Книга: Дело о трех рубинах
Назад: Глава 3
Дальше: Часть третья

Глава 4

Но Георгий соглашался с Марией и старательно штудировал секретную информацию. Личность германского императора его не сильно интересовала, но он понимал, что должен докопаться до самой сути этого человека. Досье на кайзера в данный момент изучала Очеретина.
Она вздохнула:
– Я уже столько про Вильгельма начиталась, что он мне даже как-то приснился.
Родин искоса глянул на нее и прищелкнул языком.
– Да ну вас, – отмахнулась Мария, даже не покраснев.
Георгий задумчиво взвесил на ладони папку с бумагами.
– Может быть, я так, по верхам, а вы, если что, подскажете? – кисло спросил он.
Мария покачала головой:
– Нет-нет, ни в коем случае. А если придется разделиться? А если именно вам нужно будет говорить что-то или делать? А если просто не будет времени или возможности подсказывать? Я понимаю, надо надеяться друг на друга, но это же не означает, что можно забрасывать свою часть дела! Давайте я вам помогу.
Мария взяла папку, начала быстро шуршать страницами и перекладывать фотографии.
– Может, детство пропустим? – с надеждой спросил Родин.
– Ни в коем случае! – воскликнула Мария. – Что вы, в самом деле, как школьник. Не читать, по верхам, пропустить… Вильгельм вообще мог не появиться на свет – как бы тогда выглядел сейчас наш мир?
– Да? – Родин был заинтригован.
– Ну, собственно, ничего удивительного, – пожала плечами Мария. – Все-таки середина прошлого века, медицина еще диковата. Хорошо, что хлороформ уже использовали.
– Я знаю, – кивнул Родин. – Трихлорметан. Джон Сноу применил его королеве Англии Виктории во время родов восьмого ребенка. А у нас Пирогов использовал его на пять лет раньше – сразу после открытия в 1847 году в Военно-сухопутном госпитале в Петербурге.
– О, – уважительно подняла бровь Мария. – Изучали историю медицины?
– Немного, – махнул рукой Георгий. – Долго рассказывать.
– Ну ладно, – кивнула она. Вильгельма-то как раз хлороформ и спас. Наверное. Во всяком случае, родился он полумертвый – и то только благодаря тому, что мать была под наркозом и не могла сделать ему хуже. Говорили, что героем того дня была некая акушерка-англичанка: пока все бегали и хлопотали, причитая, что и наследника потеряли, и с принцессой-роженицей совсем плохо, тетка оперативно и без шума сделала свою работу.
– Молодец англичанка, – восхитился Родин. – Ее наградили?
– В документах не отмечено, – пожала плечами Мария. – Скорее всего, нет, это же была ее работа. А может быть, даже и наказали.
– За что? – удивился Родин.
– Смотрите, – Мария вытащила из папки несколько старых фотографий. – Ничего необычного не замечаете?
Родин окинул их быстрым взглядом. На всех был явно изображен один и тот же человек – сначала мальчик лет семи – десяти, потом юноша…
– Да это же Вильгельм!
– Удивительно, если бы это был не он, – язвительно ответила Мария. – Нет, другое.
Родин пожал плечами.
– Обычные старые фотографии… Качество и так плохое, плюс их явно в спешке копировали… Классическое позирование – сидя, стоя… Это он с отцом? – показал на одно из изображений.
– Да, – кивнула Мария. – С будущим Фридрихом Третьим. Но это тоже не то, на что следует обратить внимание.
– Да откуда я знаю? Выражение лица? Одежда? Предметы в руках? В глаза ничего не бросается. Разве что поза?
– Вы правы, – с удивленной усмешкой сказала Мария. – Поза.
Мальчик стоял правым боком к камере, повернув тело практически в профиль.
– Вот.
Мальчик сидел на стуле, правым боком, положив одну руку на другую.
– Еще.
Подросток стоял, скрестив руки на груди.
– Еще.
Юноша, приняв горделивую позу, опустил левую руку на эфес сабли.
– Ну и вот, например.
Молодой человек, небрежно облокотившись на столик, держал в левой руке перчатки.
Родин взял снимки, внимательно перебрал их.
– Да… – задумчиво потер бровь. – Все внимание уделено правой стороне тела. Повороты, наклоны…
– Верно, – кивнула Мария. – Можете сказать почему?
Георгий снова вгляделся в старые изображения.
– Да, положение рук. Правая рука бывает вытянута вдоль тела, а вот левая – никогда. Она всегда полусогнута… Паралич?
– Да вам, наверное, Борис рассказал, – Мария забрала снимки. – Вы же пока не читали информацию из этой папки. Именно рука. Акушерка тянула слишком активно и вывихнула младенцу плечо. В итоге рука оказалась парализованной и росла очень медленно, так и оставшись короче правой вершка на три.
– Но думаю, что с ним усердно занимались лучшие врачи. Электросудорожная терапия, корсет на шею, специальный аппарат для распрямления руки…
– Примерно так все и было, – ответила Мария. – За десять лет что-то да должно было исправиться. По донесениям разведки, наследнику провели операцию на шее, что-то там рассекали. Вот и представьте – вам семь лет, правая рука постоянно привязана к телу, чтобы вы хоть что-то делали левой, которую при этом то массируют, то погружают в ванны со всякими травяными настоями, то обмазывают кроличьей кровью… Потом бьют электрическим током… А когда вы только-только начинаете приподнимать ею хотя бы вилку, вдруг замечают, что у вас голова клонится вправо, – и надевают на нее металлическую клетку, дабы держали ровно! И в ней вы должны ходить весь день на протяжении многих месяцев!
– Бедный мальчишка, – мрачно сказал Родин.
– Ну, с другой стороны, это был будущий кайзер, – пожала плечами Мария. – Будь он простым ребенком, да даже сыном придворного, мало кто тратил бы на него столько сил. Стал бы очередным уродцем, получил бы в жены не самую лучшую девушку, прозябал бы где-нибудь на вторых ролях.
– И не факт, что вообще бы выжил при родах, – заметил Георгий.
– Это тоже да, – согласилась Очеретина. – Вряд ли так активно спасали бы обычного младенца. Вот и приходилось фотографироваться, поворачиваясь так, чтобы спрятать искалеченную руку или прибегать ко всяким ухищрениям, как, например, перчатки – смотрите, ведь они визуально удлиняют руку. Скрестить на груди, положить на эфес – я готова поспорить, что в этом ему помогала какая-нибудь гувернантка, это же чисто женские приемы!
– Очевидно, это сильно на него повлияло. На психику…
– …И на характер, – добавила Мария. – Он формируется в детстве. Вильгельм был одновременно и закомплексованным и неуверенным в себе ребенком, и в то же время твердым и упрямым. Вскоре гувернеры сообщили родителям, что не справляются с мальчиком. Он не был хулиганом – не позволяла плохая физическая форма, но его практически невозможно было в чем-либо переубедить, на него не действовали никакие авторитеты. Только отец еще пока оказывал на него влияние.
– Пока оказывал!
– Вот именно. Поэтому кронпринц Фридрих решил заняться его обучением и с истинной прусской деловитостью и скрупулезностью взялся за это очень серьезно. У мальчика не осталось буквально ни единой свободной минуты – уроки фехтования, верховой езды, рисования, математики, истории, тактики… Причем большая часть их – сверх того, что давалось в гимназии.
– Теперь мне еще больше его жалко, – хмыкнул Родин.
– У нас есть копия дневника Вильгельма, мальчишка в то время действительно много ныл по этому поводу, но вскоре втянулся. Можно сказать, что он был одним из самых умных и образованных наследников престола того времени…
Мария сделала многозначительную паузу.
– Но?.. – прищурился Родин.
– Но в итоге родители все-таки перегнули палку. Поступив в университет, Вильгельм пошел вразнос. Конечно, не так, как его сверстники, – все-таки титул и статус давали о себе знать, – но паинькой он не был. По нескольким причинам. Во-первых, на него не смотрели как на инвалида. Может быть, и шушукались за спиной, но он был наследником престола, причем не самого захудалого государства, что автоматически делало его раз в десять красивее. Особенно для девушек. И это как раз во-вторых. Вильгельм мало того что шатался по пивным, ввязывался в драки и гульбища, но и оказался тем еще бонвиваном.
– Спасибо, я уже имел удовольствие ознакомиться с этой частью его жизни! – воскликнул Родин.
– Как угодно, – пожала плечами Мария. – Но я обладаю куда большей информацией о… ммм… предпочтениях кайзера.
– Вот как? – Родин с интересом подпер подбородок рукой. – Значит, он все-таки не просто так вам снился?
– Да ну вас! – снова отмахнулась Мария. – Кайзер водит тесную дружбу с графом Филиппом цу Эйленбургом, причем еще с юности!
– Я очень рад за кайзера, – кивнул Родин. – И за герра цу тоже. И что?
Мария осторожно прокашлялась.
– Вы про Оскара Уайльда слышали?
– Ну естественно! – воскликнул Георгий. – Я все же считаю себя образованным человеком.
– А про его… дело?
– Ах, вот вы о чем! То есть наш кайзер еще и?..
– Насчет Вильгельма точно неизвестно. Граф – да, это не секрет. До суда пока дело не дошло – в Пруссии с этим вопросом очень строго, – но это всего лишь вопрос времени. Думаю, еще год-два, и грянет скандал погромче уайльдовского. Все-таки политические фигуры замешаны, не всякая там богема. В общем, с кайзером не совсем понятно. Вроде бы вкусы графа он не разделяет – с его неосторожностью и неразборчивостью его бы обязательно подловили. Ну, или, – она хихикнула, – утекли бы очередные фотографии. А так – всякие костюмированные вечеринки в непотребном виде, пошлые шуточки, вульгарные потехи…
– В общем, продолжение университетского веселья, – резюмировал Родин.
– Вот да, самое верное определение, – согласилась Мария.
– Так, ладно. С этой стороной жизни кайзера вроде бы разобрались. Что-то еще любопытное или полезное есть?
– Ну… – Мария задумалась. – «Единица и три восьмерки – три кайзера у власти», мнемоническая формула, прусские школьники пользуются ею на уроках истории. В 1888 году правили сразу три императора.
– Одновременно?
– Нет, конечно, – рассмеялась Мария. – Это же вам не Россия во времена маленького Петра Великого. Сначала весной умер Вильгельм Первый, потом его сын, Фридрих Третий, взошел на престол и продержался меньше ста дней, после чего умер, ну а потом и наш герой, Вильгельм Второй, начал царствовать. После скандалов с письмами все думали, что это будет какой-нибудь очередной донжуан, может быть и с криминальными замашками… И вот, первый же манифест Вильгельма – об армии! И не просто так, слова в воздух, пафос и экзальтация – а все четко, точно, по делу. Мол, не нужно расслабляться, времена наступают тяжелые, нельзя забывать военную славу предков, честь и слава армии есть честь и слава страны…
– Ну, я бы не сказал, что тут что-то новое, – возразил Родин. – Классический набор слов. Наверное, какого-нибудь деда или прадеда упомянул, который на поле боя отличился?
– Деда, – кивнула Мария.
– Как раз тоже Вильгельма. Сказал что-нибудь о преемственности имени и судьбы?
– Ну не слово в слово, но в общих чертах да. Георгий, вы не понимаете. Это было прежде всего неожиданно. Неказистый мужчинка, с сомнительной личной жизнью, единственными достоинствами которого были образование и независимый характер, – только кого из народа интересуют образование и характер правителя? Людей волнуют более насущные вещи. И тут вдруг – армия! Военная слава! Я с вами! Все впечатлились, да. А потом молодой правитель стал обрабатывать своих коллег. Еще один неожиданный поступок – его путешествия по странам, посещения иностранных дворов. Швеция, Австрия, Италия, Англия, Дания, Голландия, Греция, дважды Россия…
– А править-то он хоть успевал? – с некоторой завистью усмехнулся Родин, вытягивая из рук Очеретиной пухлую папку.
Назад: Глава 3
Дальше: Часть третья