15
Я устроилась на сундуке, обняв колени руками, и приготовилась слушать дальше.
– Он со своим отрядом охотился за теми, первыми пришельцами, – весомо произнесла ведьма. – Он называл их феями, и они в самом деле не были людьми, хотя внешне очень на них походили. В тех краях, откуда был родом прадед, все знают, что с феями шутки плохи и нельзя идти с ними на сделки, что бы тебе ни посулили.
Она помолчала, потом добавила:
– Откуда пришли феи, не знает никто. По преданиям, когда-то в седой древности они обитали очень далеко отсюда, но их оттуда изгнали огнем и холодным железом. Человек, который сделал это, поклялся: пока жив хоть кто-нибудь из его потомков, феям не будет покоя ни в одном из миров, и рано или поздно не останется никого из этого проклятого племени…
– Как это – ни в одном из миров? – не поняла я.
– А вот так, – развела руками ведьма. – Я тоже не сразу поняла… Но ты представь: кругом тебя море, где-то на горизонте земля, там тоже много всяких диковин. А совсем-совсем далеко, в тех краях, куда не каждый доплывет, море иное и земля тоже другая. Ну а еще дальше, там, куда просто так не попадешь, хоть плыви всю жизнь напролет, днем и ночью, летом и зимою, тоже есть море и земля. Там обитают разные создания, которых мы и вообразить не можем…
– И русалки?
– Прадед никогда прежде не видел русалок, – сообщила она. – Разве что в сказках слышал о морских, речных и озерных обитателях, но они совсем не походили на нас, они были двуногими, хоть и жили под водой. Вдобавок они были все равно что духи и могли обрести плоть только в определенные дни или при каком-то условии… Ну да я опять отвлеклась! Говорю тебе – так далеко, что и представить нельзя, существуют другие миры. В чем-то похожие на наш, в чем-то отличные… А еще, – добавила ведьма, – есть способ добраться туда, и им-то и воспользовались феи, чтобы сбежать от преследователей.
– А что же им нужно, этим феям? И что они натворили, раз за ними началась такая охота? – спросила я.
– Прадед знал только, что в том мире, где началась эта история, феи жили не тужили и очень любили пошутить над смертными. Жестокие это были шутки, – покачала она головой, – и так продолжалось до тех пор, пока судьба не свела фей с людьми, осмелившимися не просто бросить им вызов, но и победить. Пусть не сразу, пусть борьба была нелегкой, но фей вытурили из дома, который они привыкли считать своим. Правда, – сказала ведьма, – поговаривали, что и там они были чужаками, просто хорошо прижились.
– Значит, они сбежали?
– Именно так. Сбежали, но надеются вернуться… – Ведьма снова глотнула из фляжки. – Видишь ли, попасть обратно просто так феи не могут, вдобавок есть еще и привратники, которых не враз обойдешь, да и стража имеется. Те самые люди и их потомки, которые уже много лет, а то и веков идут по следу проклятых созданий…
– Ты говоришь, есть проход, есть стража, но… почему нельзя просто замуровать эту дверь? – спросила я, подумав.
– Потому, рыбка ты моя, что феи бессмертны и могут ждать очень долго, – серьезно ответила она, – и они не отступятся от своего, переживут людей и вскроют любые замки. А еще – им худо на чужбине, они не всесильны в чужих краях, потому так и рвутся обратно и ни перед чем не остановятся ради выполнения своего заветного желания. Да что там! В наших краях они даже питаться толком не могут…
– А что они едят? – заинтересовалась я.
– Людей, – пресерьезно сказала ведьма. – Нет, не человеческую плоть, это им не нужно. Они пожирают чувства и жизненные силы. Человек, заключивший сделку с феей, даже если и получит желаемое, расплатится чем-то очень дорогим. Когда жизнью или здоровьем, своим или близких, но это хоть понятно. Хуже всего то, что он может лишиться самого себя, да так, что и не заметит этого!
– Люди говорят, что человек, прибегнувший к колдовству, теряет душу, – припомнила я.
– Да они вечно все перепутают, – отмахнулась ведьма. – Колдовство вроде моего – это сделка. Ты мне – я тебе. Разве я тебя обманула?
Я покачала головой: ведь не один раз я думала о том, что ведьма была честна со мной?
– Ну вот. Я беру плату и делаю свое дело. Конечно, каждому колдовству цена своя, но так ведь и золотого марлина рыбаки продают куда дороже, чем обычную селедку! – хохотнула она. – Зато душа твоя, если тебе угодно называть свою сущность по-человечески, осталась при тебе, мне-то она вовсе ни к чему. Ну а что она болит, так уж извини, это дело житейское, такое и безо всякого колдовства случается…
– То есть, выходит, феи действуют иначе?
– Именно. Они дадут человеку то, чего он попросит, но взамен он лишится, например, любви: не предмета ее, а самой способности испытывать к кому-либо это чувство. Или сострадания, жалости, чести, благородства… Или еще чего-нибудь, о чем он сразу даже и не подумает и, быть может, не заметит, что потерял нечто важное, да и окружающие не вдруг обратят внимание на перемены…
– Постой, я, кажется, поняла… – проговорила я, привычно подержавшись за виски, чтобы не дать мыслям расплыться в разные стороны, как стайке мальков. – Например, жил-был хороший честный купец, захотел он заключить выгодную сделку и разбогатеть, взял и попросил помощи у феи. А может, она ему сама предложила, если сочла подходящей жертвой… Дело выгорело, только купец этот обманул партнеров. Раз, другой, а потом и во вкус вошел. Или было у него, скажем, убеждение: не возить какой-то товар, да хоть бы и каторжников южанам в рабство продавать… И не стало этого убеждения. Человек разбогател, но чем дальше, тем хуже… – Я подумала и добавила: – Если он лишился какой-то части себя, которая делала его именно таким, каким он был, то дальше его ничто не остановит. Он станет желать еще больше богатства. Начнет промышлять контрабандой и той же самой работорговлей, обманывать, подделывать векселя, а то и убивать… И снова и снова станет просить фею помочь, а она рада будет стараться!
– Да, всё так, – кивнула ведьма. – Она будет помогать своему даннику до тех пор, пока не выпьет его до донышка. К тому моменту он либо окончательно утратит человеческий облик, либо попросту умрет. Феи, рассказывал прадед, особенно любят забавляться с людьми, потому что именно у людей предостаточно и чувств, и желаний… Так-то феи могут питаться и животными, и растениями, но это все равно, что есть одни прошлогодние водоросли, когда кругом косяками ходит отборная рыба!
– А русалок они тоже могут вот так… выпить?
– Наверно, могут, – кивнула ведьма, – не так уж сильно мы отличаемся от людей. Другое дело, что желаний у нас меньше!
– Если бы фея предложила помочь мне, когда я влюбилась в Клауса, я бы согласилась… – медленно проговорила я. – Раз они настолько могущественны, то могли бы, наверно, превратить меня в человека, верно?
– Думаю, могли бы, – серьезно ответила она. – Только, боюсь, тогда ты распростилась бы не с голосом, а с чем-нибудь посущественнее. Может быть, со своим добрым сердцем или острым умом, кто знает? Фея помогла бы тебе заполучить Клауса в мужья, но это не принесло бы счастья ни тебе, ни ему… А впрочем, это лишь догадки! Если бы фея и выполнила твое желание, то только ради того, чтобы помучить как следует… Именно тебя. И именно Клауса с братьями.
– Это еще почему?
– А ты до сих пор не догадалась? – приподняла ведьма густые брови. – Кажется, я поспешила сказать, что ты умна! Неужто это не очевидно даже глупой камбале, а?
– Погоди! – произнесла я. – Мне показалось, что ты похожа на кого-то, особенно в профиль… Но не может же быть, что…
– Мой прадед и пра-пра-пра… словом, пращур твоего принца – один и тот же человек, – закончила она и помолчала, наслаждаясь выражением моего лица. – Мы-то, русалки, особенно ведьмы, долгожители по сравнению с людьми. Я вот третья в роду, а на земле сменился, наверно, десяток поколений, а то и больше!
– Значит, именно поэтому ты сказала, что согласилась выполнить мою просьбу? Из-за того, что мы с Клаусом оба происходим от того человека?
– Да, – серьезно ответила ведьма. – Точно так. А еще потому, рыбка моя, что эти принцы – последние в роду. Я хочу сказать, они последние прямые потомки человека, пришедшего из чужих краев, те, в ком течет королевская кровь. Конечно, у них полно родни, но сама представь, до какой степени разбавлена та кровь! – Она тяжело вздохнула. – Да уже и эти принцы мало на что способны и ничего не знают о своем прошлом. Прадед говорил прабабке, что так бывает часто: идут годы, сменяются поколения, и внуки уже считают деяния предков просто преданиями да сказками. А уж истинная суть вещей и вовсе забывается, память у людей короткая, а перевирать старинные истории они и вовсе мастаки!
Я кивнула: Эрвин частенько ругался на то, что в его обожаемых книгах одна и та же легенда изложена всякий раз иначе. Да и у нас в разных семействах сказания нет-нет да отличаются, но это больше касается рассказов о битвах, каждому ведь хочется, чтобы победителем был описан его предок, а не чужой!
– Прадед рассказывал, что его собственный предок этак едва не погиб: фея заморочила ему голову, а он и знать не знал, из какого рода происходит! – добавила ведьма, и я вернулась в реальность. – Вернее, не так: он не представлял, почему фея стремится извести именно его семью, ведь не в одной обиде там было дело…
– Потому что эти люди могут феям противостоять? – предположила я.
– И поэтому тоже. Все они, в чьих жилах есть хоть капля крови легендарного Короля-чародея, изгнавшего фей из своего мира, и его потомков, веками преследовавших этих тварей во всех уголках иных миров, обязались уничтожить фей. Это не так-то просто сделать, но если не впускать их обратно, рано или поздно они сами вымрут.
– Они же бессмертные! – напомнила я.
– Да, но если не давать им питаться, они сильно ослабевают, уже не могут идти дальше, чтобы найти новый мир себе на поживу, не могут открыть врата… А тогда, – ведьма хищно улыбнулась, – их можно и нужно убить. Это тоже не так-то просто, но возможно. Обычным оружием их не взять…
Я невольно посмотрела на свой кинжал.
– Верно мыслишь, – кивнула ведьма, заметив мой взгляд. – Всегда, во всех легендах фей убивали чем-то особенным. Кинжалом, сделанным из небесного железа – знаешь, иногда с неба падают камни, и некоторые можно расплавить и сделать их них клинок. Кого-то покарали стражи тех миров, где феи почувствовали себя хозяевами, но таких стражей еще нужно суметь призвать на помощь… А у нас, – усмехнулась она, – есть кинжалы из камня, родившегося в подземном огне!
– То есть оружием должно быть что-то, что будто бы не принадлежит обычному миру? – подумав, спросила я. – Наши клинки, небесные камни… Они созданы чуждыми силами, а мы только придаем им форму для пущего удобства, так?
– Именно так.
– И твоя кровь тоже имеет значение? – Видя, что она не поняла меня, я объяснила: – Ты же закалила клинок в своей крови, так сказали мне сестры! У тебя на теле столько шрамов…
– Рыбка моя, поживи с мое, у тебя еще не столько появится, – фыркнула она, – одним больше, одним меньше, значения уже не имеет, а выглядит эффектно!
Я только вздохнула – и тут обман! Ну, он хотя бы безобидный…
– Опять мы ушли в сторону, – посетовала ведьма. – Я говорила о том, что из прямых потомков моего прадеда остались только принцы, я с сыновьями да ты с сестрами. И у нас-то кровь погуще будет…
– Выходит, погубить братьев наверняка хотела фея… – пробормотала я, мимоходом удивившись: я и не знала, что у ведьмы есть дети! – Это она надоумила их мачеху? Или сама притворилась человеком и околдовала короля? Послушай, что надумали мы с Селестой и остальными…
Я пересказала ей наш разговор, не целиком, конечно, только самую суть, и ведьма задумчиво кивнула.
– Не думаю, что мачехой притворилась сама фея, – сказала она. – Скорее, она и впрямь посулила что-то Лауре. Если правда то, что Элиза – ее дочь, то все сходится. Не будет братьев – престол займет эта девушка либо ее ребенок, а Лаура останется при ней вдовствующей королевой-матерью, поди-ка плохо! Должно быть, так фея ей и нашептала…
– И поэтому самой Элизе ничего не сделалось, когда Лаура якобы пыталась заколдовать ее, – добавила я. – И правда, сходится!
– Да. Но королевская кровь все еще достаточно сильна, и безмозглыми птицами братья не стали, только сменили обличье, да и то не насовсем.
– Почему же фея не убила их? Не заставила сбиться с дороги во время перелета через море – тогда они утонули бы, став на закате людьми!
– У фей нет власти над морем, – серьезно ответила мне ведьма. – Здесь иные законы и свои хозяева. Вот обмануть глупую русалку, которая сама доверчиво пойдет в расставленные сети, феи, пожалуй, смогут, но путь на дно морское им заказан. Ну а почему фея не подняла бурю над сушей, не навела на лебедей охотников – кто знает? Я думаю, она забавлялась их страданиями. Феи ведь любят полакомиться не только тем хорошим, что живет в людях, но и их душевными муками…
– А что же сталось с Лаурой? – спросила я.
– Кто знает? Но, судя по тому, что она пропала бесследно… – ведьма развела руками, – ее уже нет. Видно, фея осушила ее до дна и выбросила, как пустой сосуд. А может быть, лишившись Элизы, Лаура сама наложила на себя руки. Этого, думаю, мы уже не узнаем. Ну а если облик королевы все-таки приняла сама фея, то исчезнуть ей ничего не стоило.
– А потом, значит, она решила довести начатое до конца? – пробормотала я и невольно протянула руку к ведьминой фляжке. – Нашла Элизу и надоумила ее, как якобы выручить братьев, верно?
– Должно быть, так, – кивнула та.
– Думаешь, она знала, что одной лишь крапивы не хватит, чтобы выжечь колдовство?
– Не в этом суть, – покачала головой ведьма. – Крапива-то была хороша, а вот у Элизы сил не хватило. Она ведь не колдунья, она обычная девушка. Откуда же ей было знать, что вернуть человеческий облик всем братьям она попросту не сможет?
– Но почему?!
– Я же сказала – силенок недостало! Шутка ли – одиннадцать человек… Такое, наверно, и мне бы не удалось, – честно сказала ведьма. – Было бы их двое или трое, дело другое, но фея-то прекрасно понимала, что шанса у Элизы нет. Как ни старайся, а завершить дело не удастся.
– Значит, фея хорошенько там поживилась… – вслух подумала я. – Сперва Элиза мучилась, пока плела эти проклятые рубахи, потом муж отдал ее толпе, и ее чуть не сожгли… Интересно, знала ли она, что с братьями не все ладно? Крыло Эрвина не заметить было сложно, а вот то, что рубахи причиняют им боль…
– Скорее всего, знала, а нет, фея наверняка поведала об этом, – кивнула ведьма. – Бессилие, отчаяние, муки совести – это тоже ей по вкусу.
– Но с руками-то у Элизы что? – припомнила я. – Она же этой пряжей не обмоталась, откуда у нее такие язвы на руках? Если крапива выжигает зло, то почему пострадала она? Она ведь искренне считала, что старается спасти братьев!
– Думаю, крапива тут вовсе ни при чем, – фыркнула она. – Наградить ее этакой болячкой фея могла одним взмахом ресниц. Ну а явиться потом и объяснить, за что бедняжке такое наказание, – проще простого.
– Пожалуй, ты права… – Я прикрыла глаза, вспоминая произошедшее на корабле. – Должно быть, Элиза слегка помешалась. Просто так не седеют в ее-то годы, даже от долгой муки…
– Не все же такие стойкие, как ты и принцы, – серьезно сказала ведьма.
– А потом, наверно, фея поняла, что умирать братья будут долго, – продолжила я. – И даже так они не стали бы последними в роду… У Селесты будет ребенок, я ведь сказала? Про меня ты и сама все знаешь…
– Да-да, как только ты появилась рядом с принцами, фея наверняка не на шутку взволновалась, – кивнула ведьма. – Уж нашу-то кровь она хорошо чует… Но ты не человек, и тебя околдовать не так-то просто. Вдобавок ты и так была уже заколдована мной! А вот убить тебя – это легко.
– Верно, я чудом не угодила на костер, а потом едва не замерзла насмерть, – кивнула я. – Интересно, то, что меня подобрал Эрвин, было случайностью или это фея решила поглумиться?
– Вряд ли это ее рук дело. Она, наоборот, всеми силами постаралась бы не подпустить тебя к другому принцу. Но, видно, решила, что буран тебя доконает, а сама занялась Клаусом – ему уже не так долго оставалось. Она ведь тоже не вездесуща, а урвать последний кусок ей наверняка хотелось, он самый лакомый, – ухмыльнулась ведьма.
– Не удивлюсь, если она прикинулась Селестой и сказала ему, что я сбежала. Или что меня выгнали по ее приказу. Или вовсе убили, – сказала я, прикусив губу до крови. Кровь соленая, только в море это ощущается не так, как на суше. – Даже если он не поверил…
Ведьма подплыла ближе и успокаивающе потрепала меня по плечу, а потом и вовсе прижала к своей необъятной груди, гладя по голове, как маленькую девочку. А впрочем, по сравнению с ведьмой я и была маленькой девочкой!
– Повезло тебе… – негромко произнесла она. – Всем нам повезло!
Я помолчала, пытаясь уложить все это в голове.
– Выходит, – сказала я наконец, – важно, чтобы королевская кровь не исчезла? И мы с Селестой…
– Вы с Селестой – капля в море, – вздохнула она. – Мои сыновья не в счет, они русалки. Нужно вернуть принцам человеческий облик, нужно, чтобы они обзавелись потомством и чтобы не забывали свою историю, потому что иначе феи наберутся сил, а тогда наш мир уже ничто не спасет…
– Почему это, тетя?
Слово сорвалось у меня неожиданно, но ведьма сделала вид, будто так и надо. Впрочем, она ведь сама разрешила мне называть себя так!
– Вот мы и подошли к самой сути, – сказала она. – Я уже говорила, что и феи, и прадед мой с товарищами пришли из другого мира. Он рассказывал прабабке, с каким боем прорывались эти твари сюда, к нам, скольких людей потеряли они с братом, преследуя их. Да и сам он чуть с жизнью не расстался… – Ведьма помолчала. – Врата есть во многих местах, и там, где обитают потомки Короля-чародея, не забывшие о своем предназначении и древней клятве, они охраняют такие места. Да и открыть врата не так-то просто: теперь феи слишком ослаблены, чтобы сделать это по одной лишь своей прихоти. Нет, теперь им приходится долго набираться сил, чтобы избавиться от хранителей врат, разрушить защиту, а потом пробиваться в другой мир…
– Но зачем им это? – удивилась я.
– Они хотят вернуться на родину, я ведь говорила, – пожала плечами ведьма. – А поскольку времени у них предостаточно, то попыток они не оставят до тех пор, пока в живых не останется хотя бы одна фея. А выследить и перебить их не так-то просто… Прадед и не надеялся на это, но знал, что должен остаться здесь и охранять проход на ту сторону.
– Так он… открыт?
– Отчасти, – туманно ответила она. – Погоди, я доберусь до этого… Проход этот, знаешь ли, не как трубка о двух концах. Если я верно поняла, то это как… как пещера со множеством входов. Если ты попадешь в нее и тебе хватит сил, ты сможешь войти в любой из них и оказаться…
– Где пожелаешь? – не выдержала я.
– Нет, куда течением занесет, – ухмыльнулась ведьма. – Если б все было так просто, феи давно вернулись бы на родину, а так они вынуждены путешествовать наугад.
– А как же этот, открытый проход? Почему они не прошли через него снова и не попытались выбрать другой путь?
– Не плыви впереди вожака. Всему свой черед. Возвращаться этой дорогой им не было смысла, и я скоро покажу тебе почему. А, впрочем, что тянуть? От твоих вопросов у меня уже голова кругом идет… Плывем, увидишь все собственными глазами!
– Но я… – Я взглянула на свои ноги. Не потащит же ведьма меня на себе…
– Верну я тебе хвост, – усмехнулась она, заметила мой испуг и добавила: – На время. Но если хочешь, могу и насовсем оставить!
– Нет, что ты! – воскликнула я. – Мне ведь нужно вернуться на сушу, рассказать обо всем Селесте, спрятать ее в безопасном месте…
Тут я посмотрела на ведьму и спросила:
– А что может быть безопаснее морского дна, если, ты говоришь, фее сюда дорога заказана?
– Знаешь, рыбонька моя, я не подряжалась превращать то русалок в людей, то людей в русалок! – нахмурилась она.
– Зачем же превращать? Хвост ей ни к чему, во дворце ее приютят, я упрошу отца с бабушкой… Вот только если бы Селеста могла дышать под водой!
– Тогда ей придется постоянно пить зелье, и это не пойдет на пользу ни ей, ни ребенку, – перебила ведьма. – О ней подумаешь позже, а пока держи вот это, снимай одежду, пей да поплыли! Скоро уж солнце сядет, а я еще и не обедала…
Я думала, что от этого напитка, обжигающе-холодного и горького, уж точно распрощаюсь с жизнью, а первое мое превращение было просто ласковой щекоткой… Ан нет, скоро меня отпустило, и я немного неуклюже – с отвычки – шевельнула хвостом. Надо же, плавала с рождения, на двух ногах ходила всего ничего, а хвост вдруг сделался мне непривычен!
– Плыви за мной, – велела ведьма, и я послушалась.
В глубине грота действительно оказался тоннель, не очень высокий, примерно в человеческий рост, и не такой уж широкий. Неприятно было плыть там, почти в полной темноте – светильник, который прихватила ведьма, она же и загораживала своим телом, – зная, что надо мною каменные своды и толща воды…
– Еще когда была жива моя бабушка, – говорила ведьма, и я вслушивалась изо всех сил, потому что плыла, порядком отставая от нее, иначе меня сносило назад, с такой силой она работала хвостом, – далеко в море взорвалась огнедышащая гора. Их там полным-полно, оттуда обычно и приносят обсидиан, и в этот раз его оказалось столько, что он упал в цене… Вот тогда бабушка и поживилась! Запасов еще надолго хватит… Гм, опять я отвлеклась! О чем бишь я?
– Ты говорила про огненную гору.
– Да, верно. Они часто плюются пеплом, иногда из них течет жидкий огонь и либо застывает, либо превращается в такие пористые камни, ты наверняка видела – они плавают.
Я кивнула, забыв о том, что она меня не видит. У меня были игрушки из такого плавучего камня, с ними было очень весело забавляться: как это так, камень – и не тонет, как ты ни прижимай его ко дну!
– Обсидиан получается реже, – добавила ведьма. – Ну да в тех местах можно и чем другим разжиться… Но в этот раз гора дымила очень уж сильно, так сильно, что треснула от натуги, и внутрь, в огненное жерло, потекла морская вода… Ясно, что случилось?
Я подумала, потом припомнила, что бывает, если выплеснуть воду в огонь, и сказала:
– Наверно, было очень много пара?
– Именно. Так много, что на много дней вокруг неба не было видно. А потом гора совсем лопнула, за ней другая, соседняя, и так по цепочке… Когда огнедышащие горы просто пыхтят, то земля дрожит и поднимаются гигантские волны! А тут уж… – Она приостановилась и, судя по тому, как всколыхнулись ее волосы, покачала головой. – Бабушка рассказывала, несколько островов ушли под воду целиком, и это были большие острова, с городами и гаванями, а не какие-нибудь рифы! Кое-где, наоборот, поднялись новые острова, рифы стали горами, словом, это было ужасно. Корабли десятками выбрасывало на сушу, такие огромные гуляли по морям волны, а уж сколько их потонуло, и вовсе не счесть!
– И погибло, наверно, множество русалок и людей? – спросила я.
– Русалкам повезло больше, они могли уйти на глубину и переждать чудовищные штормы. Хотя, конечно, жертв оказалось немало… Людям пришлось хуже: они тонули… а, скажу я тебе, вода кое-где кипела! Они задыхались от пепла в воздухе, сгорали заживо, умирали от голода и жажды… – Ведьма повернула, я последовала за ней. – Сама посуди, куда им было деваться, если суша взяла и исчезла у них из-под ног?
Я невольно содрогнулась, представив эту катастрофу.
– Вот тогда этот грот и ушел под воду, – сказала она. – Наши места еще не слишком сильно затронуло, мы далековато живем. Но и то – на берегу не осталось ни единого поселка, все слизнули волны! Город, который тогда был столицей, целиком ушел на дно, а сверху обрушились скалы, теперь уж и следов не отыскать… Только королевская охотничья усадьба уцелела, она была далеко в горах, а теперь, считай, оказалась на самом берегу. Маяк тоже рухнул, его развалины и сейчас можно найти в одной расщелине. – Она перевела дыхание и добавила: – Нынешний вместо прежнего выстроили, все равно бы пришлось – береговая линия-то изменилась. Хорошо, люди успели забраться повыше в горы и почти все выжили, и даже спасли какое-никакое имущество – русалки их и предупредили, мы же много лет жили бок о бок… Угадаешь, что случилось дальше?
– Пожалуй, – ответила я, – бабушка решила разведать, что там, в глубине грота? Люди туда донырнуть не могли, но русалке это явно по силам!
– Именно так. Проход, правда, местами обвалился, но не слишком сильно: те самые каменные колонны удержали свод, а тоннель, которым мы сейчас плывем, скорее всего, был когда-то проделан подземным огнем, такой он прочный. Потрогай стену, чувствуешь, какая она гладкая? Это не вода ее отполировала, она оплавлена…
Я в самом деле провела рукой по стене: кое-где она была немного шершавой – тут за микроскопические трещины ухитрились зацепиться моллюски, – но в других местах поверхность скользила под пальцами. Ощущались наплывы и потеки, видно, ставший жидким камень в самом деле когда-то тек здесь рекой!
Ведьма немного развернулась и подсветила мне, так что я увидела свое искаженное изображение на блестящей черной стене тоннеля.
– Это что, все – обсидиан? – догадалась я.
– Да, только отколоть хоть кусочек не проще, чем вычерпать море, – усмехнулась ведьма. – Сидишь, понимаешь ли, на таком богатстве, а воспользоваться не можешь… Ну, плывем дальше! Уже недалеко…
Вода становилась все холоднее и холоднее, никакого течения не ощущалось, а ведьма вдруг остановилась и поманила меня к себе.
– Протяни руку, – сказала она, – не бойся. Все мы прошли через это: и моя бабушка, и мать, и я сама… Теперь твой черед.
– О чем это ты? – опасливо спросила я. – Что ты хочешь со мной сделать? Это ловушка?
– Почти, – ответила ведьма и осветила свое лицо. – Так уж повелось, что ремесло передается в моей семье по женской линии, но дочерей у меня нет, а внучек я могу и не дождаться, потому что мои сыновья-шалопаи отправились далеко на север и носа домой не кажут. Жениться уж точно не собираются, а я все-таки не вечная, и мне нужно передать преемнице все знания, что мои предшественницы и я сама накопили за столько лет!
Я помолчала.
– Так, значит, ты хочешь сделать своей ученицей – меня?
– Именно, – кивнула ведьма. – В наших жилах течет одна кровь, ты небесталанна, ты связана с потомками Короля-чародея, и у тебя свои счеты с феями. Ты подходишь.
– А моего согласия ты спросить не желаешь?
– Можно подумать, у тебя есть выбор, – усмехнулась она. – В одиночку ты никогда не найдешь своего мужа. Без моей науки не сумеешь спасти ни его одного, ни всех братьев. Что там, даже свою подругу, эту Селесту, ты не защитишь!
– Но если я соглашусь, мне ведь придется остаться в море! – воскликнула я. – Как же…
– Не считай меня вовсе уж злобной старухой, – серьезно сказала ведьма. – Но скажи, ты что, успела полюбить этого своего Эрвина? Или, может, тебе достаточно будет знать, что он жив-здоров и может идти, а не лететь на все четыре стороны? И что братья его тоже в порядке, и Селеста?
– Я… я не знаю, – честно ответила я. – Понимаю, это звучит глупо, но… В Клауса я в самом деле влюбилась, так, что не видела кругом никого, только его одного… А Эрвин совсем другой. Он… Мне показалось, что мы стали друзьями, и…
– И дружили так, что у вас еще будут дети, – кивнула она. – Все с тобой понятно, деточка. Не хочешь, значит, оставлять его какой-нибудь двуногой?
– Ни за что не хочу! – искренне ответила я и заплакала бы, если бы русалки умели это делать.
Эрвин! Я ведь никогда не думала, что люблю его! Он был добрым и умным, я восхищалась его стойкостью и упрямством, я принимала его таким, каков он есть, с его увечьем и тайнами, а он делал то же для меня… И когда же, спрашивается, я успела его полюбить? Не до звездопада перед глазами, как это было с Клаусом, не до звона в ушах, словно на большой глубине, а так, будто мы сто лет были вместе и намерены прожить еще столько же вдвоем и увидеть внуков, а то и правнуков…
– Сделаем так, – сказала ведьма, когда я немного успокоилась. – Я постараюсь помочь тебе, потому что желаю того же самого – вернуть принцам человеческое обличье и разделаться с феей. Но мне хода на сушу нет, не те уже мои годы, поэтому ты станешь моими глазами, ушами и… да, руками с ногами. И не смейся, глупая ты салака! Я недоговорила. – Она помолчала, потом нехотя сказала: – Я не знаю, получится ли спасти их, хоть нескольких, если не всех. Не знаю, выйдет ли совладать с феей, очень уж это чуждая сила, поди знай, какие подводные камни таятся в ее колдовстве! Но я клянусь – я сделаю все, что сумею…
– Я поняла, – сказала я, подумав. – Если ты исполнишь свою клятву, я сдержу свою: я вернусь к тебе и стану твоей ученицей и преемницей, но… не сразу.
– Это уж само собой, – кивнула она, – человеческий век короток, а я, пожалуй, еще век-другой побулькаю. Успею уж научить тебя уму-разуму!
– Так ты согласна?
– А у меня есть выбор? – хмыкнула ведьма. – Нет, если к тому времени у меня внучки подрастут и окажутся получше тебя, тогда делай, что хочешь, но если нет… Ну, не смотри так! Я знала, чего ты попросишь, так что нечего брови хмурить!
Она помолчала и добавила:
– И вот еще. Чтобы не вышло, как у меня, подумай заранее о преемнице. Скольких детей ты оставишь на суше, не важно, дело твое, но… К тому времени, как тебе придет пора занять мое место, ты будешь русалкой в самом расцвете сил и вполне еще сможешь обзавестись дочерью, чтобы учить ее с малолетства, с мягкой чешуи! А не так, как у меня получилось… мол, успеется еще, какие мои годы, сыновья есть и ладно! Не вышло, как видишь…
Я подумала: этот уговор вроде бы не таил в себе подводных камней, хотя…
– А что, если Эрвин не выживет? – спросила я негромко.
– Воспитаешь его наследника и племянников, как должно, а когда удостоверишься, что они не пропадут, тогда и вернешься, – ответила ведьма.
– Я согласна. Что мне нужно делать?
– Плыви за мной, – ответила она, разворачиваясь с тяжеловесной грацией, и черные волосы потянулись за ней длинным шлейфом. – Приготовься, сперва будет очень страшно, а потом – очень холодно…
Хорошо, что она предупредила! И то у меня чуть сердце не выпрыгнуло, когда я с размаху угодила во что-то вроде паутины, какую видела в саду, только очень прочную и не клейкую, а… вязкую, что ли? Я продиралась сквозь нее что было сил и чуть было не застряла. При мысли о том, что я могу навсегда остаться здесь, застыть и окаменеть, меня пробрало холодом. На восточных берегах находят янтарь – в нем попадаются рачки и крабы, насекомые и даже зверьки, каких теперь уже не водится на земле и в воде… Мне показалось, что я могу угодить в такую же ловушку, и через много-много лет, когда море вновь поменяется местами с сушей, кто-нибудь найдет русалку, вплавленную в прозрачный камень, открывшую рот в беззвучном крике о помощи, и будет долго гадать, что же за диво ему попалось…
Спасибо ведьме – она поймала меня за руку и выдернула… куда-то.
Здесь в самом деле было очень холодно, намного холоднее, чем в наших краях даже самой лютой зимой, а когда я взглянула вверх, то с изумлением обнаружила зеленоватую толщу льда. Судя по тому, как скудно проникал сквозь нее солнечный свет, лед был очень, очень толстым.
– Следуй за мной, – повторила ведьма, и я поспешила нагнать ее. – Вот сюда и попала бабушка, когда добралась до конца тоннеля. Тогда, судя по ее рассказам, лед был тоньше, а вот здесь, у берега, вода еще не замерзла, только плавала ледяная шуга… Посторонись-ка!
Я ринулась в сторону, увидев, как ведьма разворачивается для удара хвостом. Ох, похоже, эти украшения были нужны ей вовсе не для красоты: несколько ударов, силе которых позавидовал бы кашалот, и лед возле какой-то скалы дал трещину. Еще немного, и ведьме удалось-таки пробить отверстие, достаточное для того, чтобы обе мы сумели высунуться наружу. Я помогала, чем могла, отбрасывая подальше куски льда и обламывая края проруби…
– Вот отсюда пришел мой прадед, – только и сказала ведьма и, взяв меня под мышки, подняла повыше, чтобы я сумела оглядеться. Я могла бы выброситься на лед, да только мне совсем не хотелось примерзнуть к нему!
– Но…
Я взглянула по сторонам. Кругом, насколько хватало глаз, простиралась ледяная равнина. Небо было светло-серым, каким-то… вылинявшим, что ли, как старый парус на рыбацком баркасе. Солнце стояло почти в зените, и оно было не желтым, а белым, даже, мне показалось, голубоватым, но все равно выглядело тусклым. На него можно было смотреть, не щурясь, и оно светило, но совсем не грело.
Даже зимой, даже на дальнем севере солнце хоть немного, но пригревает, а это было холодным! И как такое возможно?
– Посмотри туда, – сказала ведьма, и я развернулась.
Совсем недалеко оказался скалистый берег. Вернее, я подумала, что он когда-то был скалистым, теперь-то его покрывала толстая корка льда. Кое-где можно было рассмотреть черные силуэты – это были деревья, покрытые снегом и льдом. Вот только у нас зимой, если взглянуть на прибрежный лесок, сразу чувствуется, что он живой, просто заснул до поры до времени, и как только придет весна, деревья стряхнут снег и сосульки, расправят ветви, зацветут…
Этот лес был мертвым. Наверно, когда-то это была настоящая чащоба, густая, зеленая, усеянная яркими цветами, но… Лес умер, не заснул по осени, а был убит жестоким морозом. Я могла разглядеть листья на ветвях – они не успели опасть! Такое бывает, если по осени неожиданно ударяют заморозки, но за ними обычно идет оттепель, и деревья освобождаются от летнего одеяния. Здесь же они просто застыли, будто стужа грянула внезапно и никогда больше не ослабевала.
Теперь я вовсе ничего не понимала.
– Бабушка была любопытна и упряма, – сказала ведьма, опустив меня в воду. Клянусь, подо льдом было намного теплее, чем снаружи! – Первый раз она плыла три дня и три ночи, решив, что где-нибудь льды закончатся. Увы, они становились лишь толще, уже и полыньи не попадались. В другой раз она выбрала иное направление и провела в пути семь суток, но вновь не нашла ничего и никого.
– Как так? – поразилась я. – Ведь даже в самых холодных краях в воде есть хоть какая-нибудь жизнь!
– А здесь ее не осталось, – произнесла ведьма. – Бабушка натыкалась на вмерзших в лед рыб и китов, на их остовы на дне, на затонувшие корабли, полные мертвых матросов – они не были тронуты падальщиками, над ними поработали только время и соленая вода. Снаружи на льду лежали птицы, словно замерзшие на лету и упавшие с неба, видела бабушка и животных… Дальше она не поплыла, побоявшись навсегда остаться в этом мертвом царстве.
– Что же, этот мир замерз в одночасье? – шепотом спросила я. – Здесь даже солнце холодное!
– Прадед говорил, когда они добрались до фей в этих краях, здесь не было жарко, но и льда такой толщины не видали даже зимой. Да и в холода тут кипела жизнь: он рассказывал прабабушке о кораблях на полозьях, чтобы скользить по льду, как сани. В общем, это и были сани, только очень большие и под парусами, – улыбнулась она. – А еще по морям ходили тяжелые корабли с огромными, окованными металлом таранами впереди и по бортам: они могли крушить едва вставший лед, а за ними шли суда полегче. Конечно, это получалось не всегда и не везде, но ты оцени красоту затеи!
– Да, пожалуй… – кивнула я. – Киты ведь пробивают лед снизу, чтобы глотнуть воздуха, отчего же кораблю не сломать льдину сверху, чтобы пройти? Но ты опять отвлеклась! Что же здесь случилось?
– Когда феи поняли, что преследователи висят у них на хвосте, они решили не принимать бой, а открыть проход в другой мир.
– В наш?
– Именно. Я говорила тебе, что просто так это не делается. Феям требуется огромное количество сил, чтобы справиться со стражами и отворить врата, и, не подкрепившись как следует, они на подобное неспособны.
– Постой, не хочешь же ты сказать, что они… – я невольно запнулась, – они вытянули жизненные силы из целого мира?!
– Не думаю, что из всего, это уж чересчур даже для них, – покачала головой ведьма. – Однако сама я забиралась только за полторы дюжины дней пути, и там все мертво. Может быть, где-то на материках еще теплится жизнь, но туда мне не добраться…
– Значит, феи открыли проход и смогли уйти? А прадед со своим отрядом прорвался следом?
– Да. Спасать этот мир было уже поздно, но впереди фей ждал другой, юный и полный жизни… Наш. – Она замолчала, потом сказала негромко: – Теперь ты понимаешь, почему нужно остановить их?
– Когда не станет защитников, пусть даже они сами уже не помнят, что именно и от кого защищают, – произнесла я, подумав, – феи высосут наш мир, как жадные пиявки, чтобы набраться сил и открыть дорогу дальше… И не будет иметь значения, русалка ты, человек или распоследняя рыбешка – все равно вмерзнешь в лед и останешься так на веки вечные!
– Да, ты все поняла верно, – кивнула ведьма. – А теперь плывем, я покажу тебе стражей. Когда я навещала их последний раз, жизни в них почти не осталось, но, может быть, они все еще живы?
– Стражи? Ты упоминала о них, но кто это?
– Увидишь, – ответила она и нырнула, объясняя по пути: – Поскольку проход не был закрыт, когда у нас земля поменялась с морем местами, здесь тоже кое-что сдвинулось с места. Мой грот ушел под воду, здешний клочок суши, с которого феи отправились в путь, – тоже, иначе как бы мы проплыли по тоннелю? Гляди!
Я присмотрелась: пещера, из которой мы выплыли, таилась под утесом. Наверно, когда-то это был совсем маленький островок, однако на нем росли деревья, да какие! По-моему, они целиком занимали всю его поверхность…
Я насчитала несколько стволов: они так тесно сплелись, что их легко можно было принять за один. На ветвях не было ни листьев, ни плодов, и оставалось лишь гадать, что это за деревья. А может, я и вовсе не знала таких. Я и у себя-то на побережье далеко не каждый кустик могла назвать по имени, что уж говорить об этих гигантах!
– Вот они, стражи, – сказала ведьма, прикоснувшись к мертвенно-серой коре. – Сперва их ударило морозом, и они не смогли сдержать исход фей, а землетрясение и морская вода совсем их доконали.
Я нырнула глубже, чтобы поглядеть на основание ствола. Вблизи хорошо было видно, что это в самом деле сплелись деревья разных пород – рисунок коры и форма ветвей отличались.
Внизу, где могучие корни вцепились в камень, вздыбив породу, я нашла нору какой-то мелкой зверюшки – от нее не осталось даже косточек. А вот в дупле, где, наверно, обитал кто-то вроде белки, а может, и птица, мне попался орех. Никогда не видела таких: в наших краях они узкие и длинные, с пористой белой скорлупой, из-за моря привозят крупные, в толстой серой кожуре, из которой детвора мастерит лодочки, и глянцевые коричневые, а где-то совсем в дальних краях растут волосатые орехи размером с голову! Говорят, внутри у них нежная мякоть, из прочной скорлупы местные жители делают посуду, а из покрывающих орехи волокон ткут циновки, ткань для одежды и даже паруса…
Этот же был небольшим, с ноготь размером, не больше. Я пошарила в дупле еще, но только взвихрила муть. Правда, нашелся еще один орешек, продолговатый и гладкий, а еще какие-то семечки, уж не знаю, от какого растения.
– Ну, насмотрелась? – окликнула ведьма, и я поспешила к ней, машинально зажав добычу в кулаке.
– Они уже замолчали, – сказала она, когда я подплыла поближе. – Дюжину лет назад я еще могла ощутить слабый ток жизни, но теперь… Стражей больше нет. Но они сослужили свою службу: несколько фей уж точно полегло, пытаясь прорваться!
– Спите с миром, большие деревья, – прошептала я, погладив серую кору. – Тетя, а твои хищные полипы – они тоже вроде стражей?
– Да, только охраняют они всего лишь мое жилище, – усмехнулась она. – Этот проход феям уже не нужен, здесь им делать нечего. Они ищут новое место Силы, а может, уже нашли, пока избавлялись от наследников.
– Но что же это за место такое? – спросила я.
– Прадед говорил, что когда-то их отмечали кругами камней, но кто и почему придумал такое, он не знал. Никто не знал. Возле них и внутри феи были почти что всесильны, а прочим созданиям лучше было не приближаться к таким кругам, чтобы не остаться навсегда в чертогах фей…
– А потомки Короля-чародея могли знать, где и как искать места Силы?
Ведьма покачала головой:
– Вот уж вопрос так вопрос! На него у меня нет ответа. Прадед не знал. Прабабушка думала, он рассчитывал, что феи сами приведут его к тому месту, а тогда уж он возьмет их за жабры!
– А может, так и случилось? То есть место нашлось, но потом… – Я запнулась, подбирая слова, затем окончила мысль: – У фей не хватало сил, и они решили выжидать, а потомки Короля-чародея постепенно забыли, кто они такие и что именно охраняют!
– Все возможно, – вздохнула ведьма. – Плывем скорее назад, здесь слишком холодно… Вдобавок скоро мое зелье перестанет действовать и что, прикажешь тащить тебя на буксире?
– Конечно, надо возвращаться, – кивнула я и устремилась за нею следом.
После ледяного моря в мертвом мире грот показался таким теплым и уютным… А уж после глотка из ведьминой фляжки я и вовсе согрелась!
– Ну что? – спросила она, устроившись на прежнем месте. – Теперь веришь, что я не просто так хочу заполучить юную русалочку себе в ученицы?
– Верю, – кивнула я. – Русалочек кругом что звезд на небе, но не во всех течет нужная кровь, верно?
– Да. И не у всех подходящий характер, – сказала ведьма, помолчала немного и усмехнулась: – Знаешь, я уж размечталась: к тому времени, как у тебя подрастут правнуки на суше, твои морские племянницы войдут в самую пору…
– Тетя, ты будто не ведьма, а старая сводница, – сказала я укоризненно. – Своих сыновей бы лучше заставила жениться, тогда бы и думала… о династических браках! Мои правнуки с их детьми все же будут не настолько близкой родней, как с детьми моих сестер! Да и сама подумай, до этого еще дожить надо…
– Твоя правда, – вздохнула она. – Глотни-ка еще, сейчас обратно превращаться будешь!
– Спасибо, что предупредила… – выдавила я, понимая, что мне снова предстоит привыкать к ногам. Кстати, где я оставила одежду и сапожки? Ах, вот они…
– Тебе пора, – сказала ведьма и крепко обняла меня.
– Постой, – я угрем вывернулась из ее объятий, – но ты так и не сказала, что же мне делать! Как найти Эрвина с братьями и выручить их, как уберечь Селесту…
– Я сказала, что помогу, чем смогу, – серьезно ответила она. – Я рассказала тебе все, что знала. Я всегда могу поднять бурю или утихомирить ее, если тебе понадобится. Я спрячу тебя и твою подругу, возникни такая необходимость. Но я знаю о жизни на земле только по рассказам и не представляю, где искать фей, место Силы, не могу предположить, куда улетели лебеди… С этим придется справляться тебе самой.
– Неужто я сумею? – тихо спросила я. – У меня нет ни единой мысли о том, с чего начать!
– Как ты и сказала, начни с начала, – улыбнулась ведьма. – Эрвин, ты говорила, что-то искал. Быть может, и нашел, только сам не понял, что именно. Разбери его записи. Вас покамест никто не тронет: я уже сообщила своим кузинам и подругам, что живут далеко отсюда – теперь корабли шахди Оллемана не пройдут к берегам этого королевства. Топить их жаль, но уж полный штиль мы им обеспечим! Но не тяни, вечно так продолжаться не может – не они одни ходят по морю.
– Я понимаю, – сказала я. – Что ж… я постараюсь сделать все, что в моих силах. А ты, тетя… Я вдруг подумала: Элиза ведь сказала – «именно в этот день», когда снимала с братьев рубахи. Что это был за день?
– Своей головой подумай, – посоветовала она.
– Да… сейчас… – Я подобрала камешек и посчитала на песке, мне так лучше думалось. – Верно! Самые длинные дни в году, те самые, когда лебеди могли пересечь море! Значит, им снова пришлось отправиться к другим берегам?
– Ну откуда мне-то знать? – вздохнула ведьма. – Кто ведает, что придумала фея…
– А почему они изначально отправились именно туда? На родину Оллемана? Многие птицы улетают в иные края, летят неделю напролет и не всегда над морем… Может быть, здесь и кроется какой-то ключ к разгадке?
– Так поищи его, – сказала она. – Плыви, моя рыбка. Спасай своего принца и всех нас, да не мешкай. Помни о том, что завтрашний день всегда может стать последним…
– Голос-то и вправду не отберешь? – спросила я.
– Не отберу. И ходить теперь можешь без опаски. Не то много ты найдешь, немая да хромая! – фыркнула она. – Ну а прочее у тебя в крови.
– Это ты о чем?
– Попробуешь – поймешь, – загадочно ответила она. – Я ведь говорила, что прабабушка моя ведьмой не была. А вот бабушка…
– Унаследовала что-то от отца? – догадалась я.
– Да, но не только. После того как она побывала за той завесой, у нее будто прибыло сил. Может быть, это переход так действует, кто знает? Я и сама чем чаще бывала там, тем сильнее становилась, – добавила ведьма. – Правда, почернела, как головешка, сама видишь… Прежде я была не такой темной.
– А я? – Я невольно взглянула на свои руки, но особой разницы не заметила.
Может, там солнце такое особенное? На нашем севере оно тоже греет слабо, зато обжигает так, что тамошние люди порой смуглее южан!
– Ты туда один раз сплавала и времени там провела всего ничего, – фыркнула она. – Вдобавок ты другой масти, в отца удалась, наверно. Не почернеешь, так зазолотишься! И вот еще что… Дай-ка руку.
Она взяла меня за запястье, а свободной рукой провела по своему предплечью, украшенному сложным рисунком. Тут я заморгала от удивления: он шевелился! Мне показалось, будто по руке ведьмы скользнула тонкая-претонкая черная змейка и перетекла на мою, а потом… Потом я почувствовала нечто вроде того, как если бы под кожу мне вошла огненная игла и принялась выписывать круги и спирали, поднимаясь от запястья все выше и выше, чуть ли не до самого сердца. Я попыталась было вырваться, но ведьма держала крепко…
Теперь и моя рука была покрыта замысловатым узором, и я подумала, что придется носить перчатки, чтобы никто не увидел этакой красоты… Рано я беспокоилась: угольно-черный рисунок вдруг вспыхнул огнем, нет, золотом, а потом потускнел и совсем исчез. Вот только рука нестерпимо чесалась, как будто бы я по самое плечо обстрекалась о щупальца ядовитой медузы!
– Вот так, – удовлетворенно сказала ведьма, выпустив меня. – На виду ему быть ни к чему. Потом проявится, как вернешься под воду. Видишь мои-то украшения?
– А что это? – с опаской спросила я, коснувшись предплечья. Зуд понемногу утихал, но под кожей будто бы что-то шевелилось.
– Пока – просто оберег, – ответила она. – Если тебе будет угрожать серьезная опасность, ты это почувствуешь. Спасти оно тебя не спасет, но хоть предупредит. А теперь уходи скорее, тебе пора на сушу!
Я торопливо обняла ее и ринулась прочь из грота сквозь лабиринт из полипов. На этот раз они меня вроде бы и вовсе не замечали, и хорошо!
Мне становилось все тяжелее дышать, и ясно было, что нужно как можно скорее подниматься на поверхность. Успею ли я выплыть до той поры, как закончится действие зелья? Обидно было бы захлебнуться…
Восходящее течение подхватило меня и понесло вверх, к солнцу – на поверхности успело распогодиться.
Я вынырнула как раз вовремя – дышать под водой уже становилось невозможно.
Откашляв воду, я огляделась: берег оказался не так уж далеко, а вот бухта, где должна была ожидать меня Берта, едва виднелась.
«Вот она удивится, когда я ее окликну», – подумала я и поплыла к бухте. Невелик крюк, а оставлять старую женщину ждать после этакой бури и после всего, что она для меня сделала, некрасиво!
Я плыла, как привыкла, по-дельфиньи извиваясь всем телом. Правда, теперь приходилось взмахивать руками, чтобы поднять голову над водой и глотнуть воздуха. Люди обычно плавают, как лягушки, сильно толкаясь ногами, либо же молотят ими по воде, или вовсе гребут по-собачьи. Я пробовала так и сяк, мне не понравилось…
Внезапно я поняла, что бухта приближается очень уж быстро, хотя я не старалась грести изо всех сил, чтобы не выдохнуться раньше времени. Тут набежавшая волна приподняла меня и передала другой, и так, скользя по гребням, я добралась туда, где мы обычно купались с Эрвином. Здесь волны были уже совсем низкими, но и плыть оставалось всего ничего.
«Это ведьма наворожила или я сама? – подумала я. – Впрочем… она же сказала, что это у меня в крови. Если так… Спасибо вам, добрые волны, спасибо, быстрое течение! Я пока не могу ответить на вашу помощь, не знаю даже, как, но я научусь, обещаю. Пока же примите мою благодарность!»
Последняя волна ласково лизнула меня в щеку и откатилась с тихим шелестом, а я ступила на отмель, впервые за все время жизни на суше не испытывая боли…
