Интерлог
2568 год
Планета Тестурия. Инцидент

Вентиляционное окно было распахнуто настежь, и в проеме его виднелись далеко внизу рыжевато-багряные оспины Больших Западных Пустошей. Жутко становилось от одной мысли о царившем там пекле. Но здесь, на высоте пяти с лишним километров, было хорошо. Ветерок холодил кожу, мерное покачивание настраивало на благодушный лад. Паутинный город неспешно дрейфовал в сторону Приполярного Моря.

Некогда и постоянная качка, и зияющие в полу комнат отверстия, и непривычная одежда, скроенная аборигенами в соответствии с их представлением о том, как надлежит одеваться существам, наделенным всего двумя парами конечностей, и осознание, что жизнь твоя зависит от прогнозов инопланетных синоптиков, доводили Арамиса до нервного тика. Но человек привыкает ко всему. Даже к жизни внутри громадного «бумажного змея», населенного десятками тысяч полутораметровых пауков.

Экологию своей планеты тестурианцы разрушили давным-давно, но, кажется, это их нимало не беспокоило. Поверхность планеты теперь была вотчиной роботов – заводы-автоматы, автоматические фабрики биосинтеза, автоматические опреснители, кислородные фабрики и прочая, прочая, прочая. Сами аборигены жили в летающих городах, парящих в верхних слоях тропосферы, – квадратные километры склеенных из легкой и одновременно прочной бумаги домиков, оплетенные сотнями и тысячами километров не менее легких и прочных моноволоконных тросов. Вниз спускались лишь по необходимости, для отладки и тестирования роботов, – чем выше социальный статус, тем реже спуски. Сатрапы провинций и Диктатор Тесс-Турр ни разу в жизни не ступали на поверхность родной планеты. Их столичные города, самые вычурные и яркие, веками кружили в небе Тестурии, время от времени меняя расцветку и форму в соответствии со вкусом очередного владельца.

Так же неспешно складывалось общение человечества и арахноидов. Земляне открыли Тестурию почти век назад и многие десятки лет пребывали в уверенности, что эта молодая технократическая цивилизация находится на самой заре орбитальных полетов и пока не дошла даже теоретически до расщепления атома. Любопытством арахноиды не отличались и у космических пришельцев оное не приветствовали. При том помощи не просили, междоусобные войны не вели, геноцид не устраивали, а физиология и психология их настолько отличалась от человеческой, что о культурном обмене не могло быть и речи. Неудивительно, что за очередными братьями по разуму Земля наблюдала «вполглаза». И только спустя полвека после первого знакомства люди вдруг обнаружили, что расщеплением атома тестурианцы не интересуются, так как используют куда более эффективные источники энергии. А их космические корабли не «бороздят просторы ближнего космоса», потому что весь он, до самого пояса Койпера, пронизан телепортационной сетью, параметрами значительно превосходящей земную и функционирующей уже не одно столетие – по крайней мере.

Вспышка научного интереса к Тестурии позволила выявить и иные феномены, не замеченные изначально. Во-первых, мизерное по земным меркам население планеты, хотя развитое роботизированное производство позволяло обеспечить всем необходимым популяцию на два порядка большую. Во-вторых, необъяснимая «однобокость» тестурианской науки и технологии. Так, лучшие светила земной физики утверждали, что невозможно прийти к идее энергостанций на нуль-реакторах раньше создания фотонно-аннигиляционного привода, а телепорт-сеть и гравитационный гиперсветовой корабль – в сущности, две стороны одной медали. Тем не менее тестурианцы так и не вышли за пределы своей звездной системы. В-третьих, развитые производительные силы как-то уживались с архаичными производственными отношениями. Все восемь миллионов арахноидов были в сущности одной семьей, одним кланом с жесткой внутренней иерархией и беспрекословным подчинением младших старшим. В-четвертых, сама планета испускала остаточное радиоактивное излучение – явный след реакции ядерного распада, некогда бушевавшей на ее поверхности. В-пятых, излучение это было очень слабым, уже не представляющим угрозы для здоровья, технологическая мощь и ресурсы Тестурии позволяли в течение двух-трех столетий полностью восстановить погубленную когда-то экологию – но арахноиды даже не пытались этого сделать. Было еще и «в-шестых», и «в-седьмых» и так далее и тому подобное…

Статус тестурианской цивилизации срочно изменили с «развивающейся» на «развитую», Мировой Совет предложил Диктатуре Тестурии ряд совместных проектов, позволявших взаимно обогатить научный потенциал обоих народов. Арахноиды отказались ото всех. Единственное, на что они согласились, – обменяться посольствами. Причем служба на Земле считалась едва ли не наказанием для проштрафившихся тестурианских сановников. После недолгих научных дебатов восторжествовала гипотеза, что примерно тысячу лет назад на Тестурии разгорелась глобальная ядерная война. Однако эта раса не уничтожила себя полностью, как антаресцы. Уцелевшие – «победители»? – бежали с радиоактивной поверхности в летающие города, и захватившая власть хунта установила жесткую диктатуру на много веков вперед. Ужас пережитого буквально въелся аборигенам в гены, превратив их в расу параноиков, пугающихся всего нового и необычного.

Гипотеза страдала множеством нестыковок, но ничего лучшего ксенопсихологи предложить не смогли. Цивилизация, когда-то опережавшая земную на тысячелетия, а затем по непонятной причине свернувшая с торного пути прогресса, продолжала оставаться «вещью в себе». Пока пост Чрезвычайного и Полномочного Посла Земной Федерации на Тестурии не занял перспективный и амбициозный политик, герой спасательной миссии на Антаресе-VI Роман Витальевич Силантьев.

Врожденная интуиция и опыт общения с внеземлянами подсказали Арамису, что бесполезно пытаться наладить контакты с высшим руководством планеты. В строго-иерархическом обществе каждый должен «знать свой шесток», и он был слишком незначительным «сверчком» в глазах Диктатора Тесс-Турра – где-то на уровне «младших внучатых племянников». Зато неофициальные горизонтальные связи могли творить чудеса. Три года понадобилось Силантьеву – ох уж эта тестурианская неторопливость! – чтобы наладить приятельские отношения с Хросс-Хассом, пресс-атташе Диктатора. По «счастливой случайности» родителем Хросс-Хасса оказался сатрап Провинции Глиняного Моря, той самой, – очередное «совпадение»! – где обнаружены были города, уцелевшие в ядерном потопе. Еще год – и сатрап милостиво дозволил инопланетникам «ковыряться в глине» сколько душе угодно. Приглашать дважды астроархеологов не потребовалось, и уже на тринадцатый день изысканий экспедиция наткнулась на книгохранилище какого-то древнего университета. Ох, как Силантьеву хотелось лично поучаствовать в раскопках! Естественно, позволить себе спуск на поверхность он не мог – уронишь лицо, и на дружбе с Хросс-Хассом можно ставить крест, как и на карьере посла. Оставалось наблюдать за работами из паутинного города и строить планы на будущее. А планы у Арамиса были далеко идущие. Разумеется, Старик еще крепок здоровьем, но рано или поздно Совету Земной Федерации придется выбирать преемника Верховного Сумматора. И кто на эту должность годится лучше человека, уже в юности установившего первый контакт с разумной расой Медеи, затем спасшего последнего антаресца и в довершение разрешившего загадку Тестурии? Арамис такового не знал. Ну не глава же Карантинного Комитета, друг юности Сандро Лордкипанидзе, в конце-то концов!

Однако получить разрешение на раскопки и найти библиотеку – это было не полдела даже, а малая часть дела. Болезненно мнительные тестурианцы не разрешали ввозить на свою планету ничего земного, людям дозволялось выходить с корабля исключительно в чем мама родила – в буквальном смысле этой фразы. Пищей, одеждой, предметами обихода и необходимым оборудованием, включая узел межпланетной гиперсвязи для нужд дипмиссии, они обеспечивали гостей сами. И аннигилировали использованное после того, как те покидали Тестурию. С космодромом арахноиды тоже «расстарались» – отвели под него самую сердцевину расплавившейся, а затем застывшей стеклом пустыни, эпицентр ядерной бомбежки. Сотни километров пышущей зноем пустоты во все стороны света и торчащая посреди нее ТЛП-кабинка, через которую гостям надлежит начинать свой путь в этот мир и уходить из него.

Астроархеологов тестурианцы тоже обеспечили пищей, одеждой, транспортом, снаряжением. Им даже выделили местные аналоги субэл-автоматов для раскопок. Но этого оказалось недостаточно. Письменность на Тестурии, разумеется, существовала, но особого распространения не получила. Информацию арахноиды предпочитали хранить в аудиоформате и в разработке долговечных, почти неуничтожимых носителей преуспели задолго до войны. Но вот после войны язык претерпел значительные изменения. Коренные для неискушенного уха чужаков. Чтобы понять содержание найденных записей, требовалась расшифровка. А лингвокомпьютеров у сатрапа то ли не было, то ли он не посчитал нужным дать их «копошащимся в глине плебеям». О том, чтобы скопировать книги и отвезти для расшифровки на Землю, речи даже не шло. Голыми люди входили в мир Тестурии, голыми должны были покидать его. Астроархеологи сутками напролет вслушивались в чужую речь, пытаясь уловить смысл. И не могли. Многие плакали от досады и бессилия. Тайна была у них в руках, но разгадать ее не получалось.

Силантьев тоже едва не плакал, получая ежедневные безрадостные отчеты экспедиции. А затем в его голове родилась идея. Гениальная идея! Вернее, он вовремя вспомнил мудрость предков, утверждавших, что если гора не идет к Магомеду, то Магомед пойдет к горе. Если тестурианские записи нельзя доставить к лингвокомпьютеру, то пусть лингвокомпьютер придет на Тестурию! Именно придет, на своих двоих: медеанские смысловцы превосходно показали себя со всеми известными наречиями Галактики, так почему бы им не разобраться и с древнетестурианским?

Чтобы получить одобрение Совета, Силантьеву понадобилась неделя, медеанский доброволец нашелся за один день. И вот уже нибелунгер «Амальгама» везет на Тестурию новую команду астроархеологов, усиленную смысловцем с многообещающим именем Слышащий Шепот. Вот и пусть слушает скрежет и треск древних арахноидов!

– Роман Витальевич, «Амальгама» вас вызывает! – Фумико Никамура, первый секретарь посольства, впорхнула в кабинет посла, придерживаясь за вездесущие канаты.

– Уже здесь? Молодцы! Я их ближе к вечеру ждал…

Едва Силантьев закончил фразу, как воздух посреди кабинета заискрился, пошел рябью, набирая плотность. Фумико поспешно попятилась. В следующий миг вентиляционное окно в полу исчезло. На его месте расположилось кресло-ложемент капитана «Амальгамы». Арамис даже не пытался разобраться в мудреных тестурианских средствах коммуникации, просто пользовался ими. Вот и сейчас – транслятор включился, едва обнаружил – почувствовал? – что пользователь готов к сеансу.

– Доброго дня, друг Полномочный Посол! – Йозеф Лещинский приподнял руку в извечном жесте приветствия.

– Добро пожаловать на Тестурию, друзья! – Силантьев принял важный вид, приличествующий Полномочному. В распашонке и шортах на веревочках-помочах сделать это было непросто. Лещинский улыбнулся.

Эффект присутствия был потрясающий. Силантьев знал, что стоит подойти ближе, и он сможет «прикоснуться» к находящемуся за тысячи километров Лещинскому. Земной технике связи пока что было до такого далеко.

– Как долетели? – Силантьев старался вести себя официально и не замечать улыбки капитана. – Как пассажиры перенесли перелет, непредвиденных осложнений не возникло?

– Все живы-здоровы, с нетерпением рвутся в бой.

– Как наш самый долгожданный пассажир?

– Здоровее и нетерпеливее всех! Что на Тестурии, никаких изменений, никаких новостей? Как погода в районе космодрома?

Пришла очередь улыбнуться Силантьеву.

– На Тестурии не бывает новостей. Погода на космодроме обычная: штиль, плюс семьдесят в тени. Хотя последние тысячу лет тень там появляется только после посадки нибелунгера.

– Прекрасно! Тогда отправляю диспетчерской службе запрос на посадку. Да, посол, тут мой второй пилот пару слов вам сказать желает.

Лещинский на миг покрылся рябью, и вот уже в кресле-ложементе сидит Жорка Лордкипанидзе, старший сын Сандро и Миледи.

– Дядя Рома, здравствуйте! Привет вам от мамы и отца!

– Привет, привет, Георгий! Рад тебя видеть! Надеюсь, скоро лично поздороваемся?

– Конечно! Высадим археологов и сразу к вам. Ну все, до встречи, дядя Рома! Переходим на тестурианскую орбиту!

Силантьев ждал гостей к обеду, но время шло, а никаких вестей с космодрома не поступало. Наконец он не выдержал, сам вызвал «Амальгаму».

Лещинский по-прежнему сидел в кресле-ложементе и хмуро смотрел на него.

– Что случилось? – изумленно спросил Силантьев.

– Это я хотел бы знать, что случилось. Я уже дважды отправлял запрос диспетчерам – никакого ответа! Мы восьмой виток наматываем, это долго продолжаться будет? Что там у вас творится?

– Ничего не творится, – промямлил Силантьев.

– Точно ничего? Может, военный переворот или еще какая-нибудь революция?

Тон капитана начал раздражать Силантьева. Кажется, тот сомневался, что Чрезвычайный и Полномочный Посол Земной Федерации способен держать руку на пульсе событий?

– Я все выясню, ждите, – буркнул он, отключаясь.

Первым делом Арамис попытался связаться с Хросс-Хассом. Но чертова тестурианская связь вдруг перестала подчиняться! Включить транслятор, как какой-нибудь земной прибор, невозможно – Силантьев даже не представлял, где эта штука, собственно, находится. Обычно стоило пожелать с кем-то поговорить, и вот уже собеседник рядом. Или вместо собеседника появляется «дубль» и вежливо объясняет, почему в данный момент сеанс связи невозможен. Но сейчас не происходило ровным счетом ничего. Силантьев «желал говорить» с пресс-атташе и так и эдак, напрягался изо всей силы – ничего. Он уже думал, не послать ли Фумико в резиденцию Диктатора и насколько это будет уместно, учитывая явный форс-мажор обстоятельств, как Лещинский вновь объявился.

– Ну что, друг посол, есть какие-то новости? Может, нам разворачиваться и лететь домой? Если уж нас так явно игнорируют. Пусть Совет ноту их послу вручит или как у вас, дипломатов, положено?

Слово «дипломаты» капитан произнес так иронично, что Силантьев понял – он теряет лицо. Если «Амальгама» вернется ни с чем, авторитет посла войдет в крутое пике. «А, это тот самый Силантьев, из-за которого арахноиды землян и в грош не ставят!» – он буквально слышал эту фразу.

– Нет! – ответил решительно. – Назад никто возвращаться не будет.

– И что, болтаться на орбите до бесконечности?

– Вы запрашивали диспетчерскую службу дважды?

– Да.

– Отказа в посадке не было?

– Нет.

– Тогда садитесь! Молчание – знак согласия. Не собьют же они вас, в самом деле! Под мою ответственность, да.

Лещинский с сомнением оглядел его. Пожал плечами.

– Ладно. Вы посол, вам виднее.

Сеанс связи закончился. Силантьев вновь попытался связаться с пресс-атташе – с прежним успехом. Решил – ну и ладно, сами объявятся.

Минут через пять в кабинет заглянула Фумико.

– Роман Витальевич, вы будете смотреть на посадку «Амальгамы»?

Силантьев сначала не понял, о чем она, а потом сообразил: паутинный город Тесс-Турра сейчас находится в прямой видимости от космодрома!

– Конечно! – вскочил из-за стола и покарабкался к панорамному окну в верхней половине кабинета. Фумико не замедлила последовать примеру шефа. Ох уж эта тестурианская архитектура: для арахноидов принципиальных различий между полом, стенами и потолком не было, но людям конечностей для подобной акробатики явно не хватало.

Золотистая искорка появилась высоко над горизонтом. В далеком прошлом остались времена, когда посадка космического корабля сопровождалась грохотом, воем и языками пламени. Нибелунгер падал из стратосферы бесшумно и плавно, словно невиданная рыбина спускалась в глубины воздушного океана.

А затем нибелунгер вспыхнул. Размазался по белесому небу Тестурии короткой огненной полосой. Исчез. До поверхности планеты не долетело ничего…

Несколько минут Силантьев и Фумико стояли молча, не в силах осмыслить увиденное. К реальности их вернул голос Володи Мхиторяна, начальника службы безопасности посольства, «появившегося» в кабинете:

– Роман Витальевич, нас, кажется, сейчас будут штурмовать.

Он старался говорить ровным голосом, но лицо его было белым и неподвижным, как посмертная маска.

– В каком смысле – «штурмовать»? – Голова посла все еще плохо соображала.

– В прямом.

Мхиторян переключил транслятор на внешний периметр посольства. Фумико ахнула невольно – все подходы были перекрыты арахноидами в пурпурных хламидах местной спецслужбы. Их было много – десятки, а то и сотни. И каждый сжимал в лапах короткий узкий цилиндр с раструбом на конце: ультразвуковое ружье, страшное оружие ближнего боя, в секунды превращающее любую органику в густое желе, – ни стены не спасут, ни силовая броня. Впрочем, у землян и не было силовой брони.

Арамис ощутил, как зашевелились волосы на затылке. А в следующую секунду объемная картинка пошла рябью, и сонмище пауков сменилось одним – Хросс-Хассом.

– Вы на нас напали! – без предисловий скрежетнул пресс-атташе. – Вы хотите нас всех уничтожить!

– Что?! – опешил Силантьев. – Мы – напали?! Когда?!

– Только что! Советники просят Диктатора Тесс-Турра убить всех людей, успевших проникнуть в наш мир, и никогда больше не пускать вас в пределы нашей звездной системы!

Силантьев наконец сообразил, что происходит. Холодный озноб заставил передернуть плечами.

– Так это вы сбили «Амальгаму»?! Подло, вероломно, без всякого предупреждения! А теперь хотите убить всех участников научной экспедиции и… посольство?! Вы понимаете, что это война? Вы что, думаете, Совет Земной Федерации позволит за здорово живешь убивать землян? Если в назначенное время я не выйду на связь с дежурным оператором Контакт-Центра, Земля тотчас затребует от вас объяснений, а через три дня здесь будет половина нашего межзвездного флота! И смею заверить, мало никому не покажется!

– Мы будем защищаться до последнего жителя! У нас тоже есть мощное оружие!

Силантьев вытер со лба испарину. Нет, угрозами и ультиматумами делу не поможешь. Нельзя заводить ситуацию в тупик. Прежде всего, необходимо разобраться в причинах кризиса, разразившегося на ровном месте. А с взаимными претензиями будем разбираться позже.

– Послушай, друг Хросс-Хасс, это недоразумение. – Он постарался говорить миролюбиво. – Наш корабль не нападал на вас, он готовился совершить стандартную посадку на космодроме. Капитан не дождался разрешения диспетчерской службы, так как отсутствовала связь. Даже в посольстве, я лично проверял. Мы решили, что у вас технический сбой…

– Ваш межзвездный корабль вез на Тестурию болезнь! – оборвал его пресс-атташе.

– Болезнь?! Что за глупости! На Земле уже три столетия нет инфекционных болезней. Тем более представляющих угрозу для тестурианцев. Это ошибка…

– Не ошибка! Мы сканируем все ваши корабли, когда они появляются на орбите. На прежних болезни не было. А на этом была Вселенская Смерть, от нее нет защиты!

– Какая еще… – и вдруг Арамис понял: они приняли медеанца за зараженного некой инфекцией землянина! Он не предупредил арахноидов о прилете смысловца, не посчитал это необходимым – тот ведь внешне ничем не отличался от людей, и его контакты с туземцами не планировались. Кто же мог предположить, что у тестурианцев имеются технологии дистанционной биопараметрии!

– Это ошибка, трагическая ошибка, – признался он. – На корабле находился абориген Медеи. Он тоже абсолютно здоров, но его показатели не соответствуют человеческим, разумеется. Если вы сравнивали…

– Оно и есть – Вселенская Смерть! Оно заразило людей на корабле и прилетело погубить нас! – не унимался арахноид.

– Чушь! Медеанцы не являются разносчиками каких-то мифических «вселенских» болезней, – вспылил Силантьев. Ударил себя кулаком в грудь: – Именно я почти сорок лет назад первым установил контакт с ними! И как видишь, жив-здоров до сих пор! Наверняка вы сканировали меня не одну сотню раз, чтобы убедиться в этом, верно?

Повисла пауза. Силантьеву показалось, что в круглых непроницаемо-черных глазах арахноида появилось изумление. Наконец пресс-атташе проскрипел:

– Диктатор Тесс-Турр не принял окончательного решения. Я буду говорить с ним.

Исчез. Кабинет снова заполнило изображение полчищ пурпурных головорезов. Кажется, их стало еще больше.

– Нас убьют? – прошептала Фумико и покосилась на дыру вентиляционного окна.

Силантьев и забыл, что она была рядом все это время. Взгляд девушки он понял – лучше самой броситься вниз и разбиться вдребезги об остекленевшую поверхность планеты, чем превращаться в желе на глазах арахноидов.

– Не посмеют, – постарался успокоить. – Мы же посольство.

Кто бы его самого успокоил!

Ждать пришлось два с половиной часа. Затем Хросс-Хасс снова вышел на связь:

– Диктатор Тесс-Турр прощает людей. Возможно, ваша раса действительно невосприимчива к Вселенской Смерти. Тогда вы интересны нам. Мы будем наблюдать за вами, и если надежда подтвердится, примем ваши знания.

– Если бы я еще понимал, о чем идет речь, – пробормотал Силантьев.

Собственно, на этом инцидент был исчерпан. Гибель «Амальгамы» договорились считать несчастным случаем. Экспедицию астроархеологов свернули и спешно выдворили с поверхности планеты – раз и навсегда. Космодром для земных кораблей перенесли на спутник самого дальнего из газовых гигантов, добраться откуда до Тестурии можно было исключительно через туземный телепорт. Численность земного представительства урезали до минимума и ограничили передвижение периметром отведенных помещений в паутинном городе. Сатрап Провинции Глиняного Моря, чье непозволительное благодушие привело к инциденту, принял почетную эвтаназию. Хросс-Хасса пожизненно упекли послом на Землю. Диктатор был жесток, но расчетлив, квалифицированными кадрами не разбрасывался.

Легче всего отделался Роман Витальевич Силантьев. Домой он вернулся едва ли не героем, предотвратившим межзвездную войну, получил орден «За мужество» I степени и должность вице-секретаря Контакт-Центра, обеспечивающую постоянное членство в Президиуме Совета Земной Федерации. На закрытом заседании Силантьев сделал развернутый доклад о случившемся на Тестурии, подробно изложил подоплеку событий. Упустил он лишь одну свою незначительную фразу. Ту, что заканчивалась словами: «Под мою ответственность!»