Нинель достала из вакуумных упаковок несколько мелких салатниц, быстро нажарила сосисок и разогрела пару пицц. Яр колдовал над помещенной в гриль бараньей ногой, которую обнаружил в морозильнике.

Однако Аккер и Крис почти ничего не ели. Вторая бутылка водки на столе стремительно пустела, но мужчины, казалось, совсем не пьянели, только наливались багровым лица да более протяжно звучали слова.

— …А мы, ну родители мои то есть, вообще сначала никакими сквоттерами не были, представляешь! И мысли не было у них захватывать что-то чужое и селиться где не положено. Обычный переселенческий корабль. Шли на какую-то захолустную планетку после терраформирования, говорят, условия там были не очень, но жить можно. И когда двигатель забарахлил, сели куда дотянули… пятьсот человек со всеми пожитками, со скотом и саженцами… С саженцами, ххы… там палку, оказалось, втыкаешь — и растет… Сначала радовались, что такая удобная кислородная планета, а потом связались с нашими. Нам говорят: «Не помираете? Ну и молодцы! По мере возможности эвакуируем». И вот это «по мере возможности» из года в год так и продолжалось. Транспорта, говорят, и для расселения недостаточно, не то что для эвакуации. Великая экспансия, мать ее… Застряли мы там, значит, и не жаловались. Ведь, пока суд да дело, мы поля распахали. Зерно зреет. По три урожая в год снимали! Скот родится. Хищников крупных там не было почти! Городок свой выстроили. Оккервиль назывался… в честь песни такой, смешной старой песни… деревянный, как игрушка… городок… Да! Торговцы сами к нам прилетать стали. Конечно, призадумались, когда узнали, что это «Зеро корпорейшн» планета. Ну так с самого начала ясно было, что такое ничьим быть не может… Да наливай ты по полной, не половинь, там еще полный бар. А потом, как ты знаешь, парламент принял положение о сквоттерных планетах: те «незаконные поселенцы», которые прибыльно ведут хозяйство, начинают считаться местными жителями со всеми правами. И выходило так, что «Зеро корпорейшн» на нашей планете больше не хозяева, а мы хотим — пустим их, хотим — нет. Мы, дураки, даже обрадовались. А услуга вышла медвежьей. В «Зеро» решили найти метод рассчитаться с нами подешевле. Сначала нам заглушили радиоэфир. Один треск. Сперва никто ничего не понял, а потом… Я несколько лет назад интересовался, навел справки. Официально это оформили как расчистку места под разработку месторождения. Мы с ребятами в лес пошли… потому и живы остались… на опушке были, когда услышали гудение в небе… а потом все вздрогнуло как-то… вспыхнуло… «Горючая бомбардировка»… так выжигают непроходимые джунгли, расчищая путь для экспедиций с воздуха. Там все горело. Даже зеленая трава… даже камни… И там, где был город, — никого… даже развалин домов не осталось… Только запах… Горелое мясо… Он мне снится по ночам, этот запах людей, превратившихся… в угли…

Аккер замолчал. Крис разлил остатки второй бутылки по четырем стаканам, и они, не чокаясь, выпили.

— Дальше… Мы партизанили недели две. Поймали одного наемника из «Зеро». Я ему сам глаза выколол. А потом попали в облаву.

Он поднял глаза на Криса.

— И лагерь для перемещенных лиц «Дом любви-три» на Скорпионе-четырнадцать… Там стало ясно, что таким образом «Зеро» «расчищала» не только нашу планету. Причем взрослых не было. Только дети… с голограммами на руках. Я думаю, это было больше в целях устрашения — эти номера на руках. Там планета — сплошной камень, бежать некуда, еды мало, мы бы там подохли естественным образом. Но потом, наконец, зашевелилась парламентская комиссия по правам колонистов. Когда началось расследование по деятельности корпораций на сквоттерных планетах, от нас решили избавиться. Посадили человек восемьдесят детей… многие в «Доме любви» уже поумирали… посадили на старую баржу… может, в какой бордель на окраине везли, а может, до ближайшей звезды… Не знаю. Нас перехватил терранский патрульный крейсер. Армейские тогда от корпораций были не в восторге. Они за пиратами в этом секторе гонялись и уже были на взводе, а уж как нас увидели… Словом, слушать объяснения команды и смотреть документы даже не стали. Перегрузили нас на крейсер. На барже распатронили все навигационные потроха, разворотили двигатель, отбуксировали их к солнышку погорячей и подтолкнули… Потом попали мы кто куда. У кого родственники, кто получил стипендию фонда колонистов. Официально парламентская комиссия ни хрена не докопалась. Сквоттерные планеты неофициально сотрудничали, конечно, с отдельными торговцами, но их было несложно подмазать или запугать. Свидетельства тех оставшихся в живых детей сквоттеров, кто пытался обращаться в суд, были признаны неубедительными. Мол, неокрепшая детская психика неправильно интерпретировала… И вообще нет свидетельств, что на этих планетах кто-то жил до прихода корпораций… в их законные владения.

Кулак Аккера с грохотом обрушился на стол.

— Впрочем, не все и не всегда можно купить за деньги. Чиновники что «Зеро корпорейшн», что прочих корпораций-убийц сквоттеров до сих пор ходят с охраной. И их еще не так давно периодически находили мертвыми. Ладно… Меня по рекомендации капитана крейсера зачислили в кадетский корпус. Потом летная академия. Десантная авиация. А потом я встретил Нинель. Всё…

Аккер встал, вытер мокрое лицо и, пошатнувшись, направился к холодильнику. Какое-то время все молчали. Потом Крис сказал:

— С нами поступили хитрее. Нам тоже отрубили эфир. А потом началась эпидемия.

Яр покрутил головой.

— Гады, — сказала Нинель. — Господи, какие же гады.

Аккер сел на стул и открыл запотевшую бутылку.

— В лагере нас прогнали через тесты и тем, кто приглянулся, предложили работать на корпорацию. Мы подыхали там… Мой брат согласился, я — нет. Его отправили в интернат корпорации. А нас, как нам сказали, — «на жаркое беркам». В ночь перед отправкой на Галатее начался ураган. Это был перст судьбы. Одним деревом зашибло охранника, другое упало на проволоку ограждения. Но мы не спешили убегать. Мы застрелили второго ночного охранника… из бластера того, зашибленного, потом заперли снаружи барак персонала, облили горючкой и подожгли. Сперва казалось, что при таком ветре ничего не получится, но ураган наоборот — раздувал пламя. Тех, кто выбирался через окна, мы убивали на улице. На Галатее корпорацию не любили, поэтому полицию никто не вызвал и нас никто не преследовал. Потом мы разбрелись кто куда. Большая часть ребят угнала маленький кораблик корпорации. Я не захотел. Пошел наниматься на торговый корабль. Хотел улететь подальше. Это оказались пираты… Для своего возраста я был рослым, проверка на «ай-кью» дала неплохой результат, да и мой рассказ о том, как мы разгромили «Дом любви», произвел впечатление. Мне предложили вступить в команду. Так и летал. В основном абордажником. После моих рассказов мы команды кораблей «Зеро» в живых не оставляли.

Крис помолчал, рассматривая стакан. Затем медленно выпил.

— А с братом что не поделил? Ну сегодня, в ангаре? — спросил Аккер. — Или увидел и отомстить решил?

— Вот он тоже так подумал, — сказал Крис. — Нет. Посмотреть на него — да, хотел. Поговорить. Но, видимо, не судьба.

Яр помялся и спросил Аккера:

— Извини за вопрос. Так твое имя в честь города?

Аккер неохотно кивнул.

— Первое время после бомбардировки я вроде как говорить разучился. Только название нашего города мог проговорить, и то не до конца. «Оккер…» да «Оккер…» и все. Так меня и записали в лагере, только через «а»: Аккер — имя и Аккер — фамилия. А потом я решил — пусть останется как есть. У меня хорошее русское имя, но «Аккер» — это правильно. Кусочек моего города — в моем имени.