Глава 6
На следующее утро Гуров явился в управление одним из первых. Необходимо было еще до начала планерки переговорить с Орловым и, не заходя в свой кабинет, он прямиком направился в знакомый «предбанник».
– О! Лев Иванович! – приветствовал его Орлов. – Тебя не поймешь. То носу не кажет на совещания, то раньше всех, ни свет ни заря является. Случилось что?
– Пока ничего, – ответил Гуров. – А нужно, чтобы случилось. Поэтому я и зашел пораньше. Просьба у меня будет.
– Говори, слушаю, – с готовностью откликнулся генерал.
– Помните, мы вчера про снайпера говорили?
– Да, конечно.
– Так вот. Нужно, чтобы кое-кто узнал, что имеется свидетель, который может помочь создать его фоторобот.
– Да ты что?! – изумленно вскинул брови Орлов. – Ай молодец! Это где ж ты его изыскал, сыщик ты мой ненаглядный?
– Спасибо, конечно, за комплименты, – смущенно ответил Гуров. – Но все не совсем так.
– То есть?
– Реально такого человека у меня, к сожалению, нет. Но сказать нужно будет, что он есть и что сегодня, скажем, к обеду, часам к двенадцати, я собираюсь привезти его в лабораторию делать фоторобот.
– Ничего не понимаю, – во все глаза глядя на Гурова, говорил Орлов. – Человека, ты говоришь, нет, а я должен сказать, что он есть. Для чего сказать? И кому?
– Нет, не кому-то конкретно, – втолковывал Гуров. – Вы просто объявите на совещании, что дело об убийстве полицейского на стадионе очень успешно продвигается вперед, что известно, из какого оружия выпущена пуля, и имеется даже кое-кто, кто своими глазами видел обладателя этого оружия. Нужно, чтобы такая информация была озвучена во всеуслышание.
– А-а-а, – хитро прищурившись, протянул догадливый генерал. – Это ты типа удочку хочешь закинуть? Узнать, кто клюнет?
– Типа того, – с облегчением вздохнул Гуров, довольный, что до начальства наконец дошло.
– Ловко! Так, значит, кое-кто на примете у тебя уже есть?
Поняв, что поиски тайного информатора сдвинулись с мертвой точки и Гуров что-то накопал, Орлов обрадовался и заулыбался, но через минуту лицо его снова стало мрачным.
– Погоди-ка. Это что же получается? Получается, что «крыса» сегодня будет у меня на совещании сидеть? Выходит, так?
– Необязательно, – зная, как неприятны подобные озарения, спешил успокоить Гуров. – Важно, что на совещании в любом случае будет присутствовать кто-то, кто занимался или занимается расследованием по Котову. Поскольку информацию о фотороботе вы объявите официально, никто не подумает, что здесь есть какая-то особая секретность и что нужно хранить тайну. В разговорах, слово за слово, новость распространится и, в конце концов, обязательно дойдет до ушей информатора. Свидетелем этим он наверняка заинтересуется, а поскольку реально составлять фоторобот в лабораторию никто не приедет, то…
– Он захочет узнать – почему? – закончил мысль Орлов.
– Именно.
– Ловко!
Лицо начальника снова просветлело, но и на сей раз не прошло и минуты, как он снова нахмурился.
– Погоди-ка. Ты ведь сказал, что тот снайпер – с убийства полицейского. При чем здесь Кот?
– То есть как – при чем? – в свою очередь, изумленно поднял брови Гуров. – Ведь это – один и тот же снайпер. Тот самый, что прикрывает Котова. Ведь это он застрелил Кравцова.
– Что?! – Глаза генерала чуть не выскочили из орбит.
– Да. А что, разве я не говорил вам?
– Гуров?! Ты что это позволяешь себе?! Да я тебе выговор объявлю! В личное дело! С занесением! Премии лишу! Всех надбавок! Совсем развинтились! Никакой дисциплины! Скрывать от начальства такую информацию!
– Да не скрывал я, – смущенно оправдывался полковник, припоминая, что, поглощенный этими двумя расследованиями, столь неожиданно пересекшимися, он, кажется, и впрямь позабыл сообщить некоторые детали генералу.
– Слушать ничего не хочу! – бушевал Орлов. – Взыскание! В личное дело! Со всеми вытекающими! Весь формуляр твой попорчу! Точно – один и тот же? – в завершение этой прочувствованной тирады совсем другим тоном произнес он.
– Совершенно точно, – ответил Гуров. – Этот стадион, где заварушка случилась, он совсем недалеко от «Овидия». Собственно, и свидетель этот, который снайпера видел, он тоже есть, – осторожно добавил полковник, опасаясь, как бы снова не быть обвиненным в сокрытии информации. – Дедок там один, рыбой сушеной торгует. Он видел, как снайпер уходил. Но – мельком, да и в темноте еще. В общем, реально я с его помощью достоверный фоторобот создать не надеюсь, но как зацепку использовать можно. Ведь информатор-то наверняка знает, что это за снайпер стрелял на стадионе в полицейского. Знает, откуда «ноги растут». И куда такой фоторобот, если он действительно окажется в нашем распоряжении, может вывести. Точнее – на кого.
– Все, теперь понял, – окончательно успокоившись, произнес Орлов. – А то путаешь меня тут сидишь. То есть у него свидетель, то нет. Значит, выходит, мальчика того Андрюшин снайпер уложил?
– Выходит, что так.
– Дела. И чем же это он ему так не понравился?
– Пока точно не знаю. Но, похоже, Кравцов нечаянно узнал что-то, чего знать ему не следовало. За это и поплатился.
– Дела. Ладно, Лев, иди, – взглянув на часы, сказал Орлов. – Скоро у меня уже люди собираться начнут, не нужно им знать, что мы тут с тобой предварительно беседовали.
– Согласен.
Гуров покинул начальственный кабинет, чтобы через несколько минут вновь вернуться туда в сопровождении чему-то улыбавшегося и, как всегда, довольного жизнью Крячко.
– Что, сегодня не опоздал? – спрашивал Стас. – Молодец. А то вчера он уж больно переживал, что тебя нет. Совсем, говорит, личный состав страх потерял, никакой трудовой дисциплины.
Войдя в кабинет, Гуров увидел, что из всех, кто его интересовал, на планерке присутствует только Степанов.
Впрочем, это не слишком его огорчило. Увидеть здесь Федорова он и не надеялся, а Гриневичу все нужные сведения наверняка в самом скором времени сообщит Леонид. Если вспомнить их вчерашние неясные полунамеки, нетрудно догадаться, что в отношении Котова снова что-то затевается, а значит, Гриневич и Степанов сейчас общаются очень плотно и наверняка обмениваются информацией не только непосредственно по делу.
Единственный, кто не сможет быстро узнать о фотороботе по естественному ходу вещей, это Михаил. Но тут уж Гуров решил побеспокоиться сам. Благо, предлог вполне основательный. Ведь фотороботы обычно составляют в лаборатории, у них и оборудование, и база обширная. Одних носов, наверное, миллион вариантов.
Заехать к Михаилу, объяснить, в чем дело, и попросить в нужное время быть на месте – вот несложное действие, с помощью которого он сможет убить сразу нескольких зайцев. Продемонстрирует профессиональную добросовестность, проявит участие к коллегам, а главное – закинет крючок, сообщив Федорову нужную информацию.
– И благодаря оперативной и грамотной работе полковника Гурова, – между тем соловьем разливался Орлов, – мы уже сегодня можем сказать, кто совершил это подлое убийство. Мало того, имеется свидетель, видевший снайпера так, как я сейчас вижу вас, уважаемые коллеги. Так что в самое ближайшее время в нашем распоряжении окажется фоторобот. Когда ты встречаешься с ним, Лев? Напомни, я что-то не уловил.
– Сегодня, часов в двенадцать, – с готовностью поддержал игру Гуров. – Заеду за ним – и прямиком в лабораторию.
– Превосходно! Вот, уважаемые, берите пример. Вот на кого нужно равняться в работе. Два дня – и дело фактически раскрыто. А ведь на первый взгляд совершенно безнадежным казалось. Вот как нужно работать. Прошу всех взять себе на заметку.
Еще некоторое время посвятив поощрению передовиков производства, Орлов перешел к текущим делам, и Гуров смог наконец расслабиться, перестав ощущать на себе любопытные и ироничные взгляды коллег.
Конечно, с похвалами генерал немного перестарался, но главное дело сделал, и Степанов, один из немногих присутствующих продолжавший сохранять на лице серьезное и спокойное выражение, несомненно, «взял себе на заметку» все, что нужно.
Гуров намеренно не сказал Орлову, чтобы тот в своей речи упоминал, что снайпер в деле полицейского – тот же самый, что и в деле Котова. Информатор догадается об этом и без специальных «наводок», а остальным такая дополнительная информация совершенно ни к чему. Узнали, на кого нужно равняться в работе, – и будет с них.
– Так вы у нас, Лев Иванович, нонеча в передовиках? – исподтишка язвил Крячко, следом за Гуровым выходя после планерки из кабинета.
– Бери пример, – коротко бросил полковник и пошел к выходу.
Времени оставалось не так много. Свой «липовый» приезд со свидетелем в лабораторию он назначил на двенадцать, а ведь нужно было, чтобы информатор еще передал интересные сведения по назначению, чтобы преступники успели все это переварить и усвоить, а также определиться с тем, что им в данном конкретном случае следует предпринять.
Кроме того что заинтересованные лица конечно же обязательно захотят узнать о том, почему в назначенный час не прибыл свидетель, имелся и еще один возможный вариант их реакции, о котором в беседе с генералом Гуров не упомянул.
Учитывая, как хорошо и профессионально служит Котову послушный снайпер, не было ничего невероятного в том, что бандиты сочтут за лучшее, чтобы поименованный свидетель вообще не доехал до лаборатории. К чему лишние хлопоты? А вдруг фоторобот и впрямь окажется похож? Тогда в зону риска попадает верный страж, не раз уже выручавший из беды. Кому это нужно?
Не проще ли незаметно проследить за ним, Гуровым, узнать, куда он направится, чтобы забрать свидетеля, да на обратной дороге и сделать еще в одном лбу, прямо посередине, аккуратную дырку?
Гуров понимал, что если именно таким окажется ход мысли его невидимых врагов, то в этом случае и его собственный лоб не застрахован от повреждений. Поэтому он и не стал развивать этот тезис в разговоре с Орловым. Зачем зря расстраивать человека? Ведь выбирать не приходится. Так или иначе, но предателя нужно вывести на чистую воду.
К тому же, если Орлов затевает новую операцию, ясно, что ему не хочется потерпеть очередной провал. И информатор должен быть раскрыт еще до начала активных действий.
А значит, времени у него мало. Значит, придется рискнуть.
Гуров сел в машину и вскоре уже входил в здание лаборатории.
– Миша, я снова по твою душу, – говорил он, за руку здороваясь с Федоровым. – Как у тебя сегодня с расписанием?
– А что случилось?
– Портрет одного товарища нужно соорудить, хотелось бы под твоим чутким руководством.
– Что за товарищ? – с интересом откликнулся Федоров.
Но ответить Гуров не успел. Дверь в комнату открылась, и он увидел Юрия Зубова, второго эксперта, фамилия которого фигурировала в списке тех, кто занимался делом Котова, и человека, с которым Гуров намеревался при случае побеседовать.
– О! Вы тут разговариваете. Я, наверное, помешал? – говорил Зубов, увидев, что Федоров не один.
Он остановился в дверях, как бы не решаясь войти, но и выходить тоже не спешил.
– Да ничего, Юра, проходи, – гостеприимно пригласил Федоров. – Мы тут военные тайны не обсуждаем. Так что у тебя там за товарищ, Лев?
– Помнишь, мы говорили про убийство на стадионе?
– Как не помнить! – тут же отозвался Федоров, и по интонации Гуров понял, что потеря улики в памяти еще свежа.
– Да, у вас еще пуля там куда-то потерялась. Ее не нашли, кстати? – как бы невзначай поинтересовался полковник, уже догадываясь, каким будет ответ.
– Нет! – сокрушенно и с нажимом воскликнул Михаил. – Как в воду канула. И даже ни в каком другом деле не возникла. Куда она могла деться, просто ума не приложу.
– Может, ее и не было? – осторожно произнес Зубов.
– Что значит не было?! – с полоборота завелся Михаил. – Как это так – не было?! Что я, по-твоему, слепой, что ли?! Или шизофреник?
– Ну почему сразу шизофреник, – с тонкой, едва заметной улыбкой продолжал Зубов. – Просто устал, замотался. Вот и привиделось, чего не было. Может, она там изначально была от револьвера, а тебе показалось, что от винтовки. Бывает.
– Да нет, Юра, извини. Это у кого-то, может быть, бывает, а у меня этих глюков-то отродясь не было. Я пока еще в здравом уме. Так что не дождешься, как говорится. И пуля эта была, и именно от винтовки. А кто мне револьверную подсунул, это я еще выясню. Я этого так не оставлю. Вот видишь, Лев, что творится? – вновь огорченно обратился он к Гурову. – У меня же улику сперли, меня же дураком выставляют.
– Ладно, Миша, теперь можешь не расстраиваться. Теперь мы и без этой пули все выясним.
– Правда? – недоверчиво взглянул Федоров. – Это как это так?
– А вот так. Есть у меня человек, который видел того, кто эту пулю выпустил.
– Да ты что?! – изумился Федоров. – Неужто свидетеля накопал?
– Накопал.
– Везунчик ты, Гуров. По такому, можно сказать, стопроцентному «глухарю», да еще с утерянным вещдоком, считай, на исполнителя вышел. Это, что ли, он, «товарищ»-то твой?
– Угадал. Один человек видел, как он уходил от стадиона. Торопился очень.
– Так сильно торопился, что даже этого очевидца ненужного не убрал?
– Нет, не поэтому. Не заметил просто.
– Повезло. А то такому товарищу, я думаю, человека застрелить – раз плюнуть.
– Возможно. Но этот жив, и сегодня, часов в двенадцать, я хочу его сюда привезти. Будешь на месте? Посидели бы, покумекали сообща. Глядишь, и создали бы образ незабываемый. Да и как знать, может, на поверку это кто-нибудь из старых знакомых окажется. Может, этот снайпер уже «засветился» где-нибудь и у нас в базе числится. Тогда еще проще было бы.
– В двенадцать, говоришь? – сдвинув брови, сосредоточенно размышлял Михаил. – Это, выходит, я снова без обеда?
– Решай.
– Ладно уж, что с вами делать, ненасытные. Пейте мою кровь.
– Спасибо, Миша, ты настоящий друг.
Увидев, что Гуров направляется к двери, Зубов встрепенулся.
– Лев Иванович, а вы случайно не в управление сейчас?
– Да, туда.
Зубов был младше Гурова и, поскольку общались они нечасто, всегда уважительно обращался к нему на «вы». Сам же Гуров не церемонился и по-свойски тыкал. Так было и сейчас.
– Вы не подвезете меня? – спрашивал Зубов. – Нужно материалы отвезти, а на этих автобусах я до вечера буду ехать.
– Да не вопрос, – легко согласился Гуров. – Собирайся, поехали.
– Отлично! – обрадовался Зубов. – Я мигом. Миша, я тогда попозже зайду, у меня тут дельце к тебе небольшое.
– Да не вопрос! – передразнивая, повторил за полковником Федоров. – Все приходите! И желательно в обед.
– Ладно, ты, мученик, – улыбаясь, говорил Гуров. – Не расстраивайся. Я тебе пирожок из корейской закусочной привезу. Вчера снова бездомных собак отлавливали, у них там теперь мясо свежее.
– Добрый ты.
– К нам хорошо, и мы хорошо, – кстати припомнив выражение «старшего по смене» из «Овидия», ответил Гуров.
Он был доволен тем, как сложились обстоятельства.
Учитывая то, что в отношении Зубова он тоже рассматривал вопрос о включении в список подозреваемых, нельзя было не признать, что он появился в кабинете Федорова очень кстати. Во-первых, теперь он тоже в курсе последних новостей о фотороботе, а во-вторых, Гурову не пришлось придумывать какой-то особый предлог для доверительной беседы с ним. Все получилось само собой.
С неба снова падали невесомые редкие снежинки, и, медленно продвигаясь в плотном транспортном потоке, Гуров время от времени включал «дворники».
– А что, правда свидетеля нашли? – с детским любопытством обратился к нему Зубов.
– Правда.
– Повезло. Миша рассказывал про это дело – на первый взгляд действительно нераскрываемое.
– Еще и пулю потеряли. Как же это вы умудрились?
– Насчет пули я не в курсе, – насторожился и как-то сразу закрылся Зубов. – Я уже потом узнал. В общем-то, это только Миша говорит, что она от винтовки, а все так и думали, что револьверная.
– В самом деле? Хм, странно.
Отметив негативную реакцию Зубова на упоминание об этой больной теме, полковник думал, что ее можно истолковать двояко. С одной стороны, рассерженный Федоров, несомненно, и Зубова не затруднился включить в список разгильдяев, по невнимательности и халатности заныкавших куда-то важную улику с дела. Возможно, и даже вполне вероятно, что он высказывал что-то, и, разумеется, напоминание об этом Зубову неприятно.
А с другой стороны, пулю действительно мог подменить Зубов. Ведь пока в отношении его не имеется ни «за», ни «против». Нет конкретных фактов, указывающих на то, что у него были причины передавать кому-то секретную информацию. Но у него, несомненно, была возможность.
Он работал по делу Котова, он тесно общался со Степановым, не говоря уже о том, что имел самое непосредственное касательство ко всему, что происходило в лаборатории. И если подмена пули – его рук дело, он конечно же тоже не будет проявлять особой радости при упоминании об этом факте.
Что ж, приходится признать, что и сейчас в отношении Зубова у него нет ни явных «за», ни очевидных «против». А придумывать что-то специальное, что могло бы спровоцировать реакцию более очевидную и однозначную, Гуров уже не видел смысла.
Все главное уже придумано. Крючок закинут, и рано или поздно на него обязательно кто-то клюнет. Котов не оставит без внимания такую важную информацию и, конечно, постарается не допустить того, чтобы полицейские получили портрет его верного стража. Ведь для него это – источник риска.
А что до Зубова, нужно будет при случае расспросить о нем у коллег. Того же Стаса, например.
Делом Котова Зубов, похоже, не слишком интересуется. По крайней мере, сейчас. А «пробить» очередного «кандидата» конечно же проще всего было бы именно в разговоре об этом деле.
Но всю дорогу до управления Зубов говорил о случае на стадионе, и сменить тему так, чтобы это выглядело логично и естественно, у Гурова не было ни малейшей возможности.
– Спасибо вам, Лев Иванович, очень выручили, – говорил Зубов, вылезая из машины, когда полковник притормозил возле управления. – Сэкономил время благодаря вам.
– Пожалуйста, – вежливо ответил Гуров, чувствуя, что сам время, кажется, только понапрасну потерял.
Припарковавшись и закрыв машину, он поднялся к себе и, застав Крячко, подумал, что тот послан ему судьбой в виде компенсации за неразговорчивость Зубова.
– Послушай, Стас, – обратился он к другу. – Помнишь, ты говорил мне, что у тебя какие-то дела пересекались с расследованием по Котову?
– Помню, пересекались.
– Там, я так понимаю, доказательную базу на него собирали? Поэтому задействовали вас всех так активно?
– Да, поэтому. Сам-то он чистосердечное навряд ли напишет. Вот и старались.
– Вот я как раз об этом. О стараниях. По уликам кто у тебя экспертизы делал? Не Федоров?
– Лично у меня вообще стажер какой-то делал. Я было возмутился, что мне на такое серьезное дело практиканта какого-то подсунули, но с генералом разве поспоришь? Он, говорит, хотя и молодой, но гениальный очень. Радуйся.
– То есть по Котову практикант работал? – очень похоже изображая искреннее изумление, говорил Гуров.
– Да нет. По Котову тогда работал Зубов. Зубов Юра, ты его знаешь. Что у кого, так сказать, на пересечении линий оказывалось, все к нему шло. Он там и отчеты эти составлял, и заключения подписывал. А салагу этого Орлов лично мне в расследование подсуропил. Пускай, мол, опыта набирается. Игрушки ему. У меня тогда такое дело было – сам черт ногу сломит. Говорю же – даже Кот оказался замешан. А он по пустякам не работает.
– Ну и как этот салага твой? Справлялся?
– Да ты знаешь, как ни странно, вполне. Даже, по-моему, ошибок у него не было.
– Может, ему, как молодому, помогал кто-то? Тот же Зубов, например?
– Ты удивишься, но тут как раз наоборот иногда случалось. Юрик по Котову один работал, и то ли все эти хитросплетения так на него подавляюще действовали, то ли просто уставал человек, но постоянно у него какие-то там казусы случались. А мой – ничего. Заметит – исправит. Нет, говорит, Юрий Петрович, не там эта гильза лежала, как у вас в отчете указано, а немного правее. Аккурат в районе укрытия, где стрелок мог находиться. И все это так, знаешь, вежливо, с субординацией. Не обидно.
– Так что, выходит, Зубов – эксперт так себе?
– Почему? Эксперт он неплохой. Рассеянный только немного.
– А сам ты работал с ним?
– Да, иногда пересекались.
– И как ощущения?
– Да какие ощущения, парень как парень, – уже в некотором нетерпении отвечал Крячко. – Ты чего ко мне привязался-то с ним, с этим Зубовым? Что-то у вас случилось, что ли? Не поладили?
– Да нет, наоборот, – на ходу сочиняя причину своего неумеренного любопытства, говорил Гуров. – Думал привлечь его к работе над портретом, помнишь, на планерке сегодня говорили? Федоров перегружен, как всегда, так я хотел узнать, что, Зубова этого задействовать стоит? Или уж обойтись?
– Смотри сам, – немного подумав, отвечал Стас. – Фоторобот – работа специфичная. Здесь особый глаз нужен. Ты бы лучше у самого Федорова спросил, стоит Юру к такой работе привлекать или нет. Он-то уж наверняка лучше меня знает.
– Неудобно, – деликатничал Гуров.
Взглянув на часы, он увидел, что стрелка подходит к одиннадцати, и решил, что для продолжения задуманной им игры самое время.
Ведь по плану сейчас он должен ехать за своим свидетелем, чтобы в двенадцать доставить его в лабораторию, а путешествие по столичным пробкам всегда отнимает много времени.
Спустившись к машине, он завел двигатель и поехал по направлению к стадиону. Ведь именно там предполагаемый свидетель должен был заметить снайпера, и логично было бы предположить, что и проживать он должен тоже где-то в том же районе.
Ни на минуту не забывая о том, что по поводу реакции преступников на свое сообщение он рассматривал два варианта и что второй связан с повышенным личным риском, Гуров время от времени внимательно вглядывался в зеркала заднего вида, фиксируя все изменения, происходящие в них.
Вскоре он заметил, что в непрерывно меняющемся составе окружавших его со всех сторон автомобилей кое-что остается без изменений. В отличие от большинства участников движения, использовавших малейшую возможность продвинуться вперед, роскошная черная «Мазда» с тонировкой на стеклах, превышавшей все мыслимые и немыслимые нормы, спокойно ехала следом за ним, не прибавляя и не выходя на обгон даже тогда, когда появлялся шанс.
За черным стеклом не видно было ни водителя, ни пассажиров, но инстинкт подсказывал Гурову, что неспроста так медлит в пробке высококлассный автомобиль.
Решив при первом же случае проверить свои предположения, полковник терпеливо пережидал пробку, высматривая подходящую прилегающую дорогу, на которую можно было бы свернуть.
Наконец справа возникло ответвление, уводящее в жилой массив. Гурову был знаком этот район, он часто здесь ездил и знал некоторые особенности местности, которые сейчас могли бы ему весьма пригодиться.
Включив поворотник, он съехал с основной трассы, почти уверенный, что черная «Мазда» последует за ним.
Предчувствия не обманули.
Неуклюже и по-хамски перестроившись в самой гуще движущегося потока автомобилей, «Мазда» под аккомпанемент многочисленных и разнообразных сигналов свернула на прилегающую дорогу и теперь снова спокойно и неторопливо двигалась в хвосте Гурова.
Проехав несколько дворовых территорий, Гуров оказался в небольшом тупичке, образованном техническими постройками. Одноэтажные кирпичные здания и какие-то неизвестного назначения будочки, похожие на бесхозные торговые ларьки, стояли очень близко друг к другу так, что выехать из этого лабиринта рассеянный путник, нечаянно сюда попавший, мог только тем же путем, каким заехал.
Впрочем, новичку, незнакомому с этой особенностью и не знавшему из опыта, что дорога таит коварный сюрприз, направление не казалось подозрительным. И этим обстоятельством Гуров решил воспользоваться, чтобы заманить своих преследователей в ловушку.
Он прибавил газу и, резко свернув, на несколько минут оказался вне поля зрения пассажиров «Мазды». Впрочем, он не боялся потеряться. Направление здесь было только одно.
Подъехав к ларькам, Гуров завернул за один из них и поставил машину так, что ее не было видно.
Уже слыша мягкий шорох покрышек «Мазды», он притаился за углом маленького домика и достал пистолет.
Преследователи были уже совсем близко, и, по доносившимся звукам поняв, что машина остановилась, Гуров, держа оружие перед собой, вышел из укрытия.
– Полковник Гуров! – громко произнес он, хватаясь за ручку дверцы. – Предъявите документы!
Но строгое требование осталось невыполненным.
«Мазда» резко сдала назад, на мизерном пятачке, обдирая лак об углы построек, развернулась и, сорвавшись с места в карьер, исчезла из виду.
Все произошло очень быстро, и, хотя Гуров сделал пару выстрелов, надеясь пробить фирменные покрышки, результаты не особенно впечатлили.
«По крайней мере, у меня есть номер, – думал полковник, вернувшись на водительское место и выруливая из лабиринта ларьков. – Нужно будет позвонить ребятам, пускай пробьют его. Узнаем, кто это почтил нас своим вниманием».
Но сейчас он должен на какое-то время исчезнуть из поля зрения всех и вся, так подсказывала интуиция и профессиональное чутье. Контакт произошел, теперь должна последовать реакция. Нужен перерыв.
Медленно проезжая по узким дорогам, проходящим среди жилой застройки, Гуров заметил какой-то средней руки ресторанчик и вспомнил, что вот уже который день ему не удается нормально пообедать.
Притормозив, он вышел из машины и уже через несколько минут изучал немудреное меню.
Конечно, это был не «Овидий», но официантки здесь улыбались клиентам так же вежливо и доброжелательно, заказанные блюда принесли быстро, и пища оказалась вполне съедобной.
Когда он делал последние глотки кофе и уже собирался уходить, зазвонил телефон.
– Ты сейчас на работе? – донесся из трубки взволнованный голос жены.
– Почти, – ответил Гуров.
– Как это – «почти»? – удивленно спросила Мария. – Так не бывает. Люди бывают или на работе, или нет, и если ты сейчас не на работе, то так и скажи, потому что я…
– А что случилось? – перебил этот нескончаемый поток Гуров.
– Ах да! Я ведь поэтому и звоню. Послушай, ты не сможешь помочь? Нужно срочно привезти Гаврилыча, потому что завтра премьера, а Наташа практически босиком. А у нее главная роль, между прочим. А кого-то из своих тоже невозможно послать, потому что сразу всем станет известно, а если директор узнает, что он в такой ответственный момент запил, он его точно уволит. А этого допустить никак нельзя, согласись. Он хоть и пьяница, но сапожник отменный, а на замену еще неизвестно кого найдут, а четыре часа по сцене скакать в неудобной обуви – это, знаешь ли, на любителя удовольствие.
Мария еще что-то говорила про Наташу, Гаврилыча и строгого директора, и постепенно Гуров начинал догадываться, о чем же здесь идет речь и чего, собственно, хочет от него жена.
По-видимому, у этой Наташи не был готов к премьере костюм, особенно в части обуви, и срочно требовалось привезти в театр некстати запившего сапожника, чтобы он эту недоработку устранил.
– А если он сейчас лыка не вяжет? – спросил Гуров. – Ты уверена, что от его присутствия будет толк?
– Вяжет-вяжет, не волнуйся, – заверяла Мария. – Ему уже звонили, он уж ждет. Помреж наш, Лилечка, постаралась. Такую проработку ему устроила по партийной линии, думаю, он, если и был пьян, после этого сразу протрезвел. Так съездишь? Нужно, чтобы это все келейно, незаметно чтобы получилось.
– Говори адрес.
Записав улицу и номер дома и получив твердые уверения, что в квартиру ему даже не придется подниматься – пристыженный Гаврилыч будет ждать у подъезда, – Гуров рассчитался за свой заказ и через минуту уже снова сидел за рулем.
Сориентировавшись на местности, он понял, что Гаврилыч проживает не так уж далеко от места, где он сейчас находится, и что выполнение «келейного» поручения жены не отнимет у него много времени.
С полчаса проскучав в неизменных пробках, Гуров вновь оказался в недрах жилого массива, довольно похожего на предыдущий, и, отыскав дом с нужным ему номером, увидел у одного из подъездов прохаживающегося туда-сюда невысокого плотного мужчину, явно кого-то поджидавшего.
Мария пообещала, что объяснит Гаврилычу, на какой машине приедет Гуров, и, по-видимому, обещание свое выполнила. Едва лишь заметив его, мужчина чуть не бегом бросился в его сторону.
– Здравствуйте, – говорил он, суетливо устраиваясь на сиденье. – Вы – Машин муж? Да? Я правильно угадал?
– Да, вы угадали, – спокойно ответил Гуров, ощущая не сильный, но все-таки довольно заметный специфический аромат, исходящий при разговоре из уст Гаврилыча.
Впрочем, сказать, что он «не вязал лыка», действительно нельзя было, и Гуров поехал к театру, с удовлетворением отмечая, что не зря потратил время.
Движение по переполненным дорогам, как обычно, напоминало гонку с препятствиями. Стараясь использовать каждый удобный момент, чтобы побыстрее продвинуться вперед, Гуров то газовал, то тормозил, с легкой улыбкой поглядывая на Гаврилыча, то норовившего выбить лбом стекло, то резко откидывавшегося назад, на спинку сиденья.
На одном из перекрестков ему нужно было повернуть налево. Остановившись на красный сигнал светофора, он оказался первым в ряду и, переждав положенное время, улучил момент и резко рванул с места, пока горел желтый, чтобы не пропускать бесконечный поток встречных автомобилей.
Гаврилыч снова качнулся на сиденье и вместе с его спонтанным «ой» Гуров услышал еще какой-то странный звук. Занятый делом, он не придал ему значения, все внимание устремив на дорогу. Но когда подъехали к театру и Гуров вышел из машины, чтобы проводить Гаврилыча, из рук в руки передав его томящейся в ожидании новых туфель Натальи, он был весьма неприятно удивлен неожиданным дополнением в дизайне своего автомобиля.
На заднем стекле со стороны пассажирского сиденья красовалось аккуратное круглое отверстие, наводя на совершенно определенные и недвусмысленные догадки.
Не было ни малейших сомнений, из какого оружия и кем выпущен снаряд, пробивший стекло. Очевидно, слежка за ним не прекращалась, и, увидев на переднем сиденье Гаврилыча, тайные враги приняли его за того самого виртуального свидетеля, которого он собирался доставить в лабораторию.
Воспользовавшись его задержкой на перекрестке и, по-видимому, предполагая, что Гуров – водитель дисциплинированный, снайпер не торопясь прицеливался, в качестве профессионала желая действовать наверняка и не дать осечки. Но резкое движение полковника, не желавшего тратить время на бесплодные ожидания, помешало его планам осуществиться.
Выстрел произошел секундой позже, чем тронулся с места Гуров, и в результате этого коварные замыслы врага потерпели неудачу, а ничего не подозревающий Гаврилыч мог теперь праздновать второй день рождения и хвастаться всем, что родился в рубашке.
Впрочем, Гуров не спешил ставить в известность своего случайного пассажира о том, что произошло в пути. Гаврилыч, похоже, не из тех, кто затрудняется с поисками повода для праздника. Что отметить, он всегда найдет, было бы что выпить, а неожиданная информация о том, что несколько минут назад его чуть-чуть нечаянно не убили, может совершенно некстати вывести человека из равновесия.
Не нужно ему обо всем этом знать. Пускай себе спокойно работает, обувает Наташу. А уж со снайперами Гуров как-нибудь разберется сам.
Доставив Гаврилыча в целости и сохранности к месту назначения и перекинувшись парой слов с Марией, которая тоже целиком и полностью была поглощена подготовкой к скорой премьере, Гуров вернулся к машине.
Открыв задние двери, он внимательно осмотрел салон и в укромном уголке на полу обнаружил то, что искал, – специфической конфигурации пулю.
Гуров не был экспертом, но в том, каким будет заключение, не сомневался. Рассматривая кусочек металла, он вдруг подумал о том, что эта новая улика может стать дополнительной проверкой для Федорова.
Показать ему пулю, сказать, что экспертное заключение нужно ему, Гурову, лично, и посмотреть, как отреагирует. Если все заключения по пулям интересующего его снайпера делал Федоров, он конечно же не затруднится с определением принадлежности и этой, очередной в списке.
Решив при первом же удобном случае осуществить задуманное, Гуров положил улику в небольшой пластиковый пакетик и достал телефон.
Знакомым ребятам определить принадлежность машины по номеру было несложно, и Гуров рассчитывал, что, когда приедет в управление, для него уже будет готова информация о владельцах загадочной «Мазды».
Продиктовав цифры и пообещав, что скоро перезвонит, Гуров нажал на газ и поехал в контору.
Итак, заброшенная им наживка не осталась без внимания хищной рыбы. Правда, пока воздействие было, так сказать, дистанционным, но Гуров не сомневался, что и ключевой вопрос, которого он так ждал, он тоже скоро услышит.
Действительно, теперь у преступников было даже больше причин поинтересоваться, почему не явился в лабораторию свидетель. Его резкий старт на светофоре наверняка оказался неожиданностью для снайпера, и он должен либо убедиться, что дело свое сделал, как всегда, блестяще, либо с огорчением узнать о своем фиаско.
А узнать это они могут только у него, Гурова.
Припарковавшись возле управления, Гуров поднялся к себе в кабинет, и через несколько минут туда же вошел Степанов.
– Послушай, Лев, ты не знаешь, куда мог запропаститься Крячко? – спросил он. – Нигде его нет, трубку не берет. А сейчас еще рабочее время, между прочим.
– Может быть, он как раз работой сейчас и занят, – медленно отвечал Гуров, внимательно глядя в лицо Степанову и думая о своем. – Может, неудобно ему сейчас говорить.
– Думаешь? – с некоторой досадой произнес Степанов. – Хотя, конечно, не исключено. Просто нужен он срочно, так некстати эта задержка.
Гуров все смотрел на Леонида, ожидая, когда он заговорит о свидетеле, но тот, поглощенный собственными мыслями, явно был сосредоточен на чем-то совершенно другом.
– Послушай, все собираюсь тебя спросить, – остановил Гуров уже повернувшегося к двери, чтобы уходить, Степанова. – Ты с Зубовым работал?
– С Юрой? Да, а что?
– Да нет, ничего особенного. Просто хотел проконсультироваться, как он в плане профессионализма. Стоит к нему обращаться?
– А что, ты с ним ни разу не пересекался? – удивленно спросил Степанов.
– Почему? Приходилось. Давно только, да по пустякам каким-то. Я внятного представления не составил. А сейчас срочный вопрос возник, а Федоров, сам знаешь, загружен по самую макушку.
– Да, Миша у нас не скучает, – согласился Степанов.
– Так как там этот Зубов, хороший эксперт? Твое мнение?
– Юра? – на минуту задумался Степанов. – Да в целом неплохой. Я с ним очень плотно работал, когда доказательную базу на Котова собирал. Ничего, претензий не было. Случались, правда, у него иногда казусы. То улики перепутает, то заключения. Но, в конце концов, всегда все выяснялось, становилось на свое место. Это, я думаю, от рассеянности больше, а профессионал он неплохой.
– Хотя до Миши пока недотягивает? – проницательно улыбнулся Гуров.
– До Миши, пожалуй, нет, – тоже улыбнувшись, ответил Степанов.
Отметив про себя, что Степанов так до сих пор ни словом не обмолвился о свидетеле, зато уже во второй раз он слышит про какие-то загадочные «казусы» в работе эксперта Зубова, Гуров решил продолжить эту тему:
– А с тех пор как Зубов по Котову не работает, вы больше ни разу не пересекались?
– Да нет, иногда случается. Но тоже, вот как ты говоришь, по мелочам больше. Но он старое не забывает, заходит иногда, интересуется. Переживает тоже, что с этим Котом волокита такая затяжная вышла.
Взяв на заметку показавшуюся ему весьма интересной информацию о «переживаниях» Зубова, Гуров решил сменить тему.
– А как у тебя с личными делами, что там с сыном? – спросил он. – Есть какие-то подвижки?
– Так, потихоньку, – грустнея, отвечал Степанов. – Весной повезу его в Германию, уже назначили операцию. И ты, кстати, напророчил мне – похоже, действительно придется брать кредит. Сами мы уже не осилим такие траты.
Услышав о кредите, Гуров снова насторожился. В памяти сразу возник недавний разговор с тем же Степановым, где он намекал на то, что в отношении Котова что-то готовится. Такая информация, конечно, заинтересует бандита, и он не откажется за нее заплатить. Не здесь ли источник этого нового «кредита»?
Внимательно глядя в лицо Леониду, продолжавшему рассказывать про свои семейные дела, Гуров размышлял о том, что этот визит мог оказаться неслучайным.
Совсем необязательно, чтобы Степанов сам, напрямую и в лоб, стал спрашивать о свидетеле. Может быть, он надеялся на то, что разговор об этом заведет сам Гуров. Ведь это в его повестке дня фоторобот сейчас – главная новость. А Степанов просто зашел про Стаса узнать. Тем более что, если он никуда не выходил из управления, ему лучше всех должно быть известно, что Крячко здесь нет и Гуров сейчас один.
Все это было довольно неприятно, а главное – вполне возможно, и, чувствуя, что отвратительные подозрения снова черной тучей поднимаются в душе, Гуров молча слушал то, что говорил ему Леонид, и не отвечал ни слова.
– Ладно, я пойду, а то, наверное, отвлекаю тебя, – наконец произнес Степанов и вышел из кабинета.
Еще немного посидев за столом, бездумно глядя в пространство, Гуров встряхнулся и со всей решимостью возвратился в текущую реальность. Жизнь продолжается. И то, что случаются в ней порой вещи отрицательные, – не повод опускать руки.
Он взял телефонную трубку и активировал контакт, который недавно использовал.
– Дима? Это Гуров. Что там у тебя? Есть что-нибудь интересное?
– Это как сказать. Для меня – так очень интересно, а тебе не знаю, как покажется.
– Заинтриговал.
– Сам заинтригован. Ты ведь, кажется, сказал, что номерок этот с «Мазды» какой-то крутой?
– Да.
– А числится он за «семеркой». Автомобиль – зверь. Мало того что девяносто восьмого года выпуска, так она еще и в угоне с прошлого года числится. Уж не знаю, кто позарился.
– Вон оно как?
– Вот так. Надеюсь, что помог тебе.
– В каком-то смысле.
Нажав на сброс, Гуров размышлял, переваривая эту новую неожиданность.
В общем-то, кто и зачем «позарился» на старую «семерку», догадаться было нетрудно, но о принадлежности «Мазды» эти догадки, к сожалению, ничего не могли сказать.
«Удивляться нечему, – думал Гуров. – Учитывая обширные связи Кота в этой специфической сфере, он, наверное, не только с этой «семерки» номерок может позаимствовать. Вся краденая рухлядь к его услугам. Выбирай на вкус».
Надежная с виду зацепка в итоге привела в пустоту, и, думая о том, что и в целом сегодняшний день не слишком богат на результаты, Гуров стал собираться домой.
