Глава 21

От незнакомца веяло чувственным изяществом и такой же чувственной непринужденностью. Наверняка он из фэйской знати. Короткие черные волосы блестели, как вороньи перья, подчеркивая бледную кожу и темно-синие, почти фиолетовые глаза. Даже оранжевое пламя костров не изменило их цвета. Эти глаза с изумлением смотрели на меня.

Первые две-три минуты мы молчали. Обыкновенное «спасибо» не могло передать моей искренней благодарности. И одновременно что-то меня в нем настораживало. Может, его полная неподвижность? Он напоминал статую, окруженную ночной темнотой. Я не решалась заговорить, более того – мне почему-то хотелось бежать от него со всех ног.

Маски на нем не было. Значит, не из этого Двора.

На его чувственных губах играла легкая улыбка.

– И что смертная женщина делает здесь в Ночь огня?

Его голос, похожий на воркование влюбленного мужчины, обволакивал мое тело и душу.

– Меня друзья позвали, – соврала я, отшагивая назад.

Звуки барабанов сделались совсем неистовыми. Это что-то означало, но что – я не понимала. Все лица без масок, которые я видела в последние недели, лишь отдаленно напоминали человеческие. Незнакомец был одет во все черное. Одежда, сшитая из дорогих тканей, подчеркивала его великолепное телосложение. Но мне он показался сотканным из ночи.

– И кто же твои друзья? – спросил он, продолжая улыбаться.

Улыбка хищника, оценивающего добычу.

– Правильнее называть их подругами. Это две женщины.

– Как их зовут?

Он сделал еще шаг ко мне, засунув руки в карманы. Я снова попятилась, боясь сказать лишнее. Неужели вместо троих чудовищ я оказалась во власти одного, но куда более коварного и опасного?

Чувствуя, что я не настроена говорить, он усмехнулся:

– Можешь не благодарить меня за спасение.

Меня раздражало его высокомерие, но я подавила раздражение. Сейчас я находилась недалеко от ложбины, где собирались фэйри. Если рвануть туда со всех ног… Может, кто-то проявит ко мне участие. Возможно даже, мне встретятся Ласэн или Асилла.

– Впервые слышу, чтобы смертные дружили с фэйри, да еще с двумя, – сказал незнакомец.

Теперь он ходил вокруг меня. Мне казалось, что за ним тянутся полоски ночного неба, усыпанного звездами.

– Обычно люди нас очень боятся и стараются близко не подходить к Стене. Или в вашем мире что-то поменялось?

Он пугал меня сильнее, чем те трое, но я не собиралась показывать испуг.

– Бывают исключения из правил. Этих фэйри я знаю с детства. Они никогда не делали мне ничего дурного.

Незнакомец остановился и вгляделся в меня. Он загораживал мне путь к отступлению. Не в лес же бежать!

– Но твои… подруги привезли тебя на праздник Великого Ритуала, а сами куда-то скрылись.

– Они не скрылись, пошли раздобыть лакомств себе и мне.

Его улыбка стала еще шире. Похоже, каждое слово лишь усугубляло мое вранье, выдавая меня с потрохами. По пути сюда я видела слуг, несущих угощение, но не знала, куда они направлялись. Возможно, совсем в другое место.

Он продолжал улыбаться. Я в жизни не видела более обаятельного мужчину, и никогда еще так громко не звонили внутренние колокола, предупреждая о смертельной опасности.

– Тогда им долго придется идти за лакомством, – сказал незнакомец, приблизившись ко мне. – Ты еще нескоро дождешься их возвращения. Если не возражаешь, я на это время могу стать твоим провожатым.

Он протянул мне руку.

Такому провожатому достаточно было бы шевельнуть пальцем, чтобы распугать большинство собравшихся фэйри.

– Нет, спасибо, – пробормотала я, еле ворочая языком.

Он махнул рукой в сторону костра и барабанщиков.

– В таком случае желаю насладиться Великим Ритуалом. Постарайся не попасть в беду.

Его глаза сверкнули. Я поняла: не попасть в беду означало держаться как можно дальше от него. Но страх не ослабил моего любопытства. Понимая, что поступаю на редкость глупо, я все-таки решилась спросить:

– Так, значит, ты не подданный Двора весны?

Он повернулся ко мне. Все его движения полнились смертельно опасной силой. Он мог бы раздавить меня, как букашку. Но я устояла на ногах и выдержала его взгляд. Незнакомец наградил меня ленивой улыбкой:

– А разве я похож на подданного Двора весны?

Каждое слово было окрашено высокомерием, встречающимся лишь у бессмертных. Усмехнувшись, незнакомец добавил:

– Нет, я не являюсь подданным благородного Двора весны, чему несказанно рад.

Он коснулся своего лица, на котором не было маски.

Здравый смысл требовал поскорее бежать от опасного спасителя. Меня же угораздило задать новый вопрос:

– Тогда почему ты здесь?

Фиолетовые глаза вспыхнули. Я поняла, что подошла к опасной черте.

– Почему? Да потому, что в эту ночь всех чудовищ выпускают из клеток независимо от Двора, которому они принадлежат. До самого рассвета я могу бродить везде, где пожелаю.

Вместо ответов – новые загадки. Однако с меня достаточно. Я заметила, как изменилась его улыбка, став холодной и жестокой.

– И тебе желаю насладиться Великим Ритуалом, – повторила я его слова, стараясь не выдать страха.

Я поспешила к расщелине, сознавая, что могу получить удар в спину. Оказавшись в толпе фэйри, я искренне обрадовалась. Все они поглядывали на пещеру и чего-то ждали.

Когда меня перестало трясти, я огляделась вокруг. Большинство фэйри были в масках, но попадались и с открытыми лицами, как у моего опасного спасителя и троих головорезов. Возможно, это гости из других Дворов или перекати-поле, не принадлежавшие ни к какому Двору. Различать их я не умела. Через какое-то время я заметила знакомую маску и пару еще более знакомых глаз: один красно-коричневый, под цвет рыжим волосам, второй – металлический. Мы оба удивленно заморгали. Затем его глаза округлились. Он вдруг исчез, а через мгновение схватил меня за руку и потащил прочь из толпы.

– Ты никак совсем рехнулась? – закричал Ласэн, перекрывая барабаны. Его лицо стало смертельно бледным. – Что ты здесь делаешь?

Нас не замечали. Фэйри пристально смотрели в сторону пещеры.

– Я хотела…

Ласэн заковыристо выругался.

– Дура! – рявкнул он на меня, оглянувшись назад, туда, куда смотрели все собравшиеся. – Никчемная человеческая дура!

Не сказав больше ни слова, он взвалил меня на плечо, как мешок с картошкой.

Я пыталась возражать, говорила, что приехала на лошади и ее нельзя здесь оставлять, но Ласэн держал крепко. Приподняв голову, я поняла, что он бежит, причем очень быстро. Я и не предполагала, что Ласэн способен бегать с такой скоростью. От тряски меня замутило. Я закрыла глаза и не открывала до тех пор, пока воздух не стал прохладнее, а звук барабанов – тише.

Ласэн почти сбросил меня на пол в коридоре. Его лицо по-прежнему было бледным.

– Глупая смертная девчонка! – накинулся он на меня. – Разве Тамлин не велел тебе сидеть в комнате и не высовывать носа?

Ласэн посмотрел в сторону холмов. Барабаны гремели так, что даже здесь от них дрожали стекла. Это был рукотворный гром.

– Я ведь ничего…

– Ничего? Твое счастье, что церемония еще не началась!

Только сейчас я заметила капли пота у него на лбу и подбородке и испуганный блеск в глазах.

– Клянусь Котлом, если бы ты попалась Тамлину…

– И что бы случилось? Он бы проглотил меня живьем? – крикнула я.

Мне было противно состояние напроказившего ребенка, от которого требовали признать свою вину.

– Чтоб мне свариться в Котле! Это же Великий Ритуал! Неужели тебе никто о нем не рассказывал?

Мое молчание Ласэн принял за ответ. Я чувствовала, как жилки под его кожей вздрагивали в такт барабанному грому, зовя его вернуться к толпам фэйри.

– Ночь огня знаменует начало весны в Притиании и в смертном мире, – сказал Ласэн.

Впервые в его голосе послышалась дрожь. Я прислонилась к стене, стараясь ничем не выдавать свое далеко не спокойное состояние.

– В Притиании все урожаи зависят от магии возрождения. Ей и посвящен Каланмай.

Я вспомнила: пару дней назад Тамлин говорил нечто похожее. Ласэн вздрогнул, словно кто-то коснулся его невидимой рукой.

– В этом и состоит Великий Ритуал. Его каждый год совершают все семь правителей Притиании. Их магия исходит из земли и в конце туда же возвращается. Это круг отдания и принятия.

– Как проходит Великий Ритуал? – спросила я.

Ласэн цокнул языком, удивляясь моему невежеству.

– Этой ночью в тело Тамлина войдет… магия необычайной силы. Страшной силы, – продолжал Ласэн, глядя на перемигивающиеся огни костров. – Магия полностью овладеет его разумом, душой и телом, и Тамлин превратится в Охотника. У него появится единственная цель: найти Деву. Их совокупление высвободит магический поток, и тот разольется по земле, где целый год будет давать жизнь всему, что на ней растет.

Лицо у меня пылало. Мне не стоялось на одном месте.

– Сегодня привычный тебе Тамлин временно исчезнет. Он даже забудет собственное имя. Магия целиком подчинит его своей власти, оставив одну-единственную цель и потребность.

– А кто… кто его Дева? – заплетающимся языком спросила я.

– Этого пока никто не знает, – усмехнулся Ласэн. – Вначале Тамлину нужно выследить и убить белого оленя. Олень станет ритуальной жертвой. Затем Тамлин отправится в священную пещеру. Там на всем пути будут стоять женщины фэйри, из которых он выберет одну.

– Так, значит…

– Да, – засмеялся Ласэн, поняв мой вопрос. – Все женщины, которых ты видела, собрались, дабы предложить себя в качестве его ритуальной пары. Быть избранной для Великого Ритуала – большая честь. Но выбор сделает даже не сам Тамлин, а его охотничий инстинкт.

– Но ведь там собрались и мужчины… иначе я бы не попалась тебе на глаза.

От догадки меня прошиб пот. Так вот зачем та жуткая троица оказалась на празднестве. Они искренне полагали: если я туда пришла, значит готова развлекаться сразу с троими.

– Видишь ли, – усмехнулся Ласэн, – Тамлин – главный, но не единственный, кто сегодня совершит ритуал. Едва он сделает выбор, мы будем вольны последовать его примеру. Естественно, охотиться на белых оленей нам не понадобится. И конечно, каждому из нас далеко до Великого Ритуала, но и наши, так сказать, ритуальные забавы помогут земле.

Ласэн передернул плечами, вторично сбрасывая невидимую руку.

– Повезло, что я вовремя тебя нашел, – тихо сказал он. – Если бы Тамлин учуял твой запах, он бы остановил выбор на тебе и повел в пещеру. Но повторяю: этот Тамлин разительно отличался бы от привычного тебе.

Наши глаза встретились. Жар в моем теле сменился ознобом.

– Сомневаюсь, что тебе бы понравилось. Великий Ритуал – отнюдь не радостное соитие.

Меня мутило.

– Я должен идти. – Ласэн безотрывно смотрел в сторону холмов. – Нужно вернуться раньше, чем он появится возле пещеры. Я хотя бы попытаюсь сдерживать Тамлина, когда он учует тебя, но не найдет в толпе.

От мысли, что Тамлин мог оказаться насильником, к горлу подступила тошнота. Но когда я услышала, что… звериная часть его натуры предпочла бы меня соплеменницам, мне стало трудно дышать.

– Фейра, иди к себе, – сказал на прощание Ласэн, направляясь к стеклянным дверям. – Запри дверь на засов. Кто бы к тебе ни стучался, не открывай. И до утра – из комнаты ни ногой.

Я присела возле туалетного столика и, должно быть, задремала. Проснулась я в тот миг, когда барабаны смолкли. Пространство наполнилось звенящей тишиной. Поместье стояло достаточно далеко от холмов, но магия этой ночи ощущалась и здесь. Невидимые потоки проносились мимо меня, вырываясь наружу.

Я невольно вспомнила о возможном источнике магии и густо покраснела. Мне сдавило грудь. Часы показывали третий час ночи – я хотя бы научилась определять время!

Тамлин, похоже, не торопился поскорее завершить ритуал. Я не сомневалась, что его избранница была красивой и целиком отвечала его охотничьему чутью. Радовалась ли она своему избранию? Скорее всего, да. Как-никак Тамлин – верховный правитель, и совершить с ним Великий Ритуал у здешних фэйри считалось большой честью. И потом, Тамлин обаятелен. Ужасно обаятелен. Пусть я не видела его лица целиком, у него красивые глаза, полные выразительные губы. И наконец, тело, которое… Здесь я зашипела не хуже нагов и встала.

Я смотрела на закрытую дверь и на сооруженную возле нее ловушку. Что за глупость! Разве эти веревки и деревяшки могли защитить меня от демонов Притиании?

Мне нужно было чем-то занять руки. Я аккуратно разобрала ловушку, потом отперла дверь и вышла в коридор. Дурацкий праздник. Хорошо, что люди позабыли о его существовании.

Я направилась на кухню, где, конечно же, не было ни души, зато оставалась еда. Я проглотила половину ломтя хлеба, яблоко и приличный кусок лимонного пирога. Сунув в карман несколько шоколадных печенюшек, я снова вышла в коридор. Идти к себе и ложиться спать не хотелось. Пойду-ка я рисовать. Мне требовалось срочно освободиться от ужасных образов. До сих пор я не работала при свечах, вот сейчас и попробую.

Я прошла коридор и собралась повернуть в другой, когда передо мною выросла высокая мужская фигура. Лунный свет из окна делал маску на его лице серебристой. Голову украшала лавровая корона. Волосы, разметавшиеся по плечам, тоже серебрились в лунном блеске.

– Ты куда-то собралась? – спросил Тамлин.

Я не узнала голоса. Как говорят в таких случаях, его голос был не от мира сего.

– Да вот среди ночи есть захотелось, – ответила я, тщательно следя за каждым его движением.

Обнаженная грудь верховного правителя была разрисована завитками синих узоров. Краску особым способом готовили из растений вайды красильной. Там, где его касались пальцы избранницы, узоры смазались – начиная с мускулистого живота Тамлина и спускаясь ниже, куда я упорно старалась не смотреть.

Я хотела пройти мимо, но Тамлин схватил меня и припечатал к стене. Все произошло настолько быстро, что я и опомниться не успела. Недоеденная печенюшка выпала из моих пальцев.

– Я тебя учуял, – тяжело дыша, произнес он. – Я искал тебя, но не нашел.

От него густо пахло магией. В глазах еще сверкали отблески магической силы. Там не было ни привычной мне доброты, ни насмешливости, ни мягких упреков. Ласэн оказался прав: Тамлин неузнаваемо изменился.

– Отпусти меня, – потребовала я, стараясь говорить спокойно.

Его когти, вырвавшиеся наружу, вонзились в дерево поверх моих рук. Магия еще владела им, превращая в полудикое существо.

– Ты свела меня с ума, – прорычал Тамлин.

Этот звук ударился о мою шею и отозвался болью в груди.

– Я искал, а тебя нигде не было. И тогда… – (Я ощущала у себя на лице его жаркое прерывистое дыхание.) – Тогда мне пришлось выбрать другую.

Вырваться и убежать я не могла. Я сама толком не знала, чего хочу.

– Она просила, чтобы я обошелся с нею пожестче, – прорычал Тамлин, блестя зубами.

Его губы приблизились к моему уху.

– А с тобой я был бы нежен.

Я вздрогнула и закрыла глаза. От его слов напряглось все мое тело.

– Я доставил бы тебе столько наслаждения, что вся пещера слышала бы, как ты стонешь, произнося мое имя. И это, Фейра, длилось бы очень, очень долго.

Мое имя в его устах прозвучало как ласка. Жаркое дыхание щекотало мне ухо. Я слегка выгнула спину.

Тамлин вырвал когти из деревянной обшивки стены. У меня подгибались колени. Я схватилась за стену, чтобы не сползти на пол и чтобы не оказаться в его руках. Я сама не знала, чего жду. Открыв глаза, я увидела его хищную, звериную улыбку.

– Не хочу довольствоваться чужими объедками, – сказала я и попыталась оттолкнуть Тамлина.

Он снова схватил мои руки и вдруг укусил за шею.

Его зубы прорвали мне кожу на затылке. Я вскрикнула, но не смогла пошевелиться. Мысли куда-то исчезли. Весь мой мир сузился до ощущения его зубов и губ. Укус не был глубоким, Тамлин просто удерживал меня на месте. Он прижался ко мне всем телом. Я ощущала тяжесть и непонятную легкость. Это разозлило меня, перед глазами замелькали молнии. Я понимала, что должна его ненавидеть. Ненавидеть за дурацкий ритуал и за женщину, с которой он наслаждался в пещере…

Теперь его язык ласкал мне места укусов. Тамлин не двигался, он замер и целовал мне шею. Поцелуи были то сильными, то неторопливыми, но неизменно властными. У меня между ног стало нестерпимо жарко. Тамлин еще сильнее прижался ко мне. Я чувствовала боль сразу в нескольких местах. Не выдержав, я застонала.

Тамлин отпрянул. После его жаркого дыхания окружающий воздух показался мне холодным. Я тяжело дышала. Взгляд его был пристальным и тяжелым.

– Впредь всегда слушайся меня, – сказал он.

Сейчас его голос стал похож на мурлыканье хищника. Слова баюкали все мое тело, неумолимо склоняя к подчинению.

В голове неожиданно прояснилось. Вспомнив только что услышанное, я выпрямилась. Тамлин хищно улыбнулся мне, а в следующее мгновение я ударила его по лицу.

– Нечего мне указывать, как себя вести, – заявила я, тряся саднящей ладонью. – И нечего кусаться, как разъяренный зверь.

Тамлин невесело усмехнулся. Лунный свет делал его глаза почти черными. Я сказала одно, но мне хотелось совсем другого. Я хотела, чтобы он снова придавил меня своим телом. Моя кожа хотела снова ощутить его жаркое дыхание. Везде: на шее, на груди, между ног. Везде… я хотела его везде. Я тонула в желании.

Его ноздри раздулись. Тамлин принюхался. Он учуял каждую кипящую, бурлящую мысль, что неслась в моей голове; каждое ощущение моего тела. Он шумно, со стоном, выдохнул. Потом глухо зарычал от досады и двинулся прочь.