По-настоящему ощутить себя частью племени у Марины не получилось – едва она вышла из отпуска, как руководство подкинуло новую командировку. Да такую, что домой и на уик-энд не выберешься – на базу гляциологов на Ганимеде. Телепорт-сеть пока не разрослась дальше внутренних планет Солнечной системы, так что добираться за пояс астероидов приходилось дедовским способом – на кораблях с гравитационной тягой. Собственно, на Ганимеде повторялась уже знакомая история: научный спор о том, стоит ли продолжать изучение подземного океана или прекратить из-за практической бесполезности, перешел в межличностный конфликт. Единственное отличие – ни одного медеанца и медеанского стойбища в системе Юпитера не имелось, потому «ретрограды» и «революционеры» здесь поменялись местами. И тем запутали ситуацию окончательно. Так что на Землю Валевская вернулась только после майских праздников. И буквально на следующий день ей позвонил Касслер:

– Фух, наконец-то вы вернулись! Я уже опасался, что придется без вас, – лицо пожилого ученного пылало от возбуждения.

– Что случилось? – насторожилась Марина.

– Нам удалось ее активировать! Мы с вами были правы, а «индейцы» – нет! Каминский уже признал свою ошибку. Ишь ты, «перпетуум мобиле»!

– Вы собрали хронокапсулу?!

– Да! Третью неделю мини-эксперименты проводим. В пределах суток хроноперенос стабилен! Ванесса ходит мрачнее тучи, сдаваться не хочет, а придется – все ее мышки, кролики, обезьянки живы и здоровы.

– Поздравляю! – Марина была искренне рада победе «ретроградов от науки».

– Подождите, рано еще поздравлять. В среду будем полноценный эксперимент ставить, задействуем аппаратуру на полную мощность. С добровольцем, да. Совет дал добро. Пока рассчитываем добиться устойчивого хронопереноса на сто лет в прошлое. Но это уже технические подробности… – Касслер внезапно переменил тему: – Вы же будете присутствовать? Без вашей поддержки ничего бы не получилось.

– О… Да, спасибо, я обязательно приду. Когда, говорите? В среду? В смысле, послезавтра?

– Да! С утра прогоним тесты, а где-то во второй половине дня и начнем. Я вас жду. Мы вас все ждем!

А вечером позвонила Куваева – на личный коммуникатор.

– Здравствуй, сестра. Тебя слишком долго не было. Учитель дважды откладывал Большую охоту.

Валевская развела руками:

– Что поделать, работа!

– Но теперь ты вернулась. Учитель назначил на послезавтра. Утром ты должна быть в стойбище.

– Ну хорошо, я постараюсь… Стоп! Послезавтра – эксперимент в институте!

– Какое нам дело до развлечений Касслера?

– Ты разве не должна присутствовать? Там ведь будет доброволец, я думала, это твоя прямая обязанность. Кстати, меня Касслер тоже пригласил.

– Любая обязанность – это условность, придуманная людьми. Я обязана исключительно самой себе – пройти обряд. И ты тоже. Что для тебя важнее – смотреть, как никчемные старики занимаются глупостями, или подняться на следующую ступень собственного совершенства? – Куваева усмехнулась, тряхнула рыжими кудрями: – Впрочем, я тебя не заставляю. Решай, готова ты узнать истину или нет. У тебя есть время на размышление. Послезавтра утром мы ждем тебя. Если ты часть племени.

Куваева отключила коннект, а Марина еще долго сидела и размышляла над ее словами. Три месяца назад она бы не сомневалась, как следует ответить, где истина, а где – глупые выдумки. Но три месяца назад в ее жизни еще не случилось объявившегося через сорок лет Спасителя и рыжеволосой женщины, бегущей с завязанными глазами по раскаленным столбам. Не было разговора с умирающей Ставриди – «они меняются…» Три месяца назад в ее жизни не было надежды.

Да, она не сомневалась: научиться путешествовать сквозь время, разгадать тайны прошлых веков – очень важно для человечества. Но какая польза в этом лично для нее? Какая польза хоть кому-нибудь в том, что она станет свидетелем очередной победы науки над мракобесием? Никакой. С другой стороны, есть ли польза человечеству в медеанском обряде? Однозначно нет. А для нее, для Марины Валевской?

Этот вопрос не имел ответа. Потому что поверить словам Спасителя о миллионах лет и тысячах прожитых жизней означает поставить мракобесие выше науки. А не поверить – значит лишиться надежды. Оставшиеся сорок лет жизни станут всего лишь подготовкой к переезду в удобную палату с дверью на террасу и лестницу, ведущую к морю, по которой тебе уже не спуститься. И еще – все надежды когда-нибудь отплатить убийцам Георгия окажутся просто фантазиями.

Марина никак не могла заснуть в эту ночь. А когда заснула, увидела своего первенца. Крошечный, розовенький, он тянул к ней пухлые ручки с перетяжками и смеялся. Он еще не выучил свое первое слово, но он звал ее, и она это понимала. Затем Георгий исчез. Растворился в громадных фасеточных глазах, надвигавшихся из темноты. Глазах, заслонивших весь мир. Глазах, в которых не было ненависти и сострадания, не было злобы и жалости, а только неумолимая предрешенность, равнодушие бессмертных богов.

Утром, смывая под душем липкий пот ночного кошмара, Марина мысленно ответила на вопрос Куваевой:

«Да, Ванесса, я готова узнать истину! Ту истину, которую даст людям Касслер и его эксперименты. Потому что я смогу вернуться на четыре года назад и понять, что случилось на Тестурии. Узнать, кто виновен в гибели моего сына. А потом я вернусь на сорок лет. Я посмотрю, что на самом деле было в Холодных пещерах. И тогда многое изменится…»

Однодневную командировку в Кейптаун ей предоставили без проволочек – вполне естественно желание эксперта увидеть результаты своей работы. Тем более такие грандиозные результаты! День пролетел незаметно. И ночью она спала крепко и беззаботно. И утром, под душем, не разговаривала с оппонентами, а придумывала, что наденет в поездку, и напевала под нос песенку о маленькой девочке, заблудившейся в ночном лесу, но потом увидевшей огонек в окошке. На этом светлая полоса жизни закончилась.

Она вышла из душевой, на ходу запахивая халат… и едва не заорала от неожиданности. Посреди ее комнаты стоял Спаситель. Руки сложены на груди, лицо – бесстрастная маска.

– Как… как ты сюда попал?!

– Друг Валерий привел меня. Пошли, сегодня Большая охота. Племя ждет свою сестру.

– Никуда я не пойду! У меня работа, командировка… да что ты ко мне привязался? У тебя есть Ванесса! Она ярче, красивее, моложе. Ей двадцать шесть, а мне – шестьдесят.

– Считать надо не те годы, что прожиты, а те, что остались. Сегодня ты узнаешь, кто ты – охотник или дичь. Узнаешь, что тебе предстоит – начать бесконечные воплощения или превратиться в корм для земляных червей.

Марину начало трясти. Хотелось развернуться, убежать… но куда?! Цепкий взгляд индейца уже пробрался внутрь сознания, не выпустит. Снова и снова будет бередить старую рану – она стояла так близко к разгадке тайны, к ответам на все вопросы, и отступила. Не узнала, где кончается мракобесие и начинается истина… А Касслер прекрасно обойдется и без нее.

– Хорошо, я пройду твой обряд, – проворчала она. – И закончим на этом!

Спаситель остался невозмутимым. Кажется, он не сомневался в ее согласии:

– Приготовь себя. Твоя одежда для охоты не годится.

Только сейчас Валевская увидела лежащие на полу у ног индейца кожаную куртку, короткие штаны, мокасины и перчатки. Спросила язвительно:

– Я что, должна при тебе переодеваться? Выйди из комнаты! Хотя бы отвернись.

Не проронив ни слова, Спаситель повернулся к ней спиной. Валевская сбросила халат, начала примерять «индейскую» одежду, то и дело подозрительно косясь на незваного гостя. Тот стоял неподвижно, вперив взгляд в противоположную стену. Но Марине отчего-то казалось, что он видит ее всю целиком.

Надевать кожу на голое тело было непривычно, но не так уж и неприятно, как ей представлялось. Неизвестно, кто подбирал размеры, но и куртка, и штаны сели как влитые. Валевская подошла к зеркалу, осмотрела себя. Хмыкнула – ох и по-дурацки она выглядит, «индианка»! Сунула ноги в мокасины, спросила:

– А перчатки зачем?

– Твои пальцы слишком мягкие, чтобы натянуть тетиву. Тебе нужен еще один слой кожи, – ответил индеец, не оборачиваясь.

– Ага, значит, мы будем охотиться с луками. На какого зверя?

– На самого большого. Вы называете его слон.

– На слонов?! – Марина опешила. – Но… но слоны не для охоты!

– Все для охоты.

В просторном салоне «Кондора» разместилось все племя во главе с Учителем. Отсутствовал только Каминский – руководитель второй по значимости лаборатории института не имел права проигнорировать эксперимент. Хотя Куваева, например, его банально прогуливала, ничуть не страшась неизбежных оргвыводов. Как, собственно, и Валевская «прогуливала» командировку. Первый раз в жизни.

Вел «Кондор» нанятый Леппе проводник – крепкий чернокожий парень в камуфляжном комбинезоне, егерь Национального парка, где предстояла охота. Он единственный здесь был чужаком. И, кажется, затея индейцев ему не очень-то нравилась. На вопросы охотников отвечал односложно, а не спрашивали, и вовсе помалкивал, предоставляя заказчикам выбирать маршрут и принимать решения.

Валевская в охоте на кого бы то ни было не разбиралась, потому в обсуждениях и спорах, то и дело вспыхивающих в пассажирском салоне автограва, участия не принимала, предпочитая разглядывать разворачивающуюся внизу панораму. К сожалению, «Кондор» летел слишком высоко. С такого расстояния саванна мало чем отличалась от знакомой с детства степи: бескрайнее травяное море, островки деревьев и кустарников, редкие точки каких-то животных, то ли пасущихся, то ли охотящихся – не разглядеть. Зато слонов она увидела первой:

– Слоны! Вон они, вон! Слева!

На миг разговор в салоне прервался, все как один похватали бинокли, прилипли к прозрачному колпаку.

– Да, слоны, – наконец подтвердил Леппе. – Большое стадо, тридцать с лишним голов. Взрослые самки и детеныши. Не подходит. Не то, что нам надо.

– Почему не подходит? – удивилась Марина.

– Не собираешься же ты охотиться на слонят? – хмыкнула Куваева. – Мы ищем взрослого самца-одиночку. Если он будет в состоянии муста, – совсем хорошо.

– Это некое агрессивное безумие, вызванное сексуальным возбуждением, – пояснил Леппе. – Такой слон теряет осторожность, к нему легче подобраться на расстояние выстрела.

– Вижу зверя. – Сидевший рядом с пилотом медеанец вскинул руку, указывая вперед. Бинокль ему не требовался. – Вон он, пришел пить воду.

Он не ошибся. Едва различимое серое пятнышко рядом с блестящей ниточкой реки с каждой секундой становилось все больше, обзаводилось колоннообразными ногами, хоботом, бивнями, огромными ушами. Превращалось в слона.

– Вниз. Не вспугни, – коротко приказал медеанец егерю. Развернулся к своему племени, начал распоряжаться, показывая на распростертую внизу, словно карта, панораму: – Друг Эйген, вы погоните зверя вдоль реки. Мы будем ждать его за той рощей. И убьем.

Егерь хмыкнул. Весьма красноречиво. Медеанец и ухом не повел, зато Куваева не выдержала:

– Эй, друг, в чем дело? Ты всю дорогу воротишь нос, словно мы собираемся устроить какое-то непотребство. Твои предки убивали слонов тысячи лет. Ты их тоже осуждаешь за это?

– Да, верно, мои предки убивали слонов. Сначала – чтобы добыть себе пропитание, потом – чтобы сохранить пропитание, когда слонов становилось слишком много и они уничтожали посевы. Одно время мои предки делали это, чтобы продать бивни богатым чужакам. Но никогда – ради развлечения!

– Это не развлечение, это испытание, – возразил Леппе. Посмотрел на медеанца, ожидая поддержки, но тот оставался бесстрастным. Речь егеря его никак не задела.

«Кондор» беззвучно упал в траву, словно большая серо-зеленая птица. Поднял двери, и пассажиры, подхватив снаряжение, начали выпрыгивать наружу. Однако когда и Марина поднялась со своего места, Куваева удержала ее:

– А ты куда? Мы сегодня не загонщики, мы – охотники. Мы проходим обряд.

Автограв снова взлетел, перенес их тремя километрами ниже по реке, высадил за куцей рощицей низкорослых акаций. Марина с удивлением обнаружила, что Леппе забрал все снаряжение, оставив лишь два лука. Один Куваева тут же вручила ей, второй взяла себе. У Спасителя из оружия был лишь тонкий и длинный медеанский меч.

Егерь это тоже заметил. Спросил удивленно:

– Вы собираетесь охотиться на слона только с луками? Без подстраховки? Он вас затопчет! – и поспешно опуская двери, буркнул себе под нос: – Очень на это надеюсь…

Марина вздрогнула от такого напутствия. А Ванесса захлебнулась от негодования, потому не успела ответить прежде, чем «Кондор» взмыл ввысь. Обернулась к спутникам, выпалила возмущенно:

– Вот негодяй! Вы слышали, что он сказал?!

– Из него может получиться хороший охотник, – пожал плечами медеанец. – Но, скорее всего, он станет дичью.

Куваева фыркнула, помолчала, успокаиваясь. Потом посмотрела на Валевскую, спросила:

– Тебе из боевого лука стрелять приходилось?

– Разумеется. Обязательная полевая подготовка в университете.

– И ты еще помнишь, как это делается? Сколько же лет прошло? Меня тогда, наверное, еще и в проекте не было!

Ответить на колкость Марина не успела: там, где высадилась группа Леппе, раздались громкие хлопки, крики, и тут же в ответ – трубный рев. Охота началась.

– Ты станешь тут, – Спаситель указал ей позицию, повернулся к Куваевой: – Ты – вон там, у куста. Садитесь и не вставайте, чтобы зверь вас не увидел раньше, чем подойдет на расстояние выстрела. В голову не стреляйте, его череп слишком крепок для ваших рук и стрел. Подождите, когда он подставит вам грудь.

– А если попасть ему в глаз? – с вызовом спросила Ванесса.

– Только умелый охотник попадет бегущему на него зверю в глаз. Ты – не попадешь.

Куваева снова фыркнула, но возражать не посмела.

Спаситель отвернулся, пошел куда-то за их спины. Несколько шагов, и он словно растворился в траве. Куваева тоже присела, так, что лишь рыжая шевелюра, алеющая сквозь блекло-зеленые заросли, выдавала присутствие девушки. А когда Марина опустилась на землю, и это напоминание, что она не одна здесь, исчезло. Остались лишь жесткие стебли вокруг, яркое послеполуденное солнце в белесом небе, плоские кроны акаций и шум охоты, становящийся громче с каждой минутой. Валевская поняла, почему Спаситель выбрал именно это место для засады. Река текла рядом, и здесь, в низине, отрезанной рощей от остальной саванны, земля оставалась мягкой и влажной даже в сезон начинающейся засухи, потому стебли осоки поднимались на почти полутораметровую высоту, скрывая затаившихся охотников.

А потом она увидела слона.

Деревья в роще росли не густо, слону не требовалось ломиться сквозь заросли. Пожалуй, он даже не особо спешил, просто уходил подальше от шумных назойливых людишек, прогнавших его с привычного водопоя. Но каждый шаг его равнялся пяти человеческим.

Сначала Валевской показалось, что слон идет прямо на нее. Потом она поняла – нет, если он не свернет, то пройдет как раз между ней и Ванессой, Куваева останется справа, она – слева в двух десятках шагов. Какой же он был огромный! Высотой не менее трех метров в плечах, с почти двухметровыми бивнями, тяжеленный, Марина уже ощущала, как вздрагивает земля при каждом его шаге. Разве можно такого завалить даже из самого лучшего лука? На него и с охотничьим карабином идти страшно. Разве что с бластером…

Краем глаза Валевская заметила движение: Ванесса вскочила, натягивая тетиву. Стрела коротко свистнула, вонзилась слону в основание уха. Наверняка Куваева целила в глаз, не послушала предупреждения…

Гигант взревел. И бросился на обидчика. Вот теперь он бежал по-настоящему. Секунда, и он уже рядом! Куваева попятилась, выдернула вторую стрелу, поняла, что не успевает, развернулась, бросилась прочь. Высокая густая осока, только что помогавшая охотникам, стала помехой. Впрочем, кто здесь охотник, а кто дичь?!

«Что же ты медлишь, стреляй, ты охотник!» – кричал один голос в голове Марины. «Замри! Будь ниже травы и тише воды, если не хочешь оказаться дичью!» – визжал второй. И он был куда громче…

– Стреляй, – коротко сказал Спаситель.

Марина выпрямилась, словно пружина. Руки, глаза – они знали, что нужно делать. Они помнили то, что казалось забытым многие годы назад.

Она не промахнулась. Выпущенная из боевого лука стрела вошла гиганту в левый бок, как раз туда, где должно быть сердце.

Слон сделал еще три шага. Остановился. Повернулся на месте, разыскивая нового врага. На миг их взгляды встретились. В маленьких глазах зверя пылали ненависть и желание убивать.

– Нет! – заорала Марина. – Это я – охотник! А ты – дичь! И ты уже мертв! Я тебя убила!

Слон не поверил. Взревел так, что заложило в ушах. Бросился в атаку.

Вторая стрела была уже на тетиве. Но она всего лишь пробила задранный вверх хобот, вошла в него почти по самое оперенье. А на третью времени не было. И бежать времени не было. И жить…

– Ты мертвый, мертвый, мертвый!

Пятка зацепилась за кочку, Марина взмахнула руками, пытаясь удержать равновесие, выронила лук. Гора из плоти вздыбилась над ней…

Ноги слона подкосились. Он упал на колени, почти дотянувшись хоботом до Валевской. Попытался встать… но рядом уже был невесть откуда взявшийся Спаситель. Ухватился за бивень, молнией взлетел на спину гиганту, взмахнул мечом. Вырезанное из хитина лезвие рассекло толстую кожу и мышцы не хуже закаленной стали. Слон захрипел, повалился на бок. Кровавый гейзер ударил из перерезанного горла, вмиг окатив Марину с головы до ног. На этом ее силы исчерпались. Она села в траву и зарыдала.

– Мы убили зверя. – Спаситель присел рядом с ней. – Ты прошла обряд. Ты – охотник.

Он провел испачканной кровью ладонью по лицу Марины, шее, груди. Кровь была горячая и соленая. Чужая кровь, не ее. Но призрак близкой, страшной и неминуемой смерти по-прежнему стоял над ней, озноб ужаса тряс ее тело, стучал ее зубами, давил ее горло рыданиями. Она ничего не могла с ним поделать! Призрак смерти был сильнее, чем слон…

Медеанец внезапно сорвал с нее одежду, толкнул, заставляя стать на четвереньки. Он взял ее грубо и бесцеремонно, словно она животное, а не человек. Это была не любовная игра, не секс даже, не совокупление – случка. Словно исчезли тысячелетия цивилизации, словно сдернули шелуху условностей, стерли глянец воспитания и культуры. Остался лишь первобытный инстинкт, извечный движитель круговорота жизни. Здесь и сейчас. И призрак смерти умер.

– Что дальше? – спросила Марина, поднимаясь вслед за Спасителем с четверенек. Она вся была перемазана кровавой грязью. Но грязной себя не ощущала. Теперь она знала, как это – быть индейцем.

– Я разделю с тобой силу, и ты начнешь череду воплощений, – бесстрастно сообщил медеанец.

– Я смогу прожить шестьсот лет?

– Шестьсот миллионов лет. И больше – столько, сколько будет существовать эта Вселенная. Ты узнаешь все ее тайны. Получишь ответы на все вопросы. Дашь начало новой расе.

– Когда это случится?

– Как только мы попадем в мой мир. Скоро звездный корабль землян отправляется туда. Друг Валерий позаботился, чтобы нас с тобой на него взяли.

– Позаботился? Заранее? Как ты мог знать, что я пройду испытания? Что останусь жива?

– Одна из вас должна была пройти обряд. Я хотел, чтобы это была ты. Ты первая из людей, кого я увидел. Ты первая постигнешь истину. Это будет правильно.

Только сейчас Марина вспомнила о Куваевой. Охнула, поспешила, раздвигая траву, туда, где видела ее последний раз, убегающей от слона.

Ванесса лежала ничком, прижавшись щекой к влажной земле, открыв рот в безмолвном крике. Ее бедра и большая часть спины превратились в кровавую лепешку под слоновьими ногами. Но голова уцелела. Даже нашлепка коммуникатора на виске удержалась.

Будто почувствовав взгляд Валевской, коммуникатор ожил, запищал. Он пищал и пищал, словно назойливый комар, и Марина не вытерпела. Наклонилась, отклеила липучку, поднесла к уху.

– Ванесса, Ванесса, почему не отвечаешь? – пищал коммуникатор голосом кого-то из сотрудников лаборатории. – У нас ЧП, катастрофа! Энергонакопители взорвались! Правое крыло – вдребезги! Там все погибли, все! Касслер, Белов, Фарук… и Каминский, наверное. У нас тоже верхние этажи обвалились! Нет больше института, Ванесса! Ты почему молчишь?!

Разумеется, отвечать Марина не стала, аккуратно вернула коммуникатор на место. Мертвый голубой глаз Куваевой смотрел на нее укоризненно. «Почему я умерла, а не ты?! Это несправедливо! Мне всего двадцать шесть, а тебе – шестьдесят!» Ванесса была права, но это не имело значения. Считать следует не прожитые годы, а те, что еще предстоит прожить. Марину Валевскую ждала вечная жизнь и вечная молодость.

Спаситель подошел, стал рядом.

– Хорошая охота.

– Хорошая охота, – согласилась она.