Книга: Аборигены галактики
Назад: Глава 18 Марина Валевская. Спаситель и спасенная
Дальше: Глава 20 Тимур Коршунов. В Холодных пещерах

Глава 19
Роман Силантьев. Заклятые друзья

На прием к Верховному Сумматору Силантьев не попал ни на следующий день после собеседования-допроса у друга юности, ни через день, ни через неделю. Как всегда бывает, самые важные дела откладываешь ради непрерывной череды повседневных забот. Сначала пришлось сопровождать Илгу в «Теплый ручей»: егеря поминали Николая Сапрыкина, погибшего в кейптаунской трагедии – подумать только, девять дней уже прошло! Затем потребовалось личное присутствие на выездной сессии Президиума Совета в Новой Зеландии, затем… да впрочем, не важно! А утром 9 июня – Силантьев точно запомнил дату, так как именно в этот день четыре года назад погибла «Амальгама», – позвонили ему. Не из приемной Сумматора, номер вызывавшего был незнаком. И лицо, появившееся на экране видеокомма, он видел впервые. Средних лет мужчина со шкиперской бородкой, в белой медицинской шапочке и в белом халате. Сердце пропустило удар.
– Здравствуйте, друг вице-секретарь. Можете уделить мне несколько минут? Я Тодор Джакович, главврач Вырицкого спецгоспиталя.
– Спецгоспиталь? – на смену секундному испугу пришло удивление.
– Да. Госпиталь для сотрудников Контакт-Центра – неземлян.
– Да, да, я понял! – Разумеется, Силантьев, как вице-секретарь, знал о существовании этого заведения в своем ведомстве, но чисто теоретически, бывать там ему не доводилось, на счастье. – Чем могу быть полезен, друг Тодор?
– Наш пациент Октавиан-Клавдий вчера выписался из госпиталя. Он оставил письмо для вас и просил сегодня его вам передать.
– Октавиан-Клавдий выписался? – удивленно переспросил Силантьев. – Позвольте, насколько мне известно, он был в коме?
– Совершенно верно, был в коме больше двух месяцев. Вышел из нее восемь дней назад… Я бы сказал, частично вышел. Его дважды навещал глава Карантинного Комитета. После вчерашнего визита он настоял на выписке Октавиана-Клавдия.
Главврач говорил сухо, сразу понятно, – скоропостижной выпиской он недоволен. Силантьев хмыкнул.
– Что ж, выписался, значит, выздоровел. Так что там с письмом? Вы уже переслали его на мой адрес?
– Я бы не решился на такое оптимистичное заключение… Что касается письма, то оно не совсем обычное. Оно написано на бумаге, и я должен отдать его вам лично в руки.
– На бумаге? – Силантьев был поражен. И заинтригован. – Что ж… тогда, очевидно, нам нужно встретиться.
– Да. Я понимаю, что вы очень заняты. Сегодня вечером, после работы, я могу принести письмо…
Вечером?! Столько терпеть Роман Витальевич не мог.
– Нет-нет, не стоит утруждаться. Через полчаса я буду у вас.
* * *
Джакович встретил его у ТЛП-кабинки, спрятанной в прозрачный павильончик на территории госпиталя, протянул руку для приветствия. Ростом и комплекцией они с Силантьевым были одинаковы, да и возрастом, пожалуй, тоже. Это было приятно – внешне похожим людям всегда легче начать общение. Рукопожатие получилось неожиданно крепким. «Хирург!» – решил Силантьев.
Письмо оказалось сложенным вчетверо и склеенным по краям листом бумаги. Текст был на внутренней стороне, а снаружи красовался выведенный четким каллиграфическим почерком адрес: «Моему крестному и учителю лично в руки». От незамысловатой надписи на сердце потеплело. Роман Витальевич улыбнулся, взглянул на доктора.
– Так как все-таки дела у Октавиана-Клавдия? Мне показалось, вы не в восторге, что он уже выписался? Есть какие-то опасения?
Джакович пожал плечами:
– Если бы это были земные сиамские близнецы, я бы без колебания провел операцию по их разделению и со стопроцентной гарантией спас Клавдия. Но антаресец – это не две личности со сросшимися телами, а одна, оперирующая двумя мыслительными аппаратами. Скорее, я бы провел аналогию с человеком, у которого левое и правое полушарие получили некую автономию и начали работать по принципу каскадного усилителя. Если одна ступень выходит из строя, оставшаяся просто не в состоянии нормально функционировать. Непонятно, выдержит ли мозг Клавдия удвоившуюся нагрузку? Мы очень мало знаем о психологии си-гуманоидов. И, как оказалось, ничего не знаем об их нейрофизиологии. Я настаивал, чтобы пациент оставался под непрерывным медицинским наблюдением как минимум месяц. Но – увы, мнение лечащего врача оказалось не самым важным.
Силантьев нахмурился. Объяснение доктора ничего не объясняло. Пожалуй, стоило и ему проведать крестника. Он повертел в руках распечатанное письмо, оглянулся на кабинку телепорта. Джакович понял его нетерпение, заторопился:
– У вас, должно быть, много дел? Не смею вас задерживать. Право, я мог бы и сам доставить…
– Да-да, мне пора! Спасибо большое, до свиданья!
Силантьев вновь пожал крепкую ладонь хирурга и шагнул домой.
Он с трудом удержался, чтобы не распечатать письмо раньше, чем доберется до кабинета. Потом сообразил, что распечатывать, собственно, и нечем. Кажется, в старину для этого существовали специальные ножи? Ладно, обычный кухонный тоже подойдет!
Он метнулся на кухню, едва не сшиб по пути Илгу.
– Рома, что случилось? Зачем тебе нож?
Силантьев только отмахнулся.
«Здравия желаю, Учитель!» – с приветствием антаресец попал впросак, как обычно. Письмо занимало едва половину листа, и Роман Витальевич проглотил его мгновенно. Затем прочитал второй раз, медленно.
«Я должен просить у Вас прощения. Мы повели себя недостойно – мы подозревали в Вас изменника и врага нашей Родины Земли и собирали доказательства Вашей вины. Да, мы выполняли приказ, но это нас не оправдывает. Недостойно разумного существа выполнять приказы не задумываясь, подобно субэл-автомату. Теперь я вижу, что приказы были ошибочными. Истинные враги оказались хитрее и проницательнее, чем мы думали. Они делали ставку на то, что люди все еще не умеют доверять друг другу, по-прежнему готовы подозревать друг друга во лжи. Что люди начнут искать виноватых среди людей. Так и случилось. Я не помню всех подробностей операции «Аббат», так как ее вел Октавиан, но я не верю, что Вы враг и предатель. Они Вас использовали, как многих других. И если они решат, что Вы становитесь помехой, они не остановятся ни перед чем. К сожалению, я не могу вас защитить. Берегите себя, Учитель!
Ваш недостойный крестник, Клавдий».
– «Аббат», значит… – процедил сквозь зубы Силантьев. – Ладно, друг Сандро, сочтемся.
И набрал на видеокомме номер приемной Сумматора.
* * *
Очередь на прием к Верховному Сумматору была расписана на две недели вперед, однако Силантьева Старик принял. Правда, не в рабочее время и не в рабочем кабинете, а в уютном кафе для сотрудников секретариатов Совета Земной Федерации, разместившемся на верхнем этаже здания, издавна известного москвичам как Средние торговые ряды. Секретариаты перебрались сюда в начале прошлого века, когда было решено всю территорию Московского Кремля превратить в Музей России.
У Верховного Сумматора в кафе имелся собственный кабинет, выходивший окном на храм Василия Блаженного. Сегодня столик был сервирован на двоих. «Простая крестьянская еда», которую так любил Старик: окрошка и поджаренные ломтики ржаного хлеба. Силантьев к окрошке был, мягко говоря, равнодушен, ну да не ужинать он сюда явился!
– Присаживайся, Роман, – Сумматор кивнул на придвинутый к столику стул. – Составь старику компанию.
Силантьев послушно сел, взял ложку – деревянную, антураж соблюден, – неуверенно помешал содержимое тарелки. Сумматор, подавая пример, зачерпнул окрошку, отправил в рот. Прожевал неторопливо. И поинтересовался:
– Что, снова на ковбоя нашего жаловаться пришел?
Неожиданная проницательность Старика слегка обескуражила вице-секретаря Контакт-Центра. Но он все же постарался внятно и рассудительно изложить суть дела. Сумматор не перебивал. То ли внимал собеседнику, то ли наслаждался окрошкой. А когда рассказ был закончен, подытожил в точности той фразой, что и Силантьев полтора часа назад:
– Аббат, значит…
Покачал крупной седой головой:
– Интересно, я в его досье под какой кличкой числюсь? Кардинал? Или Папа Римский? Да, Роман, ты прав. Не в ту сторону наш Сандро гнуть начал, не в ту.
– Лордкипанидзе необходимо отстранить от руководства Карантинным Комитетом! – твердо произнес Силантьев.
– Согласен.
– Немедленно!
– А вот немедленно не получится. Вчера глава Карантинного Комитета срочно отбыл на Медею.
– Как на Медею?! – Роман Витальевич едва не подскочил на стуле. – Он же там дров наломает!
– Не сгущай. Дрова ломать ему не позволят, есть у меня там надежный человек. Если его можно так назвать… Я вот думаю – поменять руководителя недостаточно. Нужно полную реструктуризацию ведомства провести. Негоже, что ребята себя чуть ли не тайной полицией возомнили. Прямо не оперативное подразделение Контакт-Центра, а «боевой отряд партии». Согласен со мной?
– Конечно! – Силантьев энергично закивал головой.
– Вот и подумай на досуге, как реорганизовать, кого во главе поставить.
– Но я всего лишь вице-секретарь…
– Руководство Контакт-Центром мы тебе отдадим, – отмахнулся Сумматор, – это вопрос решенный. Тем более Корбут давно на покой просится. Вот пусть и отдыхает, заслужил. Ты лучше скажи, кем нашего Сандро заменим? Я прикидывал, что крестник твой, антаресец, хорошо подошел бы. С одной стороны – внеземлянин лучше проблемы внеземлян поймет, с другой – иной родины, кроме Земли, у него нет. Молод, конечно, зато двухголовый, а две головы всегда лучше одной… Правда, ранение это его так некстати случилось… Пожалуй, теперь он не двух-, а в лучшем случае, полутораголовый.
– Я сегодня общался с его лечащим врачом. Есть надежда, что Октавиан-Клавдий сможет восстановиться, пусть и в качестве «полутораголового», – Силантьев позволил себе приврать. – К тому же он, кажется, осознал свою неправоту. Я завтра навещу его, поговорю, присмотрюсь…
– Нет, завтра не поговоришь, – отрицательно покачал головой Верховный Сумматор. Зачерпнул остатки окрошки, зажевал корочкой хлеба. Пояснил: – Октавиан-Клавдий отбыл на Медею вместе со своим начальником.
– Он же только что выписался из госпиталя?! Два месяца в коме… Впрочем, я не удивлен. Лордкипанидзе всегда наплевательски относился к жизни и здоровью своих сотрудников.
– Похоже на то… А что ты скажешь о Марине Валевской?
– О Марине? – неожиданный поворот в разговоре Романа Витальевича ошарашил. Но вопрос задан, надо отвечать: – Умная женщина, ответственная, эрудированная. Способна разрешать запутанные проблемы, урегулировать острые конфликты. Умеет найти подход к людям. К самым разным людям… Не знаю даже, что добавить. Когда-то мы с ней были достаточно близкими друзьями, но последнее время мало общаемся. А почему вы спросили?
– Так ведь не молодеем мы с годами. Пора о преемнике подумать.
– Преемник?!
От неожиданности Силантьев даже рот открыл. Сумматор внимательно посмотрел на него из-под густых кустистых бровей.
– Думаешь, не справится? Вот и я сомневаться начал. Это ее странное потакательство Касслеру, увлечение «индейцами»… Ладно, будем думать. – Он кивнул на нетронутую порцию Силантьева: – А от окрошки ты зря отказался. Вкусно и для организма полезно.
* * *
Когда Силантьев вернулся домой, на Урале уже стоял поздний вечер. Воздух был не по-летнему холоден, небо вызвездило, будто к заморозкам. Роман Витальевич поежился и припустил к крыльцу дома рысцой. На душе было муторно. С одной стороны, разговор со Стариком прошел более чем плодотворно – не только Лорда получилось укоротить окончательно и бесповоротно, но и его «блинчиков-куличиков» теперь можно будет к ногтю прижать. Роман Витальевич Силантьев – это вам не старенький дедушка-академик Ростислав Гансович Корбут, давно не вникающий в повседневные проблемы Контакт-Центра. Теперь не забалуют! Прежде всего – урезать штат, пересмотреть права оперативных сотрудников… Нет, прежде всего – найти подходящего начальника для Кей-Кей, такого, чтобы не то что о независимости, – об автономии своего ведомства пикнуть не смел! Старик прав, раскаявшийся Октавиан-Клавдий подошел бы идеально. Подойдет ли Клавдий без Октавиана – неизвестно. Но эти хорошие новости не могли перевесить плохую. Очень плохую! Верховный Сумматор – должность пусть и не пожизненная, но весьма к тому близкая. А Марина Валевская – его, Романа Витальевича Силантьева, сверстница. И вывод отсюда следовал однозначный и неутешительный. Он ничего не имел против Миледи. Но Верховный Сумматор Валевская?! Нет, нет и еще раз нет!
В прихожей вновь стояли уже знакомые истоптанные мокасины. Силантьев поморщился. Еще и это! Вот же прилип, не отвяжешься. Роман Витальевич разулся и, сам не зная почему, направился к гостиной крадучись, на цыпочках.
Лордкипанидзе-младший и Илга сидели посреди гостиной на ковре, пили травяной чай. Рядом сидели, что Силантьеву совсем уж не понравилось. Валерий о чем-то рассказывал, так энергично жестикулируя, что чай то и дело выплескивался из зажатой в руке чашки. Илга слушала, и во взгляде ее настороженность как-то уживалась с неподдельным интересом.
– Кхм… – откашлялся Силантьев. – Не помешал? Тогда извините, что прерываю вашу беседу.
Илга вскочила, подалась навстречу мужу, а Валерий засмеялся:
– Нет, дядя Рома, не помешал. Я как раз тебя дожидаюсь. Спросить, ты не передумал?
«Не передумал и никогда не передумаю!» – Роман Витальевич хотел рявкнуть на наглеца. Сдержался. Потому что в голове внезапно родилась идея. Неожиданная и, кажется, гениальная.
– Принеси-ка и мне чая, – попросил он жену.
Илга кивнула понимающе, быстро вышла. Силантьев опустился на ковер рядом с «индейцем». Против ожидания, пахло от того не потом, а какими-то странными благовониями.
– Валерик, ты говорил: «Помоги нам, и мы поможем тебе», – напомнил Роман Витальевич.
– Верно. Какая помощь тебе нужна от Учителей Мудрости, дядя Рома?
– Скорее не от них, а от вас, «индейцев». Вас же много, и вы умеете настоять на своем. Вы – сила, верно?
– Верно, – вновь согласился Валерий.
– Такая, что и Совет Федерации не сможет вас игнорировать?
– Дядя Рома, тебе нужна «поддержка общественности», чтобы обделать свои делишки в Совете? Не проблема. Совсем не проблема! Организуем такие акции, что никто пикнуть против тебя не посмеет.
Силантьев поморщился.
– Хорошо. Тогда, пожалуй, мы сможем договориться с твоим Старейшиной. Передай, я готов с ним встретиться, чтобы… эээ…
– Старейшина отбыл на родину. Но не беспокойся, любой из Учителей Мудрости может провести обряд. Я поговорю в Стойбище и сообщу, где и когда.
Слово «обряд» Роману Витальевичу совсем не понравилось. Но не идти же на попятную из-за… терминологии!
Илга вернулась из кухни с подносом. Спросила вежливо у гостя:
– Валерий, тебе еще чая подлить?
– Да, подлей. Твой чай мне нравится. И все остальное – тоже.
И посмотрел на женщину так откровенно, что Силантьева передернуло. Собарс, выбирающий самку… На миг пришло сомнение – правильно ли он делает, связываясь с этими? Но тут же вспомнился разговор с Сумматором. Валевскую преемником?! Не бывать такому!
* * *
Позвонил Валерий через три дня. Оказывается, «дикари» не разучились пользоваться видеокоммом!
– Дядя Рома, я все устроил! Приходи завтра ко мне в стойбище. Прямо с утра, мы будем ждать.
– В Москву? Завтра же воскресенье, у вас там наверняка какая-нибудь сходка намечена. Я не хотел бы, чтобы посторонние видели меня в…
– Не беспокойся, посторонних не будет. Для вице-секретаря Контакт-Центра мы организуем индивидуальное обслуживание, – Валерий осклабился.
Он не соврал, воскресным утром под куполом московского стойбища было тихо и безлюдно. А еще – светло и никаких намеков на туман. Оттого разрисованные вигвамы, деревянные тотемы с повязанными на них разноцветными кусками звериных шкур, ритуальные жертвенные камни казались дешевой бутафорией. Да они и были бутафорией! Роману Витальевичу захотелось развернуться и уйти подальше от этого мракобесия.
Он так бы и сделал. Но у входа его встречала хорошо сложенная загорелая девушка с копной темно-каштановых волос. На девушке были замшевые шорты и легкомысленный замшевый топ. Плоский живот спортсменки украшали квадратики накачанного пресса и замысловатая татуировка, обвивающая аппетитную ямку пупка. Лицо ее отчего-то показалось Силантьеву знакомым. Он точно ее где-то видел! Может, одна из сотрудниц Контакт-Центра? Не исключено. Только этого не хватало. Хорошая репутация будет у нового руководителя!
– Доброе утро, друг вице-секретарь. Мы вас давно ждем, – улыбнулась ему девушка.
Силантьев неожиданно смутился, начал оправдываться разностью временных поясов Москвы и Урала. Девушка остановила его небрежным взмахом руки:
– Время не имеет значения!
Она повела Романа Витальевича в самый центр стойбища. Здесь располагалась большая яма с покатыми склонами, не иначе амфитеатр, где индейцы разыгрывают свои представления. Плоскую площадку на дне ямы украшали черные пятна кострищ, выложенных кругом. Чуть выше площадки стоял маленький вигвам, а рядом с ним – Валерий. Как всегда, обнаженный по пояс, с большим барабаном на перекинутом через плечо ремне. Увидел Силантьева, закричал весело:
– Привет, дядя Рома! Добро пожаловать в «альтернативную реальность»! – и захохотал, наглец.
– Доброе утро, – Роман Витальевич хмуро спустился по склону на дно ямы, остановился посреди круга кострищ. – И где же ваш шаман? То бишь, «учитель мудрости»?
– Вот, – Валерий кивнул на девушку. – Алая Ночь, лучший Учитель Мудрости из живущих сейчас на Земле.
– Называй меня Аллой. Великий Предок принял жертву, теперь твой мир и мой тоже, – поправила его девушка, ничуть не смутившись таким громким титулом.
Кожаная одежда, татуировка – Силантьев сообразил наконец, что перед ним медеанка! По долгу службы ему приходилось иметь дело со многими ее сородичами. На роль Учителя Мудрости девчонка подходила меньше их всех.
– Присаживайся, друг вице-секретарь, – предложила Алая Ночь и первой показала пример.
Роман Викторович вздохнул, опустился на землю.
– Ноги вот так и так, руки сюда, пальцы растопырь, – командовала медеанка.
– Это «обряд узнавания», верно? – промямлил Силантьев. – Еще нужно костры разжечь, повязку на глаза и барабан…
– Барабан сейчас обеспечу, – заверил Валерий. – А костры и повязка ни к чему, это для антуража.
– Мы что, должны «узнавать» друг друга?
– Да, я буду тебя узнавать, – кивнула Алая Ночь. – Сможешь ли ты узнать меня… Пробуй, вдруг получится.
Силантьев хотел еще что-то спросить, но тут над головой грохнуло, заставляя сжаться. И в тот же миг по пальцам словно током шарахнуло – медеанка прикоснулась. Силантьев невольно отдернул руки.
– Не бойся, друг вице-секретарь, это не больно, – Алая Ночь улыбнулась.
Роман Витальевич нерешительно вновь протянул пальцы. Это в самом деле было не больно, – скорее неприятно. Покалывание быстро сменилось онемением, в такт барабанному бою оно поползло по рукам, по телу, лишая его подвижности. Силантьев вдруг ощутил себя деревянным болванчиком. Или болваном?
А потом пальцы Алой Ночи приросли к его пальцам. Девушка прижала ладони к ладоням, и они тоже срослись! Он и это существо стали одним целым. И оно выкачивало из него… нет, не только дневники Ставриди – все! Все, что он помнил, и то, что успел благополучно забыть. Всю его память, его жизнь. Когда-то Силантьев читал книгу о старинных преступниках, взламывающих киберсистемы и похищающих чужую информацию. Сейчас взламывали его, грубо и безжалостно. И он не мог это остановить, не мог воспротивиться! Чудовищный барабанный рокот ломал волю…
Сколько продолжалась эта изощренная пытка, Роман Витальевич не знал – пять минут, полчаса, час? Или гораздо больше?! Барабанный бой прекратился внезапно, и навалившаяся тишина показалась еще оглушительней.
– Вот и все, – Алая Ночь опустила руки. – Я не сделала тебе больно, правда?
Она легко вскочила на ноги, пошла к вигваму. Валерий, напротив, рухнул на землю рядом с Силантьевым. Пот катил с него ручьями.
– Что, дядя Рома, тяжко? – осведомился он. – Мне тоже!
Алая Ночь вернулась через минуту. В руках она несла керамический кувшин с длинным горлышком. Валерий выхватил его, сделал несколько жадных глотков. Потом протянул Силантьеву.
Роман Витальевич не смог бы удержать сосуд, даже если бы захотел. Алая Ночь помогла, аккуратно приложила горлышко к его губам. Пахло оттуда странно и неприятно, но он сделал глоток. Судя по всему, в жидкости содержался наркотик. Пить подобную бурду неэтично и наверняка вредно для здоровья, но Силантьеву уже было безразлично. Главное, после третьего глотка он вновь начал ощущать себя живым человеком, а не манекеном.
– Вы обещали помочь… – просипел он.
– Да, я видела твое желание, – подтвердила медеанка. – Ты желаешь стать самым большим вождем твоего народа.
– Сумматором?! Ого, дядя Рома, ну ты даешь! – Валерий округлил глаза.
– Я сегодня же сообщу твое желание Старейшине, – продолжала Алая Ночь. – Мы будем думать.
Силантьев укоризненно покосился на парня. Соврал, значит, что Старейшина отбыл на Медею? Алая Ночь его взгляд поняла или, может быть, мысли прочитала? Пояснила:
– Один Старейшина отбыл, другой вернулся. Старейшина для вашего мира. Она примет верное решение.
Роман Витальевич уже догадывался, что его провели как мальчишку, что помощи от этих он не дождется. Но после драки, то бишь «обряда», кулаками махать поздно. Позже, позже подумаем, как отплатить. Когда он окончательно придет в себя.
Он с трудом поднялся на ноги, спросил:
– Я могу идти?
– Конечно! Я провожу, обопрись на меня, друг вице-секретарь! – медеанка с готовностью подставила плечо. Она в самом деле была очень сильная.
Эффект у напитка оказался даже лучше ожидаемого: вначале Силантьев едва ноги передвигал, однако последние два десятка метров до выхода из стойбища смог проделать вполне уверенно.
– Счастливого пути, Рома! – неожиданно пожелала Алая Ночь. И Силантьев наконец понял, отчего лицо ее казалось знакомым. Разумеется, он видел ее не в офисах Контакт-Центра. Просто именно так должна была выглядеть в двадцать лет Тамара Георгиевна Ставриди. «Ее сиделкой тоже была медеанка… Никто не знает, где именно она теперь находится». Мороз продрал по коже. А в следующий миг «полог» стойбища опустился, оставляя Силантьева снаружи. Вокруг был погожий московский день, спешили по своим делам автогравы и глифы, в скверике зеленели березки и клены. «Альтернативная реальность» закончилась. Силантьеву очень хотелось в это верить.
Он уже подходил к кабинке телепорта, когда ожил коммуникатор. Никамуры.
– Роман Витальевич! – Силантьев уже и забыл, когда она называла его так неофициально. – У нас форс-мажор!
– Что еще стряслось?
– Посольство Тестурии заявило о срочной эвакуации. Они переходят в состояние войны с Землей! Их посол не желает ничего объяснять, затребовал нибелунгер для эвакуации, немедленно. Угрожает, что если Земля не выполнит их требование, все сотрудники посольства покончат с собой. А на Тестурии взамен убьют наших, – голос Фумико дрогнул, наверное, вспомнила раструбы ультразвуковых ружей. – Они поставили такие жесткие сроки, что собирать заседание Президиума времени не оставалось, Сумматор принял решение единолично. В Контакт-Центр информация поступила двадцать минут назад, я никак не могла с вами связаться…
В горле пересохло.
– Где? – только и смог выдавить Силантьев.
– Кольцово-4. «Гелиос» стартует через час… нет, уже через сорок восемь минут!
– Успеваю.
Назад: Глава 18 Марина Валевская. Спаситель и спасенная
Дальше: Глава 20 Тимур Коршунов. В Холодных пещерах