Глава 6
Вторник, четвертое августа, в полку, дислоцированном у пакистанского города Минвелаг, начался необычно. Сегодня готовился к вылету лишь «Ми-17», отправляемый на регламентные работы в Россию. Основной и дублирующий экипажи были определены, задача поставлена, необходимые документы и инструкции получены. Вертолет с бортовым номером 17 стоял на площадке у ангара технико-эксплуатационной части.
В восемь утра к штурману основного экипажа Сергею Савостину заглянул его товарищ Владимир Корбин. В России офицеры служили в одной части, вместе были посланы в Пакистан.
– Привет, Серега!
– Привет, – ответил Савостин.
– Готов?
– Да вот побреюсь, оденусь и двину на построение.
– Сумку с подарками не забудь.
– Ага.
– Эх, Серега, домой летим.
– Ольга-то твоя знает о скором свидании?
– Нет.
– Не предупредил? Хочешь сюрприз устроить?
– Да какой там сюрприз. Как встал, пытался позвонить. Не ответила. А ведь у нас было пять утра.
– Не ответила или телефон был отключен?
– Не ответила.
– Значит, спала, а мобилу на вибровызов поставила. Ведь у тебя ребенок грудной.
Корбин заулыбался.
– Да, Настенька. Наверное, так и было. Позже позвоню. А ты свою предупредил?
– Собираюсь.
– Тогда скажи, что и я лечу, а то вдруг сам не дозвонюсь.
– Хорошо.
– Как думаешь, Серега, нас на весь срок работ в гарнизон отпустят?
– Думаю, да. Нечего нам на заводе делать. Это пакистанцам придется в гостинице жить, но им будет интересно. Насколько я знаю, никто из них раньше в России не был.
– Да, в Казани есть что посмотреть. Хороший город, а главное, для пакистанцев не чужой. В Казани мечетей полно. Мусульманская республика. Но посмотрим. Вдруг командование заставит нас торчать на заводе? Твоя-то Людмила сможет с сыном приехать, он у тебя взрослый, а Ольга – это вряд ли.
– Володя, не надо гадать. Отпустят нас или нет, все равно на неделю домой вырвемся.
Корбин посмотрел на Савостина.
– Что-то, мой друг, у тебя настроение не ахти. Или я ошибаюсь?
– Нормальное настроение.
– Да? Ну и ладно. Я пошел. Надо у Мохаммада пакет с чаем забрать. Наш бортинженер обещал достать самый лучший. Потом опять к тебе загляну. На построение вместе пойдем.
– Давай!
Корбин ушел.
Савостин начал бриться. Порезаться этим станком было невозможно по определению, но он как-то ухитрился и поймал себя на мысли о том, что у него сегодня действительно отвратительное настроение. Вчера было лучше. Какая-то тревога с утра сидела внутри и никак не желала уходить.
Может, это из-за сна? Он видел себя на войне. Не на современной, а на той, Великой Отечественной. В окопе. Сергей не офицер, а рядовой, обычный солдат с трехлинейкой. Дождь. Рядом политрук, прямо как на плакате, с пистолетом в руке.
«Вперед, за Родину!» – выкрикнул тот.
Он выскакивает из окопа, бежит по полю и вдруг падает. А когда встает, вокруг эсэсовцы, только с песьими мордами. Все скалятся. Один лает, а потом вдруг по-русски кричит, мол, поднимай его. Со всех сторон вопли, лай…
Он очнулся в поту. Откуда этот сон? Что он означает? Непонятно.
Теперь вот еще и порез. Он давно уже пользовался этим станком и такими лезвиями. Никогда даже раздражения не было, а тут нате вам. Савостин прижег царапину, но кровь не останавливалась. Пришлось накладывать пластырь.
Потом капитан стал надевать комбинезон, и сломалась молния.
«Да что это такое сегодня? – подумал офицер. – Или я волнуюсь из-за скорой встречи с семьей? Почти год не видел жену и сына. Скорей всего, так оно и есть. Надо успокоиться».
Он взял себя в руки. Посмотрел на часы: восемь пятнадцать. Значит, дома сейчас на два часа раньше. Сын, понятное дело, спит, а вот жена уже должна встать, если ей сегодня в первую смену. Людмила закончила медицинский институт и работала в поликлинике. От гарнизона полчаса езды на маршрутке. Начало приема в восемь часов.
Он набрал номер и тут же услышал:
– Да, любимый! Доброе утро.
– Доброе, Люда.
– Не ожидала. Так рано ты никогда не звонил.
– Хорошо, что не разбудил. Как вы там?
– А как может быть без тебя? Скучаем очень. Андрюшка каждый день спрашивает, когда папа приедет. Отвечаю одно и то же. Дескать, скоро.
– У тебя утренний прием?
– Да, собираюсь. Андрей спит. Сегодня зарплата, думаю по магазинам проехать, ведь он у нас в школу идет.
– Помню. Не спеши по магазинам.
– Почему?
– У меня для тебя новость.
– Только не говори, пожалуйста, что вас перебрасывают в Сирию.
– Нет, дорогая, нас перебрасывают в Россию.
– Как это Россию? Не поняла.
– Гоним вертолет в Казань. А оттуда, думаю, домой.
– Правда?
– В десять часов вылет. Если все пройдет нормально, то где-то в час по местному времени будем в Термезе. Ну а дальше в Казань.
– Ой, я так рада! А как будет счастлив Андрюша, ты и представить не можешь.
– Почему же не могу. Представляю. Я ему подарков здесь накупил, да и тебе тоже.
– Ты для нас самый главный и дорогой подарок… ой! – вскрикнула вдруг Людмила.
– Что такое? – спросил Савостин.
– Зеркало лопнуло. Я как раз перед ним стою. Почему?
– Зеркало, говоришь? Ерунда.
– Примета плохая.
– Мне когда-то бабка говорила, что это к хлопотам. Вот они-то меня и ждут. Но мы двумя экипажами пойдем. До Термеза штурманом я буду, после Корбин.
– Володя тоже летит?
– Да. Он пытался дозвониться до Ольги, она не ответила. Вова попросил меня передать ей через тебя, что тоже летит в Россию.
– Ольги нет в гарнизоне. Дозвониться до нее он никак не мог.
– Почему? С ней что-нибудь случилось? Или, не дай бог, с ребенком?
– Нет, с ними все в порядке. Просто позавчера приехал ее отец, и они отправились в какую-то деревню, куда-то к черту на кулички. Ольга даже телефон у меня оставила. Там, куда они уехали, никакая связь не берет. Не помню, выключила я его или нет.
– Как же Ольга с грудным ребенком в глушь подалась? А вдруг случится что? Там же, наверное, не только связи нет, а вообще ничего из того, что может потребоваться малышке.
– Я то же самое Ольге говорила. Но ты ведь знаешь ее отца. Целый генерал, пусть и в отставке. Сказал как отрезал. Командир полка ему машину дал. На ней поехали.
– Но за каким чертом?
– Оля говорила, лесник там живет, друг тестя Корбина еще по службе в Афганистане в восьмидесятые.
– Ну и ехал бы к другу один.
– Сережа, я-то что могла сделать?
– Извини, дорогая. Конечно, это не наши проблемы. Я Вове расскажу, пусть разбирается со своим тестем-генералом.
– А вас сразу из Казани отпустят?
– Вот это, Люда, не знаю. Насчет отпуска пока ничего не ясно, хотя нет никакого смысла держать нас с Вовой на заводе.
– Ты позвони, как в Казань прилетите.
– Обязательно.
– А Володе передай, что тесть увез Ольгу ненадолго. Дня через два-три они вернутся в гарнизон.
– Хорошо. Все, любимая. Из Казани позвоню. Целуй Андрюшку. Соскучился, люблю очень. До встречи.
– До встречи, любимый. Ты не представляешь, как я жду тебя!
– Скоро будем вместе. Пока! – Он отключил телефон.
Тут вновь объявился Корбин и спросил:
– Ты что, домой звонил?
– Да.
– Людмила ответила?
– Ответила. У нее утренний прием, собиралась на работу.
– Черт, почему же Ольга не отвечает?
– Потому что ее телефон у Людмилы.
Корбин уставился на Савостина.
– А если по-русски?
– Что по-русски?
– То, что ты сказал.
– Я сказал по-русски. Телефон твоей Ольги сейчас находится у моей Людмилы.
– А с какого рожна, не растолкуешь?
Савостин объяснил.
Выслушав друга, Корбин чертыхнулся и проговорил:
– Медноголовый тестюшка! Слушай, Серега, а чего отставные генералы такие дуроломы? Клинит в мозгах, когда их на пенсию выгоняют?
– Это ты у своего тестя сам спроси.
– Я спрошу. Очень даже. Ну, почтеннейший Виктор Павлович, вас ждет неприятный разговор. Надо же что удумал, ребенка грудного в глушь такую тащить! Захотел ты водки с боевым товарищем вдоволь принять, так вперед, никто не против. Но зачем дочь, да еще внучку годовалую с собой тащить?
Савостин улыбнулся и заявил:
– Логику строевого генерала понять сложно, а отставного – совершенно невозможно.
– Вот тут ты, Серега, на сто процентов прав. Ладно, хорошо хоть то, что я теперь знаю, почему Ольга не отвечает. На построение шмотки берем?
– Можем и вернуться.
– Нечего шастать по городку.
– Чего тогда спрашиваешь?
– Двинулись.
На построении присутствовали командир полка Махдум Азмер и начальник штаба Наваз Хамад.
Полковник был краток. Он поприветствовал офицеров, пожелал счастливого полета, пожал всем руки и укатил на служебном авто.
Начальник штаба провел последний инструктаж, проверил вооружение. Пилоты и штурманы имели при себе пистолеты. Пакистанцы – семнадцатизарядные американские «Глок-17», российские штурманы – «ПМ». У всех большие десантные сумки с личными вещами.
Потом начальник штаба отдал приказ:
– По местам!
Основной и дублирующий экипажи поднялись на борт.
Последним шел капитан Камран Биджар.
Подполковник Хамад придержал его и спросил:
– У тебя все в порядке?
– Так точно, господин подполковник.
– Смотри! Если что, тебя из-под земли достанут. – Начальник штаба отошел в сторону.
Биджар поднял трап, закрыл дверь.
В кабину пилотов прошли майор Сардар Халик и капитан Савостин. Остальные заняли места на скамейках, вытянувшихся вдоль бортов.
Биджар выбрал момент и нагнулся, якобы желая перевязать шнурки на ботинках. В это время он и прицепил к скамейке то устройство, которое накануне обнаружил у себя. Брелок был у него в руках. Он легонько поигрывал им, что не вызвало ни у кого ни малейшего подозрения.
Офицеры вели себя раскованно. Полет над Афганистаном и Узбекистаном был согласован. Угрозы никакой, даже от талибов. Тем не было никакого резона сбивать пакистанский вертолет. Это могло повлечь серьезные последствия для руководства террористической организации, обосновавшейся в Пакистане.
Взревели двигатели, корпус вертолета завибрировал. «Ми-17» без разбега медленно поднялся, развернулся над аэродромом и, набирая высоту, пошел по курсу.
Начальник штаба полка проводил взглядом вертолет и прошел к своей служебной машине, которой управлял сам. Он устроился в салоне, достал сотовый телефон, набрал номер.
– Да, – ответил Чадан.
– Это Хамад.
– Слушаю.
– Ровно в десять часов вертолет пошел по заданному маршруту.
– Значит, это Минвелаг – Сайбад – Дашер?
– Далее Мазари-Шариф – Термез…
Заместитель Мухтана прервал подполковника:
– Дальше он не уйдет. Что ж, теперь остается надеяться на то, что твой человек не подведет.
– Он не подведет.
– Устройство сработает в десять двадцать пять?
– Да. Так было приказано капитану.
– Это произойдет в двадцати километрах от Дашерского плато?
– Незачем задавать ненужные вопросы, Ахсан. Ты сам прекрасно знаешь, где, когда и что должно произойти.
– Так должно или произойдет?
– Не придирайся к словам. Я, между прочим, рискую жизнью.
– Очень хорошо, что ты это понимаешь. До связи, друг.
– До связи. – Хамад отключил сотовый телефон и проговорил: – Век бы тебя не слышать.
Он повел автомобиль к штабу полка. Совсем скоро туда должна прийти срочная информация. Подполковник обязан был находиться на месте, чтобы правдиво разыграть реакцию на внештатную ситуацию, возникшую совершенно неожиданно.
Чадан тут же доложил о звонке господину Мухтану.
– Хорошо. Отслеживай обстановку, – распорядился тот и по спутниковой станции связался с Афганистаном. – Абдул!
– Я, господин Мухтан!
– Зачем же так официально?
– Я слушаю тебя, Саджад.
– Птичка вылетела к вам строго по расписанию. Надеюсь, ты готов встретить ее?
– Конечно. Моя боевая группа с вечера находится на Дашерском плато.
– Передай командиру, что проблемы в воздухе начнутся в десять двадцать пять. – Он посмотрел на дорогие золотые часы. – То есть через девятнадцать минут. Еще минут через десять вертолет совершит вынужденную посадку на плато.
– Таков и был расчет. Он доведен до командира группы.
– Прекрасно, мой друг.
– Хотелось бы только узнать, сколько времени потребуется пакистанцам на то, чтобы поднять вертолеты, которые должны будут прикрыть «Ми-17».
– Этого я сказать не могу, но уверен в том, что Хамад максимально притормозит вылет дежурного звена или каких-либо других машин.
– Но не все зависит от него, не так ли?
– Тебе ли, Абдул, объяснять, что все зависит только от Всевышнего?
– Ты прав. Будем надеяться на Аллаха. Он не обделит нас своей милостью.
– Не обделит, если твои люди сработают профессионально.
– Сработал бы человек Хамада, а мои не подведут.
– Хоп. Есть еще одна тема, дорогой друг.
– Слушаю.
– По борттехнику.
– Но по нему вроде все решено, – с удивлением проговорил Хабитулла.
– Ситуация изменилась. Как только Биджар окажется у тебя, сделай, пожалуйста, так, чтобы он исчез навсегда. Ты понял меня?
– Вот как? Значит, его следует убрать?
– Да, причем так, чтобы об этом никто не знал. Особенно в Исламабаде. Думаю, неплохо будет пустить слух, что он умудрился сбежать.
– Никто не смог, включая русских, а борттехник сбежал?
– Ему посчастливилось. Ушел в горы. А там…
– Я понял. Хорошо.
– Только, пожалуйста, не говори, что это дело требует отдельной платы.
– Я и не говорю, просто уверен в этом. Ты ведь и сам прекрасно понимаешь, что за устранение борттехника придется заплатить дополнительно.
– Ты ненасытен, Абдул.
– Извини, Саджад, мне надо работать.
– Да, конечно, друг. Жду от тебя хороших новостей. – Мухтан отключил спутниковую станцию, положил трубку в паз, взглянул на Чадана и спросил: – Как думаешь, уместно сейчас побеспокоить подполковника Хамада?
– Я думаю, что уместно рассмотреть другой вопрос. Не стоит ли убрать и его?
– Нет. Этого делать нельзя.
– Почему?
– Потому что его устранение ничего не даст. Напротив, только усугубит ситуацию.
– Что вы имеете в виду?
– Хамад – умный и смелый человек. Неужели ты считаешь, что, связываясь с нами, он не подстраховался?
– От кого? От нас?
– Да. Он наверняка записывал все наши переговоры, фиксировал встречи. Собирал материал, который в случае его внезапной гибели попадет в руки спецслужб. Тогда госбезопасность узнает, кто стоит за охотой на «Ми-17».
– Но ведь Хамад впоследствии может шантажировать нас. Разве нет?
Мухтан усмехнулся.
– Я же говорил, что Хамад умный человек. В отличие от некоторых. Он понимает, что шантаж ничем хорошим не закончится. Еще никто из таких наглецов долго не жил. Подполковнику компромат нужен лишь для обеспечения собственной безопасности. Скажу тебе прямо, Ахсан, я начал уважать этого человека, что само по себе стоит дорого.
Чадан пожал плечами и заявил:
– Вы правы во всем, как и всегда.
– Так ты не ответил, уместно ли сейчас побеспокоить его?
– До начала проблем с вертолетом вполне можно. Почему бы и нет.
– Тогда свяжись с ним и попроси по возможности придержать вылет поисково-спасательной группы к «Ми-17», на Дашерское плато. Скажи, что эта услуга будет оплачена отдельно. Сумму определим потом. Будь с ним повежливей.
– Я все понял.
– Звони, я послушаю!
Подполковник Хамад выслушал просьбу заместителя Мухтана и ответил по-военному кратко:
– Не гарантирую, но сделаю все возможное. – Он отключился.
Мухтан кивнул и сказал:
– Он сделает. Вот такие люди нам и нужны, Ахсан. Мы будем помогать им в продвижении по службе и платить достойно.
– Это ваше право.
– И обязанность. Но… время?
– Десять четырнадцать.
Мухтан потер ладони.
– Это как на охоте, когда видишь жертву. Она близка и беззащитна, а тебе остается только нажать на спусковой крючок. Уже недолго, еще немного! – Он взглянул на Чадана и распорядился: – Прикажи быстро сделать чаю, что-то в горле пересохло.
– Да, господин Мухтан!
В это же время Хабитулла вызвал на связь полевого командира Гурбара.
– Редай!
– Да, господин.
– Вертолет вылетел из Минвелага четырнадцать минут назад. В десять двадцать пять наш человек, находящийся на борту, активизирует специальное устройство имитации неисправностей машины. В десять тридцать «Ми-17» будет над плато и начнет садиться. У тебя все готово?
– Да, господин. Охотники в овраге. Я с основной группой. Со мной наш пилот Гатол Абран.
– Уверен, что с воздуха вас не видно?
– Уверен. Маскировка надежная.
– У тебя все охотники в овраге?
– Да.
– Кучей?
– Да.
– Разведи их. Пару пусти на северную часть плато, одного выставь перед оврагом или отправь в зеленку. Двое пусть остаются в овраге. Они же охотники. – Хабитулла усмехнулся. – Поэтому должны своим делом заниматься, а не торчать скопом в овраге.
– А не спугнут они летчиков?
– Тем все равно придется садиться. Но меры предосторожности они примут.
– Я все понял.
– Работай, Гурбар. От тебя сейчас зависит практически все!
– Я понимаю. Не сомневайтесь, господин, мы возьмем экипажи и вертолет.
– Да, Редай, борттехника сразу же отдели от остальных пакистанцев. Отдай его Бизани.
– Понял.
– Отбой, – сказал Хабитулла и переключился на командира отряда, упомянутого только что. – Первиз!
– Слушаю, господин.
– Ты где?
– На месте.
– Площадка для вертолета готова?
– Люди завершают расчистку участка от крупных камней. Самой дороги и даже перекрестка может не хватить для посадки «Ми-17».
– Как долго они еще будут расчищать площадку?
– От силы минут десять.
– Хорошо. Обстановка немного изменилась. Забери всех пленников у Гурбара и вези ко мне в Густ. Русских в подвал, пакистанцев под охрану, капитана Биджара в машину и к Кандагару. Лично, без сопровождения. По пути, у каньона, который слева – ты знаешь это место, – уберешь его.
– Я должен убить человека, работающего на нас? – с удивлением проговорил Бизани.
– Он работает не на нас, а на Мухтана, который и попросил меня избавиться от него. Не знаю, почему тот принял такое решение, но, видимо, были причины.
– Я понял. Остановиться у каньона, пристрелить капитана, сбросить тело в пропасть.
– Да, затем свяжись со мной и доложи, что капитан Биджар пытался бежать. Ты начал его преследование, но он скрылся в районе каньона, за которым горы и перевал. Скорей всего, ушел туда. Запроси у меня разрешение привлечь бойцов своего отряда для организации поиска беглеца. Я запрещу, ты подчинишься.
– Извините, господин, могу я узнать, к чему эти игры?
– Извиняю, но на глупые вопросы не отвечаю. Ты понял, что должен сделать?
– Да, но когда по времени?
– Это хороший и своевременный вопрос. – Хабитулла задумался, затем произнес: – Поступим так. Как только пакистанцев доставят ко мне в усадьбу, я вызову тебя и спрошу, почему ты забрал Биджара. Ты скажешь, что он сам попросил об этом. Я прикажу доставить его в усадьбу. Ты выезжаешь немедленно, далее по плану.
– Все понял.
– Ты должен докладывать убедительно. Наш разговор будут слышать пакистанские летчики. Еще тебе следует мимоходом бросить фразу о том, что русские направлены на дальний объект. Не удивляйся, если я грубо оборву тебя, не дам проговорить название селения, где расположен аэродром. Это часть плана.
– Понял.
– Продумай порядок переговоров. Еще раз требую, будь убедителен.
– Да, господин.
– Все, до связи, – сказал Хабитулла и тут же вызвал Добура.
– Да, господин, слушаю вас, – ответил тот.
– К приему вертолета готов?
– Да, конечно.
– Помни, Алим, тебе придется сразиться с русским спецназом, так что держи людей в постоянной готовности и смотри за обстановкой в четыре глаза, то есть через окуляры бинокля. Ты должен определить наличие русских до того, как они проведут разведку, в крайнем случае – не позже. В дальнейшем будем постоянно корректировать твои действия.
– Я все помню.
– Да хранит тебя Всевышний. До связи. – Хабитулла отключил спутниковую станцию, посмотрел на часы.
Десять двадцать пять. То самое время, когда должно все начаться. Он закурил сигарету с марихуаной, чтобы снять волнение.
Полет проходил в штатном режиме. «Ми-17» приближался ко второму пункту маршрута, селению Дашер.
В десять двадцать пять капитан Биджар щелкнул брелоком. Двигатели ревели так, что этого звука, естественно, никто не слышал.
Майор Халик откинулся в кресле. Вертолет шел на автопилоте, и командиру оставалось только смотреть за приборами. Впрочем, он мог этого и не делать.
Халик повернулся к штурману, сидевшему справа, и спросил на английском:
– Как дела, Сергей?
Савостин взглянул на командира, улыбнулся.
– Хорошо.
– Еще бы, жену увидишь, сына. Он ведь скоро пойдет в школу?
– Да, Сардар. Мальчик вырос как-то незаметно.
– Шайтан! – вдруг воскликнул Халик.
Вертолет внезапно тряхнуло. Он сошел с курса.
– Что такое? – спросил Савостин.
– Отключился автопилот. – Командир выровнял «Ми-17» и продолжил полет в режиме ручного управления. – Отказ приборов. Что за чертовщина? Такое впервые на моей памяти. Полет проходит нормально, землю вижу, горизонт держим, а приборы словно с ума сошли. Судя по ним, мы заваливаемся круто влево. Давление упало до предельной отметки, но двигатели работают без перебоев, никуда нас не кренит.
В кабину ворвался бортинженер, за ним облако едкого дыма.
– Командир, дым в грузовой кабине.
– Что горит?
– Непонятно!
– Как это непонятно?
– Очагов возгорания не обнаружено.
– Система пожаротушения?
– Отключена.
Халик выдал хорошую серию русской нецензурной брани, вызвал базу и доложил дежурному офицеру:
– У нас нештатная ситуация! Срочно свяжи меня с командиром.
– Минуту.
В динамике прозвучал голос полковника Азмера:
– Слушаю!
– Это семнадцатый. Отказ автопилота, приборов, задымление в грузовой кабине. Очаг возгорания не определен.
– Возможность посадить машину есть?
Халик взглянул на Савостина.
– Дашерское плато. Там сможем сесть, – сообщил тот.
Майор повторил его слова.
– Дотянете? – спросил командир полка.
– Как ни странно, вертолет полностью управляем. Посадить смогу, – ответил Халик.
– Высота?
– Было две тысячи семьсот метров, сейчас точно сказать не могу.
– Сажайте машину на Дашерское плато. Потом осмотрите вертолет. Высылаю к вам два «Ми-8». Они будут на плато ориентировочно через час.
– Принял!
– Удачи!
– Какая тут, к черту, удача. Совершенно не понимаю, что случилось с машиной.
– Ты, главное, посади ее, там разберемся, если не сгорит.
– Выполняю. – Халик отключил радиостанцию и обратился к штурману: – Сколько до плато?
– Ну, если судить по тому, что скорость не сбрасывали, километров десять.
Командир экипажа убавил обороты, начал снижение и приказал бортинженеру, находящемуся в кабине:
– Передай всем, приготовиться к эвакуации.
– Есть, господин майор!
Вертолет шел на предельно малой скорости.
– А машина слушается, словно ничего не произошло, – проговорил Савостин.
– Это-то и удивляет.
Дыма стало меньше, но аппаратура по-прежнему бесилась.
– Нет, ты только посмотри, – сказал Халик. – По прибору получается, что мы летим винтом вниз.
– Да не смотри ты на него. Впереди плато.
– Вижу!
«Ми-17», за которым тянулся слабый шлейф дыма, завис над серединой ровного участка. Через минуту машина опустилась на каменистый грунт.
– А мы не одни на плато, – сказал Савостин.
– Кто еще?
– Справа двое на лошадях, оба с карабинами.
– Боевики?
– Не похоже. С виду обычные афганцы, охотники.
– И на кого ж они здесь охотятся?
– Черт их знает. Смотрят на нас.
– Да уж, зрелище!
– Всем покинуть вертолет! – приказал майор Халик.
Биджар в суматохе успел снять с лавки устройство, рванулся к двери, открыл ее, выбросил трап. Дублирующий экипаж, а за ним и основной вышли из вертолета. До этого майор Халик заглушил двигатель.
Члены обоих экипажей сгруппировались недалеко от машины, глядели на нее. Никто ничего не понимал.
Корбин подошел к Савостину и спросил:
– Что это было, Сережа?
– А хрен его знает.
– У нас гости!
С трех сторон к летчикам подъехали охотники.
Офицеры расстегнули кобуры.
Один из всадников поднял карабин и выкрикнул на пушту:
– Мы мирные люди! Охотники.
Халик достал пистолет и заявил:
– Всем стоять на месте! Если ты старший, то подъезжай. Карабины держать на виду.
– Да-да, конечно. Не беспокойтесь. Я Мусад, со мной мои соплеменники, мы живем в Дашере. Чем можем помочь вам?
– Подъезжай поближе, не кричи. Остальным стоять на месте!
Мусад отдал команду товарищам, подъехал к группе пилотов, спрыгнул с коня, закинул карабин за спину и спросил:
– У вас что-то случилось?
– Случилось. Подожди! – Майор повернулся к бортинженеру капитану Афрани. – Мохаммад, возьми Биджара, пройдите на борт и постарайтесь наконец-то определить, что произошло.
– Да, командир.
Мохаммад Афрани и Камран Биджар поднялись на борт.
Майор Халик взглянул на афганца и спросил:
– Скажи, Мусад, кто контролирует ваше селение?
– Местная администрация. Да толку от нее никакого. Плохо живем. Многие уехали, кто остался, кормятся скотоводством да охотой. – Он показал на своих товарищей, потихоньку окружавших пилотов. – Здесь половина мужчин селения.
– А карабины у них одной марки, – проговорил Савостин.
– И что?
– Странно, одежда тоже одинаковая и не старая. Тебе не кажется, что эти люди не те, за кого хотят себя выдать?
– Талибы?
– Не исключено. Странная свистопляска с приборами, непонятное задымление грузовой кабины. Так не горит ни масло, ни резина, ни пластик. Неестественный какой-то дым. Появился и рассеялся, как только открылась дверь. Значит, ничего внутри не горело.
Майор внимательно посмотрел на русского капитана.
– Что ты хочешь сказать, Сергей?
– Похоже, мы попали в ловушку… – Он не договорил.
В дверях вертолета показался борттехник.
Внимание командира экипажа переключилось на него:
– Что там, Камран?
– Все в порядке, командир. Так и должно быть. – Он усмехнулся и махнул рукой.
В этот же миг Мусад быстро сбросил со спины карабин и направил ствол на Халика. Остальных пилотов взяли на прицел другие охотники.
Халик взглянул сперва на Мусада, потом на Биджара.
– Так это твоя работа, сволочь?
– Зачем же так грубо, майор? Да, это моя работа. Согласись, очень даже неплохо получилось.
– За сколько ты продался, собака?
– Не твое дело.
– Надеюсь, ты не убил Афрани?
– Нет. Он же мой друг. Я только на время нейтрализовал его.
– Хватит болтать, – крикнул Мусад. – Все на колени, пистолеты на землю!
Савостин видел, что пакистанские офицеры намерены подчиниться. Он вытащил свой «ПМ», при этом взглянул на Корбина.
Тот едва заметно кивнул.
Но Мусад увидел это и заявил:
– Русские, не делайте глупостей, если не хотите… – Он на секунду отвлекся.
От холма подошел пикап. В кузове за пулеметом боевик, на подножках люди с автоматами.
Савостин воспользовался моментом и выстрелил в Мусада. Тот охнул и повалился на бок. Корбин пальнул в Биджара, но не попал. Пуля прошла в сантиметре от головы предателя. Тот спрыгнул на землю и закатился за шасси.
Боевики не успели опомниться, как российские штурманы заскочили на борт и закрыли за собой дверь.
Их мог срезать из пулемета боевик, стоявший в кузове пикапа, но у всех талибов был приказ – экипаж не трогать, взять живым.
В грузовом отсеке российские офицеры отдышались.
– Вот так попали, – проговорил Корбин.
– Приметы, мать их! – сказал Савостин.
– Ты это о чем, Серега?
– Ни о чем, так просто. Надо сваливать отсюда, Вова.
– Вряд ли нас выпустят.
– Не думаю, что талибы пойдут на уничтожение вертолета. Сбить нас они, конечно, смогут, да вот не в жилу им портить отношения с Исламабадом.
– Если это не боевики какого-нибудь местного отморозка, не признающего никого вообще кроме своей собственной персоны.
– У отморозка, Вова, не могло быть информации о нашем «Ми-17».
– Тоже верно. А как же пакистанцы?
– Их не тронут. Передадут Исламабаду. Похоже на то, Вова, что вся эта крутая кутерьма затеяна ради нас с тобой.
– Мы-то им зачем?
– Значит, нужны. Ладно, не будем терять времени. Я за командира, ты по специальности.
Савостин и Корбин прошли в кабину пилотов, заняли места.
Извне доносилась ругань, крики. Перед вертолетом встал пикап, ствол пулемета был направлен на кабину.
– Картина Репина? – сказал Корбин и посмотрел на друга.
– Они не будут стрелять, не обращай внимания. Запускаю двигатели.
– Ты смотри, и приборы работают.
– Да. Теперь все понятно. Борттехник активизировал какую-то штуковину, которая на время вывела из строя автопилот и приборы, а также пустила дым. Говорил же я, что он был неестественным. А как сели, он отключил устройство. Теперь мы можем спокойно лететь.
Гурбар быстро разобрался в ситуации. Никого из пакистанцев он тронуть не мог. Кроме борттехника, которого ему предстояло убить. Вот и настал самый подходящий момент для этого.
– Командира экипажа и борттехника ко мне! – выкрикнул он.
Боевики быстро подвели к нему майора Халика и капитана Биджара.
– К вертолету их, впереди пикапа, чтобы русские видели.
– Что вы задумали? Я так не договаривался!.. – заявил изменник.
– Заткнись, собака! – заорал Гурбар. – Выполнять приказ!
Двигатели работали, раскручивался винт.
– Докладывать о случившемся и принятом решении на базу будешь? – спросил Корбин.
– Как взлетим и отойдем от опасной зоны. Отправимся обратно в Минвелаг.
– Понял. А это что такое?
Перед кабиной у борта пикапа стояли майор Халик и капитан Биджар. У обоих связаны руки. Рядом с ними боевики, в руках пистолеты, стволы у висков пакистанцев.
Радиостанция сработала сигналом вызова.
Савостин увидел, что какой-то боевик, видимо, самый старший в банде, держал у рта портативную станцию.
– Да! – ответил он.
– Заглушите двигатели и выходите из машины. Это приказ! – проговорил боевик по-русски.
– Ты считаешь, что я обязан исполнять приказы какого-то духа?
– Ты сделаешь это, если хочешь когда-нибудь увидеть свою жену и сына, а твой напарник – годовалую дочь. Выйдешь, если тебе небезразлична участь офицеров, с которыми ты служил. У тебя нет выбора. Мы не выпустим вас. Как только шасси оторвутся от земли, я отдам приказ расстрелять вертолет из крупнокалиберного пулемета. После этого мои люди отрежут головы всем пакистанцам. У меня мало времени. Хочу, чтобы ты понял, что я настроен решительно, поэтому смотри вперед.
Савостин взглянул на пакистанцев, выставленных перед кабиной.
Щелкнул выстрел. Голова Биджара дернулась, он рухнул на землю, забился в конвульсиях. Бандиты подтолкнули вперед майора Халика.
Радиостанция вновь пропищала сигналом вызова.
– Что, капитан, видел?
– Ты убил своего человека. Предателя.
– Да. Тебе этого мало? Хорошо. Очередь за командиром экипажа. Смотри. – Ствол уперся в висок Халика.
– Стой! – крикнул в микрофон Савостин. – Оставь майора.
Старший отдал приказ, палач опустил пистолет.
– Выходите, капитан. Гарантирую вам жизнь, несмотря на то что вы убили моего человека.
Корбин повернулся к Савостину и спросил:
– Гасите свет, сливайте масло?
– У нас сейчас действительно нет выхода. Иначе они перестреляют пакистанцев. Да и вертолет собьют, не дадут нам уйти. Теперь это очевидно. Духи затеяли какую-то игру. Мы нужны им для участия в ней. А с кем могут играть талибы? Не с Исламабадом точно. В этом их ошибка. Нас вытащат, Вова.
– Уверен?
– По крайней мере сделают все возможное.
– Ну, раз так, то выходим. – Корбин включил станцию и сказал: – Мы глушим двигатели и выходим!
– Достаточно открыть дверь, – сказал Гурбар, изменивший свои намерения. – Быстро!
– Кажется, Серега, духи собираются перегнать куда-то вертолет.
– Не держать же его здесь. Ведь минут через сорок тут появятся машины, идущие с базы. Делай как он сказал. Будь что будет.
Капитан Корбин открыл дверь грузовой кабины, выбросил трап, отошел внутрь. Рядом с ним встал Савостин.
Первым из боевиков на борт поднялся Редай Гурбар. Он подошел к российским офицерам и без размаха ударил Савостина в челюсть. Тот едва устоял на ногах.
Талибы связали российских офицеров и бросили на пол. Рядом с ними оказались пакистанцы, тоже надежно упакованные.
Какой-то бандит прошел в кабину пилотов.
Вскоре вертолет поднялся над плато, на котором осталось тело предателя Биджара.
Губар зашел в кабину, по спутниковой станции вызвал Хабитуллу и доложил:
– Мы сделали работу, господин.
– Вертолет, русские, пакистанцы и Биджар у тебя?
– Вертолет, русские, пакистанцы да, а вот с Биджаром пришлось расстаться на месте.
– Какого шайтана? Я же приказывал тебе тихо убрать этого капитана.
– У нас тут сбой произошел по вине русских.
– Погоди, вы в воздухе?
– Да, уже поднялись. До подхода пакистанских вертолетов остается около двадцати минут. За это время мы подойдем к Кандагару. Пикап пошел к городу через Дашер, объездной дорогой.
– Хоп. Что за сбой?
Гурбар обстоятельно доложил о внезапной выходке штурманов.
Хабитулла выругался и заявил:
– Нет покоя от этих русских шайтанов. Что за народ? А ты? Неужели нельзя было первыми обезоружить именно их?
– Мы работали по плану, который утвердили вы.
– Ладно, но что мне теперь говорить Мухтану? Пакистанцы поняли, что Биджар предатель?
– Думаю, да. Русские поняли точно. Один из них стрелял в капитана.
– Жаль, что не он убил Биджара. Ладно, что имеем, с тем и работаем. Значит, теперь игра с бортинженером исключается. Вам посадка в районе примыкания дорог, передача русских Бизани. Прямо от него ты на машине вместе с пакистанцами отправляешься в усадьбу в Кандагар. Абрану доставить вертолет в Панджи.
– Один вопрос.
– Слушаю.
– Как насчет того, чтобы пакистанцы узнали, что русских повезли не в Густ, а в Панджи?
– Это ты вовремя вспомнил. Скажешь об этом по дороге. Хотя нет. Надо сделать это во время передачи русских Бизани, так, чтобы пакистанцы слышали.
– А поймет ли Бизани? Не начнет задавать ненужных вопросов?
– Я обо всем предупрежу его.
– Понял. До встречи, господин.
– До встречи.
«Ми-17» продолжил полет.
Хабитулла подумал и решил связаться с Мухтаном.
– Акция удалась. Вертолет и экипаж у нас. Сейчас «Ми-17» идет к Кандагару, – проговорил он.
– Отлично. Поздравляю.
– Есть одно «но».
Мухтан насторожился и осведомился:
– Что за «но»?
Хабитулла подробно рассказал о происшествии на плато.
– Поэтому моему человеку пришлось пристрелить Биджара прилюдно, – заявил он.
– Ты понимаешь, что этим поставил под удар нашего агента, очень ценного человека?
– Иного выхода не было. Иначе моим людям пришлось бы расстреливать всех пленников и сбивать вертолет. Русские готовы были взлететь.
– Ладно, я понял тебя. Работай по плану.
– Ты подъедешь?
– Не знаю. Сообщу. Надеюсь, ты больше не допустишь ни единого промаха.
– У нас не было промаха. Эти русские едва не сорвали операцию.
– Хоп, продолжай.
Мухтан закончил переговоры с Хабитуллой и по сотовому телефону вызвал подполковника Хамада.
– В чем дело? – грубо спросил тот. – Сейчас не время для переговоров. Я перезвоню.
– Подожди, подполковник, у меня для тебя плохая новость.
– Что еще?
Мухтан рассказал ему о расстреле Биджара.
– У наших афганских братьев не было другого выхода, – заявил он. – И еще, подполковник, экипаж узнал о том, что Биджар имитировал неисправность. Чем я могу помочь тебе?
Хамад ответил на удивление спокойно:
– Подготовьте еще двести тысяч долларов. Это будет компенсация за решение очередной проблемы, возникшей по вашей вине.
– Ты сможешь уладить ее?
Хамад словно не слышал вопрос.
– Дату, время и способ передачи денег я сообщу в ближайшее время. Извините, мне надо работать, – сказал он и отключил телефон.
«Вот это человек! Настоящий профи. Подготовился к любому развитию событий. Молодец! Сейчас главное – завершить первую фазу операции. Тогда можно будет немного передохнуть. Потом наступит основной, совершенно непредсказуемый этап. Чем он завершится, знает только Всевышний», – подумал Саджад Мухтан.
Стрелки на золотых часах показывали одиннадцать сорок пять.
