С этими словами Князь похлопал зеленую «Тойоту Хайлюкс» по нагревшемуся металлическому боку, уважительно, как доброго боевого коня. Распахнул дверцу. Уселся за руль.

Первоначально нашу группу предлагалось десантировать недалеко от цели на вертолетах, но это слишком глубоко на территории Халифата. Поэтому нас выбросили на середине пути. «Ми-8» ушел в небо, а нас ждали местные товарищи с «Тойотами Хайлюкс», оснащенными крупнокалиберными пулеметами. «Тачанки» эти они недавно отбили у Халифата и любезно передали в наше распоряжение.

Это наше любимое средство передвижения. Немало километров мы на таких «япошках» накрутили, много наворотили всяких дел. Двигатель работает четко, амортизаторы отличные. Красота, шик и блеск.

Необходимо отметить, что в Сирии «тачанка» — это пикап, набитый боевиками и оружием. Указанное незатейливое изобретение кардинально изменило характер боевых действий на Востоке. Для специфических местных войн, где отсутствует сплошная линия фронта, борьба идет за оазисы и населенные пункты, нет огромных армий, бесчисленной боевой техники, где в силу ограниченности ресурсов ни одна сторона не в состоянии плотно контролировать сколь-нибудь значимую территорию, это получилось чудо-оружие. Тактика, опробованная еще батькой Махно, чьи запряженные конями телеги с пулеметами наводили ужас в Гражданскую войну и на белых, и на красных, на новом технологическом уровне отлично прижилась и в Сирии, и в Ираке, и в Йемене. Во время войны в восьмидесятые годы между Чадом и Ливией даже появился термин «война «Тойот». Маневренные бронегруппы, жрущие много горючего, неповоротливые и дорогие, только еще прогреют моторы, а стремительный отряд на джихад-мобилях уже прискакал, отстрелялся, захватил пару городов, пограбил и умотал от неминуемой расплаты. А то и обосновался на новых позициях, с которых его потом не выкуришь. Или унесут «тачанки» боевиков на угрожающее направление.

Тут решающим фактором стало создание компактных и мощных средств поражения. В кузове пикапа уместится и ПТУР, и безоткатное орудие, и зенитка, и любимый на Востоке крупнокалиберный пулемет ДШК или КПВ, и даже китайская 107-мм система залпового огня «Тип 63», не говоря уж о минометах. Многие из этих средств позволяют уничтожать бронетехнику, а то и бороться с низколетящими воздушными целями. Вот и колесят по дорогам и бездорожью моторизованные кровожадные орды, будто сошедшие с голливудских экранов, выдернутые из постапокалиптических фильмов типа «Безумного Макса».

Не любят эти мотобанды больше всего, когда противник господствует в воздухе. Вертолеты и штурмовики щелкают их без проблем. Но их еще найти надо, они расползаются, как ящерицы, по горам и пустыням. В Сирии ситуация усугубляется тем, что шайки еще нужно отличить от большого потока обычных гражданских машин, которые перемещаются даже в зонах боевых действий. Так что давишь эти «тачанки», давишь, а они, как клопы из дедушкиного дивана, — на следующий день приползают в еще бо́льших количествах.

Главное для моджахедов — добыть эти самые машины. Расход их огромен, порой «тачанки» хватает на один залп неуправляемых ракетных снарядов, огонь от которых прожигает насквозь всю конструкцию. Но «халифатчики» успешно раскулачивают оккупированные территории — уж чего-чего, а автотранспорта в Сирии всегда хватало. Да еще и Дядя Сэм в беде не оставит. Американцы осчастливили японский автопром и закупили тысячи «Тойот Хайлюкс» с пятиместными кабинами и открытым кузовом, будто специально созданных под «тачанки». Весь этот автопарк был торжественно передан правильной сирийской оппозиции — это такие людоеды, все отличие которых от Халифата в том, что их официально поддерживает Дядя Сэм, и режут глотки они, едят сердца врагов исключительно во имя демократии и против тирании. Волшебным образом все эти «Тойоты» оказались у Халифата. В Мосуле басмачи захватили несколько тысяч «Хаммеров» с оружием и боекомплектом на десять лет войны. И теперь мировая общественность ломает голову — это все роковая случайность или так и было задумано хитромудрыми янки?

Я определил сопровождающим нам сирийским спецназовцам порядок движения, связи и обмена сигналами. И кивнул:

— По машинам…

И вот уже который час наши «тачанки» несутся по вражеской территории. По обе стороны дороги — простор и безлюдье. Изредка проплывет за окном приземистый глинобитный домик, вспыхнут зеленью редкие поля или оливковые деревья, жмущиеся к воде. Но в основном вокруг привычное уже мне однообразие — пустыня, невысокие горы, убогая растительность.

Эти места якобы контролируются Халифатом и закрашиваются на всех картах военных действий в зеленый цвет. На самом деле контроль этот никому не нужен. Война идет за плодородные и населенные земли, занимающие меньшую часть страны. А они, пусть очень медленно, но верно, возвращаются под контроль центрального правительства.

Над нашей «Тойотой Хайлюкс» развевается черный флаг Халифата. У нас есть даже какая-то бумага, с помощью которой мы перемахнули через ощерившийся стволами бетонный блокпост. Переговоры вел Бек, тряся документом и излагая нашу легенду. Он провел в стане Халифата долгое время, внедрившись в одну из банд, и знал всю эту братию гораздо лучше нас. Кроме того, по образованию и первой профессии он драматический артист, так что нацепил на лицо такую высокомерную маску важного бабая и так уболтал боевиков, что те, подобострастно кланяясь, пожелали нам счастливого пути, да еще и расписали все препятствия на дороге.

Часы тянулись за часами. Унылые пейзажи навевали сон. Я начинал клевать носом, но потом встряхивался. Не время для расслабления.

Бек трясся в кузове в обнимку с крупнокалиберным пулеметом. Утес игрался с монетой, которая как по волшебству то появлялась, то исчезала — правильно, для снайпера чувствительность пальцев первое дело. Рад привычно колдовал над чудо-планшетом, прокладывая путь. Не представляю, что бы мы делали без нашего вундеркинда. По-моему, на таком уровне эту технику может освоить только инопланетянин.

Как и в прошлый раз, нам помогали все виды разведки. Прослушивался эфир. Высоко в небе кружил самолет-разведчик. Жаль, беспилотники сюда не доставали — очень уж это полезная в нашем деле вещь. Так что мы примерно представляли, что происходит вокруг нас.

Я все шире зевал, глаза опять начали слипаться. И наконец, не выдержал:

— Утес, глядишь в оба. Контролируешь обстановку.

— Есть, командир, — ответил снайпер.

После чего я все-таки отключился.

Когда разлепил глаза, солнце клонилось все ниже к горам. Через пару часов оно прочертит оставшуюся часть небосклона, плавно приземлится за зубчатой грядой. И потом очень быстро на эту землю обрушится черная ночь пустыни.

— Сколько нам еще пилить? — спросил я.

— Двадцать минут где-то, — проинформировал Рад.

Я встряхнул головой, приходя в себя. Сделал несколько плавных вдохов и резких выдохов по правилам дыхательной гимнастики. Констатировал, что пришел в себя. И что пейзаж за окном практически не изменился.

Как и было обещано, через двадцать минут показались Персты Шайтана — действительно похожие на пальцы три серых скалы, наш главный ориентир.

— Там нас клад-то и дожидается, — довольно проурчал Рад.

— Люди обычно клады ищут в детстве, — хмыкнул Князь, не упустивший случая позубоскалить со своим подчиненным. — А некоторые так и не выходят из детского возраста.

— Интересно, что там такого ценного, от чего наше руководство так разволновалось? — не обращая внимания на подколку, произнес Рад.

— А это нам знать необязательно, — ответил я.

— И даже вредно, — поддакнул Князь.

— Прими вправо, — указал рукой Рад на дорогу между громадными скальными обломками. — Вон там колея.

Действительно, в каменистой почве были впечатаны две колеи от колес тяжелых машин — кто-то здесь постоянно ездит. Какая-то жизнь теплится.

Машины остановились, не доезжая метров сто до земляного холма, прорезанного скальными породами.

Мы вышли из кабины. К нам подошли сирийские спецназовцы из второй машины.

— Ну что, за работу, помолясь, — воодушевленно воскликнул я, разглядывая моих подчиненных добрым взором командира строительной роты.

Мы разобрали имевшийся в нашем распоряжении шанцевый инструмент. И начались земляные работы.

Проход в бункер располагался справа от холма, под нависшей скалой, которая, казалось, того и гляди рухнет. Никогда бы мы его не разглядели, если бы не получили от Кабана четкое описание и привязку к местности.

Через несколько минут ударной работы мы освободили от песка и камней проход в подземный бункер. Это сооружение осталось с шестидесятых годов, когда здесь была часть ПВО. Потом его забросили. А Большой Имам нашел и приспособил под хранилище.

Перед нами открылись бетонные ступени, ведущие к ржавой массивной металлической двери.

— Ну, с богом. — С этими словами я потянул дверь за скобу с некоторым волнением. Если она заела, придется взрывать, а это риск повредить содержимое бункера.

Однако, вопреки моим опасениям, дверь подалась легко, открывая проход в неизвестность и темень.

Свет фонаря скользнул по серым бетонным стенам и идущим резко вниз крутым ступенькам.

— Тайна пещеры Лейхтвейса, — процитировал Князь незабвенного Остапа Бендера.

Мы расступились и отошли подальше от входа в бункер. Первым в него шагнул Бек. Ему предстояло осмотреть помещение и обезвредить ловушки. В порыве откровенности Кабан нам поведал о секретах и сюрпризах, но ведь, зараза, мог что-то и утаить от злобы душевной. У Бека сверхъестественное чутье на взрывные механизмы. И я на него сильно надеялся.

Тягостно потянулись минуты. Я с содроганием ждал, что в любой миг может ударить по ушам оглушительный взрыв. Бек не торопился. Работал молча. На крик Рада: «Ну что там?» — даже не соизволил отреагировать.

— Не трогай его, — негромко произнес я.

— Виноват, исправлюсь, — как-то нервно ответил Рад.

Разминирование — одна из самых волнительных процедур на Земле. И болельщики часто нервничают гораздо больше самих саперов.

— Чисто! Сюрпризов нет! — произнес поднявшийся по ступенькам Бек, вытирая рукавом пот со лба.

Ну что ж, поверим на слово.

Бункер состоял из единственной комнаты метров сто квадратных. Потолки под два метра — головой не заденешь, но как-то давили. Здесь было пыльно. Ну скажите, как проклятая пыль сирийских пустынь может проникнуть в закрытый бункер? Но ведь проникает!

Шаги отдавались в помещении глухо. Вдоль стен в несколько рядов шли полки. Деревянные, грубо сколоченные, но надежные, с железными скобами. И на них лежали сокровища Большого Имама.

Чего тут только не было. Ящики с взрывчаткой, упаковки с обмундированием. Цинки с патронами. Боеприпасы для крупнокалиберных пулеметов и безоткатных пушек. Пара десятков ПТУРов «Джавелин», ПЗРК «Стингер». Носимые рации. Бронежилеты. Настоящее богатство. И все от щедрот доброго американского дядюшки, с которым у покойного Большого Имама были теплые отношения. Да, поганые америкашки своих шестерок не обижают. У меня в груди волной поднялась злость. Ведь янки протащили все это железо через океан, чтобы убивать нас и наших союзников, помогать воцариться средневековью и дикости на этой многострадальной земле.

Мы размеренно и внимательно осматривали содержимое бункера. Старались не упускать ничего. Простукивали стены и проверяли полы на предмет тайников или люков.

Пока мы дышали здесь пылью, кашляя и протирая слезящиеся глаза, Рад сидел в машине со своим тактическим компом и контролировал обстановку. Он и взбудоражил нашу артель, неожиданно спустившись в бункер и крикнув:

— Командир, срочное сообщение! Воздушная разведка засекла колонну. Движется в нашу сторону.

— Что за колонна? — спросил я.

— Шесть обычных «тачанок» и два «Хаммера».

— Солидно. Точно к нам?

— Кого сюда еще занесет? Уверен, это наши конкуренты. Идут к объекту!

— Черт, кто это такие? — досадливо кинул я.

Рад только пожал плечами. Ему-то откуда знать?

— Когда будут? — Я пнул ногой ящик с двумя американскими снайперскими винтовками «Baret M82», позволявшими вести прицельную стрельбу на расстоянии до двух километров.

— Им еще где-то минут сорок или час — в зависимости от скорости…

Так, конкуренты. Вспомнился уже цитировавшийся Князем роман «Двенадцать стульев». Там Остап Бендер кричал при виде отца Федора: «Кислое дело, пещера Лейхтвейса. Таинственный соперник». Вот такой сюжет закручивается.

Восемь машин, набитых боевиками. Сила приличная. Так легко нам с ними не разделаться. А поэтому выход один. Как там Бендер дальше сказал: «Соперника надо опередить, а морду мы ему всегда успеем пощупать»…

— Так, досматриваем здесь все, — приказал я. — Заметаем следы. И делаем ноги, спецназ.

— Это мы запросто, — кивнул Князь. — Это мы умеем.

Нам хватило десяти минут, чтобы закончить осмотр склада и увериться в том, что нашли в нем все интересное.

Еще несколько минут мы потратили на то, чтобы уничтожить следы своего пребывания. Засыпали вход в бункер, при помощи щеток и подручных инструментов постирали отпечатки подошв, хотя на скалистой земле их и так было немного. Поднявшийся сильный порывистый ветер быстро сдует запах бензина и нанесет пыль. Чингачгук, конечно, заметил бы, что тут только что были бледнолицые. Но для не слишком искушенного взгляда тут ничего не напоминало о нас.

Все это делалось в темпе вальса. Время текло неумолимо. И противник все ближе и ближе.

— По коням! — наконец крикнул я.

Подняв пыль, наши машины рванули туда, где за гребень садилось покрасневшее усталое солнце пустыни…