В комнате пахло пылью. Такой обыденный запах казался неуместным здесь, в башне, где все пропиталось кровью и Абигором, страхом и болью. Помещение представляло собой что-то среднее между музеем и кладовкой: по периметру стояли тяжелые дубовые витрины, под стеклом в свете канделябров холодно блестели клинки. Они же висели и на стенах: шпаги и рапиры, мечи и кинжалы, ножи всевозможных размеров и форм… Я не знала, почему Диз привел меня сюда. Просто следовала за ним, пока он обстоятельно рассказывал про экземпляры коллекции.

– Папский презентационный меч Климента Восьмого. Если присмотришься, увидишь на рикассо изображение распятого Иисуса. Отец купил его из-за крестовины: оригинальное нижнее защитное кольцо, такое редко встретишь.

Узкое лезвие потемнело от времени, и гравировку было почти не различить…

– Тсеп-са, тибетский короткий меч. В этом всего сорок пять сантиметров. Он был скорее ритуальным: видишь рукоять? Это ваджра. «Алмаз» – или «молния». В любом случае нечто несокрушимое. Как видишь, зря так назвали, иначе бы он не оказался здесь.

Выкрашенная в бирюзовый цвет кожа ската на ножнах была украшена кораллами и жемчугом…

– Рукоять трости. Отец купил ее во Флоренции, когда жил там в тысяча пятьсот восьмидесятых. Лезвие скрывалось в дереве, и никто не предполагал…

Инкрустация шла золотом по всей длине кинжала подобно золотым дорожкам на моей коже. Неизвестный мастер изобразил химер и драконов – и это произведение искусства предполагалось прятать?

– Бирманский дха…

– По какому принципу они размещены?

Не по размеру и типу. Не по веку – тут был и пятнадцатый, и девятнадцатый. Не по региону, восточное оружие смешалось с европейским.

– А должен быть принцип?

Не такого ответа я ожидала от Диза. Думала, задвинет сейчас что-то умное и малопонятное.

– Полагаю, принцип называется «как отец пожелает», – пояснил он, заметив мое недоумение. – Обгони, ритуальный меч нигерийского клана огун.

Из вежливости я посмотрела на ужасающего вида тесак и собиралась перейти к следующей витрине, но задержала на нем взгляд.

Что-то было не так.

Не с тесаком, нет. Разнообразные культы вообще отлично сочетались в моем представлении с убийственно выглядящими колюще-режущими предметами.

Но с остальным…

Почему после того, что сказал мне Диз в переговорной, я покорно пошла за ним? Не спорила, перестала задавать вопросы? Я помнила наш разговор там. Как Диз сказал, что тоже хочет мне что-то показать. Как мы спустились сюда. Но… Все было как в тумане.

– Это из его путешествия по Непалу уже в тысяча шестьсот шестидесятых. На рукояти – Гаруда, вахана Вишну и заклятый враг нагов. Скажу честно, в жизни он не такой симпатичный.

Вырезанная из слонового бивня фигура изображала крылатого мужчину, сложившего руки в молитвенном жесте.

– Можно посмотреть?

Даже голос звучал чужим и далеким.

И тело будто онемело и перестало слушаться.

Диз пожал плечами:

– Вперед.

Я приподняла стекло витрины и достала кинжал; он оказался неожиданно легким. Но только после этого поняла, что было неправильно.

– Красиво, не так ли? Тонкая работа.

Костяная рукоять кинжала казалась теплой в ладонях – на контрасте с лезвием. Я провела пальцем по гравировке. Действительно красиво.

И выбросила руку с кинжалом вперед.

Никогда не думала, что лезвие входит в плоть так легко – и правда, словно масло разрезаешь. С другой стороны, я никогда не думала, что пырну кого-то ножом в живот. Длинные пальцы, уже не мои, сжались на рукоятке. Поздно.

Первые капли упали на пол, распускаясь рубиновыми цветами на белом мраморе.

Я подняла взгляд на него. В зеленых глазах читалось непонимание. Неверие. Обида, будто от кого-кого, а от меня он этого не ожидал.

– За что?..

Все смешалось: пыль и кровь, алые капли на полу и моих руках, зеленые глаза и темные, вспыхивающие рубиновыми искрами на свету…

– За что?..

– За семь жен, – ласково ответила я. – В баночках да шкатулочках.

«Диз» усмехнулся, отнимая руки от живота. Черты лица поплыли как восковые: нос стал короче, подбородок – массивнее. Волосы посветлели, принимая оттенок пролитой крови. Изменения происходили постепенно, будто пластилин у меня на глазах сминали и заново лепили из него человека.

– Как догадалась?

– Диз не умеет обижаться. Ты круто его скопировал: интонации, жесты… Но…

До последней ноты. Она оказалась фальшивой.

– Ударила же раньше. Не боялась ошибиться?

Нет. Но не объяснять ведь про запах нарциссов.

– А еще твой брат лучше воспитан: он бы не позволил мне самой доставать кинжал. И вообще удивился бы такой просьбе. Диз знает, что я недолюбливаю оружие.

Трансформация завершилась, передо мной стоял Соррел.

– В этом есть ирония, – заметил он, доставая из-за уха сигарету, – учитывая, что братец у нас сам по себе идеальное оружие. Но ты меня удивила. Не ожидал, что решишься меня заколоть. Не жалко?

– Вылечишься, – равнодушно бросила я, озираясь.

– Кого ищешь? Случаем не Амавета? Его здесь нет.

Нет. Не Диза.

То, что я сначала не могла разгадать – кроме странного поведения «Диза», – было отсутствием магии. Оглушающей пустотой, в которой проходила моя жизнь до последней осени. Я все еще помнила мир таким: без ощущения силы, без запахов и оттенков. Он снился мне каждую ночь.

– Асра, верно? – крикнула я в пустоту. – Его первая любовь.

Однажды он рассказал мне. О девчонке, которая была его самым близким другом. О маре, которая чуть не свела его с ума.

Мгновение, когда сон стал явью, было невозможно не заметить. Как гомон толпы для того, кто провел последний год в тишине, как чересчур яркий свет для прозревшего – он буквально валил с ног. Слишком много информации для привыкшего к человеческим ограничениям мозга. Я выдохнула, пытаясь успокоиться. Не первый раз. Так уже было, когда Сереш экспериментировал с ограничителями. Сложно только первые несколько минут, потом привыкаешь.

– Не любовь. Диз не умеет любить.

У девушки, появившейся в противоположном углу, была загорелая кожа и волосы белые как первый снег. Не обращая внимания на недовольного Соррела, она подошла ко мне. Спокойно, позволяя себя рассмотреть. Я воспользовалась разрешением. Строгое серое платье с воротником под горло выглядело скорее униформой, но я не обольщалась. Служанки не держат себя так надменно. Холеные пальцы блеснули в пламени свечей стеклянными когтями. Взглянув на меня, мара насмешливо поморщилась, два черных кусочка стекла, которые я сначала приняла за пирсинг, переместились с брови на скулу.

– Он очень старается всех в этом убедить, – не согласилась я. – И себя, и других. Так что вам от меня надо?

– Что планирует братец?

Я недоуменно моргнула. Удивительно, но рыжий умел становиться серьезным, когда хотел. Но не успела я высказать все, что думаю о подобных приглашениях на допрос, как ответила:

– Не знаю.

И прикусила губу.

Твою мать.

Туман опять вернулся, но на этот раз ощущения были знакомы.

Полгода назад. Осень. Глаза – нечеловеческие, повторяющие звездное небо. И затмевающее все мысли желание выполнить приказ.

Те глаза не раз мне снились. И далеко не всегда в кошмарах, наведенных Сагой. Макс знал, как я просыпалась с криком и долго не могла от них отойти. Как даже с амулетами не доверяла себе, не знала, что из моих действий было моей волей.

И теперь все повторялось.

– Зачем ты здесь? Ты не можешь провести его в Верхний мир, иначе его бы здесь уже не было.

– Не могу.

Сил не хватит. Я чувствовала, что могу вернуться сама. Но не забрать кого-то еще.

Оцепенение иногда отпускало и позволяло мыслить. Соррел не был Мором. Он работал проще, ему не нужно было лишить меня себя самой – просто подавить сопротивление. Но все равно было гадко. И страшно. На ощупь я нашла на шее шнурок и сжала серебряные подвески в пальцах. Диз никогда не дарил мне амулета против себя или своего круга – а даже если бы дал, после пересечения Границы он перестал бы действовать. Но так все равно стало спокойнее. У каждого свой якорь. Кто-то считает в обратном порядке, кто-то вспоминает маршрут до дома, а кого-то возвращает в реальность ощущение холодного металла в руке.

– Тогда почему он тебя позвал?

– Диз не звал меня.

Снова ответ против воли. И хочется промолчать, а слова сами рвутся наружу. Асра бросила на меня внимательный взгляд.

– Хочешь сказать, сама пришла? И осталась? – Соррел фыркнул, выпуская дым мне в лицо.

Зря. Страх быстро уступил место раздражению.

– Твой отец был очень гостеприимен, приглашая погостить у вас.

Не нравится? А правда может быть и такой. Со стороны мары донесся смешок. На этот раз я ответила сама, добровольно. До того, как чужая, давно смытая кровь начала разъедать кожу. Это позволило выиграть пару секунд, чтобы прийти немного в себя.

Я пошла на факультет демонологии, чтобы со мной никогда больше не случалось подобного. Чтобы больше не чувствовать себя беспомощной в такой ситуации. Проучившись семестр, поняла, что у меня нет шансов. Если перейдешь дорогу демону, тебя не спасет никакая молитва. Нет заклинаний, способных устоять перед их силой. Единственная надежда – сковать демона защитным кругом, но если не успел…

К счастью, у меня были и другие учителя.

– Не боишься дерзить? Я не Амавет, я убить могу. Ты ведь знаешь правила. Что случится с тобой здесь, отразится и на твоем симпатичном бренном теле. Или ты думала, что неприкосновенна?

– Я просто подозреваю, что ты не захочешь в открытую ссориться с Дизом, – призналась я. – Иначе что тебя останавливает?

Еще один честный ответ, который ему не пришлось вытягивать из меня. Я перестала сопротивляться – а в таких случаях люди (и не люди) имеют свойство расслабляться. Заклинания подчинения воли, как и прочий ментал, держатся на воле заклинателя. Лиши сознания, сбей концентрацию – и окажешься свободен. Плетение, получившее имя давно погибшего Харпера, было почти закончено, когда Соррел его заметил. На мгновение меня окатило волной тяжелой, почти материальной ярости. А потом мое заклинание рассыпалось прахом.

Он не мог его не заметить: слишком долгая работа. Но на это я не рассчитывала. В первый раз оно подействовало за счет эффекта неожиданности. Сейчас такого преимущества у меня не было.

Огонь жестко хлестнул его по щеке, оставляя за собой красный след.

«Не бывает честного боя, – советовал Макс. – Если будет возможность ударить, бей исподтишка. Так у тебя появится хотя бы минимальная возможность выжить». Опять оказался прав. От следующего удара Соррел отступил на шаг. На скуле уже красовались свежие волдыри, а взгляд… Нет, он не был злым. Немного безумным, возможно. Заинтересованным. Словно демон увидел любопытную диковинку и теперь думает, как ее заполучить.

Желательно никак.

Воспользовавшись тем, что мара предпочла остаться в стороне, я поспешила к выходу. Хриплый мужской голос догнал уже в дверях.

– Передай Амавету: что бы он ни задумал, времени у него до летнего солнцестояния. После него братцу лучше здесь не оставаться.

Соррел мог остановить меня. Мог приказать. Но вместо этого… Он не воспользовался магией.

Однако мы оба знали, что я передам его слова Дизу.

На этот раз дом решил не шутить со мной. Из оружейной я буквально вывалилась в уже знакомый офис. Блондин как раз поднимался со своего места, когда увидел меня.

– Куришь, новенькая?

Пальцы мелко подрагивали – да что там, меня всю колотило от страха. Следовало признать: я повела себя как идиотка. В оправдание – я запаниковала. Стоило почувствовать снова собственную беспомощность, как… Как я решила, что смогу тягаться с трехсотлетним демоном. Дура.

– Курю, – решила я, переводя дух.

Еще и сбежала. Вот она, реакция «бей или беги» в действии. Буквальнее некуда. И глупее тоже.

– Тогда пошли.

Сидевшая на скате крыши горгулья с большим неодобрением смотрела на посетителей: то ли скульптор был настолько хорош, что ему удалось изобразить потрясающе живое и надменное выражение морды, то ли… Горгулья скривилась, увидев сигареты, и я на всякий случай сделала шаг назад. Нет, скульптор тут был ни при чем.

– Крис, – представился айтишник, протягивая мне пачку.

– Наташа.

– А ты еще неплохо держишься, – одобрительно заметил он и достал из кармана джинсов зажигалку. – Я, когда сюда только попал, основательно в штаны наложил.

У меня уже имелся опыт. Не Ада, но ГООУ оказался весьма на него похож.

Каменное чудище поняло, что уходить с балкона мы не собираемся, недовольно поморщилось и, расправив крылья, замоталось в них словно в кокон. Я ее понимала: мне тоже никогда не нравился запах дыма. Но сам процесс странным образом успокаивал.

– Итак, за сколько он тебя купил? – Я недоуменно уставилась на Криса, и тот решил пояснить: – Не подумай, у нас тут вроде внутреннего соревнования. Кто самый большой тупица и больше всех продешевил. Так за что отдала душу? Деньги? Убийства? Здоровье близких?

– А ты?

– Время, – легко ответил Крис и закатал рукав кофты. Под ним кожа была в синяках и следах от уколов. – Передоз. Я подыхал, когда пришел он и пообещал как минимум десять лет. Подумал еще, что таких глюков раньше не было.

Кривая усмешка не могла скрыть горечи от осознания, что его провели.

– Он пообещал тебе жизнь? – неверяще спросила я.

– Я тогда тоже так решил. Только мы ведь все мертвы, правда? И про Ад он не шутил. Кто бы мог подумать, правда?

Наверное, никто. Если бы ко мне – до поступления в ГООУ – подошел кто-то и предложил исполнение всех желаний в обмен на душу, я бы тоже отмахнулась, не приняв чудака всерьез. А то и подыграла бы, в глубине души посмеиваясь над человеком, который счел подобную шутку остроумной. Сколько их таких было, даже не понявших, на что соглашаются и с кем подписывают договор?

Я резко затянулась. А потом – осознание, будто на меня ушат холодной воды вылили. И новая реальность. Без неба над головой – зато с чудовищами за каждым углом. Мир, в котором живут по совсем другим правилам. И никакого выхода из этого кошмара. Никакого права выбора. Я знала по себе, каково это.

– Ну так?

Не отвечать же «Ты ошибся, я здесь просто по-дружески на чай решила заглянуть»? Сейчас особенно остро почувствовалось, насколько нелепым был мой сюда визит.

– Ничего.

Крис нахмурился.

– Это что-то новенькое. Реально?

Я привычно дунула на окурок, позволяя светлым хлопьям улететь с балкона. Горгулья отняла крыло от левого глаза и покосилась на меня, проверяя, чтобы пепел не задел ее. Лицо у блондина вытянулось от удивления.

– Кто ты?

Хороший вопрос.

– Я – как он, – тихо произнесла я. – Только с нашей стороны мира.

Кто бы что ни говорил, разницы между нами – гени и даймонами – не было. Нас разделяла Граница, но в остальном… Две стороны одной монеты. Огонь и Воздух, но под ними мы были одинаковы. Нами двигали те же стремления – сила и власть; и точно так же мы пользовались теми, кто слабее. Понимание на лице Криса сменилось отвращением. Брезгливостью. Зря я не поверила в свое время Максу. Люди действительно не слишком жаловали таких, как мы.

– Наверное, мне лучше уйти.

Диз нашелся в кабинете в конце коридора. Письменный стол был завален бумагами до такой степени, что за стопками распечаток и тубусами виднелся лишь взлохмаченный черный затылок.

– Похоже, электронный документооборот до Ада еще не дошел? – сочувствующе спросила я.

При моем приближении демон оторвался от чтения и поднял на меня усталый взгляд.

– Нет, – печально согласился он. – Не дошел.

Чтобы разгрести себе место, я подняла кипу документов. Диз настороженно замер:

– Не…

Поздно. Поймав по пути несколько свитков, я присела на край стола. Демон вздохнул (будто от моего вмешательства бардак стал больше) и сокрушенно пробормотал:

– Аллегория моей жизни…

– Хочешь сказать, у тебя во всем строго установленный порядок, а потом прихожу я и все рушу?

– Иногда ты бываешь очень проницательна.

Я насупилась: «иногда» прозвучало обидно. Я была не самым умным человеком на Земле, но не совсем же идиоткой. Диз, заметив мою реакцию, улыбнулся.

– Я не говорил, что имею что-то против.

– Нет, ты назвал меня дурой.

– Я сказал, что в некоторых сферах, особенно в тех, что связаны с твоими эмоциями, ты бываешь не так быстра.

Иногда честность добродетелью не являлась. Я мрачно посмотрела на демона и собралась ответить, но тот меня перебил:

– Что случилось? От тебя пахнет дымом. А куришь ты только когда тебе плохо.

Логика. С ней не поспоришь. Я тяжело вздохнула.

– Познакомилась с Крисом. Ты правда заключил с ним контракт на душу?

– Мне требовались его знания.

От ровного тона меня покоробило.

– А от остальных что тебе нужно? Ты покупаешь их, обещаешь богатства с чудесами и делаешь их своими рабами здесь, – последняя фраза уже не была вопросом.

– Я предлагаю им сделку, – возразил Диз. – Которую они принимают. И не обещаю, а плачу указанную цену.

– За которую они должны жить в Аду! Едва ли кто-то из них представляет себе, что это такое, когда соглашается.

– Но это уже не моя проблема, верно?

– Разве не ты говорил, что нельзя сделать выбор, не видя всей информации?

Диз смерил меня внимательным взглядом.

– Полагаю, я понял, в чем дело. Ты зря проводишь параллель между обстоятельствами, вынудившими тебя попасть в ГООУ, и тем, как они оказались здесь. У тебя изначально не было выбора. Они свой сделали.

А дали бы они тот же ответ, зная все? Потому что я – нет. Никогда не подписала бы согласие. Никогда не приехала бы в ГООУ. Ни за что.

– Это нечестно, – продолжала гнуть я.

– Неэтично, возможно, – Диз спокойно вернулся к документам, подписывая их после беглого просмотра. – В случае Криса. Но его ситуация была особенной. Если бы я ждал, пока он вернется во вменяемое состояние, он перестал бы существовать. Все прочие дали согласие в здравом уме и твердой памяти. Все честно.

– А потом ты так же честно ждешь, пока они помрут?

Еще один пункт, смущавший меня. Если кто-то требовался ему в Аду сейчас… А иначе бы он не спешил привязать их к себе. Диз промолчал. Отложил ручку. Снова поднял посеревшие глаза. В них отразилась маленькая испуганная я – и больше ничего.

– Они делают свой выбор.

И что это должно значить? В кабинете стало трудно дышать.

– Мне кажется, ты кое-что не до конца понимаешь, Нат. Это не Земля, а я не человек. И почти все, что говорят обо мне, – правда. Но я никого из них не принуждал и не использовал силу. И никого не обманул. Если считаешь такое поведение нечестным, твое право. Но тебе придется либо смириться, либо уйти.

Я уже говорила: Диз почти никогда не кричал. Но сейчас, высказывая мне все так, будто прогноз погоды зачитывал… Подобным образом выглядела злость в его исполнении. Выдвинув мне ультиматум, он снова взялся за бумаги, а я так и осталась сидеть, вцепившись пальцами в ворот свитера.

Да уж, выбор. Разум подсказывал мне, что добрых рабовладельцев не бывает. Либо ты хороший, либо ты… демон. А еще – что я была дурой, когда не слушала, что мне рассказывали о его племени. Все ведь оказалось в итоге правдой. Сердце говорило, что я и так все это знала, Диз только облек мои знания в слова и оказался достаточно смел, чтобы их произнести, не опускаясь до лжи. А еще напоминало про кубик льда на ладони и пронизанные беспокойством вопросы. И про то, что немногое в этом мире было однозначно.

– Еще я встретила твою бывшую, – преувеличенно бодрым тоном заявила я.

Я ничего не выбрала. Не сумела. Трусливо пообещала себе, что сделаю это позже, когда буду знать все… Только сомневалась, что этот момент когда-либо наступит.

– Которую? – с опаской уточнил Диз.

Скорость, с которой он превратился обратно из Амавета, сына Абигора, в парня, с которым я познакомилась у костра, напугала не меньше предыдущей метаморфозы.

– Асру. Кажется, она променяла тебя на Соррела… Надеюсь, новость тебя не слишком огорчит.

Он только усмехнулся, снова берясь за ручку:

– Нет. Полагаю, оно к лучшему. У меня никогда не было необходимых ей амбиций… Что она от тебя хотела?

– Познакомиться, наверное. А вот твой брат – передать, что у тебя времени до летнего солнцестояния.

– Дурак, – беззлобно и ничуть не волнуясь, отозвался Диз. – Так и сказал?

– Да. Диз… – я замолчала, собираясь с духом перед следующим вопросом. – Если я спрошу, сон ли это сейчас, ты рассмеешься и скажешь, что я психую?

В этом заключалась главная проблема с марами. Сны, которые они насылали, казались настолько яркими и живыми, что их было очень сложно отличить от реальности. Когда он начался? Закончился ли? Или мне только показалось, и сейчас я вышла на второй виток?

– Ты психуешь. Но я не буду смеяться, – не глядя, Диз протянул мне руку, лишь чудом не перевернув никаких документов. – И это не сон.

– Предлагаешь ущипнуть тебя и удостовериться? – не поняла я.

– Я имел в виду несколько иное… Но если от этого тебе станет легче.

Я воспользовалась предложением – исключительно из интереса, как будет ощущаться шкура, которую не сумел пробить клинок. Кожа как кожа. Диз поморщился и поспешил ладонь убрать.

– Самое печальное, – с сожалением произнесла я, – что во сне ты сказал бы то же самое.

Чтобы усыпить мою бдительность. Чтобы я продолжила считать, что все это происходит наяву. Я судорожно вдохнула запах вянущих нарциссов, пытаясь успокоиться. Но ведь мара могла просто скорректировать ощущения, прочитав во сне мои мысли…

Какой простор для разгулявшейся паранойи, черт возьми.

– Тогда тебе остается только поверить.

– Ты знаешь, как у меня с доверием.

Диз согласно фыркнул.

– Мне, – уточнил он. – Веришь мне?

Страшно. И, наверное, глупо. Но я все равно кивнула. Нужно кому-то доверять, если только не хочешь свихнуться. И я ведь уже решила…

Только с каждым новым открытием следовать тому решению было все труднее.

– Это не сон, – настойчиво повторил он.

Очередная безмолвная тень вкатила в кабинет сервировочный столик. Почувствовав запах свежего хлеба, я поняла, насколько проголодалась. И что никакие душевные метания мне в настоящий момент аппетит не отобьют. Тень сунула мне в руки большую чашку кофе: на мгновение, когда наши пальцы соприкоснулись, в серой дымке стали видны человеческие очертания. Грубая, высушенная солнцем кожа. Усталый взгляд темных глаз. Седина в волосах… Но стоило контакту разорваться, как все исчезло.

Диз что-то сказал, но я не расслышала. Кажется, я поняла, кем были призрачные слуги в башне. И, разумеется, догадка мне совсем не нравилась.

– Если это не сон, где ты видел меня в последний раз?

– В зеленой гостиной, – сразу откликнулся Диз.

Точно. Теперь я вспоминала. Откат, наступивший после использования магии. Тяжелейший, несравнимый с теми, что были у меня после практикумов по демонологии. Зевая, я досидела до конца встречи Диза и его посетителя, но после силы покинули меня. Даже не успела выслушать ответ Диза, как…

Иногда сон очень похож на затяжной обморок.

Когда очнулась, обнаружила себя в отведенной мне комнате. Шелковая наволочка неприятно холодила щеку, и я поспешила подняться. Зря. Шатало, как после долгой болезни, а внутренний голос предательски нашептывал, что лучше бы остаться еще на пару часов в постели. А то и на сутки-другие.

Не дождется.

Опираясь на стенку, я вышла в коридор. Стеклянная лоза сразу же этим воспользовалась, переплетаясь с моими пальцами. Я на нее шикнула, но разве Огонь будет страшен тому, кто из него родился?

– Просто проводи к Дизу. Мне сейчас не до твоих игр.

Будто обидевшись, стена оставила попытки прорастить усики сквозь мою ладонь. А потом резко дернула ее на себя. Теряя равновесие, я еще успела закрыть глаза второй рукой, но…

Звона бьющегося стекла не последовало. Вместо этого я вывалилась в гостиную. На зеленом гобеленовом диване, положив на колени тяжелый том, сидел мальчишка лет десяти. Непослушные черные волосы, бледная кожа, настороженно смотревшие на меня серые глаза… Он очень походил на Диза. Настолько, что в голову лезли глупые мысли.

– Привет, – растерянно сказала я. Что-то массивное ткнулось мне в коленку, и я опустила взгляд. На меня тут же оскалились три добродушно выглядевшие морды. – И тебе привет… Вам. Прости, не знаю, как вас считать.

Судя по довольному виду создания, когда его потрепали по загривку (загривкам), ему было совершенно все равно. Лишь бы продолжали гладить.

– Как тебя зовут? – этот вопрос относился уже к демону, а не к собаке.

– Зайн, – важно ответил он.

В застегнутой белой рубашке и брюках со стрелками, с идеально прямой спиной он казался до смешного серьезным. Но ответ порадовал. Не хватало еще каким-то образом в прошлое попасть.

– А я Наташа. – Кербер снова потребовал свою порцию ласки, пришлось отвлечься на него. – Что читаешь?

– Гоббса. «Status hominum naturalis antequam in societatem coiretur, bellum fuerit; neque hoc simpliciter, sed bellum omnium in omnes…»

– Она не знает латынь, – раздался знакомый голос от двери. Все-таки дом вывел меня к Дизу. – «Естественным состоянием человечества до образования общества была война, и не просто война, а война всех против всех», – перевел он. И, помолчав, задумчиво добавил: – «Но, как каждый человек по своей природе стремится к благу, нет ни одного, кто считал бы войну, к которой неизбежно приводит подобное стремление, благом для себя».

– Как можно не знать латынь? – не поверил ему Зайн.

– Легко. Ее уже почти никто не изучает. Я тебе говорил: учи испанский, полезнее будет. Китайский. Арабский, на худой конец. Нат?

Я посмотрела на Диза, приблизившегося к нам.

– Отойди от него.

Серьезность тона не оставляла простора для сомнений. Но почему?.. Обернувшись, я обнаружила, что, заслушавшись Гоббсом, не заметила, как пересекла ковер и теперь стояла прямо у дивана, на расстоянии вытянутой руки от Зайна. Демоненок распахнул полную тонких игольчатых зубов пасть.

Вот черт.

Я отшатнулась, спотыкаясь об устроившегося в ногах кербера. Диз успел быстрее: схватил за воротник родича как раз когда тот решил клацнуть зубами в мою сторону. Так и держа его в воздухе на расстоянии вытянутой руки, Диз встряхнул его, словно нашкодившего котенка.

– Сколько раз тебе повторять? Не трогай чужое.

Демоненок обиженно зашипел. Кербер же, воспользовавшись тем, что я оказалась на полу, пристроил передние лапы мне на колени, а две пятнистые морды одновременно лизнули меня в щеки, заставляя отвлечься. Я машинально погладила его, не сводя глаз с Зайна.

– А если бы это не я был, а Одом?

Зайн извернулся в воздухе, пытаясь цапнуть Диза за запястье. Воротник рубашки, должно быть, болезненно впивался в его горло, а на обезображенном чудовищной пастью лице появилось расстроенное выражение.

– Отпусти его, – попросила я, невольно проникаясь сочувствием. – Это же ребенок.

Диз только хмыкнул, в очередной раз встряхивая родича.

– Этот жеребенок с удовольствием слопал бы тебя на завтрак, – но руку все же разжал. Зайн по-кошачьи приземлился на все четыре конечности и юркнул за диван. – Иди отсюда, мелкий.

Тот поспешил последовать приказу. Даже книгу забыл.

– Брат? – сочувствующе поинтересовалась я, глядя ему вслед.

– Брат, – согласился Диз. – С одной стороны. С другой – племянник. А теперь верни мне, пожалуйста, мою собаку.

Мы с кербером переглянулись. Пес помотал головами, одна повернулась к хозяину и тихо зарычала. Как скажешь, дружище.

– Нам и так неплохо, – заявила я, обнимая кербера за шеи.

– Ты ведь понимаешь, что его просто привлекают твои эмоции? Ты для него вместо корма.

Я посмотрела на пса с укором. Тот, делая вид, что совсем ни при чем, лизнул меня в нос. И как на такого сердиться?

– Ничего, он много не возьмет. Правда, хороший? – Кербер согласно гавкнул на три голоса. – Не больше тебя, в любом случае. Как его зовут? Это вообще он или они?

Диз тяжело вздохнул, понимая, что переспорить меня не удастся. Сел на диван, полистал оставленного Гоббса, кинул на соседнее сиденье.

– Его зовут Пятнаш.

Я хихикнула – и наткнулась на очень мрачный взгляд.

– Даже не думай, – предупредил он. – Мне было три, ясно?

Теперь понятно, откуда у исчадия Ада такое грозное имя.

– Скажи, отсутствие фантазии – это у вас с Аидом семейное, что ли? – я все-таки не удержалась.

– Очень смешно.

Вообще-то да. Я снова хихикнула. Пятнаш…

– Если тебя утешит, я в четыре года назвала кошку Царапкой, – примирительным тоном сообщила я. – Можешь считать, что мы квиты.

Судя по выражению лица, Диз был не согласен. Я улыбнулась и украдкой сцедила зевок в кулак.

– Иди спать.

– Не хочу, – упрямо возразила я, – только что встала.

Диз покосился на меня с откровенным скепсисом. Согласна, судя по напавшей на меня зевоте, это был не аргумент.

– К тому же мы так и не договорили.

– И не договорим, если ты сейчас опять отключишься.

Нагнувшись, Диз протянул руку, чтобы дотронуться до моего лба. Я вздрогнула от холода. «Что со мной?» – хотела спросить, но не успела.

Перед глазами потемнело, и…

Иногда сон очень похож на затяжной обморок.

Над чашкой с кофе поднимался пар, но жара от фарфоровых стенок я не чувствовала. Было ли это вызвано тем, что в Аду ни у чего – кроме разве что самих демонов – не имелось температуры, или мое состояние далеко в университете опять ухудшилось? Я не знала. Ад путал мысли в моей голове, перемешивал сон и реальность, заставлял усомниться в своем рассудке.

– Хтон берет свое, – тихо ответил Диз.

На вопрос, который я не задала. Хотела – но не произнесла. Удобно, наверное.

– Все дело в твоей связи с телом. Оно находится в ГООУ и живет по его времени. Но ты здесь. От этого возникает своего рода… рассинхронизация. Потому живым нельзя здесь долго находиться: слишком высокую плату требует Хтон.

И навалившийся ступор подсказывал, что я еще не весь долг ему отдала. Если бы я могла мерзнуть, сказала бы, что мне зябко. Что мое состояние до боли напоминало осень, когда я пыталась провести две недели без сна, – только сейчас чувствовала я себя в сто раз хуже.

– Возвращайся, – попросил Диз. – Чем дольше ты здесь будешь находиться, тем тяжелее будет.

Перед глазами вновь заплясали черные мушки; я вцепилась ногтями в ладонь, пытаясь их отогнать.

Не сейчас.

– А ты?

– А я останусь здесь.

– Почему? Ты все время уходишь от ответа.

– Потому что ты так и не сказала правду, почему пришла.

– Я сказала… – я осеклась под тяжелым взглядом.

Не всю.

– Уходи.

– Как, по-твоему, я смогу это сделать?

«Без тебя», – я не смогла это произнести. Так и не сумев никому помочь. Но он понял.

– Легко, – Диз улыбнулся. Светло и беззаботно, словно не прощался. – Было приятно познакомиться, Нат. А теперь иди.

Я еще сильнее вдавила ногти в ладонь, уже не чувствуя боли – только онемение.

– Нет.

– Ты не сможешь меня спасти. И никого другого тоже, если не спасешь себя.

Но себя спасти я не сумею.

Похоже, нам всем крышка.

Я бы удивилась, не увидев ее во сне. Мара стояла на крепостной стене, опираясь на серые камни. Вокруг нас простиралась пустыня: бесконечные золотые барханы, недвижимые в штиле. Несколько песчинок так и замерло в воздухе, царапая кожу, когда ты их задевал.

– Почему он все еще здесь?

Я подошла к ней. Тоже облокотилась на парапет, разглядывая, что происходило внизу. Внутренний двор замка… В принципе соответствовал моим представлениям о том, как должен выглядеть: деревянные пристройки, помост, сомнений в предназначении которого я не имела… Взгляд зацепился за темноволосую фигуру, торопливо спускавшуюся по наружной лестнице из башни на другой стороне двора. Что-то в том, как легко он перепрыгивал через ступени, показалось знакомым, но это был не Диз. Слишком низкий для него. Либо Диз, но…

– Это воспоминание?

– Сон. Разве ты никогда не видишь в нем прошлое?

Иногда. И просыпаюсь после таких ночей с криком. Но вот и ответ на «Мечтают ли андроиды об электроовцах?». В смысле – что снится ночным кошмарам.

– Почему ты до сих пор не увела его отсюда? Ему опасно здесь оставаться.

– Ты про Соррела? Боюсь разочаровать, но, кажется, Диз не воспринял его угрозу всерьез.

– А ты всерьез думаешь, что опасность в нем?

Шаг – и я уже не на стене. Темный коридор освещался факелами, из-за многочисленных дверей доносилось тихое рычание. Я приблизилась к закрытому решеткой окошку – и едва успела отпрянуть. Зеленая морда с оскаленной пастью внешне напоминала Пушка, но в этом создании не было ничего от драконов, что живут в ГООУ. Дерево скрипнуло под когтями, когда оно попыталось пробиться ко мне.

Что, черт возьми, надо сделать с драконами, самыми добрыми существами из всех, кого я встречала, чтобы превратить их в это?

Видимо, то же, что и с детьми.

За поворотом я остановилась. Он стоял спиной ко мне – такой же худой и несклепистый, как сейчас. Джинсы заправлены в сапоги со шпорами, на плече – сумка-почтальонка с логотипом известного поставщика софта… На футболке одно за другим проступали пятна крови. Росчерки даже. От левого плеча к правому боку и наоборот. Я зажала рот ладонями, понимая, что могло их оставить.

– Я не сделаю этого, – донесся до меня его голос.

В руке у него были зажаты поводья. Чудовище, такое же, как почуявшее меня, хрипело, пытаясь вырваться, – но разве ему справиться с сыном Абигора?

– Плевать. Это мои земли. Моя ответственность. Если он хочет оставаться в своем Средневековье – его дело. Но я не желаю. Не буду.

Еще шаг, и я увидела, с кем он разговаривал. В прошлом Асра выглядела мягче. Беззащитнее даже. Белые волосы перекинуты через плечо, и она нервно теребила их.

– Ты со мной? – предложил ей Диз, подавая руку.

Перебарывая страх, она протянула ему ладонь, но в последний момент опустила.

– Не могу.

Панический ужас перед Абигором все же оказался сильнее. А к нему примешалось сожаление: мара понимала, что этот отказ станет еще одним кирпичиком в стене, внезапно выросшей между ними. Это ее сон, и я чувствовала, что чувствует она. Что она хотела, чтобы я ощутила.

Но возможно, все это – правда.

– Я не могла пойти с ним тогда. Не смогу сейчас, – она настоящая звучит смертельно уставшей. – Я принадлежу Абигору. Но и он тоже. Соррелу не мешает Диз. До тех пор, пока он далеко. Поэтому Соррел согласен, чтобы Диз жил. Однако Абигор… Диз слишком приблизился к черте. Если Абигор поймет, что его сын вышел из-под контроля, ему конец.

Я знаю. Это Ад. Неповиновение тут карается смертью. Только она заставит остальных придерживаться иерархии.

– Зачем ты показываешь мне это?

– Разве ты не для этого сюда явилась? Спасти его, вытащить отсюда? Почему он все еще здесь?

Потому что я так и не нашла способа. Я могла уйти – но тогда Диз останется тут.

– Ты ведь пришла, чтобы отдать долг, – в голосе мары прорезалась издевка. Никакой мягкости, слабости, чувствовавшейся в той, ушедшей Асре. – Твоя жизнь за его. Ты ведь его друг. И где твоя расплата? Где твоя хваленая жертвенность, вы же так гордитесь, что научились ей от людей, что поднялись выше нас. Или струсила? Решила, что твоя жизнь стоит дороже, чем его?

А разговаривать в башне, оказывается, следовало с осторожностью. Мало ли, кто что услышит… Но обвинение неприятно кольнуло. Да, у меня имелось то, в чем они нуждались. В Аду было много Огня, но они не могли им пользоваться. В отличие от меня. Как-то после занятий я спросила Зебальда, как так вышло, что дети Воздуха заселяли мир Огня и наоборот. Демонолог еще пошутил, что Вселенная таким образом поставила себе защиту от идиотов, у которых от всемогущества мозги съедут набекрень. А тут появляюсь я – эдакий трансформатор с дурным характером, которого можно навсегда привязать к себе клятвой и пользоваться в свое удовольствие. Лакомая добыча, не назови Абигор меня своей гостьей, я бы это уже почувствовала. А так все вели себя тихо, боясь навлечь на себя гнев герцога. Но если овца окажется достаточно тупой и попрется на заклание добровольно…

– И кому же по твоему плану я должна продаться? Соррелу?

Теперь стал понятен смысл этого представления.

– Мне.

Я фыркнула. Очень смешно.

Да, я трусила. Даже в полумертвом состоянии все равно медлила отдавать свою жизнь. Не хотела умирать. За последние месяцы я выяснила, что очень сложно отказаться от всех своих мелких желаний. Увидеть желтеющую листву на деревьях. Встретить того, с кем будет легко молчать и интересно говорить. Побывать в горах. Выйти замуж. Родить ребенка… Если бы Диз был в опасности, я бы отдала свою жизнь за его, тут я не лгала. Но мнимое спокойствие, царившее в башне, заставило забыть об одной из моих проблем. Я не чувствовала драконьей крови в себе. Опять ощущала вкус. И по новой цеплялась за свою жизнь, в полной мере осознавая всю безнадежность ситуации. Наверное, это очень по-человечески. Перед смертью действительно не надышишься, как бы неотвратима она ни была.

Но медлила я не только из-за трусости. Существовала еще одна загвоздка:

– Единственный, кто может отпустить Диза, – Абигор. Но для него я слишком мелкая сошка, чтобы обменять Диза на меня. А ты предлагаешь заключить сделку с тобой? Что мне это даст? И зачем это тебе? Ты чуть не убила его, сговариваешься за спиной с его братом, а теперь хочешь ему помочь?

Черные когти скрежетнули по стене. А затем исчезли и стена, и конюшня (драконятня?), и замок в песках. Мы снова стояли в уже знакомой мне оружейной.

– Тебе не понять.

– А ты попробуй объяснить, – устало посоветовала я. – Расскажи, как его любишь, вдруг я забуду, что ты на это не способна.

Один из черных камушков переместился с переносицы на щеку, превращая улыбку в усмешку.

– Но ты веришь, что Диз способен, – мара придвинулась ко мне. – Если это так, то, как думаешь, почему ты настолько на меня похожа?

Я верила, что Диз способен на любовь. Но не на ту, на которую она намекала. Любовь бывает разной. Я сделала шаг назад.

– Мы не похожи, – отрезала я. – Все, что между нами общего, – это пол и рост. Первое неудивительно, второе – компенсация. Как высокие мужчины и микроскопического размера автомобили.

Улыбка стала шире. «Смотри глубже», – говорила она. Не буду.

– Откуда ты узнала про ритуал? – На мгновение в выражении лица мары промелькнула растерянность. Искренняя, такой перемены темы она не ожидала. – Тубус, что ты подложила?..

Ноль эмоций. А картинка-то постепенно прояснялась. Я вздохнула.

– Не знаю, в чем состоит твой план, но я не заключу с тобой сделку. А теперь выпусти меня, пожалуйста, из этого сна.

Асра задумчиво рассматривала мечи под стеклом. Я знала этот взгляд: Соррел смотрел на меня так же, будто размышляя, стою я того, чтобы тратить силы на угрозы, или нет.

– Переубедить не выйдет. Все свои кошмары я знаю наизусть.

Никогда не подумала бы, что от знакомства с Сагой будет польза. Я направилась к выходу. Если Асра послушается, то за этой дверью меня будет ожидать пробуждение.

– Я могла бы его спасти, – раздалось за спиной. – Не хочешь услышать как?

Я помедлила. Не то чтобы я ей совсем не верила, но…

– Нет. Видишь ли, спасение может быть разным.

И я сомневалась, что Дизу понравится ее вариант.

Не говоря уже обо мне.

Всегда считала себя человеком, который просыпается тяжело, подолгу находясь на зыбкой грани между сном и явью. С марой все было не так. Тебя будто выкидывало в реальность. Никакого плавного перехода: вот ты стоишь в оружейной – а в следующее мгновение резко просыпаешься в кровати. От знакомого ощущения чернильной тьмы сразу накатила тошнота. Данте стоял напротив, прислонившись к дверному косяку. Сколько он так наблюдал за мной?

– Что ты здесь делаешь?

– Амавет велел принести тебе поесть.

Кофейный столик снова ломился от еды, как я заметила.

– И? Ждал, пока я проснусь, чтобы сообщить мне об этом?

Демон послушно направился к выходу, что совсем не соотносилось с моими планами. Но, прежде чем я успела его окликнуть, обернулся.

– Ты видела Ребекку?

Вопрос выбил меня из колеи. С чего вдруг интерес к девушке, которую они с Мором использовали для ритуала? Я вспомнила совершенно пустой взгляд – уже когда их контроль спал, когда ее выписали из университетской больницы после попытки суицида.

– Как она?

– Плохо, – со злостью произнесла я. – Благодаря вам.

– Почему?

Глупый вопрос.

– Потому что вы сломали ей жизнь. Потому что она пыталась покончить с собой. Потому что она боится подходить к драконам. Боится навредить им.

Идея пытаться воззвать к совести демона была идиотской. Однако впервые в черных глазах промелькнуло что-то отдаленно человеческое. Но, как это часто бывало с демонами, я не успела разгадать, что именно.

– Можешь передать ей сообщение?

– Нет.

– Это не навредит ей.

– Только не говори, что хочешь извиниться, – откинув в сторону покрывало, я свесила ноги с кровати и нагнулась в поисках балеток. Находясь в постели перед противником, трудно чувствовать себя уверенно.

– Хочу.

Надев туфли, я внимательно посмотрела на него. Неожиданно вспомнилось, как тогда в октябре он предложил Мору меня вместо Бекки. Чем это было: расчетом? Или… попыткой защитить? В последнее верилось с трудом. Но существовала вероятность… Я моргнула, избавляясь от странных мыслей.

– Если ответишь на мои вопросы, передам, – решила я согласиться.

Но даже тогда я сперва подумаю. Данте склонил голову, соглашаясь.

– Ты подложил мне тубус?

Я догадалась, разговаривая с Асрой. Это должен быть кто-то, кто знал о произошедшем осенью. А таких было немного.

Кивок был мне ответом. Хотя сначала солгал мне, что не знает, кто…

– Чего ты хочешь добиться?

– Чтобы ты поняла.

Поняла что?

– Мне запрещено говорить с тобой на эту тему, – голос и правда звучал хрипло, слова давались ему с трудом. – Абигором. И твоим Амаветом.

Значит, говорить придется мне. В задумчивости я намотала на палец шнурок с амулетами.

– Ты был пажом при Море. В круге Гаапа. А сейчас ты здесь. И, если они могут заставить тебя физически подчиняться приказам против твоего желания, ты принадлежишь одному из них. Дизу. Так?

Еще один кивок. Ладно, это была легкая часть.

– Перешел ты в круг Абигора после ритуала. Тогда же, когда Гаап судил Диза…

Только не осудил. Диз был цел, здоров и получил раба в подарок. Хотя пошел против Мора, сына Гаапа.

Но в итоге спас ему жизнь – доведи Мор ритуал до конца, Охотники это просто так не оставили бы. Подобное нарушение Договора…

А еще Диза удивило осенью, что Мор нашел этот ритуал. Старый, давно забытый…

Описание которого имелось в личной библиотеке Абигора. Версия становилась все более и более странной с каждой секундой.

– Ты навел Мора на ритуал.

Демон снова кивнул.

– Описание которого дал тебе Абигор.

Зная шаткое положение Мора – слишком слабый сын, такие в Аду не выживают, – можно было не сомневаться, что тот уцепится за шанс вырваться из Хтона и перебраться на Землю. Особенно если правильно подтолкнуть… А кто подходил на эту роль лучше, чем тот, кто вырос вместе с ним, тот, кто был ближе всех к Мору? Ладно, возможно, последнее предположение слишком сильно опиралось на человеческую психологию. Но все же.

– Абигор знал: вероятность того, что у Мора получится довести ритуал до конца, минимальна, а попытки, когда раскроются, дискредитируют его навсегда. А если и получится – Охотники все равно его уничтожат, а Абигор узнает реально действующий способ вернуться на Землю. Но в любом случае южный король останется без наследника, а Диз передвинется на строчку выше в списке претендентов…

В Аду наследование (весьма символическое, учитывая, что, как и гени, даймоны могли жить вечно) шло не по крови – король выбирал себе правую руку из вассальных кругов, особенно когда собственные отпрыски подкачали. А каким по счету был Диз, как он сказал? Третьим? Вторым? Чертовски близко.

– Но получилось еще лучше. Я втянула Диза во все это, и Абигор не просто убрал Мора с доски. Диз еще показал свою лояльность: как же, нарушил приказ Мора из верности самому Гаапу. Уверена, королю понравилось, раз он его даже наградил… тобой. Поэтому ты согласился работать на Абигора? Надеялся сменить хозяина?

Даже среди демонов Мор имел репутацию психа – а в Аду такое реноме многого стоило.

– И вот почему Абигору нужно было, чтобы Диз вернулся: наследник Гаапу необходим не где-то там в ГООУ, а дома…

Но тогда Абигор ни за что не отпустит его обратно. Если Гаап объявит своим наследником Диза, Абигор укрепит свои позиции, получит власть и силу. Он не откажется от этого. Что бы я ни предприняла, Диз останется здесь навсегда.

Абигор…

– Гаап догадывается, что это Абигор хотел убрать его сына с доски?

– Старик даже не подозревает.

Только ни одного из нас слушать не будет.

– А Диз?

– Да.

Логично, не зря же запретил со мной об этом говорить. Зараза. Знал и молчал. И будет молчать, раз до сих пор не раскрыл королю правду о своем отце. Как тогда его отсюда вытащить?

– Есть кое-кто еще, кого заинтересует эта информация. «Хантерс». Охотников беспокоит, как выросло влияние Абигора на Земле в последние годы. Ты можешь вернуться и попросить у них за своего Амавета. Тебя они выслушают.

В этом я сомневалась. Но они действительно могли бы вывести Диза из-под юрисдикции его отца – Диз сам рассчитывал на это в свое время. К тому же с некоторыми из них я хотя бы была знакома.

– Без доказательств они меня пошлют.

– А если я скажу, что у меня есть доказательства?

Я вновь бросила взгляд на Данте. Вот мы и подобрались к главному вопросу.

– Чего ты хочешь взамен?

– Поделись со мной своей силой. Я не возьму всю, – предупредил он мой вопрос. – Только часть.

По крайней мере, предложение было выгоднее предыдущего. Если Данте мне не лгал…

Довериться хотелось – настолько, что, не будь у меня защитных амулетов, я бы заподозрила ментальное воздействие. Холодная металлическая грань впилась в ладонь. Но они были и делали использование родовых способностей Данте невозможным. А значит, бояться нечего. В мысли он ко мне не залез бы, все, что в них есть, – мое…

– Поклянись, что говоришь правду, – потребовала я.

– Клянусь своим именем и своей жизнью, если ты заплатишь цену, я предоставлю доказательства. Да будет мир мне свидетелем.

Серьезная клятва. Потому что если он ее нарушит, мир не оставит его в живых.

Хорошо. Я выпустила из пальцев шнурок.

– Согласна.