Глава одиннадцатая
Косово, селение Денник
Российская Федерация, Москва
Ионическое море – Албания – Сербия
Наше время
И все же настроение Бардулле в конце напряженного дня изрядно подпортили. Сытно поужинав, он лежал на диване и сонно переключал пультом каналы кабельного телевидения. За окном темнело ночное небо, в желудке было тепло от выпитого виски, потрескивали сухие дрова в камине…
Вдруг раздался писк лежащей рядом трубки радиотелефона. В позднее время боссу звонили в исключительных случаях и по самым важным делам, поэтому он немедленно ответил.
Это был доктор Белим Дибра.
– Агон, сожалею, что побеспокоил, но у нас проблема, – сразу огорошил он расстроенным голосом.
– В чем дело? – насторожился тот.
– Мальчишка простужен. Кашель, температура поднимается с каждой минутой, жалуется на острую боль в горле. В таком состоянии операцию ему делать нельзя.
– Черт!.. – выругался Бардулла. – Это неудивительно – они все насквозь промокли, добираясь в лодке до греческого берега. А что остальные? Меня прежде всего интересует девчонка.
– С девочкой все в порядке. Но я не могу дать гарантий, что она не разболеется, нужно подождать до утра. Взрослые пока на свое состояние не жалуются.
– Делать операцию одной девчонке нет смысла – у нас заказ на четыре почки. Так… дай подумать… Вот что. Ты постарайся поскорее поставить мальчишку на ноги, а я завтра свяжусь с представителем заказчика и переговорю по поводу сроков.
– Хорошо. Я уже занимаюсь больным: колю антибиотики, промываю горло, сбиваю температуру.
– Все. Продолжай работать и держи меня в курсе.
– Договорились…
Проснувшись утром, Бардулла сполоснулся под душем, оделся и первым делом пригласил в свои апартаменты доктора.
– Приветствую, Агон, – вошел тот через несколько минут. Глаза у него были красные, вид довольно усталый. – Интересует состояние мальчика?
– Разумеется. Этот вопрос меня волнует гораздо больше других. Присаживайся.
– Температуру под утро удалось сбить; сейчас она чуть выше нормальной, – упал Белим в мягкое кресло. – Горло по-прежнему красное из-за интенсивного кашля. Общее состояние – удовлетворительное. Мальчик, конечно же, встанет на ноги – это я обещаю.
– Когда?
– Сегодня мы проколем антибиотик и будем постоянно полоскать ему горло. Ночью понаблюдаю за тенденцией. Если последует улучшение – через пару дней можно оперировать.
– Антибиотик в крови не помешает?
– В принципе – нет. Но накануне на всякий случай сделаем очищающую процедуру.
Ответ удовлетворил хозяина виллы.
– Кофе хочешь? – спросил он.
– Я не отказался бы пару часов поспать, – признался Белим. – Это тем более необходимо, потому что следующую ночь тоже придется провести на ногах.
– Конечно, отправляйся к себе и поспи. Оставь с больным Джека и отдыхай.
– Хорошо.
– Кстати, как тебе Джек? Справляется?
– Вполне способный малый. Я еще ни разу не пожалел, что пригласил его сюда работать.
– Ну, и славно.
Кивнув, доктор покинул апартаменты босса и пошел во флигель.
А Бардулла заказал завтрак и принялся обдумывать предстоящее общение с представителем заказчика…
* * *
Через час он сидел за ноутбуком с дымящейся сигаретой, зажатой между пальцами левой ладони. Указательным пальцем правой Агон медленно набирал текст послания:
«Приветствую тебя, брат! Твое вчерашнее сообщение опечалило меня и вынуждает действовать, как подсказывает совесть. Я, разумеется, помогу семье Фераза и отправлю ему то, что был должен. Однако для сбора необходимой суммы мне потребуется некоторое время, так как в данный момент лишними средствами не располагаю. Пожалуйста, узнай у него, не поздно ли будет выслать деньги на операцию дня через три-четыре? К указанному сроку я обязательно соберу все, что с меня причитается.
С искренним к тебе уважением».
Закончив сочинять ответ, Бардулла затянулся в последний раз, затушил сигарету, поправил очки и еще разок внимательно прочитал текст. Ничего лишнего в нем не было, просьба о небольшой отсрочке заказа улавливалась без усилий.
Довольно кивнув, он отправил сообщение адресату и расслабленно откинулся на мягкую спинку кресла. Дело было сделано. Осталось дождаться ответа.
Общение между Бардуллой и человеком, искавшим богатых клиентов по европейским клиникам, никогда не отличалось интенсивностью. Одно-два письма в неделю. Иногда три или четыре, если требовалось уточнить какие-то важные детали.
На самом деле важных деталей в этой непростой сфере было много. Точнее, очень много. Когда Бардулла впервые занялся опасным бизнесом, он не знал о трансплантации ровным счетом ничего. К чему старому вояке держать в голове подобные знания? Куда больше его интересовали тактико-технические данные новейшего американского оружия. Или русского в силу того, что с ним воевали его основные враги.
Тем не менее, систематически общаясь с одаренным Белимом, он стал кое в чем разбираться, поднаторел в заковыристых терминах. К примеру, с некоторых пор Агон отлично знал, что возраст донора и реципиента может заметно отличаться только в том случае, если оба достигли полной зрелости. Для юных реципиентов требовались столь же юные доноры. А с совместимостью было еще строже. Тут как при обычном переливании: органы доноров с первой группой крови подходили кому угодно, а с четвертой – только к четвертой. Узнал он также, что не все органы человека являются жизненно важными. Без сердца и почек ему не обойтись, а вот утрату поджелудочной железы или надпочечников можно компенсировать заместительной терапией – в частности, введением инсулина или стероидных гормонов.
Доноров человеческих органов постоянно не хватало, социальные и государственные программы различных стран мира не справлялись с количеством реципиентов. Как следствие – «черный» рынок процветал.
Самым востребованным на рынке органом являлись почки, цена одной в Европе доходила до двухсот тысяч евро. Очередь на них была огромна – если бы первый ждущий пересадки пациент встал у ворот виллы Бардуллы, то последний наверняка оказался бы на центральной площади Приштины.
Печень обладала уникальной способностью к регенерации, чтобы ее основательно разрушить алкоголем или наркотиками – нужно здорово постараться. И все же такие уникумы находились, и новый орган обходился им в пятьдесят тысяч.
Одно легкое шло примерно по такой же цене. Но имелось обязательное условие: донор при жизни не должен был курить. За комплект из двух здоровых легких заказчик мог выложить до двухсот пятидесяти тысяч.
За новую поджелудочную железу больной тяжелой формой диабета отстегивал сорок тысяч. При пересадке реципиенту использовалась только часть железы, однако донор расплачивался за это жизнью, так как железа изымалась у него целиком, да еще в комплекте с печенью и двенадцатиперстной кишкой.
Самым дешевым являлся человеческий скелет, стоивший всего три-четыре тысячи евро. Кости и суставы было выгоднее продавать «комплектами». К примеру, «комплект» для замены передней крестообразной связки коленного сустава уходил за четыре-пять тысяч. Имелся и еще один важный аспект: в отличие от других органов кости, связки и сухожилия не требовали совсем уж идеальных условий при перевозке на дальние расстояния и сохраняли пригодность к пересадке намного дольше.
Кожу заказчики требовали редко. За несколько лет свой работы с подобной просьбой Бардулла столкнулся лишь однажды, когда обгоревшему гонщику «Формулы-1» для пересадки потребовалось сорок квадратных дюймов донорской кожи. За каждый дюйм Агон получил всего по двенадцать долларов и решил с такой мелочью больше не связываться.
За роговицу одного глаза он клал в карман до двух с половиной тысяч. Но, к сожалению, современная наука научилась изготовлять искусственные аналоги этой важной части глазного яблока, и заказы на нее приходили все реже и реже.
Единственным органом, от изъятия и перепродажи которого Бардулле пришлось отказаться, было сердце. Реципиенты обещали за него немалые деньги – до шестидесяти тысяч. Но имелась одна существенная проблема: все операции на сердце, его сохранность и транспортировка были настолько сложными, что требовали участия солидной группы специалистов высочайшей квалификации и целого перечня дорогостоящего технологичного оборудования. Прикинув риски, затраты и планируемую прибыль от продажи, Агон отмел идею трансплантации данного органа. И, похоже, не прогадал.
Извлечение органов из доноров было непростой задачей. Но сложности на этом не заканчивались, ибо удачно изъятый орган еще предстояло доставить в нужное место. Для транспортировки Бардулла приобрел несколько специальных контейнеров, в которых «детали» человека охлаждались до определенной температуры и подпитывались кислородом под давлением. Почка в таких условиях могла оставаться пригодной для пересадки в течение нескольких суток.
Ответ от заказчика пришел во второй половине дня. Он гласил: «Здравствуй, брат! Мне приятно получить известие о том, что ты проникся горем Фераза. Я искренне тебе благодарен. Полагаю, он будет очень доволен, если ты вышлешь ему деньги через три-четыре дня. Но не затягивай со сбором и отправкой – операцию его сыну врачи из госпиталя назначили на следующий вторник. С уважением к тебе».
Звонок от сотрудника СВР Никитина поступил на следующий день.
– Здравствуйте, Андрей Георгиевич! – поприветствовал он генерала.
– Доброе утро, Михаил Эдуардович! – ответил тот. – Неужели хотите порадовать информацией?
– Угадали.
– Ого, я и не рассчитывал на такую оперативность!
– Записывайте, Андрей Георгиевич.
– Готов. Диктуйте, – потянувшись за блокнотом, ответил генерал.
– Значит, так. Мы нашли среди своих агентов информированного товарища. Он хорошо знает селение, о котором мы с вами вели речь при встрече. Достоверных сведений о преступной деятельности в селении у него нет, но по нескольким косвенным признакам один из его жителей весьма подходит на роль организатора преступного бизнеса.
– Очень интересно. И кто же он?
– Уроженец Косова, некий Агон Бардулла. Я послал вам секретной почтой файл с подробным описанием данного типа.
– Премного вам благодарен, Михаил Эдуардович. Вы не представляете, насколько облегчили нам задачу.
– Ничего не стоит, – засмеялся тот в трубку. – Обращайтесь, Андрей Георгиевич. И ребят наших постарайтесь вызволить.
– Постараемся. Еще раз спасибо…
Дождавшись почты, Кузенко с нетерпением вскрыл пакет и дважды прочитал объемный текст. Облегченно вздохнув, пододвинул телефонный аппарат, поднял трубку и распорядился, обращаясь к дежурному офицеру:
– Срочно обеспечьте мне связь с майором Соколовым!
– Понял, товарищ генерал!
Всю ночь крейсер «Адмирал Невельской» взрезал форштевнем волну и на всех парах двигался к Ионическому морю. Войдя в него, он слегка изменил курс и пошел к проливу Отранто. В сорока милях от албанского берега корабль замедлил скорость, а на едва освещенной вертолетной площадке началась подготовка к вылету. Техники заправляли и осматривали вертолет, летный состав изучал карты и предстоящий маршрут над материком.
Накануне днем в ангаре «Невельского» также кипела работа – технический состав авиационной группы занимался покраской одного из вертолетов. Самого легкого и быстрого из трех имеющихся на борту – «Ка-27ПС».
К вечеру из серо-белого он превратился в абсолютно черный, без номеров и знаков государственной принадлежности. После того как сгустились сумерки, его выкатили на площадку, чтобы слой краски успел хорошенько высохнуть.
Группа Соколова тоже не теряла времени даром. Все шестеро сидели в ангаре возле сложенного в углу снаряжения и чистили оружие. За работой весело болтали, вспоминая умопомрачительные истории из курсантской жизни.
Отсмеявшись над очередным рассказом Жерина, капитан Костин вдруг сделался серьезным и сказал:
– Мужики, я вот не могу взять в толк: как вертолетчики собираются лететь ночью над незнакомой страной? Высоко забираться нельзя – радары засекут. Низко – опасно, так как в Албании полно высоких гор.
– Я тоже побаиваюсь этого перелета, – поддержал его Жерин. – Одно дело, когда «летуны» доставляют тебя из Хмеймима в район Алеппо, где за пару лет наизусть выучили каждый куст и холмик. А тут… Я как глянул на карту – аж обомлел.
– Бросьте нагнетать, – проворчал майор, устанавливая на место смазанный затвор автомата. – Корабельные летчики – элита авиации, куда не берут кого попало. Командир нашего пепелаца – не пацан, летчик первого класса, майор.
– Это понятно, – пожал плечами Костин. – Не ясно, как он поведет машину в кромешной тьме. Он, конечно, не пацан, но и не сверхчеловек с кошачьим зрением.
– Может, у них на борту установлено оборудование, позволяющее видеть все препятствия? – предположил Якушев. – Я слышал, что такое монтируют на современные «вертушки»…
Диспут вяло протекал еще несколько минут, пока мимо не прошел молодой капитан – штурман вертолетного экипажа. Окликнув его, спецназовцы задали пару вопросов на волнующую тему.
Улыбнувшись, тот достал из планшета карту, развернул ее и положил перед парнями.
– Здесь отмечено место корабля в момент нашего вылета, – указал он на точку в Ионическом море. – Из этой точки проложен маршрут, пересекающий Албанию от береговой черты до границы с Косовом. Причем данный отрезок длиной в восемьдесят километров находится на приличном удалении от албано-черногорской границы.
– Почему? – полюбопытствовал Жерин.
– Потому что любая граница всегда охраняется и контролируется средствами ПВО. Мы пройдем южнее на тридцать километров, где не встретим ни пограничников, ни местных жителей. Затем нам предстоит пересечь Косово, – показал он на короткий отрезок маршрута. – После чего мы попадаем на территорию Сербии.
– Это понятно, – кивнул Костин. – Но ты не ответил на вопрос о том, как вы ночью поведете «вертушку» на малой высоте.
– С этим тоже все просто, – ответил штурман. – На этой подробной карте отмечены вершины и высоты всех возвышенностей. Мною перед полетом рассчитывается безопасная высота этапов полета, от первого до последнего. Вот поглядите… – Он показал столбики цифр рядом с каждым прямым отрезком маршрута: – Здесь указаны длина отрезка в километрах, время полета по нему, курс и безопасная высота. К примеру, в северной прибрежной зоне самый большой холм имеет высоту около пятисот метров. Значит, мы должны выдерживать высоту полета не менее восьмисот. Далее идет плоская равнина, и можно снизиться до трехсот метров. Потом снова начинается горная местность, и нам придется занять полторы тысячи метров.
– А над морем? – не унимался Жерин.
– Что над морем? – не понял вертолетчик.
– На какой высоте вы собираетесь лететь над морем?
– Пятьдесят метров.
– Пятьдесят?! А вдруг вы напоретесь на мачту судна?
– Не напоремся. Все суда хорошо освещены, и их видно миль за сорок. И потом, наш вертолет оснащен мощным локатором, который позволяет заранее рассмотреть препятствия по курсу полета. Поэтому ваша задача, парни, спокойно сидеть в грузовой кабине и не реагировать на внешние раздражители…
Хлопнув по плечу примолкшего Жерина, штурман удалился по своим делам.
Информация успокоила. Авиатор выглядел уверенным, материал излагал грамотно и со знанием дела. Да и некогда было переживать за исход перелета – к двадцати трем часам все было готово, и прозвучала команда о непосредственной подготовке к вылету.
Спецназовцы подхватили свои вещички и направились к «вертушке»…
Группе Соколова частенько приходилось пользоваться услугами пилотов.
Во-первых, доставка к месту планировавшихся операций, как правило, осуществлялась специальным бортом Министерства обороны. Это были либо небольшие комфортабельные лайнеры, рассчитанные на пятнадцать-двадцать пассажиров, либо обычные транспортно-пассажирские самолеты, ничем не отличавшиеся от гражданских.
Во-вторых, как минимум в половине случаев от точки базирования к точке старта их перебрасывали «вертушками».
В целом общий налет у каждого спецназовца составлял около тысячи часов.
Однако перелет с борта «Адмирала Невельского» в корне отличался от всех предыдущих. Экипаж не стал включать бортовые навигационные огни и проблесковые «маяки». А мощная фара в носовой части была задействована лишь непосредственно для взлета. На высоте пятидесяти метров экипаж ее выключил, и все вокруг погрузилось в кромешную темень. Из грузовой кабины были видны лишь подсвеченные приборы и панели в кабине пилотов.
Вокруг тоже было темно. Лишь вдали слабо поблескивали огни немногочисленных гражданских судов. Причиной тому являлась та же бедность Албании. Если у берегов соседних Хорватии, Черногории, Греции, Италии кружилось множество катеров, яхт, круизных и торговых судов, то албанская акватория Ионического моря была сравнима с безлюдной пустыней в Центральной Африке.
Набрав высоту в пятьдесят метров, «Ка-27ПС» взял курс на береговую линию. «Невельской» находился в сорока милях от албанского берега; эти семьдесят четыре километра скоростной вертолет преодолел за пятнадцать минут.
– Берег, – кивнул на квадратный иллюминатор Жерин.
Справа по борту за окном действительно виднелась стремительно приближавшаяся цепочка огней какого-то небольшого рыбацкого поселка.
«Как-то необычно они приближаются, – отметил про себя Соколов. И вдруг понял, в чем заключалась необычность: – Мы идем на небольшой высоте, поэтому кажется, что огоньки вровень с нами…»
Перед пересечением береговой линии «Ка-27» резко подпрыгнул и набрал безопасную высоту. Огни поселка несколько отдалились, и тут же взору открылись разбросанные «звезды» других населенных пунктов.
Из недавнего рассказа штурмана Соколов запомнил, что первый прыжок на высоту восемьсот метров придется сделать при пересечении вытянутой гряды, расположенной вдоль берега.
Так и случилось. Пролетев над невидимой грядой, «вертушка» снова снизилась и пошла над протяженной сонной равниной.
Этот этап полета длился всего три-четыре минуты, после чего «кашка» опять взмыла ввысь. Однако теперь набор высоты затянулся.
«Кажется, он говорил о полутора тысячах метрах, – припомнил майор. – Это уже солидно. Странно, если радары не засекут нас на такой высоте. Ведь есть же в Албании, несмотря на ее нищую экономику, локаторы ПВО и гражданских аэродромов…»
Над горной местностью летели довольно долго – минут двадцать пять. Причем дважды делали небольшие довороты влево. Населенные пункты в горах тоже встречались редко, и в основном это были мелкие селения. Ни одного крупного города за весь полет спецназовцы так и не увидели.
– Почти приехали! – обернувшись, крикнул штурман.
– Уже Сербия?! – удивился Костин.
– Да. Наблюдаем подготовленную для нас площадку.
По сообщению генерала Кузенко, сербские товарищи пообещали подготовить площадку для ночного приема вертолета в долине у селения Драга. Долина располагалась всего в трех километрах от границы с Черногорией и в шести-семи от демаркационной линии между Сербией и Косовом.
Приподнявшись с неудобного откидного кресла, Соколов заглянул через плечо штурмана. Сквозь большое остекление кабины виднелись разбросанные огоньки селения. А чуть в сторонке светился красными вершинами ровный квадрат.
– Площадка? – спросил он.
– Да, – кивнул штурман. – Пятьдесят на пятьдесят метров.
Снижаясь, вертолет гасил скорость и приближался к квадрату. На ста метрах пилот включил посадочную фару, ярко осветившую место предстоящей посадки.
Площадка была ровная, по ее углам горели мощные красные фонари. Чуть поодаль стояли три автомобиля и горстка людей.
«Вертушка» зависла, затем плавно пошла вниз и мягко коснулась колесами шасси поверхности.
– Ф-фух! – выдохнул Жерин.
К искреннему удивлению спецназовцев, перелет с корабля в Сербию прошел спокойно и буднично, словно вертолетчики каждый божий день мотались над незнакомой горной местностью, отыскивая в кромешной тьме крохотные долины с площадками пятьдесят на пятьдесят. Они на самом деле считали этот этап самым сложным, ибо все остальное представлялось привычным и понятным.
Пересечь рьяно охраняемую демаркационную линию?
Да запросто!
Скрытно протопать через всю территорию враждебного государственного образования?
Да легко!
Произвести наблюдение за виллой главаря преступной группировки, а затем штурмом взять ее, перебив охрану?
Нет ничего легче!
А вот просидеть без движения в тесной грузовой кабине, пока «вертушка» мчится в непроглядной ночи по-над горными пиками, – это чертовски сложно. И неприятно.
Бортовой техник сдвинул дверь грузовой кабины, приглашая пассажиров покинуть борт.
– Выключаться не будем! – крикнул он Соколову. – Сразу пойдем обратно!
– Понял. Спасибо, ребята! Спокойного полета до крейсера!
– А вам удачно отработать!..
«Вертушка» поднялась в воздух, развернулась и исчезла в ночи еще до того, как группа спецназовцев подошла к встречавшим.
– Старший офицер Агентства по безопасности и информации Сербии полковник Микун Белич, – шагнул навстречу и представился на сносном русском языке самый видный мужчина в гражданской одежде.
Он был высок, худощав, под большим крючковатым носом темнела полоска тонких усиков.
– Майор Соколов, – пожал его руку Анатолий. – Командир группы специального назначения «Ангара».
– Капитан Вул Докич, – кивнул другой серб. И добавил: – Ваш проводник.
Одет он был в камуфлированную форму, на плече висел укороченный автомат, боеприпасы распределены по кармашкам «лифчика».
Представились и четверо остальных встречавших. Все они так или иначе были связаны с сербской Службой безопасности.
Общение длилось не более пяти минут. Еще раз прошлись по задаче, по особенностям маршрута по косовской территории. Полковник напомнил о нежелательности контакта с местным населением, не говоря уже о силовиках и представителях правоохранительных органов.
– Народ в Косове озлобленный и в каждом незнакомце видит врага. Так что максимум осторожности, – сказал он.
– Постараемся не «светиться», – кивнул майор.
– Капитан Докич, – кивнул полковник на подчиненного, – хорошо знает местность. Он сделает все, чтобы вы дошли до селения Денник и освободили своих товарищей. После завершения операции вам надлежит вернуться на это же место. А уж отсюда мы вас переправим в Белград, а затем в Россию.
На том и попрощались.
Шестеро спецназовцев, возглавляемых сербским проводником, направились на юг. Всего в шести километрах им предстояло скрытно пересечь хорошо охраняемую демаркационную линию.
Проводив взглядами удалявшиеся фигуры, сербские офицеры собрали обозначавшие площадку фонари, вернулись к машинам и поехали в сторону Белграда…
