Глава 13
Террор умер – да здравствует террор!

Николай II вступил на престол 21 октября 1894 г. в возрасте 26 лет. Он готовился получить генеральский чин и командование гвардейским полком, а вместо этого получил Российское государство, к управлению которым был подготовлен слабо. Александр III, совершенно не допускавший разговоров о политике в семейном кругу, считал преждевременным вводить наследника в курс дела. В итоге наследнику пришлось изучать науку государственного управления на практике. Отсутствие должного геополитического образования, сильной политической воли, а также толковых советников и помощников привели к тому, что государь и его правительство не смогли своевременно и адекватно реагировать на быстрые и серьезные изменения, происходившие внутри страны и за рубежом, а это в итоге привело к крушению всей Российской империи.

Политику, проводимую Николаем II, которого в разное время называли Кровавым и Мучеником, лучше всего можно охарактеризовать словами Ш. М. Талейрана: «Это хуже, чем преступление, – это ошибка».

Внешне правление Николая II началось спокойно. Большинство активистов народовольческих организаций, исповедовавших террористические методы борьбы, находились либо в тюрьме, либо в эмиграции и потому реальной угрозы безопасности государя не представляли. Однако политическая обстановка в Российской империи только казалась спокойной. К концу XIX в. усилилось противостояние различных социальных групп, революционные идеи переустройства общества находили все большую поддержку у самых широких слоев населения. На стыке XIX–XX вв. и в самой России, и в среде эмиграции возникло множество разнородных революционных кружков и организаций, объявлявших своей целью свержение самодержавия.

Смерть Александра III вызвала оживление в оппозиционных кругах. Но если приверженцы умеренных либеральных взглядов обсуждали всевозможные варианты социальных реформ, то народовольцы-радикалы предпочитали более решительные, в том числе силовые, методы борьбы с правительством.

Речь Николая II от 17 января 1895 г., в которой провозглашалась незыблемость классического самодержавия, стала одним из поводов к активизации социально-революционных групп. В считаные дни Россия была наводнена прокламациями («Летучий листок группы народовольцев № 3», «Группа социалистов-революционеров русскому обществу», «Граждане», «Радикалы и поссибилисты») с призывом к объединению всех революционных организаций для ниспровержения существующего строя.

Среди наиболее радикально настроенных революционеров был студент Московского университета И. Распутин, который с 1894 г. вел пропаганду террора среди учащейся молодежи. В январе 1895 г. он решил создать боевую организацию, состоящую из боевых групп по пять человек, но потерпел неудачу. Весной того же года, когда по Москве стали распространяться слухи о возможном приезде Николая II, Распутин образовал кружок, в который вошли студенты П. Поволоцкий, С. Кролевец и В. Бахарев и мещанка Т. Акимова. Задумав покушения на императора, они начали производить разведку маршрутов, по которым (предположительно) мог следовать государь, но главное – оборудовали лабораторию, где под руководством Бахарева изготавливали разрывные снаряды. Эти снаряды (бомбы) предполагалось бросать из окна какого-либо дома по пути следования императорского кортежа. В апреле члены группы начали экспериментировать с бомбами, но в начале мая были арестованы. При обысках обнаружили подпольную лабораторию и народовольческую литературу. Всего по делу Распутина к дознанию привлекалось до 35 человек.

Прямыми наследниками старого народничества стали социалисты-революционеры (эсеры) – под этим названием в последнем десятилетии XIX в. выступали все организации народовольческого характера (термин «народоволец» постепенно отходил в область истории). Эсеры опирались на идею о возможности перехода России к социализму, минуя капиталистический путь развития. Они были сторонниками политической и хозяйственной демократии: демократическое государство в виде парламентской республики и органов местного самоуправления; организованные производители (кооперативные и промышленные союзы); организованные трудящиеся (профсоюзы). Одной из наиболее действенных форм борьбы с существующим правительством эсеры считали масштабный террор.

В эмиграции крупнейшей из эсеровских организаций был «Союз русских социалистов-революционеров», основанный Х. И. Житловским в Берне в 1894 г.

В России началось постепенное объединение разрозненных эсеровских групп. В 1896 г. из студентов Киевского университета, интеллигентов и рабочих образовалась киевская группа эсеров землемера И. А Дьякова (Н. Н. Соколов, Н. П. Дирдовский и др.). Группа имела связи с Воронежем, Курском, Одессой, Полтавой, Петербургом, Саратовом и Харьковом. В том же году А. А. Аргунов организовал в Саратове «Союз социалистов-революционеров». В 1897 г. саратовский союз переместился в Москву, где его члены занимались выпуском прокламаций и распространением заграничной литературы. В Москве кружок Аргунова стал называться «Северный союз социалистов-революционеров».

С 1897 г. в деятельности эсеров наметилась тенденция к объединению – к этому побуждали как пропаганда, шедшая из-за рубежа от народовольцев, так и инициатива руководителей отдельных кружков, считавших объединение разрозненных групп в одну партию назревшей необходимостью.

В августе 1897 г. на съезд в Воронеже собрались представители народнических кружков Воронежа, Киева, Петербурга, Полтавы и Харькова. Ожидались, но не прибыли делегаты из Москвы, Одессы, Саратова и Тамбова. Несмотря на отдельные разногласия, съезд постановил объединить все группы в одну организацию под названием «Партия социалистов-революционеров» и выработать программу, что было поручено воронежцам. Обменявшись явками и установив шифры, участники съезда разъехались. В ноябре представители групп собрались на второй съезд в Полтаве и утвердили составленный воронежцами проект программы. Но последовавшие вскоре в Воронеже, Киеве и Петербурге аресты прервали процесс объединения кружков.

В том же 1897 г. сложилась группа эсеров в столице, в которую входили студент Горного института М. М. Мельников, студент Петербургского университета Е. Е. Колосов, а также слушательница Высших женских курсов С. Г. Клитчоглу (Тютчева), ставшие позднее членами эсеровской «Боевой организации». Однако в марте 1898 г. большинство членов группы были арестованы полицией.

Оставшиеся на свободе киевские эсеры собрали в августе 1898 г. новый съезд (в Киеве), на который приехали представители Екатеринослава, Воронежа, Саратова и Чернигова. Относительно террора на съезде сложились два мнения: одни делегаты отрицали его, а другие, признавая террор, считали, что террористическая борьба должна вестись от имени единой партии. Съезд подтвердил желание объединиться в партию и начать издавать «Бюллетень русских революционеров». Однако и эта попытка объединения не удалась – вследствие арестов и вследствие разобщенности отдельных групп.

Что касается террора, то в программе «Северного союза социалистов-революционеров» (1898 г.), в частности, говорилось:

«Одним из сильных средств борьбы для такой партии, диктуемых нашим революционным прошлыми и настоящим, явится политический террор, заключающийся в уничтожении наиболее вредных и влиятельных при данных условиях лиц русского самодержавия. Систематический террор совместно с другими, получающими только при терроре огромное решающее значение формами открытой массовой борьбы (фабричные и аграрные бунты, демонстрации и проч.) приведет к дезорганизации врага. Террористическая деятельность прекратится лишь с победой над самодержавием, лишь с полным достижением политической свободы. Кроме своего главного значения, как средства дезорганизующего, террористическая деятельность послужит вместе с тем средством пропаганды и агитации, как форма открытой, совершающейся на глазах всего народа борьбы, подрывающей обаяние правительственной власти, доказывающей возможность этой борьбы и вызывающей к жизни новые революционные силы, рядом с непрерывающейся устной и печатной пропагандой. Наконец, террористическая деятельность является для всей тайной революционной партии средством самозащиты и охранения организации от вредных элементов – шпионства и предательства».

В отличие от эсеров, социал-демократы (эсдеки) приняли на вооружение следующую тактику в борьбе с эксплуататорскими классами. От пропаганды в рабочих кружках они перешли к агитации среди широких рабочих масс, присоединились к их борьбе с хозяевами предприятий и стали направлять действия пролетариата при забастовках. Эта новая тактика впервые получила теоретическое обоснование в 1894 г. в рукописной брошюре «Об агитации», излагавшей опыт работы эсдеков-евреев в Вильно и Москве. Основная идея брошюры заключалась в том, что свои политические задачи пролетариат может понять лишь в процессе экономической борьбы.

«Достижение политической власти, – говорится в ней, – является главной задачей борющегося пролетариата. Но стать перед лицом рабочего класса эта задача может лишь тогда, когда экономическая борьба выставит перед ним явную невозможность добиться улучшения своей участи при данных политических условиях. Только тогда стремления пролетариата столкнутся лицом к лицу с данными политическими формами, когда поток рабочего движения встретится с политической силой, только тогда настанет момент перехода классовой борьбы в фазис борьбы сознательно политической. <…>

Задачей социал-демократов является постоянная агитация среди фабричных рабочих на почве существующих мелких нужд и требований. Вызванная такой агитацией борьба приучит рабочих отстаивать свои интересы, поднимет их мужество, даст им уверенность в своих силах, сознание необходимости единения и в конце концов поставит перед ними более важные вопросы, требующие разрешения.

Подготовленный таким образом к более серьезной борьбе, рабочий класс приступит к решению своих насущных вопросов, и агитация на почве этих вопросов должна иметь целью выработку классового самосознания; классовая борьба в этом более сознательном виде создаст почву для политической агитации, целью которой будет изменение существующих политических условий в пользу рабочего класса».

Изменения в забастовочном движении были значительными: с 1894 по 1897 гг. число стачек увеличилось с 77 до 258, а число участников – с 38 тысяч до 70 тысяч. Наиболее выдающейся по размерам (более 30 тысяч человек) стала стачка на ткацких предприятиях Петербурга в 1896 г.; в ходе этой стачки эсдеки выпустили до 25 видов прокламаций.

Усиление революционной деятельности эсдеков и изменение их тактики привело к увеличению численности социал-демократических кружков и образованию на их базе более сложных организаций. Уже в 1894 г. у московских эсдеков возникла мысль об объединении российских социал-демократических кружков в партию. В 1895 г. на основе «Петербургской социал-демократической группы» возник Союз борьбы за освобождение рабочего класса, который в следующем году выпустил за своей подписью ряд агитационных листков. В том же году в Иваново-Вознесенске образовался Иваново-Вознесенский рабочий союз, имевший библиотеку с большим количеством нелегальных изданий и кассу взаимопомощи.

«В сентябре 1895 г., – писал П. С. Статковский, – впервые появилась в С.-Петербурге прокламация от имени „Союза борьбы за освобождение рабочего класса“ с обращением к рабочим сестрорецкого оружейного завода. Новое сообщество до конца 1896 г. проявляло весьма слабо свою деятельность. Главными организаторами этого сообщества были: помощник присяжного поверенного Владимир Ильин Ульянов (брат Александра Ульянова, казненного за покушение в 1887 г. на цареубийство), бывший студент с. – петербургского университета Юлий Иосифов Цедербаум, инженер-технолог Александр Леонтьев Малченко, инженер-технолог Василий Васильев Старков, сын чиновника, студент с. – петербургского технологического института Анатолий Александров Ванеев, инженер-технолог Глеб Максимов Кржижановский и студент с. – петербургского университета Петр Кузьмин Запорожец. <…>

Члены нового сообщества первое время старались завязывать знакомства с рабочими и составлять из них кружки в целях преступной пропаганды, частью устно, а частью путем распространения нелегальной литературы и <…> устройством кружковых библиотек, снабжая таковые книгами и брошюрами тенденциозного содержания. Главная же цель, которую преследовали и старались достигнуть члены этого сообщества, состояла в подготовке хороших пропагандистов и агитаторов из среды самих рабочих, которые в будущем могли бы обходиться без „интеллигентов“.

В ноябре 1895 г. „Союзу борьбы“ пришлось впервые активно выступать к подстрекательству рабочих к забастовкам, именно: благодаря „Союзу борьбы“ произошли забастовки сперва на фабрике Торнтона, затем волнения папиросниц фабрики Лаферма и, наконец, трехдневная забастовка рабочих „Товарищества механического производства обуви“. Во время каждой из этих забастовок „Союз борьбы“ выпускал в большом количестве гектографированные или мимеографированные листки, отпечатанные предварительно на пишущей машине. Последнее обстоятельство в значительной степени способствовало распространению листков, так как такие листки гораздо легче читались полуграмотными рабочими. <…>

Таким образом „Союз борьбы“ продолжал свое дело, а охранному отделению, ослабленному в это время командированием 12 человек лучших филеров в распоряжение Московского охранного отделения для наблюдения за чахлой группою „народовольцев“, пришлось ограничиться только наблюдением и регистрацией членов названного „Союза“.

К весне 1896 года численность членов „Союза борьбы“ значительно возросла. Представителями его решено было совершить первое выступление по поводу предстоявшего 19-го апреля (1 мая н. ст.) всемирного рабочего праздника. Ввиду этого „Союз борьбы“ выпустил новую прокламацию, в которой довольно ясно была изложена его программа.

Программа эта, как известно, легла в основу программы возникшей через два года „Российской социал-демократической рабочей партии“».

В 1896 г. московские социал-демократические группы объединились в Московский рабочий союз, который также имел библиотеку и общую для Москвы кассу. В том же году предложения об объединении эсдеков в единую партию стали высказываться и в Петербурге. Члены народовольческой «Группы 4-го листка» (В. И Браудо, А. Ю. Фейт, А. Ф. Ергин и А. М. Федулов), перешедшие на социал-демократические позиции, завязали отношения с эсдеками из Союза борьбы за освобождение рабочего класса, а затем установили связь с группами в Вильно, Киеве и Москве. Однако реализовать эти планы помешали очередные аресты, произведенные летом 1896 г.

Оставшиеся на свободе члены «Группы 4-го листка» во главе с В. П. Акимовым (Махновцем) и Е. А. Дьяконовой к осени 1896 г. организовались в «Группу новых народовольцев». Они считали, что в борьбе с существующим строем революционеры должны опираться главным образом на рабочий класс, включая в это понятие все эксплуатируемое население. Целью своей деятельности они ставили организацию политической рабочей партии. В своей программе «новые народовольцы» уже называли себя социалистами-революционерами.

В конце 1896 г. группа эсдеков из Вильно начала переговоры о проведении съезда с петербургскими и киевскими социал-демократами. После этого два вильненца отправились в Швейцарию для переговоров об объединении с заграничным «Союзом русских социал-демократов». Летом 1897 г. в Цюрихе представителями названных организаций был выработан проект объединения в одну партию.

Рост революционных кружков, все большее стремление к объединению с их стороны требовали от российского правительства принятия адекватных мер социально-политического и специально-полицейского характера. Однако полиция и спецслужбы – это только инструменты в руках военно-политического руководства страны. Если на основе анализа получаемой информации принимаются адекватные политические решения, успех будет; но если решения не соответствуют реальному положению дел или принимаются с опозданием, а то и вовсе не принимаются, фатальное поражение неизбежно. Именно так чаще всего и происходило в годы правления Николая II.

Резиденцией императора стало Царское Село, куда была переведена основная часть охранных структур. Некоторая часть осталась в Гатчине для охраны вдовствующей императрицы. В состав охранно-конвойных подразделений Николая II входили Собственный Его Императорского Величества конвой (четыре сотни), Сводно-гвардейский батальон и Рота дворцовых гренадер. Командные должности замещались путем перевода офицеров из строевых частей Кубанского и Терского казачьих войск и из гвардии после обязательной двухлетней службы. Образовательный ценз был высоким: принимались, как правило, офицеры, окончившие военные или юнкерские училища по 1-му разряду. Нижние чины поступали на службу после тщательного отбора, которым после 1899 г. занимались непосредственно офицеры охранных подразделений.

С 1894 по 1896 г. общее руководство охраной российского императора и его семьи осуществлял Дежурный при Его Величестве генерал, заведовавший Дворцовой полицией и агентами и имевший особую канцелярию. Эту должность занимал П. А. Черевин. Девятнадцатого февраля 1896 г. он скончался, и уже 14 марта канцелярию Дежурного генерала переименовали в канцелярию Дворцового коменданта, назначив на эту должность П. П. Гессе. В его подчинении находилась Дворцовая полиция (гласная наружная охрана, 129 человек), возглавляемая Е. Н. Ширинкиным.

Оперативно-розыскная составляющая работы Дворцовой полиции постепенно снижалась; негласное сопровождение государя вне резиденций вела Охранная агентура Петербургского охранного отделения. Дворцовая полиция стала выполнять классические полицейские функции в местах постоянного или временного пребывания императора: пропускной режим, поддержание общественного порядка, проверка политической благонадежности разных лиц и т. п.

Наибольшие успехи в агентурной работе среди революционных организаций были достигнуты Московским охранным отделением, и в первую очередь эти успехи связаны с деятельностью С. В. Зубатова. Будучи помощником начальника отделения Н. С. Бердяева, а с 1896 г. – начальником, Зубатов настолько отладил агентурную работу и наружное наблюдение, что заниматься революционной деятельностью в Москве считалось делом безнадежным. В молодости увлекавшийся либеральной идеологией, Зубатов являлся отменным «людоведом и душелюбом»: зная особенности человеческой психологии, он исподволь выяснял моральные качества, степень убежденности арестованных революционеров и умело привлекал их на свою сторону.

«В конце же 1896 года и начале 1897 года по распоряжению Департамента полиции была произведена чиновником особых поручений при министре внутренних дел П. И. Рачковским ревизия деятельности Охранного отделения. При ревизии главным образом было обращено внимание на правильность расходования сумм, предназначаемых в уплату секретным сотрудникам, и на наем конспиративных квартир. Судя по последствиям, никаких неправильностей не было обнаружено, так как бывший в то время начальником Охранного отделения полковник Секеринский, занимавший этот пост в течение 12 лет, в феврале 1897 года назначен был начальником с. – петербургского губернского жандармского управления и вскоре произведен был в генерал-майоры. В должность же начальника Охранного отделения вступил, по личному предложению министра внутренних дел, отдельного корпуса жандармов полковник Владимир Михайлович Пирамидов, бывший в то время начальником одесского жандармского управления. Полковник Пирамидов вступил в исполнение своих обязанностей 1-го марта 1897 года».

Деятельность нового начальника оказалась неэффективной, в том числе в руководстве агентурой и организации наружного наблюдения. Однако он сумел продержаться на этом посту четыре года.

В 1897 г. в Петербурге возникли две самостоятельные социал-демократические организации: «Рабочая мысль» и «Рабочее знамя». В том же году киевские социал-демократы объединились в местный Союз борьбы за освобождение рабочего класса, в недрах которого зародилась самостоятельная литературная группа «Рабочая газета». В Екатеринославе также образовался местный Союз борьбы за освобождение рабочего класса, а в Николаеве возник «Южно-русский рабочий союз».

Увеличение числа и организационное эволюционирование социал-демократических организаций и групп все более настойчиво ставило в повестку дня вопрос об объединении их в партию. Весной 1897 г. киевская группа «Рабочая газета» завязала отношения с виленской, иваново-вознесенской, московской и санкт-петербургской социал-демократическими организациями и пыталась созвать съезд в 1897 г. Но в Киев прибыли только представители от Москвы и Петербурга, поэтому было решено продолжить подготовку к созыву общероссийского съезда социал-демократов.

В сентябре 1897 г. в Вильно состоялся Учредительный съезд представителей групп еврейских эсдеков из Белостока, Варшавы, Вильно, Витебска и Минска. Эти группы объединились во Всеобщий еврейский рабочий союз в Литве, Польше и России (Бунд) – хорошо законспирированную и структурно сильную организацию. В ЦК Бунда вошли А. И. Кремер, Л. Гольдман, М. Я. Левинсон (Косовский), И. Миль, Д. Кац и др. Как партия еврейских ремесленников и промышленных рабочих, Бунд сформировался на базе просветительских кружков и стачечных касс, возникших в начале 1890-х гг. в западных областях Российской империи. Лидеры Бунда старались привлечь в свои ряды не только ремесленников и рабочих, но и представителей радикальной интеллигенции. В 1898–1900 гг. прошло 312 забастовок еврейского пролетариата в Северо-Западном крае и Царстве Польском, что расширило влияние союза.

Марксизм трактовался бундовцами в связи с традиционными представлениями об особой миссии еврейского народа. Ими была выдвинута идея о специфике бесправного и гонимого еврейского пролетариата и о создании еврейской рабочей партии. Партия выступала за демократию и обобществление средств производства, национально-культурную автономию для восточноевропейского еврейства, создание светской системы просвещения, поддерживала развитие культуры на языке идиш. Бундовцы считали, что благодаря этому евреи не ассимилируются и сумеют сохранить свою самобытность. Бунд был не только антирелигиозной, но и антисионистской партией и активно выступал против эмиграции евреев в Палестину.

С учетом изменений, происходивших в политической жизни Российской империи, 1 января 1898 г. из состава 3-го делопроизводства Департамента полиции был выделен Особый отдел. Он стал центральным органом, осуществлявшим контроль над политическими настроениями в обществе. Основными направлениями его работы являлись: заведование агентурной работой; обобщение всей информации, полученной оперативным путем; систематизация антиправительственной литературы. Первым заведующим Особым отделом Департамента полиции был назначен Л. А. Ратаев.

В Особый отдел были переданы: библиотека революционных изданий (5000 экземпляров), фототека (20 тысяч фотографий революционеров), именная картотека (карточки на 55 тысяч человек). Несомненной заслугой Ратаева являлась разработка номенклатуры дел, позволившая поднять делопроизводство на высокий уровень. Первоначально в штате отдела состояли тринадцать человек: начальник, четыре его помощника (делопроизводители), шесть канцеляристов и два машиниста. В момент создания основное внимание сотрудников отдела было направлено на студенчество. Но по мере активизации революционного движения все большее значение приобретал надзор за деятельностью эсдеков и эсеров.

В конце 1897 – начале 1898 гг. предложения участвовать в съезде эсдеков были направлены екатеринославскому, киевскому, петербургскому (фракция «стариков») и московскому союзам, литовским социал-демократам, Бунду, «Союзу русских социал-демократов за границей» и харьковской организации. Из-за личных амбиций организаторов на съезд решили не приглашать социал-демократов из Петербурга, издававших газету «Рабочая мысль». Не пригласили и представителей белостокской, иваново-вознесенской, николаевской и одесской социал-демократических групп ввиду их нерешительности. Харьковская социал-демократическая группа и Литовская социал-демократическая партия участвовать в работе съезда отказались.

Первый съезд Российской социал-демократической рабочей партии (РСДРП) открылся в Минске 1 марта 1898 г. (возможно, дата была выбрана, чтобы подчеркнуть связь эсдеков с революционерами из «Народной воли») и продолжался три дня. От Союза борьбы за освобождение рабочего класса в нем участвовали С. И. Радченко (Петербург), А. А. Ванновский (Москва), П. Л. Тучапский (Киев) и К. А. Петрусевич (Екатеринослав); от Бунда – Ш. Кац, А. И. Кремер и А. Я. Мутник; от киевской «Рабочей газеты» – Б. Л Эйдельман и Н. А. Вигдорчик. В целях конспирации протоколов не велось, записывались только резолюции. В единогласно принятом решении указывалось, что все «союзы борьбы», группа «Рабочей газеты» и Бунд «сливаются в единую организацию». Съезд избрал Центральный комитет в составе Радченко, Эйдельмана и Кремера. Бунд вошел в состав РСДРП как организация еврейского пролетариата. «Союз русских социал-демократов за границей» признавался представителем партии за рубежом.

Особо следует отметить, что в «Правилах поведения революционных социал-демократов», распространявшихся накануне съезда, содержались разделы «Корпус жандармов и организация шпионов» и «Поведение на свободе», знакомившие революционеров с некоторыми методами работы полиции и жандармерии, правилами конспирации и обеспечения личной безопасности. Однако, несмотря на меры предосторожности, сразу же после съезда многие партийные организации были разгромлены, а большинство делегатов съезда, в том числе все члены ЦК, арестованы; полиция захватила типографию и готовый к печати третий номер «Рабочей газеты».

В этой связи отметим, что еще в конце 1897 г., находясь в ссылке, В. И. Ульянов (Ленин) написал брошюру «Задачи русских социал-демократов» (издана в 1898 г. в Женеве), прагматично обосновав необходимость создания специальных партийных структур безопасности. В брошюре говорилось, что правительство опутало сетью своих агентов все действующие и потенциальные очаги антиправительственных элементов. А поскольку наибольшую опасность для нелегальных организаций представляли секретные сотрудники, работавшие непосредственно в революционной среде, Ленин считал, что партии «нужны люди, следящие за шпионами и провокаторами». Он также писал о необходимости иметь специальных агентов – профессиональных революционеров, имеющих контакты с интеллигенцией, чиновничеством, полицией. Можно по-разному относиться к личности лидера РСДРП(б), но в понимании важности и сложности борьбы революционеров с секретной агентурой ему не откажешь.

Дальнейшее развитие революционного движения в России во многом связано со всероссийской студенческой забастовкой 1899–1901 гг., которую по масштабам и длительности можно именовать студенческой революцией. Студенческие волнения придали оппозиционерам, в первую очередь эсерам, новый и весьма решительный импульс как в развитии кружков и групп, так и в деле объединения в единую партию.

Четвертого февраля 1899 г. в Петербургском университете за подписью ректора В. И. Сергеевича было вывешено объявление, грозящее студентам репрессиями за участие в нарушениях общественного прядка.

«Может быть, – писал через несколько дней по поводу этих событий министр финансов С. Ю. Витте в специальной записке, – студенты в подобном случае от университетского начальства ожидали обращения к чувству чести, а не угрозы наказания за буйство и непристойное поведение товарищей. Может быть, лучшая часть студенчества сочла себя оскорбленною тем, что за уличные беспорядки, ежегодно производимые кучкой студентов, была в глазах общества наброшена тень на всех студентов университета».

Восьмого февраля, во время празднования очередной годовщины университета, произошло спровоцированное полицией столкновение студентов с конным полицейским отрядом. Толпа была рассеяна с применением нагаек, при этом пострадали и случайные прохожие. После разгона демонстрации студенчество Петербургского университета объявило забастовку, которая была поддержана студентами и слушателями семнадцати вузов столицы: Академии художеств, Института путей сообщения, Военно-медицинской академии, Горного, Лесного, Электротехнического, Технологического, Историко-филологического институтов, Высших женских (Бестужевских) курсов, Женского медицинского института, женских фельдшерских Рождественских курсов и др.

К концу февраля 1899 г. забастовка охватила практически все высшие учебные заведения Российской империи, в ней принимали участие около 25 тысяч (!) человек – примерно две трети всех студентов страны. Власти ответили репрессиями: участников забастовки исключили из университетов и призвали в солдаты, 2160 человек выслали под надзор полиции. Но репрессии лишь подстегнули переход бастующих от чисто академических требований к политическим. В сентябре 1899 г. студенты в аудитории не вернулись. Сторону молодежи приняли оппозиционные круги общества, что еще более обострило политическую ситуацию в России. Так, «Северный союз социалистов-революционеров» особой прокламацией призывал студенчество к борьбе с правительством.

Отметим, что активной работе революционеров в конце XIX – начале XX в. способствовали факторы, имевшие прямое отношение к полицейским, судебным и пенитенциарным структурам. «Наряду со слабостью государственной полиции, – писал Л. А. Ратаев, – замечалось еще и полное отсутствие всяких способов воздействия на надвигавшуюся революцию. Ссылка существовала только на бумаге. Не бежал из ссылки только тот, кто этого не хотел, кому по личным соображениям не было надобности бежать. Тюрьмы не существовало вовсе. При тогдашнем тюремном режиме революционер, попавший в тюрьму, беспрепятственно продолжал свою прежнюю деятельность». Заключенные свободно переписывались с внешним миром и с арестованными, находившимися в других тюрьмах. В 1895 г. была проведена широкомасштабная амнистия в отношении осужденных революционеров, многие из которых уехали за границу, где активно включились в антиправительственную деятельность. Смертная казнь в империи с 1888 г. не применялась. Старые народовольцы, проживавшие за границей, охотно передавали преемникам навыки конспирации и боевой работы.

На волне студенческих волнений 1899 г. в Минске образовалась Рабочая партия политического освобождения России во главе с Л. М. Родионовой-Клячко. Эта организация народническо-эсеровского толка объединяла до сорока кружков и групп (около двухсот участников) в Белостоке, Минске, Екатеринославе, Житомире и других городах. Благодаря организаторским способностям в Минске выдвинулись и стали впоследствии широко известны Е. К. Брешко-Брешковская и Г. А. Гершуни. В программном документе партии – брошюре «Свобода», выпущенной в Минске в начале 1900 г., – ставилась задача завоевания политических свобод, главным образом, путем террористической деятельности. Весной 1900 г. организация была разгромлена жандармами.

Что касается европейского терроризма, то его основными носителями в конце XIX в., как и ранее, являлись анархисты.

С начала 1890-х гг. в Испании бурно развивалась «пропаганда действием». В июне 1896 г. в Барселоне метнули бомбу в религиозную процессию, собравшуюся по поводу праздника Тела и Крови Христовой, погибли 11 человек. Теракт вызвал жесткую реакцию властей против анархистов и социалистов, многие были казнены или умерли в тюрьме в результате жестоких пыток.

Итальянский анархист Микеле (Мишель) Анджиолилло, решив отомстить за своих товарищей, убил главного, с точки зрения анархистов, виновника этих смертей – председателя кабинета министров Испании А. К. дель Кастильо. Первоначально Анджиолилло хотел убить кого-нибудь из членов королевской семьи, но был переубежден Р. Э. Бетансесом, одним из организаторов революции Пуэрто-Рико в сентябре 1868 г., который и помог Анджиолилло приехать в Испанию из Парижа, а финансовую помощь ему предоставили кубинские революционеры, проживавшие в Лондоне. Анархист прибыл в Мадрид, где Бетансес выяснил маршруты следования премьера. Затем Анджиолилло (он представлялся писателем и публицистом Эмилио Ринальди) из Мадрида на поезде добрался до Сумарраги, а оттуда на повозке – до Санта Агеды, где в тот момент отдыхал премьер.

Восьмого августа 1897 г. Антонио Кановас сидел на лавке и читал газету, Анджиолилло подошел и выстрелил в него три раза; Кановас был смертельно ранен. Террориста сразу схватили, суд приговорил его к смерти. Кардинальным образом убийство Кановаса на ситуацию в Испании не повлияло.

В Австро-Венгрии характерной чертой терроризма являлась национальная подоплека покушений, наиболее известным из которых стало убийство императрицы Елизаветы, супруги Франца Иосифа I.

Утром в субботу 10 сентября 1898 г. шестидесятилетняя Елизавета в сопровождении фрейлины, графини И. Штараи, шла по набережной Женевского озера к причалу Монблан, чтобы сесть на пароход до Ко, где проходила лечение. Навстречу им шел мужчина; в двух шагах от Елизаветы он споткнулся и, чтобы смягчить падение, выставил вперед руки, при этом «случайно» коснувшись императрицы. Графиня Штараи помогла внезапно ослабшей Елизавете дойти до судна, где и обнаружила в районе сердца крошечную ранку с запекшейся кровью. Через час императрица скончалась, не приходя в сознание.

После того как террорист был задержан, оказалось, что его зовут Луиджи Луккени, он итальянец и анархист. Убийца показал на допросе, что он прибыл в Швейцарию, намереваясь убить принца Орлеанского, претендента на французский престол, но не нашел его. И тогда он дал себе клятву, что убьет любую высокопоставленную особу, будь то принц, король или президент. Но его жертвой стала императрица Елизавета, первой попавшая на глаза Луккени. Убийство было совершено тонкой заточкой, изготовленной из напильника. Анархист, приговоренный к пожизненному заключению, повесился в камере.

Весной 1900 г. в Европе произошло две террористических атаки.

Шестого марта в Бремене рабочий Дитрих Вайланд совершил покушение на императора Вильгельма II, который был тяжело ранен в голову.

Четвертого апреля в Брюсселе шестнадцатилетний жестянщик Сипидо выстрелил из револьвера в принца Уэльского Альберта Эдуарда (с 1901 г. – король Эдуард VII), но промахнулся. Сипидо показал, что произвел покушение из-за карательной политики Британии в англо-бурской войне. Присяжные признали его невменяемым и освободили от наказания, но суд постановил отдать юношу в воспитательное заведение. Террорист бежал во Францию, однако под давлением Великобритании был выдан Бельгии, несмотря на протесты радикальной и социалистической печати.