Глава 7
На следующий день после обязательного утреннего совещания Орлов попросил его остаться.
– Как там наш вчерашний крючок? – с интересом спрашивал он. – Подцепил кого-нибудь?
– Пока нет, – ответил Гуров. – Но ведь времени прошло немного. Они могут подумать, например, что я перенес время. Нужно подождать. Кто-нибудь наверняка проявится. Да, кстати, и проявились уже.
Гуров рассказал генералу про свои вчерашние маневры во дворах.
– Так что же ты не сообщил? – заволновался Орлов. – Это ведь реальный шанс был! Мы бы их как миленьких сцапали. И вместе с «Маздой» этой.
– Не успели бы, – сказал Гуров. – Я сам их в западню эту сумел заманить только потому, что местность там хорошо знал. А они, похоже, не знали. А если бы продолжал за собой по трассе тащить, да еще вы бы подключились, они, я думаю, вмиг бы исчезли.
– Догадались бы?
– Конечно. Я ведь за свидетелем ехал, а не в бесконечное путешествие по Кольцевой.
– Что ж, значит, не повезло. И номер, ты говоришь, липовый?
– Увы.
О том, что в пути с ним случился еще один эпизод, Гуров говорить не стал. Ведь и здесь все закончилось почти ничем, и упоминать об этом – только понапрасну расстраивать генерала, который уже и без того, очевидно, расстроен.
Вместо этого Гуров решил прояснить для себя, что это за намеки давали ему в недавнем разговоре Гриневич со Степановым и какую такую новую операцию задумал Орлов.
– Жаль-жаль, – между тем говорил тот. – Это, считай, снова ничего у нас в руках нет, а время уже поджимает.
– Да, до карнавала осталось немного, – проговорил Гуров. – Не раскроете секрет, почему именно этот срок?
– Секрет? – немного задумался генерал. – Что ж, тебе, пожалуй, раскрою. Уйти он хочет, Лев. Исчезнуть так, чтобы самые длинные наши руки его не смогли достать.
– В «третьи страны»?
– Похоже на то. Дружок его закадычный, Полонский-то этот, на всех перекрестках трубит, до чего ему венецианский стиль понравился. Дескать, до того хорошо было, что загорелся он непреодолимым желанием на настоящий карнавал посмотреть. Да заодно и дочку проводить в Италию на учебу. В общем, на днях уезжают. Карнавал-то, если ты в курсе, он вот-вот уже начинается.
– Да, я посмотрел дату. Только пока связи не вижу. При чем здесь Котов?
– А связь тем не менее весьма прочная. И даже отчасти очевидная. Про Полонского я ведь рассказывал тебе, кажется. У него разных полезных знакомств – не счесть. Да и бизнес такой. Располагающий к международным контактам. Подумай, чем это может быть полезно Андрюше. Сообрази. Ты ведь у нас умный.
– Полонский делает для него документы?
– Точно! Не в бровь, а в глаз! Хотя подробности нам неизвестны, к сожалению, но жучок мой передает, что Андрюша и сам в Италию собирается, а там уже, собственно, и произойдет все главное.
– Вот так просто – сядет в самолет и полетит? – удивленно поднял брови Гуров.
– Да нет, просто там навряд ли получится, но из страны по-любому надо ему выбираться, согласись. Напрямую отсюда он ни в какой Гондурас отчалить не сможет. Кто его пустит? Поэтому маршрут там, как я догадываюсь, непростой и очень поэтапный. Ему сначала нужно на какую-то более-менее нейтральную территорию попасть. Чтобы местные власти никаких личных претензий к нему не имели. А уж потом дальше продвигаться.
– Так на эту территорию еще попасть нужно.
– То-то и оно. Уходить он будет, само собой, не со своим личным паспортом. Да и не на самолете, конечно. Его портрет давно уже во все ключевые точки разослан.
– Контрабандой выедет?
– А как еще? Легальные тропы для него закрыты. А в Европе, там уже попроще будет. Тем более сейчас в Италии. Там на этот карнавал полсвета собирается, есть где затеряться. А в разные костюмы рядиться он научился уже, сам знаешь. Как турист приехал, как турист уехал. На месте был недолго и никем не узнан. Нет, в целом задумка неплохая.
– С фантазией.
– Да уж. Документы – вещь важная, посредникам такое он навряд ли доверит, сам придет забирать. Где-то еще оно бы и рискованно было, а тут – нарядился себе Дон Жуаном, да и гуляй, жуируй хоть до утра.
– А Полонский оденется в железные латы и под видом статуи будет ожидать в условленном месте, – без особого энтузиазма сострил Гуров.
– Так оно там выйдет или иначе, но главного мы все-таки не знаем. Как планирует выехать из страны Котов? Все, что хочешь, отдал бы за эту информацию, но ее Кот, похоже, знает только сам. И разумеется, никому не расскажет. Даже близкому окружению. Поэтому при выезде схватить нам его нереально. Но в Италии он точно будет, и здесь некоторая надежда есть.
– Проследить за Полонским?
– Именно! Сейчас мы активно контактируем с итальянцами, с Интерполом, готовим, так сказать, почву. Это ведь тоже непросто все. Маневры на чужой территории. Тут веские причины нужны и неоспоримые аргументы. Мы ведь не можем ни с того ни с сего кого хотим арестовывать. Тем более не у себя. Их нужно с поличным брать, в момент передачи. А этот момент еще уловить нужно. А с другой стороны, там в каком-то смысле попроще будет.
– Котов тоже не у себя?
– Вот-вот. Там у него уже не будет таких широких возможностей. Все добровольные помощники и старые должники, все здесь останутся. Разве что Полонский поддержит. А в остальном там уж самому придется поворачиваться. В общем, на сей раз шансы, как говорится, равны.
Гуров внимательно смотрел на генерала и с грустью думал о том, что, если бы он знал, какие именно фамилии фигурируют в его списке, он, возможно, не проявлял бы такого оптимизма.
– А если информация об этой новой операции уже ушла? – осторожно проговорил он.
Орлов ответил не сразу. Было очевидно, что сказанное Гуровым не прозвучало для него как неожиданная новость, но и за всем тем упоминание это имело мало приятного.
– Что ж, ушла, значит, ушла, – произнес генерал. – Так или иначе, другая возможность нам навряд ли представится, так что нужно использовать эту. Поэтому я так и настаивал, Лев, чтобы ты постарался вычислить информатора еще до начала карнавала. Может быть, в этот раз нам удастся их опередить. Ведь конкретные детали операции мы пока не разрабатывали, подготовка самая общая. Переговоры, получение разрешений, оформление виз. Что именно будет происходить на месте, никто еще не знает. Даже я. Так что время у тебя еще есть. Но уже совсем немного. Поторопись, Лев.
Выйдя из кабинета начальника, Гуров вполне ясно представлял себе сложившуюся ситуацию и уже не удивлялся, почему это Орлову вздумалось приурочивать поимку информатора к началу карнавала.
Не успел он сделать двух шагов по коридору, как увидел быстро проходившего куда-то Гриневича.
– Добрый день, – как обычно, спокойно и серьезно, в своей манере, проговорил тот и, не задерживаясь, проследовал дальше.
– Здравствуйте, – слегка обернувшись, уже вслед ему говорил Гуров, начиная удивляться, что это такой за заговор молчания.
После того как была озвучена информация о фотороботе и о предполагаемом прибытии в лабораторию свидетеля, он встречался уже с двумя своими фигурантами, и ни один из них не проявил ни малейшего интереса по этому вопросу.
«Что за чудеса? – недоумевал Гуров. – Или они уверены, что свидетеля уже нет в живых, что его застрелил меткий снайпер? Но тогда у них тем более должны возникнуть вопросы. Убийство свидетеля – не шутки, об этом давно бы уже говорило все управление, а между тем ни о чем таком ни словом не было помянуто даже на планерке. Нет, что-то здесь не так».
Направляясь к выходу из здания, Гуров с иронией думал о том, что осталось, о чем бы еще не спросил его Федоров, человек, который, собственно, и должен был составлять этот самый фоторобот и которого он лично вчера об этом просил и предупреждал.
Спустившись вниз, он сел в машину и поехал в лабораторию.
Полное отсутствие ожидаемых реакций у двух из трех подозреваемых наводило на размышления. Может быть, он не там ищет? Может, поторопился записывать в шпионы лучших из коллег? Но тогда кто? Кто может иметь более свободный доступ ко всем данным по делу, чем Степанов? Кто более амбициозен, чем весьма неглупый и, несомненно, знающий себе цену Гриневич?
В свете этих новых данных, а точнее, полного отсутствия таковых, внимание Гурова все больше сосредоточивалось на Зубове. Помня, что только еще Федорова, человека, работающего с ним в самом непосредственном и ежедневном контакте, он еще не расспрашивал, полковник направлялся в лабораторию с целью восполнить этот недостаток.
У него был отличный предлог – снайперская пуля, найденная в салоне машины, и, открывая дверь в кабинет Михаила, он думал о том, что этот визит снова позволит ему достичь сразу нескольких целей.
– О, Лев! Здорово! – бодро приветствовал его Федоров, отрывая взгляд от каких-то бумаг, за изучением которых застал его Гуров. – Что-то ты зачастил к нам.
– Без вас – как без рук, – польстил полковник. – Куда мы, сироты, без точной экспертизы? Хоть в омут.
– Да, мы такие, – улыбался Федоров. – Мы молодцы. Так с чем на этот раз?
Разговаривая с ним, Михаил еще дочитывал что-то, по-видимому очень увлеченный содержанием изучаемого документа, и отвечал немного рассеянно. Поэтому Гуров, вновь изумленный тем, что ни слова не прозвучало об их вчерашней договоренности, подумал, что, занятый своими мыслями, собеседник мог просто не подумать об этом.
– Ты, я смотрю, занят, – проговорил он. – Может, я в другой раз зайду?
– Нет-нет, я уже закончил, – отрываясь наконец от листа, говорил Федоров. – Дочитать хотелось. Очень уж своеобразный документик. Занятный очень. Так что у тебя?
– У меня на сей раз дело секретное и интимное, – делая шутовски-загадочное лицо, говорил Гуров.
– И интимное даже? – усмехнулся Федоров. – Это становится интересным.
– Послушай, Миша, у меня есть тут одна вещица, но заключение нужно мне лично, и желательно, чтобы, кроме нас с тобой, об этом небольшом деле никто не знал.
– Что за вещица? – становясь серьезным, спросил Федоров.
Гуров полез в карман и, достав оттуда пластиковый пакетик с пулей, положил его перед Федоровым.
– Ух ты! – произнес тот, во все глаза глядя на пакет. – Ну и дела. Так это ты, что ли, спер?
– Я? Спер? – в свою очередь изумленно вытаращился на него Гуров. – Ты это о чем?
– Здрасте! Как о чем? Это ведь пуля с того убийства. Ну, помнишь, которую потеряли. Так вот это, оказывается, кто. А я тут на ребят грешу, всем разгоны устраиваю. Ну и шутки у тебя, Иваныч. Ты хоть предупреждал бы.
Такого поворота Гуров ожидал меньше всего.
Не сомневаясь, что Михаил, профессиональный эксперт и человек с многолетним практическим опытом, обязательно узнает пулю, он собирался понаблюдать за его реакцией и по ней сделать выводы о том, насколько тот может быть причастен к тем или иным нехорошим делам. Но того, что к подобным делам привлекут его самого, Гуров не предполагал никак.
– А я думал, это Юрка ее заныкал. Он у нас спец по таким делам, – словоохотливо продолжал Михаил. – Запилил его, бедного. А это вот, оказывается, кто.
– Погоди. Какой Юрка? – сразу насторожился Гуров.
– Да Зубов. Зубов Юрка. Ты его вчера еще подвозил в управление. Забыл, что ли?
– Нет, я не забыл, – ответил Гуров. – А что, он уже терял улики, этот твой Юрка?
– Не то чтобы терял, а так. Сроду с ним какие-то истории случаются. Слишком невнимателен. Для эксперта. То в заключениях намудрит, то улики перепутает. Однажды, представляешь, заключение от одного дела к другому приобщил! И пишет себе, довольный, дескать, мол, отпечатки не совпадают и такой-то на месте преступления отсутствовал. Не волнуйтесь, мол. Хорошо, Леня у нас дотошный, не поленился, вернул. Перепроверяйте, говорит, не может такого быть, чтобы этот «такой-то» отсутствовал там, на этом месте. И правда, когда разобрались, оказалось, что он, чудесник-то наш, вообще с какой-то бабой сверял их, отпечатки-то эти.
– А в деле был мужик? – спросил Гуров, мысленно отметив для себя только что прозвучавшее имя Леня.
Уже зная, что Степанов тесно пересекался с Зубовым именно при работе над делом Котова, он уже предчувствовал, что сейчас услышит что-то интересное, и эти предчувствия не обманули
– Да, мужик, – говорил Михаил. – Вот как раз Котов этот знаменитый, о котором сейчас разговоров столько. Это ведь Леня его дело ведет. А он, сам знаешь, каждую запятую по сорок раз перепроверяет. И когда Юрка-то отписался ему, что, дескать, этой бабы по указанному адресу не находилось, он решил уточнить.
Федоров еще что-то рассказывал про этот забавный случай, но Гуров уже не слушал, пораженный внезапной догадкой.
Теперь все, что раньше вызывало недоумения, могло трактоваться так или иначе, становилось на свои места и приобретало ясный и однозначный смысл. И украденная пуля, и эти смешные «казусы» в работе эксперта Зубова, о которых почти в один голос твердили все, с кем бы он ни заводил о нем разговор, да и сегодняшний «заговор молчания», казавшийся ему необъяснимо странным, – все это теперь представлялось полковнику как освещенная ярким светом картина, в которой не было ни одной неясной детали.
С невыразимым облегчением от того, что уже не нужно подозревать проверенных старых коллег, к которым всегда относился с уважением, Гуров мысленно раскладывал в образовавшуюся картину последние пазлы, когда неожиданно зазвонил телефон.
– Слушай, Иваныч, дело на миллион, – торопливо говорил Крячко, по-видимому очень занятый сейчас какой-то важной идеей. – Ты случайно не знаешь…
– Подожди, Стас, – прервал его полковник. – Я сейчас не могу говорить. Я тебе перезвоню.
Не успел он нажать на сброс, как открылась дверь и в комнате появился Зубов.
– Здравствуйте, Лев Иванович, – как бы обрадовавшись чему-то, приветствовал он полковника. – Что, уже составили фоторобот?
Вновь пораженный неожиданным подтверждением своих догадок, Гуров, услышавший наконец долгожданный «ключевой» вопрос, не сразу нашел что ответить.
Но тут его выручил Федоров.
– Да, Иваныч! Я и забыл, – говорил он. – Ты что ж не приехал-то вчера? А я уж тут приготовился, настроился морально на постный день.
– А пришлось обедать идти? – чуть усмехнувшись, проговорил Гуров.
– Пришлось. А что мне оставалось? Собрал волю в кулак, пошел в буфет. Если кругом обман, что уж тут. Так ты почему не приехал, я не понял? Форс-мажор, что ли, какой случился?
– Заболел мой свидетель. ОРЗ, – уняв бушевавшие внутри эмоции, ответил Гуров. – Приезжаю к нему, а он весь в соплях, с температурой, «Скорую» ждет. Решил отложить. Одного уж убили, к чему новые жертвы? Может, на следующей неделе что получится. Я предупрежу, не волнуйся.
– Да, конечно. С нетерпением буду ждать. А то так разбалуюсь – каждый день обедать начну, это что же тогда за работа будет.
Посмеявшись и в присутствии Зубова не поднимая вопрос о пуле, Гуров вышел из комнаты и медленно пошел по коридору к выходу.
Теперь он знал ответ на этот самый важный и самый неприятный вопрос: кто? Теперь он мог сказать Орлову, кого именно следует опасаться и в чьем присутствии не стоит развязывать языки. Но вместе с тем он понимал, что просто знать – это еще очень мало.
Бандит Котов, важный уголовный авторитет, замешанный в бесчисленном количестве мелких и крупных преступлений, не сегодня завтра может уйти в недосягаемую для отечественного правосудия зону, и даже если они сейчас арестуют Зубова, решению главной проблемы это не слишком поможет.
По большому счету, Орлову важно схватить Котова, а не какого-то там нечистоплотного судмедэксперта, являвшегося только пешкой в чужой игре. И здесь важно не ошибиться и раньше времени не спугнуть крупную рыбу, некстати подняв ненужный шум по поводу охоты на какую-нибудь мелкую плотву.
Гуров понимал, что в сложившихся обстоятельствах Зубова гораздо выгоднее и эффективнее было бы использовать в своих целях, чем просто арестовывать. Но для того чтобы определиться с тем, как именно он смог бы использовать выявленного информатора, необходимо было сосредоточиться и взвесить все «за» и «против».
Очевидно, что сам по себе Зубов никогда не признается в том, что передавал информацию преступникам. Значит, необходимо было его в этом уличить. А уличать Гурову пока было нечем. Кроме того, нет никаких гарантий, что, даже уличенный, Зубов пойдет на сотрудничество.
Нет, все это нужно было предварительно обмозговать.
Решив, что самый подходящий способ для этого – на часок-другой запереться в кабинете, Гуров сел в машину и решительно завел двигатель.
Отъехав от лаборатории, он вспомнил, что обещал перезвонить Стасу. По привычке сунув руку в карман, он очень удивился, не нащупав там знакомый плоский прямоугольник смартфона.
Подумав, где мог оставить трубку, Гуров понял, что, занятый обрушившимися как снег на голову догадками, он после разговора со Стасом по рассеянности не положил телефон обратно в карман, а оставил где-то в кабинете Михаила, скорее всего, прямо на столе.
За эти несколько минут он не успел далеко отъехать, поэтому решил вернуться в лабораторию пешком. Припарковав машину, он прошел вдоль ограды, защищавшей подступы к зданию, и вошел не через главный вход, а через боковой, использующийся в экстренных случаях.
Идти отсюда до комнаты Михаила было дальше и сложнее, и, чуть не заблудившись в каких-то загадочных закоулках и тупиках, Гуров наконец достиг заветной цели.
– Миша, я телефон не у тебя оставил? – говорил полковник, открывая дверь.
– Само собой! – все так же бодро отвечал Федоров. – Как дети малые, честное слово. Один улики путает, другой телефоны теряет. Так что там с пулей с этой, ты ушел, не сказал. Что, мне ее к делу приобщать? Больше не нужна тебе?
– Приобщай, – слегка улыбнувшись, говорил Гуров, пряча телефон в карман на законное место.
– А ты зачем брал-то? – как ни в чем не бывало поинтересовался Михаил. – Секрет, что ли?
– Для дела была нужна, – не вдаваясь в подробности, ответил Гуров.
– Что ж, раз для дела, тогда ладно. Тогда прощу. Но между прочим, мог бы и спросить. Я бы и сам дал. Ненадолго. Зачем было воровать?
– А вдруг ты отказал бы? – не зная, огорчаться или радоваться такому повороту событий, отвечал полковник. – А мне очень сильно нужно было.
Удивляясь новой иронии судеб и думая о том, что вместо того, чтобы вывести на чистую воду предателя Зубова, он совершенно неожиданно для себя в этой истории с пулей его прикрыл, Гуров снова шел по замысловатым лабиринтам коридоров в направлении выхода.
«Что ж, пускай приобщит к делу, – думал он. – Она ведь точно такая же, эта пуля. Разве что выпущена немного позднее. Но это уже детали. И то уже хорошо, что пригодилась. Не пропадать же добру».
Перед очередным поворотом до Гурова донеслись звуки какого-то разговора, и, подходя ближе, он различил голос Зубова:
– Да не привозил он никого! Сказал, что тот заболел, на следующей неделе будет. Кстати, за эту информацию мне тоже не заплатят? Я не на окладе, между прочим. Мне за каждую новость отдельно обещали платить. Да, вот так и передай. И можешь передать, что у меня еще одна новость есть. И важная. Только пока он за предыдущее не рассчитается, пускай не надеется ее получить. Все, я больше не могу говорить.
Голос смолк, и совсем близко послышались шаги. Нырнув в первый попавшийся поворот, Гуров вжался в стену и затаил дыхание.
Зубов быстро прошел по коридору, по-видимому занятый своим, и не заметил его. Дождавшись, когда шаги стихнут, Гуров вышел из укрытия и продолжил свой путь, так неожиданно прерванный.
Сев в машину, он завел двигатель, но теперь уже не собирался ехать в управление. Похоже, сосредоточенное сидение в кабинете откладывается.
Из только что подслушанного разговора, кроме нового, уже совершенно очевидного и неопровержимого подтверждения того, что Зубов – осведомитель, можно было сделать и другой, не менее логичный вывод.
Зубов ясно дал понять, что, пока ему не заплатят за предыдущую «работу», новую информацию он передавать не будет, а учитывая намерения Котова, о которых рассказал ему генерал, в информации тот, несомненно, очень заинтересован.
«Значит, должна состояться некая встреча и расчет, – думал Гуров, параллельно осматриваясь на местности и определяя, где ему лучше поставить машину. – И наверное, очень скоро. Возможно, даже сегодня. Ведь билеты в Италию уже куплены и все главное должно решиться на днях».
Понимая, что сейчас, зная, что в ближайшее время свидетеля в лабораторию он не повезет, за ним не будут следить, Гуров решил последить кое за кем сам.
Найдя наконец подходящее место, он припарковался невдалеке от лаборатории так, что ему были видны оба выхода, а самого его оттуда не было заметно.
Оставалось только ждать, и, не надеясь, что Зубов появится в поле зрения в ближайшее время, полковник решил сделать несколько звонков.
– Привет, Стас, – говорил он, набрав первый номер. – Зачем ты звонил? Важное что-то?
– Эх, Иваныч, ну ты проснулся! – восклицал Стас. – Давно уж решили все. Отдыхай.
– Спасибо, дорогой. Я именно так и поступлю, – усмехнувшись, сказал полковник.
После короткого и на редкость результативного разговора со Стасом Гуров активировал номер жены и предупредил ее, что сегодня задержится.
– Возможно, даже до утра, – осторожно добавил он, зная, что Мария после таких дополнений всегда начинает беспокоиться.
– Что-то случилось? – не обманув ожиданий, встревоженно спросила жена. – Это опасно?
– Нет, ничего особенного, не волнуйся, – поспешил успокоить Гуров. – Нужно «походить» кое за кем, обычная оперативная работа.
– Точно? – пытливо звучало из трубки.
– Точно. Не волнуйся.
Закончив разговор с женой и время от времени поглядывая на удручающе-пустынное пространство перед входом в лабораторию, Гуров вновь размышлял обо всем, что ему стало сегодня известно, и о том, что он должен в ближайшее время предпринять.
Полный решимости во что бы то ни стало зафиксировать момент передачи Зубову денег, он готов был хоть несколько суток подряд сидеть в карауле. Но чутье подсказывало, что таких жертв в этот раз не понадобится. Заинтригованный намеком на новую информацию, Котов наверняка захочет получить ее как можно быстрее, а для этого должен будет с соответствующей оперативностью рассчитаться.
Значит, в ближайшее время в его распоряжении окажется некий рычаг воздействия, с помощью которого он сможет заставить Зубова играть по своим правилам.
Конечно, не факт, что тот сразу же с готовностью согласится, но и выбор у него небольшой. Либо сотрудничество, либо тюремная камера. А уж поставить в известность Котова о том, что шпион его раскрыт и дает показания, это вообще пара пустяков. Независимо от того, будет ли Зубов «колоться» в действительности.
Нет, унывать не стоит. Определенные рычаги для воздействия у него есть, и шанс использовать коварного перебежчика для достижения нужных ему целей вполне реальный.
Пространство перед лабораторией так и осталось пустынным до окончания рабочего дня.
Увидев, что из дверей главного входа группами и поодиночке начинают выходить подуставшие сотрудники, Гуров вновь сосредоточил внимание, чтобы не пропустить нужного человека.
Минут через десять, когда поток выходивших стал заметно редеть, в поле зрения показался и Зубов. Вопреки ожиданиям Гурова, он направился не к автобусной остановке и не к станции метро, а к автомобильной стоянке.
«Вот оно как, – заводя двигатель, думал полковник. – А мне жаловался, что на автобусах целыми днями ездит, мучается».
Выезжая из своего укрытия и пристраиваясь следом за «Ниссаном», за рулем которого сидел Зубов, полковник думал о том, что все его действия, которые он раньше воспринимал как спонтанные, были отнюдь не случайны.
И появление его в кабинете Федорова именно в момент разговора о фотороботе, и в особенности вежливая просьба подвезти его в управление – все это было продиктовано одним и тем же желанием: узнать о том, на какой стадии находится расследование по убийству на стадионе, и о том, насколько близко Гуров подошел к снайперу.
Медленно продвигаясь в плотном транспортном потоке через две машины от Зубова, Гуров отмечал направление и вскоре понял, что едут они к Кузьминкам.
«Кузьминки, Кузьминки, – мысленно повторял он, припоминая, что где-то это название уже фигурировало. – Эх, да что ж это я! Это ведь самый первый захват. Орлов говорил, что квартира, где жила одна из подруг Котова, находилась в Кузьминках».
Теперь он уже жалел, что не уточнил адрес. Как знать, может быть, этот шустрый эксперт, несомненно сдающий их всех с самого начала, обретается где-нибудь неподалеку. Может быть, в том же самом доме. Нет, в подобных делах нельзя пренебрегать даже малейшими мелочами. Самая незначительная деталь может вывести на преступника.
Между тем они уже проезжали по лабиринтам очередной жилой застройки, и с учетом того, что автомобилей здесь было гораздо меньше, Гуров еще немного поотстал.
Заворачивая за угол очередного многоэтажного дома, полковник увидел, что «Ниссан» стоит на месте, а Зубов вышел из машины и направляется к одному из подъездов.
Дождавшись, когда он войдет в дверь, Гуров осмотрелся вокруг и, снова отыскав для себя уютное и укромное местечко, припарковал машину.
Настраивая себя на продолжительное ожидание, он думал о том, что это хорошо, что он сегодня как следует пообедал. Кроме того, размышляя обо всем новом, что узнал сегодня, полковник пытался сделать предположения о том, где может состояться интересующая его встреча.
Навряд ли Зубов пригласит своего «гостя» прямо в квартиру. Домой подобных знакомых обычно не зовут.
Скорее всего, передача денег состоится либо в машине, либо в каком-то заранее условленном месте.
«Да, если они засядут в этой таратайке, добыть реальный компромат будет не так-то просто, – думал Гуров, рассматривая припаркованный неподалеку «Ниссан». – Незаметно сюда не подберешься, а вызывать кого-то ставить «жучки», пожалуй, поздно».
При мысли о «жучках» полковник подумал о том, что в качестве дополнительной обеспечивающей меры он может использовать свой телефон. Современное устройство, снабженное бесчисленным множеством функций и опций, среди прочего, конечно же имело в себе такую элементарную вещь, как диктофон. А вместительная карта памяти, давно уже предусмотрительно поставленная Гуровым, позволяла загружать значительные объемы информации.
Он мог записывать и даже снимать на видео все, что происходило вокруг, хоть целые сутки. Главное, чтобы была для этого возможность.
«Записать хотя бы разговор, уже было бы очень неплохо, – думал Гуров. – Как-никак, реальный материал. Плюс – я сам, собственной персоной. Не только слышавший все, но и видевший. Живой свидетель. Для уголовного дела – более чем достаточно. А там и еще найдется. В ходе расследования, как говорится. Так что, если заартачится, будет что предъявить на вид».
Но пока записывать на диктофон и снимать на видео было нечего. Время шло, на улице уже давно стемнело, но во дворе дома, возле которого прилежно дежурил Гуров, не происходило ничего интересного.
Наблюдая, как движутся стрелки, отмеряя минуты и часы, Гуров уже начинал сомневаться в правильности своих предположений.
С чего он взял, что эта встреча должна состояться именно сегодня? Да и вообще, кто сказал, что здесь должна быть какая-то встреча? Может быть, эти деньги ему просто на карту перечисляют, а вовсе не передают из рук в руки.
Но, снедаемый этими невеселыми мыслями, Гуров мужественно оставался на посту. Решение принято, значит, нужно его исполнять.
Только около двух часов ночи, истомленный безвылазным сидением на одном месте и почти уже засыпающий, полковник заметил некое движение возле двери подъезда, за которой несколько часов назад исчез Зубов.
Дверь эта открылась и, воровато оглянувшись по сторонам, из нее вышел человек. Одет он был в какую-то бесформенную темную куртку и вязаную шапочку и с виду не имел ничего общего с вполне приличным и презентабельным Зубовым. Но Гуров ни секунды не сомневался, что это именно он.
Подождав, когда человек отойдет на достаточное расстояние, полковник осмотрелся вокруг и, убедившись, что больше в пустынном дворе никто не появился, вышел из машины.
Недалеко от жилых домов в этом районе располагался большой парк, и мужчина в куртке явно направлялся к нему, так что следить за ним было несложно.
Стараясь не выходить на открытые пространства, Гуров неспешно продвигался следом за этим любителем ночных прогулок, пока не понял, что тайное место встречи прямо у него перед глазами.
В одном из живописных закоулков парка, где естественные перепады природного ландшафта были весьма удачно дополнены декоративными сооружениями, воплощавшими некую смелую дизайнерскую идею, образовалось укромное, закрытое практически со всех сторон пространство. Естественное возвышение, имеющееся здесь, продолжали загадочного вида скульптурные сооружения, расположенные так, что небольшой холмик гармонично перетекал в уютную беседку или даже пещерку, укромно спрятанную в древесных зарослях. Даже сейчас, зимой, когда на деревьях не было листвы, здесь можно было надежно укрыться от посторонних глаз.
Именно туда направлялся Зубов, и, не зная, по каким правилам конспирации проходят его свидания с преступниками, полковник счел за лучшее снова немного переждать. Если в укромной пещерке Зубова уже поджидали, тогда, конечно, он мог следовать за ним, не опасаясь. Но если обычно Зубов приходил первым, то высовываться не следовало. Меньше всего ему хотелось бы сейчас нечаянно столкнуться с человеком, которого прислал Котов, чтобы передать деньги, и в самом начале испортить все дело.
Подождав некоторое время и видя, что больше никто в направлении условной точки не выдвигается, Гуров осторожно продвинулся в этом направлении сам.
Вскоре до него стали доноситься звуки негромкого разговора, и он понял, что пришло время задействовать свой многофункциональный смартфон.
– Это все? – недовольным тоном говорил Зубов. – Мне обещали больше.
– Обещали в том случае, если бы с твоей помощью удалось устранить свидетеля. А этого, кажется, пока не произошло? – язвительно отвечал второй голос, незнакомый Гурову.
– Я тут ни при чем. Если у вас стрелок косоглазый, это не моя вина. Я информацию передал, на след вывел. Чего вам еще? В киллеры я не нанимался.
– Куда тебе, – пренебрежительно звучал второй голос. – И простых-то вещей толком не можешь сделать. Бери деньги, не артачься. И это еще много. Пока свидетель жив, риск остается. А значит, работу свою ты до конца не довел. Так что и это еще много.
– Я-то как раз довел, – злобно шипел Зубов. – Я там каждый день рискую, как по лезвию ножа хожу. А вам уж и разжевали, и в рот положили – все проглотить не можете.
– Хватит болтать. Что за новая информация? Хозяин спрашивал.
– Это я только ему скажу. Да и то не сейчас. Еще уточнить кое-что надо.
– А я что, по-твоему, сюда на прогулку пришел? – В голосе человека, разговаривавшего с Зубовым, послышалось неприкрытое раздражение и злость. – Просто пообщаться с тобой мне захотелось? Ты сказал, что есть новости, мне велели узнать какие. Я хочу знать. Мне хозяину что-то отвечать нужно.
– Скажи, что снова готовят на него что-то. А что точно – я пока не знаю. Нужно уточнить. Узнаю – позвоню.
– Когда? – настаивал голос.
– На днях.
– Конкретно!
– Завтра или послезавтра.
– Конкретно!
– Завтра вечером, – с сердцем выдохнул Зубов, по-видимому не любивший, чтобы на него давили.
– Ладно, я передам хозяину. Смотри! Он будет ждать.
– Говорят, он отвалить хочет? – осторожно спросил Зубов.
– Не твое дело. Все, хватит болтать. Мне идти надо. Правило помнишь? В течение десяти минут с места – ни шагу. Ты на прицеле, имей в виду. Не вовремя дернешься, Латыш тебя мигом уложит. Он, кстати, не косоглазый вообще. Даже приблизительно. Так что не надейся.
Услышав эти слова, Гуров замер.
То есть получается, что и он сейчас на прицеле? Что все это время, осторожно продвигаясь следом за Зубовым в полной уверенности, что его никто не видит, в действительности он сам был чьим-то «ведомым»? И в любую секунду его, так же как и Зубова, могут без труда уложить?
Так почему же этого не сделали до сих пор?
От потаенной пещерки, где беседовали приятели, отделилась невысокого роста фигура, наряженная в такую же бесформенную куртку, в какой был Зубов, и стала удаляться в сторону, противоположную жилым массивам. Выжидая вместе со своим подозреваемым положенные десять минут, Гуров поворачивал информацию о дежурившем здесь снайпере и так и этак и, в конце концов, пришел к выводу, что это – блеф.
Да, конечно, поначалу оно, наверное, именно так и было. Зубову не особенно доверяли и каждую встречу с ним обставляли в лучших традициях конспиративной безопасности. Но потом, убедившись, что шпион работает «честно» и не ведет двойную игру, Латыша беспокоить перестали. Действительно, что за жизнь – то на стадион ночью беги, то в зимних парках по несколько часов карауль. Что ж, парню и ночи не поспать?
Уверенный, что, если бы здесь в действительности дежурил снайпер, он, Гуров, давно уже был бы мертв, полковник перестал беспокоиться. Отметив, что, кроме прочей полезной информации, узнал сегодня прозвище тайного стрелка, он дождался, когда Зубов выйдет из укрытия, и снова пошел следом.
Но на сей раз он не собирался долго прятаться. Пройдя несколько шагов, он быстро нагнал Зубова и приставил пистолет к его затылку.
– Привет, Юра. Любишь ночные прогулки?
Зубов замер и несколько секунд стоял не шелохнувшись, потом резко развернулся и попытался атаковать Гурова.
Однако к такому развитию событий полковник был готов, и через минуту противник лежал на земле лицом вниз с заломленными назад руками.
– Ладно, все. Все, поймал, – кряхтя и корчась от боли, говорил Зубов.
– Точно все? – с нажимом переспрашивал Гуров. – А то могу добавить. В виде бонуса.
– Не надо, я понял.
– Хорошо, если понял, – помогая ему подняться, но не отпуская руки, говорил полковник. – Пойдем, в машине посидим. А то ты озяб, наверное. Все на улице да на улице, никакого комфорта.
В машине были наручники и, внутренне досадуя, что не догадался прихватить их с собой, Гуров сопровождал своего подопечного, продолжая держать за спиной его правую руку и для надежности приставив к левому боку пистолет.
Вернувшись во двор, где стояла его машина, полковник усадил Зубова на переднее сиденье и, достав из бардачка наручники, сковал ему руки.
– Что ж, рассказывай, – говорил он, садясь на водительское место. – Время у нас есть, так что желательно поподробнее.
– Ты это о чем? – спокойно, не проявляя ни малейших признаков волнения или испуга, поинтересовался Зубов.
– А мы уже на «ты»? Надо же, как отрицательно сказываются дурные знакомства. То все вежливый такой был, уважительный. Все на «вы» да по имени-отчеству. А тут вдруг куда что подевалось. Не дружи с этими мальчиками, Юра, они на тебя плохо влияют.
– С какими мальчиками?
Зубов продолжал сохранять полное спокойствие, и, внимательно взглянув ему в лицо, Гуров понял, что просто так он не расскажет ничего. В его распоряжении имелась диктофонная запись, но, видя, с каким самообладанием держится Зубов, он уже начинал сомневаться, будет ли этого достаточно.
«Думает, что проштрафиться перед Котовым опаснее, чем перед полицией, – пытался полковник угадать тайные мотивы своего арестанта. – Что ж, это нам, пожалуй, только на руку».
– С какими мальчиками, говоришь? – повторил вопрос своего собеседника Гуров, уже решив, в каком направлении нужно действовать. – А вот я тебе сейчас напомню.
Он достал трубку и включил диктофонную запись беседы, произошедшей недавно в укромной пещерке в парке.
Слушая, Зубов снова практически не проявлял эмоций, но в самом начале, в момент, когда зазвучала запись, взгляд его на мгновение изменился, и Гуров понял, что лед тронулся.
– Вспомнил? – спросил полковник, когда голоса в трубке смолкли.
Зубов молчал.
– Значит, вспомнил, – удовлетворенно произнес Гуров. – Теперь, Юра, слушай сюда, и слушай внимательно. Два раза я повторять не буду. Воспитательные моменты мы сейчас, пожалуй, опустим, и говорить о том, как плохо ты себя повел по отношению к товарищам, я не буду. И времени жалко, да и результаты сомнительны. Так что я сразу к делу. Запись ты слышал, о чем в этом разговоре сказано, хорошо понимаешь. И соответственно чем это сказанное может для тебя обернуться, думаю, тоже догадываешься. А кроме записи, в этот раз на тебя действительно реальный свидетель имеется.
Заметив, как удивленно вскинул брови Зубов, полковник счел нужным уточнить:
– Что, непонятно? А я, по-твоему, кто? Я ведь не только слышал ваш разговор интересный, я еще и друга твоего видел, и тебя самого, как ты тут, посреди ночи крадучись, по переулкам шастал. Вот разве пристрелите меня, как тех ребят, тогда ничего не расскажу. Но это тоже еще суметь надо. А живой я про тебя все выложу. Все подробности твоих ночных гуляний как на духу. В общем, видишь сам – материалов у меня на тебя достаточно. Поэтому, чтобы не быть многословным, скажу коротко – выбор у тебя небольшой. Либо утречком едем с тобой в управление и чистосердечно рассказываем все на протокол со всеми, разумеется, вытекающими, либо рассказываешь повесть свою сейчас лично мне, по секрету, и соглашаешься сотрудничать. Сам ты, Юра, скажу тебе честно, не так уж сильно нам нужен. Не обижайся. Поступил ты, конечно, как последняя… впрочем, неважно. Важно, что из-за тебя очень много хороших людей очень долго трудилось практически впустую и теперь, на мой взгляд, было бы правильно этот ущерб возместить. Поможешь – учтем, засчитаем как смягчающее. Поговорю с Орловым, может быть, даже дело заводить не придется. Выдаст тебе путевку комсомольскую куда-нибудь в курортный город Урюпинск, да и позабудет как страшный сон. Нам и самим немного радости афишировать, что у нас в рядах такие… в общем, такие, как ты, водятся. А кроме этого, еще и то учти, что, какое бы решение ты сейчас ни принял, друг твой Котов все равно будет знать, что тайную деятельность твою мы раскрыли и ты добровольно и очень охотно даешь на него разные интересные показания.
Услышав это, Зубов снова изменился в лице, но и в этот раз лишь на считаные секунды. Отдавая должное его умению держать себя в руках, полковник не торопил с ответом.
– Какие у меня гарантии? – наконец произнес Зубов.
– Гарантии чего? – не понял полковник.
– Того, что, если я соглашусь сотрудничать, вы меня не закроете?
– А ты, однако ж, наглец, – с новым интересом разглядывая своего собеседника, говорил Гуров. – Еще и гарантии ему подавай. Ты понимаешь вообще, что я сейчас просто пристрелить тебя могу и мне за это ничего не будет? Как попытка к бегству засчитается.
– Тогда и Котова вам никто не сдаст.
– Не смеши. Котова твоего давно уже сдали со всеми потрохами. Сам же только что говорил другу своему, что новую операцию на него готовят. Если бы не твои подлости закулисные, давно бы он уже у нас в руках был. Так что не трать мое время, отвечай по существу. Мне на диктофон про делишки свои расскажешь или на протокол в управлении?
– Хорошо, – еще несколько минут подумав, ответил Зубов. – Хорошо, я расскажу.
– Давно бы так.
Полковник активировал новую запись и поудобнее устроился на сиденье, понимая, что разговор будет длинным.