12
Сама я могла качаться на волнах сколь угодно долго – конечно, не как прежде, в бытность мою русалкой, но уж сутки продержалась бы. Но то я, а вот Селеста без воды и пищи столько бы не протянула, вдобавок она почти не умела плавать и боялась глубины. А еще – это мне июльское море казалось теплым, а обычный человек, да не бывалый моряк, а юная девушка, скоро мог и окоченеть.
Хорошо, что на нас было столько украшений: понятно, шпильки и заколки потерялись, когда волосы растрепались в воде, но кольца и браслеты никуда не делись. Ими я и воспользовалась, чтобы отстучать сигнал, слышный далеко под водой, и понадеялась, что кто-нибудь да окажется поблизости…
Потом я показала Селесте, как лечь на воду: что толку барахтаться и тратить силы понапрасну? До берега нам отсюда не доплыть, кругом не видно ни кораблей, ни даже рыбацких лодок… Впрочем, мне не хотелось бы угодить к кому-нибудь на борт в этаком виде: в одной сорочке, панталонах да в украшениях! Селеста намного слабее меня, а я не могу говорить, и поди объяснись… И слушать не станут, дадут, быть может, обсушиться, а потом… А если повезет, и нас не ограбят и не изнасилуют, так вернут на берег, а там уж нас ждут горячие объятия большого костра..
Нет уж, я предпочитала полагаться на морских обитателей, а не на людей, и, кажется, меня все-таки услышали!
– Марлин, акулы! – Селеста дернулась и ушла под воду, вынырнула, отплевываясь, и схватилась за меня, стараясь удержаться на плаву. – Гляди!
«Это не акулы», – помотала я головой, глядя на приближающиеся плавники, и протянула руку к добрым знакомым.
Громадная черно-белая косатка фыркнула, выпустив фонтан брызг, и описала круг возле нас. Потом приостановилась, высунув рыло из воды, и вопросительно протрещала, мол, что это мне взбрело в голову бултыхаться невесть где, да еще с двуногой на буксире? (Удивительно, но морские обитатели по-прежнему считали меня своей, не относя к роду человеческому, а то, что вместо хвоста у меня теперь имелись две неуклюжие подпорки, как у сухопутных, их вовсе не смущало.)
«Беда приключилась, – ответила я. – Помоги добраться до дома, нам самим никак не доплыть, особенно моей подруге…»
«Немудрено, – презрительно хрюкнула косатка, ткнув меня рылом пониже спины. – Хватайся да говори, куда плыть!»
Вторая косатка поднырнула под Селесту, и та невольно оседлала морского хищника. Ей ничего не оставалось, кроме как покрепче ухватиться за спинной плавник, а я жестом показала, что все в порядке, так и должно быть.
Наверно, увидев, как и я оказалась верхом на косатке, моя подруга успокоилась. И то, плыть на спине кита куда приятнее, чем болтаться в волнах, будто пробка в прибое!
«Домой, к маяку, – попросила я, похлопав по гладкой шкуре. – Ты наверняка знаешь это место».
Косатка согласно свистнула и снова обдала меня фонтаном воды. А, ерунда, я все равно была мокра с ног до головы!
– А он не нырнет? – спросила Селеста, когда наши морские кони резво двинулись вперед.
Я только развела руками: если косатке придет в голову нырнуть, надеюсь, она хотя бы предупредит всадницу. В крайнем случае, всегда можно отцепиться и подождать другого зверя, утонуть они нам всяко не дадут…
К счастью, косатки решили повременить с играми, и мы двигались вперед быстрее, чем садилось солнце. Оно едва только наполовину ушло в море – волны совсем улеглись, воцарился полный штиль, а это предвещало бурю, равно как и длинные облака (моряки почему-то называют их «кошачьими хвостами», а мы их именуем «небесными муренами»). Оставалось надеяться, что мы доберемся до места прежде, чем погода испортится окончательно. Мне, повторюсь, она не очень страшна, особенно когда рядом косатки, но Селесту может и смыть волной, и ищи ее посреди ночи! Я уж молчу о том, что она, бедняжка, и так уже иззябла…
Признаюсь, я не была уверена, что поступаю правильно, отправляясь обратно в дом Эрвина. Там, конечно, Анна и другие служанки, которые сумеют помочь Селесте, передадут письмо ее отцу, спрячут, наконец, на том же маяке, если кому-то придет в голову ее искать.
Нас искать, поправилась я и распласталась на спине косатки. Надо думать, искать станут нас обеих: не уверена, что Элиза – или то существо, что вселилось в нее, – так просто поверит, будто мы с Селестой утонули!
Как же все запуталось… Интересно, волшба морской ведьмы имеет какое-то отношение к колдовству Лауры? Может быть, наложившись друг на друга, заклинания дают непредвиденный эффект? И почему, попытавшись избавить братьев от проклятия, Элиза пострадала сама? Помнится, она упомянула, что незавершенное колдовство бьет по тому, кто его сотворил, может быть, поэтому все так и вышло?
Но кто же дал Элизе второй шанс и взял за это огромную цену? В самом деле огромную – жизнь ее первенца и человеческую сущность оставшихся братьев… Кто это был? Неужто та самая фея? Или колдунья-мачеха?
Одни вопросы и ни единого ответа!
– Марлин! – окликнула Селеста, и я очнулась от раздумий.
Чуть поодаль от нашей странной кавалькады показались дельфины – они выпрыгивали из воды, возбужденно свистели и щелкали и даже не слишком опасались косаток, хотя те обычно не прочь полакомиться зазевавшимся сородичем.
– По-моему, они хотят что-то сказать! – прокричала мне Селеста, и я кивнула, а потом показала на дельфинов, на себя и изобразила, как кто-то что-то высматривает, приложив ладонь козырьком к глазам. – Они искали тебя? Но почему? Откуда они узнали, что ты в беде?
Этого я не знала, но дельфины, убедившись, что это действительно я и что я жива и невредима, устремились вперед, обгоняя косаток. Интересно все же, кто их прислал?
– Марлин, где мы? – спросила Селеста, когда солнце скрылось, а на небо высыпали звезды. Они были видны сквозь багровую дымку, а значит, под утро должна была начаться буря. – Я едва держусь и совсем не чувствую ног, так холодно. И даже привязаться нечем, разве что сорочку разорвать, да только кит не позволит, наверно…
Я указала вперед: там, едва различимый на фоне звездного неба, ярко светил маяк. Тот самый, что всегда вел Эрвина домой… Где-то он, мой белокрылый? Может быть, он прилетит сюда?
– Я вижу, – прошептала Селеста. – Так далеко…
Далеко! Корабль шел бы намного дольше, а косатки срезали путь между рифами и двигались такими проливами, где и не всякий рыбацкий баркас проскользнет!
Забавно, от усадьбы Эрвина до его родного дворца добираться по суше было проще и удобнее, нежели морем… Но, повторюсь, то для людей, а морские жители знают короткие пути!
Когда уже и луна поднялась над морем, Селеста прошептала:
– Если я утону, скажи Герхарду, что я его люблю. Я уже не могу держаться, Марлин. Руки не слушаются…
Я хлопнула косатку по боку, и та подплыла вплотную к той, на чьей спине распласталась Селеста.
«Придется тебе потерпеть двойную ношу», – подумала я, перетащив подругу к себе. Вряд ли я сумею ее согреть, но хотя бы постараюсь не дать утонуть!
Косатка тяжело выдохнула. Впрочем, что ей наша тяжесть? Так, пара чаек присела на спину…
Впереди снова закричали дельфины, явно направлявшие кого-то еще, а потом из воды высунулись мои сестры, да не одни, с ними был целый отряд!
– Живая! Слава Создателю и всем морским духам, которых поминает бабушка! – выговорила старшая, поднимая повыше светильник.
У рыб, что обитают глубоко на дне морском, есть такие органы вроде удочки с фонариком вместо крючка – на их свет они приманивают добычу. Эти удочки можно использовать вместо свечей – те-то под водой не горят. Впрочем, в море полным-полно светящейся живности, и начерпать рачков или поймать десяток рыбок проще простого.
«Что случилось? – спросила я жестами. – Сперва дельфины, теперь вы приплыли…»
– Мы сами не возьмем в толк, что произошло, – произнесла вторая сестра, – да только случилось неслыханное: сама ведьма явилась во дворец и потребовала во что бы то ни стало отыскать тебя, и непременно живой!
«Когда?» – удивилась я.
– Сегодня приплыла, после полудня. Отец, ясное дело, возмутился: дескать, с каких это пор ведьма им командует, вмешалась бабушка, ну а пока суд да дело, мы взяли мужей и женихов с их друзьями, да и отправились на поиски. Ведьма сказала, ты где-то неподалеку, так что мы разбились на отряды, отправили дельфинов и альбатросов на поиски, и, как видишь, кто-то из них высмотрел тебя, – улыбнулась старшая сестра. – А это что за человек с тобой?
«Названая сестра, – вздохнула я. – Вот ее бы доставить до берега живой и невредимой! Боюсь, ей слишком холодно в ночном море, а дом еще так далеко…»
– Дай-ка ей глотнуть, – сказал жених третьей сестры, подплыв поближе, и протянул мне фляжку, в которой наверняка было пойло из перебродивших водорослей.
Все они его хлещут, а потом устраивают гонки на ядовитых скатах или дуэли на гигантских моллюсках. Не спрашивайте, зачем они это делают, но считается, что чем больше этих самых моллюсков ты насажал на хвост противнику, тем более ловким и сильным можешь себя считать. И то – поди разожми створки да выбери момент так, чтобы раковина снова сомкнулась именно на чужом хвосте, да еще чтобы противник не успел ее стряхнуть!
Впрочем, я отвлеклась. Решив, что хуже Селесте не станет, я заставила ее сделать пару глотков, и она ожила на глазах (когда прокашлялась, конечно, напиток этот не предназначен для молодых женщин).
– Согрелась? – спросил хозяин фляжки, когда я хотела вернуть ему ее. – Оставь себе, у меня еще есть, а вдруг тебе снова пригодится?
«Спасибо», – кивнула я и взглянула вперед.
До маяка было не так уж далеко…
«А что еще сказала ведьма?» – спросила я жестами, поманив старшую сестру поближе.
– В том-то и дело, что ничего, – ответила она удрученно. – Ей нужна ты, с тобой она и станет разговаривать. Помнишь, ты просила разузнать у нее о своем деле? Вот, похоже, теперь она готова сожрать собственный хвост из-за того, что не помогла тебе вовремя!
«И на старуху бывает проруха», – припомнила я изречение Анны, и сестра улыбнулась.
– Мы поможем тебе с этой девушкой выбраться на берег, – сказала она. – Оттуда вы сумеете дойти до жилья?
Я кивнула. Конечно, обычно мы с Эрвином приезжали на побережье верхом, но и пешком за пару часов мы доберемся до усадьбы. Заодно и согреемся.
– Тогда мы сделаем вид, что все еще ищем тебя, – продолжила сестра, – а как сможешь, приходи на прежнее место и дай знать о себе, только не тяни сильно. Мы тогда сообщим ведьме.
– Чую, затевается что-то неладное, – промолвила третья сестра. – То, что ты ввязалась в эту историю, – еще полбеды. Но, видно, есть что-то еще, о чем мы не знаем. Ведьма скажет, это уж точно. Я и не слыхивала, чтобы она так волновалась, да что я, такого даже бабушка не упомнит!
Я только покачала головой: в самом деле, если ведьма чует неладное, беда близко…
Ну а пока рядом показался ставший мне родным берег, на который я с помощью сестер вытащила Селесту.
Было уже темно, звезды скрылись за тучами, поднялся сильный ветер, и мне пришлось почти что нести иззябшую и обессиленную принцессу на своих плечах. Хорошо еще, она весила совсем немного! Эрвина я бы так не дотащила… Хотя Эрвин мог бы укрыть нас обеих своим крылом, чтобы согреться, и холодный дождь не коснулся бы нас…
Я встряхнула головой – размечталась, надо же! Некогда думать, нужно влить Селесте еще глоток пойла из водорослей – ох, ждет ее похмелье, но что же делать, если больше согреться нечем? – и идти дальше.
Одежда не спасала, да и что там осталось от той одежды? Мокрые тряпочки липли к коже и лишь сильнее холодили тело. Будь волосы сухими, я могла бы укрыться ими, как плащом, но с них текло ручьем, выжимай не выжимай. Они бы высохли на ветру, да ведь дождь зарядил!
Наверно, мы с Селестой оставляли за собой кровавые следы: туфли потерялись в море, а чулки сразу же превратились в лохмотья на прибрежных камнях. Ну, мне-то не привыкать к такому, а ей, должно быть, приходилось тяжко. Я разорвала свою сорочку и кое-как перевязала ей ступни, но и этих обмоток надолго не хватило… Я чувствовала, как она плачет – беззвучно, закусывая губы, – но делает еще один шаг, и еще, и еще… Наверно, откажись ноги держать ее, Селеста поползла бы на четвереньках, но, к счастью, ей хватило сил добраться до усадьбы.
Хорошо еще, я помнила, как открывается задняя калитка. Ей обычно пользовались служанки, отправлявшиеся поутру купить свежей рыбы да посплетничать с рыбачками, а еще через нее можно было пройти в сад, а уж оттуда рукой было подать до покоев Эрвина.
Впрочем, туда мне не было нужно, я искала Анну и других служанок, и уж о чем они подумали, увидев меня в этаком виде, с полубесчувственной Селестой в обнимку, даже и не знаю.
– Госпожа… – шепотом выговорила Анна. Видно, я разбудила ее, застучав в двери, что было сил: на ней был ночной чепец и просторная сорочка с шалью поверх. – Что же это… как вы…
Правда, она тут же опомнилась и крикнула:
– Мия, Ленна, а ну живо раздуйте огонь! Вода еще не остыла, наливайте ванну! Госпожа, – снова обратилась Анна ко мне, – вы же как утопленница, и… ой, руки какие холодные! А это кто?
Я встряхнула Селесту, и та едва выговорила, стуча зубами:
– Я Селеста, жена Герхарда.
– Ох ты ж… – Анна между делом сноровисто заворачивала нас в теплые одеяла, а старуха Мари, тоже в невообразимом чепце и необъятной вязаной шали в кошмарных розах размером с капустный кочан, обмывала нам с Селестой ноги и обмазывала их какой-то дурно пахнущей мазью. – А где же его высочество?
Я только покачала головой и указала на Селесту.
– Ясно, госпожа, ее высочество расскажет, как отогреется? Верно я поняла? – Анна сунула мне в руки кружку с горячим травяным отваром напополам с вином. – Ну-ка выпейте живо, пока ванну наливают. Вас обеих надо отогревать, вы же синие, что твои русалки!
Селеста взглянула на меня, я на нее, и обе мы залились смехом: я беззвучным, ясное дело, а она – звонким, только чуточку неестественным. Видно, так прорвались наружу страх и усталость сегодняшнего дня, а еще горе… Я угадала – смех сменился слезами, но тут уж я ничего поделать не могла, а Анне не было равных: она умела утешать, как никто другой.
– Что же стряслось, госпожа? – бормотала она, когда Селеста, согревшись, уснула. Анна сумела даже накормить ее, полусонную, ну а я на аппетит никогда не жаловалась, а уж после таких приключений поздний ужин пришелся как нельзя кстати! – Бедняжки, откуда же вы пришли? С берега? И то, видно, ноги изрезаны, там же битых ракушек тьма-тьмущая и камни острые… Но почему оттуда? Неужто корабль разбился? Так ведь ясно сегодня было, вот разве что к утру гроза разразится, сейчас-то, почитай, только дождик накрапывает… А его высочество не повел бы корабль на рифы-то, он ведь их наперечет знает, с завязанными глазами обойти сумеет! Да и с чего бы вам морем возвращаться, если вы посуху уехали?
Она остановилась, чтобы перевести дыхание, а я взяла ее за руку и жестом указала наверх, на расписной потолок, где поднимались к солнцу принцы-лебеди, все одиннадцать.
– Его высочество… – проговорила Анна неверяще. – Он…
Я кивнула и принялась загибать пальцы: Эрвин, Андреас, Дитрих, Вернер, Кристиан, Герхард, Манфред, Вальтер…
– Быть не может! – жалобно произнесла она и присела на край моей кровати. – Нет, госпожа, ну как же… Они ведь снова сделались людьми, вы же знаете, как!
Я снова покачала головой и развела руки в стороны, изображая полет.
– Опять колдовство, что ли? – всхлипнула Анна, утирая глаза краем передника. – До чего ж его высочество невезучий на него, а! Хоть жив, скажите? Киваете, значит, жив… А далеко ли улетел? И почему вы с ее высочеством среди ночи, пешком да, считай, совсем раздетые шли?.. – Она вдруг осеклась и добавила серьезно: – А как вы досюда-то добрались? Неужто лебеди принесли?
Я улыбнулась и изобразила рукой бег косаток в волнах.
– Уж конечно, приплыли, – досадливо сказала служанка, а я кивнула. – Укладывайтесь-ка да спите, утро вечера мудренее… А я пойду прикажу запереть как следует все калитки да страже хвоста накручу, чтобы не вздумали дрыхнуть на посту! Сдается мне, не одна беда стряслась… За одну-то ночь, да еще в такую непогоду сюда никто не прискачет, но лучше уж следить в оба, верно, госпожа?
Я кивнула в ответ и уснула, кажется, едва коснувшись головой подушки, а когда открыла глаза, за окном вовсю хлестал ливень и задувал такой ветер, что деревья гнулись до самой земли, а гул прибоя слышен был даже в доме. Должно быть, маяк на мысу захлестывало, и как бы старику-смотрителю не пришлось сидеть там безвылазно, пока буря не уляжется! Ну да, наверно, припасов у него довольно: по осени шторма тут бушуют неделями, так Эрвин говорил.
– Как море-то ярится, – проговорила Анна, раздувая огонь в камине, – я таких бурь летом и не упомню. А тут словно морская ведьма метлой в котле помешала!
«Может, и помешала», – сообразила я. Вряд ли сестры сумели утаить от нее, что нашли меня, а она, должно быть, решила так же, как Анна: в этакую непогоду до усадьбы, а стало быть, и до меня добраться морем ли, посуху будет очень тяжело. Корабль запросто разобьет о рифы, вон какая волна! Ну а дороги моментально раскиснут, а кое-где наверняка случатся оползни, если ливень затянется. Проехать-то все равно будет можно, но сколько времени это займет?
И как-то там лебеди? Где пережидают бурю? Что, если она застигла их в полете? Сумели ли они выплыть, если стали на ночь людьми? Отыскали ли какое-нибудь пристанище, да хоть такой же крохотный островок, вроде того, что похож на голову тюленя?
– Как вы себя чувствуете, госпожа? – заботливо спросила Анна. – Не простыли?
Я покачала головой и указала на дверь, мол, как там Селеста?
– Подруга ваша даже не чихнула, – сообщила служанка. – Но не знаю, что уж это за пойло такое во фляжке, что у вас на плече висела, только одним запахом взрослого мужика с ног сшибить можно! Это им вы грелись? И откуда только взяли…
Я кивнула и развела руками, мол, а что оставалось делать? Надеюсь, Селеста не слишком мается от похмелья… Впрочем, после таких переживаний, может, она и не почувствовала ничего. Главное, не простыла – люди все же хрупкие создания, а уж юная девушка, да не рыбачка какая-нибудь, которой и буря нипочем, запросто могла слечь…
– Она к вам рвется, да я запретила ей вставать, у нее не ноги, а одна кровавая рана, – добавила Анна, – мы уж промывали-промывали, чтобы грязи не осталось. Мастер Йохан-то тоже уехал, а мы что смыслим? Позвали вот старую рыбачку, она на своем веку всякие раны повидала. Ну, та и сказала – этим вашим пойлом и залить, оно крепче самого крепкого вина. Ох и визгу было! И то, поди, на царапину – и то больно покажется, а так…
«А я? – удивилась я. – Почему я этого не помню?»
– А вы, госпожа, как заснули, так вот только и проснулись, – произнесла она. – Даже и не шелохнулись, пока мы с Мари над вами колдовали.
Я пошевелила пальцами ног – было больно, но терпимо, – решительно откинула одеяло и потянула к себе шаль.
– И вы туда же! – всплеснула руками Анна. – Уж полежите, отдохните, сейчас я вам завтрак принесу…
Я покачала головой и указала на часы, пальцем изобразив, как быстро перевожу стрелки вперед.
– Времени мало? – нахмурилась Анна. – Что ж там такое приключилось? Ее высочество без вас ничего рассказывать не желает, а нам бы хоть знать, к чему готовиться!
Если бы я сама это знала! Увы, я пока не представляла, что может случиться дальше. Нужно было добраться до морской ведьмы, а еще придумать, как спрятать Селесту, да и самой бы неплохо укрыться, если нас станут искать. Положим, ее можно отправить к отцу: уж найдется на здешнем побережье крепкая и шустрая шхуна, способная добраться до тамошних берегов. Или хоть до обители, уж там-то, наверно, ее смогут укрыть, пока за ней не явятся люди отца? Хотя… кто знает, может, там уже предупреждены о беглых ведьмах? Лучше уж обходиться своими силами… Их мало, конечно – дружина Эрвина-то осталась в столице, – но уж сколько найдется. Моряки – народ не слабый и не трусливый, а мои родичи могут и сопроводить корабль. Здешние контрабандисты привыкли прятаться под самым берегом и ходить ночами, Эрвину они обязаны многим, так что выручат, я думаю. Уж заплатить я им смогу, лишь бы удалось договориться…
А я… думаю, Селеста не откажется взять меня с собою. Другое дело, что мне нужно быть здесь, во всяком случае, до тех пор, пока я не выясню все от и до!
– Вы же все равно не отступитесь, – проворчала Анна, – дайте, хоть позову пару девиц покрепче, пусть они вас отнесут! Или вашу подругу, она полегче будет…
«Уж пару шагов по коридору я сама как-нибудь пройду», – фыркнула я и встала. Да уж, по сравнению с тем, что приключилось со мною той зимой, можно сказать, я просто немного оцарапалась!
Тут я поискала взглядом грифельную доску – она нашлась на привычном месте, на столике у окна, – и разборчиво написала: «Мари, рыбачка, другие?»
– Их тоже позвать? – уточнила Анна, прочитав. – Ага, это дело, они старухи разумные, всякое на своем веку повидали, авось, что и присоветуют! Сейчас я их кликну…
