Глава 11
Прежде чем Шинкарь спустил начальника участка с лестницы, тот воспользовался кнопкой технического устройства «Тревога», закрепленного под столешницей. Сигнал ушел в поселковую милицию. Оттуда позвонили в Збровичи, и в райцентре снова разгорелась суета.
Капитан Кравец со своими оперативниками вылетел из города уже через три минуты. Крайняя удача, что полчаса назад Малашенко заправил «газик». Остальные военные еще копались, а армейский внедорожник уже прыгал по грунтовке. Малашенко нещадно давил на газ.
Спустя пятнадцать минут машина влетела на территорию МТС. Оперативники, вооруженные автоматами, спрыгнули на землю.
Невозможно к такому привыкнуть! Бандиты вывели во двор и расстреляли без малого два десятка человек, весь штат станции, находившийся к данному моменту на рабочих местах. Даже женщин не пощадили.
Алексей и его люди за минуту прочесали станцию, побежали к выходу и столкнулись с трясущимся мужчиной в серой робе. Тот ковылял им навстречу.
– Товарищи, милые… – Он не говорил, а блеял. – Это бандиты из леса. Они ушли недавно. Всех постреляли из пулемета. Я Калашный, слесарем-механиком работаю, в комбайне во дворе находился, меня не заметили. Лично все видел.
– Сколько их было, товарищ? – спросил Алексей. – Куда пошли?
– Туда. – Счастливчик выстрелил пальцем. – К лесу, куда же еще. Человек пятнадцать их было, все с оружием. Это Нестор Бабула, товарищ офицер, я узнал его. У нас на милицейском стенде фото этого упыря висит.
– Что?! – Алексей оторопел. – Сам Бабула? Ты не ошибся?
– Он точно был среди этих сволочей. Френч на нем такой темно-зеленый, сам с бородкой.
Оперативники плюхались в машину. Малашенко дал резкий вираж. «Газик» промчался мимо будки с мертвым вахтером, вылетел на дорогу, ведущую к селу, притормозил, съехал с грунтовки, запрыгал по кочкам.
Из леса, до которого было метров двести, загремели выстрелы. Пуля ударила по раме, в которой уже давно не было никакого лобового стекла.
– Малашенко, тормози! Все к машине!
Неужели повезло? Не ушли еще бандиты?
«Газик» въехал носом в бугор. Оперативники рассыпались, залегли в поле. Бандиты продолжали стрелять.
Алексей вскочил и стал отчаянно семафорить вытянутыми руками. Он видел, как к опустевшей станции приближались две полуторки, набитые красноармейцами.
Вперед вырвался «ГАЗ-67» с тремя пассажирами. Лева Березин тоже решил поучаствовать в горячем деле.
Пуля просвистела рядом с ухом Алексея. Он повалился на землю, но перед этим его заметили.
Машины изменили направление, остановились. Откинулись борта, на землю посыпались автоматчики. Их было не меньше взвода.
«ГАЗ-67» прыгал по полю. Неприятельский огонь не смущал доблестных офицеров НКГБ.
– Мужики, пошли, не будем их ждать! – выкрикнул Алексей. – Огонь по опушке!
За кустами мельтешили фигуры в немецких френчах. Оперативники перебежками двинулись вперед, стреляя из автоматов. Они не видели, что происходит у них за спиной, падали на землю, когда над головой выли пули, бежали дальше, хлеща по опушке.
Кравец уже различал перед собой бандитские рожи, бледные, опухшие. Гады метались по опушке, прятались за деревьями.
Бородач в немецком кителе что-то кричал, махал своим. Алексей дал короткую очередь. Пули прибили бандита к дереву, потом он сполз на землю. Остальные – а их было двое или трое – пятились в лес, долбя из шмайсеров.
Малашенко вскрикнул, свалился в борозду, схватился за ногу. Капитан похолодел, бросился к нему.
– Федор, ты чего?
– Командир, ногу подстрелили. – Малашенко с болью смотрел на Алексея.
По его правому бедру расплывалось красное пятно. Малашенко скрипел зубами, покраснел от натуги. Боль была лютая.
У капитана немного отлегло от сердца. Ничего, пострадает, но не умрет.
– Командир, идите, работайте, – простонал оперативник. – Я сам перевяжусь как-нибудь. Не теряйте время, дайте стране угля. – Он пытался улыбнуться помертвевшими губами.
– Федор, держись. Эй, аптечку сюда! – гаркнул Алексей подбегающим красноармейцам. – Есть она у кого-нибудь, вашу мать?!
– Командир, что с Малашенко? – проорал Волков, ухитряясь одновременно палить по кустам.
– Живой. Вперед, служивые!
Их уже обогнали автоматчики. Они открыли дружную пальбу по лесу, прежде чем ворваться в него.
Подоспел взъерошенный Лева Березин, плюхнулся рядом.
– Лева, это Бабула, собственной гадской персоной.
– Да ты что?! – взревел Березин. – Так какого хрена мы тут лежим?!
Основная часть банды давно ушла, оставила заслон, который и оказывал сопротивление. Впрочем, дружным огнем его быстро сломили. Красноармейцы цепью растягивались по лесу, углублялись в чащу.
Под деревом валялся мертвый бандит с оскаленной пастью. Даже с того света он плевался злобой и ненавистью. Две пули в груди – этого хватило, чтобы прекратить сопротивление.
Алексей перешагнул через него, оглянулся. Судя по приметам, это некто Карпо Шинкарь, отличившийся в ходе нападения на изолятор НКВД. Он лично прирезал своих бывших сообщников и сотрудников милиции, потерявших бдительность. Подох, собака, туда ему и дорога.
Чуть дальше на переломившейся осине висел еще один. Он перелезал через нее, в этот момент и словил пулю в спину. Из горла рослого длинноносого блондина еще сочилась кровь, глаза выпучились, остекленели.
Алексей не прошел равнодушно и мимо этого типа. Приметы мертвеца совпадали со словесным портретом одного из убийц капитана Рыкова.
Капитан спешил дальше, обходил колючий кустарник, увязал в буреломе. Рядом шли солдаты, офицеры ГБ, злые сотрудники СМЕРШа.
Больше трупов не было, бандиты ушли. Кравец сгорал от нетерпения, вырывался вперед. Лощина поперек дороги по уши заросла зеленью. Он пробился через нее, вылез на другой стороне. Сломанная ветка, четкий след на бугорке, поросшем лишайником.
«Здесь они шли. Черт, а вдруг разделились? Снова у меня нехорошие предчувствия. Уйдут… уже удрали! Эта чаща простирается на десятки верст, здесь можно вырыть сотню схронов».
Младшие командиры уже не видели своих подчиненных, орали, собирая их в кучу. Отряд распался на мелкие группы, люди не знали, куда идти.
Сотрудники СМЕРШа и люди Березина пытались вычислить направление движения банды, но следы разбегались в разные стороны, потом терялись. Настоящие лешие: лес – их дом родной.
– Товарищи, будьте осторожны, возможна засада! – выкрикнул Алексей. – Смотрите под ноги, остерегайтесь ловушек!
Не за горами были сумерки. Солнце уже зашло. Сводная группа на километр углубилась в лес.
Вдруг где-то слева, на северо-западе, разгорелась стрельба. Трещали немецкие «МР-40», взрывались гранаты, нестройно огрызались советские ППШ.
– Они здесь! – истошно завопил молоденький выпускник военного училища. – Все сюда! У меня двое раненых!
Солдаты бросились к нему сломя голову, всех охватил охотничий азарт. Они догнали очередное тыловое охранение. Теперь бандиты не уйдут!
– Возьмем их, командир, гадом буду! – прохрипел Газарян, украшенный кровавой царапиной над глазом.
Надрывал глотку старенький английский пулемет «Льюис». Бойцы залегали, ползли, производили залпы по команде. Они теснили врага, медленно продвигались вперед, в уплотняющуюся чащу.
Еще один труп с пулей в башке. Шапка слетела, макушка выбрита, только чуб болтался, как сосулька.
Вдруг за деревьями заблестел просвет.
– Вперед! Приготовить гранаты! – выкрикнул пехотный лейтенант.
Гремели взрывы, трещали выстрелы. Под оглушительное звуковое сопровождение красноармейцы выбегали из леса и растерянно вертели головами. Они уткнулись в крутой обрыв. Глубокий разлом в земле, в который прыгнуть отважится только самоубийца! Лес на другой стороне, острые камни на дне, справа и слева глухие кустарники. Никого!
– Всем рассредоточиться! – злобно прокричал Алексей. – Проверить кусты! Зачистить гранатами!
Их уже не в первый раз обвели вокруг пальца. Кравец не мог сдержать ярость, матерился, как сапожник.
По солдатам никто не стрелял. Лешие растворились в темнеющем пространстве. Их, видимо, было немного, двое или трое. Бойцы забросали гранатами кустарник, потом начисто обработали его из автоматов.
Глупо, провели их. Небольшая группа отвлекла внимание, а основной отряд вместе с Бабулой ушел своей дорогой. Те бандиты, которые подставились, видимо, пробились через кустарник. Теперь они уже далеко, петляют по лесу, как зайцы.
– Снова уделали нас, Леха. – Расстроенный Березин плюхнулся в траву, принялся ковыряться в пустой сигаретной пачке, яростно смял ее, швырнул в ни в чем не повинного красноармейца. – Неправильно мы воюем.
Но Алексей не хотел сдаваться. Теперь он точно знал, что Бабула прячется в Хованском лесу.
Разрозненные группы красноармейцев до темноты шарили по чаще, отыскивая хоть какие-то следы. Таковые имелись, но вели в никуда. Случайно возникали, так же пропадали.
По мере уплотнения сумерек поиски теряли смысл. Фонарей у солдат почти не было. Они группами возвращались на опушку, вытаскивали раненых.
– А в теории было так хорошо, – сказал Газарян и сокрушенно вздохнул. – Почему у нас все не так на практике?
Из Збровичей прибыла еще одна машина, в нее погрузили раненых. Одному красноармейцу бандиты прострелили голень. Другому пуля попала в живот и прошла навылет.
Ругался бледный, как мел, Малашенко. Он замаялся ждать, пока товарищи нагуляются и свыкнутся с очередной неудачей. Времени у него был вагон. Федор самостоятельно обработал рану, забинтовал, дополз до дороги. Но надо было срочно вытаскивать пулю.
Капитан болезненно переживал очередной провал. Он сидел в комендатуре, перебирал какие-то папки и чувствовал себя опустошенным. Видимо, выдохся, отработал свое на пределе, пора в утиль или в расход. Надо освобождать дорогу молодым толковым кадрам, умеющим мыслить нетривиально. К нему никто не лез – иначе он окончательно сорвался бы.
Из Бежан поступили неутешительные сведения. Жители села в шоке, сотрудничать с Советской властью никто не хочет. Возмущенная толпа обступила здание поселковой милиции. Люди взбешены. Мол, вы защищайте нас или проваливайте к чертовой матери. Не нужны нам такие начальники.
В Рывде прошлой ночью случился жуткий инцидент. Группа бандеровцев атаковала дом местного большевика, командира истребительного отряда Коломойца. Мужик молодец, дал бой, уничтожил нескольких бандитов, но в итоге и сам погиб, и семья. Там вроде сам Бабула отметился, но информация непроверенная.
Потом Алексей шатался по ночным улицам, словно намеренно нарывался на пулю.
В госпитале работали люди. Он взял на вахте халат, прорвался через заслоны нянечек в послеоперационную палату. Здесь лежали все трое. У каждого своя койка. Хорошо хоть то, что не на одну бросили.
С красноармейцем, раненным в живот, возилась медсестра. Она что-то вкалывала ему, боец стонал. Второй спал, наркоз еще действовал.
Малашенко улыбался, но как-то неуверенно. Нога его была плотно забинтована. Сил шевелиться у бедолаги не было, грудь едва вздымалась.
– Вам нельзя здесь находиться, – заметила медсестра.
Алексей показал ей удостоверение и спросил:
– А теперь можно?
Медработница задумалась.
– Вообще-то и теперь нельзя, – ответила она, встретилась со взглядом капитана контрразведки, быстро закончила свои дела и удалилась.
– А апельсины? – пробормотал Малашенко.
– Перебьешься, – буркнул Алексей. – Апельсины будут в Москве, когда переживем весь этот бардак и с триумфом вернемся. Неважно ты что-то выглядишь, Федя.
– На покойника похож? – осведомился Малашенко. – Попробуй, полежи на операционном столе, посмотрю я на тебя.
– Лежал когда-то, знаком с предметом, – сказал Алексей. – Все успешно прошло?
– Для врачей, похоже, да. Для меня – не очень. Ковырялись во мне какой-то хирургической фомкой, ругались, сказали, что зря меня бросили в чистом поле. Еще немного, и гангрена началась бы. Но вроде обошлось, успели. Пулю на память дали, но я отказался. На хрена мне бандитский подарок? Кстати, от хирурга так перегаром несло, что он мог и без наркоза оперировать. В общем, надоело мне тут уже. – Малашенко сделал попытку перевернуться на бок, и его скулы свело от боли. – Уйду от них завтра.
– Я тебе уйду! – Алексей нахмурился. – Лежи уж. Без тебя Бабулу оприходуем.
– Ну да, свежо предание.
– Прекратите это безобразие, немедленно покиньте помещение! – На пороге палаты выросла старшая медсестра Рая Полищук.
Алексей обернулся.
Девушка смутилась и промямлила:
– Это вы…
Она вошла в палату, укрыла Малашенко одеялом, зачем-то погрозила ему пальцем, окинула взглядом остальных.
– Уже ухожу, – сказал Алексей.
– Надеюсь, я тоже. Смена заканчивается. Если ничего не случится в ближайшие десять минут, то, возможно, посплю несколько часов.
«Отличный тост, – подумал Алексей. – Выпьем за то, чтобы в ближайшие десять минут ничего не случилось».
Он распрощался с Малашенко, вышел в коридор, перекинулся парой слов с медсестрой. Девушка выглядела безмерно усталой, но улыбалась.
– С вашим товарищем все будет хорошо, – сказала она. – Случай рядовой, от такого не умирают. Возможно, останется хромота. Большое вам спасибо, товарищ капитан. – Рая понизила голос, посмотрела по сторонам. – За то, что вы вступились за Ольгу Дмитриевну. Если бы не ваша помощь… даже боюсь представить, что с ней сделали бы. Мы бы тут окончательно зашились.
– Она уже ушла? – полюбопытствовал Алексей.
– Да куда там. – Девушка усмехнулась. – Только выпустили, сразу в больницу прибежала. Она молодец, а ведь такую утрату понесла. – Медсестра смутилась, она явно намекала на капитана Рыкова. – Двадцать минут назад я помогала ей проводить операцию. У милиционера из Бронницы осколок в желудке застрял, думали, что не выживет. Долго вытаскивали, всего искололи антисептиками. Оттого Ольга Дмитриевна и не смогла заняться этими парнями. – Она кивнула на дверь в палату. – Доверили Трепперу, он тоже молодец, поточным методом работал.
«Пыточным», – подумал Алексей, распрощался с медсестрой и покинул больницу.
Городок засыпал. Капитан прошелся мимо школы. Здание тонуло во мраке, не горело ни одно окно. Патрульные ходили только по дороге, в школьном дворе их не было. Алексей свернул за угол и несколько минут уныло разглядывал окно библиотеки. На что он рассчитывал? Думал, что Лиза будет сидеть до полуночи, перебирать старые талмуды и ждать, что ее воздыхатель нарисуется?
Алексей дико соскучился, вспоминал ее лицо, прикосновения, упругую грудь. Идти на улицу Садовую, будить странных людей, у которых она живет, объяснять им, что он хочет быть рядом с этой смешливой привлекательной девушкой? А как она отнесется к его ночному появлению? Хотя должна понимать, что у него работа такая, несколько напряженная.
Капитан дико устал и враз постарел. Всю войну думал, дескать, вот дойдем до Берлина, додавим фашиста в его собственном логове и заживем всей страной нормально. И что? Где она, нормальная жизнь?
Алексей помотал головой, выбираясь из оцепенения, и двинулся к общежитию.
Кошмар не унимался. Бандиты жестко мстили за своих погибших подельников.
Капитану удалось поспать полтора часа. Хорошо, что хоть столько.
Коридор наполнился топотом, в дверь кто-то забарабанил.
– Капитан, подъем, это Березин! В госпиталь!
Алексей не попадал в сапоги, начал натягивать гимнастерку задом наперед. За стеной шумели Газарян с Волковым. Сердце капитана сжалось, почуяло что-то ужасное. Березин уже убежал, не стал их ждать.
Они летели через пустырь, решив не брать машину. Пешком быстрее, если напрямик.
Больница уже гудела. Подъехала дежурная комендантская смена, солдаты топали по коридору. Ходила бледным привидением Ольга Дмитриевна Антухович. Она не пошла домой, ночевала в ординаторской, но ничего не слышала.
Никто ничего не слышал!
Тревогу подняла дежурная медсестра, покинувшая пост, чтобы совершить ночной обход. Она с криком прибежала обратно, стала звонить в комендатуру, в отделение НКГБ.
Бледный Лева Березин пыхтел за дверью, требовал немедленно предоставить ему список всех, кто находился в здании. Арсен Газарян сдерживал рвотные позывы. Волков покрывался какими-то трупными пятнами.
Окно в палате было открыто, шпингалет казался целым. Тела раненых, доставленных в палату после операции, представляли жалкое зрелище. Все помещение забрызгано и залито кровью. Люди порублены в клочья. Они даже не успели понять, что с ними происходит. Тупая показательная акция! Каждому нанесли не меньше пятидесяти ударов. Били ножами, тесаками, крушили черепа.
У капитана уже не было ни сил, ни желания клясть свою некомпетентность. Он не мог сосредоточиться, на автопилоте опрашивал трясущихся медсестер, санитаров, нянечек.
Подошла, шатаясь, Ольга Дмитриевна, посмотрела на все происходящее с библейской скорбью. Она уснула в первом часу, ничего не слышала. Хотите – верьте, хотите – нет, ей уже не привыкать. С половины первого в этом крыле никого не было. Дежурный персонал сделал свою работу и удалился на отдых. Рая Полищук ушла домой сразу после визита капитана Кравца.
Черт возьми, он же лично был в этой палате в начале двенадцатого. Ничто не предвещало несчастья! Здесь было много людей, каждый занимался своим делом.
– Осмотрите землю вокруг дома! – приказал Алексей своим людям. – Да быстрее, пока там все не затоптали. Ведь должны остаться следы. Эти упыри были в крови с головы до ног, и обувь у них вся мокрая.
Тела унесли. До морга, слава богу, близко. Санитары с невозмутимыми минами разлили воду по палате, взялись за тряпки и швабры.
Продолжались допросы. По всему выходило, что злодеяние произошло в районе часа ночи, плюс-минус пятнадцать минут. В этом крыле было безлюдно. Пациенты спали. Злодеи сильно не шумели. Дверь была закрыта, стены толстые. Если кто-то и слышал подозрительные звуки, то сильно не обеспокоился.
– Командир, под домом остались следы. – Волков тоже с трудом стоял на ногах, его лицо превратилось в серую маску, в глазах поблескивали предательские слезы. – Их двое было, кровь с них ручьем текла. Но за восточной оградой пятна пропадают. Чертовщина какая-то. Может, они в сменной обуви пришли, как дети в школу ходят? – неудачно пошутил он.
– Ищите, Максим! – Алексей скрипнул зубами. – Хотя бы ради памяти Малашенко и тех двоих. Нельзя сегодня спать, понимаешь?
К трем часам ночи больница вновь опустела. Он в изнеможении сел на лавку в коридоре. Рядом плюхнулся Лева Березин. Тот тоже выглядел неважно. Круглая физиономия опухла от недосыпания, уши торчали еще сильнее.
– Закурить дай.
Алексей порылся в карманах.
– Нет, кончились.
– Черт, сейчас ведь не найдешь ни у кого. А где есть?
– Не помню. В комендатуре должна остаться пачка. Слушай, Лева, ты обратил внимание, что окно было не заперто? Словно заранее шпингалет открыли, чтобы ребята долго не мучились и не шумели.
– Отличная версия, – невесело проговорил Березин. – Есть еще другая, совсем скучная. Просто не закрыли. Днем проветрили, раму задвинули, а на шпингалет не замкнули. Не расстреливать же их за это, хотя и надо бы. Тебе не кажется, что мы что-то упускаем?
– Даже знаю, что именно. Нужно просмотреть все личные дела, списки местных, имеющих доступ к информации, прибывших, тех, кто работает в комендатуре. Не могу избавиться от ощущения, что кто-то водит нас за нос.
– Но все эти документы у тебя. – Березин посмотрел на него с удивлением. – Ты утащил их в комендатуру и теперь сидишь на них, как собака на сене, никому не даешь.
– Серьезно? – спросил Алексей. – Тогда пойдем в комендатуру. Заодно и покурим.
Они уже полчаса сидели в кабинете, выделенном капитану контрразведки. За окном неторопливо тащилась ночь, до рассвета еще оставалось время. Оба утонули в бумагах и табачном дыму. Они листали личные дела работников комендатуры, лиц, согласившихся сотрудничать с Советской властью, – на многих стояла пометка «Выбыл по причине смерти» – всех прибывших, убывших. Строчки плясали перед глазами, плохо откладывались в мозгу.
Березин откинулся на спинку стула, протер глаза и спросил:
– Стаканы есть?
– В шкафу посмотри, – машинально отозвался Алексей.
Березин погремел посудой, выставил на стол граненый стакан и мятую кружку, достал из планшета плоский флакон без опознавательных знаков, щедро набулькал в изысканную посуду.
– Давай, напарник. Иначе точно уснем. За твоего парня, за других, за всех сразу!
– Это что у тебя? – осведомился Алексей.
– Спирт, – невозмутимо ответил Березин. – В госпитале взял. Не только же им пить. Уже проспиртовались все насквозь, особенно хирург.
Они выпили, и им на время полегчало. Буквы стали складываться в слова, те – в предложения.
Большинство документов Алексей уже просматривал. Но были и бумаги, не удостоенные такой чести. Например, личные дела работников районного госпиталя, как военных, так и гражданских. По состоянию на апрель сего года.
Перед глазами капитана возникали знакомые лица: медсестры, мелькавшие перед ним в госпитале, Рая Полищук, хирург Треппер, Ольга Дмитриевна Антухович, весьма фотогеничная и уверенная в себе.
Что-то здесь было не так. Или он ошибался? Интуиция подсказывала ему, что с госпиталем что-то нечисто, хотя уверенности в этом не было.
– А ты что смотришь? – спросил он у Березина.
Лева заразительно зевнул, протер глаза, взглядом сурового народного судьи уставился на ополовиненный флакон и ответил:
– Списки лиц, прибывших в город и район. Военные, сотрудники НКВД, механизаторы, рабочие с дефицитными специальностями, учителя. Так-так, сейчас посмотрим, с кем там наш капитан из контрразведки амуры крутит. Или ты думаешь, что НКГБ ни о чем не догадывается? Мы всегда в курсе. Кто она? Ах, не скажешь?
– Лева, работай! – разозлился Алексей.
– Так я и работаю. Давай, напарник, колись.
– Надоел уже. Соколовская Елизавета, – неохотно буркнул Алексей. – Доволен? Теперь делом займись.
– Ага, вот она. – Березин отыскал нужную страницу. – Странно, почему-то копия. – Он долго всматривался в фотографию, потом ухмыльнулся и заявил: – Слушай, приятель, я, конечно, ничего плохого не хочу сказать. Женщина в принципе приятная. Но она не старая для тебя?
– Так и мы не новые, – машинально отозвался Алексей и тут же нахмурился. – О чем ты?
– Сорок пять ей. – Лева как-то странно на него посмотрел.
– Да иди ты со своими глупыми шутками, – отмахнулся Алексей. – Двадцать семь ей.
– Сам погляди. – Березин подтолкнул к нему листок, который действительно был копией.
Рядом со словами «Соколовская Елизавета Петровна» красовалась фотография совсем другой женщины. Явно постарше, лицо сильно вытянутое, прическа совсем не такая.
Березин внимательно наблюдал за его меняющимся лицом.
В горле у Алексея пересохло, он чувствовал, как волосы начинают шевелиться на голове. Не может такого быть. Это явно ошибка. Но если нет? Тогда все идеально совпадает!
– Так-так… – как-то не очень доброжелательно процедил Березин. – Налицо явная служебная халатность и неразборчивость в связях.
– Да пошел ты к черту! – рявкнул Кравец.
Краска прилила к его лицу.
Он резко поднялся, отбросил стул и заявил:
– Это обычная бюрократическая ошибка. Вот сейчас пойдем и проверим.
