Глава 5
Убийственное свидание
Цербер разбудил меня около половины шестого. Погуляв с ним до шести, я решила, что мне лучше уйти в академию пораньше, во избежание вопросов о вчерашнем разговоре на балконе.
Поэтому, пока все спали, я выскользнула из дома и направилась на рабочее место. Город еще был тих, только Зевс, подрабатывающий дворником, подметал улицу. А что поделаешь? Сейчас не античность, заделал ребенка на стороне – плати алименты. Вот бедняга и работает на шести работах, чтобы содержать многочисленных отпрысков.
Миновав фонтан, который в столь ранний час распространял вокруг себя не свежесть, а холод, я порадовалась, что захватила с собой кардиган.
Шесть сорок пять, у Харона первый рейс, на который я впервые пришла без опоздания.
– Что, веселая ночка? – поинтересовался лодочник, едва я устроилась на скамье.
– Скорее веселый ужин. Неужели жена ничего не рассказала?
– Рассказала, как чудесно готовит твоя мать.
Хм, а интересно. Значит, Лора решила не жаловаться мужу на двух хамов, которые явно просто так не успокоятся и будут пакостить втихаря.
Всю дорогу я исподтишка рассматривала Харона. А ведь он совсем не старый. Мы как-то слишком привыкли к лодочнику и воспринимали его как старика, что издревле перевозил то души, то нас. А оказался вполне себе мужчиной. Пусть не молодым, но подтянутым и симпатичным. А еще, как ни крути, Харон был хорошим, и, в принципе, Лору я понимала.
Процокав каблуками по мраморным плитам холла, я подошла к отцовскому кабинету. Запирающее заклинание мне было известно, поэтому проникнуть внутрь не составило труда. Так, до открытия комиссии еще два часа. Похулиганим? Только дверь изнутри запереть надо.
Сумку под голову, кардиган вместо одеяла, плюс солнечные лучи приятно согревают меня, пока я удобно устраиваюсь на отцовском столе. Можно поспать пару часиков. В тишине, спокойствии и без бубнов над головой.
Через два часа солнце, вместо того чтобы согревать, начало слепить мне глаза. Потянувшись, легко спрыгнула с антикварного монстра и взглянула на часы на запястье. Оставалось еще десять минут, чтобы дойти до рабочего места. И тут я вспомнила, что сама до сих пор не подала документы на зачисление. А мне ведь через пару недель выходить на учебу!
Не успела я подойти к двери, как щелкнул замок. Проклятье! Папа не должен был так рано прийти на работу. Застанет меня здесь – выпишет наказание, да и замки с заклинаниями сменит. А я терять доступ к отцовской вотчине не планировала. Поэтому быстро юркнула в шкаф, надеясь, что туда он точно не полезет.
Раздались мужские голоса. Я узнала Смерть и папу. Сначала они обсуждали вчерашний ужин, а когда уселись за стол, началось кое-что интересное…
– Ну так что? – спросил Смерть. – Ты подумал?
– Подумал. И, честно сказать, ничего не понял. Моя дочь – не разменная монета.
– Я не предлагаю тебе ее менять. Я лишь хочу напомнить о нашем уговоре.
– Уговор касался немного иного, – уклончиво ответил папа, а у меня от любопытства аж уши в темноте зажглись: о чем они говорят?
– Согласен. Но…
Смерть вдруг замолчал. Из коридора послышались какие-то вопли, и в кабинет влетела секретарша.
– Магистр Мор! Там ваши дипломники подрались!
Разразившись ругательствами, отец вылетел из кабинета. В небольшую щелочку я могла видеть только часть кабинета, и что делал Смерть, не знала. А потому, когда в дверцу шкафа вдруг постучали, от неожиданности я подпрыгнула и снесла с вешалки отцовскую старую шубу. Вот зачем он ее сюда повесил?
– Ну, – дверь открылась, явив миру наши с шубой тесные объятия, – и чего мы тут делаем?
Смерть спрашивал беззлобно, даже с ехидством.
Шуба была адски тяжелая.
– Сидим, – просипела я, пытаясь выползти из-под меховой заразы. – Пылью… апчхи… дышим!
Смерть с легкостью поднял шубу и аккуратно повесил на плечики, пока я отряхивала платье. И краснела. Ибо оказаться застуканной в шкафу во время важного разговора… это капец как нехорошо.
– Я поспать пришла, – поспешила объяснить. – Дома бабушка, бардак, все бегают и спорят. А я тут на столе прикорнула. А как вы поняли, что я в шкафу?
– А я, моя дорогая, опытный, – хмыкнул Смерть, подталкивая меня в спину к выходу, – чувствую, когда шкаф пустует, а когда там кто-то прячется. И лучше бы «кому-то» уйти, пока отец не пришел. А то я добрый, а вот он – воспитатель в первую очередь.
– Ладно! – быстро согласилась я, боясь, что Смерть передумает. – До свидания.
– До свидания, – согласился Смерть.
А я еще подумала: какое дурацкое прощание. Ну при чем тут свидание-то, в самом деле?
* * *
Стол Нины был завален цветами, а сама девушка сияла, как начищенная кастрюля. Что вообще ей несвойственно. Абитуриентов почти не было, приемная кампания заканчивалась. Через пару недель все пойдут на учебу, а в холлах вместо столов и стендов появятся родные скамейки.
Приподняв шикарный букет роз, я нашла бланк заявления на прием документов. Нина торжествующе на меня смотрела, мол, я-то защитилась, да еще и цветов вон сколько.
– Не хочешь спросить, кто подарил? – наконец не выдержала она.
– Вряд ли благодарные абитуриенты, так что нет.
Я быстро заполняла все графы, вспоминая аналогичное действо пять лет назад. Поступать меня тогда пришли всей семьей, причем так суматошно собирались, что… забыли дома меня. Я, поднятая с самого утра, просто уснула в дальнем кресле в гостиной. Спохватились они уже в академии, возвращаться было лень, так что все заявления за меня писала мама.
Ну а я выспалась.
Народу не было, Нина порхала вокруг, расставляя цветы по разным емкостям. Ей даже с факультета нелепых смертельных совпадений пару ваз подогнали. Благоухало все это богатство адски. Да и в целом получилось настолько внушительно, что табличку «Приемная комиссия» можно было бы сменить на более уместную «Цветы. Недорого. Богатый выбор».
– Э, нет, – грудью закрыла я стол, не давая водрузить на него чайник с какой-то шибко пахнущей фигней. – Я свое везение знаю. Гарантирую, у следующего абитуриента будет жуткая аллергия именно на этот веник, и он тебе весь бланк соплями измажет.
На меня смертельно обиделись. Какая трагедия!
Наверное, у нас бланки были зачарованные, поскольку заполнить его без ошибок, к своему стыду, я тоже с первого раза не смогла, хотя и помогала другим делать это множество раз. Когда я, поминая вечность, заполняла уже второй бланк, мне по глазам резанул солнечный зайчик. Какого? У меня и окон в этой стороне нет!
– Нина! Что за детский сад?
– Извини! – покаялась коллега, демонстративно пряча браслет под рукав платья, но делая это медленно, чтобы я успела разглядеть ее новую цацку.
Ну своего она добилась. Побрякушку я заценила. Гладкий браслет из белого металла, со вкраплениями блестящих на солнце кристально прозрачных камней.
– Серебро с фианитами? – наугад сказала я.
– Платина с бриллиантами! – обиженно огрызнулась Нина.
– Вау! – возвращаясь к документу, невпопад брякнула я.
Еще минут десять Нина мялась и мычала. А вот не буду спрашивать, кто ей подарил.
– Джу, а что ты делаешь сегодня вечером?
Я от неожиданности поставила помарку на втором бланке. Цветы, подарок от поклонника… или поклонницы? Мне уже можно бояться?
– Спокойно! Мне нужна подружка на свидание.
После этой фразы я перевела дух.
– Ты единственная из моих знакомых, кто порядочная и не симпатичнее меня, – тут же спустила меня с небес на землю Нина.
– А что, одной тебя кавалеру мало? Рассчитывает на веселое трио или справедливо боится, что, если ты утопишь его слезами, я брошусь спасать?
Нина бросила на меня пламенный осуждающий взгляд.
– Нет. Просто он галантно предположил, что с подругой мне будет спокойнее.
– А подруг у тебя и нет.
– Он приведет друга.
– Действительно. Встреча с двумя мужиками. Да, вдвоем несомненно поспокойнее. Может, возьмешь кого-то из кружка культуристов?
– Пожалуйста! Пожалуйста! – заканючила Нина и, кажется, собралась реветь.
Потом ее осенило:
– Я придумала! Я за тебя остаток приемки работать буду.
– Это как? – насторожилась я.
– Ну… я буду работать, а ты где-нибудь отдыхать. А говорить будем, что обе работаем.
– А если Смерть придет?
– Скажу, что ты вышла в туалет или буфет. И дам тебе знать, придешь.
И, хоть поначалу мне и не хотелось ей помогать, желание халявить весь остаток приемки перевесило. А еще к этому желанию примешивалась капелька любопытства – хотелось-таки взглянуть на ее кавалера.
– Хорошо. Где, когда и во сколько?
– Сегодня. В семь часов. В театре.
Если бы она в этот момент посмотрела в мою сторону, то увидела бы, как меня перекосило.
Ненавижу театр! Он мне все детство испортил!
Как только наступало лето, мама отправляла меня к бабушке. А та делала из меня культурного человека в силу своих возможностей.
Лето, жара, мне шесть лет. Что хочет делать шестилетняя маленькая девочка в теплый июньский вечер? Сидеть попой на горячей земле, зарывать секретики из стекол и играть с подружками в куколки. А вместо этого тебя отмачивают в ванной, напяливают светленькое платье, накрахмаленное до такой степени, что царапается, на ноги надевают носочки с кружевной оборкой и сандалики. Ну и в довершение образа завязывают два огромных банта на голове.
И это далеко не конец мучений.
У входа в театр бабушку ждут ее подопечные студентки-музы, которые налетают на меня, как стая чаек. Щиплют за щеки, сюсюкают, и каждая считает своим долгом одернуть на мне платье, подтянуть носки или поправить хвостики с бантами. А знаете как? Берут хвост, делят его пополам и изо всей силы дергают пряди в разные стороны. На двадцатом поправлении моя натянутая улыбка начинает напоминать оскал джокера.
Вы пробовали в шестилетнем возрасте высидеть всего «Князя Игоря» в темном и холодном зале? И единственное, что ты имеешь для утешения, – это леденец «Барбарис», выданный тебе при условии не шуршать оберткой и не грызть его слишком громко.
Зато было весело наблюдать, как за кулисами бабушка гоняет особо отличившихся режиссеров мечом. Тогда я и поняла, что фраза «меня посетила муза» может трактоваться по-разному.
Но в целом театр – это «бр-р-р».
Раз обещала, придется идти. Кто бы мог подумать, что в конце концов я окажусь страшной подружкой Нины на свидании в театре. Надеюсь, она не будет об этом болтать, а то любопытство обойдется моей репутации очень дорого. Надо придумать наряд.
Что выбрать: прикинуться серой мышкой, нацепить бесформенный пиджак поверх платья, собрать волосы в пучок с петухами? Или принарядиться и в кои-то веки накраситься, чтобы впредь думала, кого зовет на свидание?
Пока я мысленно перебирала в уме вещи из гардероба, у моего стола появилось движение, по виду напоминающее человека. С подарочком. Краем глаза я уловила цветочный горшок.
– Нина, что я тебе говорила про гербарий? – Тут я рассмотрела цветок и шарахнулась в сторону. – Что за дрянь ты принесла?.. Рик?
Вечность, в каком месте он нашел эту жуть? Розетка из мясистых щупалец зеленого цвета, покрытых белыми наростами, угрожающе топорщилась из горшка, того и гляди норовя схватить неосторожно поднесенный карандаш и утащить к корням, чтобы там с хрустом сожрать. Я осторожно ткнула в центр розетки кончиком карандаша, готовая в любой момент оставить его на верную погибель в щупальцах монстра. Но ничего такого не произошло. Ничего не произошло и тогда, когда я, осмелев, ткнула грифелем в нарост, на поверку оказавшийся твердым, как и остальная часть растения.
– Это что? – поинтересовалась я у «женишка», так же, карандашом, отодвигая горшок подальше от себя.
– Подарок. Я решил, что букет быстро завянет, а он, – кивок на ужастик в горшке, – будет долго напоминать обо мне.
Да, рассматривая в зеркале первый седой волос, я непременно попомню Рика добрым словом.
– А побанальнее ничего не было? Гиацинтик там, азалия?
– Ну… – смутился юноша. – Я в детстве кактусами и суккулентами увлекался, мне папа их из командировок в засушливые районы привозил. А это один из моих любимцев.
Я с трудом подавила желание послать этого суккулента куда подальше.
Нина и так вся обратилась в слух, уже подушечки пальцев лаком для ногтей покрывала в рассеянном стремлении послушать наш разговор.
Схватив юношу за воротник кожаной куртки в стиле «жара – ничто, а имидж – наше все», я вытащила его на лестничную площадку.
– Чем обязана? Папа велел передать мне пирог и горшочек с маслом?
В ответ на мою тираду Рик широко улыбнулся и засунул руки в карманы джинсов, копируя гадкую привычку отца.
– Не угадала. Он утром умотал в командировку, причем намекнул мне, что его дом в Эркаторе свободен. Он там какого-то паразита зерновых тестирует, бывает наездами, и дом всегда готов к визиту гостей. Не хочешь рвануть? Тропические фрукты, пляжи, ты топлес.
Ну наглец…
– Дорогой Гена! – Я ласково приобняла его за плечи.
– Я Рик, – напомнил парень.
– Ты мультики не смотришь. Так вот. Тебе там одному спиртное не продают по возрасту, да? Ну так сделай себе документы, ты же умный и богатый, верно? И заодно запомни уже, что я с тобой никуда не поеду. Я тебя выгуливать не собираюсь. Если бы я хотела работать нянькой, я бы устроилась в семью с детьми поменьше. Мы не будем встречаться. И не надо дарить мне суккуленты. Иначе в одну прекрасную ночь, я тебе обещаю, все они придут к тебе домой.
– Они не живые!
– А у меня есть знакомый некромант! – отрезала я, возвращаясь к столу.
* * *
Вечером я была во всеоружии. В неравной борьбе серой мышки и вредины победила вторая и нацепила платье, приготовленное на выпускной. Хоть куда-то его надену, раз по назначению не удалось. Внешне платье выглядело как пышная черная юбка с цветочным принтом, чуть выше колена, и светлый приталенный пиджак с изящным тонким ремешком. Волосы я собрала в нарочито небрежный пучок, а еще ярко накрасила глаза. И получилась какая-то другая Джули, непривычная.
Но вроде симпатичная.
– Куда это ты? – прищурилась мама.
Она в коридоре пыталась отпарить папин пиджак, который тот снова забыл в портфеле сложенным кое-как.
– В театр, – пожала я плечами.
И уж лучше бы сказала, что к любовнику! Мама смотрела на меня с таким недоверием, что пришлось объясняться.
– Нина попросила сходить с ней. У нее там кавалер пришел, хочет независимую оценку.
– Нина? – Брови мамы поползли вверх. – Ну иди… Дома не позже полуночи, и в мир смертных не спускаться!
– Ага, – махнула я рукой, мол, все поняла. Как с маленькой, честное слово.
На улице было прохладно, и пришла я чуть раньше. Успела выпить кофе в буфете, а когда появилась Нина, срочно захотела сделать вид, что просто решила посидеть за столиком, показать платье. И в театр-то я не собираюсь, а кто эта девица в жутком обтягивающем латексном платье ядовито-розового цвета, я совсем не в курсе.
– Привет! – Нина радостно улыбалась. – Ну как я?
– Э-э-э… – У меня кофе комом в горле встал. – Смело. Ты упала в бочку с расплавленной резиной?
Нина сделала вид, что обиделась.
– Купила в магазине смертных. Так сейчас модно.
– Если тебя попытаются снять на пару часиков, не ной, – предупредила я. – Спектакль через десять минут, где твой хахаль?
– Сейчас будет.
Она закусила губу, высматривая кого-то в толпе, а потом принялась усиленно махать. Я отвлеклась на поиски зеркальца в сумочке и не сразу заметила, кто к нам подошел.
– Адептка Мор, – раздался насмешливый и чуть удивленный голос.
– М-магистр Смерть, – офигела я. – А… вы тоже в театр пришли, да?
Я обернулась к Нине за помощью и застала ее… в объятиях Войны, который явно остался доволен платьем, ибо общупал ее всю. Смерть был явно недоволен, но истинные чувства скрывал.
– Нина, – процедила я сквозь зубы, – на минуточку!
Сделав фирменное лицо под названием «ачотакова?», Нина соизволила меня выслушать.
– Да ладно тебе. Ну не знала я, что это он. Война цветы дарил анонимно, позвал встретиться… я и взяла тебя, вдруг он маньяк! Обещал привести друга. Формально все условия выполнены. Ну разве он не милый?
– Не очень, – честно призналась я. – Нина, он привел на свидание нашего ректора. Рек-то-ра!
– Вот и поправишь учебу, – отрезала та, буквально пихая меня в сторону Смерти.
Прозвенел первый звонок.
Не сделать попытку ретироваться я не могла.
– Знаете, я, наверное, пойду.
Куда там, пока соображала, где тут выход, меня подхватили под руку и потащили в зал. То есть Смерти-то казалось, что он меня вел, а вот я ощущала себя мелкой собачушкой, которую тащит за собой торопливый хозяин.
– Зачем же уходить, не посмотрев спектакль. Сегодня последний выход Лоры. Она тебе обрадуется.
– Лоры? Не знала, что она из театра.
– Она талантливая актриса. Несмотря на сильный дар всадника.
В толчее перед билетером я поняла, что потеряла Нину с Войной. Приметное платье «подружки» нигде не мелькало, словно она растворилась в толпе.
– А где резиновое изделие номер два? – вырвалось у меня.
Смерть, к моему изумлению, рассмеялся.
Когда мы сели на места, я задумалась о вечном. Вот какой смысл в «подруге для спокойствия», если подруге купили билеты в партер, а сами заняли ложу. И вряд ли им там будет спокойно.
А Нине надо смотреть, что и, главное, где покупаешь. Платье явно предназначалось для привлечения внимания к хозяйке где-нибудь в ночном клубе, ибо в темноте оно… светилось. Нину было видно издалека, и я не могла не хихикать. Смерть сдержанно улыбался.
– А что за спектакль? – спросила я.
Не удосужилась взять программку, но Смерть протянул свою.
Тут разъехались шторы, явив декорации обычной девичьей спаленки, где на кровати дрыхла смерть. Я так и не прочитала, о чем пьеса.
Рядом с кроватью стояла коса, в окошко светило солнце. Смотрелось натурально. В смерти я рассмотрела Лору. Зазвенел звонок, имитирующий смертный телефон, и начался спектакль. Он шел без антракта, но впервые в жизни я досидела до конца и не уснула.
Простая смерть Аделаида вышла на замену подруги и встретилась со смертным, который видит ее против ее желания. У смертного погиб брат, и он просто жаждал вернуть его при помощи Аделаиды.
Трогательная сцена, где надлежало картинно поплакать в кружевной платочек:
– Он умер, Макс. – Лора изобразила сочувствие.
И романтично-забавный финал:
– Если ты теперь смертная, то можно пригласить тебя на свидание?
– Ты что, разбил машину, чтобы пригласить меня на свидание?!
Красивая сказка о том, как смерть отказалась от сущности в пользу смертного возлюбленного. У нас такие были в ходу. И смертного тоже зовут Макс. Это что, мода?
После оваций Лора принимала поздравления, Смерть потащил меня на сцену, чтобы вручить подарок, оказавшийся милой брошкой. Я бы предпочла сбежать, но куда там – всадник держал мертвой хваткой, не вырываться же.
– Джули, спасибо, что пришла, – улыбнулась Лора. – Как тебе спектакль?
– Замечательный! – разулыбалась я.
От дальнейших расспросов меня спас знакомый голос, который я уж точно никак не ждала услышать в театре:
– Ты была прекрасна, дорогая, но слава Вечности, что с театром покончено.
– Харон! – просияла я. – А где весло?
Лодочник рассмеялся и добродушно потрепал меня по голове, как маленькую девочку:
– Выйдешь замуж, увидишь.
Я покраснела. А Смерть произнес:
– Но-но, Харон, довольствуйся своей женой.
– Легко тебе говорить, – фыркнул в ответ лодочник, – ты там как в цветнике работаешь. Таких студенток в театры водишь.
– А я тебе предлагал место в академии, сам отказался.
– Если бы ты мне академию муз предложил, я бы еще понял. А вообще, всех присутствующих мужчин спасло только то, что всеобщее внимание привлекала идиотка в светящемся платье. Кстати, она заперлась с хахалем в подсобке и явно занята не тем, зачем ходят в театр. Есть здесь те, с кем они пришли?
Лора вопросительно взглянула в нашу сторону, и мы, не сговариваясь, хором выдали:
– Не-е-ет.
– Не знаем, – добавила я.
– И, пожалуй, пойдем, – решил Смерть. – Жду тебя послезавтра.
– Изверг, – крикнул нам вслед Харон, – мог бы отпуск дать девочке.
– Ей-то дам, а тебя кто отпустит? – парировал Смерть.
Мы вышли, уже когда основная масса народа разбежалась по домам. Горели редкие фонари, а воздух был по-летнему теплый, ночной. Я начинала чувствовать, что устаю на высоких каблуках. Смерть шел рядом, погруженный в свои мысли. До середины дороги нам было по пути, а дальше к его дому вела отдельная улочка. Но почему-то он свернул именно в мою сторону.
– Э? – спросила я, удивившись.
– Мор, – укоризненно на меня посмотрел, – ты всерьез думаешь, что я отпущу тебя одну ночью?
– Еще не ночь. Почти.
– Ну-ну, – ехидно хмыкнул Смерть. – Знаешь, я иду и удивляюсь. Чем ты думала, идя на свидание вслепую! А если бы начали к тебе приставать?
– Ну ведь оказались вы, а против вас у меня есть мощное оружие.
– Какое?
– Я все папе расскажу! – на одной ноте, подражая Фели, провыла я.
– Не реви, деточка, я тебе мороженку куплю.
И купил, по дороге завернув в какую-то кафешку. Так что к дому я подходила, догрызая огромный рожок и чувствуя себя очень странно. Как будто ходила не на свидание, а на детский утренник.
– Так что, спектакль тебе не понравился? – вдруг спросил магистр.
Я пожала плечами.
– Беллетристика. Неправдоподобная, но слезливая история любви смертного и смерти. Неправдоподобно. А Лора хороша.
– Вот как, значит, – усмехнулся Смерть. – Неправдоподобно… а я как-то любил смертную девушку. В юности.
– И что с ней стало? – ляпнула прежде, чем подумала.
– Переродилась. Живет где-то, может, счастливая. Но одно время я даже хотел уйти к ней и отказаться от сущности.
– А так можно?
– А ты бы смогла? – задал встречный вопрос Смерть.
Впереди показался дом. Горели лишь редкие окна: в комнате бабушки да Фели. Только бы им не пришло в голову выглянуть наружу! Я потом несколько лет буду оправдываться за эту ночную прогулку. И не поверят ведь, что не знала!
У калитки мы остановились, и я набрала в грудь воздуха, чтобы разом за все поблагодарить и сбежать. Отвечать на каверзные вопросы Смерти не хотелось.
– Ну, Мор, давай, я жду или прощального поцелуя, или папу с ружьем. Выбирай.
– Я выбираю приз, – брякнула я. – Хватит надо мной издеваться. Я же не знала, что это вы. Нина просто попросила сходить с ней, чтобы страшно не было.
– А я и не издеваюсь, – вполне серьезно ответил Смерть, делая ко мне шаг.
Я отступила, потом еще и уперлась поясницей в калитку. Мужчина надвигался, сокращая между нами расстояние, а когда его стало совсем мало… калитка неожиданно открылась. Я заорала, понимая, что на ногах не удержусь, а Смерть подхватить не успел. Со всей дури (а ее у меня было больше, чем всего остального) я свалилась в близлежащие кусты и знатно приложилась скулой о бордюр.
Перед глазами радостно промчались птички, в ушах звенели хрустальные колокольчики, и я бы даже сочла это романтичным, если бы главный бубен так не болел. Все еще сидя в кустах, я ощупала лицо.
– Джульетта? – осторожно позвал Смерть. – Ты там как?
Ответить я не успела. С грохотом распахнулась дверь, и с криком, достойным свирепых берсерков, выскочила бабушка. Размахивая мечом, она явно вознамерилась разрубить Смерть тут же. Он, правда, уворачивался, но чье кунг-фу сильнее, я однозначно сказать не могла.
– Изверг! Прямо у родных ворот! Девочку нашу! Да она невинна, как майская роза! Да я тебе сейчас покажу, что такое муза трагедии!
– МЕЛЬПОМЕНА! – рявкнул Смерть.
Бабушка затихла, меч растерянно поник. Послышались голоса, сад озарился светом, и на пороге возникли мама с папой, а за их спинами маячила Офелия.
– Что здесь происходит?! – поинтересовался папа. – Мама! Уберите меч! Джульетта, объяснись!
– Ну-у-у, – протянула я из кустов, – мы встретились в театре, а потом магистр решил меня проводить. Мы попрощались, и я…. упала вот.
– Он ее лапал! – возникла бабушка. – Я сама видела!
Строго говоря, лапали меня только кусты. Я на них упала. А Смерть просто пошутил, кто ж знал, что калитка не заперта. Это же я, Джульетта Мор, магнит для неприятностей.
– Мама, успокойтесь. Джульетта, что ты там делаешь, ты помяла мамины розы!
– А по-моему, это мамины розы помяли меня, – пробурчала я. – Помогли бы!
– У-у-у, – протянула мама, рассматривая мое лицо, – синяк будет, и вылечить не успеем.
Смерть меж тем подошел к смущенной, но все еще пылающей праведным гневом бабушке и забрал из ее рук меч.
– Значит, так, это я заберу. А не то еще покалечишь кого-нибудь. Пора тебе сдавать холодное оружие на въезде в город. Или носи картонный.
– Ну знаете! – вспыхнула бабушка. – Раз здесь так относятся к уважаемым и пожилым музам, мне нечего вам сказать! Джульетта, Офелия, девочки – рада видеть вас на каникулах. А вы отныне живите как хотите!
Развернувшись на каблуках, бабушка бодро почесала к выходу, а за воротами исчезла в вихре светящихся шариков. Мы в полном молчании провожали ее взглядом. Смерть опасливо косился на изъятый меч. Полагаю, боялся, что бабушка, будучи ведьмой во всех смыслах этого слова, наделила артефакт какой-нибудь совершенно дикой способностью.
– Заберете? – спросил он нас, на что мы единодушно покачали головой.
Но руку ему папа пожал. С чувством так. И была у меня шальная мыслишка, что отъезд бабушки родители все-таки отпразднуют.
