17
Выслушав меня, Селеста согласилась, что мыслю я весьма здраво. Истории ее обучали хорошо, и год основания здешней столицы она знала, и год катастрофы тоже. Выходило, город выстроили как раз после того, как канула на дно морское прежняя столица. Селеста даже припомнила что-то из уроков землеописания: говорилось, что место для нового города выбрали именно потому, что там образовался удобный глубокий залив, в самый раз, чтобы построить хороший порт, ну а королевский замок и сама столица встали на прочной скале, которая даже не пошатнулась во время великого землетрясения.
Чуть позже я отыскала в библиотеке старинные карты и атласы: любопытно было наблюдать, как век за веком менялись очертания суши! Нашлись там и копии совсем древних карт: на них наш берег выглядел совсем иначе, и, судя по его очертаниям, края здесь были весьма благоприятны для судоходства.
Выходило, я рассудила верно, но это-то было самым простым! А вот как отыскать место Силы… Что-то мне не верилось, будто беседка в самом деле выстроена именно там! Не бывает такого везения!
Старая Берта вспоминала одно предание за другим, но в них все больше говорилось о приливах и отливах, штормах и штилях, далеких островах и неведомых странах, и о русалках, конечно, а вот о феях не было ни словечка.
Сказки про фей знали Мари и Анна, но там они обычно представали добрыми волшебницами, помогавшими бедным сироткам обрести счастье и богатство. Правда, никогда не говорилось, что требовалось от бедняжек взамен, но на то они и сказки, чтобы не заострять внимание на таких деталях!
Я неутомимо перебирала том за томом из собрания Эрвина, откладывая в сторону те, что уж вовсе не годились, и отдавая Селесте книги, в наименовании которых мне чудился хотя бы намек на искомое. Но тщетно: она листала их и качала головой – это оказывались то травники, то алхимические трактаты, то жития Создателя… Кстати, а вот при взгляде на последние озарило Мари.
– Помнится мне, – сказала она, когда мы обсуждали находки, вернее, отсутствие оных, – когда я была еще маленькой девочкой, жил тут неподалеку отшельник. Он был хороший человек, добрый и веселый, совсем уже дряхлый. Староста предлагал ему перебраться в поселок, да и в усадьбу его приглашали, но он если и заходил, то разве что в гости.
– И пообедать, – добавила Берта.
– Ну а как же без этого? Платить ему было нечем, конечно, но он умел лечить и рассказывал всем, кому этого хотелось, как состряпать лечебный бальзам, какие травы помогают от простуды, а какие – от прострела… А еще все, особенно дети, любили слушать его истории о Создателе. – Мари помолчала, вспоминая. – Как-то так этот старик рассказывал… Словом, Создатель у него выходил не каким-то там непогрешимым и всеведущим, а обычным человеком, ну разве что наделенным волшебной силой. Вечно он влипал в какие-то истории, то смешные, то грустные, то опасные, с кем-то ссорился, с кем-то мирился, путешествовал по всему свету в поисках чудес и диковин, а еще не гнушался хорошенько поесть и выпить. И женщин тоже не сторонился.
– Эрвин говорил, что и при дворе прежде жил какой-то старик, который пересказывал житие Создателя примерно так же, – припомнила я. – Потом Лаура прогнала его. Но вряд ли это был тот же самый…
– Да, наш-то помер в тот год, когда я замуж вышла, – кивнула Мари. – Успел еще благословить. Но, может, при дворе жил его ученик? Или младший товарищ? Как знать…
– Ты к чему это завела-то? – перебила Берта.
– Да вот вспомнилось, старик говорил: Создатель на самом деле вовсе не создавал наш мир, а просто забрел сюда по дороге, – сконфуженно ответила Мари и поправила чепец. – Мы тогда смеялись, мол, как такое может быть, откуда он пришел-то, с неба упал, что ли? А старик сказал: будет вам хихикать, детишки, лучше головой подумайте. Вы вот живете на своем берегу, а как подрастете, выйдете в море, побываете на чужих берегах, может, новые откроете. Так и Создатель – ходит себе да бродит, идет куда глаза глядят. Только мореходы перебираются с острова на остров, а он – из мира в мир. Мы тогда, конечно, толком ничего не поняли, – добавила она, – а вот сейчас почему-то вспомнилось, как госпожа Марлин рассказала про другие миры.
– Надеюсь, Создатель – не фея, – пробормотала я.
– Не может такого быть, госпожа, – с жаром сказала Мари. – Он никогда ничего плохого людям не делал, ходил да смотрел, иногда что-нибудь исправлял, потом дальше шел… Еще старик рассказывал, что Создатель и на дно морское опускался, и жил там среди морских чудищ. Вот, наверно, я о русалках подумала, оно в памяти и всплыло…
– У нас ни о чем подобном не рассказывают, – припомнила я бабушкины легенды. – Вернее, говорят, что русалки ведут род от дельфина или тюленя и человека, возможно, как раз Создателя.
– Старик говорил, Создатель был очень рассеянным, – таинственным шепотом произнесла Мари. – И частенько забывал запирать за собою двери… Мы тогда не поняли, что он имеет в виду, а я теперь покумекала и думаю: может, эти вот врата, через которые могут пройти феи, и есть незапертые двери Создателя? Тогда ясно, почему они просто так в другой-то мир попасть не могут, а только поднатужившись: поди, открой такую дверку, пуп надорвешь, чтобы только в щелочку пролезть!
– А что, мне нравится эта мысль, – сказала Селеста. – Если другие миры существуют и кто-то может путешествовать между ними, почему не счесть, что это и впрямь Создатель позабыл закрыть какие-то дверки? А потом их феи нашли и придумали, как пользоваться… Как полагаете?
– Может, так и было, а может, и нет, – вздохнула Берта. – Нам-то что с того проку? Мы не феи, и никакие двери нам открывать не нужно, а вовсе даже наоборот! Да и найти бы их сперва…
– Да, верно, – понурилась моя подруга. – Пойдем, Марлин, будем искать дальше. У меня уже, признаюсь, в глазах рябит, а мы просмотрели всего ничего! А вот будет обидно, если подсказка есть где-нибудь в середине книги, которую мы отложили за ненадобностью!
– Читать их все у нас времени нет, – вздохнула я. – Меня лучше пожалей: у Эрвина такой почерк, что, не будь он лебедем, я бы сказала – пишет, как курица лапой!
Мы обменялись невеселыми улыбками и вернулись к делу, каждая к своему. Снова зарядил дождь, мелкий, явно надолго. Рыбакам он не мешал, крестьянам тоже – в самый раз было после жары поля и сады пролить как следует, – а вот сухопутным странникам должен был доставить много хлопот. Я уж говорила, дороги тут сложные, и если дождь затянется, не миновать новых оползней, а уж скользко до того, что добрый хозяин не рискнет вывести коня на такую дорогу – того и гляди, бедняга ноги переломает!
Однако же охота пуще неволи, и еще три дня спустя – дождь то переставал, то принимался с новой силой, – в ворота усадьбы постучались измученные путники.
Лошади их едва переставляли ноги, две сильно хромали, да и всадники выглядели не лучше: промокшие до нитки, смертельно усталые и голодные.
Я с волнением узнала Ганса, верного слугу Эрвина, и мастера Йохана. Этот был совсем плох, он едва держался в седле, и коня его вели в поводу. Были еще люди из дружины Эрвина, кое-кто из отряда Герхарда и других принцев, их узнала Селеста, всего три десятка.
– Госпожа… – вымолвил Ганс, увидев меня, и чуть не сел мимо скамьи. – Живая… Никак, и впрямь колдовство!
– Да уж, без него тут не обошлось, – сказала Селеста, появляясь из-за моего плеча, и на этот раз бедолага пролил на себя горячее вино. – Не смотрите же вы на нас, как на привидения! Мы с Марлин пока еще живы. Отогревайтесь скорее да расскажите, что произошло!
– Я-то ничего, госпожа, – отмахнулся Ганс, – лучше прикажите за мастером досмотреть, худо ему. Я уж боялся, живым не довезем…
– Простыл, что ли? – насторожилась Анна, вытирая руки передником. – Ничего, это мы живо поправим!
– Простыл, куда без этого по такой-то погоде, но, скажу я тебе, это-то ерунда… – мрачно произнес тот и яростно почесал многодневную щетину. – Пойдем, вместе поглядим.
– Мари, пошли-ка за Бертой, – сказала Анна, нахмурившись. – Чует мое сердце, дело неладно! А вы, госпожи, обождите пока. Сперва надо всех обогреть и накормить, еще час ожидания погоды не сделает.
Я молча согласилась и повела Селесту обратно в библиотеку. Подруга моя еще прихрамывала, но ее израненные ноги уже почти зажили.
– Что-то случилось, – сказала она, тревожно заглядывая мне в лицо. – Почему приехали вместе бойцы твоего мужа и моего? И Андреаса, и других… И почему их так мало? Что стряслось с мастером Йоханом?
– Потерпи немного, и мы все узнаем, – ответила я, преисполняясь дурных предчувствий. – Сама вижу, что дело неладно, но если бы на хвосте у отряда висела погоня, Ганс крикнул бы об этом с порога и не вино начал пить, а занялся обороной, уж настолько-то я его знаю!
– Твоя правда, – вздохнула Селеста и, привстав на табурет, потянула с дальней полки очередной толстенный том, старый-престарый, в деревянной обложке с черными металлическими накладками и застежками, такой тяжелый, что она едва его удержала. – Смотри, какая древность! Интересно, что тут выгравировано? Похоже на какой-то цветок…
Обложка потрескалась от времени, и застежки отвалились вместе с ее кусками. Я уж опасалась, что до страниц и дотронуться не удастся без того, чтобы они не разлетелись в пыль, но пергамент сохранился весьма и весьма неплохо. Конечно, листать книгу все равно приходилось с большими предосторожностями.
– Что это за язык? – спросила я, присмотревшись к заглавию. – Похож на наш, но…
– Наверное, старинный диалект, – предположила Селеста, открыв другую страницу. – Кое-какие слова я узнаю, а другие совсем ни на что не похожи… А вот, гляди, пометка!
Надпись была сделана другими чернилами и другим почерком и гласила – насколько я сумела разобрать, – что эта книга суть копия копии древнего сочинения, записанного со слов потомков Генриха-Основателя в таком-то году от основания столицы. Самой этой книге было века три, не меньше, а уж о возрасте оригинала оставалось только гадать… Год-то был не тот, в котором построили новую столицу, куда как более ранний! Значит…
– Вот уж правда, древность! – воскликнула я. – Селеста, Генрих-Основатель! Уж не мой ли это прапрадед?
– Неужто повезло наконец? – прошептала она и с трепетом перевернула страницу.
– Ну, может, и повезет, если мы сумеем разобрать хоть что-нибудь, – вздохнула я, вглядываясь в полузнакомые слова. – Наверно, мастер Йохан мог бы помочь, но его пока трогать не стоит.
– Гляди, – Селеста вела кончиком пальца по строкам, – вот тут я кое-что могу прочитать. Это обычное вступление, дескать, в книге описана подлинная история, произошедшая… с кем-то или где-то, не пойму. А, нет, постой! Вот имя – Грегор, кажется? Кого-то из предков Герхарда так звали, я помню… А другое имя я никак не прочту.
– Не важно, – поморщилась я. – Давай лучше попробуем понять, пригодится нам эта книжища или нет? А то вдруг это просто легенда…
– А кто не далее как сегодня всерьез обсуждал такие вот легенды со служанками? – приподняла она брови, и я вынужденно признала ее правоту.
Селеста перевернула страницу и ахнула:
– Надо же! Такая старая книга и с такими картинками!
– Это гравюра, – вздохнула я: Эрвин научил меня разбираться в подобном, хотя бы поверхностно. – Уж тебе-то стыдно этого не знать.
– А разве оттиски делают на пергаменте? – удивилась она.
– Как видишь, делают, – кивнула я. – Эрвин мне показывал старинные гравюры в других книгах, даже цветные, правда, там они совсем маленькие, а эта… Да ты присмотрись, видно же, что буквицы прорисованы от руки, а тут…
– Да, здесь совсем по-другому, – согласилась Селеста, едва не уткнувшись носом в иллюстрацию. – Надо же…
На гравюре была изображена дама с гордым лицом (даже если художник пытался приукрасить его резкие черты, портрета красавицы у него все равно не получилось), с распущенными по плечам черными локонами, в пышном платье незнакомого фасона. Она небрежно опиралась на лапу неведомого косматого чудовища, обряженного почему-то в человеческую одежду; другой лапой оно по-хозяйски держало даму за талию. Эту композицию окружала рамка из стилизованных цветов шиповника, теперь я их узнала. Быть может, по колючим стеблям или листьям? Внизу вилась лента с надписью.
– Вот это слово не узнать сложно, – сказала Селеста, присмотревшись, – это «роза». А вот этот суффикс указывает на принадлежность к месту… ну, что-то вроде «-ский» или, раз это роза, то «-ская». Нор… норвудская роза, вот!
– А ты когда-нибудь слышала о таком месте? – спросила я.
– Нет, а ты?
– А я тем более.
Селеста перевернула еще несколько страниц, пытаясь разобрать, о чем говорится в тексте, но увы: она не знала старого диалекта, а по тем отдельным словам, которые ей удалось узнать, составить связную историю не получалось. Мелькали все те же имена, название страны или города, упоминались сестры, братья, и очень часто – кровь и роза.
А вот когда мы увидели еще одну гравюру, я невольно ахнула, совсем как Селеста недавно.
– Что с тобой? – насторожилась она, а я безотрывно смотрела на книжный разворот…
На нем была изображена та же черноволосая дама, только в платье попроще, и стояла она перед громадным деревом, нет, несколькими деревьями, чьи стволы сплелись в один! В точности как у того, что я видела в ледяном море! А под корнями, словно нарочно подчеркнутые художником, виднелись камни – деревья росли в их кругу…
– Листай дальше, – велела я, и Селеста подчинилась. – Погоди!
Тут была не гравюра, просто рисунок прямо посреди текста – непривычной формы кинжал без гарды. Что о нем говорится, мы расшифровать не сумели.
Предпоследняя гравюра изображала зимнюю ночь. Все та же дама вонзала кинжал в сердце женщины в белой развевающейся вуали, а на фоне огромной луны виднелись силуэты всадников на кошмарных конях…
– Думаешь, это нам как-то пригодится? – негромко спросила Селеста, заглянув в конец истории и обнаружив там что-то вроде традиционного «и жили они долго и счастливо».
– Вряд ли, – ответила я, – но ведьма говорила мне, что убить фею можно оружием, которое не принадлежит этому миру. Не принесенным из другого, а… как же объяснить? Знаешь, случается звездопад?
– Конечно, – ответила Селеста. – Это все равно как драгоценности отрываются от расшитого платья и падают наземь.
– Вот-вот. Только небо-то огромное, и расшито оно немаленькими камушками, – улыбнулась я. – Попадаются и куски металла, а из него можно сковать оружие! Вот им-то и можно убить фею…
– Думаешь, тут написано именно о нем? – Селеста нашла рисунок с кинжалом. – Похоже, Марлин! Смотри, тут кругом нарисованы звезды, и вот эта падает прямо на клинок… Только где нам-то добыть такое оружие?
– Такое нам и не нужно, – улыбнулась я и показала ей ножны со своим кинжалом. – Он родился в чреве огненной горы, закален морской водой и тоже, можно считать, не принадлежит надземному миру.
– Обсидиан? – узнала она, увидев клинок. – Его же очень сложно раздобыть!
– Только не под водой… хотя, конечно, и у нас он стоит недешево, – признала я. – Одним словом, ведьма уверена, что он годится для нашего дела.
– Ну конечно, теперь дело за малым – отыскать фею и прикончить ее… – вздохнула Селеста и снова посмотрела на сцену убийства. – Надо же, какая решительная дама эта… Норвудская роза! Интересно, за что ей дали такое прозвище?
– Уж явно не за красоту, скорее, за острые шипы, – честно ответила я. – А она никого тебе не напоминает?
– Я хотела спросить у тебя то же самое. Мне показалось, что она очень похожа на Герхарда.
– И на Эрвина, и на Клауса, словом, на братьев, – кивнула я. – Да и с моей тетушкой-ведьмой у нее есть что-то общее! Конечно, по такому портрету понять сложно, но…
– У этой династии фамильные черты очень хорошо прослеживаются, – перебила Селеста, – достаточно взглянуть на любой портрет в дворцовой галерее: если бы не костюмы и таблички, да не разная манера письма художников, я бы не взялась с ходу отличить, скажем, Рихарда Второго от Густава Седьмого!
– Сильная кровь, – согласилась я. – Ну что ж… даже если мы никогда не узнаем, что же приключилось с этой самой розой, у нас есть хоть какое-то подтверждение ведьминым байкам.
– Может, мастер Йохан все-таки сумеет прочесть эту историю? – предположила Селеста. – Или Эрвин, ты же говорила, он очень интересуется старинными текстами!
– Сперва его найти нужно, – вздохнула я. – Пойдем лучше, узнаем, что с мастером. Вдруг ты права, и он сможет разобрать хотя бы суть?
Времени уже прошло достаточно для того, чтобы вновь прибывшие немного пришли в себя, отогрелись, переоделись в сухое и заморили червячка.
– Как там мастер Йохан? – спросила я.
– Он пока спит. – Анна отвела глаза. – Прикажете позвать Ганса? Он вам обо всем расскажет…
– Конечно, зови, – кивнула я, и вскоре тот явился.
– Даже и не знаю, с чего начать, госпожа, – мрачно произнес он.
– С самого начала, – вздохнула я, забыв о том, что Ганс помнит меня немой. Бедняга сам потерял дар речи, но потом все-таки взял себя в руки.
– Ну, тогда, стало быть… – начал он, собравшись с мыслями. – Я видел, как сперва их высочества в лебедей обратились, а вы с госпожой Селестой за борт прыгнули. Хотел следом сигануть, вытаскивать, да меня матросы уже под руки ухватили. Сильные, мерзавцы, но я бы вырвался, если б меня свайкой по макушке не приласкали… Я, правда, скоро очнулся, вскользь удар-то пришелся, успел я головой мотнуть… Но увидел только, как лебеди улетают.
– В какую сторону? – тут же спросила я.
– Не до сторон тогда было, госпожа, – покаянно ответил он. – Если подумаю, так соображу, каким бортом корабль к солнцу был повернут, но это потом. Главное, птиц и след простыл. И вас тоже. Я слышал, шлюпку спускали, но нашли только косынку госпожи Селесты.
«Верно, она дала мне ее прикрыть шею, а я, видно, небрежно завязала узел», – припомнила я. Впрочем, до косынки ли мне было в те минуты? Ну а тяжелые платья, видимо, сразу пошли на дно…
– Ну а нас, всю свиту господскую, повязали, – продолжил Ганс. – Говорил я его высочеству: не дело всего с двумя телохранителями отправляться невесть куда невесть на чьем корабле! Ну и что, что братья рядом и зять? У вас, говорю, жена молодая, а вы… Эх! Не послушал… ни меня не послушал, ни мастера Йохана – тот тоже неладное чуял, да его высочество старика только высмеял!
Он в сердцах махнул рукой.
– Похоже, ты оказался прав, – медленно проговорила я.
– Ну да… Как на берегу очутились – мигом всех в подземелье отправили. Остальные наши бойцы уж там были. Не все, правда. Некоторые по кабакам да веселым домам отправились, пока господа на морской прогулке изволили прохлаждаться, это их и спасло. И нас, – добавил Ганс, подумав. – К тому времени, как пленных пересчитали, ясно стало, что недостача имеется. Начали искать… ну, об этом парни мне потом рассказали. Ну а они не вовсе бестолковые, и хоть были уже навеселе, сумели скрыться. Опять же и девки, и всякая шелупонь кабацкая предупредили, ищут, мол… И то, парни что, столицы не знают? Их любой укроет даже от стражи, не то что от каких-то чужаков!
– Постой, ты хочешь сказать, что на наших людей охотились бойцы Оллемана?
– Его, а чьи ж еще? И еще какой-то сброд… Я потом узнал, те корабли следом за Оллеманом пристали, вроде как сами по себе – то ли торговать, то ли на ремонт встать хотели. А оказалось, на них полным-полно отборных головорезов! Не иначе, бывшие каторжники, а может, пираты, – сказал он. – Ну, пока суд да дело, пока город прочесывали, наши парни утекли задворками на дальние окраины, в самые что ни на есть разбойничьи кварталы. Там, госпожа, и воровские компании собираются, и контрабандисты, и невесть кто еще. Туда даже стража без нужды не суется, а если потребуется, так сперва уговаривается с тамошними старостами, куда можно лезть, а куда не стоит. А если серьезного преступника ловят, его свои же выдать могут, случалось и такое. Чтобы, стало быть, беспокойства местным заправилам не учинять… Гхм, простите, увлекся! – откашлялся Ганс.
– Ничего, продолжай по порядку, – попросила я. – Да присядь, что ты стоишь столбом, устал ведь…
– Благодарствую, госпожа. – Он подвинул массивный табурет и уселся. – Словом, столковались наши парни с местными жуликами да бандитами. Те тоже озаботились: кому надо, чтобы в их городе чужаки орудовали? А, скажу я вам, ночная армия числом поболе королевской гвардии будет, да раз этак в несколько. Может, не так умела, ну да супротив таких же любителей железками в узких переулках помахать – в самый раз. – Он вздохнул. – В общем, проводили наших в надежное место за городом. Потом туда же ребята из других отрядов подтянулись, набралось их с полусотни или около того.
– Всего?! – ужаснулась Селеста. – Ведь у каждого из братьев был отряд… У одного Герхарда набиралось десятка три, никак не меньше, и это не считая прислуги!
– Так пришла беда, госпожа, откуда не ждали, – мрачно сказал Ганс. – Остальные, кто уже рыбам на корм пошел, кто в подземелье сидел, вот как я. Кто ж мог предположить, что аккурат перед коронацией зятек дорогой такую подлость учинит? Но то наша вина, признаю. Не доглядели, не упредили…
– Против колдовства не много бы вы навоевали, – вздохнула я. – И что было дальше? Как вам удалось выбраться?
– Дальше все было еще хуже, госпожа, – проговорил он, понурившись. – Мы толком не знали, что снаружи-то творится. Тюремщиков южане заменили, а они с нами вовсе не разговаривали. Миску помоев сунут раз в сутки, и довольно. Только через пару дней слышим, началось: то одних уводят, то других, а там и до нас черед дошел. Ну и… вывели нас на площадь и объявляют, значит, – Ганс кашлянул, – что мы с товарищами опасные заговорщики, а мастер Йохан – вовсе колдун-чернокнижник. Его отдельно от нас держали, а тут привели… ох, какое привели, под руки тащили, он на ногах не стоял!
– Отделали старика знатно, – подала голос Берта, невесть когда проникшая в комнату вместе с Мари. – Жить-то будет, но в его годы такое…
Она покачала головой.
– Сказали, что принцы наши были вовсе не принцами, – продолжал Ганс, – а подменышами. Настоящих, дескать, давно ведьма уморила, та самая королева-мачеха, только принцесса Элиза от нее и спаслась за морем. А потом себя не пожалела, но разоблачила злое колдовство! И вот, значит, осталась единственной законной наследницей престола, воссела на него вместе с супругом и теперь вершит правосудие…
Я переглянулась с Селестой: все вышло, как мы и предполагали!
– Ну а мы, пособники и подельники, подлежим казни, – закончил Ганс. – Вояк – на виселицу, чернокнижника – на костер. Наверно, болтаться бы мне в петле со всеми вместе, да и к соломе уже факел поднесли, да только наши парни вместе с ночными бойцами кинулись нас отбивать. Ох, скажу я вам, и свалка получилась… Как мы мастера Йохана умудрились вытащить, сам не пойму, не иначе как чудом! – Он покачал головой. – Уходили опять задворками да закоулками, еще скольких-то потеряли, некогда пересчитываться было, мы рассыпались да затаились… Собрались ночью в условленном месте – южане-то ночами по нашим лесам ходить боятся, а провожатых они не сыскали. Ну, мы раны перевязали да тронулись в путь. Припасов нам немного дали, даже коней привели, сказали, сочтемся… Не самые лучшие кони, но выносливые, добрались вот…
– А почему вы сюда отправились, а не к Герхарду? – спросила Селеста. – Туда ведь намного ближе добираться, и дорога лучше!
– Так, госпожа, за старшего я оказался, других командиров успели кого прирезать, кого повесить, кто в той свалке погиб, – угрюмо отозвался Ганс. – И людей моих оказалось больше, потому как я еще когда им велел ухо востро держать! Хоть не всех потерял, только тем себя и утешаю… А еще, – неожиданно добавил он, – вот не верилось мне, госпожа Марлин, что вы утонули! После того как вы зимой в буран сюда аж от владений господина Клауса пешком дошли… И волки вас не съели, и шею вы в овраге не свернули, и не замерзли, и после от лихорадки не померли… Не иначе, хранит вас что-то или кто-то. Может, колдовство?
– Да, – кивнула я. – Но я не ведьма. Я пока еще только учусь.
– Ну… как-то так я и подумал. – Ганс помялся. – Ну, ведьма или нет, а зла от вас никто не видел. И господин Эрвин ожил, и в доме повеселее стало… А эта самозваная королева заявила, что вы тоже создание злой чародейки и что вы нарочно утопили госпожу Селесту, потому как та наследника господина Герхарда ждала. Вот, чтобы изничтожить королевскую кровь окончательно…
Мы снова переглянулись.
– Это точно она, – негромко сказала Селеста. – Правда, Берта тоже с первого взгляда поняла, но… она меня видела лицом к лицу и могла понаблюдать за мной, а с Элизой мы едва словом перемолвились.
– Служанки могли донести, – ответила я. – Само-то по себе это ничего не доказывает, а вот слова о королевской крови… Очень уж знакомо.
– Верно. А еще – вроде бы всего немного переврано и недоговорено, а получилась совсем другая история, – вздохнула она. – Я, правда, выхожу невинной жертвой, братья-принцы тоже… Если я верно поняла, то, по версии Элизы, они уже давно мертвы… А ты – то ли помощница колдуньи, то ли ее порождение.
– А Эрвин, помнится, говорил в шутку, что его могут ославить чернокнижником, – вспомнила я. – За то, что вечно искал колдунов, скупал старинные книги… Только вместо него пострадал мастер Йохан, который разве что помогал разбирать научные трактаты, составлял справочники да готовил лекарства!
– Надеюсь, он поправится… – Селеста утерла глаза и спросила Ганса: – Как думаешь, вас могли выследить?
– По следам – вряд ли, госпожа, – вздохнул он. – Если б я эти края не знал, как свои пять пальцев, мог бы мимо усадьбы промахнуться! Не видно ведь ни зги, какие там следы… И собаки по такому дождю след не возьмут. Но если тут и впрямь колдовство замешано, тогда не могу сказать. Почем мне знать, как оно действует?
– Но вас наверняка видел кто-нибудь. Неужели все сидят по домам даже и в дождь?
– Ну, я уж старался вести отряд так, чтобы к деревням не приближаться, – серьезно сказал Ганс. – Только парни разок-другой вылазки делали за провиантом, потому как припасов у нас было всего ничего, а охотничьей снасти при себе вовсе никакой. Ну да несколько куриц да чуток капусты… авось сразу недостачи не заметили!
– Здешние не выдадут, – подала голос Мари. – Эти места всегда держались наособицу, а Ганса хорошо знают.
– Они-то не выдадут, а вдруг фея умеет мысли читать и поймет, если кто видел наших людей, но не говорит? – возразила Селеста. – А даже если не умеет, все равно наверняка эта самозваная королева отправит отряды и к Герхарду, и сюда. Если она допускает мысль о том, что мы живы… Да что там! Фея, уж наверно, может узнать, жив человек или мертв! Словом, эти места ей надо будет проверить в первую очередь, я верно рассуждаю, Ганс?
Тот молча кивнул.
– Что же, придется бежать и скрываться? – упавшим голосом произнесла Селеста. – Берта, не знаешь, послание моему отцу еще не…
– Что вы, – махнула та рукой. – Еще не один день пройдет, прежде чем верные люди туда доберутся. Потом считайте время на обратный путь… И еще неизвестно, явится ваш отец с подмогой или за вами одной кораблик пришлет. Или вовсе письмом ответит.
Селеста тяжело вздохнула и понурилась.
– Ганс, – сказала я, решив, что хватит разговоров, пора действовать. – Иди, отдохни как следует. Вряд ли погоня придет за вами по пятам, сам говоришь, едва мимо усадьбы не промахнулся, а они здешних мест и вовсе не знают. И хоть бы кто им ворожил – с ходу они дороги не найдут!
– Вы уж постарайтесь, госпожа, – обронила Берта.
Я осеклась, а потом медленно выговорила:
– А и постараюсь. А ты, Ганс, распредели людей. Тебе лучше знать, как тут обороняться в случае чего. Может, вовсе на маяк придется перебраться..
– Там нас голодом заморят, – сказала рыбачка.
– А море на что?
– Так к нему еще спуститься надо, а стрелы на что? – передразнила она. – Не выдумывайте, госпожа. Пусть сухопутными делами Ганс занимается, а вы – своими.
– Твоя правда, – усмехнулась я и встала. – Довольно на сегодня! И ты иди, Селеста, отдохни, на тебе лица нет…
– А ты?
– А я прогуляюсь в саду, – ответила я. – Подумаю. Мне хорошо думается под водой… я хотела сказать, под дождем.
Ганс, конечно, не заметил моей оговорки, а вот женщины заулыбались немудреной шутке. И то хорошо, а то совсем скисли, не дело это…
«А сумею ли я попросить дождь лить так, а не этак?» – подумала я и свернула к кабинету Эрвина.
Я часто заходила туда, рассматривала его рисунки, читала записи… просила совета. Мне всё казалось, что он где-то поблизости, вот-вот подойдет и обнимет меня за плечи или прикроет белым крылом, начнет рассказывать о чем-нибудь – когда он увлекался, у него сверкали глаза, а еще, бывало, войдя в раж, он забавно оговаривался и сам этому смеялся…
На этот раз я просто обошла пустой кабинет, по привычке поправила подушку на диване: когда я пожаловалась, что он жесткий, как лодочная скамья, Эрвин приказал принести сюда десяток пуфов и подушек, хотя я полагала, он сочтет это капризом. Но нет, он всегда был внимателен к мелочам…
Что это? Мне показалось, что под диваном я увидела краешек чего-то белого. Может, какая-то записка улетела со стола и оказалась там?
С третьей попытки мне удалось подцепить это белое кончиками ногтей – не хотелось двигать тяжеленный диван и тем более звать ради этого слуг, и я решила сперва попытаться достать записку сама.
Вот только это была не записка. Это оказалось белое лебединое перо.
– Ты мне что, знак подаешь? – шепотом спросила я, лелея перо на ладони. Как сейчас помню, накануне отъезда мы с Эрвином сидели здесь, он уговаривал меня ничего не бояться, ведь он будет со мною, а я привычно гладила его крыло… – У меня получится? Да, конечно, как же иначе!
Я воткнула перо в волосы, как дикарь с далеких островов, и вышла в сад. Если я могу договориться с морскими волнами и течениями, то должна справиться и с дождем!
