Глава 19
«Во всем виноват Сталин»
В спецархиве Карагандинского управления Комитета по правовой статистике и специальному учету при Генеральной прокуратуре РК я нашел карточку политзаключенной Фаины Борисовны Гамарник, 1899 года рождения, образование высшее, из служащих, врач. Она отбывала срок в Карлаге в лагерных пунктах Карабас, Кызылтау, Бидаик, опять Кызылтау, Просторное, Черубай-Нура. Прибыла в Карлаг 5 июня 1940 года из тюрьмы города Белебей Башкирской АССР, освобождена 4 ноября 1943 года.
Как оказалось, Фаина Борисовна – родная сестра советского государственного, партийного и военного деятеля, начальника политуправления РККА, первого заместителя наркома обороны Яна Борисовича Гамарника, который в обстановке массовых репрессий в 1937 году покончил жизнь самоубийством. Она была арестована как член семьи изменника Родины (ЧСИР), ей установили минимальный срок три года. Но по прошествии отсидки редко кого сразу выпускали из Карлага, освобождение затягивали до пределов, известных только начальству лагеря.
Вина Фаины Борисовны состояла в том, что она обратилась с письмом к Сталину, чтобы узнать судьбу жены Гамарника Блюмы Савельевны и его дочери Беты. И вот вместо того, чтобы ей дать ответ, ее арестовывают. Следователь, который вел дело Фаины Борисовны в минуту откровенности с упреком сказал ей:
– Если бы вы не писали Сталину, так никто и не знал бы, где живет старшая сестра того самого врага народа Гамарника. А так вы сами себя выдали. За любознательность надо платить!
И все же Фаина Борисовна верила, что, может быть, если не жена Гамарника Блюма Савельевна, то его дочь Бета жива. Она ведь была школьницей, совсем юной, ходила в кремлевскую среднюю школу, дружила с детьми Анастаса Ивановича Микояна, даже гостевала у них на Зубаловской даче. Молодость – вот та единственная сила, которая может спасти жизнь обреченной. А, может, Бету не дал на растерзание шакалам Ежова Анастас Иванович Микоян? Он ведь любил ее.
Ничего не знала Фаина Борисовна и о судьбе своей младшей сестры Клары Гамарник – Богомоловой. Та жила в Кривом Роге. Ее арестовали раньше Фаины – 2 августа 1937 года. Через 8 месяцев, а более точно 14 мая 1938 года ей установили срок – 8 лет. «Куда она попала, где сидит?» – спрашивала себя Фаня и не могла ответить. В лагере она часто плакала, вспоминая детство, совместные игры с младшей сестрой. Клара была моложе ее на шесть лет, но разве это гарантия, что она жива? Однако все может быть…
И всякий раз с содроганием сердца Фаина Борисовна смотрела на новые группы женщин, прибывающих в лагерь. Нет ли среди них ее родственников? Долгое время она даже не догадывалась, что ее сестра находится рядом. Клара была направлена в Карлаг из Бутырской тюрьмы еще 24 августа 1939 года. Ее привезли в Карабас, затем забросили на отсидку в село Просторное. Там она работала то в поле, то на ферме. Летом ее использовали на сенокосе, осенью – на уборке урожая зерновых, зимой на откормочных площадках, где выращивали бычков на мясо.
Где-то в 1941 году Фаню из Кызылтау перевели в медпункт лагерного отделения Просторное. Хотя она имела высшее медицинское образование, ей доверяли только работу медсестры. Не успела она прокипятить инструменты, как конвоиры доставили первую пациентку, случайно проколовшую себе ногу вилами. Фаня подняла глаза на заключенную и увидела свою родную сестру. Это было страшное открытие, ибо Клара так сильно похудела и постарела, что только по ее темным глазам да родинкам на щеках можно было определить: да, перед тобой стояла родная сестра! И она тихо с удивлением произнесла ее имя:
– Клара!
И та, услышав знакомый голос сестры, как бы остолбенела. И только после слов Фаины: «Ты жива?» она бросилась в ее объятья, стала целовать ее обветренные, потрескавшиеся губы, сухие, красные от марганца руки. Не сдерживая себя, она заплакала навзрыд, слезы текли и текли, и она, не в силах остановить их, бросилась к крану и холодной водой стала обливать себе щеки, лоб, голову, чтобы успокоиться…
Казалось, их душевным разговорам не будет конца. И Фаина поняла, какое это большое неповторимое счастье чувствовать рядом дыхание близкого человека, держать в руках теплую ладонь сестры, огрубевшую от непосильных сельхозработ.
О брате не говорили. Когда Клара прошептала: «Наш бедный Ян», Фаина остановила ее резким движением рук:
– Считай, что он погиб за счастье народа.
Их встреча состоялась, когда уже шла война с фашистами. Черная тень Гитлера доходила и до степей Казахстана. А доблестные войска Советов все отступали и отступали. И возникала мысль: может быть, это отступление не было бы таким стремительным, массовым, позорным, леденящим душу, если бы в живых оставались «враги народа», красные маршалы Тухачевский, Якир, Блюхер, Ян Гамарник. Кто знает…
Вскоре рана у Клары зажила, она начала ходить. Осведомители узнали, что сестры Гамарник встретились, находятся на одной лагерной точке. И, конечно же, настучали про это начальнику Карлага: родственникам вместе отбывать сроки запрещалось. И тот дал указание перебросить Клару в Жартас на строительство плотины и арыков. Расставались они тяжело, с криками и плачем, будто прощались навсегда. Тогда ведь ни у кого не было уверенности в завтрашнем дне. Тем более у сестер бывшего заместителя Народного Комиссара обороны Гамарника, «предателя и труса, побоявшегося предстать перед судом советского народа, покончившего жизнь самоубийством». Именно такие слова привел 12 июня 1937 года в своем приказе № 96 тогдашний Народный комиссар обороны СССР, маршал К.Ворошилов.
Что совсем печально и лицемерно, пройдет тридцать лет, и тот же Ворошилов в сборнике «Ян Гамарник» напечатает свою статью под заголовком «Товарищ в борьбе». И в ней он будет вовсю расхваливать Яна Борисовича Гамарника, поднимать его имя до небес, будто и не существовало 1937 года и будто Климент не клеймил позором своего соратника. Вот дословно цитата из этой статьи: «Вся сравнительно короткая жизнь Яна Борисовича Гамарника – это труд и ратный подвиг. От рядового коммуниста до крупного партийного руководителя – таков его путь. Он был настоящим большевиком-ленинцем. Таким он и останется в сердцах тех, кто знал его лично, в памяти всех трудящихся».
Не так ли и сейчас поступают некоторые проходимцы и перевертыши из бывшей партийной элиты? При Сталине они давали добро на гибель и арест многих демократично мыслящих людей, а теперь вовсю хвалят погибших «товарищей» в своих выступлениях и статьях. Смотришь на таких «идеологов» и диву даешься, как можно жить без капли совести и покаяния?
Сестры Гамарник снова встретятся в Москве уже после смерти Сталина, Берии и Ворошилова по просьбе дочери Яна Борисовича Гамарника Виктории. Да, она выжила! И сестры приедут к ней, чтобы вместе с племянницей отметить День памяти и скорби. И в этот день Бета расскажет им о своих двадцати годах, загубленных в детдоме, а затем в лагерях смерти в Красноярском крае. Только во времена оттепели она добьется реабилитации, добьется приема у первого заместителя председателя Совета Министров СССР А.И.Микояна, и тот, опустив голову, ей скажет:
– Никто из нас не считал твоего отца врагом. Он был предельно чистым и честным человеком, как и твоя мама, незаконно расстрелянная в Орловском централе.
В документах Виктории было постановление: «Выслать в Красноярский край как социально опасный элемент по биографическим данным». Она покажет его Микояну и спросит:
– А кто ответит за это беззаконие?
Микоян подумает и скажет:
– Во всем виноват Сталин.
