Глава двенадцатая
Сербия, долина Драга – Косово
Наше время
Частично признанное государство Республика Косово не относилось к крупным европейским странам. По прямой от демаркационной линии до селения Денник, расположенного у южных границ, было всего пятьдесят километров.
Но, несмотря на скромность этой цифры, имелся ряд сложностей. Во-первых, группе спецназа предстояло обойти все густонаселенные районы. Во-вторых, для соблюдения условий скрытности идти следовало по сильно пересеченной и лесистой местности.
Все это здорово осложняло и едва ли не в два раза удлиняло маршрут. А перед затяжным марш-броском нужно было каким-то образом пересечь разделительную линию, рьяно охранявшуюся косовскими пограничниками от возможных посягательств со стороны Сербии.
Шесть километров от площадки преодолели быстро.
Докич был симпатичным молодым парнем: среднего роста, широкоплечим, с открытым смуглым лицом. По-русски говорил хорошо, лишь самую малость смягчая и протягивая согласные звуки. В отличие от коротко подстриженных российских спецназовцев серб носил густую темную шевелюру, из-за которой больше походил на партизана, чем на сотрудника спецслужб. Его форма мало отличалась от нашей, разве что оттенок камуфляжа был немного темнее. Повадки и суждения Докича говорили о том, что он знаком со всеми премудростями разведывательно-диверсионной работы.
Местность представляла собой разновеликие холмы, покрытые густыми смешанными лесами. Метров за пятьсот до границы группа сбавила темп и усилила внимание. За сотню метров и вовсе остановилась, чтобы понаблюдать за местом, где предстояло проскочить на территорию другого государственного образования.
– В Косове давно был? – справился у проводника майор.
– Пару недель назад, – коротко ответил тот, не вдаваясь в подробности. – На той стороне нас ждет то же самое. Только лесов на холмах поменьше.
– По какому маршруту предлагаешь топать?
Соколов успел изучить карту Косова и сделал вывод, что удобных маршрутов до селения Денник может быть два. Густо населена эта страна была лишь в относительно равнинной местности, а равнины имелись в западной части и в восточной. По краям и в центре небольшого государства высились горы и темнели ущелья. Маршрут вдоль восточной границы исключался – слишком большой крюк. Оставалась парочка приемлемых вариантов: напрямую через центр или вдоль западной границы с Албанией.
– Через центральную часть короче, но опаснее, – подумав, ответил Вул Докич. – Там многовато дорог, связывающих восточный и западный регионы.
– А вдоль Албании намного дальше?
– Километров на десять-пятнадцать.
– И что предлагаешь?
– Я бы предпочел более длинный, но спокойный и надежный маршрут…
«Учитывая пересеченный рельеф и все зигзаги, получится многовато, – вздохнул Соколов. – Но проводник прав: лучше не рисковать и пройти безлюдными местами…»
– Хорошо. Так и сделаем, – сказал он. – Что там у нас с переходом?
Сербский офицер опустил прибор ночного видения, взятый для осмотра границы у майора, и сказал:
– Пока никого. Ближайшая застава находится в пяти километрах западнее. Я недавно был на этом участке и убедился в том, что дежурные наряды проходят вдоль линии каждый час.
– И как давно, по-твоему, проходил последний наряд?
– Обычно они выходят с заставы в начале каждого часа. Здесь встречаются с нарядом соседней заставы, после чего расходятся и двигаются в обратном направлении. Сейчас без четверти три. Значит, они были здесь пятнадцать минут назад.
– Поехали, – кивнул майор. – А то время поджимает.
По команде командира группы спецназовцы поднялись и друг за другом двинулись в сторону границы…
Границу преодолели быстро и незаметно.
Пока группа шла по равнине от места посадки «вертушки» до границы, Соколов подумал: «Вот бы и в Косово пришлось идти по такой же местности!»
Но, увы. Местность соседней страны разительно отличалась. Бойцам постоянно приходилось то взбираться по затяжным склонам, то спускаться в неглубокие ущелья, то пересекать безлесную равнину. На первом же километре пути преодолели вброд холодный ручей…
Через час марш-броска справа показались яркие огни прожекторов.
– Застава, о которой я говорил, – пояснил проводник. – Скоро подойдем к грунтовой дороге.
– К той, что ведет к этой заставе?
– Да…
И верно – метров через пятьсот группе пришлось рысью пересечь грунтовку.
– Границу с Албанией они так же охраняют? – поинтересовался Соколов.
– Нет, с Албанией они дружат, и пограничников там мало. Да и те чаще спят, чем несут службу.
– Хоть одна приятная новость…
Первый короткий привал организовали через два часа пути, когда справа в предрассветном тумане мелькнули огоньки маленького приграничного селения. За селением темнел склон высокого хребта, по которому группе предстояло взбираться, двигаясь дальше на юго-запад.
Жизнь в джунглях, пустынях, тайге или малопроходимых лесах средних широт Соколова никогда не тяготила. К тяготам и лишениям он привык, а навыки охотника и рыболова помогали переносить любые трудности.
Не так давно ему с Костиным и снайпером Якушевым пришлось пробираться по пустыне юго-восточной Сирии. На многие километры вокруг была лишь выжженная солнцем равнина, небольшие оазисы с растительностью и водоемами встречались крайне редко. Почва по большей части состояла из песка и суглинка. Она была насквозь пропечена солнцем и настолько непригодна для сельского хозяйства, что в тех районах не поселился бы даже сумасшедший. Шли от границы в направлении Пальмиры, расположенной в географическом центре страны. Днем температура поднималась до сорока пяти градусов, ночью опускалась до двенадцати. Поэтому в основном передвигались в темное время суток. Днем, выставив одного дозорного, спали в небольших углублениях, сооружая над собой убогие навесы из брезента от разрезанных ранцев. Прикончив сухпаи, начали питаться тем, что посылал местный Бог: какими-то растениями, пойманными и пожаренными на костре ящерицами. Однажды наловили десяток странных рыб в повстречавшемся небольшом водоеме, и это был настоящий «праздник живота».
Так и выживали, пока не дошли до расположения сирийской танковой бригады. Те накормили, дали отдохнуть и перебросили к нашим. Одним словом, хоть и с приключениями, но выкарабкались, о чем потом вспоминали с шутками и смехом. Особенно мужиков веселило воспоминание о поедании колючего растения, похожего на кактус. Горькое было, зато питательное и содержащее большое количество влаги. Правда, язык потом стал зеленым, а во рту долго сохранялся странный вкус, будто нажрались помидорной ботвы.
Растянувшись метров на двадцать, семь человек пробирались по густым лесам. Дозорным шел капитан Докич. Он периодически заглядывал в карту, а следовавший за ним Соколов время от времени делал запросы у навигационной спутниковой системы ГЛОНАСС. Затем диктовал полученные координаты, а серб отмечал их на карте.
За майором топали Жерин, Губин и Тригунов. Костин с Якушевым замыкали шествие, присматривая за тылами.
Приграничное селение осталось сзади и справа, а впереди маячила грунтовая дорога, которая вела к селению из центральной части Косова.
– Селение маленькое – пять-шесть домов, поэтому дорога почти всегда пустует, – сказал сербский проводник, заметив, как майор внимательно посматривает на линейный ориентир.
– Тем лучше, – кивнул тот.
И все же дорогу пересекали по всем правилам: половина группы прикрывала, расположившись в кустах, другая половина короткими перебежками перемещалась метров на триста. Затем менялись ролями.
Оружие в данной операции было решено использовать не самое мощное, но надежное и, главное, бесшумное. Обычный «калаш» тащил на плече лишь Докич. Российские спецназовцы несли «валы», а снайпер Якушев тащил «винторез». Из громкого оружия был только гранатомет РПГ-32 «Хашим» с небольшим запасом термобарических зарядов калибра 72 мм. Имелись также пистолеты, ручные гранаты и ножи.
Снаряжение тоже взяли самое необходимое. Станция спутниковой связи, шесть небольших современных радиостанций с приличной дальностью действия, пришедших на смену громоздкой Р-159 и устаревшим «Арахису» и «Арбалету», а также устройство дистанционной прослушки и радиолинию управления минно-взрывными устройствами.
Путешествие вдоль албанской границы мало отличалось от опасного похода вблизи косовских пограничников поблизости от Сербии. Разве что ночь сменилась ярким утром – слева вовсю светило вставшее над горизонтом солнце.
– Красивейшие места, между прочим, командир, – изредка комментировал увиденное Жерин.
– Да, симпатично, – соглашался тот.
– Сюда бы в отпуск приехать и побродить по горам, не опасаясь встречи с местными жителями…
Мысленно Анатолий разделял желание Андрюхи. Постоянные операции, как и война в целом, изрядно надоели; от постоянного напряжения накопилась дикая усталость. Он и сам с удовольствием отправился бы в горы. Только не в Косово, где к славянам относились подозрительно и враждебно. Лучше в Черногорию, Хорватию или Болгарию. Там природа ничем не хуже, а народ поближе по духу и поспокойнее. К тому же понятный язык…
Через каждые два часа марш-бросок прерывался – майор объявлял короткий привал, чтобы бойцы могли сделать по нескольку глотков воды и восстановили дыхание. В это же время серб уточнял место по карте и прорабатывал следующий этап перехода. На связь с Москвой при помощи спутниковой станции не выходили. Все каналы связи были закодированы, но источник все равно могли обнаружить, поэтому сеанс связи предполагался лишь в крайних случаях и по окончании операции.
Вся команда, включая сербского капитана, была одета в удобную и практичную летнюю «камуфляжку» с разгрузочными жилетами. Каждый тащил ранец с необходимым в длительном походе имуществом. Еда, вода, комплект запасной одежды, три боекомплекта. Все имущество спецназовцы укладывали в РД самым тщательным образом, ибо неправильная укладка всегда создавала проблемы. На дно помещались тяжелые вещи и то, что могло пригодиться в последнюю очередь, это понижало центр тяжести и упрощало транспортировку. Легкое и самое востребованное всегда лежало сверху.
Обойдя на безопасном расстоянии небольшое селение, группа приступила к затяжному подъему по длинному склону. В начале подъема склон был пологий – шли довольно быстро. Затем крутизна увеличилась, и через час подъема спецназовцам пришлось карабкаться вверх на «четырех точках».
– Господи, Толик, когда же ты получишь приказ грохнуть бандитов, живущих на нормальной равнинной местности? – хрипло ворчал Жерин.
– Кури поменьше, студент, – усмехался в ответ майор.
На вершине горного хребта он объявил часовой привал. В общей сложности от площадки по пересеченной местности преодолели около двадцати километров. На равнине подобную дистанцию прошли бы и не заметили, в горах же пришлось туго.
Пора было нормально отдохнуть и пообедать. Впереди группу ожидало очередное испытание в виде ленточки довольно оживленного асфальтового шоссе, соединявшего Косово с Албанией.
– Привал, парни! Час отдыхаем, – объявил Соколов и с удовольствием освободился от тяжелого ранца.
Пожевав припасы из сухих пайков и запив их крепким кофе, спецназовцы лежали, отдыхая и греясь на солнце. Кто-то курил, кто-то просто расслаблялся с закрытыми глазами.
– Надоело все! Хочу на море. И так, чтобы можно было напиться в зюзю, а на следующий день рано не вставать, – блаженно прошептал Жерин.
– И чтобы поблизости не стреляли и девочки в бикини попами крутили, да? – подколол его Якушев.
– Само собой! И холодное пиво в придачу.
– Не понимаешь ты, Андрюха, кайфа от жизни.
– Это почему же? – приподнялся тот, выказывая готовность к словесной схватке.
– Видишь ли, брат… Ты помнишь нашу предкрайнюю операцию?
– Еще бы ее не помнить. Это была самая сложная работа за последние пару лет!
– Так вот, вернулся я тогда, захожу вечером во двор своей многоэтажки. Тепло, тихо, ребятня на площадке щебечет. А на лавочке сидят современные старушки. Новая, так сказать, поросль.
– Generation next?
– Во-во – оно самое.
– И что?
– Ну, сидят, болтают о разном. О невестках и снохах, о ценах и квартплате. «А ты че, милмоя, думала!..» И все такое. Я остановился на минутку, пристроил на соседней лавочке шмотки, закурил. Внимаю…
– Ты слушал, о чем говорят бабки? – улыбаясь, переспросил капитан. – Стареешь, Леха!
– Да, представь – курил и слушал, о чем говорят эти бабки. И вдруг сам того не желая, на полную глубину окунулся в некую вещественность и настоящую правду этой жизни.
– То есть ты хочешь сказать…
– Да, Андрюха, все, что мы делаем вдали от родины, – есть нечто отвлеченное, искусственное и кем-то придуманное. А настоящая жизнь там – в тысячах километрах отсюда. Где сидят на скамеечках вечно недовольные старушки, где визжит ребятня на детских площадках, где веет сквозняком на станциях метро и вечно куда-то спешит молодежь. Именно для сохранности того бытия мы и бегаем по горам, стреляем, ловим пули и осколки, теряем здоровье…
Жерин вновь улегся на спину и, уставившись в голубую высь, задумался…
А спустя минуту признался:
– Со мной разок тоже случилось такое прозрение, когда я внезапно поверил, что игра вдруг превратилась в нечто настоящее. Играли мы в детстве во дворе в войнушку…
– Это когда у каждого игрушечное оружие и нужно захватить вражеский штаб?
– Примерно так. Бегаем, кричим, атакуем… И вдруг один мальчишка – мой сосед по лестничной клетке – приносит из дома настоящие патроны от охотничьего ружья. Тяжелые, из плотного красного картона, с целыми капсюлями. Вот тогда мне впервые стало страшно, и я подумал: «Все, игра закончилась. Теперь мы будем убивать друг друга по-настоящему».
– Немного из другой оперы, но тоже достойный вывод, – по-доброму посмеиваясь, сказал прапорщик.
Группа расположилась в кустах – метрах в трехстах от трассы – и наблюдала за интенсивным движением.
Увы, ведущая к пограничному переходу дорога оказалась довольно оживленной. Асфальтовое покрытие оставляло желать лучшего, тем не менее по ней постоянно сновали автомобили: грузовики, пикапы, легковушки и даже мотоциклы. Как старые, потрепанные, так и блестевшие новеньким лаковым покрытием.
Наблюдая эту картину, Соколов поскреб щетину на подбородке и с досадой произнес:
– Подойти бы сюда затемно, а переходить сейчас – подвергать риску всю группу.
– Никогда бы не подумал, что в такой глуши есть трасса с движением, как на Тверской, – проворчал сидевший рядом Костин.
– Других вариантов пересечения нет? – поглядев на часы, спросил у Докича майор.
Тот не понял вопроса.
– Ну, может, тоннель какой-то имеется или путепровод, под которым мы могли бы незаметно проскочить?
– Нет, – качнул головой проводник. – В Косове обычных мостов – две с половиной штуки. Какие уж тут тоннели…
Рисковать и вправду не хотелось. Был один проверенный временем способ: днем как следует отдохнуть и отоспаться, а в темное время суток пересечь опасную дорогу и всю последующую ночь посвятить марш-броску, наверстав тем самым упущенное.
И все же терять несколько драгоценных часов до захода солнца было жутко обидно. Вдруг именно этого времени не хватит, чтобы освободить живыми наших ребят?
– Сделаем так, – подумав, сказал Соколов. – Понаблюдаем за движением и попробуем отыскать «окна». Если таковых не будет – отложим рывок до темноты. Если будут – подойдем ближе и воспользуемся.
Так и поступили.
Часовое наблюдение дало положительный результат.
– Командир, судя по твоей карте, южнее на подъеме находится серпантин? – спросил вернувшийся из дозора Якушев.
Снайпер всегда отличался наблюдательностью и способностью к логическому мышлению.
– Да, Леша, есть такое дело. Причем затяжной серпантин, настоящий. От селения Фиерца. А выпрямляется он только здесь – у границы.
– Тогда я тебя обрадую.
– Давай, – оживился майор.
– Дорога, видать, везде узкая – и на серпантине тоже. Так вот, если из Косово вверх ползет груженая фура, то она собирает за собой полсотни автомобилей. Обогнать-то на горной дороге сложно, видимость из-за кривизны трассы ограничена.
– Значит, «окна» все-таки есть?
– Бывают. Минут по пять-шесть. Только надо дождаться момента, когда проползет фура, а за ней проскочит весь собравшийся хвост. Если с минуту никого не будет – можно смело пересекать.
– А встречный поток?
– Из Албании погранцы пропускают машины небольшими партиями, по семь-восемь штук. Видать, это у них такая особенность досмотра и проверки документов. Так что в нем тоже имеются «окна».
Это было отличное наблюдение и очень своевременный вывод.
– Спасибо, Леша, – хлопнул майор снайпера по плечу. И приказал: – Группа, подъем! Готовимся к броску через трассу.
Быстро собравшись, бойцы приблизились к дороге и залегли в кустах метрах в сорока от асфальта, где склон хребта переходил в узкую полоску ровной местности. Мимо в это время проскакивали автомобили. В обратную сторону тоже иногда проезжали грузовики. Легковушек было мало.
После десятиминутного ожидания над трассой повисла тишина.
– Ну что, Алексей, это уже «окно» или пока «форточка»? – поправил Соколов лямки ранца.
– Похоже на «окно».
– Тогда погнали…
Соколов, Жерин, Якушев и Тригунов остались прикрывать первую группу. А сербский проводник, Костин и Губин рванули к дороге.
Спустя минуту Костин вышел на связь, используя портативную радиостанцию:
– Первый, я – Второй!
– Второй, Первый – на связи!
– Мы на другой стороне. Дорога свободна – действуйте.
– Понял! – ответил майор, пряча станцию в кармашек.
Все четверо вскочили и понеслись к темневшей асфальтовой ленточке.
Трассу удалось пересечь без неприятных сюрпризов, и, воссоединившись, группа продолжила марш-бросок. Теперь спецназовцам предстояло преодолеть затяжной подъем из ущелья, по дну которого и виляла асфальтовая ленточка. Далее их ждал не менее сложный рельеф в виде череды хребтов и ущелий с перепадом до полутора тысяч метров. Некоторые были покрыты густыми лесами, некоторые оставались лишенными растительности. Но самым позитивным фактом было то, что на пути совершенно отсутствовали населенные пункты. Ближайшие сорок километров – ни одного городка, ни одного глухого селения.
Правда, судя по карте, на середине этого отрезка имелась еще одна оживленная дорога, шедшая по дну ущелья от крупного города Печ к западной границе Косова. Однако, прикинув скорость передвижения группы, майор успокоился – к моменту подхода к трассе солнце уже уйдет за горизонт.
На следующем этапе ничего не изменилось, за исключением одной незначительной детали: вместе с проводником-сербом впереди шел снайпер Якушев, а сзади группу прикрывал Жерин.
Взобравшись на вершину хребта, спецназовцы протопали по его плоской вершине около десяти километров и оказались перед затяжным спуском. В лучах заходящего солнца открылась прекрасная картина: внизу тянулось глубокое ущелье с дорогой, а левее в долине виднелся большой город.
– Печ. Один из крупнейших городов Метохии, – кивнул в его сторону сербский капитан. – Восемьдесят тысяч жителей, из которых большинство – албанцы. Вблизи появляться не стоит, так как он кишит полицейскими отрядами KFOR.
– А там еще один пограничный переход? – махнув рукой на запад, спросил Жерин.
– Нет, эта дорога ведет к небольшим косовским селениям и заканчивается, не доходя до границы. Поэтому автомобильное движение здесь слабое.
– Это радует, – сказал майор. – Ну что, отдохнули?
Бойцы поняли: короткая передышка окончена – и поднялись с травы.
– Погнали, парни! – подхватил майор оружие. – У дороги еще отдохнем, ожидая «окно»…
Когда Якушев с Докичем оторвались метров на сто пятьдесят, тронулась в путь и основная группа. Первым в ней шел Соколов, стараясь не упустить из виду дозорных, а замыкающим снова Жерин.
В подобных переходах Якушев никогда не носил винтовку за спиной. «Винторез» всегда был готов к бою и находился в его правой руке. Леха стрелял отменно из любой позиции и без подготовки мог вогнать пулю в человека с двухсот метров. А уж если обстоятельства позволяли нормально прицелиться, то с одной попытки дырявил череп и с четырехсот.
Помимо любимого «винтореза», он всегда брал на операции пистолет «СР1МП» – новейшую модификацию «СР1» или «СПС». Его убойные боеприпасы «СП10», «СП11» и «СП13» с пятидесяти метров прошивали практически любые бронежилеты. К слову, предпочтение данному короткостволу отдавали и большинство других спецназовцев группы «Ангара». «СР1МП» был тяжеловат, но надежен, а в критических ситуациях вполне мог заменить мощные автоматы. Подобное оружие спецы брали исключительно для ближнего боя в пределах двадцати-тридцати метров. Пистолеты были без глушителей, ведь когда дело доходит до ближней заварухи – шум никакой роли не играет.
Помимо огнестрельного оружия, в арсенале Якушева имелась пара ножей, коими он тоже неплохо владел. В ранце лежали запасная оптика, моток веревки, лазерный дальномер, тюбик краски для нательного камуфляжа и многое другое. Все свое снаряжение Леха подгонял под себя вручную. Ведь снайпинг – профессия непростая. В ней зачастую жизнь зависит от каждой мелочи.
Через двадцать минут группа была уже внизу.
Соколов посмотрел на небо, потом на часы. Он рассчитывал прибыть сюда затемно, а вышло иначе – до захода оставалась целая прорва времени.
– Поднимались два с половиной часа, а спустились как на санках, – проворчал Жерин.
– Не говори, – поддержал его лежавший под соседним кустом Костин.
Оба с тоской смотрели на двухкилометровую вершину, которую предстояло штурмовать после пересечения очередной трассы.
Тем временем Соколов, снайпер и Докич были заняты наблюдением за дорогой. Движение по ней и впрямь не выглядело интенсивным – за пару минут слежки лишь один потрепанный грузовичок с копной сена в кузове тяжело прополз с востока на запад.
С одной стороны, это было неплохо. С другой – отсутствие явно выраженных «окон» не гарантировало отсутствия автомобилей в течение какого-то определенного времени, они могли появиться в любую секунду.
Соколов молчал, перебирая в голове способы преодоления данного препятствия.
– Разумно было бы пересекать трассу по одному, – предложил свой вариант проводник.
– А я считаю, надо действовать по-другому, – пробасил снайпер.
Якушев говорило мало, а если уж открывал рот, то его следовало послушать.
– Выкладывай, – согласился майор.
– Предлагаю расположить по одному человеку слева и справа от места пересечения с таким расчетом, чтобы им было видно метров по пятьсот трассы.
– Понял твою задумку. Неплохая идея.
Спустя полминуты в обе стороны ушли Тригунов и Губин.
– Первый! Четвертый на месте, – вскоре доложил Губин. – С запада никого.
– Первый, я – Шестой! – подал голос Тригунов. – Не дергайтесь – с востока шуршит колесами пикап.
– Понял вас. Продолжайте наблюдение.
Пикап промчался по асфальту, оставляя за собой пыльные облака. Сумерки сгущались, и водитель ехал, включив фары.
Когда огоньки стоп-сигналов исчезли за плавным поворотом, майор вызвал обоих наблюдателей:
– Четвертый, Шестой, я – Первый. Группа готова. Доложите, как только трасса будет свободной…
– Я родился в девяностом году в небольшом городке Косовска-Митровица, что в тридцати километрах к северу от Приштины, и застал ту страшную войну восьмилетним мальчишкой, – делился воспоминаниями Вул Докич. – Семья жила в новом шестиэтажном доме, в хорошей квартире. Жили мирно, никого не трогали; мои родители политикой никогда не интересовались. Мама работала продавцом в магазине, папа – водителем грузовика. Когда в девяносто восьмом начались столкновения югославских вооруженных сил и албанских сепаратистов, жизнь сразу изменилась. Закрылись школы, больницы, магазины и учреждения, люди потеряли работу, улицы наводнились солдатами…
Дорогу пересекли без приключений. К полуночи группа закончила тяжелое восхождение по склону очередного хребта и остановилась на его вершине для ночевки. Парни заметно устали, для успешного продолжения операции требовался серьезный отдых. Отыскав на плоской вершине удобный приямок, куда не задувал прохладный ветер, бойцы разбили бивак, развели небольшой костерок и уселись ужинать.
– …Тогда – в восемь лет – я и начал постигать азы жизни в оккупированном городе, – неспешно повествовал Докич, отвечая на чей-то вопрос о прошлой войне, разделившей когда-то мирную и большую Югославию на несколько мелких государств. – Первое, что понял: война неизбежно ведет к перебоям с водой и продовольствием. Мама успела сделать небольшой запас продуктов из магазина, а вот с водой было совсем плохо. Помню, как экономно расходовали последний запас из унитазного бачка, растянув его почти на неделю. Потом уж отец приноровился по ночам пробираться к речке и набирать там два пятилитровых бидона. Вода даже после длительного кипячения имела неприятный запах и привкус, но выбирать не приходилось…
У сербского офицера имелся в ранце небольшой запас провизии, состоящий из коробки сока и пары лепешек. Узрев его скудный рацион, спецназовцы поспешили поделиться шоколадом, мясными консервами, кофе и галетами. Поначалу тот отказывался, но потом уступил и принялся за нормальный ужин.
– …А еще у отца в небольшом сарайчике всегда хранились три канистры с бензином, – глядя на пляшущий огонек костра, рассказывал Докич. – Я и не представлял, насколько во время боевых действий подскакивает в цене горючее. Оно было буквально на вес золота. Помню, как первый раз мы обменяли три литра на две буханки хлеба и были счастливы. Потом благодаря бензину у нас появилось молоко, сыр и даже четверть бараньей тушки. А еще я понял одну простую вещь.
– Какую? – подсел поближе Жерин.
– Во время войны в населенных пунктах обязательно появляются мародеры; некоторые из них носят с собой трофейное оружие. Власти Югославии пресекали мародерство и отряжали на борьбу с этим явлением специальные подразделения. Так вот я понял, что, если ты одет в обычную гражданскую одежду и не имеешь оружия, то солдаты стрелять в тебя не будут. Остановят, проверят документы, расспросят… А если за твоей спиной болтается автомат, то шанс быть расстрелянным на месте очень велик. Именно поэтому в своих вылазках за водой отец никогда не брал оружия.
– Как же вы жили в таких условиях? – полюбопытствовал Якушев.
– Скорее выживали, – печально улыбнулся серб. – Примерно через месяц этой нервотрепки с постоянной стрельбой и облавами на улицах мы пришли к выводу, что квартира в новом доме нам больше не принадлежит. Однажды утром к нам ворвались военные и, не обращая внимания на возмущение моих родителей, устроили у балконного окна пулеметное гнездо. И, слава богу, что у отца и матери хватило ума не препираться с ними дальше – могли бы получить по пуле, и на том дело бы закончилось.
– Пулемет на балконе? – удивленно качнул головой прапорщик. – Вашей семье в таком случае надо было собирать вещички и поскорее сматывать, пока точку не накрыла артиллерия.
– Мы так и поступили – спустились в сарай и сидели там до тех пор, пока военные не ушли.
– И чем закончилось ваше житие вблизи фронтовой зоны?
– Спустя несколько месяцев даже я – восьмилетний ребенок – отлично понимал, что оставаться в Косовска-Митровице больше нельзя. Деление города на южную, албанскую, и северную, сербскую, части происходило стремительно. Ненависть разделенных частей друг к другу росла с каждым днем. Это был относительно небольшой город с населением сто тысяч, однако он имел развитую промышленность: цветная металлургия, добыча свинца и цинка, химический комбинат, деревообрабатывающая и бумажная фабрики, производство сельскохозяйственной техники… Мы опасались, что рано или поздно начнутся артиллерийские обстрелы этих предприятий и пострадают расположенные рядом жилые кварталы.
– Неужели уехали? – сочувственно спросил Якушев.
– Пешком ушли, – вздохнул Докич. – Весь транспорт, пытавшийся покинуть зону боевых действий, нещадно обстреливался обеими сторонами. Мы к тому времени имели некоторый опыт и покидали Митровице днем. Повесили на рюкзаки белые простыни – так люди обозначали, что они гражданские, – и пошли к ближайшему северному блокпосту. Там договорились с дежурным офицером, отдав ему последнее золотое украшение мамы, и направились на север – в Сербию. Отец в те времена был здоровым человеком и был готов работать кем угодно, даже просто за еду.
– И где же осели?
– Сначала в небольшом селе Дубле, где у папы жили родственники.
– Это в Сербии?
– Да, почти – в центре страны. Спокойное и красивое место, до которого не докатилась война. Позже перебрались в город Крушевац. Там меня определили в школу, родители нашли работу и начали заново устраивать жизнь.
– Да… война – это всегда отвратительно, – помолчав, сказал Соколов. Потом оглянулся на бойцов и объявил: – Пора идти спать, парни, завтра у нас тяжелый денек. Первым дежурит Жерин. Его меняют Тригунов, Губин. Последним буду я. Спокойной ночи…
