С какими мыслями я искал ее, свою месту? С каким состоянием души приближался к моменту новой встречи? С чем, запечатленным где-то в глубине сердца, преодолел пространство и время?

Впрочем, тогда я не думал об этом. Миг смерти Регины словно стал поворотным щелчком, которым меня «выключило». До этого момента я все знал — догмы своего существования, его первостепенную важность для выживания моего вида, всегда понимал, к какой цели иду и каким путем. А после… Я потерялся! Перестал ощущать стремительность жизни, ее направление. Как будто исчез, выпал из нее, из времени. Перестал осознавать ее важность, свою значимость в великой задаче, поставленной перед представителями высшей ступени моим народом. Задачу спасения нашего мира! Верлинеи… А с ним и других миров нашей звездной системы.

«Какой смысл в изменении прошлого, если будущего все равно нет?» Сказал это не я, а мой далекий предок. Удивительно, но Тиравиас — вся боль и величие моего народа в одном имени — сотни лет назад предсказал гибель нашей звезды. И он первым заговорил о том, что много времени спустя было открыто и прочувствовано, — о водной матрице времени.

В своем времени он не нашел понимания, не снискал одобрения и веры в свои немыслимые теории среди представителей своего вида. Наоборот! Был гоним и презираем себе подобными. Не понят и осмеян. Мы, живущие лишь мыслями о выживании вида, жизнеспособности потомства, стремящиеся к одному — к гармоничному балансу воспроизводства, не могли постичь его взгляда на будущее.

Гений или сумасшедший? И спустя сотни лет не было ответа на этот вопрос.

Ощущая одиночество и отчужденность соплеменников, Тиравиас выбрал путь самопожертвования. Он прошел трансформацию на высшую ступень развития моего вида. Мог ли я сейчас понять его? Да!

Одиночество и борьба, обреченная на поражение, которая лишь оттягивает противоестественный нашей природе конец.

Он решил в уже довольно пожилом возрасте отправиться в бесславный разведывательный полет к соседней планете. Один из первых космических перелетов, что совершила моя цивилизация. Первые шаги на долгом пути борьбы за жизнь, за право сохраниться как виду, как культуре в целом.

Мало кто знал о его смерти, о последних годах его жизни — информация не сохранилась. Но все — каждый верлианец — знали о последствиях его безумия.

Земляне… Извечное разочарование и стыд моего народа.

Преодолевая водное пространство Земли прошлого, направляясь к той точке планеты, что была неподвластна моему влиянию, в поисках Регины, я думал о ее цивилизации.

Зачем он создал их? Этот нелепый вид эгоистов, неспособных отдавать свои жизни и силы ради будущего своего вида. Не чувствующих себя больше частью природы. Они всегда шли путем самоуничтожения… путем страстей и эмоций.

Мы видели это, именно так воспринимали их образ мышления и мироощущение.

Словно безвольные и глупые клорзы, так любимые нашими учеными в качестве лабораторного материала для экспериментов.

И я выполнял свой долг. При необходимости жил среди них, занимаясь важнейшей целью — поиском спасения для Верлинеи. Но кем были для меня земляне? Ни-кем… Бездумной, живущей простейшими инстинктами кучкой копошащихся насекомых.

Регина как-то упрекнула меня в том, что, живя среди них, я не удосужился воспринять их образ мыслей и ценностей. Понимала ли она всю нелепость этого упрека? Смогла бы сама снизойти до взаимопонимания с жителями земного муравейника? Тем более что эти муравьи были бы подвластны малейшему желанию ее сознания. Захотел — и они лавиной бежали бы вправо, подумал — и они массово кидались бы в воду, погибая по велению высшей воли, пришла охота развлечься — они бросались бы пожирать друг друга.

Нам было очень легко держать их в изоляции, в локальном и совершенно бессмысленном черно-белом мире Земли. Они вовсе и не были нужны этой планете! Они изначально были для нее чуждым — насильно добавленным — элементом. Привнесенным по нашей вине, нелепому недосмотру.

Тиравиас…

Все мы с детства знали, чем обернулось его одинокое времяпрепровождение на Земле в ожидании большого десанта колонистов с Верлинеи. Когда звездолет спустя три десятилетия по нашему летоисчислению вернулся на планету, она уже заселялась новым — созданным с правом на господство — видом! И поначалу это всех даже восхитило. Пока не пришло понимание предопределенности трагедии. Задумка не осуществилась — они не были нам братьями по духу. Их в последнюю очередь заботило гармоничное сосуществование их вида с живым миром планеты. Они могли только потреблять, не задумываясь о том, что губят все живое.

Так, запустив реакцию ее уничтожения, мы не могли не прийти на помощь Земле и не спасти ее от цивилизации, ведомой страстями к бездне.

Да, я мог развлекаться с ними. Причина была в изнуряющем одиночестве.

Мог даже позволить себе завести питомца. Питомицу. Тем более что она поразила своей уникальностью.

Даже в какой-то мере привязаться к ней, уделяя крохи внимания и заботы. Забавляться.

Как же уморительна была Регина в те месяцы, что мы провели на космической станции после возвращения с Верлинеи, мечтая о какой-то земной идее отношений. Об идиллии!

Пастораль по-муравьиному. Для меня! Смешно. Впрочем, она не способна была постичь этой нелепости. Не понимала, что может подарить миру и нашей Вселенной гораздо более важное по сравнению с ее личным женским счастьем. Моего потомка! Того, в ком воплотится мое будущее, того, кто продолжит мой долг, чтобы тоже погибнуть на благо своего вида.

Регина категорически не желала осознать свое предназначение. Не способна была осознать, что ее возможность родить мне ребенка была для меня гораздо важнее, пусть временами и приятного, забытья в ее обществе. Но что взять с представительницы землян?

Марсиане в этом плане были куда понятливее. Их цивилизация стала первой жертвой гаснущей звезды. Изменился мир — почти погиб их вид. Подобное ожидает и нас, и землян, если не будет найден выход.

И тут эта смерть. Глупый, одержимый мелочными страстями землянин одним движением оборвал мои планы, сорвавшись с поверхности купола вместе с Региной.

Пожалел ли я об утрате питомицы? Или был разозлен перспективой лишиться потомка, который мог бы продолжить борьбу за жизнь системы? За жизнь тысяч мальков, что после каждого нереста отправятся в суровый водный мир моей планеты и погибнут там ради сохранения жизней самых сильных и выносливых. Тех, кто обеспечит будущее моему виду!

Смерть Регины стала большим потрясением, чем предательство Кьело, муки трансформации, убивающее одиночество многих лет на суше.

Я оказался не готов к собственной реакции.

Она… раздавила меня. Ужас лишиться шанса на потомка — раздавил? Или?

«Выключило».

С этого момента я делал ошибку за ошибкой. Собственные действия не мог объяснить, лишь оправдывал себя — все ради потомка.

Перемещение в прошлое не используется. Запрещено! Оно несет перемены, а значит, угрозу выживания нашему виду, поэтому — немыслимо. И пусть «откат» на пару часов некритичен. На него все закрыли глаза, даже помогли «зачистить» реальность в окружении Регины. А я смог изменить несколько мгновений ее прошлого, сохранив девушке жизнь.

Но уйти за землянкой в далекое прошлое? Искать ее там и вернуть? Это было чем-то невозможным. Ни при каких обстоятельствах. И все же я сделал именно это.

Я смотрел на жизнь, прислушиваясь к голосу рассудка. Всегда! Но в тот миг со мной творилось что-то необъяснимое. Как одержимый, рванул в прошлое за Региной. Это стало больше чем безумием. Это стало угрозой! Я уподобился Тиравиасу.

Оставил ли я за спиной будущее? Будет ли к чему вернуться? Или уничтожил его, поддавшись необъяснимой тяге. Такому несуразному и противоестественному желанию получить обратно свою месту!

«Вспомни о том, кто ты!» — в яростном отчаянии крикнул напоследок мне Ньер, напоминая об ответственности перед нашим видом. О нашей сути. Надеясь вернуть меня в реальность, к своим обязанностям. Заставить поступить как должно, следуя его примеру, — позволить Регине умереть. «Будь верен себе!» Но последнее требование было лишним. Оно лишь утвердило меня в стремлении спасти девушку. Найти и спасти вопреки запрету, неосуществимости моего замысла, долгу и здравому смыслу.

Лишь почувствовав ее живой, увидев спящей, понял, что с трудом дышал все это время. Что сам словно умер. Как объяснить собственную реакцию? Я не знал.

Нет тех рядом, чьи ньехи были бы пробуждены. Тех, кто мог бы поделиться опытом, объяснить.

Истина открылась мне, когда изменить что-либо стало невозможно, Регина стала чрезвычайно значима для меня. Я и сам не способен был осознать насколько. Кроме того, что у нас нет возможности иметь общего ребенка, я готов был признать горькую правду — она не верлианка. Вопреки всем моим стараниям это невозможно, мы разные.

И все же я скорее бы умер, чем упустил шанс вернуть Регину из прошлого. Весы качнулись — в тот миг между интересами вида и личной болью я выбрал девушку.

Но тогда я и помыслить не мог, что найду ее беременной. И это будет наш ребенок! Мой потомок.

Я вернулся не зря!

Сам себя я перестал понимать после встречи в Казани. Но надо было найти способ объяснить все Регине, убедить ее в том, что я на ее стороне. Ее и нашего ребенка. Поэтому и рассказал ей про гаснущее Солнце, решив, что, едва появится возможность, попробую объяснить своей месте собственные поступки. Признаю ошибки! Пути назад для нас уже нет, надо принять друг друга такими, какие мы есть.

Но как заставить ее услышать? Осмыслить совершенно чуждый ей образ мышления и взгляд на вещи? Всю дорогу до аэропорта, пока Регина хранила задумчивое молчание, я обдумывал, как начать этот разговор. Возможно, ради него я и явился в прошлое. Чтобы самому найти ответы на ее вопросы.

— Ты могла бы простить меня? — начал с главного.

Едва мы сели в самолет, понимая, что отсюда Регина не сбежит, я решился. Заставил себя стать неуязвимым для страха. Иначе шанса переубедить ее — нет. Мы так и останемся навечно чужими. А это стало невозможным.

Прорыв должен случиться. Мы должны найти выход.