Его мессианскую роль, употребляя термин «Христос» наряду с личным именем «Иисус».
Термин «сын» при этом используется в том смысле, в каком он употреблялся в еврейской традиции. В языке Ветхого Завета сыном назывался любой потомок мужского рода, включая внуков, правнуков, праправнуков и далее. Необходимо отметить, что родословные — списки имен предков того или иного человека — имеют в Библии важнейшее значение. Вся книга Чисел состоит по преимуществу из списков имен, ничего не говорящих современному читателю, но, несомненно, важных для авторов книги. Необходимость включения родословных списков в книгу Чисел и другие части Библии была обусловлена тем, что родословная воспринималась отнюдь не просто как перечень имен, помогающий установить происхождение того или иного лица. Родословная прежде всего указывала на наследие, которое несет в себе каждый человек; она вплетала его имя в неразрывную цепь имен, восходящую к отцу еврейского народа Аврааму и через него к отцу всех народов Адаму. Приводя имена предков Иисуса, евангелист желал подчеркнуть тот факт, что Он был реальным Человеком, Чье имя вплетено в непрерывную вязь человеческих имен.
Евангелие от Матфея было адресовано прежде всего читателям-иудеям, и автор этого Евангелия ставил перед собой задачу вписать Иисуса в контекст не просто человеческой истории, а истории конкретного народа, представителями которого был сам евангелист, его герои и его читатели.
Для того чтобы последние могли воспринять Иисуса как своего, надо было представить Его прежде всего потомком ключевых персонажей истории еврейского народа, как она отражена на страницах исторических книг Ветхого Завета.
Современники Иисуса называли себя семенем Авраамовым, с гордостью говоря о себе: отец наш есть Авраам (Ин. 8:39). Имя Авраама пользовалось в еврейском народе непререкаемым авторитетом: именно с ним Бог заключил завет, на основании которого евреи считали себя богоизбранным народом. Этот завет в христианской перспективе переосмысливается как Ветхий, в противовес Новому, заключенному через Иисуса Христа, «Сына» Авраамова.
Тема взаимосвязи между Ветхим и Новым Заветами — лейтмотив Евангелия от Матфея. Родословная Иисуса по Евангелию от Матфея покрывает около двух тысяч лет ветхозаветной истории, из которых одна тысяча приходится на период от Давида до Иисуса. Начиная свое Евангелие с родословной, Матфей тем самым подчеркивает, что служение Иисуса является продолжением этой истории.
Не менее важно было сразу же показать мессианское происхождение Иисуса. Читатели Матфея хорошо знали, что Мессия должен был произойти от колена Иудова, согласно пророчеству: Не отойдет скипетр от Иуды и законодатель от чресл его, доколе не приидет Примиритель, и Ему покорность народов (Быт. 49:10). В пророчестве Валаама Мессия представлен как потомок Иакова (Израиля): Вижу Его, но ныне еще нет; зрю Его, но не близко. Восходит звезда от Иакова и восстает жезл от Израиля (Чис. 24:17). Иаков был отцом Иуды, а Авраам его прадедом.
В книге пророка Исаии обетование Мессии связывается с домом Иакова (Ис. 2:2-4). В той же книге Мессия назван отраслью от корня Иессеева (Ис. 11:1). Иессей, происходивший
из Вифлеема Иудейского, был отцом царя Давида (1 Цар. 17:12), о котором в Ветхом Завете неоднократно говорится как о том, из чьего рода произойдет Мессия.
В мессианском смысле толковались слова Нафана, обращенные к Давиду от лица Бога: Когда же исполнятся дни твои, и ты почиешь с отцами твоими, то Я восставлю после тебя семя твое, которое произойдет из чресл твоих, и упрочу царство его. Он построит дом имени Моему, и Я утвержу престол царства его на веки. Я буду ему отцом, и он будет Мне сыном (2 Цар. 7:12-14). В том же смысле воспринимали стихи из псалма: Я поставил завет с избранным Моим, клялся Давиду, рабу Моему: навек утвержу семя твое, в род и род устрою престол твой (Пс. 88:4-5). Наконец, не менее важно пророчество Иеремии: Вот, наступают дни, говорит Господь, и восставлю Давиду Отрасль праведную, и воцарится Царь, и будет поступать мудро, и будет производить суд и правду на земле. Во дни Его Иуда спасется и Израиль будет жить безопасно; и вот имя Его, которым будут называть Его: «Господь оправдание наше!» (Иер. 23:5-6).
Давид и Голиаф. Караваджо. 1599 г.
Таким образом, Мессия, согласно пророчествам, должен был быть прямым потомком Давида, а потому упоминание о Давиде было необходимо для автора родословной Иисуса. Выражение «Сын Давидов» многократно встречается у Матфея и в параллельных повествованиях других синоптиков. Сыном Давидовым называли Иисуса те, кто обращались к Нему с просьбой об исцелении (Мф. 9:27; 15:22; 20:30-31). К Иисусу применяли выражение Христос, Сын Давидов (Мф. 12:23); при входе в Иерусалим Его встречали словами Осанна Сыну Давидову (Мф. 21:9). Уверенность иудеев в том, что Мессия должен произойти из рода Давидова, подтверждают слова фарисеев: Не сказано ли в Писании, что Христос придет от семени Давидова? (Ин.7:42). Синоптики зафиксировали спор Иисуса с иудеями о том, является ли Мессия сыном Давидовым:
Когда же собрались фарисеи, Иисус спросил их: что вы думаете о Христе? чей Он сын? Говорят Ему: Давидов. Говорит им: как же Давид, по вдохновению, называет Его Господом, когда говорит: сказал Господь Господу моему: седи одесную Меня, доколе положу врагов Твоих в подножие ног Твоих? Итак, если Давид называет Его Госполом, как же Он сын ему?(Мф. 22:41-45; ср.: Мк. 12:35-37; Лк. 20:40-44).
Как видно из этого повествования, Иисус не опровергал уверенность иудеев в том, что Мессия должен произойти из рода Давидова. Но Он подчеркивал, что по отношению к Давиду Мессия является Господом: Он не только прямой потомок Давида, но и его Господь.
После воскресения Иисуса эту тему продолжили апостолы, сделав ее одной из центральной в своих доказательствах мессианской роли Иисуса. В Деяниях апостольских приводится речь Петра, произнесенная в день Пятидесятницы и имеющая программный характер: в ней Петр излагает суть того Евангелия, которое он и другие апостолы намереваются проповедовать. Важное место в этом изложении отводится Давиду:
Ибо Давид говорит о Нем: видел я прел собою Господа всегда, ибо Он одесную меня, дабы я не поколебался... Мужи братия! да будет позволено с дерзновением сказать вам о праотце Давиде, что он и умер и погребен, и гроб его у нас до сего дня. Будучи же пророком и зная, что Бог с клятвою обещал ему от плода чресл его воздвигнуть Христа во плоти и посалить на престоле его, он прежде сказал о воскресении Христа, что не оставлена душа Его в аде, и плоть Его не видела тления. Сего Иисуса Бог воскресил, чему все мы свидетели (Деян. 2:25,29-32).
Существенное место тема Давида занимает и в проповеди апостола Павла. В своих посланиях он дважды обращается к ней (Рим. 1:3:1 Тим. 2:8), а книга Деяний доносит до нас одну из его устных проповедей:
...Поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел Я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все хотения Мои.
Из его-то потомства Бог по обетованию воздвиг Израилю Спасителя Иисуса... и мы благовествуем вам, что обетование, данное отцам, Бог исполнил нам, детям их, воскресив Иисуса, как и во втором псалме написано: Ты Сын Мой: Я ныне родил Тебя. А что воскресил Его из мертвых, так что Он уже не обратится в тление, о сем сказал так: Я лам вам милости, обещанные Давиду, верно. Посему и в другом месте говорит: не дашь Святому Твоему увидеть тление. Давид, в свое время послужив изволению Божию, почил и приложился к отцам своим, и увидел тление; а Тот, Которого Бог воскресил, не увидел тления (Деян. 13:22-23; 32-37).
Отметим, что, хотя Евангелие от Матфея в корпусе Нового Завета стоит на первом месте, приведенные речи апостолов Петра и Павла, скорее всего, хронологически предшествуют этому Евангелию, так как знаменуют собой самое начало апостольской проповеди. Упоминания о происхождении Иисуса из рода Давидова в посланиях апостола Павла также, по всей вероятности, предшествуют Евангелию от Матфея.
Родословные всегда велись по мужской линии — от отца к сыну и далее. У Матфея этот порядок строго выдержан. И форма, в которой представлена родословная, и сами включенные в нее имена заимствованы из книг Ветхого Завета. Некоторые заимствования почти буквальны (например, Мф. 1:3-6 соответствует 2 Пар. 2:10-12 И Руфь 4:18-22).
Четыре женщины, упомянутые в родословии Матфея, были женами тех, чьим прямым потомком, согласно Матфею, был Иисус. О том, почему их имена включены в родословие, существуют различные мнения. В двух случаях женщины, упоминаемые Матфеем, не были законным женами мужчин, от которых родился сын, включенный в родословную: это Фамарь, с которой согрешил Иуда, приняв ее за блудницу (Быт. 38:13-30), и Вирсавия, жена Урии, с которой согрешил Давид (2 Цар. 11:2-27). Руфь упоминается, возможно, потому, что ее отношениям с Воозом посвящена В Библии целая книга (Руфь 2:1-4:16).
Наибольшую загадку из упоминаемых Матфеем женщин представляет Рахава. Многими исследователями она отождествляется с Раав-блудницей, упоминаемой в книге Иисуса Навина (2:1-24; 6:16). Однако нигде в Ветхом Завете не сказано, что Раав вышла замуж за Салмона. Возможно, Матфей опирался на какие-то иные, небиблейские источники или имел в виду не ту Раав, о которой говорится в Библии.
Почему Матфей приводит родословную Иосифа, если, согласно тому же евангелисту, Иосиф не был физическим отцом Иисуса? Ответ на этот вопрос вытекает из обычая иудеев, согласно которому отцом ребенка считался муж его матери, даже если ребенок родился не от него. Обручившись с Марией, Которая была беременна (Лк. 2:5), Иосиф принял на себя обязательство по воспитанию Ее будущего Ребенка. Не будучи физическим отцом Ребенка, он был Его законным отцом, почему Иисуса даже в зрелом возрасте продолжали называть сыном Иосифовым (Лк.4:22; Ин. 1:45).
При сличении родословной из Евангелия от Матфея с библейскими книгами, повествующими об истории иудейских царей, обращает на себя внимание опущение Матфеем трех царей между Иоарамом и Озией — Охозии, Иоаса и Амасии. Очевидно, это опущение было сделано с целью достичь числа 14 при перечислении поколений между Давидом и переселением вавилонским. Для Матфея символизм чисел имел большее значение, чем историческая последовательность имен. Возможно также, что желание во что бы то ни стало достичь искомого числа 14 в каждом хронологическом отрезке было связано с тем, что числовое значение еврейских букв, при помощи которых записывается имя «Давид», в сумме составляло 14.
Матфей не случайно делит родословную на отрезки от Авраама до Давида, от Давида до переселения в Вавилон и от переселения в Вавилон до Христа. В этой конструкции Авраам, Давид и Христос становятся своего рода опорными столпами, именами-символами, на которых держится все здание.
Наибольшую загадку для ученых представляет тот факт, что две родословные Иисуса Христа существенно отличаются одна от другой. Родословные у Матфея и Луки совпадают только в том отрезке, который содержит имена от Авраама до Давида. Далее же Матфей следует «царской» линии, перечисляя царей Иудейских, как они упомянуты в Ветхом Завете, а Лука приводит иную линию. Разногласие в родословиях сохраняется от Давида до Салафииля, у Матфея чрез 16 поколений, у Луки чрез 20. Линии сходятся на Салафииле и Зоровавеле, которые присутствуют в списках обоих евангелистов (Мф. 1:12; Лк. 3:27), но затем родословные снова расходятся вплоть до Иосифа, мужа Марии. Даже имя отца Иосифа у евангелистов оказывается разным: у Матфея он назван Иаковом, у Луки — Илием (Мф. 1:15-16; Лк. 3:23).
Ученые обращают внимание на то, что Матфей при построении родословной Иисуса Христа следует в основном данным Первой книги Паралипоменон, тогда как Лука не знаком с этой книгой. Родословная в Евангелии от Луки базируется на иных библейских источниках и в целом, по мнению исследователей, более точно соответствует исторической действительности, по крайней мере в отношении периода до вавилонского пленения.
Наличие двух родословных привлекало внимание еще раннехристианских авторов, пытавшихся объяснить разногласия между евангелистами при помощи отсылок к иудейским законам, в частности к закону левирата: согласно этому закону, если один из братьев умирал бездетным, другой брат должен был взять его жену, и первенец, которого она родит, останется с именем брата его умершего, чтоб имя его не изгладилось в Израиле (Втор. 25:5-6). В Ветхом Завете, в том числе в Септуагинте, это называлось восставить имя брата своего (Втор. 25:7); в Новом Завете при ссылке на этот закон употребляется выражение восстановить семя брату своему (мф. 22:24; Мк. 12:19; Лк. 20:28). Ветхозаветное предписание в данном случае имеет ясную цель: закон вводится для того, чтобы имя умершего бездетным не изгладилось в Израиле. Следовательно, имя этого человека должно было войти в родословную того, чьим физическим отцом был не он, а его брат.
Законом левирата объяснял наличие двух родословных Юлий Африкан (III в.), слова которого приводит Евсевий Кесарийский:
Имена поколений в Израиле исчисляли или по природе, или по закону: по природе, когда имелось преемство законных сыновей; по закону, когда по смерти бездетного брата его брат своему чаду давал имя умершего... Поэтому из лиц, упоминаемых в этом родословии, некоторые были законными наследниками своих отцов по природе, другие же рождены были одними отцами, а по имени принадлежали иным. Упоминали же тех и других: и действительных отцов, и тех, кто были как бы отцами. Таким образом, ни то ни другое Евангелие не ошибается, исчисляя имена по природе и по закону. Потомки Соломона и Нафана до того переплелись между собой вследствие «воскрешения» бездетных, вторых браков и «восстановления семени», что одни и те же лица справедливо могли считаться детьми и мнимых, и действительных их отцов. Оба повествования совершенно правильны и доходят до Иосифа путем извилистым, но верным.
