Глава 7
Двое могут хранить секрет, только если один из них – кот
Поскольку Смерть дал мне вольную, дома я оказалась раньше обычного. А там уже выяснилось: делать было нечего. А что делает студент, когда ему нечего делать? Отсыпается! Поэтому я открыла двери на веранде, плюхнулась на диван и, укрывшись пледом, попыталась уснуть. Не получилось. Мысли, которые днем были вытеснены злостью на Смерть и Нину, успешно захватывали позиции в моей голове сейчас. Хотя какие мысли? Мысль была одна. Что делать с Максом в свете нашего поцелуя. Да я краснеть теперь перед ним еще месяц буду! И это не самая главная проблема.
Хотя тут как посмотреть, конечно.
Та же Нина, не к ночи ее помянуть, просто бы пожала плечами и жила дальше. А у меня это первый поцелуй. Вообще занятная арифметика: без первого поцелуя нет второго свидания. А какие поцелуи у ворот дома всадника апокалипсиса? Разве что торжественные лобызания его руки в немом жесте преклонения перед легендой. Не то вообще.
Я уже начала подумывать о том, чтобы целоваться на первых минутах встречи. А тут… Нашелся инициативный на мою голову. Смертный! Ладно бы смерть или там муз – давно пора. А этот задохлик…
А может, он забыл? Ну да, я была сильно пьяна, он меня поцеловал, захмелел и, как обычно, все забыл. Я резко крутанулась и уткнулась носом в спинку дивана. Да прям, я хватаюсь даже не за соломинку, за паутинку. Более тупой надежды у меня не было. Зло крутанулась опять и, запутавшись в коконе из пледа, свалилась с дивана.
Зашибись, выспалась.
Ладно, займу вечную позицию «после вечеринки», а именно: «это было ошибкой». Тем более что сие чистейшая правда. Смерть и смертный – разве что сюжет для театра. Теперь, когда у меня был план и нужный настрой и раз поспать толком не вышло, я решила прогуляться в мир смертных.
А за порогом обнаружилась еще проблема. Было адски холодно. Ну вот, классика жанра. Я с тоской рассматривала пустые плечики из-под куртки, в которой ушла Нина. А эта куртка единственная, которая подходила к этим джинсам! Гр-р-р… Мало мне подставы с окнами, так она мне еще и гардероб проредила. Захлопнув дверцу, вызвала балахон. Ничего, соседи некроманта девицу-гота как-нибудь переживут.
Уже перед дверью Макса я поймала себя на том, что сжимаю в руках буклет из его почтового ящика, который прихватила чисто на автомате. Отлично, осталось себе еще тапки у него завести и дубликат ключей сделать.
Когда открылась дверь, я уронила челюсть. Если бы некромант был в майке-алкоголичке или даже в одном полотенце, я бы не так удивилась, но он открыл дверь с совком, полным мусора, в руках!
– Заходи! – Он приветственно махнул рукой, щедро орошая мой балахон пылью из совка. – Ой!
– Раз уж ты на хозяйстве, – я мрачно стянула с себя пыльную тряпку, – тебе и стирать.
– Ну надо же, какие мы брезгливые! Слушай, – внезапно вкрадчиво поинтересовался некромант, разглядывая оставшийся в совке мусор. – Если я тебе рубашку испачкаю – снимешь?
– Сниму! Голову с тебя!
– Какие мы сегодня злые. Головка с утра бо-бо?
Проигнорировав выпад, я прошла мимо него в комнату. Макс явился спустя пару минут, держа что-то за спиной. Чую гадость.
– Это тебе. – Мне протянули букет из девяти цветов. Гвоздик.
– Ты с какого кладбища их упер?
Макс явно обиделся.
– Я тебя порадовать хотел. Думал, ты смерть и все такое.
«Тогда уже чудо, что цветы живые и без ленточки», – была моя первая мысль. Некромант тем временем продолжил защищать свой подарок:
– И вообще, кому, как не тебе, знать, что живым дарят нечетное количество. Раз, два, три, четыре, пять, шесть, семь, восемь, девять, – демонстративно пересчитал он.
– Ну, значит, одну гвоздичку для нечетности с соседней могилы спер. Кстати, на заметку, печенье и конфеты из твоих рук не брать.
– Так! – рыкнули на меня. – Сидишь там! И молчишь!
Ткнув для наглядности цветами в сторону кровати, некромант развернулся на пятках и, бухая босыми ногами по полу, куда-то умчался. Вернулся через секунду с жестяной банкой из-под кофе, в которую налил воды и поставил цветы.
– А теперь, специально для тормознутой смерти, я проведу краткий курс семейной психологии.
– Но… – робко попыталась я возразить.
На меня тут же рявкнули:
– Молчать! А то заставлю писать конспект и сдавать зачет. – Потом некромант плотоядно окинул меня взглядом, подумал и добавил: – И практику.
– Что?
Я машинально застегнула верхнюю пуговичку на рубашке.
– Носки, говорю, мне стирать будешь.
Блин! Что там Смерть про свою смертную возлюбленную говорил? Он ей там, часом, отсроченный на девять месяцев подарочек не оставил? Тут, по ходу, его незаконнорожденный праправнук нарисовался. Мозг выносит так же, как и дедуля.
– Когда дарят цветы, надо радоваться, Джульетта. Говорить: «Спасибо, Макс, они красивые!» Понятно?
– Ты смертный.
– И? – Макса такой ответ явно не устроил.
– Нам нельзя встречаться со смертными.
Парень закатил глаза, подошел к гвоздикам и начал сосредоточенно их рассматривать. Целую минуту рассматривал, пока я не устала гадать, что же такое он там узрел.
– Чего ты там ищешь, любимый диванный клоп потерялся?
– Ищу, где написано, что я тебе предлагал встречаться, – хмуро ответил Макс. – Не, не вижу. Может, это был не я?
– Ты меня поцеловал.
– По-це-ло-вал, Мор, от поцелуев дети не рождаются. Захотелось – и поцеловал, да ты бухая была, как бомж Вася!
– Чего сразу бомж?! – возмутилась я. – Просто выпила… чуточку.
– Алкоголь – яд, ты что, не в курсе? – спросил Макс. – Джульетта, признание проблемы – первый путь…
Я тряхнула головой, избавляясь от этого бреда. Это мне некромант будет рассказывать про вред алкоголя? Тот самый, который нажрался с моим однокурсником?
Его поучительную лекцию прервало треньканье оповещения на компьютере. Сначала я не обращала внимания, но оно раздавалось все настойчивей и чаще. Макса тоже начало раздражать это музыкальное сопровождение, и он пошел к компьютеру, чтобы убрать звук. А там… Сотни всплывающих окон с полуголыми, полуодетыми и вооруженными девицами с художественно размазанной по спелым телам грязью.
– Интересно проводишь досуг… Красивые картинки. У этой, – я ткнула пальцем в монитор, – грудь не своя.
– Это не то, что ты подумала! – Макс начал кликать по картинкам, поспешно их закрывая. – Я ввел в поисковую строку слово «зомби», и вот результат.
– Ну если зомби, то да. Сразу видно, почему зомби во всех фильмах жрут мозги. Своих нет, тут у половины героинь отсутствие интеллекта на лице написано.
– Ревнуешь? Сфоткайся так же.
– Стой, не закрывай!
– Не все рассмотрела?
Я оттеснила некроманта от компьютера и развернула на весь экран окно с пометкой «Новости». Там в очередной раз проехались по службе безопасности аэропорта, которая перепутала спящего в зале ожидания пассажира с мертвецом. Больше статья не содержала ничего интересного, кроме язвительных комментариев про то, что в зале ожидания реально можно умереть от старости. Но, к счастью, нашелся один очевидец, выложивший фото, на котором я опознала Джереми.
– О! Какие люди… – Макс расположил подбородок на моем плече, чтобы было удобнее смотреть на экран. – Решил рвануть где холоднее? Там он подольше за живого сойдет.
Но тут информацию об инциденте закрыло очередное всплывающее окно, гласившее: «Вы просматривали данный товар. Эротический костюм героини франшизы про охотницу на зомби. Успейте купить со скидкой!»
– Ма-а-а-акс…
– Это не я, – поспешил откреститься некромант. – Она все фильмы крошит людей в фарш. Меня подобные ролевые игры пугают. Это ты, наверное, не туда кликнула.
Я с недовольством покосилась на невозмутимого некрогада. Еще и на меня все сваливает!
* * *
Как я была хороша… Волосы развеваются, глаза горят, а балахон напоминает черные крылья за спиной, когда я в образе смерти несусь по коридору аэропорта. Уверена, что если бы меня в тот момент увидел какой-нибудь писатель-фантаст, то взял бы прообразом ангела мщения. Но увы… меня видел только некромант, который не только не проникся моим грозным видом, а еще и гнусно подхихикивал, называя не иначе как «Черный плащ».
А дело было так… У входа в здание аэровокзала я ушла в невидимый режим, вызвала косу и стремглав помчалась в зал ожидания. Макс не отставал и шел со мной «ноздря в ноздрю». Линию сканера мы прошли почти одновременно. До сих пор не понимаю почему, но сканер заорал. Макса затормозила охрана, а я, заинтересовавшись феноменом, сунула косу под луч. И надо же было некроманту именно в этот момент опять сунуться в сканер! Устройство истерично завизжало, а охрана поспешила увести Макса в отдельный кабинет.
– Упс, – пробормотала я, поняв, что после доскональной проверки Макс устроит как минимум такую же мне. Где бы спрятаться, где бы спрятаться и переждать лет восемьдесят, пока он не помрет…
Ждать его я, разумеется, не стала. Знакомые ощущения вели в зал ожидания. А вот и Джереми. Сидит, голубчик. Уже на входе меня нагнал недовольный некромант в кое-как застегнутой рубашке.
– Экспериментаторша фигова! Меня там облапали с ног до головы. Хорошо хоть, что охранница была симпатичная, а после того, как прощупала, номерок дала.
– Фу! – скривилась я.
Наконец мы оказались позади кресла, в котором сидел зомби. Я уже замахнулась косой, но внезапно Макс буквально сгреб меня в охапку, оттаскивая на безопасное расстояние.
– Сдурела? Он дышит!
Что? Я аккуратно высвободилась из объятий Макса и обошла ряд кресел, чтобы взглянуть в лицо жертве. Уставшее лицо, круги под глазами – почти мертвец. Но это был не Джереми!
Коса с оглушительным, но слышным только нам с некромантом звоном полетела на пол. Ушел! Теперь его по всему миру можно искать! Тысячи рейсов! Миллион возможностей затеряться.
Я плюхнулась на соседнее сиденье и запустила пальцы в волосы. Это конец! Такое Смерть мне не спустит.
Мое самобичевание прервал яростный собачий лай. Псина чуть ли не бросалась на место, где сидела я. Охранник, державший ее на поводке, сделал попытку успокоить, но куда там. А поскольку меня он не видел, несчастного, занявшего место Джереми, постигла участь Макса. Все же есть плюсы в том, что ты можешь становиться невидимой. В комнату допроса вечно отводят посторонних мужиков.
Некромант плюхнулся на освободившееся место и достал смартфон.
– Инвентарь подбери, пока кто-нибудь не споткнулся. Ты на каком сайте новости смотрела?
– Не помню.
– Толку от тебя… Вот смотри, – мне ткнули телефоном в лицо, – новость появилась в сети три часа назад. Теперь смотрим расписание вылетов. С тех пор в рейс ушло десять самолетов. Круг поиска сузился. Смотрим дальше. Перед тем, как загреметь на больничную койку, он был в тропиках. Ты ведь помнишь, где он подцепил заразу? А теперь смотри рейс номер пятьсот шестнадцать.
– Думаешь, он там?
– Ставлю голову на отсечение. Фигурально выражаясь, не смотри так на косу! Только вот… Рейс туда будет завтра вечером.
– А если с пересадками?
– Больше времени потеряем. Поэтому я пошел покупать себе место.
– А я?
Он собрался лететь без меня?
– А документы? На коленях у меня посидишь. Или займешь свободное место, невидимая.
Последнее слово прозвучало как ругательство, и я даже задумалась о том, чтобы обидеться.
Обратно шли не торопясь и в молчании. О чем говорить? Размах поисков начал пугать. Если раньше я воспринимала их как приключение, то теперь…
Другие страны, еще больше незнакомых смертей. Было страшно, учитывая, что я только неделю как в мире смертных.
Макс тоже цедил колу и отмалчивался. Еще бы! Он повезет смерть зайцем в самолете.
– Держи его! Куда! Вот тебе! Ха-ха-ха! Смотри, смотри!
Дети на площадке явно чем-то были увлечены. Их крики и смех разносились по двору. Я бы прошла мимо, но тут сквозь вопли и улюлюканье услышала жалобный писк. Макс тоже прислушался, затем швырнул стаканчик на землю и пошел к группке подростков, которая чем-то была занята, собравшись в круг.
А я, как дура, кинулась за ним, беспокоясь, как бы злой от вынужденной трезвости мужик не причинил вред детям. Но когда я увидела занятие поганцев, уже некроманту пришлось меня успокаивать. Эти зверята где-то раздобыли одноразовую бритву и, держа за хвост маленького котенка, брили его.
– Лучше б ты себе усы сбрил, – сообщила я ближайшему малолетнему садюге.
Тот меня, естественно, не услышал, но усики у него и впрямь были до ужаса мерзкие.
Когда я была маленькой, то всегда считала, особенно после наказаний отца, что бить детей непедагогично. Сейчас мнение изменилось в противоположную сторону, и я с нескрываемым удовольствием наблюдала, как Макс хватает за ухо цирюльника-недоучку. Тот, что держал котенка, словил подзатыльник уже от меня.
Животинка, обретя наконец долгожданную свободу, стремглав кинулась под водосточную трубу, оглашая окрестности жалобным мяуканьем. Я сразу полезла ее выковыривать. Макс тем временем проводил воспитательную беседу с мучителями. Немного подумав, я направилась туда.
Подростки как-то шустро и даже, я бы сказала, поспешно ретировались. К моему удивлению, не попытавшись качать права.
– Что ты им сказал? – поинтересовалась я.
Котенок возмущенно заворчал и начал царапаться.
– То, что они сделали один шаг из трех к тому, чтобы закончить дни в одиночной камере. И спросил, не проще ли мне прямо сейчас сберечь расходы государства на их содержание.
– Что?
– Головы обещал оторвать. Дай глянуть, как котенок.
При ближайшем рассмотрении котенок оказался относительно здоровым, но явно нуждающимся в уходе и еде. Истощенный, грязный, со слезящимися глазами и парой порезов. Едва я попыталась поднести к нему руку, как тот зашипел и выпустил крошечные коготки, который укололи меня даже сквозь ткань.
– Давай, завтра в два часа, жду тебя с вещами.
– А зверь?
Я протянула ему страдальца.
– Оставь себе, мне только блох в квартире не хватало.
– Я не могу!
– С чего это?
– Ну… если в трех словах: собака!
– И почему в трех?
– Потому что у моей собаки три головы, с полным набором зубов каждая.
– А у меня договор аренды, где четко прописано «никаких животных». И Джабба Хатт в юбке на страже каждого пункта.
Ну вот! Бросить несчастного котика не позволяла совесть, а взять его домой не позволит опасение за жизнь этого же котика.
Но прежде чем отправиться пристраивать кота, я потащилась домой, переодеваться и выполнять свою часть договора с Офелией. Если родители вернутся и увидят бардак, влетит всем, включая соседа. Да и за право сплавить надоедливую сестричку к бабушке стоит побороться.
Чтобы Цербер не кидался на котенка, пришлось выпустить его побегать в саду. Надеюсь, папа заделал дырку в заборе, иначе в скором времени улица превратится в место боевых действий, а соседи начнут отстреливаться от псины из подвалов.
Если есть мотивация и силы, уборка проходит быстро и незаметно. А если вдобавок никого нет дома, то еще и весело. Можно петь, плясать, нецензурно ругаться и трескать по пути бутерброды. Котенку мое настроение, похоже, передалось, и он принял активное участие в погроме квартиры. Пришлось запереть его в родительской комнате, ибо зверь громил все, что я только что убрала.
Куда же тебя пристроить, чудо пушистое? Подружек у меня нет, из друзей только Вячеслав, но ему я и дождевого червя не доверю. Бабушка постоянно мотается по миру смертных, он у нее просто с голоду помрет.
– Куда же тебя девать… – задумчиво пробормотала я.
– Мяу! – глубокомысленно изрек зверь и полез штурмовать мамин комод.
По дороге уронил лампу и кипу бумажек. Прямо на чистый пол!
– Вот ты катастрофа! Шило у тебя под хвостом, что ли? Собирай теперь!
– Мя-я-ау-у!
– Резонно.
Пришлось собирать самой. В основном это были рисунки, заметки и имена – мама, как всегда, составляла списки гостей, дел, заданий и покупок. Она их просто обожала. Но внимание привлек небольшой листок, неровно оторванный с левого края. На нем аккуратным маминым почерком было выведено: «На выходных Морис уезжает, а девочки поедут к бабушке. Может, придумаем, как провести это время?»
Я застыла над запиской. То, что это писала мама, было несомненно, но кому предназначалось послание? И вовсе я не собиралась к бабушке, это Офелия уезжает! Папа – да, на денек куда-то собирался, но кому назначала встречу мама?
И где вообще ее мозги – хранить такое на видном месте?
А такое… это какое?
Я всегда думала, что моя семья – образцовая. Суровый папа, преподаватель, всадник, друг Смерти. Красивая мама, домохозяйка и объект для зависти всех соседей. Старшая дочь – студентка (пусть и непутевая, но сразу-то не видно). Младшая дочь… ну, просто младшая. Плюс собака, большой дом и шумные пикники на дни рождения. А то, что мы смерти, – так кто на такие мелочи обращает внимание? Ерунда.
Представить, что родители ссорятся, лгут или… изменяют, я не могла.
Сама не знаю зачем, но я спрятала листочек во внутренний карман джинсовки. Подхватила котенка и вздохнула, уткнувшись носом в мягкую шерстку.
– Надо выяснить, кому она назначала встречу.
Вот только что делать потом с этим знанием, я не понимала.
– И надо найти тебе дом. Пошли, расклеим объявления о том, что ты нашелся. Может, кто и заберет.
Котенок не обращал внимания на мои слова, ибо был занят тем, что пробовал на вкус мои волосы.
– И никому не говори про записку. Кстати… Интересно, где Смерть живет?
* * *
– Тук-тук, – осторожно прокомментировала я ситуацию, когда сонный Смерть открыл дверь собственного дома и увидел на пороге меня и серое мяукающее недоразумение.
– Здравствуйте, магистр Смерть, – как хорошая девочка, поздоровалась я.
– Мяу!
– Ты издеваешься? – спросил магистр.
– Почему?
– Ты принесла мне кота.
– Котеночка, – поправила я. – Ма-а-аленького. Милого. Он почти не ест!
– Мор, сначала люди женятся, потом заводят детей, котов и фикусы. А ты как-то не с того начала, тебе не кажется?
– Мы спасли его от живодеров. И теперь ему негде жить, а я подумала, вы один живете и… и вообще.
– Что вообще?
– Все вообще, – честно призналась я.
Котенок укусил меня за ухо, и от вялой защиты я перешла в нападение.
– Вы мне должны! Из-за вас я поссорилась с новой группой.
– Из-за меня? – Смерть, казалось, был поражен до глубины души. – При чем тут я, Мор?!
– А кто раздал задания и даже не проверил, как их выполняют? Не отпирайтесь! И вообще, если бы вы не взяли Нину на работу, я бы ни с кем не ссорилась. А теперь меня ненавидит вся группа. И как мне учиться?
– И что, – Смерть усмехнулся, – если я возьму кота, это тебе как-то поможет?
– Да. Я буду спокойна за его судьбу и остаток времени посвящу погрызению в гранит науки.
– Погружению, – поправил Смерть.
– Ну это как пойдет. Так что, возьмете?
– Давай, – закатив глаза, магистр протянул руку. – Как его зовут?
– А это бонус! Возьми котенка и получи имя на выбор. Можете назвать его, как вам хочется.
– Назову его Джульеттом, – хмыкнул Смерть, удостоверившись, что котенок мужского пола.
– Так нечестно, – надулась я. – Нельзя называть животных именами людей.
– А подкидывать преподавателям этих животных можно?
Тут я поняла, что надо сматываться, пока Смерть добр и спокоен. Оставляем живность в крепких мужских руках и даем деру, а там Война план покажет. Надо было сбегать к Максу и переделать кучу дел – разобраться, как перемещаться домой из других стран, если вдруг нас занесет слишком далеко, выяснить природу маминой записки и не облажаться в очередной раз.
– Чаю хочешь? – донеслось мне вслед.
Не успел. Мы, смерти, быстро бегаем.
* * *
Но на следующее утро никто никуда не уехал. У папы отменилась командировка – в мире смертных снова продлили какой-то древний календарь, и апокалипсиса не случилось, Офелия решила выспаться перед отбытием к бабушке. Я все утро следила за мамой, но та вела себя как обычно. Разве что была в приподнятом настроении и приготовила на завтрак потрясающие черничные оладьи. Постепенно я успокаивалась.
Наверное, она писала записку подруге. Иначе не стала бы оставлять ее на видном месте, да и сегодня была бы не такой радостной. О том, что мама, возможно, оставила ее на комоде случайно, я как-то не подумала.
И даже исчезнувший зомбяк не мог испортить это утро. Утро отбытия Фели к бабушке. Да ради этого я готова еще раз все окна вымыть! Завтрак мне казался бесконечным, ведь впереди ожидались два дня счастья, когда никто не будет брать мою косметику, украшения и обувь.
В будние дни мы не собирались всей семьей ради приема пищи. Гораздо проще было каждому поесть быстренько и помыть одну-две тарелки, чем кому-то одному перемывать потом всю посуду. Но в выходные все было иначе. Хоть в лепешку расшибись, но к девяти ты обязана сидеть за столом в приличном виде.
Я всю ночь проворочалась, вспоминая, откуда мне знакомо место, в которое свалил Джереми, что с маминой запиской и как теперь учиться в академии. Поэтому сидела, кромсала ножом яблоко и клевала носом. Есть не хотелось по двум причинам: недосып и незнание того, как поведет себя мой желудок в самолете.
Изредка я кидала завистливый взгляд на сестру, с удовольствием трескавшую бутерброды с красной рыбой и запивавшую все это сладким чаем. Сама Фели ничего не замечала, погруженная в подаренную бабушкой электронную книгу.
– Офелия, – наконец не выдержала мама, – обрати внимание на нас. Что ты там такое читаешь?
– Ничего, – поспешно отложила Фели книгу в сторону. Слишком поспешно, так что мне тут же захотелось сунуть туда свой нос.
Поэтому, когда в дверь позвонили, я проявила невиданное до этого рвение и кинулась открывать дверь. А там стоял Голод. Мало радости видеть потенциального свекра и своего преподавателя утром в выходной. Но Голод сухо кивнул мне и с папкой в руках прошел в кухню. Когда я вернулась, он сидел на моем месте и протягивал бумаги отцу.
– Это что? – брезгливо поинтересовался папа.
У него был поразительный нюх на неприятности. Поэтому папку он не взял, сделав вид, что капец как занят размешиванием сахара в чае.
– Петиция об импичменте Смерти и бойкоте Лоры. Мы с Войной считаем, что наместничество недопустимо и сажать никому не известную девицу во главе академии нельзя. Несколько преподавателей на нашей стороне.
– А я вам зачем?
– Если нас поддержишь, то будет три против одного.
– А мне это зачем? – подогревая взглядом свой чай, продолжал расспросы папа. – Какой мне резон в предательстве друга?
– Ты хочешь быть вечно в тени? – наклонившись вперед, буквально прошипел Голод. – Тебе двух девок поднимать!
Папа кинул выразительный взгляд на сестру, с аппетитом жующую четвертый бутер.
– Что-то не вижу, что они в чем-то нуждаются. А твоей бумажке есть другое применение. – Папа вырвал из рук коллеги бумагу, завернул в нее бутерброд и протянул обратно. – Держи. Тебе в скором времени понадобится. Считай это заблаговременной милостыней.
Стараясь не засмеяться, я собрала посуду и пошла на кухню. В книгу Фели заглянуть так и не удалось, но сцена с Голодом позабавила. Я никак не ожидала, что всадник увяжется за мной. На кухне он выкинул папину подачку в мусорку и повернулся ко мне, будто чего-то ожидая. Однако я не спешила начинать разговор, хотя взгляд в спину изрядно нервировал.
– Рад видеть, что жена моего сына будет хорошей хозяйкой, – наконец начал Голод, глядя, как я орудую губкой.
Хорошая хозяйка тут же разбила тарелку.
– А как дела на учебном поприще? Все еще бегаешь за дипломом?
– Вы сами знаете.
– Может, хватит надрываться? Может, быть смертью – не твое?
Ну кто говорит такое женщине с ворохом ножей и горой посуды под рукой?
– А вам какое дело? – резко окрысилась я, швыряя губку в раковину и оборачиваясь к Голоду.
– Да жалко тебя, дуреху. Мучаешься, носишься по миру смертных как ужаленная. Может, ты жизнь?
– О да, вам о смене приоритетов известно не понаслышке. Сколько столетий на лютне бренчали, пока не поняли, что быть всадником прибыльнее?
– На гитаре, – на автомате поправил меня всадник. – Но в итоге я понял, что мечта – это одно, а призвание – совсем другое. И мое призвание – быть всадником. Искренне советую тебе поступить так же и оставить бесплодные попытки скопировать биографию отца.
– А иначе что? Объявите мне импичмент и выгоните из невесток?
Голод пробурчал что-то невразумительное и явно недовольное. Тоже мне, оппозиционер нашелся. С каких пор младший всадник лезет в управление? Смерть вроде не давал повода в себе сомневаться. А я не давала повода сомневаться в своих способностях смерти!
Ну ладно, давала. Но Голод мне не свекр и даже не дядюшка со стороны дальней линии любимой морской свинки троюродного дедушки. В жизни переквалифицироваться… да от меня как от смерти вреда почти нет. А вот жизнью я угрохаю половину Земли, и апокалипсис у них настанет самый всамделишный.
Выпроводив гостя, я вернулась к семье. Мама сидела задумчивая, папа был раздраженный, одна Фели продолжала втыкать в книгу.
– Офелия, – видно, не в первый раз позвал сестру папа. – Фели!
– А? Что? – наконец та соизволила обратить на него внимание.
– Молочник передай!
– Ага. – Пропустив просьбу мимо ушей, сестра вернулась к чтению.
– Да что ты там читаешь? Любовный роман, подаренный бабушкой? Фели, как ты можешь это читать? – вспылил отец, наблюдая за тем, как сестра, не отрываясь от электронной книги, насыпает себе соль в чай. – Ау! Прием! Вот чему подобное низкопробное чтиво может научить приличную девушку?
– А неприличную? – помимо воли заинтересовалась я.
– А неприличные и так все знают, им пособия ни к чему. Вот дай посмотреть. – Отец потянулся через стол и выдрал книгу из рук сестры. Откашлялся и начал с выражением: – Смерть провел губами по чувствительной коже ключиц, и Офелию бросило в дрожь. Ее соски… ЧТО ЭТО?!!!
Так быстро сестра к бабушке никогда не уматывала. Жаль, что папа сломал книгу, не дав мне прочитать, что накалякала Фели. Но так я давно не смеялась. Воистину прекрасный день. Лишь бы мир смертных его не испортил.
