Кусам Латиф был молод — месяц назад ему исполнилось девятнадцать. Его отец держал ювелирную лавку, и дела у него шли совсем не плохо. Кусаму давно подобрали хорошую партию — девушку из семьи такого же торговца ювелирными изделиями, только из другого города. И молодой человек должен был рано или поздно принять участие в семейном бизнесе или завести свое дело, жить благопристойно, тихо и в достатке. Только ничего этого ему не хотелось. Он мечтал умереть за дело воцарения ислама во всем мире.

В прошлом году он познакомился с вербовщиком Халифата, который закидывал свои сети среди прихожан центральной мечети Аль Кариба. И Кусам уже было решил податься в Сирию или Ирак, чтобы с оружием в руках нести истинное слово Аллаха. Но его смутил старший товарищ Насиб, который поведал, что происходит на самом деле.

Оказывается, нынешний разрекламированный Халифат — это обман. Ведь истинным Халифатом могут руководить только потомки Пророка Мухаммеда, а таковых там нет, как бы ни старались доказать обратное. Кроме того, его лидеры, на словах порицающие барахтающийся в грязи неверия и греха Запад, на деле танцуют под музыку американцев, которые являются исчадием ада и врагами всех правоверных. Но есть, к счастью, истинные ревнители веры. Такие, как организация «Меч Правоверных», к которой принадлежал сам Насиб. И если Кусам хочет истинного служения, то его дорога прямиком в их стойкие ряды.

Потом были клятвы, собрания, проповеди. На встречах Насиб поил новообращенных ароматным вкусным чаем, после которого появлялось невиданное воодушевление и хотелось поступков, действия, самопожертвования.

Из всех услышанных им за свою жизнь проповедей Кусам четко уяснил главное: вся эта земная жизнь, деньги, семья, кровь, убийства, здоровье — все это лишь краткий миг, можно сказать, ничто перед бесконечной пугающей вечностью, ждущей за гранью бытия. И имеет значение только одно — с каким грузом добродетелей за плечами ты предстанешь перед очами Аллаха. В гурий и шербет, которыми наслаждаются праведники в раю, Кусам не верил — это сказки для пастухов, а он достаточно умен и образован. Кроме того, целую вечность наслаждаться гуриями — это уже само по себе наказание. Нет, за порогом смерти ждет совершенно другой мир, гораздо более сложный, чем этот. Там может быть что угодно — странные земли, а может, и возвращение на эту планету в новом обличье или в теле духа. Можно сколько угодно строить предположений, но он знал — основное там. А здесь его предназначение в том, чтобы совершить достойный поступок во имя Аллаха, и сколько проживет бренное тело на этой земле — дело десятое. Погибнуть за правое дело — в этом счастье, в этом гарантия лучшего в бесконечном будущем, в вечности.

Постепенно на собраниях новой ячейки «Меча Правоверных» слов становилось меньше. Зато появились оружие и взрывчатка. Насиб умел убеждать, так что его воспитанники с неподдельным энтузиазмом ступили на путь джихада. И стали готовить теракт против консульства США в Аль Карибе. Тогда и прозвучало среди них, избранных, пугающее и манящее слово «шахид».

Сперва Кусам не мог принять этого. Да, он готов пожертвовать собой в бою, достойно умереть под пытками неверных. Но вот так взорвать себя, покончить жизнь самоубийством — на это решиться, казалось, невозможно. Но постепенно под воздействием сладких речей Насиба и приятного чая из его рук он менял свое мнение. Сначала пришел к выводу, что это не такое плохое дело. Стал примерять на себя. И понял однажды, что готов на такое самопожертвование.

Боевая исламская ячейка состояла из семи человек. Из них трое согласились принести себя в жертву. И даже распределили, кому и за кем идти. Номер Кусама был второй. И они начали готовиться.

Насиб смотрел на своих питомцев с обожанием. Он рассчитывал, что с помощью громких терактов «Меч Правоверных» заявит о себе в полный голос и займет подобающее место среди аналогичных организаций. И ему кровь из носа нужны были шахиды. Теракт с помощью шахида имеет особую ценность. Он показывает силу тех, кто нашел слова, чтобы послать людей на верную смерть. Фанатики, готовые сжечь себя, вызывают мистический ужас, потому что противоречат обывательским взглядам на жизнь и инстинктам. Шахид — это такая обезличенная инфернальная сила. Это живое свидетельство могущества кукловодов, сумевших заставить плясать такие куклы. Так что теракты Насиб готовил самозабвенно.

Но его планам не суждено было сбыться. К нему в дом заявились сотрудники контрразведки. Сдаваться живым Насиб не собирался и мужественно погиб в перестрелке.

И боевая ячейка «Меча Правоверных» осталась без руководства. Решимость действовать не делась никуда. Хотя без должной накачки она постепенно слабела. Еще несколько месяцев, и готовность к самопожертвованию проржавеет окончательно, так что ее останется только отнести на свалку, где доживают свой век разбитые амбиции и надежды.

Промывкой мозгов у членов ячейки напрочь была отбита страсть к импровизациям, поэтому сами они не стали устраивать никаких акций. Хотя и бродили идеи что-нибудь взорвать, но они так и не воплотились. Ведь дело кинжала — служить орудием, а направлять его должна опытная рука. Эту незатейливую мысль шахидам вбили глубоко, на уровне рефлексов. Так что Кусам и его друзья ждали. Они знали, что их руководитель погиб. Но они надеялись, что он не единственный в организации, и однажды к ним придут, направят их на подвиг.

Постепенно в памяти Кусама стирались лицо и речи Насиба. Но сдаваться несостоявшийся шахид не хотел. Он сам себе не нравился в последнее время. Ожидание выматывало его и приносило равнодушие. Все чаще посещали малодушные мысли о женитьбе, о собственной лавке, о том уютном пути, который был определен ему с рождения. Еще пара месяцев, и, кто бы к нему ни пришел, парень ответит отказом.

Однажды утром он посмотрел в зеркало на свою бренную, какую-то чужую оболочку. И вдруг твердо и окончательно постановил для себя умереть в очищающем пламени в ближайшие дни, пока воля еще тверда. Умереть самому, без чьей-то подсказки. Он знал, как это сделать. Ему только нужна была цель. И он ее выберет.

Однако ничего выбирать не пришлось. Следующим утром он закончил помогать отцу в уборке и открытии магазина и шел к друзьям-соратникам. К нему на улице приблизился блеклый худощавый человек в бедуинской одежде и назвал пароль, которые оставил Насиб.

— Ты готов разговаривать со мной? — спросил человек.

— Я готов, — срывающимся от волнения голосом произнес Кусам, в чьей измученной душе вспыхнули былые страсти и надежды.

— Тогда пошли со мной.

Человек пригласил его в стоящий в стороне белый минивэн марки «Ситроен» с затемненными стеклами, где ждал молчаливый звероподобный водитель. Новый знакомый завязал Кусаму глаза. Минивэн тронулся.

Сняли повязку через полчаса. И Кусам увидел, что находится в просторном подвале. Там на офисном стуле восседал невзрачный, очень низкорослый человек. Смуглый, по виду он больше смахивал на европейца, но по-арабски говорил без малейшего акцента.

— Тяжелые времена настают для правоверных, Кусам, — объявил «европеец». — Тяжелые.

Он взглянул в глаза парню. И такая бездонная глубина открылась в его взоре, что Кусам поежился. А потом потек разговор — гладкий и обволакивающий.

Кусам видел, что «европеец» человек неординарный и странный. Но и в страшном сне ему не могло присниться, что он говорит с «потрошителем» — одним из лучших психологов русской разведки, мастером психокодирования…

Караван-баши, вращавшийся в специфической среде политиков, полицейских, бандитов и террористов, давно знал о местной боевой ячейке «Меча Правоверных» и их лидере. И когда новоявленные террористы готовили террористическую атаку, он из каких-то своих соображений, ведя многоходовую игру со спецслужбами, сдал Насиба. По идее, после ареста тот должен был выдать членов своей ячейки. Но фанатик проявил невиданную прыть и встретил контрразведчиков очередью из автомата, ранив двоих сотрудников. В перестрелке сам был убит, и терроргруппа, сформировавшаяся, готовая действовать, вооруженная, осталась не у дел. Контрразведке о ней ничего не было известно. И Караван-баши придерживал этих ребят на случай крайней необходимости, хотя в душе не принимал радикальных средств борьбы. И вот эта самая необходимость настала. Русским, которым он был обязан очень многим, понадобилась кувалда, чтобы взломать оборону американской базы. И шахид подходил для этой роли просто отлично.

Я принял это предложение. Но был один нюанс. Это оружие должно сработать как часы. И не дать сбоя. А человек — это не будильник, который заводят, и он звенит в нужное время. Заставить его стать шахидом — это искусство. И в любой момент психологическая установка может дать сбой, чего допустить никак нельзя, иначе провалим операцию.

Центр отлично понял суть ситуации. Мои командиры не лукавили, когда обещали все возможные ресурсы для проведения мероприятий. Ставки на кону были большие. Поэтому нам прислали «потрошителя».

«Потрошители» — это такие люди, профессией которых были чудеса. С помощью некоторых веществ и весьма специфических психотехнологий они могли разговорить мертвого, заставить черта окунуться в святую воду. Могли закодировать человека на совершение определенных поступков. Могли как вправить, так и покалечить мозги. От них веяло какой-то потусторонней силой.

«Потрошитель», которого нам прислали в помощь, специализировался как раз на работе с восточными фанатиками. Сам он был неизвестно какой национальности, но с явными восточными корнями и здесь с натяжкой даже мог сойти за своего.

Исполнителем мы выбрали Кусама. Сначала была идея использовать и остальную группу для создания шума, стрельбы и отвлечения внимания, но потом отказались от нее. За время после гибели лидера группы поставленные им блоки ослабели. А на новую обработку всех исполнителей не было времени. Кроме того, шанс сбоя с каждым новым человеком возрастал, достигая в итоге неприемлемого уровня.

«Потрошитель» провел с Кусамом два сеанса. И в результате объявил, встретившись со мной в нашем укромном подвале:

— Объект в нужной кондиции. Готов на все.

— Я восхищен, — искренне воскликнул я.

— Только учти, коллега. Через три-четыре дня мои установки начнут слабеть. И с объектом могут возникнуть проблемы.

— Надеюсь, к тому времени мы управимся.

— Я возвращаюсь. У меня приказ не дожидаться начала акции.

— И это правильно.

Подставлять «потрошителя» даже под гипотетически возможный удар никто не будет. И так вылет его из Москвы был событием экстраординарным. Обычно они работали в конторе, выезжая лишь на операции высшего приоритета.

— Ну, бывай. — Я обнял его.

Мы тепло распрощались. И я испытал определенное облегчение. Нет, конечно, это свой парень, надежный, преданный долгу. Но вот только до чего же с ним неуютно.

Перед отбытием «потрошитель» передал мне слова-ключи. Когда кодировщики формируют установки, то предусматривают их активацию после произнесения определенных словосочетаний. То есть я говорю что-то затейливое и редкое типа «Навуходоносор копытный» или «пиптиновый нейтральный коллоид», и у объекта воздействия включается программа. Он становится моим орудием…

Начинался предстартовый мандраж перед силовой акцией. Мы провели завершающие мероприятия, рекогносцировку. При этом, кажется, сумели ничего не упустить и не насторожить противника. Все было готово к активной фазе операции. И теперь только оставалось ждать отмашки из Москвы. А она могла последовать в любой момент…