Глава 6
Мы все умрем
Не поймите меня неправильно, я не питала иллюзии насчет нас с Максом. С самого начала я знала, что это не навсегда. В лучшем случае через три года мы закончим университет (при условии, конечно, что все выживем), и Макс отправится к Охотникам. В худшем… Мои самые долгие отношения не продлились и года.
Но одно дело знать это. А другое – почувствовать, что конец, возможно, гораздо ближе, чем думаешь. Это как со смертью. Все мы знаем, что наши жизни конечны. Но это отстраненное знание не отменяет того факта, что известие о приближающейся кончине становится ударом под дых. И заставляет многое переосмыслить.
Дверь в комнату была открыта. Макс сидел за столом, рассматривая что-то на экране ноутбука.
– Еще десять минут, – виновато сообщил он, когда я подошла и обняла его сзади. – Прости.
– Не извиняйся, – попросила я и перевела взгляд на монитор. – Черт. Это…
Макс поспешно свернул фотографию, но было поздно. У покрытого черной коростой тела угадывались человеческие очертания. Хуже того, детские. Я сглотнула подступившую к горлу желчь и отодвинулась.
Ничто так явно не говорит «романтическое свидание», как изображение обугленного трупа в центре магического круга. Круга… Минутку. Что-то он мне напоминал…
– Там…
– Забудь.
– Там знак Лайхерта. Чтобы отнять чужую силу. Ты мне показывал… Но кто?..
Мог сотворить такое с ребенком, хотела я сказать.
– Еще не знаю.
Макс обернулся, и я, не выдержав, опустила взгляд. Опять подошла слишком близко, ближе, чем он был готов подпустить. Но все же такую ношу нельзя было нести одному, поэтому я спросила:
– Ты расскажешь мне когда-нибудь, чем ты занимаешься для Охотников?
– Когда-нибудь.
Звучало скорее как «Надеюсь, что нет», но прямого отказа я тоже не получила. Уже хорошо.
– Я должен здесь закончить. Если хочешь…
А теперь мне давали возможность уйти. Вернуться в другой раз, сделать вид, будто я ничего не заметила. Я помотала головой и направилась к кровати.
– Лучше тебя подожду. Включу пока мультик, давно хотела досмотреть.
Меня не прогнали. Еще один небольшой прогресс. Я лежала на животе и болтала в воздухе ногами, Макс работал. Сквозь наушники до меня иногда доносился перестук клавиш.
– Если бы я знала, какие демоны страшные, ни за что бы не пошла на демонологию, – прокомментировала я происходящее на экране.
Матрас едва заметно просел под присоединившимся ко мне Максом.
– Кто из них демон?
Я показала.
– Он выглядит как треугольник. Что в этом страшного?
Много чего. Я отмотала серию назад и продемонстрировала.
– Мультик, значит, – впечатленно пробормотал Макс.
– Ага. Райли посоветовала. Они его сначала мелкому включали, а теперь вся семья смотрит.
– Если Райли посоветовала, это все объясняет, – фыркнул он.
Я наконец обернулась. Вблизи залегшие под глазами тени были еще заметнее. И загнанный, безумно уставший взгляд. Хотелось обнять его, сказать, что он не один. Схватить за плечи и как следует встряхнуть, чтобы поделился своими проблемами. Нельзя держать все в себе. Я как никто другой знала, насколько это вредно.
Но… Не подходить слишком близко. Негласное правило. Я поставила видео на паузу и повернулась к нему.
– Ты же хотела досмотреть, – напомнил он; наконец улыбка добралась и до его глаз.
– Успею. Сейчас у меня есть занятие поинтересней… – я осеклась, заметив, как изменилось выражение его лица. – Что?
Повторив за ним жест, я мазнула рукой по своим губам и с удивлением уставилась на окрасившиеся в алый пальцы. Кровь.
Я была не права. Ничто так не говорит «романтическое свидание», как кровь из носа, головная боль и тошнота.
Приступ накатил мгновенно, бурной приливной волной. Так бывало в самом начале ноября, пока Сереш не прописал мне еще ограничитель, но никогда после. Голова раскалывалась, и я уже не была уверена, что говорила иносказательно и череп не треснет в следующее мгновение. Кровь на губах – шла ли она до сих пор из носа или это была та кровь, что я отчаянно пыталась выкашлять? Я не знала. Всего было слишком много, запахов, цветов, ощущений, и мир от этого перестал существовать.
Дождь и уголь, сосновая смола, сиреневый, горчично-желтый, туман, сумерки…
Холод, зима, на обочине подмосковного шоссе лежит колючий, почерневший от выхлопов снег…
Река. Я тону, мертвая вода – черная, густая, на вкус подобная битому стеклу – окружает, и дно все ближе…
Я очнулась, почувствовав, как на лоб мне положили влажное полотенце. Перехватила запястье. Горячее. Макс.
– Ты как? – обеспокоенно спросил блондин. Зрение возвращалось медленно, комната до сих пор была как в полумраке.
Я попыталась ответить, но вместо этого закашлялась, прикрывая рот ладонью. А когда отняла ее, по линии жизни расползлась кровавая клякса. Темная, вязкая.
– Я…
Головная боль снова вернулась, и я сцепила зубы. Поняв все правильно, Макс полез в мою сумку. Достал желтую баночку, протянул мне таблетку. Я хотела оттолкнуть руку, сказать, что уже принимала сегодня, но приближение следующего приступа заставило передумать.
Плевать. Даже если принимала, от двойной дозы не умру.
Стоило заглотить таблетку, как темнота отступила. Магия тоже. На первый взгляд.
– Я принесу воды.
– Подожди.
Макс собрался было встать, но я не дала, вцепившись в рукав его футболки. Только не оставаться сейчас одной. Потому что одной – это самое страшное. Боль понемногу стихала, не исчезая до конца, но смягчаясь до терпимого уровня. До тупого, ноющего ощущения в затылке, преследовавшего меня последнюю неделю. Я сняла со лба полотенце и попыталась сесть, опираясь на Макса. Краски понемногу возвращались, и я… Задрала Максу рукав и нахмурилась. Не показалось. На плече уродливыми шрамами расплывался узор. Две скрещенные стрелы.
– Что это?
Я знала все его татуировки. Полумесяц над сердцем и хамса на правом боку. Надпись на латыни, браслетом шедшая по предплечью, и еще одна, на правой лопатке. (Странно, но из трех человек и нечеловек, имевших ко мне какое-либо романтическо-сексуальное отношение, у всех троих имелись татуировки. С этим надо было что-то делать. Заканчивай тенденцию, Наташа, ни к чему хорошему такие пристрастия не приведут, еще немного – и не заметишь, как обнаружишь у себя на теле чернильный рисунок.)
Но почему я никогда не видела это? Макс недоуменно оглянулся, и я поняла. Конечно. Я видела сквозь иллюзии. Не все, обычно самые слабые. Но если сейчас лекарство перестало действовать…
– Клеймо.
Я сомневалась, что Охотники поставили бы его, только чтобы показать свою власть. И не ошиблась.
– Чтобы я не мог ослушаться… – Его голос звучал глухо и как-то… безнадежно. – Но они не станут его использовать. У них достаточно рычагов и без него.
Коннор. Их мать. Даже я.
Я прижалась щекой к его плечу, чувствуя кожей старые рубцы. Опять я подобралась слишком близко.
– Прости…
Еще один побочный эффект приступа – откат, сильный, как после ритуала призыва. Я и не заметила, как задремала, прижавшись к нему. А когда очнулась, уже наступили сумерки.
– Пойдем, я тебя провожу.
Я покорно позволила поднять себя с кровати. Возвращаться в пустую темную комнату, где пахло масляными красками, а София, не иначе как в отместку мне, начала рисовать какой-то ужастик в черно-золотых тонах, не хотелось. Но возражать сил не было. А Максу уже и так достаточно было сегодня моего общества. Не хватало, чтобы он и дальше со мной возился.
Взяв с меня обещание завтра же посетить медкорпус, Макс поцеловал меня в лоб и ушел. А я, стоило двери закрыться, позволила панике вылезти наружу. Опустилась на постель. Трясущимися руками открыла молнию на сумке. Вывалила на покрывало ее содержимое, нашла банку с лекарством.
И пересчитала таблетки.
Три.
До еженедельного осмотра у Сереша оставалось четыре дня.
Я точно приняла лекарство сегодня утром.
– Я к Серешу, – в подтверждение серьезности своих намерений я навалилась грудью на стойку регистрации в медкорпусе.
Ладно, не столько поэтому, сколько по той причине, что мой рост и высота стойки в комбинации давали только такую возможность увидеть, что творилось по ту сторону.
– У тебя назначено к нему на среду.
Служащая на меня даже не посмотрела. Обидно.
– Он нужен мне срочно. Сейчас. Еще вчера, – голос дрогнул, когда я вспомнила прошлый вечер.
После ухода Макса я вскоре отключилась, и ничто не могло меня разбудить. Ни вернувшаяся ночью София, ни противопожарная сигнализация, трезвонившая сегодня утром, ни паника, терпеливо дожидавшаяся моего пробуждения… Я сглотнула. С утра я приняла еще таблетку, но ожидание следующего приступа дамокловым мечом висело над моей головой.
Недоверчиво изогнув бровь, женщина потянулась к телефонной трубке и набрала внутренний номер. Короткого диалога хватило, чтобы ко мне отнеслись с бо́льшим пиететом.
– Я открою тебе кабинет, подождешь внутри. У профессора сейчас совещание.
Оказавшись внутри, я с интересом огляделась. Все-таки врачебный кабинет выглядит совсем по-разному в зависимости от того, находится ли нужный – и очень пугающий – специалист на месте. Белый пластиковый стол без бумаг казался совсем пустым. На мониторе компьютера цвела бугенвиллея… Я закусила губу и обернулась на дверь. А что, если…
У меня было как минимум пять минут. И мне надоело отсутствие ответов. Я полгода сюда ходила, и все, что слышала, – «Это тебе знать необязательно».
После вчерашнего я в это не верила.
Как там сказал Диз, подобрать пароль – это легко? Проверим. Я подкатила кресло поближе и застыла, не решаясь нажать первую клавишу.
Он ничего не узнает.
Отбросив сомнения, я застучала по клавиатуре. Хоть ГООУ и требовал постоянно менять пароль, к безопасности все относились довольно спокойно. Никакого обязательного сочетания букв и цифр, никаких спецсимволов. Можно было вбить «123456» или «qwerty», и система бы пропустила. Значит, понадеемся, что Сереш поставил не какую-нибудь хитроумную комбинацию, а что-то простое и ассоциативно-понятное. Самым логичным вариантом была фамилия. Я вбила «Баласубраманиан».
Мимо.
Имя тоже не прошло. Тогда я открыла на телефоне фейсбук.
Большинство людей даже не осознает, сколько информации о себе выдает в социальных сетях – причем совершенно добровольно. Паспортные данные, отношения, информация о семье и месте работы, пристрастия и предпочтения… Тонны фактов, которыми любой может воспользоваться. Интересно, я сумею? Дата рождения. Девичья фамилия матери… Я прочитала список зарегистрированных родственников.
Мимо.
Имя матери, имя отца, братья, сестры…
Любимая книга, любимый фильм…
Имя невесты: Анн-Мари.
Фамилия невесты. Ее дата рождения. Фильм, который они смотрели на первом свидании. Место, где Сереш сделал предложение. Дата помолвки…
Мимо, мимо, мимо.
С каждой новой попыткой теряя надежду, я пролистнула ниже, к кадру, где Сереш и блондинка с очаровательными ямочками на щеках сидели за накрытым клетчатой скатертью столом в ресторане. Любимая пицца? В отчаянии я вбила «гавайская». За дверью послышались шаги. Я поспешила перевести компьютер в спящий режим и отпрянула в сторону, делая вид, что рассматривала фотографии на стенах. Кто-то прошел дальше по коридору. Пронесло. Однако возвращаться к компьютеру не было смысла. Стоило признать, что я не Диз, а подобрать пароль не так просто, как он утверждал. Я опустила взгляд на телефон, который все еще держала в руке. Позвонить ему? Не успею. Мое внимание привлекла дверь, ведшая куда-то из кабинета. При мне она всегда оставалась закрыта…
Знаете, чем отличается ведьма от обычной девушки? Не цветом волос. И не характером. Даже у меня он не такой плохой… по крайней мере, я на это надеялась. Нет, ведьма от обычной девушки отличается в первую очередь наличием в сумке мелка и несмываемого фломастера. Потому что никогда не знаешь, когда тебе понадобится начертить пентаграмму, а блеск для губ – не самая удобная для рисования штука, поверьте моему опыту.
Еще раз оглянувшись на входную дверь, я полезла за маркером. Мне были нужны ответы. Я позволяла Серешу отмахиваться от моих расспросов, подозревая, что ответы могут оказаться еще хуже неизвестности, но после вчерашнего… Хватит. Что бы со мной ни произошло в ночь Самайна, оно не закончилось. Я хочу знать, чего ожидать.
Не так-то просто начертить додекаэдр на дверной ручке. Конечно, можно было бы обойтись и без малого круга, одной лишь чистой магией, но для этого требовалось знать строение дверного замка. И иметь очень развитую фантазию. Заклинания в этом плане являли собой удобное упрощение. Не нужно было представлять себе эффект от магии во всех деталях, все уже было заложено в переплетении линий и формулах. Достаточно просто направить магию в них. Нарисованные линии подернулись рябью и впитались металлом ручки, а магия устремилась дальше, к замку. Я была готова поспорить, что слышала, как заработал механизм, и один за другим отодвинулись три засова. После тихого щелчка дверь открылась.
Я потерла внезапно озябшие руки. Странно. С магией всегда уходило тепло, но не от такой же мелочи? Однако сейчас некогда было об этом думать. Пока не вернулся Сереш, стоило попробовать узнать, что находится с другой стороны.
За дверью стояли дешевые алюминиевые стеллажи с коробками. Запасы одноразовых перчаток, новые шприцы, лекарства… Неужели обычная кладовка? Но нет. В следующем проходе все стало гораздо интереснее. И страшнее.
Четыре клетки. Две очаровательные белые крыски с бусинками глаз. Одна менее очаровательная, мертвая. Последняя клетка пустовала. Четвертая крыса нашлась на рабочем столе.
Ее уже подготовили к препарированию. Бедное создание лежало на спине, кожу и мех разрезали на животе и раздвинули в стороны. Но самым ужасным было не это. А золотой отлив, который приобрело ее мясо. И шерстка, которая уже не была чисто белой…
Я вернулась к клетке с мертвой крысой. У нее тоже мех пошел золотыми пятнами, более жесткие новые волоски торчали металлическими иголками. А глаза… Хоть мне так и не завели в детстве крысеныша, я точно знала, что золотыми они быть не должны. И вытекшими тоже.
Кажется, моя паника была не такой беспочвенной, как мне хотелось бы думать.
Еще на столе стояли два штатива с пробирками. Пробирки в одном из них были мне знакомы, Сереш каждую неделю подписывал их при мне, но во втором… Я достала одну из них и посмотрела на свет.
Золото.
Не чистое, как драконья кровь, но… Оно жгло пальцы даже сквозь пластик. Манило обещанием силы. А ее было много, этой силы. Когда я открыла пробирку, магия стала ощущаться еще резче. С ней, пусть и ненадолго, я могла бы не чувствовать себя слабой. Ущербной. Я бы не оглядывалась на Макса и что он может. Я бы не просила помощи у Диза. Я бы…
Я выпустила пробирку из пальцев. Упав на стол, она покатилась по поверхности, оставляя красно-золотые разводы. Черт. У силы имелось одно свойство – она была очень притягательна. Я даже не знала, чьи это были сейчас мысли на самом деле – магии внутри меня, инстинктивно стремившейся к источнику энергии, или мои собственные. Но я вовремя успела остановиться. Почти…
Золото осталось у меня на пальцах. Немного расплескала, открывая крышку. Я поняла это, когда машинально, не задумываясь, поднесла их к губам – и еле слышно простонала, распробовав. Как же мне не хватало этого ощущения после Самайна: будто ты не частица мира, а сам мир, и потому способен на все; словно нет никаких преград и ограничений, только твои желания… Если кто-то говорит о сладости всемогущества, не верьте. Я пробовала его на вкус. Оно соленое и пахнет металлом.
Но было что-то еще. Не антикоагулянт и не крысиная кровь. Что-то знакомое, еле уловимое. Что-то на грани восприятия…
Сереш щелкнул пальцами прямо у меня перед носом, выводя из оцепенения.
– Нашла что-то интересное?
Я вздрогнула. Да как сказать…
– Что все это значит?
– А сама что думаешь?
Индиец смотрел на меня со снисходительным любопытством, как на ребенка: правильно тот не ответит, но вдруг скажет что-то относительно неглупое? Я обернулась посмотреть на мертвых крыс и пробирки с кровью. Попыталась взять себя в руки. Это еще не ответы, но возможность их получить. Надо ею воспользоваться.
– Версия первая, оптимистичная. Ты вколол им драконью кровь, но доза была слишком большой, поэтому те двое умерли.
В таком случае мне ничего не грозило и можно не бояться. Слишком хорошо, чтобы быть правдой.
– Вариант второй, пессимистичный. Они получили примерно ту же дозу, что и я, и со мной в скором времени случится то же самое.
Я представила себе свое лицо с пустыми глазницами и вытекшим из них золотом. Меня передернуло. Эта перспектива выглядела более реалистичной, но не объясняла один очень важный факт: в пробирках со второго штатива была и моя кровь.
– Третий, нейтральный. На основе антител из моей крови ты пытаешься разработать лекарство для генотерапии, но, судя по тестированию, результаты пока не радуют.
Сереш покосился на меня с неожиданным интересом.
– Сама придумала?
– В сериале подсмотрела, – призналась я; Сереш только хмыкнул.
– Не хочешь пойти ко мне на специализацию?
– Так я угадала?
– Нет. Но у тебя есть задатки к когнитивной деятельности, а это больше, чем можно сказать о многих моих троглодитах. Скажи, что с вами в детстве делают, что вы такие тупые?
Ну да, предыдущие поколения в восемнадцать лет были гораздо умнее. Ничуть не впечатленный моим вторжением, Сереш вытащил из-под стола табуретку и склонился над крысой.
– Главное, не задеть кишечник, – доверительно сообщил он мне. – Иначе запах будет…
Вид скальпеля в его руке заставил меня отмереть.
– Если я не права, то что здесь происходит?
– Засекреченная информация, – скучающим тоном ответил индиец, оттягивая пинцетом стенку живота и начиная разрез; я вздрогнула и отвела взгляд.
– Если это новая версия фразы «Тебе это знать необязательно», то мне она не нравится.
Долго отворачиваться я не смогла. Еще один разрез, и под нижней челюстью крысы показался маленький язычок. Розовый, он был ярко виден на фоне позолоченных внутренностей. Медик аккуратно подцепил его пинцетом, игнорируя меня. Затем настал черед пищевода и трахеи.
– Сереш… – Он все еще делал вид, будто меня тут нет. – Я серьезно. Отчего они умерли?
– Засекреченная информация, – равнодушно повторил он.
А чего я ожидала? Это ГООУ. Я – как Наташа, как личность – никого не волную.
– Мы говорим о моей жизни, и ты об этом знаешь! Тебе не кажется, что ты мог бы хоть что-то сказать?
Хотелось кричать. Закатить истерику. Взять штатив с пробирками и если не опустить на чью-то голову, то хотя бы швырнуть о стенку. Толку от этого, конечно, будет мало, все пластиковое и надежно закрыто, но пар выпустить помогло бы.
– Почему ты пришла сегодня? – внезапный вопрос отвлек от разрушительных мыслей.
От меня не ускользнул цепкий взгляд индийца. Значит, кто-то только изображал незаинтересованность…
– Приступы вернулись.
– Сами по себе? Или сначала была головная боль? Как давно?
Выходит, он ожидал такого развития событий. Даже не знаю, радоваться или опасаться.
– Недели две…
А ведь я могла бы догадаться. По одному лишь запаху нарциссов, преследовавшему меня теперь не только накануне визита в медкорпус, но постоянно…
– Почему молчала?
Потому что сначала грешила на месячные, затем – на стоявшую в ГООУ жару. Потому что почти поверила, что самое страшное уже позади. Потому что позволила себе на некоторое время понадеяться на лучшее. Потому что устала бояться.
– Я тоже умру? – как можно спокойнее поинтересовалась я. – Как и остальные твои эксперименты?
– Все мы умрем. Рано или поздно…
Вот что ему стоило хоть раз ответить по-человечески?
– Сереш… – голос дрогнул; держать себя в руках становилось все сложнее.
Резко отодвинув табурет, медик встал напротив. Я задрала голову, пытаясь прочитать что-то по лицу.
– «Тебе это знать необязательно»? – угадала я.
– Именно так, – согласился Сереш. – Но раз ты настаиваешь… Возможно, ты умрешь. Даже вероятно. Ихор ядовит. Будь ты человеком, умерла бы на месте. Слабого мага такая доза могла свести с ума. Но тебе повезло…
Хорошо везение. Каждое слово чувствовалось как удар в солнечное сплетение. Я присела на краешек стола. Дохлые крысы – это неприятно, но не страшно. Особенно в сравнении с моими перспективами на выживание.
– Ты должна была сама заметить: в твоей крови гораздо больше ихора, чем было раньше. Процесс не прекращается.
– Ты же сказал, что все кончилось, – тусклым тоном заметила я. – Изменений больше не будет.
– Солгал.
О чем он еще солгал, интересно?
– И что теперь? – вырвалось у меня. – Покроюсь зеленой шкурой и поглупею?
Сереш посмотрел на меня как на идиотку.
– Не знаю, – наконец признался он. – В моей практике не было таких случаев.
Как оптимистично. Однако я должна была прояснить еще один вопрос.
– А остановить этот процесс можно?
– Теперь нет. Кровь действительно смешивается. Ее уже не отделить.
Замечательное уточнение. Я вцепилась пальцами в столешницу.
– А в самом начале? Когда у меня еще не было этого? – я подняла одну руку и позволила рукаву упасть, обнажая запястье. – Тогда ее можно было отделить? Сделать переливание. Убрать драконью кровь…
– Возможно, – повторил он. – Вероятно.
Я могла не умирать. Я могла жить. Не сходить с ума от магии. Не бояться.
– Тогда почему?..
– Им это не выгодно.
Не нужно было уточнений, чтобы понять, кого он имел в виду. «Хантерс Инкорпорейтед».
– А моя смерть им выгодна?
– Это был бы нежелательный побочный эффект.
«Нежелательный». Какое утешение.
– Зачем все это?
– Закрытая информация, – снова отозвался индиец. – Но тебе точно стоит перевестись ко мне. Ты сделала почти правильные выводы! Пара десятков лет, и я смог бы тебя научить…
У меня не было пары десятков лет. У меня, возможно, и года-то не было. Я встала – неуверенно, опираясь на холодную поверхность стола. Слепо посмотрела на препарированную крысу: скоро меня будет ждать та же участь.
– Сколько мне осталось? Месяц? Неделя? День?.. Сереш!
– Не знаю.
Звучало как приговор. Он не знал – но не стал меня разубеждать или врать, что у меня больше времени в запасе. Я почувствовала ладонь у себя на затылке и вздрогнула. От кого не ожидала проявления сочувствия, так это от Сереша. Пусть он и ответил на мой вопрос…
Но именно он был виновен в том, что со мной происходило. Сам признал это.
– Позволь дать тебе совет. Не думай об этом. Я видел безнадежно больных людей, которые доживали до старости. И я видел молодых, полных сил и энергии, которые погибали от нелепой случайности. Ничего не изменилось. Если тебе суждено выжить, ты будешь жить.
Все изменилось. Если раньше у меня была надежда на то, что предсказание баньши окажется ошибкой, то теперь… У меня ведь нет ни одного шанса, правда? Так или иначе, я скоро умру.
Я скинула его руку. Наклонилась за сумкой – даже не заметила, когда ее уронила. Медленно направилась к выходу.
– Я бы приняла твой совет. Полгода назад. Когда еще верила тебе.
Но не теперь.
Я честно пыталась сдержаться. Не плакать. Не думать о том, что сказал Сереш. Не вышло. Меня хватило только на то, чтобы дойти до уборной в комцентре, и я осела на плиточный пол, давясь рыданиями.
Я не хотела умирать. Я хотела жить, пусть даже в этом сумасшедшем, неправильном, волшебном мире. Я хотела вернуться к родителям и обнять их. Я хотела прогулок по раскаленной набережной летом и запаха мандаринов и елки зимой…
Но что толку об этом мечтать? Теперь надо думать, что делать дальше. Я встала и оперлась на раковину. Чем хороша бурная истерика: рано или поздно она заканчивается. А после нее на переживания сил не остается.
Первый шаг стал очевиден, стоило только взглянуть в зеркало: умыться. Опухшие веки и темные потеки на щеках – не то, что следует показывать остальному миру. Особенно в такой момент. Поплескав водой себе на лицо, я кое-как стерла остатки макияжа и полезла в сумку за косметичкой. Механические действия успокаивали и давали время на размышления.
Учеба и подработка в газете в свете моих перспектив лишались всякого смысла. Но бросать их все равно не хотелось, пусть и из безумной надежды, что все еще обойдется. Один шанс на миллион, не больше, – но именно такие обычно и сбываются. И пусть я не хотела надеяться… Наверное, это какой-то инстинкт. Свойственный каждому человеку от рождения. Верить в лучшее до последнего. А иначе как бы человечество не сдалось и выжило?
Родители. Находясь в ГООУ, я мало что могла изменить, но… зря я их избегала все это время. Но кто же знал, что иной возможности у меня не будет. При мысли о них, о том, каково им будет потерять второго ребенка, я сжала в трясущихся пальцах футляр от туши.
Не могу так.
Всхлипнув и зажав рот ладонями, я снова сползла по стенке. Подтянула колени к груди, опустила на них подбородок.
Не могу.
Не хочу умирать.
И думать не хочу. И чувствовать. Из прострации меня вывел скрип открывающейся двери. Я подняла голову. Внимательно посмотрев на меня, Диз со вздохом поставил лейку – в веселый зеленый цветочек – на раковину и опустился на пол у противоположной стены.
– В холодильнике есть пиво, а у Гала где-то должен стоять виски. Насколько все плохо?
Столько не выпьешь, вот насколько.
– Хочешь поговорить?
Нет. Что я могла сказать? «Мы все умрем»? Не новость. «Я умираю»? Малознакомым людям такое не сообщают. А близким – тем более. Не та ноша, которую хочется разделить. Да и зачем причинять кому-то боль? Все равно ничего не изменить. Я снова спрятала голову в коленях.
– Я чувствую себя такой старой, – глухо призналась я. – Будто мне не восемнадцать, а все двадцать пять.
– Ну да, – согласился со мной Диз. – Потому что двадцать пять – это глубокая старость.
Я невольно хихикнула и тут же погрустнела. Очень глубокая, не всем до нее дожить суждено.
– Добро пожаловать в вечность, – добавил он. – Ты никогда до конца не повзрослеешь, но и чувствовать себя ребенком уже не получается, верно?
Верно. Я не осознавала этого раньше, но детство закончилось для меня только с поступлением в ГООУ. До того я всегда могла положиться на семью, здесь же я была сама по себе. И поблажек из-за возраста тут никто не делал.
Забавно вообще; полгода назад для меня было шоком узнать, что маги способны жить по несколько столетий. Открытием – и весьма неприятным. Сейчас я была бы счастлива, скажи мне кто, что смогу жить вечно…
Больше Диз ни о чем не спрашивал, и я была ему за это благодарна. Как и за то, что остался рядом. Позволил поверить, что я не одна.
– Зачем тебе лейка? – нарушила я наконец молчание.
Диз, все это время смотревший куда-то поверх моей головы, отвлекся от созерцания и скорчил страдальческую гримасу:
– Ник подарил Лине какую-то цветущую хрень в горшке. Поразительно мудрое решение, надо заметить: за столько лет мог бы понять, что у нее даже кактусы не выживают. Пришлось одалживать у некромантов. Жалко цветок, засохнет же.
Я невольно улыбнулась. Демон смерти, заботящийся о комнатном растении… На самом деле это было очень в его духе. Спасти цветок. Помочь незадачливой первокурснице. Просто потому что так правильно.
Интересно, если бы я ему сейчас все рассказала… Нет. Я отбросила эту мысль.
– А некромантам лейка зачем?
– Знаешь, как из нее удобно кровь на ритуальный круг наливать?
Даже не подозревала. Яркие цветочки на оранжевом фоне выглядели уже не так мило. Однако пора было вставать. Мне стало легче – настолько, насколько это было возможно. Диз тоже плавно поднялся с пола и отряхнул руки.
– Если ты уверена, что ничем не хочешь поделиться…
– Я в порядке.
Он недоверчиво хмыкнул.
– В таком случае я бы на твоем месте докрасил второй глаз. Иначе тебе могут не поверить.
– Надеюсь, на моем месте ты бы вообще глаза не красил, – проворчала я, берясь за пудреницу и проверяя свое отражение.
И правда, чуть не забыла. Диз на мгновение задержался на пороге.
– Если передумаешь, – сообщил он, – я рядом. Тебе нужно только позвать.
Щедрое предложение. Без шуток.
– Я знаю.
Как ни странно, работа помогла отвлечься от невеселых мыслей. Я настолько закопалась в редактуру, что и не заметила, как пролетело несколько часов. Только отреагировав на телефон, прогудевший, что пришло новое сообщение, я оторвала взгляд от компьютера и заметила, что в комнате не одна. Пока работала, на подоконнике устроился с сигаретой Диз, пристально наблюдавший за мной. Я ответила ему тем же.
– О чем задумался? – наконец спросила я, первой отводя взгляд.
– О звездах. О том, какими далекими и холодными они кажутся и какие они раскаленно-горячие на самом деле. Красиво.
Я подошла к нему и перегнулась через подоконник. Действительно, в стремительно синевшем небе уже виднелись звезды, слишком близкие, чтобы быть настоящими. Вон там Водолей, что ли? Кажется, сегодня мы попали в Южное полушарие.
– В первую очередь это опасно. Ты знаешь, что температура некоторых звезд достигает пятидесяти тысяч градусов и больше?
– В этом весь смысл, – он снова повернулся ко мне; в темноте зеленые глаза горели не хуже обсуждаемых нами звезд, – в опасности.
Псих.
Демон.
Вечно у них какое-то свое представление о мире… Почувствовав в воздухе сладкий аромат, перебивавший запах вянущих нарциссов, я принюхалась.
– Признайся, в этих сигаретах у тебя ведь не только табак намешан?
Диз протянул мне вторую.
– Хочешь проверить?
– Нет. И курить в ГООУ запрещено.
В доказательство, что плевать он хотел на это правило, демон выпустил дым мне в лицо. Я поморщилась.
– Зачем ты здесь? – Подоконник был длинным и широким, и я села рядом.
– Бывают ночи, когда нельзя оставаться одной. Даже если очень хочется.
Что-то похожее он мне однажды уже говорил, обнаружив на кухне общежития.
– Я не…
«Покончу с собой, если ты на это намекаешь». А если это неправда? Напророчили же мне самоубийство.
– Я не одна, – возразила я, чтобы хоть что-то сказать. – Меня сейчас Макс заберет.
– Пусть. А пока его нет, я составлю тебе компанию.
Судя по тону, это не обсуждалось. Я хотела было съязвить на этот счет, но вовремя остановилась. Прогонять его не хотелось. Поэтому промолчала и посмотрела за окно. Небо уже казалось чернильно-синим. В ГООУ фонарей не было, но это никому не мешало. Еще один плюс магии при всех ее минусах: ночное зрение она не давала, но ты всегда знал – тем странным, шестым-восемнадцатым чувством, – что вокруг происходит. Поэтому появление Макса не стало для меня неожиданностью.
– Курение в ГООУ запрещено, – настороженно сообщил он, увидев Диза.
– Она, – тот ткнул в мою сторону сигаретой, будто вокруг было много людей и можно было спутать, – говорит то же самое.
Макс перевел взгляд на меня.
– Привет, – улыбнулась я, извиняясь. – Одну секунду, сумку только захвачу.
Перелезая через подоконник, я не могла не отметить, как Диз машинально протянул мне руку, предлагая опереться, но тут же ее отдернул. Ну да. Не та ситуация, не та девушка… Диз так и остался в редакции, а я привычно переплела пальцы Макса со своими. Сейчас бы дойти до общежития, заснуть и представить завтра, что сегодняшний день был всего лишь страшным, неприятным, но сном…
– Что сказал Сереш? – обеспокоенно спросил Макс, стоило нам отойти.
– Ничего. Моя глупость, забыла вчера принять таблетку…
Соврав, я поежилась. Даже спиной я чувствовала тяжелый, как у всех демонов, взгляд.
Несмотря на жару, ночи тут могли быть очень холодными. Я попыталась еще плотнее закутаться в кардиган, прячась от утренней прохлады. В такой ранний час кампус был совершенно пуст, поразительное и немного пугающее зрелище в бурлящем жизнью ГООУ. За всю дорогу от общежития к коммуникационному центру мне никто не встретился. Ничего удивительного на самом деле. Половина пятого утра: все, кто не спал, разошлись по комнатам, а даже самые прилежные из студентов встанут только через пару часов. Лишь подоконник нашего склепа все еще был занят Дизом. Интересно, он вообще уходил? Или так и провел ночь здесь?
– Дай руку, – попросила я.
– А как же «Рапунцель, Рапунцель, спусти свои волосы»? – лениво поинтересовался компьютерщик, но ладонь протянул.
Взгромоздившись с его помощью на подоконник, я устроилась на противоположном конце и с завистью посмотрела на Диза.
– А еще одна сигарета не найдется?
Нашлась. Достав из воздуха, демон передал ее мне.
– Не знал, что ты куришь.
– Я и не курю, – невнятно пробормотала я, выбивая пальцами огонек. – Только когда очень херово.
Он поднял брови в притворном изумлении. Да-да, лексика, знаю.
– Значит, осенью все было еще не настолько плохо?
Выходит, что так. Я промолчала, но Диза это не остановило.
– Учитывая, что на улице только занимается рассвет, ты в том же платье, что и вчера, и плохим настроением от тебя несет за милю, можно предположить, что свидание прошло не слишком здорово?
Я покосилась на него, пытаясь понять, насколько участие в его голосе было искренним. Оно не должно было присутствовать – демон ведь. Бесчувственный и безжалостный демон. И все же – едва различимое, но оно слышалось…
– У нас с Максом все хорошо, – сообщила я, поджимая губы. – Все замечательно.
Так замечательно, что хочется кого-нибудь убить. Себя, например. Фигурально выражаясь.
– Тогда в чем дело?
Да нет, вроде бы искренним. После некоторых колебаний я решилась спросить.
– Как думаешь, я… хорошая?
– Если ты имеешь в виду «хорошая» как «не пью, не курю, вру исключительно из гуманизма»…
То ответ был очевиден. Пью. Курю. Лгу постоянно, другим и самой себе, из самых эгоистичных побуждений. Я затянулась сигаретой и покачала головой. Сама виновата, хотела узнать ответ.
– Но, как по мне, если ты задаешься подобными вопросами, ты не так и плоха. – Я фыркнула: сомнительный комплимент, как и все, которые я от него слышала. – Правда, не уверен, что ты спрашиваешь того, кого следовало бы. «Хорошая», «плохая»… Какая разница? Это всё роли. И если тебе в них тесно, откажись от них. Наплюй на свои шаблоны и стереотипы и делай то, что хочешь. Потому что «счастливая» – единственное прилагательное, которое на самом деле имеет значение.
Вот чего-чего, а такого – серьезного, даже слишком, – ответа я не ожидала. А еще я не думала, что какая-то часть меня с ним согласится. Жаль только, что воспитание категорически отказывалось признать его правоту и объясняло, что оправдывать плохое поведение каким-то мифическим счастьем – самый легкий и, соответственно, неправильный выход. Я скованно улыбнулась.
– Звучит немного эгоистично.
– Знаю. А еще весьма сомнительно с морально-этической точки зрения, – в тон мне ответил Диз. – Поэтому, думаю, мир еще не скоро увидит первого демона-психотерапевта. А теперь колись: что у вас все-таки случилось?
Я солгала Максу. Впервые. Я могла молчать или уходить от темы – но до его вопроса о Сереше я никогда не говорила ему неправду. Отчасти потому что подозревала, что он все равно узнает, отчасти потому что не хотела. Потому что Макс не заслуживал такого отношения к себе.
Но вчера я нарушила это правило. И продолжала врать ему всю ночь.
– Он пригласил меня на университетский бал, – сказала я вместо этого.
На мгновение на лице демона проступило неподдельное удивление, а потом он расхохотался. Что? Я не кривила душой, когда говорила, что – объективно – у нас с Максом все было хорошо. Идеальные отношения, как заявила мне Райли. Поцелуи на ночь и кофе по утрам. Лениво проведенные выходные и совместные выходы «в свет».
Только один из нас никогда ничего не говорил о себе. А вторая обманывала их обоих. В раздражении я скомкала сигарету в кулаке, а когда раскрыла ладонь, невесомую серую пыль унес ветер.
– И в чем проблема? – спросил Диз, отсмеявшись.
В том, что я приняла приглашение. Хотя знала, что скорее всего до мая, когда в ГООУ соберутся спонсоры и выпускники, а студентки будут спешно заказывать еще одно (десятое, вдруг оно окажется тем самым) вечернее платье, не доживу. Но не смогла отказаться – тогда пришлось бы рассказать правду. А признаться в ней у меня не было сил. Я знала, что увижу: страх за меня, упрямое нежелание принять факты и жалость. Максу, пережившему подобное со своей матерью, это было не нужно. А мне – тем более. Соблазн окончательно размякнуть, позволить кому-то другому позаботиться обо мне, показать себя слабой был и так слишком велик.
– Я не танцую.
– Не бывает людей, которые не танцуют, – не поверил мне Диз.
– Одна из них сидит сейчас перед тобой. Никогда не училась.
Даже не хотела. Мне это казалось глупым: платья в пол, музыка, которая уже давно никому не нравится, попытка не столько возродить величие былых эпох, сколько вписаться в него… Но сейчас я бы все отдала, чтобы увидеть университетский бал ГООУ своими глазами.
– Да чему там учиться…
Я с интересом посмотрела на Диза.
– Так ты еще и вальсируешь?
Почему-то меня это не удивляло. Диз – да и многие другие демоны, которых я видела, – обладал грацией, сразу выделявшей его среди обычных людей. В сравнении с ним я чувствовала себя неуклюжей.
– Если бы только это, – айтишник закатил глаза. – Чаще отец требует сыграть вольту. Лучше бы вальс. Вальс – это легко.
– Кому легко, – проворчала я, – а кто лучше постоит в сторонке…
Все, что я знала о вальсе, укладывалось в одно предложение: в нем было три такта. Остальное казалось тщательно срежиссированным спектаклем. Диз понимающе хмыкнул и спрыгнул с подоконника.
– Позволишь?
Я посмотрела на протянутую мне руку.
– Шутишь?
Диз покачал головой.
– Вальс – это просто, – повторил он. – Если хочешь, я тебе покажу.
Если бы мы находились в книге, наверное, это был бы романтический момент. Раннее утро, когда мир еще спит. Двое, связанные многими секретами. Безнадежно влюбленная девушка и… демон, которого хрен поймешь. Но это я отвлеклась. Предложение научить танцевать. Ощущение близости партнера. Девушка неловко повторяет движения за ним и смущенно краснеет, когда не удается. Рука в руке, ее пальцы едва заметно подрагивают от волнения. Его правая рука лежит на ее лопатке – и по мере танца спускается все ниже, будто случайно…
Только это была не книга. Я встречалась с Максом, которому и так не повезло с девушкой, у Диза была Эрика, а умение танцевать мне все равно не пригодится. Я вздохнула.
– Ты нашу разницу в росте видел? – я улыбнулась, пытаясь смягчить отказ. Хотя для кого я старалась? Соглашусь или нет, Дизу по большому счету все равно. – Мы даже когда просто стоим рядом, смешно выглядим. С такой разницей не танцуют.
Он равнодушно пожал плечами и зевнул. Как я говорила: Диз был не из тех, кто расстраивается по мелочам… вообще расстраивается. Я слезла с подоконника и пошла к своему месту.
– Мне нужно работать. Кстати, а что ты здесь всю ночь делал?
– Ник попросил подменить. У них с Каталиной сегодня какая-то дата.
Так просто они не сумели бы ее отпраздновать, потому что Лина работала в дневную смену в IT, а Ник сидел в коммуникационном центре по ночам. Меня всегда удивляло, как они умудрялись жить вместе, почти не видя друг друга. Диз посмотрел на часы и с удовольствием потянулся.
– До конца смены три минуты, так что я пошел. Если кто будет звонить, пусть с ними уже Гал разбирается.
Стоило мне остаться одной, как тяжелые мысли вернулись. Я поспешила включить компьютер, пытаясь отвлечься от них. Спасибо, что сегодня обошлось без анонимных писем в почтовом ящике. «Смерть придет в этом году»… Придет, куда она денется. Я открыла файл с программой празднования двухсотлетия ГООУ на ближайшие месяцы и замерла, пораженная запоздалой догадкой.
«В этом году ГООУПиОАатСДиРН отмечает юбилей…»
«Смерть придет в этом году…»
Не могло же все быть настолько очевидно?
Я собрала волосы в хвост и посмотрела на пустовавшую кровать напротив моей. Семь утра, а София так и не пришла. За последнюю пару недель я могла сосчитать по пальцам одной руки, сколько раз ее видела, и это начинало меня беспокоить. Пока я раздумывала, не послать ли ей очередную эсэмэску, зазвонил будильник. Не глядя, я прихлопнула его крышку рукой и принялась закалывать челку. Сообщение от Диза, пришедшее вчера после занятий, заставило меня срочно поменять планы на сегодняшнее утро. Впрочем, хорошо. Мне все равно нужно было с ним поговорить.
Я усмехнулась, вспоминая переписку.
«Ты ведь помнишь, что нам еще доклад писать по русской литературе?»
Я и не забывала. В отличие от кое-кого другого.
«Только не говори, что уже начал читать Булгакова».
«Нет, – честно признался айтишник. – Но у тебя будет уникальный шанс все мне пересказать».
Мечтала о такой возможности всю жизнь. Это сарказм, если что. Все-таки не выдержав и послав Софии сообщение, я пошла на встречу. Диз ждал меня на кухне. Не отрывая взгляда от ноутбука, протянул мне кружку. Кофе в ней был черным, крепким и потрясающе вкусным. Что уж говорить, Диз не только с людьми, но даже с полуразумной кофемашиной умел найти общий язык.
– Спасибо, – сказала я, грея руки о чашку. В последние дни пальцам все время было зябко, хотя жара из ГООУ не уходила.
– Не за что. На стойке сверток, Нора просила тебе передать.
Я обратила внимание на бумажный пакетик и потянулась за ним. Внутри оказалась баночка с таблетками.
Уходя от Сереша, я и забыла попросить его о новой порции лекарства. Слишком зла и напугана я тогда была. А потом возвращаться с виновато опущенной головой мешало упрямство. Как-то неловко: устроить сцену и тут же прибежать просить помощи. Так что новая доза пришлась как нельзя кстати. Открутив крышку, я заглотила таблетку и запила ее остатками кофе. Странно. В этот раз ощущения были другими.
– Зачем ты сидишь на блокаторах?
Я обернулась на голос: зеленые глаза за оправой очков смотрели на меня строго и неодобрительно.
– Я не…
– Не ври. В меня достаточно их заливали, чтобы я узнал запах.
Я недовольно пожала плечами. Утро, начавшееся неплохо, казалось уже не таким радостным. И кофе закончился.
– Ты знаешь, что ты себя так угробишь?
Не успею.
– Знаю.
За этот ответ я удостоилась еще одного внимательного взгляда.
– Где сядем? Останемся здесь или пойдем в гостиную? – сменил тему Диз.
Похоже, того, что я осознавала последствия, ему было вполне достаточно, отговаривать меня он не собирался. С одной стороны, я была рада, что избежала расспросов. С другой… безразличие немного задевало.
– Пошли в гостиную.
О своем решении я пожалела сразу, как навстречу мне бросился небольшой розововолосый ураган.
– Натусик!
Услышав свое имя, я машинально сделала шаг назад, лишь по счастливой случайности избегая столкновения с Дизом. Карис это не смутило, она все равно кинулась меня обнимать.
– Так давно тебя не видела! – Правда; в расписании практикума по демонологии у меня сейчас было несколько недель перерыва. – Я соскучилась! Когда у тебя следующее занятие? Мы сейчас с мальчиками собирались в бассейн, пошли с нами?
– Я немного занята, – полузадушенно пискнула я. У Райли последние две недели были экзаменационными на ее факультете, а без компании рыжей я уже успела отвыкнуть от такого напора. – Но спасибо.
Диз, шедший позади меня, деликатно кашлянул. Карис сделала вид, что только сейчас обратила на него внимание. По ее губам скользнула недобрая усмешка.
– Амавет, – произнесла она, не убирая руки с моего плеча.
Тот недовольно скривился.
– Карис. Давно не встречались.
«Хотелось бы подольше», – явно читалось в выражении его лица.
– Как твой отец, Амавет? Все так же зол?
– Это его обычное состояние. А ты куда-то собиралась, – с нажимом произнес он.
Всего секунды, на которую он прекратил прятать свою силу, хватило, чтобы все правильно поняли намек. Возражать Карис не рискнула. Отпустила меня. Кликнула своих «мальчиков» в количестве трех штук (восхищенно-бессмысленные взгляды студентов заставляли подозревать либо меня в полной женской несостоятельности, либо ее в использовании родового дара) и ушла. Даже не попрощалась.
– Занятие? – переспросил Диз, наблюдая за ее отступлением.
И ведь не отстанет. А я так надеялась удержать это в секрете.
– По демонологии.
– Ты взяла демонологию в качестве специализации?
Судя по тону, его это забавляло. Я с вызовом посмотрела на Диза – что немного сложно, когда противник выше на голову с лишним, но мне удалось.
– Да, взяла. Хочу знать, как от вас защититься. Потому что в прошлом семестре я не знала. Я была слабой и беспомощной и только ждала, пока меня спасут. А я не хочу, чтобы меня спасали. Еще вопросы?
– Дело только в этом?
– Да, – голос дрогнул.
Хотелось бы мне звучать сейчас увереннее, но… Диз тактично сделал вид, что ничего не заметил.
– В левом углу есть свободный диван, – миролюбиво предложил он.
И я даже догадывалась, почему его не заняли. Потому что он стоял дальше всех от кондиционера. От духоты голова разболелась вновь.
– Когда уже эта жара уйдет, – простонала я, откидываясь на подушки.
– Через две недели, я смотрел в приложении, – Диз снова уткнулся в компьютер. – Ты всегда можешь снять кардиган, ты ведь это понимаешь?
Я не могла. Он прекрасно знал почему.
– Если они тебе так мешают, скрой их под иллюзией.
– Не умею. У меня не выходят иллюзии. – Он недоуменно покосился на меня, пришлось объяснять: – Поскольку я вижу через них, я не чувствую, удались они мне или нет. Вот они и не получаются.
Кажется, мне удалось удивить Диза. Хотя пытаться понять его реакцию в большинстве случаев все равно было бесполезно.
– Ты видишь сквозь иллюзии? – уточнил он. Я кивнула. – Интересно… Дай руку.
Несмотря на мои протесты, он задрал рукав, пальцы пробежались по моим шрамам.
– Вторую.
– Откуда я знаю, что ты что-то сделал?
Для меня мои руки выглядели точно так же, как и всегда: золотые росчерки на незагорелой белой коже. А магию я уже не чувствовала: в этот раз эффект от таблетки оказался гораздо сильнее.
Диз хмыкнул и перехватил проходившего мимо нас студента:
– Скажи, ты что-нибудь видишь?
Тот оторвался от учебника и очумело посмотрел на нас. Все ясно. Я с наслаждением скинула кофту. Сразу стало легче.
– Понятия не имею, почему твой Охотник до сих пор этого для тебя не сделал.
Я тоже не знала. Меня саму теперь очень занимал этот вопрос, ведь Макс понимал, как я переживаю из-за отметин, почему не предложил такой выход? Причем решение было настолько простым и очевидным, что мне даже в голову не пришло. Червячок сомнения грыз изнутри, но я решила отложить эту тему до встречи с Максом.
– Ладно, с чего начнем?
– Я тебе переслала файл на почту, можешь посмотреть сначала его? – попросила я.
Диз повиновался и развернул график на весь экран.
– Что это?
Точно не «Мастер и Маргарита».
– Статистика смертности студентов ГООУ за последние двести лет. Нет, я не шучу, – добавила я, предупреждая вопросы.
Вчера я потратила несколько часов на просмотр всех годовых отчетов в библиотеке ГООУ. Бертрам были в восторге от такого рвения. Демон обернулся и, прежде чем я успела отодвинуться, потянулся к моей голове.
– Эй! – возмутилась я, когда он вытащил из челки невидимку.
– Всего одна. Оставшихся двух тебе вполне хватит.
Дело было не в количестве, а в личном пространстве. Но кому-то этого было не понять. Диз убрал волосы с лица, заколол моей невидимкой и прокрутил график дальше.
– И что?
– Я подумала, в письмах все время говорится «скоро» и «в этом году»… А что у нас будет в этом году? Юбилей основания ГООУ. Вдруг это как-то связано? И тогда я решила посмотреть, не было ли чего-то подобного в другие годы. Если ты сравнишь тысяча восемьсот шестнадцатый и девятьсот шестнадцатый… В первый год еще ладно, тогда было рекордное количество смертей, но сто лет назад… Все это время количество летальных исходов падало, а тогда оно не просто осталось на уровне предыдущего года, а даже выросло на семнадцать случаев. Что, если это как-то связано?
– Или это статистическое отклонение. Год основания не показателен, а семнадцать смертей – это смешная погрешность.
– А вдруг? – продолжала я упорствовать. У меня впервые за все это время появилась теория, и я не была готова с ней расстаться. – У тебя был доступ к личным делам студентов. Он остался? Ты не мог бы скинуть мне, кто умер в ГООУ в восемьсот шестнадцатом и девятьсот шестнадцатом и от чего?
Диз тяжело вздохнул, понимая, что так просто от меня не отделается.
– Я посмотрю, что смогу сделать.
