Глава 32

Чем дальше на юг двигались женщины, тем жарче становилось. Когда они прибыли в Реджио – место, откуда предстояло переправиться в Мессину, – дул легкий теплый ветерок, напоенный свежими ароматами весны. Севернее, в Неаполе, они уже пытались сесть на корабль, но это им не удалось сделать из-за политических неурядиц, вызванных ссорой между Танкредом, Ричардом и Филиппом Французским. В конце концов стороны пришли к согласию, но к тому времени отряд путешественников достиг самой южной точки Италии, откуда они отчетливо видели сицилийский берег. До него было менее двух миль.

К концу пути Беренгария стала молчаливой и задумчивой. Много времени она проводила в молитвах перед своим маленьким переносным алтарем. Чем тревожнее складывалась обстановка, тем чаще она обращалась к Богу за поддержкой и утешением. Свадьба между тем откладывалась. Дорога заняла много времени, и на Сицилии они окажутся в разгар Великого поста. Значит, бракосочетание состоится где-то на пути в Иерусалим.

Этим утром девушка надела платье из темно-синей шерсти, тщательно вычищенное и разглаженное. Ее густые черные волосы заплели в косы, уложили вокруг головы и прикрыли белой шелковой вуалью. Этот наряд подчеркивал ее скромную грацию, не претендуя на блеск и пылкость. Впервые за все путешествие она надела на палец обручальное кольцо.

Из окна их временного жилища Алиенора смотрела на Мессинский пролив – ярко-синий, но весь в белых барашках. Королева была крайне разочарована опозданием. Если бы плохая погода и политические раздоры не задержали их в пути, они успели бы приехать вовремя и сыграть свадьбу в Мессине. Кто знает, может, невестка уже понесла бы.

Только что к ней прибыл гонец с письмами из Англии, и на столе лежала горка помятых и отсыревших в дороге свитков с различными печатями: Уильяма Маршала, Джеффри Фицпетера и других юстициаров.

Отойдя от окна, Алиенора села к столу и принялась читать. Тощий пятнистый кот потерся у ее ног, а потом вспрыгнул на стол и прошествовал перед ней, издавая из глубины груди по-львиному низкое урчание.

Подошла Беренгария и стала кормить кота кусочками колбасы, приговаривая что-то по-наваррски, ласково, как мать ребенку.

Читая послания, Алиенора не смогла удержаться от досадливого вздоха:

– Пока я слежу за котлом, что стоит передо мной, закипел тот, что у меня за спиной, – бросила она. – Ни на мгновение невозможно отвернуться.

Беренгария оторвалась от кота:

– Что-то не так?

– Юстициары жалуются на высокомерное поведение канцлера Уильяма Лонгчампа. И брат Ричарда приехал в Англию, чтобы «помочь». Это только усугубит недовольство. – Она отбросила письма на стол. – Назначение Лонгчампа было ошибкой, я всегда так считала, но Ричарда не переубедить.

– А чем он плох? – полюбопытствовала Беренгария.

– Он безоговорочно предан моему сыну – не могу не признать этого – и отменный распорядитель. Но в дипломатии ничего не смыслит, и его не любят английские бароны. Лонгчамп склонен действовать силой, когда все можно уладить каплей меда. Да, деньги он может выколотить хоть из пыли, однако не умеет обращаться с людьми.

– Я знавала таких людей при дворе отца. – Беренгария подошла к окну и посмотрела на море. – О, сюда плывет галера.

Встав рядом с ней, Алиенора увидела судно под полосатым парусом, которое по волнам пробиралось к пристани. Ему было еще далеко до цели, но шло оно ходко. На мачте реял шелковый флаг с леопардами Нормандии и Англии, и при виде их тревога в сердце Алиеноры сменилась возбужденной радостью.

– Дорогая моя, – обратилась она к Беренгарии, которая подняла с пола кота и прижала к груди, – приготовься встретиться с будущим супругом.

Розовый огонь запылал на скулах принцессы.

– Я не знала, что он сам к нам приедет.

– Полагаю, мой сын больше не мог ждать, – с улыбкой ответила Алиенора.

Беренгария посмотрела на женщину большими испуганными глазами. Потом спохватилась, спустила кота с рук и тщательно отряхнула шерстинки с темного платья.

– Не беспокойся, Ричард знает, что у нас позади долгое путешествие. Он не ждет, что при этой встрече мы будем в полном придворном облачении. И помни: ты пересекла Альпы посреди зимы. Значит, у тебя хватит храбрости и для знакомства с моим сыном.

Ричард вошел в вихре свежего воздуха и солнечного света. Алиеноре показалось, что с его появлением в комнате посветлело. Она сделала реверанс, и Беренгария присела рядом с ней, склонив голову.

– Госпожа матушка! – Ричард взял Алиенору за руки и, подняв ее, поцеловал в губы. Подобным же образом он поздоровался с Беренгарией, но поцелуй был в щеки. – И госпожа будущая супруга! Я безмерно счастлив приветствовать вас обеих после вашего многотрудного пути.

– Воистину, – усмехнулась Алиенора. – Только ради тебя я согласилась отправиться в горы в зимнюю непогоду. Не буду утомлять перечислением тягот, которые пришлось нам перенести в дороге, скажу лишь, что Беренгария была отважным и стойким спутником. Я не слышала от нее ни единой жалобы.

– Жалобы не изменили бы наших обстоятельств, только сделали бы их еще более тягостными, – заметила Беренгария с тихим достоинством.

– Ничего иного я и не ожидал от дамы из наваррского дома, – с поклоном отвечал Ричард. – Надеюсь, и в будущем эти качества вас не покинут.

– Я тоже надеюсь на это, сир, – проговорила Беренгария. – Теперь, когда Господь привел нас в тихую и безопасную гавань, я предприму все усилия, чтобы выполнить свою часть договора.

– А я – свою. – Взяв ее за руку, он посмотрел на большое обручальное кольцо с сапфиром на ее пальце, потом поднес его к губам и поцеловал камень. – Когда мы будем обедать в Мессине, вы поведаете мне о приключениях, выпавших на вашу долю.

– Не выпьешь ли вина, пока наш багаж грузят на галеру? – предложила Алиенора.

– Не откажусь.

Ричард представил Беренгарию лордам, прибывшим с ним на корабле: Роберту, графу Лестеру, Хьюберту Уолтеру, епископу Солсбери, и Джону, епископу Эврё, который и должен провести обряд бракосочетания по окончании Великого поста.

Алиенора наблюдала за вежливыми и отточенными манерами сына. Он мог быть грубым, как простой солдат, и, несомненно, таким и будет, когда настанет время побеседовать с Меркадье или с войском. Однако король обладает и придворным лоском, и врожденным чувством такта. Если Ричард приложит хоть капельку усилий, перед ним никто не устоит.

С кубком в руках он присел к залитому солнцем столу и заметил трущегося под ногами кота.

– Мама, я смотрю, по пути ты собирала сироток и бродяг.

– Он сам нас нашел, – отмахнулась Алиенора. У нее не было сейчас настроения шутить. – Не думаю, что у нас он задержится надолго. Скажи, встретимся ли мы с королем Франции, когда прибудем в Мессину?

Ричард сверкнул глазами:

– Нет, мама, очень жаль, но сегодня на рассвете он отплыл во Францию. Если бы ты была чуть более дальнозоркой, то могла бы увидеть, как тают за горизонтом его паруса. Естественно, он просил извиниться за то, что не смог встретиться с тобой и моей невестой. У него возникли срочные дела.

– Само собой. – Алиенора приподняла бровь. – Он что-нибудь говорил про Адель?

– Всю зиму он настаивал на том, чтобы я женился на ней, как только вернусь домой. Но в прошлом месяце до него дошли слухи о том, что ты везешь сюда Беренгарию. Подобные события недолго остаются тайной. Тогда Филипп потребовал от меня объяснений. – Он многозначительно глянул на мать. – И я привел ему причину, по которой не мог жениться на его сестре. – Ричард перевел взгляд на принцессу.

– Эта причина мне известна, – произнесла Беренгария с невозмутимым достоинством. – Мой отец не отправил бы меня в столь дальний путь, не посвятив во все подробности. Но я знаю, когда следует промолчать.

Ричард посмотрел на нее с интересом.

– Хм, для жены это прекрасное свойство, – заметил он.

– Что ответил Филипп? – расспрашивала его Алиенора.

– Сначала он сделал вид, что не верит мне, – продолжал Ричард, – хотя наверняка и сам все уже знал. Какой король не подсылает шпионов к другим правителям? Он заявил, что я придумаю любую грязь, лишь бы не исполнить обещания. Тогда я напомнил, что не стал бы порочить династию, клевеща на отца. Я мог бы просто сообщить, что Адель запятнана связью с кем-то из придворных. Затем я предложил Филиппу предоставить свидетелей, он отказался, как и следовало ожидать.

– Да, это понятно. Так вы достигли согласия относительно приданого Адель?

Ричард допил вино и отставил кубок.

– Я должен заплатить ему две тысячи марок за отказ последовать уговору, но вексенские земли и Жизор остаются за мной и моими наследниками мужского пола. Если же я умру, не оставив ни одного наследника, тогда земли перейдут Филиппу. – Он улыбнулся Беренгарии. – Поэтому мне нужно как можно скорее жениться и родить сына.

Беренгария опустила глаза и сложила руки в молитвенном жесте:

– Я сделаю все от меня зависящее, сир, Бог даст.

– Как ни жаль, свадьба состоится не раньше, чем закончится пост, – напомнил Ричард. – Несомненно, Филипп надеется, что я подавлюсь куском за обедом или утону в море, но я сделаю все, чтобы не доставить ему такого удовольствия.

Прибыл оруженосец с донесением, что багаж погружен и корабль готов к отплытию. Ричард вскочил на ноги и вопросительно глянул на развернутые свитки, лежащие на столе.

– Нам надо обсудить то, что творится в Англии, – объяснила Алиенора, – но не сейчас. Доберемся сначала до Мессины.

Ричард коротко кивнул, и тень недовольства промелькнула на его лице. Он ведет себя настороженно, подумала Алиенора, но момент был неподходящий, чтобы выяснять, в чем дело.

Когда корабль причалил к сицилийскому берегу, там его поджидали несколько приближенных Ричарда, сицилийская знать и высокая молодая дама в платье из шелковой парчи янтарного цвета и в золотой вуали, трепещущей над ее длинными косами бронзового оттенка. Алиенора с жадностью и любопытством смотрела на дочь, которую в последний раз видела двенадцатилетней девочкой, только-только вступающей в пору взросления. С дочерью королева прощалась из клетки Сарума. Теперь она свободна, а дочь – взрослая женщина двадцати шести лет, вдова, родившая и потерявшая ребенка. У нее были широкие скулы и большие серые глаза, как у отца. От матери ей достался изящный нос и красивые губы.

– Госпожа матушка. – Иоанна начала опускаться в положенном реверансе, но Алиенора бросилась к ней и крепко обняла, чувствуя, как слезы обжигают веки.

– Дай мне взглянуть на тебя! – У нее дрожал голос. – Ты такая красивая, такая взрослая! – Она сглотнула комок в горле. – Все эти годы я каждый день думала о тебе. Всю дорогу до Мессины считала дни и часы, оставшиеся до встречи, и пыталась представить, что мы скажем друг другу, а теперь у меня нет никаких слов, только слезы! – Смеясь над собой и не переставая рыдать, она снова обняла дочь.

Глаза Иоанны тоже наполнились влагой.

– Мама, я не верила, что когда-нибудь вновь увижу тебя или других родственников. Но вот здесь ты и… будущая супруга моего брата. – Она обернулась к Беренгарии, которая безмолвно замерла рядом с Алиенорой. – Я очень рада познакомиться с вами. Ричард много говорил о вас, но сначала заставил поклясться, что я сохраню все в тайне – из-за ситуации с французами. Как хорошо, что теперь можно не прятаться.

– И я счастлива познакомиться с новой сестрой, – любезно ответила Беренгария. – Во время путешествия много о вас слышала, и мне не терпится поближе узнать вас.

Когда с формальностями было покончено, все общество перешло во дворец, где устроили пышный пир. Поскольку шел пост, мясных блюд не подавали, зато в изобилии предлагалась свежая рыба и моллюски из здешних морей, много хлеба, зеленое оливковое масло и сицилийское вино с кремниевым привкусом.

Во время пира Алиенора часто останавливала взгляд на Ричарде, чтобы в ее памяти запечатлелся его образ, как отпечаток монеты в воске. Она хотела навсегда запомнить его. Для пира он надел корону, и рубины, изумруды и аметисты, украшающие зубцы и обод, разбрасывали искры солнечных зайчиков во все стороны. Когда сын говорил, то сопровождал слова четкими жестами длинных, красивой формы рук – трудно было вообразить, что эти руки могут крепко держать меч, хотя Алиенора знала о его воинских талантах.

Она наблюдала за тем, как сын ведет себя с Беренгарией, и встревожилась, потому что по вежливому выражению, застывшему на его лице, королева догадывалась, что тихая скромность наваррской принцессы ничуть не привлекает его. На все вопросы Ричарда Беренгария давала рассудительные ответы, но в ее словах не было ни остроумия, ни живости. Да, пришла к выводу Алиенора, ей недостает легкости. Беренгария держит себя как эталон смиренной, благородной женственности, но со стороны больше напоминает деревянного идола вроде тех, что во время празднеств носят по городу простолюдины.

После пира самые важные гости собрались, чтобы побеседовать в более свободной обстановке, чему призваны были поспособствовать кувшины вина и миски сушеных фруктов и засахаренных сладостей. За окнами дворца скатывался в Тирренское море солнечный диск под флагом золотого заката, окаймленного королевским пурпуром облаков. Бриз доносил теплое веяние весны. Ричард сопроводил Беренгарию на широкий балкон и сам остался с ней поговорить, так что были они, как положено, на виду, но никто не мог их слышать.

Алиенора сидела на резном гнутом стуле, удобно поставив ноги на низкую табуретку, и украдкой наблюдала за молодой парой. Она знала, что Ричард собирается преподнести невесте еще одно кольцо – выбранное им самим в качестве личного подарка, а не как часть королевских регалий. Может, этот жест растопит лед взаимной сдержанности.

Шурша складками широкой шелковой юбки, к Алиеноре подошла Иоанна:

– Никак не могу понять, как относиться к Беренгарии, мама.

– В каком смысле?

Иоанна задумчиво поджала губы:

– Ну, по первому впечатлению человек она довольно закрытый. Но не потому, что застенчива или глупа, скорее наоборот.

– Мне тоже так показалось. – Алиеноре было интересно узнать, что Иоанна пришла к тем же выводам, что и она сама. – Беренгария глубока, как тихий омут.

– А мы все скорее огонь, чем вода, – улыбнулась Иоанна. – Как думаешь, Ричард ее спалит или она потушит его пламя?

– Надеюсь, они уравновесят и дополнят друг друга. – Алиенора посмотрела на дочь с шутливым укором. – И что Беренгария привнесет капельку уравновешенности в его жизнь.

– Однако ты не хочешь, чтобы она оказывала на Ричарда слишком сильное влияние, – проницательно подметила Иоанна. – Ты не желаешь превращения супруги Ричарда в твою соперницу. – Она склонила голову набок. – Я считаю, что с тобой не может соперничать ни одна женщина в мире, потому что с тобой никто не сравнится, по крайней мере в глазах Ричарда.

Алиенора приняла эту оценку с одобрительным кивком. Иоанна наблюдательна и прозорлива. И слегка цинична, пожалуй.

– Все верно, но надо помнить, что ни Беренгария, ни я никогда не сможем управлять жизнью твоего брата, потому что он мужчина и идет своим путем.

– Мама, ты можешь на него повлиять, я точно знаю.

– Могу повлиять на его мнение, – уточнила Алиенора. – Ричард готов выслушать меня, но не слушаться. Ему важны мои советы, хотя это не означает, что он им последует. Беренгария никак не связана с историей нашей семьи. Ей не пришлось бороться с твоим отцом, и уже по этой причине ее влияние на Ричарда будет совершенно иного рода, чем мое. – Она посмотрела на Иоанну. – Я не рассчитываю на то, что у меня с Беренгарией будут близкие отношения, но уважаю ее за сильный характер – и, похоже, это взаимное чувство. – Алиенора отпила сладкого изюмного вина, помолчала и сменила тему: – Скорблю о твоей утрате, дочь моя. И очень сочувствую, что сразу после смерти супруга тебе пришлось пережить столько треволнений.

Иоанна повертела на пальце обручальное кольцо – она все еще носила его.

– Мы с Вильгельмом жили неплохо. Он имел любовниц, как мне известно. Я не наивная девочка. Но я не слышала от него резкого слова. У меня было все, что только можно пожелать, за исключением наследника, о котором мы оба мечтали. Даже когда у него появлялись другие женщины, муж приходил ко мне в постель. Одного ребенка мы потеряли почти сразу после рождения – он едва примял пеленки в колыбели. И всего за два месяца до смерти Вильгельма у меня случился выкидыш. А вот теперь я осталась одна. – У нее задрожал подбородок.

– Понимаю тебя. – Алиенора сжала руку дочери. – Моя бедная дочь.

Другой рукой Иоанна вытерла слезы.

– Потом начались ссоры из-за наследства. Сына у меня нет, и из-за этого я бессильна. Спасло меня только появление Ричарда. Он разобрался с Танкредом по-мужски.

– Такова женская доля. Но без нас мужчины не смогли бы строить союзы и укреплять связи.

– Да, однако мир принадлежит им, а не нам.

Алиенора кивнула, признавая правоту этого заявления, и добавила:

– У нас есть свои миры внутри их большого мира, где мы полновластные хозяйки, и они не менее сложны. И повторюсь, без наших миров их мир просто не смог бы существовать.

Иоанна высморкалась.

– Помню, как отец отослал тебя в Сарум. Тогда я многое поняла о положении мужчин и женщин.

– Все это в прошлом, – коротко обронила Алиенора.

– Ты по-прежнему ненавидишь его?

Она покачала головой:

– Нет. Внутри лишь сожаление о том, что не сбылось. Как будто стою перед горкой пепла – все, что осталось от костра, к которому я подошла когда-то немного согреться, а он сжег меня до костей. Теперь уже пепел остыл, и порой я вспоминаю, что, даже когда рука моя горела, нестерпимо хотелось сунуть ее глубже в огонь.

Иоанна сдавленно попросила:

– Не надо, мама, а то я расплачусь.

Алиенора усмехнулась с горькой иронией:

– Да я и сама готова заплакать. Именно поэтому нечасто вспоминаю Генриха. Он еще не стал прошлым.

Солнце село, и небо на западе стало бирюзовым. Бриллиантами заблестели первые звезды. Вернулся Ричард после краткого уединения с Беренгарией. Румянец на щеках девушки и застенчивая улыбка, спрятанная в уголках губ, говорили о том, что она довольна разговором. На кольце, подаренном Ричардом, горели три кроваво-красных рубина, и принцесса то и дело прикасалась к ним, явно тронутая вниманием и гордая. Ричард тоже улыбался, но прочитать его чувства было сложнее. Он сел на скамью напротив Алиеноры и усадил Беренгарию рядом с собой.

– Итак, Англия, – произнесла Алиенора после паузы. – Ричард, что ты собираешься делать?

Беренгария бросила на королеву испуганный взгляд, а Иоанна – настороженный, потому что светскую болтовню вдруг сменил разговор о политике. Это как разница между закатом и темнотой: пейзаж мгновенно изменился.

Ричард отреагировал спокойно:

– Я уже послал письма Лонгчампу и юстициарам с указанием разобраться с ситуацией. Лонгчамп получил от меня полномочия действовать со всей необходимой жесткостью, если это будет нужно для поддержания порядка.

Алиенору этот ответ не удовлетворил:

– В подобных вещах Лонгчамп не знает меры. И бароны все чаще обращают взгляды на твоего младшего брата.

– Которого я хотел держать за пределами Англии, – напомнил Ричард. В его голосе прорвалось раздражение. – Но ты уговорила меня отменить то решение.

– Потому что, изгнав Иоанна, ты создал бы дубинку для собственной спины – и потяжелее, чем нынешняя ситуация. Она же возникла из-за того, что ты провозгласил своим наследником Артура. С твоей точки зрения, это выглядит как политическая необходимость, но для Иоанна известие о том, что четырехлетний ребенок унаследует все твои владения в обход его самого, станет смертельным оскорблением.

Ричард нетерпеливо отмахнулся:

– Я должен был так поступить, чтобы обеспечить поддержку Танкреда. Мне нужны корабли и нужно наследство Иоанны. Кстати, сейчас Танкред опять стал несговорчивым. Он знает, что в Лоди ты встречалась с его соперником на сицилийский трон.

– Это было неудачное стечение обстоятельств, – невозмутимо ответила Алиенора. – С этим ничего нельзя было поделать. Император получил известие о твоем пакте с Танкредом, как раз когда мы там были. У тебя появился еще один враг, причем весьма могущественный.

– У меня не было выбора. Проблема требовала немедленного решения. – Ричард сжал кулаки и уставился на побелевшие костяшки. – Я не хочу, чтобы меня с головой накрыло этими дрязгами. Есть главная цель – Иерусалим. Все остальное может подождать, пока я не освобожу гроб Господа нашего. А заботу о своих землях я поручил людям, которые более чем способны справиться с этим делом.

– С Лонгчампом ты на пути к краху, – предупредила Алиенора, не сдаваясь. – Эти письма – доказательство моих слов. Ты должен предпринять меры.

– И что ты предлагаешь?

– Нравится тебе это или нет, но полномочия Лонгчампа нужно ограничить. В противном случае бароны станут искать способы сместить его, и твой брат непременно воспользуется этим в своих интересах. Мой тебе совет: назначь юстициаром Англии кого-нибудь другого. Того, кто сможет найти общий язык с твоими лордами.

Губы Ричарда сжались в тонкую линию, выдавая его несогласие со словами Алиеноры, хотя вслух он этого не сказал.

– Ты имеешь в виду кого-то конкретного?

– Да, мне кажется, что для этого подошел бы архиепископ Руанский. Я полностью уверена в способностях Уолтера Кутанса, и он гораздо больше пользы принесет в Англии и Нормандии, чем здесь, с тобой. У тебя множество других советчиков. – Ричард промолчал, только упрямо выдвинул вперед нижнюю челюсть, и Алиенора продолжила: – Мне понадобится эскорт, чтобы вернуться в Англию, и архиепископ со своими рыцарями был бы как нельзя кстати. По дороге мы с ним обсудим все вопросы, чтобы четко представлять общую цель. В Риме он тоже будет полезен: поможет с утверждением твоего единокровного брата как архиепископа Йоркского. И когда это произойдет, у нас появится еще одно орудие для усмирения амбиций Лонгчампа.

Ричард с недоумением взглянул на мать:

– Так ты предлагаешь, чтобы Джеффри тоже вернулся в Англию?

– Да, как священнослужитель, не как государственный человек. Он уравновесит влияние Лонгчампа, и тебе хорошо известны его таланты с тех пор, как он был канцлером у твоего отца.

Ричард долго молчал, поглаживая бороду, и наконец кивнул:

– Ладно. Пусть будет так, как ты советуешь. Но не стоит торопиться. Может, ситуация сама разрешится и не придется прибегать к таким мерам.

– Мне потребуется право убрать Лонгчампа в том случае, если он станет доставлять слишком много проблем, – с нажимом произнесла Алиенора. – Тут никаких отговорок быть не может.

Она поднялась и вышла на балкон, где недавно Ричард беседовал с Беренгарией. Стало прохладнее, и светлый оазис на западе уже слился с густой синевой остального неба. Шелест волн, ласкающих берег, не успокоил Алиенору. Она дышала слишком часто и чувствовала слабость и дурноту.

Рядом с ней безмолвно встал Ричард, но даже в его молчании ощущалось раздражение.

– Сын мой, я так не могу. – Голос Алиеноры сорвался. – Ты даешь мне одно поручение за другим, но лишаешь возможности их выполнить. Куда я ни повернусь, везде преграды. Я бы хотела поехать с тобой в Святую землю и увидеть, как ты женишься, это мое самое заветное желание, но я должна возвращаться в твои владения ради нашего общего благополучия, потому что случится катастрофа, если не уладить возникшие противоречия.

Ричард шумно выдохнул и, обняв мать за плечи, притянул ее к себе:

– Мама, я понимаю твою озабоченность, даже если это не так очевидно. Я бы сам вернулся в Англию, чтобы разобраться с ситуацией, но это невозможно. – Свободной рукой он взъерошил волосы, оставив глубокие борозды в густых рыжих кудрях. – Я готов поддержать тебя во всем и всегда, но предпочел бы, чтобы ты ни с кем не обсуждала это. Если пойдут слухи о разногласиях среди моих приближенных, найдется много желающих использовать это в своих интересах.

– Так ты дашь мне право убрать Лонгчампа, если потребуется? – Алиенора должна была получить прямой ответ.

Губы Ричарда изогнулись в усмешке.

– Мама, умеешь ты торговаться. Да, я дам тебе это право. У тебя и Уолтера Кутанса будут письма, дающие вам право сместить Лонгчампа с должности юстициара в Англии. Но воспользоваться этим правом можно будет только в самом крайнем случае, если ничто другое не возымеет действия. Также Уолтер сможет подрезать крылья Джеффри, если мой брат слишком уж подружится с баронами. Ну как, разумно?

Алиенора старалась успокоиться.

– Да, – сказала она. – Я смогу работать с Уолтером Кутансом, и бароны его уважают. Если по пути мы нанесем визит в Рим, то нам понадобятся деньги.

– Мама, я выделю для тебя столько средств, сколько будет нужно.

– Тогда решено. – Она посмотрела ему в глаза, качая головой. – Не понимаю, почему так трудно было договориться. Ты мог бы сразу согласиться со мной.

– Решение не было бы моим, и я бы по-другому к нему относился. Я до сих пор не уверен в его правильности. Иду на этот шаг только потому, что доверяю тебе, мама, как не доверяю никому в мире.

Алиенора свела брови: как ни приятны слова сына, они налагают на нее тяжелое бремя ответственности.

– Ну хорошо. Значит, с утра я начинаю готовиться в дорогу. А Беренгарию может сопровождать Иоанна, они будут вместе до самой вашей свадьбы. – Она оглянулась через плечо на двух молодых женщин. – Они обе хорошие путешественники и станут ценным добавлением к твоей свите.

– Знаю, знаю. Хотя Иоанна читает мне нотации так же, как и ты. – Сын улыбнулся, разрядив напряжение.

– Такова одна из ролей, данных матерям и сестрам, о чем тебе уже должно быть известно. Я надеюсь, что с Беренгарией ты будешь вести себя искренне и честно.

– Похоже, она тоже обладает этими чертами, – без выражения произнес Ричард.

Алиенора похлопала его по руке:

– Ты недооцениваешь ее и видишь в ней только средство для достижения цели. А она может быть очень полезной для тебя, если ты позволишь ей помочь. Проси – Беренгария пойдет за тобой хоть в ад, если не по любви, то по велению королевского долга. Не каждая жена сделает это для своего мужа. Например, я бы не пошла за твоим отцом. Так что думай о Беренгарии как о еще одном оружии в твоем арсенале.

На губах Ричарда заиграла насмешливая улыбка.

– Я учту твое мнение, мама.

– Ричард, я говорю серьезно.

– Я тоже. Вот тебе моя клятва в том, что я буду чтить Беренгарию и относиться к ней как подобает. – Он поцеловал мать в щеку, чтобы скрепить свою клятву и заодно завершая этот разговор. Алиенора поняла, что на данный момент ее возможности исчерпаны.

Спустя всего три дня Алиенора снова тронулась в путь. Теперь ее целью была Нормандия, но, что ее там ожидает, она не представляла. Сопровождал королеву Уолтер Кутанс, архиепископ Руанский, чему Алиенора не могла не радоваться. Седовласый, с румяным лицом и открытыми, любезными манерами, священник был эрудированным и приятным собеседником. В его глубоко посаженных глазах плясали лукавые искорки, а губы изгибались так, будто архиепископ все время улыбается. Его ум, внимательность и целеустремленность открывались не каждому.

Алиенора попрощалась с Иоанной и Беренгарией на пристани Мессины. Стоял теплый, но пасмурный день, и за ее спиной по серому морю бежали барашки. Она обняла молодых женщин, хотя к Иоанне припала с особой нежностью.

– Берегите себя, – обратилась она к обеим. – Присматривайте друг за другом – и за Ричардом.

– Если он нам позволит. – Иоанна закатила глаза в шутливом отчаянии. – Мой брат все время будет проводить со своими рыцарями и советниками, ты же его знаешь, мама. Надеюсь, Беренгария сможет отвлечь его от мужских дел.

Беренгария смущенно засмеялась.

Появился Ричард и вручил Алиеноре мягкую кожаную сумку. Там лежали письма, которые мать и сын составили вместе и которые касались Уильяма Лонгчампа и его замены в случае необходимости. С багажом Алиеноры шел усиленный отряд охраны, потому что с собой она везла более тысячи марок серебра, предназначенных по большей части для взяток в Риме.

– Святое Серебро и Святое Золото, – бросил Ричард, усмехаясь. – Этот язык в Риме понимают лучше всего.

Сын опустился на колено, и Алиенора со слезами на глазах прижала ладонь к его волосам.

– Годы идут, а расставаться легче не становится. Казалось бы, я уже столько раз прощалась за свою жизнь и все равно не могу удержаться от слез. – Она подняла его. – Иди и верши великие дела, сын мой, и знай, что мое сердце и моя гордость всегда с тобой.

– Мама, я передам Иерусалиму привет от тебя и привезу тебе камень из Святой Гробницы, когда вернусь.

Еще раз обняв Ричарда, Алиенора поднялась на галеру. Она боялась никогда больше не увидеть сына. Боялась, что это их последнее прощание. Подавить этот страх было невозможно, оставалось только жить и ждать, что уготовила им судьба.

Когда судно легло на курс через пролив в Италию, Алиенора все еще стояла на палубе и смотрела на исчезающие из вида фигурки на пристани. Она посылала им свои молитвы и свою любовь через увеличивающееся расстояние, словно бросала невидимые канаты, которые привязали бы их к ней если не физически, то хотя бы духовно.